Текст книги "Рожденный в СССР. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Колесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Есть. – подтвердил Валентин Алексеев.

– Парни, а как вы относитесь к Высоцкому? Точнее к его песням, так как человек он... очень разный.

– Он, конечно, сейчас очень популярен среди молодежи, но его песни – дворовые, блатные или эпатажные. Нам они не подходят. – Заметил, прислушивавшийся к разговору, Степан Мефодиевич Коржаков.

И мне его мнение было понятно: советский педагог, а тем более министерский работник, иначе и думать не должен.

– Да, тогда почему студенты его песни, просто, обожают? – заметил профессор Неверов. И Василий Григорьевич был в своем праве выявить суть явления, как психолог.

К нашему разговору стали прислушиваться люди и подходили поближе.

– Ну не знаю. Я в них, тоже, ничего привлекательного для нас не вижу, – недовольно сказал Валентин.

– Вы, друзья, забываете одно, что Владимир Семенович Высоцкий – артист. Он в своих песнях играет роли, он преображается в свой песенный образ. И потому ему верят и его песням, тоже. Ведь артист играет всякие роли, как положительные, так и отрицательные. Он не оценивает, что такое хорошо, а что такое плохо – это делаем мы слушатели и зрители. Артист раскрывает образ, это его профессиональная работа. Так и Владимир Высоцкий пишет и поет разные песни и даже "отрицательные", в привычно нашем понимании. И в них он тоже искренен, когда создает образ, – пытался я высказать людям свое мнение. – Но я вижу, что вы со мной не согласны. Хорошо, Саня, дай мне свою гитару.

Я начал с маршевой военной песни:

– "По выжженной равнине за метром метр, идут по Украине солдаты группы "Центр...", – и заметил, как построжали лица фронтовиков, а после слов, – "А перед нами все цветет, за нами все горит..." – у них еще, непроизвольно, начали сжиматься кулаки.

Последние слова я просто проорал, ну нет у меня харизмы Высоцкого:

– "Первый, второй. Первый, второй...", – и уже в полной тишине сказал:

– Вот это и есть песня-образ.

– Жестокая правда, – высказался полковник, – так оно и было и это не забыть. Никому и никогда.

Помолчали, думая, каждый свое. Даже мальцы прекратили галдеж. А я думал о том, как он жестоко ошибается: мало того, что забудут, будут еще и воспевать, как подвиг. Бывшие граждане СССР.

– А это на ваш суд Степан Степанович, – и начал негромко петь в постепенно воцарившейся тишине. Даже не петь, а просто делиться мыслями со слушателями: "Всего лишь час дают на артобстрел, всего лишь час пехоте передышка, всего лишь час до самых главных дел..." – Степыч окаменел, а я продолжал эту... исповедь, – ...Ведь мы не просто так, мы штрафники, нам не писать "Считайте коммунистом".

Дожидаться обсуждений я не стал, а не снижая возникшего накала сопричастности, запел:

– "На братских могилах не ставят крестов

И вдовы на них не рыдают...", когда прозвучала последняя строфа, – "На братских могилах не ставят крестов... Но разве от этого легче?!"

То Теточкин потрясенно спросил:

– Это тоже он? – И сам себе спросил, – как же он все это вместе, в себе одном носит?

А Валентин Алексеев резюмировал , как журналист:

– Он поет для всех. Поэтому будет популярен, пока жив. Как минимум.

– В самую точку, Валя. Вот Булат Окуджава... он интеллигент до мозга костей и рефлексирует в каждой второй своей песне. Юрий Визбор, наоборот, адреналинщик. Его песни воспевают людей риска: альпинисты, горнолыжники, моряки, геологи, летчики... А Высоцкий для всех. Простые слова, обычные мысли и все в нерв. Каждый берет в его песнях то, что ему нужно. Что задевает струнку в его душе. Как вы считаете, Василий Григорьевич, с точки зрения психологии?

– Какая здесь психология, это вне науки. Это высокое искусство. Феномен. – Ответил профессор и конечно он был прав.

Уже в конце наших посиделок ко мне подошел Деменьтев:

– Как оно Иван, все приходит на круги своя... если верить в переселение душ. Теперь ты на своем месте?

– Так точно, товарищ подполковник, – бодро выпятил я грудь и уже спокойно добавил, – спасибо за поддержку.

– Какая поддержка, у тебя такая опора наверху, что или генералом станешь или расстреляют. На всякий случай, – вполне серьезно сказал он. – Слушай, если я приду домой к этому артисту-певцу, с парой литров и не буду конспирироваться, он меня примет?

– Расскажете про свою служебную загогулину, конечно что можно и он сам не отстанет от вас. Он же коллекционирует людей, человеков, это по его песням видно.

– Уж больно ты мудр, двадцатичетырехлетний Иван Иванович Новиков. Но я рад, что ты... снова в строю, – и ушел.

Встреча с Ван Ванычем оставила в душе осадок. Он обиделся, на то что я пошел в армию, а не в спортивную роту "Динамо" . Как оказалось, в сборной по дзюдо всерьез рассчитывали на меня в предстоящем олимпийском году. Еще он мне рассказал, что пошел устойчивый слушок о восстановлении его на должности главного тренера сборной СССР по дзюдо. Это из хорошего. Но вот то, что зачетным борцом в тяжелых весах оставался только Федор Варламов, успевший стать чемпионом Европы, в то время, как Петр Столбов уходил с татами. Было плохой новостью. Ван Ваныч прочил Петра на должность второго тренера сборной и теперь ему нужен был, борец в тяжелые веса. Еще один зачетный тяж. Он даже обрадовался, когда увидел, что я скинул шесть килограммов. Значит держал форму, однако, как в аптеке рассчитал Семенов. Но мое решение не возвращаться в большой спорт, было окончательным и это его не обрадовало. На что я предложил ему попробовать Саню, так как тот обязательно выскочит за год выше девяносто килограммов.

– Саня будет, свободен целый учебный год , так как он уже подогнал весь учебный материал под выпускные экзамены, – уговаривал я тренера. На что Ван Ваныч только неопределенно хмыкал.

– Вот вы во сколько лет, встали у штурвала торпедного катера? – привел я последний довод.

– Хорошо, я попробую, – почти сдался Ваныч. И у меня сразу улучшилось настроение, как и у него. Кажется.

Его благородие, младший лейтенант Иван Иванович Семенов, приплелись домой под самое утро. И потому имел со мной вполне серьезный предметный разговор:

– Иван, извини, что я лезу своими грязными лапами в ваши с Ксюхой скоропалительные отношения, но... воспитанники этого детского дома, мне как родня. Задурить молодой девке голову, с твоей фактурой, очень легко и просто. А что дальше?

– Как у нее я не знаю, а у меня серьезно. Очень серьезно, с первого взгляда.

– Тогда давай все делать по уму, а не у всего детдома на глазах. Понимаешь меня? – Спросил я у него и добился утвердительного кивка. – У тебя сколько суток отпуска?

– Пять, осталось четверо суток и трое суток дороги.

– Вот, неделя. План простой, берешь Ксюху и летите в Крым. У Сани там есть дом, в селе Морском. Это под Алуштой, туда вас любой таксист, из аэропорта Симферополь, довезет за полтора часа. С билетами я сегодня же договорюсь.

И договорился, небезызвестная Розалия Иосифовна Вайсберг, оставила мне пару контактов. Одним из которых, по имени отчеству Марк Юрьевич, я и воспользовался. Обошлось мне это в обещание отдать ему на реализацию несколько ювелирных гарнитуров, подобных выставленному мной в салоне Худфонда. А так как, они у меня были в наличии, еще в старых, наработанных запасах. то проблема с отлетом влюбленной парочки была решена моментом.

Уже через пару часов я вез Ивана и Ксению в аэропорт на командирском козлике. Так как имел на это право, будучи вписан в путевку вторым водителем, еще в Школе. На обратном пути мне пришлось заскочить в небольшой магазинчик, по тещиной наводке. Там мне, всего за двойную цену продали, по двести граммов ниток мохера, четырех разных цветов. Это был обещанный подарок Марье Федоровне за подгонку формы. Думаю она это сделала не в крайний раз. Надеюсь, по крайней мере.

Я же, не в пример Семенову, ночевал дома, если это можно было так назвать. Елена решила компенсировать каждую мою ночь, проведенную с Армией и воплощала это в жизнь с пунктуальностью ученого и фантазией искусствоведа. Да так рьяно, что мне даже показалось будто уже возмещаются и будущие ночи. Но спецназ не сдается. Мамочке-теще, которая опять сделалась покладистой и ласковой оставалось бы только радоваться гармонии в семье. Зять круглые сутки с женой и детьми, ан нет. Подслушал я их разговор с Еленой:

– Лена, а не чересчур ли вы с Иваном стараетесь. Третьего ребенка захотела?

– А что, мама, я не против.

– Ну, а как же докторантура?

– Мне ребенок в институте не помешал. За что спасибо тебе, мамулечка. В аспирантуре тоже не помешал, спасибо всей нашей семье и в докторантуре не помешает.

– Доченька, но Ваня сейчас на службе. Саню, я слышала, вызывают на тренировки с олимпийской сборной. А я так хотела заняться переводами Жоржи Амаду. У него есть просто блестящие произведения и еще меня попросили писать текстовки для "Фильмоскопа".

– Мама это же отлично, а я тебе еще и помогу. Толенька пойдет в ясли, Таня уже большая и поможет нам.

– Ты, как-будто все уже решила?

– Еще нет мамочка, но ты в любом случае не волнуйся. Все будет хорошо.

Вот такие пироги...

Через пару дней позвонил в Институт Физики Роману, поговорили о том, о сем. Он передал мне приветы от ребят. Сожалел, что не смог прийти на встречу, так как был в командировке. А заходить позже не счел нужным, потому как сам бывал в краткосрочном отпуске и знает, что время в нем летит галопом. Добавил, что не удивлен моим жизненным выбором, ведь и правда есть во мне, что-то такое... портупейное. Посмеялись.

– Ну все, будь здоров, привет всем. Не забывай нас. У меня здесь Галина вырывает трубку.

– Иван, я сейчас подвизаюсь на общественной работе, в профкоме Лаборатории колебаний. Тебе выдали талон на приобретение мотоцикла, еще по нашей старой заявке. Помнишь? Так я его еле отбила у желающих, чуть с руками не отрывали.

– Помню, Галочка, значит ждите и будет вам счастье. Не пройдет и двух лет. Да кому он нужен, этот "Ковровец", чтобы за него тебе руки рвали?

– Ваня это "Ява".

– ..... какая!!

– Сейчас... вот здесь... ЯВА-350 мод. 360.

– Я сейчас буду на проходной, с шампанским и конфетами. Никуда не уходи.

Как я понял, это был подарок от моих бывших начальников. Уже после обеда, мы с Саней привезли, с товарного склада Киевского вокзала, упакованный в транспортную тару мотоцикл. Хрупкую мечту моего детства, еще в той реальности. Конечно, ужинать я пошел без Сани, его ничто не могло оторвать от сверкающей хромом и новенькой краской машины. И это была не единственная радостная новость в этот день.

За умеренную плату, нам обещали кинуть телефонную пару от лесничества, да еще на днях включить ее в городскую телефонную сеть. Таким образом, у нас появился домашний телефон и я всегда мог связаться с домом. Что всех нас радовало.

Однако все, имеет тенденцию когда-то заканчиваться. Подошел к концу и мой краткий отпуск, пора было возвращаться в часть. Армейскую машину мы отмыли, заправили и оставили в гараже. Саня, с друзьями, изрядно на ней погоняли по местным захолустьям. Разумеется с полученного у Семенова разрешения и теперь сам Иван, через трое суток, возвратится на ней в часть. А меня Саня повез в Центр, на заднем сиденье своей "Явы". Служить.

Глава 11

Занятия в Школе должны были начаться через неделю, а так как я приехал одним из самых первых, то сразу же попал в наряд – помощником дежурного по Центру и так четыре раза подряд, через сутки. Обычная участь молодого или несильно провинившегося офицера . Зато теперь я знал: что, где, почем, у кого, за сколько и когда забрать. А если без шуток, то ознакомился со всеми подразделениями и службами части, их командирами или заместителями. Начал чувствовать ритм жизнедеятельности Центра, как живого организма. Поэтому, когда через три дня, прибыл в часть Семенов, то в наших комнатах офицерского общежитии, был проведен текущий ремонт. Я даже поклеил неказенные бумажные обои и настелил утепленный линолеум в обеих комнатах. Мебель в комнаты я выбрал самолично и естественно, нас с Семеновым не обидел. И все это, мне лейтенантишке, позволил сделать начальник квартирно-эксплуатационной службы (КЭС) квартирно-эксплуатационной части (КЭЧ). В свое первое дежурство я зашел к нему на службу с повязкой помощника дежурного по части и пожаловался на плохое состояние сантехники в нашем офицерском общежитии. На это он мне нехотя ответил, что службе не хватает людей для ликвидации аварийных ситуации и здесь не до жиру. Подойдет ваш срок капитального ремонта, а он забит в план следующего года и будем работать. Чем ваше общежитие достойнее других объектов, тем более план работ подписан начальником Центра. А в нашем хозяйственном подразделении даже нет нормального сварщика и очень мало настоящих специалистов. Которые просто нарасхват и он поднял глаза ввысь, намекая кто ими распоряжается в действительности. То есть, навесил мне лапши на уши и сказал правду в пропорции фифти-фифти. Я все-таки был хорошо знаком с хозяйственным бытом в армии, так как в той жизни и в казармах жил, и в общагах, и в ДОСах. Всегда есть резерв по людям и времени, чтобы выполнить дополнительную работу. Было бы желание, возможности всегда найдутся.

Поэтому у меня был план "Б" и когда дежурный по части прилег отдыхать. А его стал замещать мой коллега помощник дежурного, плотно сев на телефон, то я отправился на обход территории Центра... прямо в хозяйственный взвод. В казарме принял доклад дежурного и приказал ему поднять замкомвзвода которому и поставил задачу:

– Товарищ старший сержант в 5-ом общежитии прорвало систему водоснабжения и вода заливает второй этаж. Входной вентиль, перекрывающий подачу воды в общежитие, сломан. Ваши действия?

– Звоню командиру взвода и поднимаю аварийную группу. Собираем инструмент, материалы, выдвигаемся к общежитию и приступаем к ликвидации аварии.

– Все верно, но командира зачем вызванивать. Тревога, что ли? Обычная работа в аварийной ситуации.

Когда военные орлы сантехники ворвались в подвал, то они увидели сломанный шток старого входного вентиля, который давно требовал замены. А после того, как наряд пропустил их в корпус, они поднялись на второй этаж, где проверили душевую, кухню, туалет. И убедились, что ничего нигде не прорвало, а вентиль в подвале находится в положении закрыто. Поэтому бойцы, со спокойной совестью, решили отправиться досыпать, но не тут то было. Им дорогу перекрывали три здоровенных лба с тремя звездочками на погонах каждый. И тогда я обратился к ним с предложением, от которого они могли отказаться:

– Значит так, орлы, я как помощник дежурного по части обнаружил аварийную ситуацию, требующего срочного вмешательства. Из шести душевых систем в общежитии , работаю только три. Нужно менять трубу-коллектор, а это десять метров дюймовки. В нее вварить шесть патрубков и подключить к предварительно отремонтированным душевым системам. Рабочих умывальника четыре, остальные два заглушены. На кухне ситуация с мойками еще хуже – работают две из четырех. В гальюнах вообще херня, лишь две кабинки нормально функционируют, а остальные периодически засираются, всем нашим дружным коллективом. Единственный кран умывальника в нужнике, вообще, заглушен. Где помыть руки, после процесса? Что за военные здесь живут, вам надеюсь известно? И насколько они разъяренны вы можете прочувствовать на себе. Все ясно?

– А причем здесь мы, у нас есть свои командиры, – наконец отозвался старший сержант.

– Так, красиво говоришь, по уставу, только кто здесь делал сезонный ремонт. Совсем недавно. Молчишь, закрасили хомуты и что, всех обманули? Вот, что отличники боевой и политической подготовки, работать будем или... будем уклоняться? Вижу вы решили поработать.

Тогда приступайте, а офицерский наряд, цените, вам поможет.

– Сварщика нет, товарищ лейтенант. Хорошего.

– Если, что нужно по работе, пишите во взвод записку и получите через нашего дневального. Как подготовите фронт работ, я вам все сварю. Аппарат у вас хороший, электроды нормальные. А теперь, приятное... справитесь до подъема, с нас обед в чайнике на десять персон. Угостим кто сколько съест и выпьет. До не хочу. Спиртного не будет, денег тоже. Мы за здоровый уставной образ жизни За работу, товарищи.

Парни, почти все успели сделать до подъема. Остались мелочи и покраска, то что мы можем доделать и сами.

Утром я взял, заветные полтора литра коньяка и пошел к старшему лейтенанту, командиру взвода, с повинной. Тому уже доложили о происшествии. Поэтому он грозно, но с интересом смотрел на меня, как на забавный экспонат и спросил

– Ну и как это прикажешь понимать, лейтенант?

– Виноват, товарищ старший лейтенант и надеюсь это, – я поставил ему на стол солдатский вещмешок с коньяком, – в какой-то мере, загладит мой проступок.

– Да ты оборзел... – начал тот, но увидев хороший коньяк, закончил другим тоном, – но не окончательно. А если бы я уже отрапортовал по команде?

– Так я поинтересовался у солдат мнением о своем командире и решил, что это не ваш метод.

Поэтому договорились, что Школа подпишет акт об аварии и ее ликвидации, а в КЭС составят акт-процентовку по проведенному ремонту сантехники в общежитии номер пять, находящейся в аварийном состоянии. С чем и расстались, довольные друг-другом. Причем я его попросил, отпустить парней в чайник на обеденную кормежку, которую я им обещал. Угощение было традиционное, в испытанном годами солдатском стиле – колбаса докторская, по батону белого хлеба, томатный сок. На второе халва, конфеты, пряники и по литру лимонада.

За успешно проведенную ремонтную операцию, я заслужил благосклонность начальника КЭС. Которой, конечно, не замедлил воспользоваться подобрав приличную мебель в комнаты нашей команды. Впоследствии, сослуживцы по команде, мне сказали, что только сугубо гражданский человек, мог придумать такой план. Однако, только старослужащий мог его осуществить. И были правы на все сто.

Начальство сделало вид, что ничего особенного не случилось и начальник Школы просто подписал предоставленные ему документы. Это, тоже, было по военному. Птичка задом не летает.

Но на этом история не закончилась. После сдачи дежурства, ко мне подошел старший сержант Симашов, заместитель командира хозвода.

– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться?

– Слушаю, старшой, только короче. Есть хочу так, что даже спать расхотелось. Ну не мнись солдат, как красна девица... рожай.

– Вы сейчас в общежитие? Так я вам по пути все расскажу и на месте объясню.

Когда подошли к зданию, он повел меня не ко входу в общежитие, а в противоположную сторону. Где, своим ключом, открыл дверь в подвальное помещение и зажег освещение на лестничной площадке. Спустившись по лестнице мы оказались в подвале, очень благоустроенном, но превращенным в кладовку всяческого хлама. Типичная старшинская нычка.

– Здесь сначала была котельная, товарищ лейтенант, потом бойлерная. А когда отопление стало централизованным, то планировали сделать здесь прачечную и сушилку. Но... в планы КЭЧ это включить не удалось, а сделать хозспособом, так это не с нашим и вашим личным составом.

– Оно конечно... не с нашим. – Я задумчиво оглядел это прекрасное помещение и перевел взгляд на Симашова. – Продолжай.

– Командир предложил мне, самому, выбрать себе дембельскую работу. Прачечная и сушилка, вашему подразделению очень нужна. Я третий год дослуживаю и вижу, как вы уродуетесь на тренировках. Оборудование в части есть, но б/у и требует ремонта. Разводка водоснабжения, установка оборудования с электрическим бойлером, подключение к сети и системе водоснабжения... это сделаем мы. Дембеля, нас трое. Не было сварного с верным пятым разрядом, но теперь есть.

– Ясно, решили припахать офицера к своим дембельским штучкам.

– Но ведь это для вас все будет, для вашей Школы.

– Так, дорогой друг, я тебя прекрасно понял: "Мы славно поработали и славно отдохнем. Понимай – бухнем." И еще построим мундирчики, сделаем альбом – всему взводу на зависть.

– Не без этого, товарищ лейтенант. Это кристально ясно... но мы, все трое, из кадровых рабочих и еще окончили техникум, поэтому башка не пустая. В конце третьего года, нервы начинают сдавать и хочется забиться в норку и расслабиться. По крайней мере, у меня так, но ведь не пойман не вор?

– Проект и список необходимого набросал?

– Так точно, – и он передал мне три мятых листка бумаги.

– Командир твой у себя?

– Да, он вообще только после поверки уходит. Контингент у нас непростой.

– Это точно, пойдем к нему и все обсудим. У меня здесь нарисовалось встречное предложение.

Поужинал я в сухомятку и только в 23.00. Со старшим лейтенантом мы договорились, что кроме прачечной самообслуживания и сушилки, там будет сауна на шесть полок с приличным предбанником, двумя душами и небольшим бассейном. Сержант приуныл, но я ему обещал , что все тяжелые работы выполнят курсанты. И тем не менее его надежды на вольную жизнь накрылись... банным тазом. Так сказать. По крайней мере на ближайшее время. Инициатива она наказуема, особенно в армии.

Это, мне тоже предстояло прочувствовать в еще большей степени, чем сержанту срочной службы. И точно, я был назначен ответственным за работы по реконструкции подвального помещения, да еще сдача объекта обрела конкретные сроки. Попал я конкретно и глубоко.

Радовало одно, что наша команда меня поддержала и сослуживцы обещали действенную помощь в работе. Мало того, они составили график нарядов на работы и обещания помочь приобрели реальную основу.

На следующий день, вечером, приехал Иван Семенов, но я только успел пожать ему руку и убежал на развод, так как опять заступал на дежурство. Это было упоминание от начальства, кто дома хозяин.

Первое, что мне сказал, вечером следующего дня, Семенов было:

– Мы с Ксюшой подали заявление в ЗАГС, а я сегодня написал рапорт начальству о дне регистрации в нашем районном ЗАГСе. Чего тянуть, правильно?

– Иван, это вам решать: как, что и почему. Я только рад за вас и желаю счастья в семейной жизни. А что дальше?

– Как, что? Попрошу малогабаритку в семейном общежитии, у нас половина команды там поселилась.

– Понятно и будете жить поживать и добра наживать, мотаясь по гарнизонам. Тоже вариант, плыть по воле волн. Так сказать.

– Не понял, обычная жизнь офицеров и их семей.

– То-то и оно... У тебя жена, потом дети и вы все будете служить в СА. Понимаешь Иван, то что ты служишь и принимаешь все тяготы воинской службы – это естественно. Ты воин. А Ксюха и ваши будущие дети? Или ты, как молоденький лейтенант, надеешься на доброго отца-командира. Не верю. Ведь ты в Армии десять лет и знаешь реальное положение вещей, а значит сознательно обрекаешь свою семью на бытовые тяготы. – жестко сказал ему я.

Да, проехался по парню, со всем тщанием, но ничего... пусть задумается. А то прямо в небесах порхает, как одуванчик. Главарь семьи. Так сказать.

– Так, что мне делать, не жениться, – начал злиться Семенов.

– Действовать, Ваня. Подумать, составить план и работать для его реализации. И главное запомнить, ты взял на себя определенные обязательства перед Ксенией. И просто обязан обеспечить ей нормальную жизнь, как глава семьи. Это непростая должность. Знаешь сколько любовных лодок разбилось о семейный быт?

– Легко говорить правильные слова... а как мне поступить? В моей ситуации.

Нет, ну почему сейчас многие люди, нормальные советские люди, не видят ничего дальше своего долга и обязанностей перед обществом. И очень часто это идет во вред их семьям.

– Понимаешь, Иван, советовать в таких делах... чревато. Слишком большая ответственность. Но я все же попробую подсказать тебе линию. Даже не линию, а направление приложения сил.

– Можешь поверить, я буду очень внимательно слушать, – начал в успокаиваться Иван.

– Вот скажи, что ты знаешь о Ксюше. Молчишь? Понятно, что не до того было. Да и вообще ниточка за иголочкой... Да?

– .......

– Громкое молчание, знак согласия, – рассмеялся я. – Ксения уже год живет в рабочем общежитии учебно-производственного центра детдома и работает в тамошнем ателье. В котором начинала трудиться швеей. Кроме этого, она уже мастер-модельер и поступила учиться в Технологический институт легкой промышленности. Ее учителем была бывший директор ателье, Розалия Иосифовна Вайсберг и она считала Ксению одной из лучших своих учениц. А это дорогого стоит, если знать кого обшивала Розалия Иосифовна, будучи очень известным мастером-модельером Москвы.

– Но Ксюша мне ничего не говорила.

– Она женщина, которая полюбила и погружена в любовь без остатка. Все остальное ей кажется незначительным, по сравнению с ее чувством. Тебе повезло. Но ведь это нужно постараться сберечь, не расплескать в борьбе с бытом. А для этого придется постоянно работать над собой. Все время подрастать в глазах жены и не в званиях, а именно как муж. Глава семьи. Хранитель очага. Отец ее детей. Влюбленность пролетает, любовь проходит, а вот уважение – это навсегда.

– Ты меня просто... как тормознул на ста километрах.

– Это просто вступление. Теперь смотри вариант. Петр Петрович Стерх, председатель колхоза, строит у себя Дом быта. Где планирует создать приличное ателье. Ясно? А самое главное, центральная усадьба колхоза в 60 километрах от нашего Центра. Если по проселкам.

Далее, твой отец. Ты задумывался, какого хрена ему нужно продолжать сидеть в Норильске. Он, что мало поработал в своей жизни? Кто он по специальности?

– Механик на буровой установке.

– Да его, Петрович еще и упрашивать будет, чтобы он вступить в колхоз. Деньжата у него есть, ведь так?

– Ну наверное, а куда ему их тратить? Мне всегда предлагает, но мне и своих хватает... хватало.

– Дошло до тебя? Вижу дошло. Берете с отцом и Ксенией участок и строите дом в колхозе, от которого до Москвы полтора часа езды на автомобиле. Всегда можете приехать с субботы на воскресенье, заночевать у меня. И если пожелаете, то сходите в театр, к друзьям, на стадион... Или можете пробегать весь день по магазинам. А таких ценных спецов, как твой отец и Ксения, Петрович и в типовом доме поселит. Он их строит целую улицу. Причем даст ключи немедленно. Я думаю твой батя запросто может купить автомобиль. Права есть у тебя и у Ксении, и ... У него тоже. Вот и все. Ты здесь, они там, но с авто вы, все-таки, все вместе. Ферштейн? Два года вы живете нормально, а это уже много. И в дальнейшем старайся жить, не по песне "дан приказ ему на запад, ей в другую сторону..." или "жила бы страна родная и нету других забот...". Сейчас не война и нужно о семье думать.

– Слушай, тезка, у меня такое впечатление будто ты старше меня в два раза, а опытнее в три.

Опять палюсь, пятьдесят два года там, пять здесь, а если учитывать Афган и время , что провел в бандитстве... Пожалуй в три раза и будет.

– Значит так, думай. Надумаешь езжай к Петру Петровичу договаривайся, выбирай и главное, решай. Я ему позвоню, ведь он не сидит на месте. Постоянно носится как угорелый по своему хозяйству, а оно у него очень приличное и лучшее в Подмосковье.

– Так и сделаю. А Ксюша согласится?

– А ты как думаешь?

– Ну да... – смутился он, – буду работать.

– Ничего не откладывайте на потом. Оно приходит, это потом и вдруг оказывается настоящим. Так жизнь и пролетает... мимо, – опять я сбился на поучения .

Пора идти спать, а то еще чего наболтаю. Лишнего.

А Семенов молодец, с субботнего утра, дозвонился до отца и после непродолжительного телефонного разговора поехал в Москву, ко Ксении. Заночевали они в нашем доме и с утра Елена отвезла их в колхоз к председателю. Так, что вернулся Иван поздним вечером, когда я опять заступил на дежурство – третья ходка, однако.

Поговорить нам удалось, только на следующий день после обеда и то на ходу. Я наведался в подвал проконтролировать, график и качество работ. Стройка века шла полным ходом и Семенов уже тоже отрабатывал свой трудодень, так сказать. Мне, солдаты, профессионально подготовили фронт работ. И я варил непрерывно, останавливаясь только, чтобы выщелкнуть, да вставить электроды. Потом снял брезентуху и боты, надетые прямо на форму, натянул сапоги и опять на службу. Поэтому мы с Семеновым перекинулись лишь парой, другой фраз. Главным смыслом в которых было то, что Ксюша уже переселилась в свой домик. А в детдоме выделили газон и они перевезли в село ее незамысловатый багаж. И еще, он считает все это дикой везухой.

Я , вообще, регулярно заходил в подвал, как для того чтобы проверить выполнение работ , так и участвовать в них. Обычно в качестве сварного. Вот и сейчас зашел, сменившись с дежурства и был просто поражен объемом выполненных работ.

– Командир приходил после обеда и подогнал пяток молодых, – объяснил мне довольный сержант. – Недавно ушли. Так, что сегодня ночью врежемся в систему водоснабжения и подключимся к общей электросети. Напрямую, не вешая на себя нагрузку общежития, через свои рубильник и автомат. Все согласованно. Ближе к отбою силовой шкаф молодые притащат, вместо вечерней прогулки. Тогда наше временное подключение уберем и сделаем силовую часть электрики по уму. Главный энергетик сказал, что придет и лично все будет контролировать. Контур заземления мы сами проварим, а вот врезку... придется вас разбудить ночью.

– Сержант, тебе не кажется, что появляется много заинтересованных лиц. Помощник начальника штаба уже был?

– Так точно. Был, еще вчера, – ухмыльнулся старший сержант, – даже спросил ТТХ планируемой сауны.

– Ясно, армия. Сделал дело... и будь свободен от него. Ну ладно, когда нужно будет варить, поднимайте меня. Вот, возьми, это я взял в нашем буфете, здесь кило конфет раковые шейки. В вашем чайнике, хоть шаром покати. Все смели. Наградишь работников.

– Так сегодня нам денежное довольствие выдали. А молодые перебьются, у них еще домашние пирожки не вылезли.

– Сам решай. Но учти, нужно не только гонять, но и подбодрить не мешает. Память, о себе, добрую оставить, молодым и они добро, как эстафету, будут передавать другим призывам. А это дорогого стоит. Жизнь ведь состоит из расставаний и встреч. Иногда очень неожиданных.

Семенов, пришел в мою комнату с приветом от родных: в виде письма от Танюши, футуристического рисунка в стиле черного квадрата от Толяши и зажаренной курочки от жены. От тещи были только наилучшие пожелания. Иван продолжил, начатый в обед, разговор:

– В общем, Ксению оставил в стандартном новом доме. Там три прекрасных комнаты, нам вполне хватит. Пока, а дальше решили строиться. Отец сказал, что уже начал собирать манатки и обязательно попросит начальство не настаивать на отработке двух недель. Ксюша, уже завтра, выходит на работу в качестве модельера верхней одежды.

– Хваткий человек, Петр Петрович.

– Не говори, поставил мне условие. Расписываемся и играем свадьбу у них на главной усадьбе, в День урожая. Тогда будут играть свадьбу сразу несколько пар. Обещал выделить нам для торжества столовую и обеспечить ночлег гостям. Все необходимые продукты выделят по себестоимости, а приготовят угощение колхозные повара. Так же обещал нам два разъездных автобуса, для гостей. Только спиртное, придется самим покупать. Я думаю, нужно будет подойти к остальным брачующимся, во слово то и договориться о единообразном алкогольном ассортименте. Время есть.