Текст книги "Другая История (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Гуляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Большие корабли планируются только для Северного флота и потом, возможно, для Тихоокеанского.

– А почему другие флоты обижаете?

– Балтийский флот, бывший когда-то основным, стал флотом вспомогательным. Там все просматривается и простреливается с берега. Ракетные батареи Моонзунда перекрывают все Балтийское море с прилегающими странами. Авиация с островных аэродромов контролирует всю Европу и Северное море.

– На Черном море приоритет отдается десантным средствам. Там на вооружении стоят новейшие аппараты на воздушной подушке и экранопланы. Самолеты из Крыма совместно с малыми кораблями обеспечивают наш контроль над Черным и Средиземным морями. А большим кораблям там просто тесно будет.

– Я до сих пор не могу понять – задумчиво произнес Андрей – почему Турция пропускает наши самолеты через свою территорию? Ведь отношения у нас далеки от хороших.

– Все очень просто – улыбнулся адмирал – каждый год мы проводим большие учения, на которые обязательно приглашаем турецких наблюдателей. Сценарий учений всегда один и тот же. Корабли выходят в море, потом возвращаются и высаживают десант. При этом расстояние, которое они проходят всегда равно расстоянию до Босфора. Турки засекают время и понимают, что случись война, они не успеют даже Аллаху своему помолиться, как мы Стамбул займем. Приятно смотреть, как их от страха корежит. Но вернемся к нашим большим кораблям. Все они будут иметь атомные котлы.

– Это зачем, чтобы подороже были? – с иронией спросил Император.

– Нет. Чтобы были быстрее. И чтобы силовая установка меньше по размеру была.

– Так вроде самая компактная силовая это газотурбинная?

– Такой мощности газовую турбину мы пока сделать не можем. И когда сможем – неизвестно. Там большие проблемы с материалами. Паровые же турбины любой мощности мы делаем давно, все технологии отработаны. Для корабля с атомным котлом турбина выйдет весьма компактной – отпадает нужда в специальных ступенях экономического хода. Да и обводы корпуса будут оптимизированы под полный ход, проектировщикам не придется искать компромисс для уменьшения расхода топлива. Вес самого котла от мощности мало зависит, там вся масса на биологическую защиту тратится.

– А как с опасностью все вокруг радиацией заразить?

– От водки в России в год умирает намного больше народа, чем от радиоактивного заражения. Чтож водку не запретить?

– Но-но, Евгений Владимирович, на святое не покушайтесь!

– Так я и сам выпить не дурак! Просто если к любому делу подходить без ума – кончится плохо. А мы к реакторам кого попало, не подпускаем.

– Есть еще одна идея, достаточно смелая. Любой военный корабль большую часть своей жизни проводит не в бою, а в мирной службе. И для этой службы ему нужна масса вещей, в бою только мешающих. В дальних походах экипажу надо не просто где-то спать. Ему надо отдохнуть от вахты, кино посмотреть, в бассейне поплавать. Что за кают-компания без рояля и без попугая в клетке? Нужны маломерные суда, катера и шлюпки, по нынешним нормам нужен вертолет, для оперативной доставки чего-нибудь или для спасения тонущих. Все это занимает достаточно много места и в бою очень хорошо горит.

Вот наши молодые проектировщики и предложили, все ненужное для боя разместить в легких надстройках, которые при угрозе войны с корабля снимаются. Боевой корабль при этом становится похожим на круизный лайнер, что и вызывает резкое неприятие этой идеи. У некоторых. Мол, военный корабль Империи должен врагам страх внушать. Я же считаю, что внушать страх он должен в бою, когда огонь откроет, а в мирное время можно и лайнером прикинуться.

– Что, совсем как мирный теплоход будет выглядеть?

–Нет, конечно. Просто наши корабли будут смотреться, как непродуманный проект, в котором обитаемости уделили слишком большое внимание, а про оружие позабыли. Ведь эти надстройки скроют часть ракетных шахт и орудийных башен.

– А Вы знаете, мне такой подход нравится – задумчиво сказал Император – скрыть наши действительные возможности от неприятеля – дело хорошее. Какая скорость у них будет?

– Сорок узлов. Атомный котел это позволит. Раньше так только эсминцы ходили.

– Вот и пусть в мирное время максимальной скорости не развивают, а ходят как все, а лучше помедленнее. В случае чего еще один козырь в рукаве будет.

– Ну чтож, господин адмирал, будем считать, что Вы меня убедили и "добро" на все эти проекты у Вас есть. Как скоро будут построены новые корабли, сколько на это надо денег и когда их выделять?

– Ваше Величество, деньги на проектирование надо выделять уже сейчас. Стоимость кораблей, хотя бы в первом приближении, будет ясна по его окончании. Закладывать первые серии малых кораблей можно будет лет через пять, а вот по большим кораблям даже примерных сроков я Вам назвать не могу, там слишком много технических проблем, которые требуют решения.

– Ну вот, как всегда, деньги давай сейчас, а когда товар будет – неизвестно – рассмеялся Император.

1986г.

Москва.

Среди всех многочисленных проблем, с которыми приходится сталкиваться Императору, Андрея больше всего раздражали проблема научные и технические. Да, у него великолепное образование. Да, служба в дальних гарнизонах научила его держать в руках не только автомат, но и гаечный ключ. Но не может один человек разбираться во всем на свете! А ведь от него требовали решения по вопросам, о существовании которых он раньше просто не знал. И это решение было окончательным и вело к расходованию многих миллиардов полновесных золотых рублей. Конечно, он старался использовать опыт и знания других людей, тех кто в данном вопросе компетентен. Но как быть, если сами эксперты имеют прямо противоположные мнения? Спор двух академиков, признанных корифеев в своей области, о том, каким должно быть топливо для ракет, перешел уже все границы допустимого. От научных аргументов ученые мужи перешли к рукоприкладству, которое к счастью удалось вовремя остановить и закончили доносами во все инстанции. Разобраться, кто из них прав Андрей не мог, да и ни кто, кроме них самих не смог бы. А решение принимать ему. Да, тяжела ты, Шапка Мономаха!

Вот и теперь начальник ГРАУ просит аудиенции по технической проблеме. Что ещё за техническая проблема, с которой целый генерал разобраться не может? Андрей вздохнул и пригласил очередного посетителя.

***

– Для начала позвольте небольшой экскурс в историю. После Германской войны, вдохновленные фантастическими успехами российских бронеходов, все страны бросились создавать как аналогичную технику, так и средства противодействия. У нас, для борьбы с бронетехникой, была создана пушка АМО-2 калибром 57мм. Орудие имело рекордные по тем временам характеристики, но было крайне сложно в изготовлении. Промышленники долго мучились, осваивая серийное производство. За это время "Арморы" и "Панцеры" изрядно нарастили броню, и пушка перестала соответствовать поставленным задачам, да и новые системы появились, значительно более могущественные. Пытались на основе этого ствола сделать зенитку, но ничего путного не вышло. Чтобы не потерять прибыль, производители всячески лоббировали против снятия этого орудия с вооружения. В итоге мы имеем много потраченных денег, несколько тысяч ненужных стволов на складах и миллион с лишним снарядов, у которых истекает срок годности.

Теперь о делах нынешних. Самым грозным противником бронеходов является вертолет с управляемыми ракетами. Для противодействия этой угрозе в штате бронечастей есть самоходные зенитки. Сначала они имели калибр 14,5мм, потом 23мм, а сейчас происходит перевооружение на системы 30мм. Однако новейшие бронебойные ракеты имеют дальность, превосходящую радиус поражения этих зениток. Группа молодых инженеров, в инициативном порядке, спроектировала зенитный автомат на основе старой бронебойки, благо стволов 57мм на складах в избытке.

– Подождите, Вы же говорили, что зенитка была неудачная!

– В том виде, что её делали в конце сороковых – безусловно. Полуавтоматическая пушка с ручным наведением для стрельбы по самолетам не имела смысла. А вот автомат, оснащенный вычислителем и сопряженный с локатором, имеет эффективную дальность поражения большую, чем у систем наведения нынешних бронебойных ракет. Если же в будущем эта дальность у ракет вырастет, то все равно, для стрельбы с большого расстояния вертолету придется подняться выше, где он сам станет легкой добычей уже для зенитных ракет. Поскольку изготовление опытных образцов почти ничего не стоило, заказали партию в дюжину машин.

– Ничего не стоило?

–В стоимости любой артиллерийской системы 70 процентов приходится на боекомплект и лишь 30 на само орудие. В стоимости орудия 70 процентов приходится на ствол. Все это лежит на складах, куда девать, не знаем.

–Понятно.

– Машины успешно прошли полигонные испытания и были отправлены в разные округа для проверки в войсках. Ещё до завершения срока испытаний, из Закавказья, Афганистана и Восточного Туркестана поступили запросы на боекомплект и просьбы прислать таких машин побольше. Мы всполошились, неужто у тамошних бандитов появились вертолеты?

Оказалось, нет, из зениток стреляли по наземным целям, радары даже не расчехляли. Отзывы сплошь восторженные. Старые осколочные снаряды прекрасно прочесывают зеленку, а бронебойные катушки шьют любые дувалы насквозь.

–Да, зеленка это та ещё гадость...Но раз так хорошо получилось, в чем проблема?

– Этот калибр не вписывается в имеющуюся систему. Поставить его вместо тридцатки не получится, слишком тяжелый. Единственное решение – вводить в штат дополнительные машины, а это не так просто.

–Наверно, надо наладить выпуск машин без локаторов и добавить их вне штата в части быстрого реагирования на южные рубежи. Это будет быстро и дешево, а душманам понравится. А насчет зенитки подумайте, может, есть смысл в этом калибре создать новую систему, на основе последних достижений?

ГЛАВА 22

1992г.

Красноярск.

– Уважаемые пассажиры, до отправления поезда пять минут, просьба занять свои места – нежно проворковал динамик. Сергей поерзал на сиденье и приготовился ловить момент начала движения. На предыдущих станциях ему это сделать не удалось, уж больно плавно трогался состав. . А пока он просто разглядывал изнутри знаменитый Красноярский "Летающий Вокзал" Что в нем такого замечательного он понять не мог. Ну вокзал, ну большой, а так ничего особенного. Но он твердо знал, что это местная достопримечательность, и построил её в стародавние времена какой-то сумасшедший архитектор-авангардист. То ли Бенуа, то ли Беруа , во вспомнил – Бериа. Француз, судя по фамилии.

А еще, Сергей занимался тем, чего делать дома он не стал бы. Он... хрустел французской булкой. Дело в том, что дома, с малых лет, в его обязанности входило покупать хлеб. Сбегать в соседнюю булочную недолго и вполне по силам даже мелкому школьнику. Но вот удержаться от того, чтобы на обратном пути не отломить от одуряюще вкусно пахнущей булки корку выходило не всегда. Сереже объясняли (иногда с помощью подзатыльника) что так делать не следует, он и сам это прекрасно понимал, но... проявить силу воли удавалось далеко не в каждый раз. И корочка обычной белой булки стала для него запретным, а оттого ещё более вожделенным лакомством. Поэтому Сергей на первой же остановке купил у лоточника пару булок и теперь с наслаждением отламывал корочку и ... хрустел.

***

– Добрый день! Это восьмое купе? – услышал он и обернулся. В дверях купе стоял вылитый "добрый доктор" из кино – седая бородка клинышком, очки, в руках чемоданчик.

–Да, проходите – Сергей посмотрел в окно и увидел, что вокзал уплывает назад. Ну вот, опять прозевал– подумал он – Ну ничего на следующей станции обязательно поймаю.

–А когда следующая остановка – обратился он к попутчику – Ой, извините, меня Сергей зовут.

–Ничего страшного, молодой человек – улыбнулся тот – Евгений Владимирович – и изобразил поклон – очень приятно. А следующая остановка– Новосибирск. Прибытие – он глянул на часы – через три часа, двенадцать минут. Вы наверно впервые едете?

–Да, экспрессом впервые. А обычным поездом мы на Дальний Восток ехали. Правда я плохо помню, маленький был.

–Зато теперь Вы вполне взрослый и самостоятельный человек, раз путешествуете.

–Я в Москву еду. Поступать.

–И куда же, если не секрет?

–МВТУ или МИРА, ну в общем на радиоинженера.

–А зачем так далеко ехать? Дальневосточный Университет, насколько я знаю, обучает по этой специальности. Или Новосибирский, тот вообще один из ведущих в сфере электроники?

–Понимаете, хочется начать самому, в смысле без надзора, то есть самостоятельно...Сергей запнулся и смущенно попытался изобразить что-то руками.

–Отлично понимаю, хочется свободы от родительского пригляда.

–Да нет, у меня предки классные, все понимают. Но все равно надо самому начинать. Если все время за спиной у родителей прятаться – толку не будет!

–Ну чтож, со времен Михайлы Ломоносова юноши в Москву идут за знаниями. А Вы знаете, мой дед тоже когда-то в столицу пешком пришел.

–Откуда пришел? – не понял Сергей.

– Из деревни.

– Здорово! Дед – крестьянин, а внук – профессор!

– Не совсем так, профессор – это мой отец. Когда будете учиться, наверняка столкнетесь с его учебником по металловедению.

– Обалдеть, сын крестьянина – профессор, учебники пишет! А еще говорят, что в России кругом невежество дремучее!

– Так и дед тоже написал. Не совсем учебник, скорее методичку, но весьма нужная книжка получилась.

– О чем? Вы же сказали, что он крестьянином был...

– О некоторых, весьма специфичных, математических функциях и их применении.

– Охреносоветь!

– Как Вы сказали?

– Ну, это выражение такое, в смысле обалдеть – Сергей смутился – меня отец ругает, за словечки всякие, а они сами как-то произносятся. Говорит, что засорять речь негоже, а что я могу сделать, оно само получается...

– А батюшка Ваш, простите, кем работает?

– Мой отец морской офицер! Капитан первого ранга!

– А Вы на него лицом похожи?

–Да, мать говорит вылитый батя в молодости.

– То-то я все думаю, кого же Вы мне напоминаете! Как увидите Анатолия Ивановича, передавайте привет.

– А Вы его, откуда знаете?

– Мы в прошлом году в Москве познакомились. А что же Вы по родительским стопам не пошли? – удивился "профессор".

– Да мне отец с матерью тоже говорят: Поступай в Морское... А я сам хочу, сам понимаете!– Сергей начал горячиться.

***

Поезд набирал ход. Смазывались в неразличимые глазу полосы кусты и деревья вблизи полотна, медленно уплывали назад те, что были подальше. Плавно покачивался вагон, мягко светили плафоны. Единственно, чего не хватало романтикам дальних дорог, так это стука вагонных колес на стыках. Его не было, совсем, как не было стыков на рельсах "бархатного пути".

Интерлюдия

В конце сороковых годов перед Россией встала в полный рост проблема транспортной связанности. Повышение эффективности производства требовало все большей специализации отдельных заводов. Это в свою очередь увеличивало нагрузку на транспорт. Везде, где это было возможно, строились новые дороги. Но что делать там, где узкое место создано самой природой? Таким местом был участок Транссиба от Иркутска до Читы. Солидный кусок государства висел на тоненькой ниточке Кругобайкальской дороги.

Строительство новой магистрали севернее Байкала, несмотря на сложность, давало многие выгоды, позволяло взяться вплотную за освоение обширных земель, но проблему транзита не решало. Был объявлен конкурс. Решившему задачу увеличения пропускной способности Транссиба сулили золотые горы. Предложения поступали разные. От вполне разумных, технических и административных, до ненаучной фантастики вроде моста через Байкал. Проект железной дороги с трехметровой колеей поначалу отнесли к бредовым. Авторов с насмешкой спросили: "Кто Вам запрещает шире размахнуться? Рисовали бы сразу метров десять!" Инженеры не смутились и показав вполне профессиональные расчеты объяснили, что три метра сделать хоть и дорого, но можно, а вот больше – увы, сопромат не дает. Вскоре выяснилось, что данный проект является единственным, решавшим проблему кардинально. Все остальные, естественно выполнимые, делали это только частично. За расчеты взялись всерьез. Показали наметки строителям. Те посмотрели, почесали затылки и выдали вердикт, что построить данное чудо они смогут, было бы финансирование. И после отмашки с самого верха поплыли над тайгой дирижабли, развозя по трассе геодезистов.

Весь мир с интересом следил за очередным мегапроектом русских. Комментарии звучали разные, от сатирических до панических. Англичане исходили ядовитой желчью: "Русские сдуру решили перекопать всю страну. Ничего у них не выйдет!" В американском Конгрессе фракция алармистов пробила новые ассигнования на флот. Если Россия что то затеяла, то это не к добру, а значит нам надо сплотиться и крепить оборону! Японцы не говорили ничего, но портовые сооружения в Аките и Ниигате расширяли. Надо быть готовыми к увеличению грузопотока. Во Франции, при обсуждении военного бюджета, депутат от партии бонапартистов заявил, что если половину того бетона, что идет на строительство оборонительных сооружений, пустить на мирные цели, то можно всю страну новыми дорогами застроить. Депутата заклеймили, как агента Москвы, и решили создать комиссию по оборонному строительству, за места в которой сразу началась свара.

Ажиотаж в газетах уже начал стихать, когда масла в огонь подлили немцы. Они задали русским простой вопрос: А почему это ваша дорога называется Москва-Владивосток? Нам кажется, что название Берлин– Владивосток будет звучать лучше. Вот у нас и тепловоз для этой дороги нарисовали, смотрите , какой красивый! А наш главный архитектор, Альберт Шпеер, уже вполне оправился после заключения в Моабите, где он сидел за имперский образ мыслей, и готов построить вокзал в Берлине, да такой, что ваш Берия от зависти есть-пить не сможет. Предложение немцев было принято, и геодезисты стали работать не только к востоку от Москвы, но и к западу. За обсуждением нового поворота этой увлекательной истории прошло незамеченным сообщение о том, что комиссия французского Парламента, которая инспектировала форты на восточной границе, таинственным образом исчезла.

Работа над новой дорогой постепенно выходила из фазы проектирования. Где-то забивали в землю колышки, а где-то уже рубили лес. В разряд новостей сообщения о стройке перевели бельгийцы. Они скромно поинтересовались, а нельзя ли вашу дорогу протянуть подальше? Совсем немножко, например до Антверпена. Вокзал мы, так и быть, сами построим, архитекторы у нас свои есть. Тут же влезли голландцы, мол Роттердам ни чуть не хуже. Поскольку бельгийцы давали денег много, а голландцы совсем чуть-чуть, то им пришлось обойтись без Роттердама. Через Эйндховен дорога пройдет, а на большее не рассчитывайте. Во Франции эти новости не заметили, так как наконец-то нашлась пропавшая парламентская комиссия." Депутаты были обнаружены в офицерском винном погребе форта номер семь. Сейчас с ними работают врачи и психологи. Судя по состоянию слуг народа до них дотянулась кровавая рука агентов Кремля." В Америке заявили, что построят свою дорогу, лучше , чем у русских, и стали создавать фонды и трасты.

Спустя какое-то время, когда дорогу уже начали строить, а немцы вовсю демонстрировали на выставках новый тепловоз, проснулись и англичане. Они стали интересоваться участием в столь перспективной затее, но были посланы подальше, мол и без вас тут тесно. В Америке благополучно лопнул первый из фондов. Создатели пирамиды растворились в воздухе, вместе с деньгами, а участники остались с кучей разноцветных фантиков на руках. Во Франции бонапартисты, чья партия увеличила представительство в Парламенте, заменив павших в борьбе с алкогольной интоксикацией коллег, безуспешно призывали прекратить зарывать четверть бюджета в землю и присоединиться к международному проекту. От них раздраженно отмахивались. Зачем ломать хорошо работающую схему? Военный заказ приносит стабильную прибыль, откаты поделены, а все остальное не важно. Франция решилась на строительство дороги только когда в России уже заработали первые участки, а с орбиты весело бибикал русский спутник, намекая на то, что циклопические сооружения на границе безнадежно устарели. И сейчас дорога называлась Париж-Владивосток, миллионы тонн грузов и сотни тысяч пассажиров перемещались между континентами, а рекорды скорости на железнодорожном транспорте регулярно обновлялись.

***

Москва встретила очередного провинциала, прибывшего покорять столицу суетой, шумом, и вонью подгоревшей шаурмы. Вагонные разговоры со случайным попутчиком естественно забылись, но в подсознании Сергея осталась мысль заложенная "добрым доктором", о том, что продолжить дело своих предков будет правильно. Это и повлияло на его дальнейшую судьбу.

Вступительные экзамены в МИЭМ Сергей Михеев провалил. Может, перенервничал, может, просто не повезло. Поскольку возвращаться домой, не солоно хлебавши, очень не хотелось, он, на остатки денег, купил билет до Питера, где к своему удивлению, легко поступил в Морское Училище. Там, среди портретов знаменитых выпускников он и увидел фотографию своего попутчика. "Добрый доктор" звался Адмиралом Флота Бакатовым и являлся для курсанта Михеева наиглавнейшим начальником, так как этим самым Флотом командовал.

1992г.

Москва.

– Здравствуйте, Евгений Владимирович, как съездили?

– Спасибо, Ваше Величество, съездил прекрасно. Теперь я полностью уверен в том, что Большой Флот будет создан в срок. Отчеты, это конечно хорошо, но самому все увидеть и потрогать это совсем другое. Заодно пообщался с теми, кто все это своими руками делает, узнал много нового и интересного. Да и сам Сталинград впечатляет.

Интерлюдия

Когда развитие авиации дало ей практически межконтинентальную дальность, а мощь оружия стала таковой, что даже один прорвавшийся сквозь ПВО бомбардировщик мог уничтожить город, руководство России сильно задумалось. Результатом этих раздумий стало решение спрятать от врага наиболее важные для обороны заводы подальше и зарыть их поглубже. Сказано – сделано. Зарычали бульдозеры, поползли вереницы самосвалов, взвыли, врубаясь в диабаз, проходческие буры. Сначала под землю ушли цеха по производству ядерного оружия. Многие люди, из тех кто был в курсе, вздохнули с облегчением. Ведь случись, не дай Бог, авария на атомном производстве, заражение на пол страны не расползется. Потом рядом возникли заводы делающие оптику, электронику, хитрую химию и много чего ещё. Неизвестно, кто первым назвал возникший подземный город именем человека, руководившего стройкой, но это название прижилось и даже перекочевало в официальные документы.

О том, что в России, где-то в Сибири, есть особый город, весь из себя секретный, знали все. О том, что он находится неподалеку от Красноярска – многие, Сталинград был завязан технологическими цепочками с тысячами предприятий. А вот где он находится конкретно, не знал практически никто, включая людей, в нем работающих.

Поутру, когда все едут на работу, народ спешил к вестибюлям метро. Красноярский метрополитен спорил своей красотой с Московским и Тифлисским, и уж точно превосходил Питерский. Голос диктора объявлял: "Станция Старокупеческая, переход на станцию Второй Цех". Люди шли по переходу, проходили через турникет и оказывались на таком же перроне. Правда турникет требовал не пятачок, а пропуск и взгляд у теток, что стоят на контроле, был слишком жесткий. Сама же станция по красоте и богатству отделки ничем не уступала, а то и превосходила обычные. Каждый цех считал свою станцию лицом предприятия и на затраты не скупился. Учитывая, что название "Цех" в Сталинграде носил немаленький завод, возможностей для того, чтобы поразить воображение было в достатке. Оформление зависело от вкусов и предпочтений начальства и варьировалось от строгой классики до совершенно фантастического авангардизма. Например станция "Четвертый цех" была оформлена как внутренности космического корабля, а материалы, использованные при отделке можно было потрогать рукой только здесь. Ну или на околоземной орбите. На рабочем месте-то особо не потрогаешь – технологическая дисциплина!

Второй цех сделал свою станцию в виде сказочного сада с фантастическими растениями. Чудесные цветы переливались всеми возможными и невозможными оттенками, но люди этой красоты привычно не замечали. Им предстояло еще полчаса покачиваться в вагоне, а потом будет нужная остановка, проходная уже конкретного участка или отдела и очередной рабочий день, со всеми его заботами и проблемами. Где конкретно находится их рабочее место людей мало волновало. Важно что зарплата приличная, работа интересная, и доехать можно быстро и комфортно. А о том, что над головой пара сотен метров скальных пород никто не задумывался. Какое Вам дело до перекрытий, если Вы конечно работаете, а не плюете в потолок?

***

–И что же Вас впечатлило, кроме дворцов подземных?

–В первую голову это новые одноразовые реакторы.

–Одноразовые?

– Имеется в виду, что реакторы данного типа снаряжены топливом на весь свой срок службы. Потом реактор, в процессе планового ремонта целиком снимается с корабля и отправляется на завод, на переработку. Атомщики говорят, что в нем за время работы образуются какие-то хитрые изотопы, которые на вес даже не золота, а бриллиантов. А нам, морякам, не придется возится с перегрузкой ядерного топлива. Прямо гора с плеч. Вспомните аварию в Заячьей Губе. Тогда при выгрузке отработанных топливных элементов из-за одного похмельного крановщика всю бухту заразили.

Кроме реакторов там много ещё новинок. Например краска новая.

– Что за краска?

– На слово "краска" создатели этого покрытия сильно обиделись и долго мне объясняли хитрую физику, что там работает. Толком я так и не понял, уж больно заумно все. Но главное до меня все таки дошло. Это покрытие поглощает радиоволны, как песок воду. Отраженный сигнал падает на несколько порядков.

–Мне про эти работы докладывали. Принцип я тоже не до конца понял, но помню, что для работы этому покрытию требуется большая толщина, в несколько сантиметров. Для наземной техники, а тем более для воздушной это, увы слишком много.

– Но для кораблей это не так существенно. Несколько сотен тонн лишнего водоизмещения вполне приемлемая цена за радионезаметность. В добавок это покрытие превосходный термоизолятор. Тепловым головкам самонаведения тоже будет труднее наши корабли отыскать. Когда наши корабли сбросят жилые надстройки, как змея кожу, они пропадут с экранов локаторов.

– Евгений Владимирович, надстройки с кораблей "трансформеров" предполагается снимать на базе, при помощи портовых кранов. А что будет если сигнал тревоги застанет их в море?

– Какую-то часть кораблей он застанет в море обязательно. Они свои надстройки просто сбросят в воду. Конструкция это сделать позволяет, а сами надстройки построены из легких сплавов и стоят недорого.

– Что нового по вооружению этих кораблей?

– По ракетному вооружению никаких особых новостей нет. Работают по плану, утвержденному на прошлом заседании Госсовета. Сейчас основные трудности у конструкторов связаны с универсальными транспортно-пусковыми контейнерами. Там масса технических проблем, но разработчики обещают все недоработки устранить к сроку. А вот по артиллерийскому вооружению есть интересный альтернативный проект, разработанный в инициативном порядке. Мы планировали вооружить новые корабли 305мм главным калибром и 120мм универсальным. В новом проекте предлагается увеличить их соответственно до 420мм и 152мм.

– Универсальные орудия в шесть дюймов? Не многовато ли? Они же тяжелые, следовательно скорость наведения и перезарядки упадет...

– Современным универсальным орудиям нет нужды бешено вращать стволами во все стороны, отмахиваясь от наседающих на корабль торпедоносцев. Их цель в воздухе это противокорабельные ракеты. При отражении воздушного нападения они будут стрелять на 30-40км, и задача состоит в том, чтобы создать в нужном месте максимальную плотность поражающих элементов. В большем калибре это получается лучше. При стрельбе по берегу шестидюймовки тоже предпочтительнее. Как меня просветили инженеры-фортификаторы, полевые сооружения рассчитывают на противостояние снарядам не более, чем 120мм. Бронеходы, даже самые тяжелые, выдержать попадание пятидесятиклограмового снаряда тоже не могут. Меньшее количество орудий будет с лихвой компенсировано большей эффективностью.

Главный калибр будущего корабля составят два орудия калибром 420 мм. К ним разрабатывается широкая гамма снарядов разнообразного назначения. Для стрельбы на максимальную дальность, это порядка четырехсот километров, будут применяться снаряды с прямоточным двигателем, фактически уже не снаряды, а ракеты...

– Неужели наши артиллеристы смогли сделать то, что никак не выходит у ракетчиков? Насколько я знаю разработка прямоточных двигателей еще очень далека от завершения и трудностей там впереди немало.

– Совсем даже наоборот, Ваше Величество. Прямоточные двигатели нам любезно предоставили наши многоуважаемые разработчики ракет. Просто требования у нас сильно разнятся. Нам достаточно того, чтобы двигатель проработал несколько минут. Такой результат был достигнут уже давно. А вот ракетчиков и тем более авиаконструкторов это не устраивает, им десятки часов нужны, что пока не получается.

– Понятно. Скажите, Евгений Владимирович, а откуда вообще появились эти орудия? Я не слышал о том, чтобы данная тематика у нас разрабатывалась. Да и калибр какой-то новый.

– Ваше Величество, это длинная история.

– Ну так расскажите.

– Сверхдальнобойную стрельбу начали изучать немцы, ещё при Втором Вильгельме. Достигли в этом изучении впечатляющих успехов, сделали немало научных открытий, а потом положили все результаты в архив. Что толку от того, что ты можешь стрелять на двести километров, если попасть на такой дистанции можно только в цель размером с город! К нам результаты этих многолетних опытов попали в сороковом году, по репарациям. Взяли по принципу "шоб було", и так же положили на дальнюю полку .

Вторая компонента , "жидкий порох", тоже имеет немецкое происхождение. В прошлом десятилетии многие страны стали проектировать орудия для бронеходов на жидких метательных веществах, но реальную конструкцию смогли сделать только в Германии. Пушка разгоняла снаряд до просто космических скоростей, но была настолько дорогой, сложной и капризной, что ни о каком практическом применении речи не шло. А вот нашему Институту Стали она оказалась нужна для испытания новой брони, и мы эту пушку вместе со всей технологией у Рейнметалла купили.