Текст книги "Владимир Мономах"

Автор книги: Дмитрий Емец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

* * *

Мир с половцами был заключен и стороны обменялись заложниками. Но и после этого, справедливо не доверяя половцами и особенно коварному Боняку, Мономах продолжал настаивать на необходимости общего большого похода.

И вот наконец старания его увенчались успехом.

Пишет летописец:

"В год 6611 (1103) вложил Бог в сердце князьям русским Святополку и Владимиру, и собрались на совет в Долобьске. И сел Святополк с дружиною своею, а Владимир со своею в одном шатре".

Разбогатевшая киевская дружина Святополкова, имевшая много смердов и имения, не хотела идти в поход и отговаривала от него своего князя. Сговорившись, некоторые из дружинников стали роптать вслух, говоря Мономаху:

– Князь, не годится теперь, весною, идти на половцев. Сейчас время сева и, если возьмем мы смердов и лошадей крестьянских, то погубим всю пашню. Коли так, то голод будет в нынешний год.

Выслушав такое возражение, Владимир усмехнулся в бороду. Не дурак, слава Богу, на мякине не проведешь. Знает он, что не о пашне беспокоится дружина, но об убытках своих. Чем будут платить им смерды, если не будет у них хлеба? Что возьмешь с голого, кроме его шкуры, да и ту на барабан не натянешь.

И сказал Владимир:

– Дивлюсь я, дружина, что лошадей жалеете, на которых пашут! А почему не подумаете о том, что вот начнет пахать смерд и, приехав, половчанин застрелит его из лука, а лошадь его возьмет, и в село его приехав, возьмет жену его и детей его и все имущество? Так лошади вам жаль, а самого смерда разве не жаль?

И не могла ничего ответить на то дружина Святополкова.

И тогда Святополк, устыдившись за свою дружину, встал и сказал:

– Вот я уже готов!

Обрадованный Владимир обнял брата и сказал ему:

– Это ты, брат, великое благо делаешь земле Русской.

Решив, что походу быть, Святослав и Владимир послали к Олегу и Давыду, велев передать им: "Пойдите на половцев, и выйдем живыми или мертвыми". Давыд Святославич послушался и стал собирать войско, а Олег Гориславич не захотел участвовать в походе и сказался больным.

Владимир же, попрощавшись с братом своим, пошел в Переяславль. Святополк собрал дружину и присоединился к нему.

* * *

Так настоянием Мономаха решено было, что поход состоится. В нем должны были принять участие все князья русские, кроме отговорившегося нездоровьем Олега. Разумеется, в болезнь Олега никто всерьез не поверил. Всем на Руси ясно было, что Олег, сидевший в Чернигове, неохотно ссорится с половцами. Трижды водил он половцев на Русь, пока не помогли они ему добиться черниговского стола. Вот и теперь невыгодно Олегу ссориться с надежными своими союзниками.

Советуется он со своими боярами и со старшей дружиной, и те говорят ему: "Подождем, кто верх возьмет. Коли побьют половцы князей и рати их, то заключим с ними союз и пойдем на Киев. Один станешь тогда править всей землей Русской".

Слушает Олег наушников, выжидает. "Русь, думает, Русью, а там чем черт не шутит. Авось сяду в Киеве."

* * *

Много ратей стеклось тогда в Переяславль. Были тут стяги всех князей: и Давыда Святославовича, и Давыда Всеславича, и Мстислава, Игорева внука, и Вячеслава Ярополчича, и Ярополка Владимировича и других многих.

Рати двигались двумя путями – на ладьях и на конях. Зайдя ниже порогов Днепровских, князья стали с дружинами в быстрине у Хортичева острова. Здесь они сели на коней, а пешие ратники, выйдя из ладей, шли полем четыре дня и пришли на Сутень. Половцы же, сведав, что идет Русь, затревожились. Стеклись они во множестве со всех сторон и стали совещаться.

Хан Урусоба сказал:

– Попросим мира у Руси. Крепко они будут биться с нами, потому что много зла причинили мы их земле.

Но другие половецкие князья Арсланапа, Китанопа, Куман, Асуп, Куртка, Ченегрепа, Сурьбарь и прочие стояли за войну и стали смеяться над старым Урусобой:

– Если ты боишься Руси, то мы не боимся. Перебьем здесь русичей, а потом пойдем в землю их и завладеем городами. Кто избавит их от нас?

На другой день должна была состояться битва. Русские князья и воины все молились Богу, и "давали обеты Богу и Матери Его, кто кутьею, кто милостынею убогим, другие же пожертвованиями на монастыри. И когда они так молились, пришли половцы и послали впереди себя в сторожи Алтунопу, который славился у них мужеством."

Это был тот самый Алтунопа, который храбростью своей и ратным искусством одолел вместе с Боняком венгров. Как и в прошлый раз Алтунопа хотел, подскакав к русским ратям, изобразить бегство и увлечь их за собой. Но он не учел, что русские князья, знавшие тактику половцев, выслали вперед свои сторожи. Русские сторожи окружили Алтунопу и убили его вместе со всеми воинами, что были при нем.

Пишет летопись:

"И двинулись полки половецкие, как лес, конца им не было видно; и Русь пошла им навстречу. И Бог вселил ужас великий в половцев, и страх напал на них и трепет от лицезрения русских воинов, и сами они впали в оцепенение, и у коней точно сковало ноги. Наши же весело направились к ним, кто верхом, кто пешие. Половцы же, увидев, как русские устремились на них, не дойдя до русских полков, обратились перед ними в бегство. Наши же пустились за ними в погоню, рубя их.

В день 4 апреля великое спасение Бог совершил и над врагами нашими дал нам победу великую. И убили тут в бою 20 князей: Урусобу, Кчия, Арсланапу, Китанопу, Кумана, Асупа, Куртка, Ченегрепу, Сурьбаря и прочих князей их, а Белдюзя в плен взяли. После того расположились на отдых братья, победив врагов своих, и привели Белдюзя к Святополку, и начал Белдюзь предлагать за себя золото и серебро, и коней, и скот. Святополк же послал его к Владимиру. И когда он пришел, стал спрашивать его Владимир: "Это ведь клятва одолела вас! Ибо сколько раз, дав клятву, вы все-таки воевали Русскую землю? Почему же ты не наставлял сыновей своих и род свой не нарушать клятвы, но проливали вы кровь христианскую? Да будет теперь кровь твоя на голове твоей!" ... И затем собрались братья все, и сказал Владимир: "Сегодня день, созданный Богом, возрадуемся и возвеселимся в этот день, потому что Бог избавил нас от врагов наших и покорил врагов наших и "сокрушил их головы змеиные и передал достояние их людям" русским." Взяли ведь тогда скот и овец, и коней и верблюдов, и вежи с имуществом и с челядью, и захватили печенегов и торков с вежами.

И вернулась Русь из похода в полном величии, и славой, и с победой великой..."

Торжество князя Владимира Всеволодовича было велико. Во всех храмах, во всех монастырях служили благодарственные молебны. Несколько дней, не умолкая, звенели колокола.

Однако даже и радуясь вместе со всеми, Мономах был на стороже. Он знал, что силы половцев еще далеко не сломлены. Не раз еще предстоит Руси столкнуться с ними...

"И ВОССТАНУТ ДВЕ ГОЛОВЫ НА МЕСТЕ СРУБЛЕННОЙ ОДНОЙ"

Мир со степью был недолгим.

В год 1105 страшный Боняк вновь подал о себе весть: подошел внезапно к городу Зарубу, что около устья Трубежа, и, победив русских данников берендеев и торков, захватил большую добычу.

В следующей году Святополк вынужден был выслать лучших воевод своих против половцев, опустошавших киевские пограничные волости. После нескольких стычек воеводы Янь и Иван Захарыч отбили у половцев русские полоны, захваченные ими ранее, и прогнали их в степи.

Годом спустя летопись отмечает новое появление Боняка:

"В год 6615 (1107) воевал Боняк и захватил коней у Переяславля. В том же году пришли Боняк и Шарукан старый и другие князья многие, и стали около Лубна."

Редко когда Русская земля видела половцев в таком количестве. О том, чтобы совладать с ними дружиной одного какого-нибудь князя, нельзя было и думать. Вновь пришлось Мономаху собирать Русь, вызывать князей с их ратями. На этот раз к нему присоединился и Олег Святославич, устыженный дружиной своей за прежнее бездействие.

Собравшись, Святополк, Владимир Мономах, Олег Святославич, а также младшие князья Мстислав, Вячеслав, Ярослав, Святослав пошли на половцев к Лубну, в шестом часу перешли вброд через Сулу и внезапно ударили на половцев.

При этом, чтобы еще больше напугать неприятеля, не подготовившегося к битве, Владимир приказал всем своим воинам громко кричать и производить как можно больше шума, чтобы половцы думали, что их противник превосходит их в числе.

Хитрость удалась. Смятенные половцы вскочили на коней и, преследуемые русичами, обратились в бегство.

"Половцы же ужаснулись, со страха не смогли и стяга поставить, но побежали, на бегу хватая коней, а иные пустились бежать пешие. Наши же принялись рубить, нагоняя их, а других руками ловить, и гнали чуть ли не до Хорола. Убили же Таза, Бонякова брата, и Сугра взяли в плен, и брата его, а Шарукан едва убежал. Бросили половцы и свой обоз, который взяли русские воины 12 августа; и вернулись русские восвояси с победой великой..."

Проведав о победе, киевский князь Святополк отправился в Печерский монастырь и, попав туда к заутрене в Успеньев день, с гордостью сообщил братии о победе русского оружия.

– Победили мы половцев, братия! Возрадуйтесь же!

И возрадовалась братия, много терпевшая от половцев. Лишь один старый инок, бывший некогда дружинником у отца Мономахова – Всеволода, сказал князю:

– Напрасно радуешься! Не раз ходил я на поганых. Говорю тебе, что восстанут две головы их на месте срубленной одной.

Слова эти омрачили торжество Святополка.

Князь Владимир Всеволодович тоже долго молился в тот день: благодарил Бога за то, что наконец осуществилась заветная мечта его – русские князья соединились для общего дела.

"Господи, да будет Русская земля едина отныне и вовек. В единстве – сила наша, в розни – гибель. Да не поднимутся брат на брата, и не воззавидует один другому ради богатства тленна и преходяща".

БЛАГОЕ ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЕ

Несмотря на значительные успехи, половецкие степи все еще представляли серьезную опасностью для Руси, воевавшей тогда не только с половцами, но и с мордвой, и с чудью, и с латышами.

Все это заставляло Русь искать хотя бы временного примирения с половцами. В том же 1107 году Владимир Мономах, Олег и Давыд Святославич имели съезд с половецкими князьями и взяли у них двух дочерей замуж за своих сыновей. Одним из этих сыновей был сын Мономаха Юрий, прозванный впоследствии Долгоруким, другой же Святослав, сын Олегов.

Однако эти браки не принесли мира со степью. Что ни год русские князья должны были ходить на половцев, причем походы эти либо не складывались, либо рати русские не заходили вглубь половецких владений, ограничиваясь небольшими ударами по крайним кочевьям. Лишь в 1109 году воевода Владимиров Дмитрий Иворович, посланный к Дону, произвел большое разорение в половецких владениях, вернувшись с богатой добычей и отбитыми русскими полонами.

Следующий поход, 1110 года, предпринятый Святополком, Владимиром и Давыдом Святославичем закончился нечем. Углубившись в половецкие степи, князья вынуждены были повернуть назад из-за начавшегося падежа коней и лютых морозов, пробиравших ратников до кости. Редки в степях морозы, а тут уж до того нашло, что кожа на седлах потрескалась, а голодные кони ложились на снег и больше не вставали.

И лишь в 1111 году "думой и похотением" Мономаховыми состоялся новый поход.

Перед его началом произошло чудесное знамение, слух о котором разнесся по всем землям русским. Ночью 11 февраля возник вдруг над Печерским монастырем огненный столб. Видели его все без исключения монахи и жители монастырских посадов. Вначале стал огненный столб над каменной трапезой, оттуда перешел на церковь и остановился лишь у гроба Феодосия Печерского. Здесь столб внезапно заколыхался, а потом вдруг поднялся к небу и, взяв направление к востоку, исчез. Знамение сопровождалось громом и молнией.

Всю ночь монахи молились об истолковании знамения, и в чудесном сне одному из них было объяснено, что столб этот означает гнев Господень, обращенный сперва против русских князей за их розни и усобицы. Ныне же молитвами Феодосия и всех святых земли Русской смилостивился Господь над землей нашей и дарует Мономаху победу над половцами.

Рати начали собираться еще зимой – стекались со всех земель и уделов. Сам же поход начался во второе воскресенье Великого поста. Выступили в поход все те же: Владимир, Святополк и Давыд Святославич со своими сыновьями.

В среду на Крестопоклонной неделе русское войско подошло к реке Ворскле. Здесь Владимир Мономах сошел с коня и, повернувшись, низко поклонился русской земле.

– Земля Русская, клянусь тебе, что мы либо вернемся к тебе с победой, либо ляжем костьми!

Помолившись с обильными слезами Богу и приложившись к святому кресту, русские рати продолжили поход и на шестой неделе достигли Дона.

На берегах Дона находились главные зимовники – оседлые становища половецких орд. Здесь, немного не доходя до зимовников, русское воинство облеклось в брони, прежде сложенные на возах, выстроилось и боевом порядке двинулось к городу хана Шарукана.

Впереди войска, по повелению Мономаха, с пением тропарей и кондаков шло духовенство. Слезы навернулись на глаза у Мономаха – свершилось наконец то, к чему он стремился долгие годы: объединенные русские войска дошли до самых зимовников половецких.

БЛАГОВЕЩЕНЬЕ "НА КОСТЕХ"

Передовые отряды русских князей подходили уже к становищу, когда навстречу им высыпали безоружные шаруканцы. Кланяясь, они протягивали русичам рыбу и вино. Немного погодя к русичам вышел и сам хан Шарукан. Ходивший не раз на Русь с Боняком, бравший полоны, сейчас Шарукан был смирен и только показывал безоружные руки, что-то быстро говоря при этом по-половецки.

Русские рати остановились в растерянности: они ожидали совсем не такого приема. Что означают их подарки и как следует к ним отнестись? Не подвох ли это? Не ждет ли в стойбище засада? Да нет, не похоже.

– Шаруканцы просят не трогать их жилищ! Обещают вечный мир! – разъяснил Мономаху толмач, бывший половецкий пленник, хорошо знавший их язык.

Мономах скользнул взглядом по Дону, по становищам половецким, по маленьким фигуркам, гревшимся у костров. Да, не узнать теперь грозных половцев. Присмирели, почуя над собой сгустившуюся тучу.

Старшие дружинники смотрели на князя, ожидая его решения.

– Повинную голову меч не сечет. Не тронем их. Присмирел ныне Шарукан, сказал наконец Мономах и, миновав зимовник Шаруканов, двинулся вдоль берега Дона.

* * *

Следующий после Шаруконова зимовника город Сугров был предан огню. Князья и бывшие при них воеводы понимали, что, находясь в походе на неприятельской земле, нельзя оставлять позади себя крупные половецкие становища.

В четверг русская рать от Дона проследовала дальше. Сторожевые отряды, разосланные впереди войска, уже сообщали о приближении главных половецких сил.

В пятницу, 27 марта, последовала встреча с половцами. Их конные орды, вынырнувшие вдруг из-за излучины, закрыли весь горизонт. Даже самым отважным из русичей стало не по себе, когда они узрели неприятеля в таком множестве.

Облобызавшись и приложившись к кресту, князья обещали друг другу стоять насмерть. " Здесь нам смерть да станем твердо," – сказали они.

Тот же дух был и в войске. Все понимали, что бегство невозможно – слишком далеко они зашли в чужие земли, слишком многого ждет от них Русь. Теперь нужно или победить, или погибнуть. По русскому обычаю, многие воины перед битвой, несмотря на холод, раздевались, облекались в чистые рубахи, братались, обмениваясь нательными крестами. Священники, бывшие при войске, благословляли их на бой, пели тропари.

Вскоре обе рати – половецкая и русская – сошлись в жестокой сече, продолжавшейся до самого вечера. Кровь мгновенно обагрила тающий снег, из-под которого кое-где пробивалась уже трава. Несколько раз победа склонялась то на одну, то на другую сторону. Наконец половцы были побеждены и отступили.

Бывшее на другой День Лазорево воскресенье русская рать отпраздновала "на костех" – на поле боя, отпевая и предавая земле павших.

Наутро же в Вербное воскресенье сторожевые отряды донесли о приближении новых огромных полчищ. Весть об этом застала Мономаха, Святополка и Давыда в шатре.

– Князья, вся земля половецкая на нас поднялась. Все стяги ханские здесь... Много их как саранчи... Со всех сторон стекаются! – запыхавшись, крикнул подскакавший гонец.

Святополк пугливо глянул на горизонт за спиной гонца и перекрестился:

– Не одолеть нам половцев! Верно говорил инок печерский: восстанут две головы на месте срубленно одной.

Видя, что наступил момент для ободрения малодушных, Мономах порывисто встал и повернулся к другим князьям:

– Выступим им навствечу без страха. Великий праздник сегодня – Воскресенье Вербное. Не может того быть, чтобы не помог нам Господь.

Через несколько часов поредевшее русское войско, еще не отдохнувшее после недавней злой сечи, выступило в поход. Главное столкновение с половцами произошло в Страстной Понедельник, на берегах реки Салницы. Многочисленные половецкие орды, присланные ханами, подобно лесу окружили русское воинство.

Некоторые из дружины с беспокойством озирались, видя половцев везде – на юге, на востоке, на севере.

– Тем лучше для нас, братья. Видим теперь, что некуда отступать. Помрем же здесь, коли придется! – обратился к ним Мономах.

Сеча, упорная, кровопролитная, беспощадная, продолжалась весь день. Утомленные русичи уже едва могли сжимать в руках мечи, а свежие отряды половцев все прибывали. Некоторые малодушные дрогнули, и из рядов стали доносится паники крики: "Бежать надо! Все здесь поляжем!"

Видя, что наступила решающая, переломная минута боя, Мономах выхватил из ножен меч и, воодушевляя русичей криком: "Не подведите, братья! Посечем поганых!", ударил на врага. Не желая оставить своего князя, дружина Мономахова, а за ней и дружина Давыда Святославича, забыв об усталости, устремились на половцев.

И – случилось невероятное. Половцы дрогнули и побежали, нахлестывая коней. Русичи, рубя их и хватая, устремились следом. Позже схваченные степняки, попавшие в русский плен, говорили, что в тот миг, когда поскакали на них дружины, увидели они в воздухе светлых воинов, что, носясь над русскими полками, отражали стрелы и всюду оказывали им помощь. Именно этим светлым воинам и приписывали половцы победу над собой.

Чудо это видели многие половцы, и потому оно представилось всем несомненным.

Вот как пишет о том летопись:

"В понедельник же страстной недели вновь иноплеменники собрали многое множество полков своих и выступили, точно великий лес, тысячами тысяч. И обложили полки русские. И послал Господь Бог ангела в помощь русским князьям. И двинулись половецкие полки и полки русские, и сразились полк с полком, и, точно гром, раздался треск сразившихся рядов. И битва лютая завязалась между ними, и падали люди с обеих сторон. И стали наступать Владимир с полками своими и Давыд, и, видя это, обратились половцы в бегство. И падали половцы перед полком Владимировым, невидимо убиваемые ангелом, что видели многие люди, и головы летели на землю, невидимо отрубаемые. И побили их в понедельник страстной месяца марта 27. Избито было иноплеменников многое множество на реке Салнице. И спас Бог людей своих, Святополк же, и Владимир, и Давыд прославили Бога, давшего им победу такую над язычниками, и взяли полона много, и скота, и коней, и овец, и пленников много захватили руками. И спросили пленников, говоря: "Как это вас такая сила и такое множество не могли сопротивляться и так быстро обратились в бегство?". Они же отвечали, говоря: "Как можем мы биться с вами, когда какие-то другие ездили над вами в воздухе с блестящим и страшным оружием и помогали вам?".

* * *

В славе великой – с огромным полоном, с богатейшей добычей, с освобожденными из половецкого плена собратьями – вернулись русские рати из славного этого похода. Слух о подвигах Мономаховых, о геройстве всех князей русских скоро разнесся по всему свету. Узнали о нем не только на Руси, но и между греков, венгров, ляхов, чехов. До самого Константинополя дошла эта весть. Во всех летописях на все века остался запечатленным славный этот подвиг, и пока стоит Русь – а стоять она будет до скончанья веков – не забудут средь народов славянских освободителя своего и заступника Мономаха, отринувшего все личные интересы свои во имя объединения Руси.

ВЕНЧАН НА ЦАРСТВО

В 1113 году случилось солнечное затмение. Средь бела дня закрыла луна солнце и стало оттого темно, как ночью. В затмении этом многие на Руси увидели дурное предзнаменование, и верно: в тот же год 16 апреля скончался великий князь Святополк на пути от города Вышгорода. В лодке его привезли в Киев и похоронили в Златоверхом монастыре, им же ранее и основанном.

"И плакали по нему бояре и дружина его вся; отпев над ним полагающиеся песни, похоронили в церкви святого Михаила, которую он сам построил. Княгиня же его щедро разделила богатство его по монастырям, и попам, и убогим, так что дивились люди, ибо такой щедрой милостыни никто не может сотворить."

Оплакав Святополка, киевляне стали думать, кого посадить на стол свой. Всеобщим любимцем был Владимир Мономах. Его-то и решились просить киевляне быть их князем.

Однако Мономах наотрез отказался садиться в Киеве, уважая старшинство Святославичей, прежде него имевших право на наследство Святополково. Благородство это было вполне в духе бескорыстного Владимира.

"Возьмите себе в князья Олега Святославича и будет он править вами. Не хочу я, чтобы снова рознь была на земле Русской," – отвечал он киевлянам.

"Не любы нам Святославичи! Много раз наводили они половцев на земли наши. Прежде же всех Олег Святославич, недаром Гориславичем кличут его у нас", отвечали киевляне.

Когда же Мономах и на этот раз отказался, в городе случился великий мятеж. Киевляне разграбили дом тысяцкого Путяты, державшего руку Святославичей, а после стали грабить дома сотских и ростовщиков иудейских, которые, подобно паукам, пили кровь со всего города.

После сего погрома киевляне опять прислали к Владимиру послов, говоря ему: "Приходи, княже, в Киев. Если же не придешь, то знай, что много зла содеется. Ограбят уже не один Путятин двор, но пойдут на княгиню Святополкову, на бояр, на монастыри, и тогда дашь ты, князь, Богу ответ".

Вздохнул Владимир, видя, что нет у него выбора.

– Знать быть сему княжению, если так говорите, – отвечал он.

Сказав так, он приехал в Киев, с величайшим торжеством встреченный жителями. При приближении к городу, навстречу ему вышел митрополит с епископами и со всеми киевлянами, принявшими с великой честью и радостью доблестного князя.

Так, на шестидесятом году жизни своей сел Мономах на золотой стол отца своего и деда.

* * *

Время, которое Владимир Всеволодович провел на золотом столе, было одним из счастливейших для Руси. Первым деянием его было обуздание ростовщиков. Собрав вече из мудрых мужей киевских, Мономах постановил, что наивысшая величина "рез", или процентов, не может составлять больше третьей части долга. Всех рез может быть не больше трех, после чего право на долг утрачивается. Так разом покончено было с ростовщиками.

Обнаружив, что при Святополке храм с мощами братьев страстотерпцев Бориса и Глеба пришел в ветхость, Мономах велел воздвигнуть в Вышгороде новую каменную церковь. И вот 2 мая 1115 года состоялось перенесение мощей угодников в эту церковь.

На великое это торжество позваны были все русские князья.

"И было сошествие великое народа, сшедшегося отовсюду: митрополит Никифор со всеми епископами – с Феоктистом черниговским, с Лазарем переяславским, с попом Никитою белогородским и с Данилою юрьевским – и с игуменами – с Прохором печерским и Сильвестром святого Михаила – и Сава святого Спаса, и Григорий святого Андрея, Петр кловский и прочие игумены. И освятили церковь каменную. И, отпев им обедню, обедали у Олега и пили, и было выставлено угощение великое, и накормили нищих и странников в течение трех дней. И вот на следующий день митрополит, епископы, игумены, облачившись в святительские ризы и возжегши свечи, с кадилами благовонными, пришли к ракам святых и взяли раку Борисову, и поставили ее на возила, и поволокли их за веревки князья и бояре; впереди шли чернецы со свечами, за ними попы, и игумены, и епископы перед самою ракою, а князья шли с ракою между переносными оградами. И нельзя было везти из-за множества народа: поломали переносную ограду, а иные забрались на городские стены и помосты, так что страшно было смотреть на такое множество народа. И повелел Владимир нарезанные куски паволоки, беличьи шкурки разбрасывать народу, а в других местах бросать серебряные монеты людям, сильно налегавшим; и легко внесли раку в церковь, но с трудом поставили раку посреди церкви, и пошли за Глебом. Таким же способом и его привезли и поставили рядом с братом."

Желая сравниться в щедрости с Мономахом, Олег Святославич дал роскошный пир для князей. Бедных же и странников угощал он три дня и три ночи, давая им все, что пожелают.

* * *

При Мономахе Русь вновь стала сильна, как была прежде при отце его и деде. Ни половцы, ни иные племена не осмеливались нападать на Русь. Напротив, русские рати сами ходили с походами в иные страны, где одерживали славные победы над былыми своими недругами.

Сын Владимира Ярополк ходил на Дон и, завоевав там три города, привел себе жену – дочь ясского князя, прославившуюся на всю Русь необычайной своей красотой.

Старший сын Мономаха Мстислав со своими новгородцами нанес поражение чуди и взял их город Оденпе, или Медвежью Голову. Сын Мстиславов и внук Владимиров – Всеволод-Гавриил совершил в 1122 году труднейший поход в Финляндию. Там одержал он славную победу над племенем ямь, предками современных финнов.

На северо-востоке Руси сын Мономаха Юрий, впоследствии прозванный Долгоруким, ходил на волжских болгар, взял большие полоны и вернулся домой со славой.

При Владимире Всеволодовиче же попала на Русь и "шапка Мономаха". Случилось это, когда Мономах посылал могучие свои рати в греческие владения.

Затеян был этот поход, чтобы защитить права дочери Мономаховой Марии и внука его Василия, сына греческого царевича Леона, умерщвленного в Константинополе во время усобицы.

– Не дело оставлять неотмщенной эту смерть! Пусть знают нас греки! сказал Мономах, двигая на Константинополь войска.

Однако греки заранее узнали, что идет на них Русь, оповещенные чрез своих купцов. Желая примирения с русскими, греческий император прислал к Мономаху митрополита Неофита и многих знатных людей с дарами. Среди даров были крест из животворящего дерева и сердоликовая чаша, принадлежавшая некогда императору римскому Августу. Кроме того, привез Неофит и царский венец деда Владимирова императора Константина Мономаха: золотой царский венец, держава, цепь и древние бармы, которыми украшались государи наши при венчании своем на престол.

Неофит торжественно помазал Владимира на царство, возложив венец на голову его и назвав его царем:

"Приидоша посланник от Царяграда во град Киев ко князю Владимиру Всеволодовичу и принесоша к нему царские честные и ины многие дары и прошаху у него мира.

Венчал бе благоверного Великого Князя Владимира Всеволодовича Святый Митрополит Неофитъ".

Всю славную жизнь свою Мономах неустанно заботился об укреплении государства Российского и насаждении веры Христовой.

Много храмов и монастырей сооружены были неустанным его попечением. Близ Киева построил он Выдубицкий монастырь. В своей же земле Ростовской, наставляя в православной вере язычников мерян, Мономах заложил город Владимир на реке Клязме. Там, во Владимире, воздвиг он церковь во имя Всемилостивейшего Спаса.

При Владимире же игумен Даниил ходил к Святым местам и испросил разрешения у короля иерусалимского Балдуина соорудить над Гробом Господним лампаду от всей земли Русской. В обители же святого Саввы записал он имена всех русских князей для поминания их на ектениях.

После кончины благоверной супруги своей Гиды, дочери английского короля Гарольда, Мономах был женат еще дважды. После него остались пять сыновей и многочисленные внуки. Одна из внучек его, дочь старшего сына Мстислава Новгородского, была замужем за норвежским королем Сигуртом, а впоследствии за датским Эриком Эдмуном. Другая внучка стала женой Канута Святого, короля Оботритского, и стала матерью знаменитого датского короля Вольдемара, названного так в честь славного своего деда Владимира Мономаха. Третья внучка была замужем за сыном греческого императора Иоанна, а четвертая – за князем Всеволодом Ольговичем.

Писано в "Повести временных лет":

"Владимир был полон любви: любовь имел он и к митрополитам, и к епископам, и к игуменам, особенно же любил монашеский чин и монахинь любил, приходивших к нему кормил и поил, как мать детей своих. Когда видел кого шумным или в каком постыдном положении, не осуждал того, но ко всем относился с любовью и всех утешал."

СВЯТЫЕ АНТОНИЙ РИМЛЯНИН И НИКОЛАЙ СВЯТОША

Во времена Владимира Мономаха прибыл на Русь и пламенный ревнитель веры православной святой Антоний Римлянин. Чудесным образом, вопреки всякому закону людскому, но произволением Господним, попал Антоний на Русь.

Святой Антоний родился в Риме и, подобно родителям своим, людям богатым и знатным, исповедовал православие. После смерти родителей своих, подвергаясь вместе с другими православными иноками гонениям со стороны Римского папы, Антоний все имение родителей своих – драгоценные церковные чаши, многую утварь и жемчуг – заключил в деревянную бочку и отдал ее на волю волн.

Однажды, когда Антоний Римлянин молился на большом камне у моря, прося Господа наставить его, застигла его страшная буря. Камень со святым был подхвачен волнами, но чудесным образом не пошел ко дну, а, плывя по морю, принесен был на берег незнакомой ему реки рядом с городом со множеством церквей православных.

Со слезами умиления воспринял Антоний свое спасение и возблагодарил Господа, избавившего его от гонений и показавшего ему путь к истинно православному Царству – Руси.

Городом, куда привел Господь Антония, был Новгород. Здесь Антоний и решил остаться навек. Обучившись в скором времени русской речи, он открылся новгородскому владыке – блаженному Никите.

– Велико чудо появления твоего, Антоний! Устрой же иноческую обитель в честь Рождества Богородицы на том самом месте, где пристал в берегу камень твой, – помолясь, сказал ему блаженный Никита.

Антоний послушно начал строить обитель, а через год случилось новое чудо. Рыбаки, ловившие рыбу в Волхове, вытянули со дна бочку. В бочке этой – той самой, что некогда отдал Антоний на волю волн – оказалась церковная утварь и прочие драгоценности родителей его.

Драгоценности эти были вручены Антонию, и он использовал их для построения каменного храма и покупки земель для монастыря.