Текст книги "Мост в чужую мечту"

Автор книги: Дмитрий Емец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Гавр отвлекся на Рину. Щетка, дождавшись этого, коварно упала ему на нос. Гавр зашипел и укусил щетку в пятый раз, попутно размышляя, не лучше ли улепетнуть, если щетка сильнее.

– Ну я тебя прошу, а? Гаврик, пожалуйста!

Убедившись, что для Гавра ее «пожалуйста» окрашено, мягко скажем, в фиолетовые тона, Рина с громким визгом прыгнула и животом повалилась поперек седла. Гавр от неожиданности упал, но сразу вскочил, захлопал крыльями и взлетел. Рина едва успела принять вертикальное положение и вставить ноги в стремена.

На Гамова она даже смотреть боялась. Гавр дергался вверх-вниз, как клюющий поплавок, а вместе с ним «клевала» и Рина. Она сама не понимала, как держится в седле. Самый буйный пег не идет ни в какое сравнение с гиелой, способной на все – даже на перевороты в воздухе.

Рина ожидала чего угодно. Без гепардаГавр неуправляем, а что в мозгах у гиелы – пусть и любящей тебя, – порой не знает и сама гиела. Гавр пронесся над крышей конюшни и неожиданно для Рины спокойно пристроился в хвост Алю. Рина не сразу разобралась, что это обычная иерархия гиел. Следуй за вожаком и не мути! Вздумай Гавр обогнать Аля, ему пришлось бы познакомиться с его зубами.

Когда полчаса спустя примчались Кузепыч и буйная девица Штопочка, берсерков уже не было. Гигант очнулся, доплелся до машины и увез тело напарника с собой. Двери конюшни Кузепыч и Штопочка нашли распахнутыми. Из сорока двух лошадей десять вернулись и вопросительно заглядывали в ворота. Тут же мелькала и взволнованная молодая женщина в короткой дубленке, примчавшаяся из соседней деревни. Как выяснил Кузепыч, зоотехник Александра Леонидовна, работавшая здесь при прежних владельцах. Объявление в Интернете она дала по собственному почину. Бедняга даже и не знала, что реакция ее, равно как и реакция Рины, изначально была просчитана. Все это было частью операции «Опора».

– Ну и где эта Рина? – вопросительно прогудел Кузепыч.

Девица Штопочка шмыгнула носом и свернула ненужный бич.

А Рина и Гамов были уже далеко. Рина убедилась, что в ее методе летать вдоль шоссе не было открытия. Так поступали и ведьмари. Хотя у Гамова, как она обнаружила позже, имелся и дорогущий японский навигатор, подарок мамы на первое бритье. Но он ленился им пользоваться.

Они не видели, как на шоссе, моргнув поворотником, остановился белый микроавтобус, разрисованный африканскими цветами. Из автобуса выбрался аккуратно одетый старичок и задрал голову. Видно, опекун что-то шепнул ему. Млада и Влада топтались рядом. Млада тоже смотрела в тучи, а Влада поправляла чулок.

Вскоре к ним присоединился и Тилль. Его сверкающая машина подъехала задним ходом.

– Дионисий! Если собрались останавливаться – могли бы позвонить! Мой водитель не каждую секунду смотрит в зеркало!

– Ах-ах-ах! У телефона столько кнопочек! – извинился Белдо, впившись глазками в тучи.

Тилль недоверчиво хмыкнул и тоже стал смотреть на небо. Между облаков мелькнули две гиелы, летевшие одна за другой. Первая гиела была альбиносом.

Старичок промокнул глазки платочком.

– О, эти юные сердца! Это благородство чувств! – сказал он умиленным голосом. – Знаете, Ингвар, когда вы велели своим костоломам убить девочку, у меня прямо сердце екнуло и куда-то упало! Я едва устоял на ногах. Перед глазами все черным-черно!.. На миг я подумал, что вы могли не узна…

Тилль посмотрел своими заплывшими глазками на прильнувшую к груди розовую ладошку великого страдальца.

– Сердце не там… – доброжелательно пропыхтел он.

– Как не там? Вы будете учить меня анатомии? – розовея узелками на щечках, вспыхнул Дионисий Тигранович.

Свое право болеть он всегда защищал до последней капли слюны.

– Можете мне поверить, Дионисий! Я когда-то учился на медика. Проходил практику, в том числе и в морге. Там, где вы хватаетесь, в лучшем случае отдается межреберная невралгия. В армии так ловят симулянтов.

Белдо злобно буркнул, что свое тело он знает лучше, а болячки и подавно, но тему поспешил замять и ладошку с груди убрал.

Тилль полез за пачкой сигарет. Она оказалась пустой, и он, смяв, бросил ее на дорогу. Белая гиела давно уже скрылась в облаках, а бестолковый Гавр мелькнул еще пару раз, не понимая, что в тучах можно отлично прятаться.

– Теперь понятно, почему мои берсерки не отвечают. Ваш Гамов их ухлопал. Надо было предупредить его, что девчонку никто всерьез трогать не собирается. Я одного не пойму: вы с этим молодчиком заранее договорились?

– Отнюдь! По-вашему, мне нужно трогать цифры, чтобы сказать, что один и один будет два? Я слишком хорошо знаю мальчишку! Он не мог поступить иначе! – обиженно сказал Белдо.

В груди у Тилля что-то заклокотало. Иногда он так смеялся: при неподвижных, почти не растянутых губах. Звук жил где-то ниже, в огромном брюхе и мощной груди бывшего спортсмена.

– Круня! Пророчество о десяти!.. Вы хотите оказаться как можно ближе к любому из десятки, потому что ТУ ЗАКЛАДКУ они достанут вместе! А уж где Гамов – там и контроль над девчонкой! – сказал Тилль.

– Ничего не знаю! Попробуйте в мои годы помотаться полдня в машине! Если б еще дороги, а то какие-то волны. У меня дико болит голова, – сердито пожаловался Белдо.

– Да? – заинтересовался Тилль, касаясь его запястья. – С головной болью не шутят. А как именно она болит? Характер боли? Прерывистый? Ноющий? Локализация?

– Паяц! – пробормотал Белдо.

Он вырвал у Тилля руку и, оттолкнув Младу, полез в микроавтобус.

Глава 8
ПРОСТИТЕ ЗА НАВЯЗЧИВОСТЬ: ПОЗВОЛЬТЕ ВАС УГРОБИТЬ!

Книга – это деревце. Сажаешь и начинаешь терпеливо поливать. И стараешься не показывать никому, не выдергивать из земли, чтобы проверить, пустило ли оно корни. А то ведь не пустит.

Анри Альфонс Бабу, кенийский мыслитель

Фреда проснулась рано. Лежала и разглядывала трещину в штукатурке. Настроение у нее было, как ни странно, хорошее. Хотелось общаться. Услышав снизу плеск, она приподнялась на кровати и увидела Лену. В белой ночнушке, похожая на снежную гору, Лена мыла в тазу голову.

– А чего не в душе? – спросила Фреда.

– Там лягушками пахнет и маньяки всякие в двери барабанят, – не отрывая от таза лицо, объяснила Лена.

– У моей кровати, конечно, самое место болото разводить!

Фреда спрыгнула с кровати и потянулась – сухая, ловкая, легкая, как воробей. Когда Фреда запрыгивала на коня – особенно на крупного, вроде Фикуса, – тот долго не мог понять, есть у него что-то на спине или это просто муха села. И лишь когда начинались вопли и удары пятками, все вставало на свои места. Фредино существование в мире признавалось миром как состоявшееся.

Лена посмотрела на нее, скосив глаза, чтобы не вытаскивать волосы из таза.

– Худая ты! Везет! – вздохнула она, начиная обычную человеческую игру в «дай мне то, чего у меня нет, чтобы я снова могла хотеть то, что у меня было раньше».

– А-а, – отозвалась Фреда рассеянно. – Ерунда!.. У меня и глаза могли быть голубые.

– Почему?

– Моя мама была влюблена. Дико влюблена. В человека по фамилии Гмыза. Он был дикий красавец! Спортсмен, лучший на курсе, глаза как тарелки и все такое.

– Она вышла замуж?

– Нет. Как можно выйти замуж за человека по фамилии Гмыза? Чтобы самой стать Гмызой? Она вышла замуж за папу.

– А у папы какая фамилия?

– Виноградов.

– Хорошая фамилия, – осторожно признала Лена.

– Главное, оригинальная! – отрезала Фреда.

– А что с Гмызой стало? Он не утопился с тоски?

Фреда фыркнула так, что из пегасни, расположенной далеко от корпуса, ей откликнулось несколько непарнокопытных.

– С такими фамилиями не топятся! Он был начальником ГАИ, теперь предприниматель. А мы деньги кучками раскладываем, чтобы до получки хватило!

Это опять камень в адрес бедного папы Виноградова. Лена закончила ополаскивать волосы. Выпрямилась, нашаривая полотенце. Фреда ощутила шевеление зависти. У нее таких волос нет, не было и не будет. А кто в этом виноват? Три-четыре, детки! «Па-па Ви-но-гра-дов!»

Минут через десять зашевелились и остальные.

Проснулась Лара – красивая даже в заспанном состоянии – и сразу принялась «звонькать» маме. Это у них был утренний ритуал. Мама у Лары работала бухгалтером. По телефону мурлыкала, любила шоколад и кошек, была полновата, добра и сентиментальна. С папой они жили душа в душу. «Чьи это маленькие ручки?», «Куда ходили эти маленькие ножки?», «Что твое пузико хочет скушать на ужин?» – ворковали они, трогая друг друга за ручки, хотя прожили вместе двадцать лет. Это с одной стороны. А с другой: слово «заплАчу» мама читала как «заплачУ» и цифру вроде 834.692.216 могла запомнить с первого раза.

Вильнув хвостиком маме и сообщив, что ночью ей ничего не снилось, Лара секунды две помучилась напряжением мозга и сделала еще один звоночек – первому из своих поклонников. Так как это происходило регулярно, ее соседки по комнате успели изучить их всех.

Первый в рейтинге был парень-офисник. Рина однажды случайно видела его в Копытове, куда он притащился против всех правил. Поблескивающий очочками, с быстрой захлебывающейся речью, целеустремленный, ласковый и одновременно безжалостно-жесткий. «Мой любимый» Лара говорила, проглатывая «л». Получалось «мой убимый». Лару это веселило. Очень быстро из «убимого» она стала дразнить офисника просто «Покойником».

Общение с загробным миром в лице Покойника отняло у Лары минут пять. Прервав его на самом интересном месте, она стала гоняться по комнате за молью, хлопая ладонями. Лара не могла спокойно видеть ни одно насекомое, чтобы не попытаться его уничтожить. Если в комнате зудел ходя бы один комар, она охотилась за ним до середины ночи, прыгала с кровати на кровать, визжала и мешала всем спать.

Свесила ноги с кровати Алиса и, ни на кого не глядя, зашлепала умываться. Утром она была всегда пасмурная. Могла убить даже за слово «привет!», поэтому к ней не лезли.

Фреда подняла с пола валявшееся одеяло и забросила его на пустую кровать второго яруса:

– А эта где? Которая Рина?

– Отгадай! Первый вариант: Ее Высочество с Сашкой. Второй: у пегов с Сашкой. Третий: у гиелы с Сашкой… – отозвалась Лара.

Не успела она договорить, как в дверь постучали, и в комнату просунулось лицо Сашки.

– Рина не здесь? – с беспокойством спросил он.

– Вариант четвертый. Ринка непонятно где! – сказала Лена, насмешливо глядя на Лару.

Сашка стал связываться с Риной по нерпи, и ему внезапно ответил Белдо – вкрадчивый и ласковый, как продавец парфюмерии.

– Кого тебе, мой милый? Риночку? К сожалению, не могу ее позвать. Но если она появится, обязательно скажу, что ты звонил! На словах что-нибудь передать?

Сашка с рычанием отключился, решив, что произошел магический сбой. Потом попытался связаться снова, но Белдо больше не отвечал. Заряжать захваченные нерпиведьмари не могут, но воспользоваться кентавром, пока в нем еще остался заряд, – вполне.

Сашка бросился в столовую. Он пребывал в таком беспокойстве, что не заметил, что в столовой творится что-то непонятное. Старшие шныры, как взволнованные пчелы, роились небольшими группами. Многие столы пустовали. Сашка безуспешно отыскивал Кавалерию, потом Кузепыча.

Из начальства наличествовала одна Суповна. В чаду кухни она разрубала мороженых кур таким чудовищным топором, что не всякий берсерк решился бы с таким разгуливать. Сашка даже не вспомнил, что собирался попросить у Суповны железную кружку, чтобы можно было в комнате подогревать чай. Младшие шныры достаточно изучили старушенцию и усвоили, что первая реакция на любое предложение у Суповны всегда негативная. Например:

– Суповна, можно я возьму котелок? Меня Кузепыч за ним послал!

– Да пусть он им подавится! Штоб он у него в глотке застрял! Все забирайте, все ломайте, хоть на ручку дверную нагадьте, ничего мне не надо! – начинала вопить она с надрывом. Пока Суповна вопила, до нее постепенно доходила суть просьбы, и она спокойно заканчивала: – Вон тот серый возьми, он попрочнее будет! Но чтобы вернули потом!

Выскакивая из кухни, Сашка наткнулся на Ула и Яру. Оба были в шныровских куртках, с мороза. Длинная царапина на лбу у Ула сочилась кровью.

– Рина пропала! По ее нерпимне ответил Белдо! – крикнул Сашка.

Ул и Яра повернулись к нему.

– На рассвете ведьмари захватили точку «Запад». «Царевна-лебедь» больше не наша, – соображая что-то, сказала Яра.

– Это невозможно! Там охранная закладка!

– Была закладка, – Ул взял кусок хлеба и промокнул кровь с пореза.

– «Царевну» надо отвоевать! Собираем людей! – крикнул Сашка.

Его удивило, что Ул и Яра не тронулись с места.

– Бесполезно. В лучшем случае захватим никому не нужную будку.

– Почему?

– Закладки нет… Кто-то из наших вынес закладку за пределы точки! – Яра, морщась, отобрала у Ула окровавленный хлеб.

– И нерпьРины у ведьмарей, – размышлительно добавил Ул.

Кузепыч вернулся в ШНыр после полудня. На вопросы не отвечал. Сразу отправился к Кавалерии, но, оказалось, та еще не вернулась из нырка.

Бинт, которому давно не приходилось совершать такие перелеты, выглядел своим собственным чучелом. Зато Зверь под Штопочкой даже не вспотел. У конюшни он немедленно набросился на замешкавшегося Митридата и был усмирен дикими воплями нежной девушки Штопочки.

Рину искали, но не нашли. Разве что обнаружили, что вместе с ней пропал и Гавр.

Сашка не выдержал. Помчался к роднику «Царевна-лебедь», надеясь узнать что-то о Рине. Шныров там уже не было. На границе расчищенной от снега аллеи он заметил припаркованную старенькую праворульку.

Возле машины толклись четверо – два скучающих берсерка и парень из форта Долбушина, читавший электронную книгу. Дама в мужской ушанке, с лицом умным и породисто-тонким, сидя на крыше машины в позе лотоса, делала дыхательную гимнастику. «Боевая ведьма из форта Белдо», – определил Сашка.

Именно «ушанка» первой учуяла Сашку, и все четверо, как по команде, настороженно уставились на него. Берсерки сунули руки под куртки. Парень из форта Долбушина уронил электронную книгу в сугроб и, злясь больше на свой испуг, чем на Сашку, стал стирать с нее снег.

Поначалу Сашка держался метрах в сорока, зная, что с такого расстояния из шнеппера в него не попасть, а потом, решившись, стал понемногу подходить. Здесь, в московском лесопарке, немало гуляющих. Собачники, мамочки с колясками. Нападать на него ведьмари не станут. Особенно здесь, у ворот захваченной точки «Запад».

«Четверка», выжидая, наблюдала, как он подходит. Сашка прошел половину разделявшего их расстояния, когда случайно узнал одного из берсерков. Как-то тренер возил их «на смотрины» в один известный столичный клуб. Там в зале тренировался и этот мужик – тогда действующий боксер, постепенно вытесняемый молодыми. Бывший боксер – это уже диагноз. Печень болит, сетчатка отслаивается, таблетки глотает вагонами. Но перед соревнованиями собирается и выходит на ринг. А потом снова начинает рассыпаться.

И вот теперь этот боксер настороженно разглядывал Сашку, держа руку под курткой. Интересно, что там? Шнеппер? Топор? Хотя одно другого, разумеется, не исключает. Сашка понял, что боксер его не узнал. Он был намного старше Сашки, а взрослые люди подростков не запоминают.

Тем временем долбушинский клерк окончательно оторвался от электронной книги. У него произошло полное забвение буковок.

– Что тебе надо, шныр? – крикнул он петушиным голосом.

– Рина у вас?

Сашкин вопрос повис в пустоте. Ведьмари переглянулись. Либо о Рине никто из них не знал, либо имелся приказ ничего не говорить. Сашка больше склонялся к первой версии: откуда рядовым ведьмарям знать по именам всех младших шныров?

Боевая ведьма и тут оказалась самой сообразительной.

– Ты ищешь девушку, которая отдала закладку? Она у нас!.. Ей хорошо. Много счастья, никаких страданий, никакого одиночества! – сказала она певуче.

– Она перешла к вам? – не поверил Сашка.

Ведьма улыбнулась.

– Рано или поздно это делают все шныры. ШНыр – кузница ведьмарей. А почему это тебя так волнует? Она тебе нравится? – голос ведьмы дрогнул.

Сашке казалось: она шарит по стеклу, отыскивая брешь. Эля у нее на плечах он не видел, но знал, что он здесь – обмотанный серыми бинтами, липкий, мудрый и вкрадчивый.

– А вам какое дело?

– Ты невежлив, – без обиды отозвалась ведьма. – Я пыталась объяснить: если хочешь быть с Риной, отрекись от ШНыра! Отрекись от пчелы! Слова могут быть любыми. Важен маленький нюанс: сердце должно хотеть того же, чего хотят уста.

– Я подумаю… Но вначале хочу поговорить с Риной! Устройте мне с ней встречу!

Ведьма усмехнулась. Перехитрить ее было невозможно.

– Э, нет! Никаких сделок! Если ты с нами – она твоя. Если нет – ступай прочь!

Пока она говорила, еще трое ведьмарей полукольцом приближались к Сашке. Ненавязчиво так. Сашка безошибочно ощутил, что решается его судьба. Чем-то это напоминало охоту собак за курами на даче. Секунду назад все были вроде друзья, курочка и песики, но вот куриная голова уже в лопухах.

Жадный взгляд ведьмы разглядывал Сашкину нерпь. За нее можно получить немало псиоса. И за куртку. И за мертвого шныра. Гай скупиться не будет, раз уж шнырик сам сунулся. Сашка пятился, пытаясь сохранить на лице подобие улыбки. Эх! Не стоило подходить! Теперь по-хорошему явно не разбежаться.

Долбушинский клерк держался впереди. Он подпрыгивал, поигрывал плечами, раскачивался и вел себя как задиристый дилетант. Берсерки держались отрешенно, даже бровью не вели, но Сашка и так видел: если надо – рвать будут зубами.

Ладонь Сашка держал рядом с рукояткой шнеппера. Один выстрел у него есть. А вот перезарядиться он не успеет. Клерк снова стал рваться вперед. Неймется человеку! Сашка намеренно спровоцировал его, качнувшись навстречу. Ушел от размашистого удара и ответил четкой двойкой. Клерк рухнул лицом вперед, не успев понять, что произошло. Мгновенный нокаут. В другое время Сашка бы его подстраховал, но теперь было не до того. Отскочив, он вырвал шнеппер и прицелился в ближайшего берсерка.

– Назад!

Берсерки обменялись быстрыми взглядами. Потом одновременно потянули из-под курток шнепперы и навели на Сашку. На валявшегося клерка оба едва взглянули, но все же Сашка отметил, что берсерков он слегка удивил.

Боевая ведьма укоризненно цокнула языком:

– Может, все-таки передумаешь?..

Сашка отвлекся, и напрасно. Ей требовался визуальный контакт. Пошевелив пальцами, ведьма ударила ладонью по воздуху. Сашка выронил шнеппер и упал. Попытался встать и снова свалился. Небо менялось местами со снегом, а сам Сашка вертелся, будто в центрифуге стиральной машины. А ведьма все шевелила пальцами, точно плела паутину.

Стоя на четвереньках, Сашка видел, как к нему, лениво убирая шнеппер и извлекая из-под куртки топорик, направляется один из берсерков. Тот, что не боксер. Аллея опустела, а единственная гуляющая парочка была так далеко, что казалась несуществующей.

И тут произошло необъяснимое. Берсерк-боксер ударил ведьму. Без размаха, но в полную силу. Одним ударом смел ее с крыши машины, как мешок с мусором. Сашка порадовался, что никогда не встречался с ним на ринге. Класс боя, конечно, несопоставимый.

И сразу же наваждение исчезло. Сашку больше не вертело.

– Бежим! Чего застыл? – заорал кто-то за спиной у Сашки.

За деревьями стояла Яра. Она дернула Сашку за рукав и вместе с ним понеслась по снегу. Первые двадцать шагов Яра волокла его за собой, как трактор. Ее нерпьсияла л ьвом. Потом левпогас, и Сашка побежал сам, потому что Яра в обычном своем состоянии не занималась переноской тяжестей.

Вслед им выстрелили из шнеппера. Сашка увидел, как стальной шарик вспахал березовую кору. Догонял их только один берсерк. Боксер остался на месте, переводя отупелый взгляд со своей руки на валявшуюся на снегу ведьму. Долбушинский клерк слабо ворочался на снегу. Шагов через пятьдесят берсерк стал отставать, оглядываться и вернулся к «Лебедю». Бетонного забора отсюда было не видно. Только деревья, а между ними голубоватый, с грязнинкой, снег.

Яра остановилась. Она была раскосая, раскрасневшаяся от бега, как-то особенно, по-дикому, красивая. Шнеппер она почему-то держала в левой руке, а на правую то и дело поглядывала. На ладони была красная точка.

– Ты ранена? – забеспокоился Сашка.

– Чушь! – Яра быстро спрятала руку в карман.

Сашка вспомнил, как летела с крыши машины ведьма. Странно. Неужели берсерк узнал его в том мальчишке из зала?

– Зачем он ее ударил?

– Понятия не имею! – резко ответила Яра. – Скажи спасибо, я догадалась, где тебя искать! Будто мало нам одной Рины!

Сашка не мог смотреть ей в глаза. Было в них что-то настойчивое, чужое.

– Ты какая-то не такая! – сказал он осторожно.

– Уши, что ли, ослиные выросли?

– Нет. Не выросли… – признал Сашка. Дело в чем-то другом. Но вот в чем? Этого он понять не мог.

Телепортировать невозможно: нерпиу Сашки и Яры разряжены. Обратно они ехали в автобусе, который тащился по пробке к метро так медленно, что Сашка раз пять видел на тротуаре одного и того же человека в смешной рыжей шапке с хвостами, который то отставал, то обгонял их, когда автобус останавливался. Под конец человек в рыжей шапке стал узнавать Сашку и помахал ему рукой.

С Ярой они всю дорогу не разговаривали. Пытались, но безуспешно, как два слепых и глухих человека, которые ищут друг друга на огромном футбольном поле.

Каждое человеческое слово – ключ, открывающий другого человека. Сашкины ключи не подходили Яре, а Ярины – Сашке. У них были разные ячейки и разный рисунок. Сашка думал о Рине. Яра… сложно сказать, о чем.

Рана на ладони давно не зудела. Змейка свернулась вокруг запястья. На морозе она быстро выстудилась и теперь грелась, прижимаясь к коже. Пила пульс, ловя отдаленные удары сердца.

Порой змейка смелела и просовывала узкую головку в синеватую жилку пульса. И тогда Яра начинала слышать мысли Сашки и тех, кто ехал с ними в одном автобусе. Чужие мысли звучали, как лишенное интонаций бормотание. Казалось, их озвучивал гнусавый, страдающий застарелым насморком переводчик.

Яра с Сашкой стояли в конце автобуса настолько близко к стеклу, что видели размытый свет «стопов», когда водитель нажимал на тормоз. Недалеко от них восседала громкая грузная дама. В первобытном обществе она наверняка стала бы «вождихой», потому что и здесь, в автобусе, усиленно всех строила. Рядом, на уступленной ей «восьмушке» сиденья, притулилась худенькая девушка с кокой в руках. В ее глазах застыл немой и вечный вопрос: «И зачем меня родили? Мир такой страшный!»

«Было бы забавно, если бы толстуха вылила коку себе на голову», – мимолетно подумала Яра, закрывая глаза. Воображение услужливо нарисовало ей, как это происходит. Вот она протягивает руку, вот забирает у девушки бутылку…

Страшный вопль отвлек Яру от ее мыслей. Открыв глаза, она увидела, что «вождиха» яростно мотает головой, а во все стороны разлетаются темные брызги коки.

Все случилось так же, как с боксером и ведьмой. Правда, на этот раз Яра напугалась намного больше. В прошлый раз поступок ее был осознанным. Ей пришлось заставлять змейку и преодолевать сопротивление сознания берсерка.

Теперь же все произошло само собой. Она слилась со змейкой в единое целое, так, что непонятно, где заканчивается змейка и начинается Яра. И главное: ей начинало нравиться всесилие. Наконец-то она может делать то, что считает справедливым. Разве это не значит быть настоящим шныром?

Туман рассеивался. Яра все лучше понимала силу змейки и ее преимущества. Опасная штука, если она попадет в руки человеку, не способному себя сдерживать. Но она-то сможет! Как-никак опытный шныр! Она другая, не такая, как все. Уж она-то не позволит артефакту ведьмарей подмять себя! На миг Яру наполнило самодовольство, но она поспешно его отогнала.

Вечером Яра отправилась в пегасню. Она давно собиралась попросить Ула снять у Эриха подкову с переднего левого копыта. Ей казалось, в последний раз его неудачно подковали и он прихрамывает. У самой Яры были слишком слабые руки, чтобы расковать жеребца. А вот Ул – другое дело. У него пальцы железные.

И вот теперь Яра стояла у навесного шкафа, в котором утром дальновидно спрятала инструменты, скромно прикрыв их тряпкой, чтобы не бросались в глаза, и понимала, что кто-то тут уже побывал. Тряпка на месте, смотри на нее и радуйся, а ни напильника, ни клещей – ничего. Средние шныры как белки. Дай им что-то в лапки – и никогда потом не найдешь крайнего. Каждый будет клясться, что положил на место, а после него их зацапал кто-то другой. Яра сердито ударила ладонью по дверце шкафа.

За спиной у Яры кто-то деликатно кашлянул. Яра обернулась и, ойкнув, взяла себя в руки. В шаге от нее стояла Кавалерия.

– Ну как дела? Нашла что-нибудь?

– Да нет, пусто! Кто-то вытащил! – нажаловалась Яра.

– А ключ?

– Да какой тут ключ! Тут никакой ключ не спасет! – раздраженно ответила Яра.

– Плохо, очень плохо. Тревожит меня эта история. А то забыла тебя сразу спросить!

Кавалерия озабоченно повернулась и пошла. Яра смотрела на ее удаляющиеся лопатки, продолжая праведно негодовать. И только когда Кавалерия вышла из пегасни, до Яры дошел смысл ее последней фразы. Она соврала Кавалерии, думая, что та задает вопрос про инструменты. Кавалерия же спрашивала про ключ с красной биркой.

Яра метнулась следом, но, пробежав шага два или три, неуверенно остановилась. Нет, она не будет говорить сегодня. Конечно, Кавалерия должна узнать о змейке, но… лучше вначале разобраться самой. Что изменится за ночь? Или за две? Главное, что змейка не у ведьмарей!

Змейка осторожно вытащила острую мордочку из ее пульса.