Текст книги "Межзвёздные звоны"

Автор книги: Дмитрий Де-Спиллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Я помню! Отметки на пространственных осях определят положение точки в пространстве, а отметка на оси времени определит соответствующий момент времени, – отбарабанил я когда-то слышанную фразу.

– Правильно, только надо было сказать не «точки», а «мухи». Мы же говорим про муху.

– А муха же большая.

– Ну, значит, её мировая линия будет толстая.

– А у человека мировая линия совсем толстая?

– Вообще-то правильнее было бы говорить про пучок мировых линий. Впрочем, это не так уж важно…

– А наш капитан придумал метаперлементальную теорию перемещения сознаний по мировым линиям, но вы с этой теорией не согласны!

– Зачем ты произносишь слова, которых не понимаешь? Наш капитан предположил, что имеется не одно, а два времени. Однако мы этого не замечаем, потому что все процессы, в том числе и наше сознание, обычно…протекают абсолютно симметрично по отношению к обоим временам. Поэтому тот факт, что существует не одно время, а два, обычно ни в чём не проявляется. Но когда мы были вблизи тех гигантских атомов-метеоритов, их совокупное излучение как бы толкнуло наше сознание, нарушив симметрию этого процесса относительно двух времён. Получилось так, что по отношению к одному из этих времён наше сознание задвигалось взад-вперёд по мировой линии нашего тела в дополнительном пространстве-Бремени…

– Вот ты на что обрати внимание, – сказал отец, трогая меня за руку, – мировая линия тела – это в некотором смысле само тело и есть. Ведь это просто совокупность всех занимаемых телом пространственно-временных точек. Поэтому даже и при возвратном движении сознания по мировой линии оно вовсе не покидает тела. Более того, по метаперламентальной теории и самое обычное человеческое чувство движения времени происходит от движения сознания по мировой линии тела в дополнительном к каждому из двух времён пространстве-времени…

– Но с этой теорией вовсе не обязательно соглашаться, – заметил дядя Мирон. – Я, например, решительно с ней не согласен. Полный, абсолютный детерминизм…

– А я согласен! – выкрикнул я с ликованием. – Моё сознание целый день двигалось взад-вперёд по мировой линии. А у реки, там, за окном, я побывал у перевёрнутой лодки ещё до теперешнего времени уже три раза!

– Ну так расскажи! – в один голос воскликнули папа и дядя Мирон.

Однако я предпочёл туманное изложение моих собственных космогонических идей, замечая время от времени, что поскольку они являются истинами в последней инстанции, то нет особой нужды обращать много внимания на факты. Папа слушал, слушал и наконец не выдержал.

– На факты всегда надо обращать величайшее внимание! – воскликнул он. – А кто этого не делает, тот непременно рано или поздно останется в дураках!

– Ты пойми, что нам очень важно знать всё, что ты испытал, – сказал дядя Мирон.

– Твои впечатления имеют громадное значение для науки, – подхватил папа.

– Причём почти в равной мере для всех наук, – добавил дядя Мирон.

Очень польщённый моим огромным значением в равной мере для всех наук, я принялся рассказывать и завершил рассказ описанием встречи с механическими куклами…

Мне не раз доводилось их видеть с тех пор. Больше они уже не производили на меня того первого разительного впечатления. Но я хорошо знаю, как мне их суждено однажды увидеть.

Я буду тогда стоять посреди наполненной солнцем и людьми пыльной площади с вертящимися на ней каруселями и дух захватывающими перекидными колёсами. Народ будет толпиться возле шалашей и смотреть кукольные представления. Я непременно удивлюсь тому, как хорошо сделаны куклы. Они мне покажутся живыми, В ближайшем шалаше будут давать шекспировский «Сон в летнюю ночь», и маленькие светящиеся феи поведут там свои хороводы между высокими картонными стеблями…

В снующей толпе покажется знакомое лицо, и я помашу тому человеку рукой. И может быть, затем я снова услышу межзвёздные звоны и опять окажусь на космическом корабле перед шкафом с медицинскими приборами. Но тогда я уж постараюсь не упускать возможности поискушать богиню Клото…