Текст книги "Белая Сова (СИ)"

Автор книги: Динна Астрани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Белая Сова хочет меняться.

Салливан пожал плечами: меняться, так меняться. Он был очень огорчён, лицо его было бледнее обычного. Дела его шли очень плохо. Он потратил столько денег на лекарства и тратит до сих пор, а Мэри всё хуже и хуже. От пытливого взгляда Белой Совы не ускользнуло его страдальческое выражение лица.

Она отдала рыбу за молоко, молочные изделия и порцию удивительно вкусных ягод, что умели выращивать белые. Эта ягода по виду и вкусу напоминала землянику, только была гораздо крупнее и ещё слаще. Когда она складывала всё это в другой мешок, она ощутила, что горем Пылающего Койота пропиталась и еда, что он отдал ей. Ничего страшного в этом нет, она очистит всё дома звучанием бубна, но, кажется, это всё нельзя оставлять просто так. Она шаманка, избранная духами и обязана сказать своё слово.

– Нет такого настоя или мази, что вылечили бы тело, если больна душа, – произнесла она вслух, обращаясь к Салливану. – Зачем Пылающий Койот даёт их своей женщине? Её кровь отравлена иной болезнью.

Свинцово-голубые глаза Джейка пристально впились в лицо индианки.

– Откуда ты знаешь, что у Мэри болезнь крови? – сдавленным голосом проговорил он.

– Белая Сова видеть. Духи жизни говорят – они ослабли. Духи смерти говорят – они набирают силу. Белая Сова слышать. Белая Сова – шаман.

Салливан не поверил своим ушам. Прежде понятие шаманства для него было не более, чем безумная выходка дикарей, но теперь что-то изменилось. Никто не мог знать о болезни Мэри, чтобы рассказать этой девушке.

– Может, ты общалась с Майклом или Джейн и они тебе рассказали? – допытывался он у индианки.

– Белая Сова не слышать ничего от бледнолицых. Пылающий Койот очень несчастен. Дух печали овладел Пылающим Койотом.

– Это верно, – промолвил Джейк. Ему захотелось поделиться своим горем хоть с кем-нибудь, хоть с малознакомой дикаркой, лицо которой показалось ему спокойным и располагающим. Он заговорил о том, что Мэри болеет уже не первый год, что он залез в долги, потратившись на её лекарства, но спасения нет и, похоже, его жена обречена на смерть. Белая Сова внимательно слушала его и создавалось впечатление, что она понимает его, даже когда он произносил название неизвестных ей лекарств.

– Белая Сова же говорить: не помогут лекарства, если больна душа. Белая Сова лечить Увядшую Кувшинку!

– Ты? – удивился Джейк. – Ты можешь вылечить то, что не вылечили настоящие профессиональные врачи?

– Нет, не Белая Сова лечить. Белая Сова уговаривать добрых духов для помощи!

Руки Салливана бессильно повисли по бокам, как плети. Он понял, что дошёл до такого отчаяния, что готов доверить лечение своей жены какой-то индейской шаманке. Ведь хуже, кажется, уже не будет.

========== Глава 7. ==========

Он позвал Белую Сову в свой дом, хотя прежде не позволял входить туда ни одному индейцу. Впрочем, никто из индейцев и не жаждал оказаться внутри бревенчатого нагромождения. Неуютно почувствовала там себя и Белая Сова. Как она и предполагала, в доме было слишком мрачно, стены, казалось, давили. Вот в какие жилища загнали себя эти неразумные белые! Да ведь ещё и какой нелёгкий труд нагромоздить это!

Бледнолицая Увядающая Кувшинка лежала на кровати у окна, завешанного запылённой занавеской. Силы настолько покинули её, что она не выразила никаких эмоций по поводу того, что возле её кровати вдруг появилась рослая фигура молодой индианки, пристально смотревшей на неё чёрными проницательными глазами.

Шаманский бубен всегда находился при Белой Сове. Она носила его в заплечной сумке. Эта сумка была красиво расшита иглами дикобраза, бисером, цветными нитями. Её подарила ей мать её подруги Улитки. В прошлом году Улитка рожала своего первенца и роды были очень тяжёлыми, она никак не могла разродиться, потеряла много сил и была уже на грани смерти, но Белая Сова уговорила дух могучего кабана, резвого оленя и прыткой рыбы форели поделиться силой с Улиткой и роженица вместе с новорожденным остались жить. В этой красивой сумке шаманка теперь всегда и носила свой бубен.

Теперь этот бубен должен был помочь бледнолицей женщине.

Белая Сова сидела на волчьей шкуре возле кровати Увядшей Кувшинки и, выводя ритмы бубна, гортанно пела: “Хэвва-хэйяяяяяяяя… хэвва-хаййййййй…” А перед мысленным взором вновь расстилалась сфера души больной женщины. Тёмный налёт сползал с неё, но чёрные и красные пятна никуда не делись. Видимо, душа человеческая так быстро никогда не лечится.

Мэри в тот день на самом деле здорово полегчало. Вся семья сразу повеселела.

Но Джейк догадывался, что это ещё не конец, что ему ещё придётся воспользоваться услугами шаманки, которая, оказывается, что-то могла и её “хайи-хайи-хайи-яяяя” что-то значили. Он заплатил ей тем, чего не было у индейцев и что они меняли у него – овощами, варёными яйцами, клубникой, сыром. И попросил, чтобы она пришла ещё. Когда-то лечение жены обходилось ему ощутимо дороже.

Шаманка же сочла, что он достаточно щедро заплатил ей.

Теперь Белая Сова часто бывала в доме Салливана. Её шаманство со временем дало результаты: Мэри смогла вставать с кровати, самостоятельно справлять нужду, садиться за стол, держать в руках ложку, даже помылась в лохани с помощью Джейн. Но полное выздоровление никак не наступало и Белая Сова знала его причину.

Да, даже очень сильный шаман бессилен там, где человек обязан справиться сам. Белая Сова пыталась сделать за Увядшую Кувшинку то, что та была обязана сотворить сама: излечить свою душу. ” – Толку не будет, пока она не победит обиду и не простит свою вину, – наконец, сделала выводы шаманка, – и она должна знать об этом. “

Она ходила в дом Салливанов до зимы и за это время к ней, как будто бы к ровеснице, привязалась двенадцатилетняя Джейн, испытывавшая к индианке симпатию, казалось, не только за то, что та взялась спасти её мать. Белая Сова же, глядя на девочку, в которой уже проявлялись первые слабые признаки превращения в девушку, делала выводы, что всё-таки не все бледнолицые такие уж уроды. У Джейн были светлые волосы и их цвет восторгал Белую Сову и она не знала, с чем в природе можно было бы их сравнить. Это были пышные густые кудри, среднее между платиной и золотом, искристые, рассыпавшиеся волнами по хрупким плечам. Кроме того, у девочки хоть и была белая кожа, но она напоминала фарфор и яркий розовый румянец горел на её щеках. ” – Нет, она не хуже индейских девушек, – делала выводы Белая Сова, – хотя и сильно отличается от нас.”

Джейн любила украшения и зеркала и показывала их Белой Сове: гребешки, бижутерию, пудреницу, кружева. Индианка не могла не признать, что это на самом деле красиво и кое в чём бледнолицые на самом деле не лишены хорошего вкуса. Если бы только они не городили эти ужасные сооружения из мёртвых деревьев их можно было бы уважать за то, что они умеют брать от земли самую лучшую еду и делать то, что украшает девушку, не хуже индейских мастеров!

Но однажды Джейн завела её в свою комнату, Белую Сову поразило находящееся там большое зеркало – во весь человеческий рост. Она увидала своё отражение, как в воде, но гораздо отчётливее и яснее, к тому же, оно было вертикальным!

– О, бледнолицые! – воскликнула она. – Скажите, как такое бывает, чтобы вода прямо стоять?! Вода всегда внизу, она бежит или лежит, но как вы заставить стоять вода прямо?

Шаманка провела кончиками пальцев по глади зеркала:

– Да, вода эта не только прямо стоять, она тверда, тверда, как камень и холодна, как лёд! Но это не лёд, потому что лёд таять от тепла дома! Какой ваш бледнолицый шаман сумел так заговорить воду, чтобы она стала такой?

Джейн снисходительно улыбнулась:

– Ну, нет, это совсем не вода. Это зеркало. Я не знаю точно, как их изготавливают, мне известно только, что стекло для зеркала отливают из расплавленного огнём песка…

Белая Сова внимательно слушала.

– Превратить песок в воду – тоже немалое чудо, – задумчиво произнесла она. – Это дело рук великого шамана!

Девочка пожала плечами.

– Да никакое это не чудо! – она махнула маленькой рукой. – Это обычное мастерство. Это многие могут из нашего народа.

Белая Сова всё поняла. Не чудо, так не чудо. Но вещь эта прекрасная. Ей бы такую! Она хранила бы её в своём вигваме и могла бы видеть своё отражение, когда захотела.

Джейн показала ей и другое зеркало – маленькое, размером в две ладони, в стальной оправе под серебро. Шаманка взглянула в него и принялась рассматривать своё лицо. Да, это гораздо лучше и удобнее, чем гладь лесного озера. Ах, как ей хочется иметь хотя бы это маленькое зеркало! Она вожделенно погладила его края.

Джейн как будто поняла её.

– Возьми это себе, Белая Сова, – вдруг ласково проговорила она. – Возьми, мне не жалко. Ведь ты точно вылечишь мою маму? Мама ведь не умрёт, верно?

Шаманка с сожалением отложила на струганный деревянный стол предложенный ей, как она считала, ценнейший порядок.

– Белая Сова не может обещать, – проговорила она. – Увядшая Кувшинка держать в себе чёрное и огненное. Не отпускать. Белая Сова не может ручаться. Увядшая Кувшинка отпустить чёрное и огненное – болезнь её тоже отпустить.

Джейн мало что поняла из сказанного. Она растерянно заморгала глазами, глядя в лицо индианки.

Белая Сова в тот день так и не взяла в дар зеркало, хотя искушение и жажда владеть этим предметом била в края её души, как океанские волны. Она решила: она возьмёт этот подарок, как заслуженную награду, только если Увядшая Кувшинка останется жива и здорова. Впрочем, она продолжит лечить эту женщину, даже если Джейн передумает ей отдать зеркало. Так положено белому шаману: если взялся лечить – положено начатое дело довести до конца.

Она сегодня же поговорит с Увядающей Кувшинкой, видимо, пришло время поставить ту перед фактом, что никакой шаман, как выяснилось, не сможет вылечить её душу вместо неё самой.

========== Глава 8. ==========

Это произошло в тот же день. Как всегда, Мэри легла на разостланное на полу толстое стёганное одеяло, а Белая Сова присела на шкуру волка. Но в этот раз она не заиграла на бубне и не завела свою песню и впервые заговорила с белой женщиной.

– Белая Сова гонит дух смерти, – произнесла она, – зовёт дух жизни. Дух смерти отходит, дух жизни приходит. Но Увядшая Кувшинка снова зови дух смерти. Если ты думать, что ты виновата, то кто сказал тебе, что ты на самом деле виновата? Если ты думать, что тебя обидели, то кто сказать тебе, что тебя обидели?

Мэри удивлённо приподняла голову от маленькой подушки.

– Ты почему так думаешь, белая Сова, что я мучаюсь от чувства вины или обиды?

– Белая Сова видеть душу Увядшей Кувшинки. Одна сторона – гниёт. Другая – пылает. Не очистить от огня и гнили – Увядшая Кувшинка отойдёт духам смерти.

– Я умру? – в ужасе проговорила Мэри.

– Белая Сова гнать духа смерти – он не уходить. Увядшая Кувшинка сама его гнать! Белая Сова не может!

– Ты оставишь меня, Белая Сова? Ты не можешь мне больше помогать?

– Белая Сова не оставить жену Пылающего Койота. Белая Сова говорить: если Увядшая Кувшинка обижена – простить того, кто обидеть. Если виновна – простить себя.

Лежащая на одеяле глубоко вздохнула и зажмурила усталые глаза, окаймлённые чёрными кругами.

– Это не так-то просто, – с дрожью в голосе произнесла, – если бы ты знала, какова эта обида и вина!

– Увядшая Кувшинка хотеть жить, – ответила на это шаманка, – и мочь жить. Я видеть твоя душа: она трепещет жажда жизни. Увядшая Кувшинка сможет то, что тяжко!

Мэри приподнялась на локте и пристально посмотрела в глаза индианке.

– Ты не думаешь? Ты знаешь? Так вот послушай. Я не знаю, поймёшь ли ты меня. Если бы меня обидели чужие люди, я как-нибудь это пережила бы, но ведь это были мои родственники, те, от кого я не ожидала удара в спину! Это был человек, которого я по-настоящему любила! Это был мой первый муж. Мы жили тогда… Далеко, очень далеко отсюда. Я родила ребёнка, это был мой первый сын. Мой первый муж очень любил этого малыша, прямо до помешательства. Но ребёнок умер от простуды, когда ему не было и года. Я не знаю, почему это произошло. Мне всегда казалось, что я была хорошей, заботливой матерью. Но всё же ребёнок простудился и умер. И муж не мог мне этого простить. Он постоянно допрашивал меня, как я купала нашего сына, была ли достаточно тёплая вода, хорошо ли была натоплена комната, не сделала ли я случайного сквозняка, надёжно ли я кутала его в одежды от холода. Он словно умышленно искал причину смерти ребёнка во мне. И я словно заразилась этими его навязчивыми поисками, я тоже начала много думать о том, что малыша, должно быть, прихватило случайным сквозняком по моей вине и это я погубила своего сына. И я признала свою вину! Вот тогда муж по-настоящему возненавидел меня и развёлся со мной. Мне тогда так было тяжело! Я считала, что наказана по заслугам, но мне так хотелось хоть какого-то утешения. О, я тогда всё бы отдала за одно доброе слово хоть от кого-нибудь! Я вернулась в дом моих родителей и рассказала им всё, но поскольку я чувствовала свою вину, я сказала им, что ребёнок умер из-за меня, я не уберегла его и, наверно, допустила сквозняк во время купания… О, я до смерти не забуду укоризненный взгляд моей матери и осуждающий взгляд отца! Они смотрели на меня, как на самую гнусную преступницу, как будто я нарочно убила собственного ребёнка! Они начали упрекать меня в безответственности и беспечности, говорили, что я не усвоила их урока, когда они учили меня быть хорошей матерью. Я была в ужасе от этого. Я начала оправдываться, бессмысленно твердить ,что я старалась беречь своего ребёнка, но они твердили, что мне нет оправдания. Я больше не могла оставаться в их доме, я ушла, устроилась в швейную мастерскую. Позже я снова вышла замуж, у меня снова появились дети, но утешения я так и не нашла. Двадцать лет, уже двадцать лет я вспоминаю это со жгучей болью!

Белая Сова не сводила с неё внимательного слушающего взгляда. Нет сомнения, с этой бледнолицей женщиной поступили очень жестоко те, кто повязаны с ней узами крови. И это опаснее всего. Любым врагам можно мстить за обиду, только не кровным. Более того, на кровного человека нельзя держать обид. Так устроен этот мир какими-то духами. Справедливо это или нет – судить не стоит. Тем более, когда речь идёт о спасении собственной жизни.

Она объяснила Мэри, что кровь той отравлена именно обидой на кровных родственников и несуществующей виной за смерть ребёнка, в котором тоже текла её кровь. Она должна простить – себя и своих родителей. Иначе болезнь поглотит её и даже она, сильнейшая шаманка не сможет спасти ей жизнь.

– Ты так молода, но мудра, – произнесла Мэри, – тогда ответь мне: как простить? Как это делается, чтобы пришло прощение? От чего наступает его состояние?

Ответ был не так прост. Многие люди поучают друг друга: надо, мол, простить и тебе полегчает. На самом деле никто не мог понять, как происходит прощение.

Белая Сова когда-то спрашивала об этом духов природы. Они объясняли ей: вполне естественно, когда человека обижают и у него возникает чувство праведного гнева. Такова сущность человека и в этом нет ничего дурного. Но когда гнев подолгу не уходит и обида лелеется долгими годами – это убивает и тело, и душу. Как и чувство вины. У каждого человека должна быть совесть, которая удерживает его от зла и корит его после совершённого им дурного поступка, чтобы впредь он не повторял его, но и этому должна быть мера. Если человек покаялся – он имеет право жить без этой вины. Покаяние, если оно искреннее, если это настоящее осознание неправильности действий, очищает и освобождает от чувства вины. Против чувства вины есть особая мантра, отметающая её: “Я всё понял, я больше не буду.” И против обиды есть неоспоримый аргумент: “Всё, что ни делается – к лучшему, все люди – наши учителя”.

Белая Сова старалась, как могла, даже на ломаном английском объяснить Мэри это. Она опасалась, что бледнолицая женщина не поймёт, однако, та слушала очень внимательно и, казалось, что-то до неё доходило. А потом пришла окончательная ясность.

С этого дня мышление Мэри заструилось в иное русло. Да, она на самом деле не виновата в смерти своего сына, если не может сказать себе: “Я больше так не буду”. Она не понимает, в чём каяться – значит, нет вины. В самом деле, что она сделала не так? Был сквозняк, случайно проскользнувший в жаркую от огня комнату, где она купала сына? Но это не зависело от неё, значит, каяться не в чем. “Вины нет”, – наконец, дошло до неё.

А то, что муж и родители несправедливо обвиняли её и она потеряла их – что ж, может, и это к лучшему. Она потеряла в своей жизни одних людей, зато освободилось место для других: у неё появился другой муж, который всегда понимал её, он был её другом. И у неё прекрасные дети.

Болезнь начала ослабевать свою хватку – на этот раз, по-настоящему. Мэри поняла: она останется жить.

Поняла это и Белая Сова и теперь могла с чистой совестью принять дар Джейн – зеркало в оправе под серебро, которой считала настоящей драгоценностью. Она аккуратно положила его в сумку для ценных вещей рядом с другой самой дорогой вещью – бубном.

========== Глава 9. ==========

Вернувшись к своему вигваму и присев у его входа, она подолгу смотрела на своё отражение в зеркале и думала о Белом Волке. Своему вымышленному герою, как две капли воды похожему на неё, она дала такое имя в честь внутреннего волка, символизирующего добро. Издревле индейцы говорили: “Внутри каждого человека идет борьба злого волка с добрым. Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь.” Это было именно так: белый волк добра вёл постоянную борьбу с чёрным волком зла в душе каждого человека. И шаманка знала: она хочет кормить белого. Она любит его.

В тот же день произошло другое событие. Белая Сова, наконец, спрятала зеркало в сумку, занесла её в вигвам, отложила в сторону, а сама легла на постель из шкур, чтобы отдохнуть. Она опять не спала ночь и всё утро провела у Салливанов. Вообще в последнее время она слишком много трудилась: время было зимнее, добывать пищу племени было всё труднее, надо было подолгу уговаривать оленей и косуль идти к охотникам. Силы её изрядно выдохлись. Их пора было восстанавливать.

Она уже задремала, когда полог её вигвама резко откинулся, стукнувшись о боковую стену вигвама.

Белая Сова приоткрыла глаза. В проход просунулся сначала один лосиный рог, затем появилось изборождённое морщинами лицо Смеющегося Лося, после – другой рог.

Шаман был облачён в шкуру лося – значит, он был намерен действовать.

Белая Сова приподняла голову от сложенной в рулон рысьей шкуры, служившей ей подушкой.

Лицо гостя было словно каменное, на нём не отображалось никаких эмоций, но от него исходили не просто недобрые вибрации – он был опасен. Но, тем не менее, он был гость.

Он сел на одну из шкур, устилавших землю, напротив шеста, в который были ввинчены крючья, на которых висела вяленая оленина.

– Я хочу мяса, – сказал он.

Белая Сова приподнялась на локтях, затем встала на ноги. Чтобы снять оленину с крюка надо было повернуться к Смеющемуся Лосю спиной, а это было небезопасно. Не сводя с него пристальных глаза, она подобралась к шесту боком и попыталась стянуть кусок мяса с крюка, но это было неудобно и это у неё никак не получалось.

Морщинистое тёмное лицо гостя исказила насмешливая гримаса.

– Ай, Пух Птенца, ай, ничего-то у неё не получается, как у настоящей девушки! – ехидно проговорил он. – Она стала как мужчина, как воин. Не хочет мужа, хочет лишь говорить с духами и быть лучшей! Пух Птенца уже не женщина!

Девушку покоробили его слова. Он, конечно, великий шаман и ему многое дозволено: наставлять, ругать за неправильные поступки, приказывать. Но как он смеет оскорблять кого-бы то ни было, а тем более, её, что стала святыней для своего племени?!

– Меня зовут Белая Сова! – чеканя каждое слово произнесла она.

Насмешка сползла с лица шамана и его исказила дикая неукротимая злоба.

– Хочешь быть сильной птицей! – закричал он. – Не быть тебе Совой! Ты даже не птенец – пух от него! Вот ты кто! Ты предела свой народ, вылечив жену этого бледнолицего, что живёт за лесом! Может, ты не слышала, что творят с индейцами его братья в других краях? Они отнимают земли, снимают скальпы даже у малых детей, убивают животных, что могли пойти на корм индейцам! Они хотят смерти нашему народу, а ты – лечить одного из них?

– Пылающий Койот и его женщина не такие, – Сова не собиралась уступать его упрёкам. – Какое мы зло видели от этих несчастных, не очень умных, но совсем не злых людей? Почему бы не помочь тем, кто ни в чём никогда тебя не обидел?

Смеющийся Лось начал подниматься и глаза его горели огнём преисподней.

– Ты предала свой народ! – грозно прорычал он.

– Нет! – крикнула Белая Сова. – Мой народ меня за это не судит! В моей деревне никто не желал смерти Увядшей Кувшинке! Вожди меня не обвиняют, так ты почему осуждаешь?!

В вигваме повисла напряжённая пауза. Наверняка Смеющийся Лось и раньше слышал, что Белая Сова лечит жену бледнолицего. Но не являлся упрекать её, чтобы дождаться, когда она растратит свои силы, ослабеет. А спасение Увядшей Кувшинки станет поводом для нападения.

Шаман вдруг громко засмеялся.

От его хохота всё тело Белой Совы затрясло мелкой дрожью и она не могла с этим справиться. Сильнейший страх в мгновение ока сковал её душу. Это был ужас, равный тому, какой, должно быть, испытывает заживо погребённый, очнувшись в гробу. Волосы её начали подниматься дыбом, ледяной пот хлынул из всех её пор на теле.

Смех не прекращался, наоборот, он нарастал, как раскаты грома. И усугублял своё кошмарное действие.

У Белой Совы начали подкашиваться ноги, затем она упала на колени, как будто кто-то ударил её под них. Мышцы на бёдрах и икрах расслабились и девушка поняла, что не сможет подняться. Ноги отняло.

Но это было ещё не всё. Руки оказались тяжёлыми, как будто на них повесили пудовые гири. Она поняла, что Смеющийся Лось побеждает. И когда её полностью парализует, на его милосердие надеяться не придётся.

Отчаяние и ужас полностью охватили Белую Сову, но мозг её, привыкший трудиться, продолжал лихорадочно искать выход. Нельзя сдаваться, пока есть ещё хотя бы намёк на жизнь.

Не надо слышать этот смех. Требуется любой ценой заглушить его. И она громко запела шаманскую песню, призывающую духов, что могли заступиться за неё:

Хэвва-хэйя, духи земли!

Хайи, хайи, духи камня!

Хэвва-хэйя, духи справедливости!

Где же ты, мой огонь?

Огонь падает с неба,

Огонь падает с неба!

Хэвва-хэйяяяяяяяяяяяяяя!

Внезапно, озарение молнией сверкнуло в её мозгу. Сконцентрировав чуть ли не все оставшиеся силы в правую руку, она потянулась к своей парадной сумке и забралась в неё рукой. Трясущиеся пальцы нащупали рукоять зеркала и судорожно сжали её. Она извлекла зеркало наружу. Продолжая стоять на коленях, она направила его на Смеющегося Лося и закричала во всю мочь своего горла:

– Белый Волк, сын звёзд, защити меня!!!

Перед глазами её выступила золотистая пелена и сознание вмиг уплыло в никуда. Она откинулась на спину и замерла в неподвижности.

Смеющийся Лось, ощутив, как что-то подобное стальной невидимой руке, перехватило его горло. Он сильно испугался – ещё никогда он не испытывал такого страха. Он решил обратиться в бегство, ринулся к выходу из вигвама, но не успел даже откинуть полог, как рухнул у порога замертво.

========== Глава 10. ==========

Когда Белая Сова очнулась, Смеющегося Лося уже не было в её вигваме. Спящий Медведь и двое других индейцев потихоньку вытащили его наружу, положили поперёк седла на его коня и увезли в его деревню.

Шаманка лежала неподвижно, глядя в амбразуру с перекрещенными шестами на конусовидной крыше вигвама, в которой по дневному зимнему небу плыли облака. Она всё отлично помнила, что произошло. Смеющийся Лось явился под вечер, когда уже темнело. А теперь был день. Значит, она пробыла в бессознательном состоянии довольно долго.

Она попробовала пошевелить конечностями – они повиновались, хотя в них и не ощущалось былой силы. Значит, её не успело парализовать.

Пальцы её всё ещё держали черенок зеркала. Она подняла его и хотела посмотреть в его гладь, но оно оказалось треснутым.

Шаманка всё поняла. Зеркало отразило нападение злой силы Смеющегося Лося и рикошетом ударило по нему. Чудесная вещь, созданная чужим народом, оказалась волшебной и спасла её приняв удар на себя и отбив его. А может, сам Белый Волк явился к ней на помощь. Ах, как бы ей хотелось в это верить!

Но ей стало жаль зеркало. Какое-то чутьё подсказывало ей, что разбитое зеркало нельзя хранить в доме – это всё равно что оставить в жилище для живых мертвеца. Она зароет зеркало в земле с почтением, как хорошего друга. И со временем обязательно добудет себе другое.

Она отлёживалась после тяжёлой битвы с могучим шаманом до вечера. Когда стемнело, к ней заглянул Спящий Медведь. Лицо его было весьма хмуро и озабочено и по его выражению Белая Сова поняла, что её учитель хочет сказать ей что-то очень важное.

Белая Сова догадалась: речь пойдёт о Смеющемся Лосе. Спящий Медведь, кажется, знает, что произошло с ним.

– Итак, Смеющийся Лось стал твоим врагом, – промолвил Спящий Медведь, присаживаясь у очага, в котором догорали последние головешки. Он подбросил в костёр несколько веток, чтобы поддержать огонь. Он делал это, пока хозяйка вигвама находилась в бессознательном состоянии, время от времени заглядывая в её жилище.

– Похоже, он не шутил, – ответила задумчиво Белая Сова.

– Да, это так, судя по тому, в каком он сам пребывал состоянии, после того, как его собственная сила обернулась против него. Я находился у входа в вигвам и наблюдал, Белая Сова.

– От него исходила жажда убийства.

Пожилой индеец поднял на неё узкие умные глаза.

– Но ты догадываешься, что он не успокоится? Ты понимаешь, что он наберётся сил и придёт именно тогда, когда ты будешь к этому совершенно не готова, как не была готова вчера?

– Да, Спящий Медведь. Я была неумна, что недооценивала его коварства.

– В таком случае, Белая Сова, ты, наверно, понимаешь, что обязана сделать сейчас. Смеющийся Лось слаб, очень слаб. И восстановит свои силы не скоро, духи природы не наделят его ею так быстро, ведь это он напал на тебя, руководствуясь недобрым чувством зависти. А ты можешь сделать это гораздо быстрее. Ты знаешь, как надо просить силу у камня, у солнца, у реки. И когда ты станешь достаточно сильна, не жди, когда и Лось войдёт обратно в силу. Воспользуйся его ослаблением, избавь себя от опасности! Ты имеешь на это право.

Мышцы лица Белой Совы сильно напряглись. Спящий Медведь был прав. Она должна и может защитить себя. И она сделает это. Она очень не хотела, чтобы так худо выстроились её взаимоотношения с великим шаманом, она хотела делать с ним одно общее доброе дело. Но не она виновата в том, что в душе шамана одержал победу чёрный волк зла.

Она явится в его вигвам и никто не заступится за него, слабого, почти издыхающего. Шаманы имеют право на поединок и простые смертные не имеют право вмешиваться в их дела. Иначе зло будет всему племени.

Она занялась восстановлением своих сил на следующий же день. Она не выполняла ни чьих просьб, сконцентрировавшись на реабилитации своих возможностей. Приходилось много медитировать у реки, на вершине холма под лучами солнца, возле валунов, прося, чтобы они наделили её своей природной мощью.

И, как предполагал Спящий Медведь, она вернула утраченную силу даже до весны.

Теперь пришла пора разобраться со Смеющимся Лосем. Она надеялась, что за ту пору, пока она накачивала себя силой, он сам издохнет, да не тут-то было. Старик оказался живуч. К ним приходили люди из его деревни погостить к родне или по каким ни будь ещё делам и от них она узнавала, что шаман всё ещё жив, хотя и не здоров. Охотники приносили ему мясо, женщины племени ухаживали за ним, он принимал их заботу, но по-прежнему был слаб.

” – Ну, значит, я тебе помогу уйти к духам преисподней! ” – подумала Белая Сова и отправилась в его деревню верхом на коне через лес и снега.

Смеющийся Лось, казалось, ждал её появления. Когда она шагнула в его вигвам, он спокойно смотрел на неё, по крайней мере, внешне он казался невозмутимым. Хотя вид Белой Совы в эту минуту многих бы испугал. Прежде её лицо имело всегда уравновешенное выражение, но теперь мышцы его были напряжены, губы сжаты, глаза смотрели исподлобья, яростно сверкали, и в их чёрных глубинах горел демонский огонь. Ноздри трепетали, на кожаной повязке, обхватывающей густую копну чёрных волнистых волос, зловеще колыхались совиные белые перья. Она выглядела грозной, как воин на тропе войны или как хищная птица, готовая терзать добычу. Но Смеющегося Лося это, казалось, даже не ужаснуло.

Она приблизилась к его постели и встала над ним, как нависшая скала. В руках её был бубен. Ей ничего не нужно делать, просто пропеть песню мщения и смерти и дух старого шамана отлетит через несколько часов, самое большее – через сутки.

– Ты же не сделаешь этого, – старик, укрытый одеялом из беличьих шкур слегка усмехнулся, у него это получилось даже слегка снисходительно. Белая Сова решила, что он хочет её разозлить, чтобы вывести из себя и у неё на этот раз ничего не получилось. Но она не будет с ним разговаривать. Она собирается забрать его жизнь, а значит, не следует отвечать ему ничего.

Она присела у его постели и стукнула в бубен и запела без слов.

Старик засмеялся – но смех его был какой-то жалкий, утративший былую силу, что дала шаману имя.

Белая Сова пристукнула снова и снова в поверхность бубна.

– Ведь ты знаешь законы, верно, – Смеющийся Лось косился на неё и из щелей его глаз лился холодный колючий свет. – И не станешь их нарушать. Я скажу тебе кое-что и ты не посмеешь осуществить то, что задумала.

Шаманка гортанно запела, обращаясь к духам мщения и преисподней.

– Ты ещё не родилась, когда я спас жизнь, твоему отцу, – произнёс Смеющийся Лось, – не сделай я тогда этого – ты не получила бы своё рождение. Если ты не веришь моим словам – спроси у своих родственников. Твоего отца сильно помял медведь. Знахари бы не справились, тут нужна была помощь великого шамана! – тонкие губы его растянулись в змеистой улыбке.

Белая Сова резко прервала своё пение.

– Если так, то я не могу убить тебя сейчас, – промолвила она. – Ты спас жизнь моему отцу до моего рождения, а значит, и мою. Жизнь за жизнь. Ты пытался меня погубить сорок лун назад. Ты едва не убил меня. Я прощаю тебе это. Но если ты снова нападёшь на меня и не сумеешь сгубить, я точно лишу тебя жизни!

– Я спас и твою мать до твоего рождения, – сказал Смеющийся Лось. – Она упала с дерева, у неё лилась изо рта кровь и не останавливалась. Я остановил кровь.