Текст книги "Разведенка (СИ)"

Автор книги: Дина Ареева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 3

– У вас документы с собой? – спрашивает меня главврач, пока мы быстро переходим по лабиринтам больницы в хирургическое отделение.

– Да, – отвечаю, едва поспешая за стремительно шагающими мужчинами, – паспорт.

– Хорошо, – кивает тот, – сейчас мы постараемся проделать все как можно быстрее. Вас как зовут?

– Яся.

– Мы с вами заполним бумажки, а дальше пойдете по рукам, – он шутит, и я в ответ улыбаюсь.

– Я только предупрежу своих, – говорю и достаю телефон.

Звоню Егору.

– Я в хирургии, Егор. Одному парню нужна кровь, у него такая как у меня, третья отрицательная. Я вызвалась быть донором.

– Полиция уже приехала, Ясмина. И адвокат. Но я скажу, что вы в отделении, не волнуйтесь.

– Спасибо, – медлю, хоть вопрос и вертится на языке. И все-таки решаюсь: – Егор, а... Дамира Данияровича так и нет?

– Нет, Ясмина, но он...

– Я помню, – быстро договариваю, – как только освободится, так сразу и приедет.

– Ясмина, – окликает в трубку Егор. Невразумительно мычу. – Все будет хорошо.

Грудь стягивает металлическими кольцами, отчего на глазах выступают непрошенные слезы. Полиция примчалась быстрее молнии. Адвокат уже здесь. И только тот, чье присутствие мне важнее всего, не торопится.

Червячок сомнения, который зародила во мне Жанна, ворочается внутри жирным отъевшимся питоном. Но передо мной уже услужливо распахиваются двери кабинета.

– Проходите, Яся.

Спешу пройти внутрь. Вслед за мной входит главврач и говорит сидящему за столом доктору:

– Сходи-ка ты, Станислав Андреевич, попей кофе. Я сам все оформлю. А вы садитесь, Яся, садитесь. И давайте сюда ваш паспорт.

Доктор кивает, сгребает рассыпанные по столу бумаги и выходит.

Сажусь напротив, достаю документ и кладу на стол. Теперь я могу прочитать фамилию главврача на бейджике. Анохин Игорь Валентинович.

А Анохин Игорь Валентинович в свою очередь изучает мой паспорт.

– Беляева Ясмина Олеговна. Хм, Ясмина, – он поднимает глаза и одобрительно хмыкает, – красивое имя.

Анохин начинает заполнять формуляр, а я сама не знаю почему сижу и не заикаюсь, что я уже не Беляева, а Батманова. Я просто до сих пор не поменяла паспорт.

Послезавтра истекает месяц, как мы с Дамиром заключили брак, и завтра на десять утра у меня запись в центр предоставления административных услуг.

Я как обычно все прохлопала, поздно спохватилась и еле успела записаться в электронную очередь. Дамир будет ругаться, поэтому я ему ничего не сказала. Успела же.

– Игорь Валентинович, только я возможно беременная, – говорю Анохину, и ручка, летающая по бумаге, застывает в воздухе. – Это ничего?

– Возможно? – смотрит он на меня поверх очков. – Или непонятно?

– Я сделала тест, – объясняю, – он показал две полоски. Но задержка всего два дня.

– И как вы себя чувствуете?

– Ну... Хорошо, – пожимаю плечами.

– Ничего не беспокоит? Головокружение? Слабость? Тошнота?

Прислушиваюсь к себе.

– Да нет.

Пауза. Игорь Валентинович кусает нижнюю губу, не сводя с меня непонятного взгляда.

– Чего вы молчите, Игорь Валентинович, я могу стать донором? – переспрашиваю в какой раз.

– Что? А, да, да. Конечно, – его рука держащая шариковую ручку, летает по бумаге, оставляя после себя мудреные и малопонятные закарлючки. – Я посмотрю ваше горло, мы померим давление и пойдете на забор крови. Вот тут поставьте подпись, будьте любезны. И вот тут... В этом году флюорографию делали? А когда в последний раз были у окулиста?

Он засыпает меня вопросами, и я отвечаю. У окулиста была вместе с флюорографией, потому что перед поступлением в универ проходила медицинскую комиссию.

Расписываюсь в нескольких местах на формуляре и иду в перевязочную. Там меня уже ожидает целая команда. Укладывают на удобную кушетку, предлагают включить фильм, но я отказываюсь. Лучше полежу с закрытыми глазами эти десять-пятнадцать минут.

Десять. Мне предлагают осторожно встать. Поднимаюсь, прислушиваясь к изменениям в организме. Но как будто никаких особых изменений не чувствуется.

Меня переводят в соседнюю комнату, подсовывают сладкий чай, куриную котлету с ложкой каши. Я все уминаю за один присест. Я и не думала, что настолько сильно проголодалась.

За дверью слышатся голоса.

– Я отблагодарю, даже не сомневайтесь, – на уже знакомом ужасном английском говорит один из голосов.

Наверное его собеседник не сомневается, потому что открывается дверь, и в комнату входят Анохин с отцом парня, для которого я только что сдала кровь.

– Как вы, Яся? Все хорошо? – Игорь Валентинович окидывает меня странным бегающим взглядом. – Ешьте, ешьте, восстанавливайте силы. Организм у вас молодой, восстановится быстро.

Мужчина с ужасным английским и широкими плечами садится рядом.

– Как тебя зовут, дочка? – спрашивает он меня по-турецки.

– Ясмина.

– Ясемин... – он устало улыбается, в уголках глаз блестят прозрачные капли. – Я твой должник, Ясемин. Мой сын Атеш теперь твой брат. Мой дом – твой дом. Вот, возьми, дочка, найдешь меня.

Он всовывает в руку визитку и стремительно выходит из комнаты, а я мысленно желаю здоровья незнакомому парню по имени Атеш. С которым я и мой малыш поделились сегодня частичкой жизни.

Рука тянется к животу, но в комнату входят Илья с Егором, и я подавляю порыв. Прямоугольный кусочек черного картона, на котором золотом вытеснено имя, прячу в карман.

– Пойдемте, Ясмина, Дамир Даниярович вас ждет.

У моих парней мрачные лица, по которым я понимаю – что-то случилось.

– Егор, Илья, – зову тихонько, – вы почему такие? Все плохо?

– У Осадчей выкидыш, Ясмина, – глядя в соседнюю стенку, отвечает Егор. Поворачивает голову и смотрит мне в глаза. – Она потеряла ребенка.

– Там ее отец приехал, они ругаются с Дамиром Данияровичем, – продолжает за него Илья. – так что пойдемте быстрее.⠀

– Я ее посажу, эту твою нищенку, Дамир! – слышу резкий неприятный голос. Он кажется мне знакомым, и только спустя минуту я понимаю, что послужило причиной.

Интонации. Крикливые с истеричными нотками.

Никогда бы не подумала, что интонации могут сделать мужской и женский голоса настолько похожими. Но папаша Осадчий оказался под стать дочурке.

Ну может быть его голос не такой визгливый.

– Нет, Игорь, ты не тронешь Ясю, – зато голос мужа звучит непривычно устало. А еще и просительно. Это неприятно скребет внутри, я никогда не слышала, чтобы он кого-то просил. Мой муж из тех, что привык командовать. Приказывать, диктовать условия. Но никак не просить. – А мы с тобой будем договариваться.

– Я тебе все сказал. Больше никаких условий, только те, что я озвучил, – зло говорит Осадчий, и я вхожу в зону видимости обоих мужчин.

Они синхронно оборачиваются в мою сторону, взгляды фокусируются на мне, и я будто в замедленной съемке вижу, как меняются их лица.

Осадчий на глазах из просто сердитого мужчины превращается в разъяренного быка. Такого, какими их рисуют в анимационных фильмах – с большой головой, выпяченной челюстью, широченными плечами и почти полным отсутствием шеи.

Ему бы еще кольцо в нос и, как поется в популярной песне, картина дорисована. Она сегодня весь день у меня в голове крутится.

Даже странно, что Осадчий в деловом костюме. Разве быки могут носить костюмы? То ли дело мой муж.

Дамир как всегда безупречен в зауженных брюках и обтягивающем широкие плечи пиджаке. Только белая рубашка, расстегнутая на две пуговицы, нарушает идеальный образ.

Завидев меня, Осадчий ставит ноги на ширине плеч и упирается в бока сжатыми в кулак руками.

– Ты... – глаза наливаются кровью, и мне хочется стать невидимой, – ты чуть не убила мою дочь!

– Я не трогала Жанну, это она хотела столкнуть меня с лестницы. А сама потеряла равновесие и упала, – отвечаю дрожащим голосом.

Хочется подбежать к Дамиру и спрятаться у него за спиной. Но что-то во взгляде мужа меня останавливает. Его лицо наоборот, из сосредоточенного и взвинченного становится холодным, неживым. Как будто на него надели маску.

Каменную.

И я стою на месте, комкая в руках подол платья.

– Где ты ходишь, Яся? – спрашивает Мир тоном, который способен превратить в ледник африканскую пустыню.

Я ничего не понимаю. Почему он не обнимает меня, почему не успокаивает? Сама делаю шаг ему навстречу.

Мне не нужно много, просто пусть скажет, что он со мной. Что он на моей стороне. И что когда я с ним, мне нечего бояться.

Но Дамир молчит и смотрит выжидательным взглядом, давая понять, что он ждет ответ. Сглатываю скопившуюся слюну и отвечаю, глядя в глаза мужу.

– Я была у доктора, Мир. Жанна хотела меня столкнуть, а я сопротивлялась. А еще я очень испугалась. Меня осмотрели, и обработали ссадины. Все зафиксировано для полицейского протокола.

– Что ты несешь, мелкая лгунья? – взвивается Осадчий. – Как ты смеешь обвинять мою девочку?

В очередной раз подавляю порыв потянуться к животу. Интуиция говорит, что сейчас не лучший момент сообщать мужу о беременности.

– Игорь, замолчи, – сквозь зубы цедит Дамир, продолжая сверлить меня недоверчивым взглядом, – я тебя предупредил, чтобы ты не трогал Ясмину. Яся, пойдем. Нас ждет адвокат.

Он берет меня за локоть и ведет к выходу. Не обнимает, не говорит, что во всем разберется, и что я ни за что не должна переживать. Только когда проходим мимо Осадчего, я инстинктивно жмусь к мужу, и он перемещает руку вверх по плечу.

Сейчас Осадчий еще больше похож на быка. Стоит, наклонив вперед голову, и смотрит на меня с самым свирепым видом.

– Подумай над моим предложением, Батманов, – надменно говорит мужу, провожая нас тяжелым взглядом. И я с изумлением наблюдаю, как мой Дамир вместо того, чтобы послать этого хама, серьезно кивает.

– Пойдем, Ясь, не стой, – слышу над головой сухое, и останавливаюсь.

– Мир... – слова застревают в горле. Выбраться наружу им мешает большой колючий ком, – Дамир, ты мне не веришь?

Он смеряет меня непонятным взглядом и подталкивает вперед.

– Прежде чем тебя будет допрашивать полицейский, ты должна поговорить с адвокатом, Ясмина. Он скажет, какой линии поведения тебе лучше придерживаться.

– А какой еще кроме правды? – недоуменно смотрю на мужа. Разворачиваюсь, беру его за лацканы пиджака и встряхиваю. – Услышь меня, Дамир! Эта женщина меня оболгала, как ты можешь ей верить? Она пришла в наш дом, сказала, что ты со мной разведешься, потому что она ждет от тебя ребенка. Еще и словом таким назвала, неприятным. Разведенка, как будто мне сто лет, а не восемнадцать. Почему ты молчишь, Дамир? Скажи, что это неправда! Скажи, что она лжет!

– Ясь, – Дамир поднимает голову, и его глаза кажутся темными бездонными колодцами, – Ясмина, это правда. Жанна была беременной от меня. И мне придется с тобой развестись.

Глава 4

Возможно, это последствия потери почти полулитра крови, но все дальнейшее происходит так, словно я погружена в воду. Будто меня поместили в большой аквариум с толстыми стенками, и я смотрю на мир через мутное стекло, а от стекла меня отделяет такая же мутная толща воды.

Звуки слышны с трудом, а то, что пробивается, рассеивается по поверхности, как лучики солнца.

– Вы все поняли, Ясмина?

Киваю, хотя не поняла ничего. А главное, непонятно, почему я должна лгать на допросе.

Я не хочу никого обманывать. У меня нет провалов в памяти, я никогда не страдала избирательной амнезией. Да никакой не страдала, если говорить честно.

А сейчас я должна обмануть полицейского, рассказав, что помню только как Жанна говорит мне о ребенке, а дальше только мутная пелена. И когда она рассеивается, Осадчая лежит внизу, а я меня приводят в чувство охранники.

– Я не буду этого говорить, – до последнего цепляюсь за остатки сознания и сопротивляюсь, но хватает меня не надолго.

– Поверьте, Ясмина, нам намного проще будет добиться вашего оправдания, если мы будем давить на состояние аффекта, – уговаривает меня адвокат. – Не упрямьтесь.

Спустя некоторое время мне самой начинает казаться, что я действительно столкнула Жанну с лестницы. И провал в памяти уже не кажется таким нелепым пояснением.

Я помню полицейского, который задает дежурные вопросы, заполняя протокол. Такое ощущение, что он уже знает ответы, записывает их даже раньше, чем я успеваю ответить. И как только я ставлю свою подпись, стены комнаты делают полный круг вокруг своей оси. То есть, меня.

– Что с тобой, Ясмина? – голос Дамира прорывается сквозь туман, внезапно окутавший меня плотным слоем.

– Третья отрицательная, – пытаюсь объяснить мужу, – у меня третья отрицательная. И у него тоже.

– У кого? – не может понять Дамир. А я не могу вспомнить.

Как звали парня, сына мужчины с ужасным английским? Не помню, но помню, что оно означает огонь.

– У огня, – шепчу мужу, и тот тихо матерится, поднимая меня на руки.

Как Дамир усаживал и доставал меня из машины, как вносил в дом и укладывал на кровать, я не помню. Помню красочные сны, в которых я поднимаюсь на флайборде над бирюзовой гладью океана.

Флайборд моя мечта. Дамир обещал, что когда подпишет контракт с Эмиром Денизом, мы наконец-то сможем уехать в наше свадебное путешествие. И там вместе полетаем.

Мощные водные струи поднимают меня над океаном. Выше, выше, еще выше. Я делаю неосторожное движение вбок и проваливаюсь в воду. А когда всплываю на поверхность, просыпаюсь.

Подхватываюсь и сажусь на кровати. С гулко бьющимся сердцем оглядываюсь по сторонам – я в нашей с Дамиром спальне. Уже не нашей, одергиваю себя, хотя, положа руку на сердце, она нашей и не была.

Большую часть ночей я проводила здесь сама. Дамир или улетал по делам, или допоздна работал в кабинете. Там же в кабинете и засыпал. Я приносила плед и укрывала спящего мужа.

Комната освещена слабым светом ночника, и я замечаю сидящий в кресле напротив силуэт. На него не падает свет, но я интуитивно ощущаю, что это Дамир.

Проживаю счастливые минуты неведения, просто любуясь мужем. Пока действительность не накрывает с головой холодным душем.

Разведенка. Жанна не обманула, это про меня. И Дамир это подтвердил.

– Проснулась? – голос мужа доносится из полумрака спальни. Вместо ответа медленно киваю. – Ну и хорошо. Поговорим, Ясь?

Снова согласно киваю, поджав под себя ноги. Руки кладу на живот – в комнате темно, Дамир вряд ли будет следить за тем, где я их держу.

– Если ты хочешь что-то спросить, спрашивай, – говорит из темноты муж, почти бывший. А я не знаю, что спрашивать.

«Как ты мог? Почему? Что со мной не так?»

Абсолютно бесполезные и тупые вопросы. И на каждый я сходу дам не меньше десятка ответов.

– Жанна сказала, – облизываю сухие губы, – что ты женился на мне из-за этого контракта с Денизом. Что ты собирался потом по-тихому развестись после того, как вы заключите соглашение. Это правда, Мир?

Он молчит. А я уже знаю ответ. И все еще на что-то надеюсь.

Но когда он начинает говорить, все надежды рассыпаются искрящимися осколками.

– Прости меня, Ясмина. Я не должна был с тобой так поступать. Жанна сказала правду, мне нужен этот контракт. А Денизу нужен женатый партнер, у него очень радикальные взгляды на семейный статус своих бизнес-партнеров.

– Тогда почему... – голос изменяет мне, и я с трудом проталкиваю слова, – почему я?

– А кто? – наверное мне очень этого хочется, потому что голос почти бывшего мужа мне кажется звучит вымученно.

– Жанна. Вы же с ней... Ты с ней спал? – не знаю, зачем спрашиваю. Жанна рассказала достаточно, чтобы у меня еще оставались еще какие-то иллюзии.

– Мы были любовниками, это правда, – добивает Дамир, – но мы расстались два месяца назад. Я не изменял тебе с ней, Ясмина.

– А ребенок? – шепчу, сминая руками простыню под собой. – Чей это был ребенок, Мир? Твой?

Он поднимается, закладывает руки в карманы и подходит к окну.

– У Жанны был срок тринадцать недель. Так что да, это вполне мог быть мой ребенок. Но теперь это неважно, мне придется жениться на ней, чтобы на тебя не стали заводить уголовное дело. Это условие, которое поставил Осадчий. И я его выполню, потому что не могу допустить, чтобы тебя посадили.

– Меня? В тюрьму? Но за что? – непонимающе смотрю на силуэт Батманова, застывшего возле оконного проема. – Я не трогала ее, Дамир. Ты мне не веришь?

Его молчание означает согласие, и мне хочется подскочить к нему и начать трясти, как в больнице. Но я вдруг понимаю, что больше не имею права его касаться.

Мало того, как оказывается, я этого права и не имела. Поэтому обнимаю себя руками за плечи и упираюсь подбородком в согнутые колени.

Наконец Дамир нарушает молчание и поворачивается ко мне.

– Это уже не имеет никакого значения, Ясь, – он трет пальцами переносицу. – Я должен буду выполнить условия соглашения. В любом случае, ты не попала бы в эту ситуацию, если бы не я. Я виноват перед тобой, и сделаю все, чтобы Осадчие тебя не беспокоили. Нам с тобой нужно как можно скорее развестись, чтобы я успел жениться на Жанне. Эмир приедет в начале месяца, надеюсь, он не станет копаться в истории моих браков и разводов.

– Почему тогда, – шепчу обескровленными губами. – почему ты не женился на ней сразу? Если вы... если ты ее... Если вы все равно встречались?

– Почему? – Дамир подходит к кровати, теперь он высится надо мной, а я не могу дышать оттого, каким удушающим мне теперь кажется запах любимого мужчины. – Да потому что я вообще не собирался жениться, Ясмина. Ближайшие лет десять точно. Тем более, я не собирался жениться на Жанне. Капризная, избалованная истеричка. Зачем мне такая жена? Особенно после того, как я понял...

Он замолкает, и мне хочется услышать, то, что он понял. Как будто меня это может спасти.

Но мы оба молчим. Я не решаюсь, он не продолжает. Спрашиваю о другом, о том, что я имею право знать.

– Почему именно я, Дамир?

– А почему нет? – он снова отходит к окну, и я начинаю дышать полной грудью.

Кажется, что малыш, который сидит внутри меня, тоже сначала затаился, а теперь выдохнул вместе со мной. Его мне сейчас особенно жаль.

– Я запросил у отдела кадров все личные дела девушек, которые работали в компании. Сама понимаешь, особого времени у меня не было, а оно поджимало. Я решил поискать среди тех, кого нанял Продакшн. Мой статус вполне позволяет жениться на девушке невысокого достатка, если ее внешность это компенсирует.

Ушам своим не верю. Это Дамир? Тот самый Дамир, который заботился, чтобы я не замерзла и сам надевал мне носки? Я не сплю?

– Я листал личные дела девушек, и нигде ничего не екало. А ведь проще, когда есть какая-то взаимная симпатия, правильно?

– Симпатия, – горько шепчу, – значит вот что это было.

– Да, Ясмина. Когда я тебя увидел, у меня...

– Екнуло, – не могу сдержаться, чтобы не поддеть. Дамир наклоняет голову и хмыкает в сторону.

– Ну... Можно и так сказать. Мне правда очень жаль, Яся. Ты устраивала меня по всем параметрам, и если бы не сегодняшний инцидент, то возможно, у нас бы даже получилось...

– Что ты такое говоришь, Дамир, – меня начинает бить крупная дрожь. – Ты себя слышишь? Параметры, инцидент... Мы люди. Мы все живые люди. Я, и Жанна тоже. Ваш ребенок. А ты говоришь о нас так, будто в шахматы играешь. Эта сильная фигура, эта слабая. Это ферзь, а это пешка. Дойдет до конца доски, станет ладьей. Не дойдет, значит не судьба.

– А что ты хочешь услышать от меня, Ясмина? – в отличие от меня, мой бывший совершенно спокоен. – Да, ты мне подошла идеально.

– Поему ты не сказал мне правду?

– А ты бы согласилась? Вот только честно? Мне нужна была девушка, которая убедительно сыграет роль фиктивной жены. Прости, детка, но актриса из тебя никакая. Кому-то другому возможно и сказал бы, но не тебе. Я думал, потом, после того, как будет подписан контракт, я все тебе расскажу, и может даже...

Что может, он снова не договаривает, а у меня нет сил додумывать самой.

– Ты... Ты подонок, Дамир, – выговариваю пересохшими губами. Во рту тоже сухо, но сил встать и выпить воды у меня нет совсем. Просить Дамира даже в голову не приходит.

Он мне никто. И был никем.

Смотрю как Дамир упирается руками в подоконник, как под рубашкой натягиваются тугие, крепкие мышцы. Я помню, какие они наощупь, и чтобы это забыть, мне придется содрать кожу с ладоней.

Или перепрограммировать память.

Или добровольно стать донором сердца. Пусть его вырвут из моей груди вместе с любовью к этому мужчине, которого я считала своим мужем. Любимым и любящим. И который теперь даже не бывший, а фиктивный.

И я не жена, а чужая, посторонняя девушка. Актриса, играющая роль жены.

Вот только ребенок во мне не фиктивный, а настоящий. И что теперь делать со всем этим, я просто не представляю.

– Вот только давай без истерик, Ясмина, – тон мужа мгновенно становится холодным и деловым. Он обычно таким говорит по телефону. – Я тебя не принуждал и не насиловал. Я сделал тебе предложение, ты согласилась. Почему? Ты ведь могла отказаться? Тебя ничего не насторожило? Я столько раз проходил мимо и не обращал на тебя внимание, а потом вдруг воспылал чувствами?

Потому что я влюбилась в тебя, Дамир. И не тогда, когда ты обратил на меня внимание, а с первого взгляда. Как только тебя увидела.

Но я скорее откушу себе язык, чем это скажу. Сползаю с кровати, сдавливая виски в надежде унять пульсирующую боль.

– Куда ты собралась? – перегораживает дорогу Дамир. – Я тебя не выпущу.

– Отпусти, – сиплю, потому что в горле тоже пересохло, – я не останусь здесь больше ни на минуту.

– Перестань, – он подходит вплотную и кладет руки мне на плечи, – успокойся, Ясь. Прости, я не хотел, чтобы так вышло. Правда. Если бы я знал, я бы выбрал другую. Мне тогда тоже было бы легче.

– Уйди с дороги, – пробую его оттолкнуть, но он тяжелый и высокий.

– Ясмина, – он берет меня за подбородок и тянет вверх, – мне правда очень жаль. Если бы я знал, что ты девственница, клянусь, я бы даже в твою сторону глянуть не посмел. Я думал, мы просто хорошо проведем время, я потом тебя отблагодарю. Я и так сделаю все, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Ты выйдешь замуж за хорошего парня, а я ему сам скажу, что у нас ничего не было. Ведь не было же да?

Батманов всматривается в мое лицо с неясной тревогой, а я молюсь только о том, чтобы ему не вздумалось сейчас включить свет.

Он прав, актриса из меня ужасная. И врать я не научилась.

Потому что это не так. Потому что было.

Но я подумать не могла, что мой бывший фиктивный муж этого не помнит.