Текст книги "Ключи к полуночи"

Автор книги: Дин Рей Кунц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава двадцать седьмая

Фотографии больше не тревожили Джоанну. Она изучала их с тем благоговением, какое известно археологам, заглядывающим в глубь веков, с суеверным очарованием, но не со страхом.

Алекс сидел около нее на диване, потягивая коньяк и вслух читая донесения из объемистого досье. Они обсуждали каждый кусочек информации, пытаясь рассмотреть его со всех сторон, ища перспективы, которые могли быть упущены, когда проводилось расследование.

К концу вечера Джоанна составила список пунктов, по которым она и Лиза были схожи. Разумом она была более чем наполовину убеждена, что Алекс прав, что она была исчезнувшая дочь сенатора. Но сердцем она чувствовала, что доказательств не хватает. Могло ли такое действительно случиться, что ее мама и отец, которых она так хорошо помнила, – Элизабет и Роберт Ранд – были просто призраками, парой картонных человечков, которые никогда не существовали, кроме как в ее уме? А квартира в Лондоне – можно ли было поверить, что она никогда не жила там раньше? Перед тем как она серьезно подумает над этими вопросами, ей необходимо было увидеть доказательства в черно-белом варианте, список причин, почему она должна была поверить в невероятное.

ЛИЗА Я

1) Она выглядит, как я. 1) И наоборот: я выгляжу, как она.

2) Ее рост пять футов шесть дюймов. 2) То же.

3) Она весит приблизительно сто пят – 3) Как и я. надцать фунтов.

4) Она изучала музыку. 4) Я тоже.

5) Она имела мелодичный певческий 5) Я тоже. голос.

6) Ее мама умерла, когда ей было десять 6) Моя мама тоже умерла. лет.

7) Где бы ни была сейчас, она отделена 7) Мой отец мертв. от своего отца.

8) В девять лет ей вырезали аппендицит. 8) У меня есть маленький шрам от такой же операции.

9) У нее на правом бедре коричневое 9) У меня тоже. родимое пятно с десятицентовую монетку.

Когда Джоанна перечитывала этот список в десятый или одиннадцатый раз, Алекс вытащил еще один рапорт из досье, взглянул на него и произнес:

– А вот кое-что чертовски любопытное, я уже забыл все это.

– О чем это вы?

Он показал ей папку, в которой было около дюжины выцветших страничек.

– Это беседа с мистером и миссис Моримото.

– Кто это?

– Милые люди, – сказал Алекс. – Слуги. Они работали у Тома Шелгрина с тех пор, как Лизе исполнилось пять лет.

– Вы хотите сказать, что сенатор привез эту пару из Японии для работы у него дома?

– Нет-нет, – сказал Алекс, – они оба относятся ко второму поколению американских японцев. Выросли, по-моему, в Сан-Франциско.

– Как вы сказали, это чертовски любопытно. Теперь и японцы связывают меня и Лизу.

– Вы не дослушали до конца.

Джоанна нахмурилась.

– Вы думаете, они имели что-то общее с моим… с Лизиным исчезновением?

– Не думаю. Они хорошие люди. Очаровательные и очень порядочные. В их крови нет ни капли нечестности.

– Почему вы так уверены?

– Я почувствовал тогда что-то вроде того, – сказал Алекс, – я почуял это. Не смейтесь. Я не обманываю.

Джоанна не смогла подавить усмешку.

– Вы сыщик, а не ищейка.

– Да, во ищейка или нет, но когда вы занимаетесь такой работой, как моя, долгое время, у вас развивается нюх на подобные вещи. Единственно, я не имею в виду, что буквально почувствовал их запах. Это аура… их подсознание как будто излучало. Когда я сказал запах, это простейший способ описать это явление. У многих людей всего лишь тонкий, как бумага, налет цивилизации. Л под этим лаковым слоем они полны нечистоплотных побуждений. Дикари в смокингах. У них свой особенный запах. Но Моримого не такие. Они немногим отличаются от вас. И кроме того, их не было на Ямайке, когда Лиза исчезла. Они были в доме сенатора, в Вирджинии, около Вашингтона.

– А что такого любопытного вы нашли в них? – спросила Джоанна.

Алекс положил запись беседы с Моримого и сформулировал свою версию.

– Ну, видите ли, супруги Моримого все делали по дому, пока Лиза была маленькой. Фуми была поварихой, но у нее также было немного легкой работы по дому. Ее муж, Койи, выполнял что-то вроде обязанностей дворецкого, к тому же он был мастером на все руки. Он мог починить все, что угодно. И, конечно, и Фуми и Койи много нянчились с Лизой. Лиза обожала их. Она выучила от них много японских слов, и сенатор одобрял это. Он полагал, что это неплохая идея – учить детей языкам с раннего детства, пока у них не возникло никаких психологических барьеров. Он отдал Лизу в частную начальную школу, где она с самого начала учила французский.

– Я говорю по-французски.

– …и где она с третьего класса учила немецкий, – закончил он.

– Я и по-немецки говорю, – сказала Джоанна.

Джоанна добавила эти пункты к своему списку сходств. Ручка слегка дрожала в ее пальцах.

– Так вот к чему я все это говорю, Том Шелгрин использовал супругов Моримого в качестве домашних учителей по японскому языку для Лизы, – сказал Алекс. – Она бегло говорила по-японски. Лучше, чем она говорила по-французски и по-немецки.

Джоанна оторвалась от списка. Она почувствовала головокружение. Все произошло быстро, очень быстро.

– Мой Бог.

– Да, – сказал Алекс, – если рассуждать, как я, это кажется как раз слишком невероятным, чтобы быть простым совпадением.

– Но я выучила японский в Англии, – сказала Джоанна.

– Да?

– В университете – у моего друга.

– Да?

Они пристально поглядели друг на друга.

Для Джоанны впервые невозможное стало возможным.

Глава двадцать восьмая

Со дна той шкатулки, где хранились фотографии, Джоанна извлекла тонкую пачку писем, перевязанных поблекшей желтой лентой. Она принесла их в гостиную и отдала Алексу.

– Я, правда, не знаю, почему хранила их все эти годы, – сказала она.

– Без сомнения, вы хранили их потому, что вам сказали их хранить.

– Сказали? Кто?

– Люди, похитившие Лизу. Те, кто копался в ваших мозгах. Такие письма – поверхностное доказательство, что вы якобы Джоанна Ранд.

– Только поверхностное?

– Мы скоро выясним это, – сказал Алекс.

В пачке было пять писем. Три из них были от Дж. Комптона Вулрича, лондонского поверенного и душеприказчика Роберта и Элизабет Ранд. Последнее письмо от Вулрича упоминало расчетный чек на сумму более девяноста тысяч американских долларов.

Джоанна ожидала, что Алекс будет удивлен. Ей было интересно, как он объяснит это. Насколько она могла судить, эти деньги от Вулрича пробивали огромную брешь в версии превращения Шелгрин в Ранд.

– Вы действительно получили такой чек? – спросил Алекс.

– Да.

– И он был совершенно в порядке?

– Да.

– Вы получили деньги?

– До последнего цента.

Алекс прочитал письмо еще раз. Изучая те несколько формальных строчек, что были написаны Дж. Комптоном Вулричем, Алекс отсутствующе покручивал ус.

– Если у Рандов такое большое наследство, – сказала Джоанна, – то, значит, мои отец и мать – Роберт и Элизабет – должны быть невымышленными людьми. Они существовали на самом деле.

– Возможно, – неуверенно произнес Алекс, – но даже если они и существовали, то это совсем не значит, что вы – их дочь.

– А как иначе я могла получить наследство?

Алекс не ответил на это. Он читал оставшиеся два из пяти писем, которые были из Объединенной Британско-Континентальной страховой ассоциации, ЛТД. На их бланке было оформлено официальное медицинское заключение о смерти Роберта и Элизабет (урожденной Хендерсон) Ранд. Ассоциация имела честью уведомить, что у нее есть пожизненный страховой полис на имя Роберта Ранда и она уплатила по нему полную сумму единственному живому наследнику – Джоанне. Полученная сумма в добавление к тем более чем девяноста тысячам долларов, выплаченным после ликвидации поместья, была сорок тысяч долларов.

– И вы это также получили? – спросил Алекс.

– Да.

– Довольно солидная сумма.

– Была, – согласилась Джоанна, – но мне пришлось потратиться на здание и ремонт его. Здесь много чего надо было сделать. А затем мне пришлось использовать большую часть того, что осталось, чтобы содержать "Лунный свет", пока он не начал приносить доход, что, слава Богу, не заставило себя долго ждать.

Алекс перекладывал письма и остановился, когда обнаружил последнее письмо от лондонского поверенного, при этом он произнес:

– Этот Вулрич… Вы общались с ним только по почте или по телефону?

– Конечно, нет.

– Вы встречались с ним непосредственно?

– Конечно. Много раз.

– Когда? Где?

– Он бывал у моего отца… Он был личным поверенным Роберта Ранда, и еще они были друзьями. Он обедал у нас на квартире, по крайней мере, два или три раза в год.

– Как он выглядел?

– Он был очень добр ко мне, – сказала Джоанна. – После того, как мои родители погибли в аварии под Брайтоном, – ну, если они были моими родителями, – мистер Вулрич приходил ко мне несколько раз. И не только когда ему надо было мое одобрение или подпись, чтобы оформлять бумаги на наследство. По крайней мере, с месяц он приходил в гости каждый день. Он пытался подбодрить меня: я была ужасно подавлена. У него всегда были какие-нибудь новые шутки. Кстати, очень забавные шутки. Я не знаю, как бы смогла одна пережить все это. Он был необыкновенно деликатным. Никогда не заставлял меня приходить к нему в офис. Ни разу. Он всегда приходил ко мне сам. Он никогда ни в малейшем не причинил мне неудобства. Он был участливым и тактичным. Он мне нравился.

Прищурив глаза, Алекс посмотрел на нее изучающе. Теперь он снова выглядел, как детектив, и это ее беспокоило, хотя и не так сильно, как в среду.

– Вы сейчас не слышали себя? – спросил Алекс.

– Что вы имеете в виду?

– Как вы рассказывали?

– А как я рассказывала?

Не отвечая, Алекс на мгновение остановился. Затем снова начал мерять комнату шагами.

– Расскажите мне какую-нибудь его шутку.

– Шутку?

– Вы сказали, что Вулрич, пытаясь подбодрить вас, рассказывал много шуток. Так расскажите мне одну из них.

– Вы серьезно?

– Вполне.

– Но неужели вы серьезно думаете, что я смогу вспомнить их через столько лет?

– Он подбадривал вас. Его шутки были смешными. Вы отметили это, – сказал Алекс, – поэтому кажется вполне естественным допустить, что вы могли бы запомнить хотя бы одну из них.

Джоанну озадачил его интерес.

– Ну, я не помню.

– Всего лишь одну, – настаивал Алекс.

– Почему это так важно?

Алекс остановился и посмотрел на нее сверху вниз.

Эти глаза. Еще раз Джоанна почувствовала их власть. Они раскрывали ее с первого взгляда и оставляли беззащитной. Сначала она думала, что защищена от них. Но это было не так. Джоанна почувствовала приступ паранойи, ее захлестнул ужас, что у нее нет ни тайн, ни места, чтобы спрятаться от него. Но Джоанна успешно поборола краткое безумие и сохранила самообладание.

– Если бы вы смогли вспомнить одну из его шуток, – сказал Алекс, – вы добавили бы кое-какие очень важные детали к воспоминаниям о нем. Вы бы прибавили правдоподобия.

– Вы использовали это слово и раньше.

– Это профессиональный термин.

– Я не пытаюсь что-либо скрыть, – сказала Джоанна. – Я рассказываю вам все, какие могу, детали.

– Я знаю. И это меня беспокоит.

– Я не понимаю.

Алекс снова сел около нее.

– Разве вы на заметили, как странно вы описывали Вулрича минуту назад.

– Странно? В чем это выражалось?

– Ваш голос изменился, – сказал Алекс, – фактически, изменилось все ваше поведение. Слегка. Но я заметил это. Как только вы начали говорить о характере Вулрича, ваш голос стал монотонным, как будто вы цитировали что-то заученное.

– Вы хотите сказать, что я говорила, как зомби? Вы придумали это, – сказала Джоанна.

– Моя работа – наблюдать, а не придумывать, – ответил Алекс. – Расскажите мне еще о Вулриче.

– Что именно?

– Как он выглядел?

– А это так важно?

Алекс съехидничал:

– Разве вы и этого не помните?

– Разумеется, помню.

– Тогда расскажите.

– Ему было около сорока, когда мои родители погибли. Стройный мужчина. Пять футов десять дюймов. Примерно сто сорок или сто пятьдесят фунтов. Очень нервный. Быстро говорит. Энергичный. У него было вытянутое лицо. Довольно бледное. Тонкие губы. Карие глаза. Русые и местами редеющие волосы. Он носил тяжелые очки в черепаховой оправе, и…

Джоанна остановилась, потому что внезапно услышала то, что слышал Алекс минуту назад, – легкое изменение в своем голосе. Она звучала так, как если бы стояла перед классом учеников, рассказывая заданное стихотворение. Это было жутко. Она задрожала.

– Вы переписывались с Вулричем? – спросил Алекс.

– Писать ему письма? С какой стати?

– Он был другом вашего отца.

– Они были друзьями постольку поскольку.

– Но он был и вашим другом тоже.

– Да, в какой-то степени.

– И после всего того, что о" сделал для вас, когда вы чувствовали себя подавленной.

– Возможно, мне надо было поддерживать связь с ним.

– Это было бы на вас похоже.

– Но, увы.

– Почему? – спросил Алекс.

– Вы знаете, как это бывает. Друзья расходятся.

– Не всегда.

– Но как правило, если их разделяют десять или двенадцать тысяч миль. – Джоанна поморщилась. – Вы заставляете меня чувствовать себя жутко виноватой.

Алекс покачал головой.

– Вы не поняли меня. Я не пытаюсь заставить вас чувствовать себя виноватой. Как раз напротив.

– Ну, тогда у вас все-таки чертовски хорошая работа.

– Просто, мне кажется, ваши воспоминания о Вулриче или неточны, или вообще ложны.

– Но я…

– Позвольте мне объяснить, – произнес Алекс. – Смотрите, если Вулрич был в самом деле другом вашего отца и если он действительно был вам необыкновенно полезен после трагедии с вашими родителями, вы бы в какой-нибудь форме поддерживали с ним контакт, по крайней мере, еще года два. Это было бы похоже на вас. Судя по тому, что я знаю о вас, я бы сказал, что совершенно не в вашем характере забыть друга так быстро и так легко.

Джоанна печально улыбнулась и сказала:

– По-моему, вы идеализируете мой образ.

– Нет. Абсолютно нет. Я знаю об отрицательных чертах вашего характера. Но неблагодарности среди них нет. Я подозреваю, что этот Дж. Комптон Вулрич никогда не существовал, насколько я понимаю. Отсутствие связи между вами только подтверждает мои подозрения.

– Но я помню его! – произнесла Джоанна.

– Я уже объяснял: вас заставили помнить множество событий, которые никогда не происходили.

– Запрограммировали.

– Правильно. Но вам все еще трудно в это поверить, да?

– Если бы вы были на моем месте, вы бы тоже сомневались.

– Конечно, – сказал Алекс мягко, – но это правда, Джоанна. Вы – Лиза.

Не осознавая это до последнего момента, Джоанна вдруг пришла в крайне напряженное состояние. Она наклонилась вперед, втянула плечи, сгорбилась, как будто в ожидании удара в затылок. С удивлением Джоанна заметила, что покусывает ногти. Она прекратила делать это, откинулась назад и попыталась расслабиться.

– Догадываюсь, что вы правы, – сказала она, – я слышала то изменение в моем голосе, когда рассказывала вам, как выглядит Вулрич. Как раз то, что вы и сказали – монотонность. Он не существует. А когда я пытаюсь вспомнить о нем что-нибудь еще, у меня ничего не получается. Ничего больше вообще. Ни цвета, ни деталей. Он кажется плоским, как фотография или рисунок. И еще… я действительно получила эти три письма от него.

На это Алекс ответил:

– А вот это другое, что меня беспокоит. Вы говорили, что после аварии Вулрич приходил навещать вас почти каждый день.

– Да, так.

– Так зачем же вообще ему понадобилось писать вам?

– Ну, конечно, он должен был быть аккуратным, чтобы не… – Джоанна нахмурилась. – Будь я проклята. Я не знаю. Я не думала об этом.

Алекс потряс тонкой пачкой писем, как будто надеясь, что тайна выпадет из нее.

– В этих трех письмах нет ничего такого, что вызвало бы необходимость написать вам. Он мог бы уладить все эти дела лично. Ему даже не надо было посылать по почте расчетный чек. – Алекс бросил письма на столик. – Единственной причиной для их отправления вам было то, что таким образом вы получали еще одно поверхностное подтверждение вашему рассказу о Вулриче.

На это Джоанна сказала:

– Если мистер Вулрич никогда не существовал… и если Роберт и Элизабет Ранд никогда не существовали тоже… тогда кто же прислал мне эти девяносто тысяч долларов?

– Вероятно, они пришли от людей, которые похитили вас, когда вы были Лизой.

Джоанна не могла поверить в то, что он сказал.

– Объяснитесь!

– Возможно, по каким-то причинам они хотели, чтобы вы хорошо устроились на новом месте в вашей новой личине.

– Но это безумие! – вскрикнула Джоанна. – Вы все поставили с ног на голову. Похитителям следует получать деньги, а не отдавать их.

– Это были необыкновенные похитители, – сказал Алекс, – они никогда не посылали сенатору требование о выкупе. Их мотивы были уникальными.

– Так кто же они?

– У меня есть кое-какие соображения, но пока мне не хотелось бы говорить о них.

– Почему нет?

Алекс пожал плечами.

– Мне так удобнее работать. Когда у меня возникают подозрения, я предпочитаю дать им подойти, прежде чем вынести их на еще чье-либо рассмотрение. Я держу эти соображения при себе, пока не найду все дыры и не заштопаю их. Затем я без риска выдаю, насколько это возможно, жизнеспособную теорию. – Алекс широко улыбнулся. – Кроме того, если я не могу заштопать все дыры в теории, я не собираюсь вообще говорить о ней с кем-либо. Я не позволю делать из себя дурака.

– Ну, отлично, – сказала Джоанна. – Но какую роль вы отводите мне на время, пока вы играете в Шерлока Холмса?

Алекс указал на телефон, стоящий на ротанговом столике в углу комнаты.

– Вам надо сделать пару важных звонков.

– Кому?

Алекс снова улыбнулся.

– Лондонскому поверенному по имени Вулрич…

– Который на самом деле не существует?

– Верно.

– Тогда зачем…

– На его уведомлении есть телефонный номер, – сказал Алекс. – Мы обязаны попытаться. Любой приличный детектив сделал бы так. Это перво-наперво.

– Кому еще я должна позвонить?

– В Лондонское отделение Объединенной Британско-Континентальной страховой ассоциации.

– С ограниченной ответственностью?

– Да.

– Зачем?

– По той же самой причине, зачем любопытный маленький мальчик сует острую палку в гнездо шершней: посмотреть, что получится.

Глава двадцать девятая

Японскому оператору понадобилось более двух часов, чтобы связаться с Англией.

Джоанна села за ротанговый столик, а Алекс рядом с ней. Пока они ждали, он прочитал еще несколько протоколов из досье.

Когда пробился первый звонок, в Киото была полночь, но в Лондоне было два часа пополудни.

Телефонистка страховой компании обладала приятным, но немного детским голосом. Она звучала слишком молодо, чтобы быть служащей.

– Чем могу помочь вам?

– Это Британско-Континентальное страхование?

Пауза. Затем:

– Да.

Джоанна сказала:

– Мне надо с кем-нибудь поговорить из вашего искового отдела.

Другая пауза, еще длиннее, чем первая. Затем:

– Вы знаете имя адвоката, с которым вы хотите поговорить?

– Нет, – сказала Джоанна, – мне все равно.

– Какого сорта претензию содержит ваше заявление?

– Страхование жизни, – сказала Джоанна.

– Минутку, пожалуйста.

Некоторое время трубка молчала, но определенный звуковой фон был все время: упорный свист, прерывистое шипение и любопытные гудки переговаривающихся компьютеров.

Наконец, человек из искового отдела вышел на связь. Он отрывисто бросал слова, как будто его голос был ножницами.

– Филлипс говорит. Чем могу быть полезен?

В качестве извинения Джоанна рассказала Филлипсу историю, которую они сочинили с Алексом, пока ждали звонка.

Ее отец был застрахован этой компанией, и после его смерти страховка была выплачена незамедлительно. Вскоре после этого она переехала в Японию, чтобы начать новую жизнь. Теперь, объясняла Джоанна, у нее возникли заморочки с японской налоговой инспекцией. Они хотят быть уверены, что капитал, с которым я начинала, мой собственный. И что-то там еще с налогами. К несчастью, я выбросила письмо, пришедшее с чеком этой страховой компании, которое могло бы подтвердить происхождение этих денег.

Джоанна говорила очень убедительно. Даже Алекс подумал так. Он постоянно кивал ей в подтверждение, что она делает все правильно.

– Так вот, мистер Филлипс, не могли бы вы, если это возможно, выслать мне копию того письма.

Филлипс спросил:

– Когда вы получили свой чек?

Джоанна назвала ему дату.

– О, – сказал Филлипс, – тогда я не могу помочь. Наши записи не идут так далеко.

– А что с ними случилось?

– Выбросили их. По закону мы обязаны хранить их только семь лет. А вообще-то удивительно, почему это до сих пор вас беспокоит. Разве в Японии нет срока давности?

– Но не в налоговых делах, – сказала Джоанна. Она ни малейшего понятия не имела, правда это или нет. – Наученная горьким опытом, теперь я век ничего не выброшу.

– Да, но все это занимает место, – сказал Филлипс.

Немного подумав, Джоанна произнесла:

– Мистер Филлипс, а вы работали в этой компании, когда оформлялось мое дело?

– Нет. Я здесь только восемь лет.

– А другие служащие в вашем отделе? Может быть, кто-нибудь из них работал десять лет назад?

– О, да. Есть несколько таких человек.

– А как вы думаете, кто-нибудь из них мог бы помнить?

– Помнить о выплате десятилетней давности? – недоверчиво спросил Филлипс. – Что-то не верится.

– Но все равно, не могли бы вы любезно поинтересоваться о моем деле?

– Вы имеете в виду сейчас, когда вы звоните из Японии?

– Нет, – ответила Джоанна, – это будет несколько дорого. Если бы вы собрали нужные сведения, когда у вас будет время, я бы оценила это. И если кто-то что-нибудь помнит, пожалуйста, напишите мне немедленно.

– Воспоминания – не официальная запись, – с сомнением произнес Филлипс. – Я не уверен, что чьи-то воспоминания принесут вам пользу.

– Но они не принесут и вреда, – сказала Джоанна.

– Ну, конечно.

– Так вы похлопочете?

– Договорились.

Джоанна дала Филлипсу адрес, куда писать, поблагодарила его и повесила трубку.

– Ну что? – спросил Алекс.

Она рассказала, что ей сказал Филлипс.

– Убедительно, – уныло сказал Алекс.

– Это ничего не доказывает.

– Точно, – сказал Алекс. – Это ничего не доказывает – так или иначе.

Двадцать минут первого ночи по времени Киото телефон зазвонил снова. Японский телефонист связался с лондонским номером, который был указан в официальном письме от Дж. Комптона Вулрича.

Женщина, ответившая на другом конце провода в Лондоне, никогда не слышала о поверенном по имени Вулрич. Она была владелицей и менеджером антикварного магазина на Дермин-стрит, и этот телефонный номер принадлежал ей уже более десяти лет. Она не знала, кому он мог принадлежать раньше, до открытия здесь магазина.

Еще одна глухая стена.