Текст книги "Песнь Крови"

Автор книги: Дин Андерссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Она стиснула зубы и дышала с большим трудом, воздух со свистом вырывался из ее легких, мышцы груди и рук напряглись, стремясь разорвать цепи. А боль становилась все сильнее и сильнее. Она закричала, а потом ее голос затих – сознание покинуло ее.

Когда она очнулась, Нидхегг снова находился возле нее, маски на лице уже не было. Это было лицо человека в рассвете сил и лет, все его черты носили на себе отметины давних битв, крючковатый нос был когда-то сломан и сросся не правильно, криво. Губы у короля были тонкие, плотно сжатые. Он внимательно изучал свою непокорную рабыню пронизывающим взглядом голубых, глубоко посаженных глаз, прятавшихся в тени нависших прямых бровей. Темные волосы густыми прядями падали на плечи. И все же в них, как и в бороде мелькали серебристые нити седины.

Едва понимая, где находится и что происходило раньше, она все же ощутила, что от короля больше не воняет трупом, а затем она перевела взгляд с Нидхегга на Череп и увидела, что там вместо женщин висят два иссушенных трупа, больше похожих на обгоревшие скелеты. Ялна невольно вздрогнула.

– Что… что ты с ними… сделал? – простонала она, едва переводя дыхание. – Ты и со мной… и со мной сделаешь… то же самое?

Властитель даже не обратил на ее вопрос ни малейшего внимания. Еще какое-то мгновение он смотрел на девушку пристально и пронзительно, а затем повернулся и вышел вон из пещеры. Вскоре он вернулся в сопровождении двух солдат.

– Снимите эти трупы и вместо них повесьте вот эту, – приказал он, жестом указывая на Ялну. Затем он развернулся и направился к столу, выбрав из целой груды нужный свиток, он принялся его старательно изучать.

Солдаты подчинились. Один из них, тот, что так внимательно следил за ней в каморке наверху, осторожно подхватил ее и аккуратно уложил на пол пещеры, пока они с напарником отвязывали останки других двух женщин. Ялна даже решила попытаться уползти на руках, но вдруг поняла всю тщетность такой попытки и не стала навлекать на себя излишний гнев короля.

Солдат поднял девушку на руки и положил на платформу, которую мужчины подтолкнули к основанию Черепа.

– Повесьте ее на цепях в центре, – велел колдун, даже не повернувшись и не отрываясь от изучения свитка.

Солдат поднял рабыню, а его напарник стал быстро надевать на ее запястья наручники. Тот, что держал ее, наклонился к ней ближе.

– Мне… мне очень жаль, – прошептал он, а затем осторожно отпустил ее. Вся тяжесть тела легла на запястья в наручниках. Теперь она висела, прикованная чуть выше оскаленных зубов Черепа.

– Помоги мне! – прошептала она ему в ответ, поймав его мимолетный взгляд. – Найди какой-нибудь способ…

– Тишина! – рявкнул Нидхегг. – Вернитесь на свой пост.

Бросив на нее последний, прощальный взгляд, солдат отступил в сторону с платформы, помог своему товарищу отодвинуть ее в сторону, а затем, все так же молча, покинул пещеру.

– Знаешь, это уже верх глупости, Тирульф, – произнес второй солдат, когда они в полной темноте шли по туннелю.

Тирульф ничего не ответил. Он всей душой желал бы, чтобы существовал на свете способ помочь этой бедной рабыне. Но он прекрасно осознавал, что такой возможности нет. Единственный путь освободить ее – это убить самого короля. Но хотя он находил рабыню очень привлекательной и не хотел, чтобы ей причиняли боль, все же не был готов отдать собственную жизнь в обмен на смерть властителя. Но если даже он и убьет Нидхегга, поможет ли это женщине на самом деле? Вот об этом-то он и размышлял. Вместо короля найдется другой деспот, возможно, даже сам генерал Ковна, который просто воспользуется ситуацией и захватит власть в свои руки. Женщина так и останется рабыней, а он будет солдатом, только уже мертвым солдатом. Решив для себя больше вообще не думать об этой рабыне, Тирульф продолжал пробираться в кромешной тьме туннеля обратно к своему посту.

Безумный от ужаса взгляд Ялны метался между фигурой Нидхегга и двумя трупами, что лежали на полу прямо у ее ног. Дрожь спазмами сотрясала ее нагое тело. Там, где голая спина прикасалась к поверхности Черепа, она чувствовала, как ледяной холод прожигал ее насквозь. Она тяжело дышала, и в морозном воздухе пещеры ее дыхание вырывалось белым облачком пара, поднимаясь к потолку.

Наконец Нидхегг оторвал взгляд от изучаемого свитка и посмотрел на прикованную к Черепу женщину.

– Уже давным-давно мне надо было проникнуть в мысли и сознание воителя богини Хель, – произнес он задумчиво, точно разговаривая сам с собой. – Мне необходимо освежить в памяти приемы этого заклинания, но я думаю, ты не станешь возражать, если мы приступим прямо сейчас. Во всяком случае, я уже готов.

– Нет… пожалуйста! – закричала Ялна в ужасе, неистово задергавшись на цепях.

– Замолчи! – приказал он жестко. – Ты не то, что те две другие. У меня на тебя далеко идущие планы, и постарайся это запомнить.

Нидхегг поднял над головой руки, прочертя в воздухе соответствующую руну, и закрыл глаза, стараясь наглядно представить себе и сосредоточить свое сознание на заклинании. Он медленно и мягко затянул напев, где заклинания неразрывно переплетались с древними словами власти. Он стремился заставить заклятие работать на себя.

Ялна почувствовала пронизывающий ее все глубже холод. Перед глазами померкло, ее начало покидать сознание. А потом вдруг она ощутила себя совершенно свободной, она неслась сквозь густой заснеженный лес на прекрасном сером жеребце. Женщина с длинными светлыми волосами ехала рядом с ней, бок о бок. И небо над головой алело не то рассветом, не то закатом, этого она определить не могла. Но вдруг девушка поняла и это: да, вскоре должен был наступить рассвет. И ее уже больше звали не Ялна. А звали ее Фрейядис, дочь Гутрун, женщина-воительница по прозвищу Песнь Крови, воительница богини Хель, направлявшаяся на юг, чтобы бросить вызов самому королю Нидхеггу и уничтожить его вместе с его колдовством, служившим злу.

Лавина мыслей прокатилась по ее сознанию, сначала они были совершенно незнакомы и чужды ей, а потом будто бы стали ее собственными. Она вспомнила мужчину по имени Эрик, который кричал, умирая под пытками, маленького, только что родившегося сына, чей крохотный трупик день за днем разлагался на ее глазах, привязанный к ней, точно к няньке. А потом память заскользила дальше, по нити времени, и в ее сознании вдруг всплыли мысли о дочери по имени Гутрун, все еще удерживаемой мертвецами в качестве заложницы во владениях богини Хель…

Другая женщина, совсем еще молодая и такая красивая, со светлыми волосами, что-то говорила ей. Она повернула голову, и вдруг ее прелестное лицо исказилось, она выругалась. Ее звали Хальд, и была она ведьмой. И эта ведьма вдруг размахнулась и влепила ей пощечину, одновременно выкрикивая какое-то заклинание, Ялна дернулась всем телом, неистовая боль пронзила ее, и она тут же очнулась.

Она снова была просто Ялной, рабыней короля Нидхегта, и находилась в пещере, прикованная к Черепу, и в ее голове исступленно пульсировала боль.

Под ее ногами на плитах пещеры стоял на коленях властитель, стиснув голову руками и постанывая от боли. Мгновение за мгновением Ялна ощущала, как боль отступает, а сознание становится все яснее и отчетливее. Становилось лучше и королю. В конце концов, он нашел в себе силы с трудом подняться на ноги и опереться о стол, заваленный свитками.

«Песнь Крови! – подумал он. – Это и в самом деле Песнь Крови, и она направляется сюда в паре с какой-то молодой ведьмой. Однако простая ведьма не сумела бы ощутить присутствие чар и не смогла бы так быстро их разрушить».

Он взглянул на Ялну.

– У меня нет времени разбираться в том, что прошло через тебя, и я не стану проникать в твое сознание, – сухо объяснил он, точно обращаясь не к рабыне, а к самому себе. – Раз уж эта проклятая ведьма сумела найти способ противодействовать и использовать твой разум против меня, она может точно так же проникнуть в мои мысли и планы. Но ведь мне это и не понадобится, верно? Ты же не откажешься помочь мне и рассказать все, что узнала о ее мыслях, ее воспоминаниях и главное – планах на будущее?

«Песнь Крови! – подумала Ялна. – Та самая рабыня, ставшая легендарной воительницей, поднявшей рабов Нидхегга на восстание и сумевшая сбежать». Всю свою жизнь, сколько себя помнила, Ялна испытывала трепет, слушая запрещенные поэмы и песни рабов, сложенные в честь подвигов этой прекрасной воительницы. А теперь самые заветные и потаенные мысли и чувства Песни Крови стали мыслями и чувствами самой Ялны, весь ее триумф и ее боль, ее победы и поражения, ее ненависть и любовь…

Воительница Хель сейчас, в эти самые минуты направлялась сюда, в Ностранд, намереваясь уничтожить Нидхегга или умереть в борьбе, а колдун, в свою очередь, хотел использовать Ялну, чтобы убить Песнь Крови.

«Нет, – подумала Ялна, – я не должна ему помогать! Вместо этого я должна помочь Песни Крови!» Но если она не согласится помогать ему по доброй воле, то он заставит ее сделать это силой, причиняя все новую и новую боль.

Ненависть к Нидхеггу и желание помочь воительнице Хелъ боролись в ней со страхом перед ожидавшими ее кошмарными пытками, переплетение этих чувств выворачивало ей душу наизнанку. Она в безумии металась от одной безысходной мысли к другой и не видела никакого выхода. У нее не было ни одного шанса выжить, а уж тем более победить. И она прекрасно знала это.

Глава шестая. НАПАДЕНИЕ

Предрассветное небо, пронизанное лучами восходящего солнца, алело над узкой лесной тропинкой, занесенной снегом. Песнь Крови чувствовала, как у нее слипаются глаза. Ей смертельно хотелось спать. Она страстно желала отыскать безопасное место и отоспаться хоть немного, чтобы прогнать проклятую усталость, сковывающую тело и туманившую сознание. Но воительница также прекрасно понимала, что, пока она не уничтожит Нидхегга, такого местечка ей не найти, а если и найдется два-три, то очень ненадежных и на очень короткий срок.

Сначала они ехали сквозь темноту ночи в полной тишине, не нарушая молчания леса разговором. Но немного позже, когда Хальд наконец пришла в себя после утомительного исцеления, она стала рассказывать о себе. Песнь Крови сразу же поняла, что, несмотря на всю внешнюю недоступность и холодность, ведьме явно требовалось чье-либо внимание и сочувствие. По сути своей она была одинока и несчастна, хотя никогда бы в этом не призналась. Невзирая на свою молодость, она представляла собой довольно интересную личность.

– Так что, когда я сообщила моим родителям свое решение, – продолжала Хальд с горечью в голосе, – мой отец велел мне убираться из дома и никогда больше не возвращаться. И это все только из-за того, что я решила учиться искусству волшебства у Норды Серый Плащ, вместо того чтобы выйти замуж за соседского сынка. Мой отец – бездушный человек, будь он проклят. Я думаю, что большинство людей такие же, как и он. И лишь немногие из нас на самом деле имеют душу.

Воительница зевнула, не в силах справиться с одолевшей ее сонливостью.

– Так ты покинула дом и отправилась к Норде Серый Плащ учиться колдовству, – подхватила она, чтобы поддержать разговор.

– Да, и я не жалею об этом. Норда никогда не била меня. Она была очень добрая. Совсем не такая бездушная, как мой отец!

– Счастливое совпадение, вы обе имеете души, – довольно холодно заметила Песнь Крови, хотя в ее тоне прозвучала издевка.

Хальд одарила свою собеседницу сердитым взглядом.

– И как долго ты училась у Норды?

– Почти три… года, пока не явились солдаты, – произнесла молодая женщина с запинкой. – Я купалась в протоке, когда услышала приближающийся топот лошадей. Когда я выбралась на берег, солдаты уже схватили Норду. Они связали ее, скрутили черными заговоренными цепями и уже выносили из хижины. Я ничего не могла поделать.

– Почему же ты не использовала свое знание магии, чтобы уничтожить их всех? – поинтересовалась Песнь Крови.

– Мне пришлось спрятаться, – быстро говорила Хальд, старательно избегая отвечать на вопрос воительницы, – и из своего укрытия я наблюдала, как они швырнули ее в клетку для рабов и уехали прочь.

– Я вот думаю, а почему Норда не почувствовала их приближения и сама не остановила их своими чарами?

Хальд только пожала плечами:

– Не знаю. Полагаю, Нидхегг каким-то образом лишил ее колдовской силы с помощью своей магии до того, как напали солдаты. Как же еще он мог захватить такое количество других колдунов, магов и ведьм за последние несколько лет? А ведь многие из них были куда как сильнее и одареннее в своем искусстве, чем сама Норда.

– А скольких еще он захватил, Хальд? И сколько лет уже Нидхегг охотится за колдунами и ведьмами? – Воительница живо заинтересовалась темой разговора.

– Я даже удивлена, что ты спрашиваешь об этом. Все знают, что это началось пять лет назад. А вот насчет того, скольких он приказал схватить… точное число я не знаю, но вряд ли ты где-нибудь в округе встретишь хотя бы одного колдуна, мага или ведьму. Если они и остались в живых, то только в застенках замка Нидхегга, как и моя наставница – Норда.

– А кто-нибудь знает, зачем они все ему вдруг понадобились?

– Норда не знала. И я тоже не знаю, правда. – Молодая ведьма пожала плечами. – Мы и думать не думали, что Нидхеггу понадобится схватить такую лесную ведьму, как Норда, и заточить ее в подземелья Ностранда.

Песнь Крови медленно покачала головой в полном замешательстве. За те долгие шесть лет, которые она провела в темных пределах владений Хель, что-то случилось здесь, в царстве живых, и это что-то вызвало такое странное, ничем не объяснимое поведение Нидхегга… но что?

Неожиданно перед глазами потемнело. Песнь Крови качнулась в седле, едва не теряя сознание от невыносимой боли, пронзившей все тело. У нее было такое ощущение, будто ее запястья скованы цепями, и она висит на них, и холодное железо под тяжестью тела врезается в плоть. А еще она чувствовала, что ее голая спина прислоняется к чему-то холодному, и не просто холодному, а стылому и промозглому, точно все ее тело обложили тяжелыми глыбами льда. А ее ноги не действуют, точно их отрубили. Она была парализована от пояса и ниже.

Тошнотворная головокружительная волна прошла по телу. Она почувствовала, будто раздваивается ее сознание. Вот она, Песнь Крови, воительница богини Хель, но одновременно она еще и Ялна… да, именно так ее зовут, – непокорная рабыня, подвешенная на цепях…

Она сжалась в седле, стараясь отделаться от неожиданного наваждения, навалившегося на нее. Она ртом ловила воздух, с трудом дыша. А рядом с ней Хальд продолжала беззаботно рассказывать о чем-то своем, точно ничего не случилось. Воительница с огромным усилием из-за онемевшего вдруг тела повернула голову к ведьме, заметила, как на лице молодой женщины появилось выражение страха и тревоги. Брови Хальд сошлись на переносице, она выругалась, посылая проклятья неведомым силам. Затем Песнь Крови увидела, как ведьма замахивается раскрытой ладонью.

Хальд ударила ее по лицу, одновременно выкрикивая слова заклинания.

Песнь Крови пошатнулась в седле, но почти сразу же ее видение исчезло, боль ушла из тела и запястий, она снова почувствовала собственные ноги в башмаках.

Хальд ударила ее еще раз, на сей раз даже сильнее.

– Хватит! – Воительница властно остановила ведьму. – Со мной… все в порядке.

– Зубы Фрейи! – воскликнула сердито Хальд. – Неужели у тебя в сознании нет никакой защиты, чтобы предотвратить проникновение в твои мысли магии Нидхегга? Тебе еще повезло, что я оказалась рядом и сумела остановить его, иначе…

– Если бы в моем сознании была такая защита, – огрызнулась Песнь Крови, прерывая Хальд на полуслове, – то он бы сразу же понял, что имеет дело с колдовской силой. А мне хотелось хранить в тайне свое присутствие в его владениях как можно дольше. Я – первая воительница богини Хель, которой вообще было позволено овладеть основами магии. Их просто ввели в мое сознание, чтобы я могла пользоваться древними заклинаниями и волшебным кольцом Хель.

– Но если попытка Нидхегга удалась и он проник достаточно глубоко в твое сознание, то он уже сейчас знает довольно много о твоих мыслях и планах, – уточнила Хальд. – Что ты помнишь? Ты тоже ощущала его чувства? Возможно, мы сможем использовать то, что ты сумела узнать.

– На несколько мгновений я почувствовала себя рабыней по имени Ялна.

– В таком случае король был очень осторожен и использовал кого-то, кто и проник в твое сознание. А его собственные чувства и мысли оставались скрыты от тебя, – задумчиво пояснила Хальд.

– Да, похоже, так и было. – Песнь Крови устало вздохнула. – Должна признать, что теперь-то Нидхегг в точности знает, что именно я направляюсь к нему в Ностранд. Как ты думаешь, как далеко ему удалось проникнуть в мое сознание?

– Не сомневаюсь, что рабыня держит в тайне все твои мысли, теперь оказавшиеся в ее памяти. Надо сказать, я достаточно быстро отразила эту попытку проникнуть в твой разум. Думаю, что у Нидхегга не было времени воспринять все твои секреты через рабыню. Хотя, вероятно, это ни о чем не говорит. Скорее всего, рабыня уже сейчас рассказывает ему все, что успела узнать за те короткие мгновения, пока ее сознание было в контакте с твоим.

– Не все рабы подчиняются приказу хозяина по собственной воле, – ответила Песнь Крови нахмурившись.

– Он мог узнать и мое имя из твоих мыслей. Имена – это первое, что обычно удается извлечь при проникновении в чужое сознание.

– В конце концов, мы можем быть уверены, что он не узнал наши планы во всех подробностях, поскольку у меня, например, этого самого плана нет. Это единственное, что может ввести его в заблуждение и дать нам небольшое преимущество, – откровенно призналась воительница.

– У тебя нет плана? – переспросила Хальд, и ее глаза удивленно округлились.

– Нет, – Песнь Крови пожала плечами, – а что толку разрабатывать заранее хитроумный план, когда Нидхегг может в любой момент проникнуть в твое сознание и прочесть его, точно он написан на пергаменте? Поэтому я и не стала разрабатывать никакого плана. Другое дело, что я использую свои воинские инстинкты, чтобы выжить, пока не доберусь до него. Вот почему мне так необходимо скрывать свои колдовские знания как можно дольше.

– Зубы Фрейи! У нее нет плана! – сокрушенно повторила Хальд, покачивая головой.

– Хочешь вернуться назад, ведьма?

– У нас с тобой соглашение, – напомнила молодая женщина решительно. – И не вздумай попытаться отделаться от меня.

Некоторое время они ехали в полной тишине, а затем Хальд снова покачала головой.

– Надо же, у нее нет плана, – повторила она, покосившись на Песнь Крови. Она вдруг заметила легкую усмешку, которая играла на губах воительницы Хель, и еще раз неодобрительно покачала головой.

Ялна смотрела на короля, ее сознание разрывали на части сомнения. Она боролась с самой собой и ожидала, что же победит в этой борьбе: страх перед смертельными пытками или ее ненависть к властителю и страстное желание помочь воительнице Хель.

– Расскажи мне все секреты Песни Крови, рабыня, – потребовал Нидхегг. Ялна все еще колебалась.

– Ты же не хочешь, чтобы я заставил тебя силой повиноваться моим приказам?

– Я… начала она неуверенно и замолчала.

«Я не могу сделать этого! – подумала она неожиданно. – Я не могу предать Песнь Крови! Ее победа может означать свободу для всех рабов короля и избавление от его владычества!» Она вдруг вспомнила запрещенные слова, боевой клич, который вырывался из сотен обреченных на смерть рабов, которых Песнь Крови повела за собой, подняв восстание. Ялна с вызовом приподняла подбородок, глубоко вдохнула, набирая полные легкие морозного воздуха. – Во имя… Песни Крови, – произнесла она срывающимся от возбуждения голосом, глядя в глаза Нидхеггу, – и… во имя свободы! Я ничего тебе не скажу!

– Никогда не думал, что ты окажешься настолько глупой, рабыня. Но будет так, как ты желаешь. Или… может быть, ты просто хочешь усладить слух своего короля громкими воплями?

– Скади проклянет тебя!

– Ты клянешься именем Скади, Охотницы? Возможно, ты и себя представляешь этакой отважной охотницей? – Он рассмеялся. – Ты всего лишь голая рабыня, беспомощная и наполовину парализованная, скоро, очень скоро ты расскажешь мне все, что знаешь, – пообещал он. Король крепко сцепил руки и принялся напевать древние рунические заклинания. Багровый свет вспыхнул с новой силой, и вдруг в руках Нидхегга оказался длинный, тонкий жезл, острый, точно игла, светящийся мрачным зеленовато-желтым отсветом.

– Жезл исполняет многое. Одно из его предназначений – развязывать языки таким вот упрямцам, как ты, и заставлять их говорить все, что они знают, – охотно пояснил король, направляя жезл в сторону рабыни. И по воле мага орудие пытки стало вдруг удлиняться само собой.

– Его еще называют жезлом Боли, – сообщил он доверительным тоном, с удовольствием наблюдая, как ужас растет в глазах прикованной рабыни, в то время как конец жезла все приближался и приближался к ней.

Она в бешеном порыве задергалась на цепях, теряя остатки сил. Он слегка отодвинул жезл от нее и улыбнулся:

– Может, ты все-таки передумаешь, рабыня?

На какую-то долю секунды страх захлестнул Ялну с такой силой, что она даже перестала думать о своей ненависти к Нидхеггу. Но затем она вдруг успокоилась и взглянула на короля с нескрываемым гневом, продолжая хранить молчание.

Конец жезла снова стал приближаться к ней. Он приближался медленно и неотвратимо, и, когда коснулся ее плоти, причиняя невыносимую боль, Ялна все еще была полна решимости молчать.

И все же, охрипнув от собственного крика, обессиленная и наполовину мертвая, она, в конце концов, выложила ему все. И когда девушка закончила рассказывать, Нидхегг быстрым шагом вышел из пещеры, оставив непокорную рабыню, обессиленную и рыдающую, висеть на цепях, прикованной к Черепу. Он торопился, ему еще предстояло отправить отряд солдат на север, чтобы перехватить Песнь Крови и ее спутницу-ведьму.

Утро вступило в свои права, яркий диск солнца уже поднялся над горизонтом, заливая окрестности золотистыми лучами. Продвигаясь все дальше и дальше на юг по заснеженной лесной тропинке, воительница вдруг почувствовала тревогу. Она кожей ощущала опасность и все время оглядывалась по сторонам, инстинктивно ища причину этого.

Хальд тоже испытывала нечто вроде беспокойства и внимательно оглядывала каждое дерево.

– Ты тоже это чувствуешь, да, ведьма?

– Да, – согласилась Хальд. – Как затишье перед бурей. Однако небо кажется чистым.

– Хотя в лесу как-то странно стало темнеть. Этому может быть только одно объяснение – колдовство Нидхегга.

– Да, нападение, – согласилась Хальд, – только вот я думаю: какого рода?

Песнь Крови вытащила меч из ножен. Уже через несколько мгновений они скакали в смутных сумерках, хотя небо над головой оставалось таким же чистым и голубым, как прежде.

– Ты хотела мне помочь, ведьма, так сделай же что-нибудь. Отрази эту атаку еще до того, как он сможет причинить нам вред.

– Я… – начала было Хальд, но неожиданно всем телом дернулась, точно от сильного удара, вылетая из седла. Ее длинные светлые волосы зацепились за толстую суковатую ветку дерева, наклонившуюся прямо над тропой, и несчастная женщина повисла на ней, совершенно беспомощно болтая ногами и руками.

Ведьма дернулась, стараясь высвободиться или хотя бы дотянуться до ветки, но неожиданно крик вырвался из ее горла, когда она почувствовала, как нечто невидимое тонким лезвием впивается в ее левую руку. Кровь так и хлынула из раны. А секундой позже та же невидимая сила резанула ее по левой ноге, прорывая одежду насквозь. Хальд вскрикивала снова и снова.

Песнь Крови вскинула меч, она металась из стороны в сторону, но ничего не видела. Неожиданно кто-то тяжелым ударом снес с ее головы шлем и ухватил за длинные темные волосы, стараясь выдернуть из седла. Заскрипев зубами от боли, она левой рукой вцепилась в луку седла, не давая невидимой силе стащить себя с лошади. Воительница вертелась и размахивала мечом вокруг себя, стараясь достать этого неуловимого противника, однако, как видно, меч не наносил ему никакого вреда.

Практически над головой Песни Крови висела Хальд с сочившейся из многочисленных порезов на руках и ногах кровью, исполосованная зеленая одежда ведьмы превратилась в лохмотья и едва держалась на теле.

Неведомая сила, старавшаяся выдернуть воительницу Хель из седла, только увеличилась. Сжав от напряжения зубы, Песнь Крови вцепилась в луку седла, продолжая держаться из последних сил. И тут она вдруг подумала, что уж если не удается достать противника мечом, то почему бы не использовать знания магии? Заклинания, глубоко запрятанные Хель в ее сознании, хлынули лавиной.

Она вспомнила, что демоны Ветра помогли ей во время стычки с солдатами. А может, они помогут еще раз?

Воительница быстро забормотала заклинания, вызывая силы Тьмы. Серебряное кольцо Хель засветилось багровыми отблесками. Ветер Тьмы взревел вокруг с такой необузданной силой, словно собирался снести лес. Он бурей покатился по деревьям, пригибая их и обламывая ветви. Деревья трещали и стонали под этим мощным напором.

Хальд закричала, когда ветка, раскачиваясь от ветра из стороны в сторону, дергала и рвала ее волосы.

И тут в бешено крутящемся вихре поплыл другой стон, другой вой. Нечеловеческий, чудовищно страшный, вой существа из потустороннего мира.

Сила, тянувшая Песнь Крови за волосы, на какое-то мгновение ослабла, а затем вдруг потянула с таким бешеным напором, что воительница едва удержалась в седле. И тут же последовал удар такой неистовый и мощный, что пробил панцирь, точно это была обычная одежда из рогожи. Удар пришелся по левой руке. Что-то невидимое рвало плоть, как тряпку, а потом она почувствовала еще и еще один удар. И все это было направлено на одно – заставить ее разжать пальцы. И все же воительница продолжала держаться верхом, из последних усилий стискивая такую ненадежную опору. К тому же теперь ей приходилось бороться с конем, метавшимся, ржавшим и встававшим на дыбы от ужаса. Лошадь Хальд, освободившись от своего всадника, уже скрылась где-то далеко за деревьями.

Внезапно жеребец Песни Крови резко отпрыгнул в сторону, пытаясь уйти от удара колдовской силы. Воительница на какую-то секунду ослабила хватку, и седло выскользнуло из рук. Но на землю она не упала, невидимая сила, крепко держа за волосы, вздернула ее в воздух, удерживая между деревьями и землей. Почувствовав свободу, жеребец, храпя и взбрыкивая, убежал прочь.

Песнь Крови выругалась, размахивая мечом, стремясь достать врага, она пыталась освободиться от этой железной хватки. Подвешенная за волосы в пространстве, воительница с трудом могла бы это сделать. Однако, несмотря на свою беспомощность, она все же находилась в лучшем положении, чем Хальд. Возможно, на врага подействовали демоны Ветра, но он не запутал ее волосы вокруг ветки, как проделал это с ведьмой.

Песнь Крови приподняла взгляд и увидела, как Хальд с трудом дотянулась до ветки и повисла на ней, стремясь хоть на несколько мгновений облегчить боль.

Не имея представления, что можно сделать с этой невидимой силой, напавшей на них, воительница принялась снова вызывать из царства Тьмы демонов Ветра. Ей казалось, что это будет единственным способом навредить тому потустороннему существу, которое Нидхегг натравил на них.

И через несколько секунд шквал перерос в настоящую бурю, Ветры Тьмы завыли с бешеной силой, заглушая все другие звуки. Деревья тяжко застонали под напором ледяного ветра. Снежная пелена клубами морозной пыли вздыбилась до самых небес.

Невидимый враг вскрикнул в агонии, ослабив хватку и выпустив волосы воительницы. Она упала, ловко приземлившись на ноги, но тут же порывом бешеного ветра ее отбросило к дереву. Она вцепилась руками в спасительный ствол, чтобы удержаться на месте.

Вой ветра становился все сильней и сильней, набирая истинную мощь, в то время как крики и вой невидимого зверя затухали и таяли в бессилии. А затем остался только бешеный вой ветра, ломавшего и крушившего кроны над головами. Песнь Крови дважды повторила заклинание.

Буря стала затихать, через пару минут превратившись в легкий ветерок, спокойный и ласковый, и только теперь она позволила себе разжать руки и отойти от дерева. Воительница вложила меч в ножны и посмотрела наверх туда, где на ветке все еще висела несчастная Хальд. Молодая женщина плакала от страха и боли.

– Все кончено, ведьма, – окликнула ее Песнь Крови. – Ты сможешь освободить волосы?

Хальд попыталась, но так ничего сделать и не смогла.

Песнь Крови стала карабкаться на дерево. Вскоре она подобралась к Хальд совсем близко – на расстояние вытянутого меча, однако ветка была слишком тонкой и ползти по ней дальше было нельзя. Ей совсем не хотелось упасть вместе с Хальд и добавить к своим порезам и царапинам сломанное ребро или ногу.

Воительница вытащила меч.

– Я собираюсь освободить тебя, отрезав волосы, – предупредила она. – Держись крепче, Хальд.

– Отрезать мне волосы? – с нескрываемой тревогой переспросила Хальд. – Нет, только не это! Неужели нет другого способа снять меня с этой проклятой ветки?

– Я не могу подобраться ближе. Держись крепче.

Меч воительницы прошел сквозь длинные, светлые волосы ведьмы. И мгновением позже Хальд повисла на руках.

– А теперь давай, осторожно перебирайся сюда, ко мне по ветке, – подгоняла ее Песнь Крови.

– Я… я не могу… не могу так долго висеть на руках, – произнесла Хальд, свалилась прямо на снег и осталась лежать в нем, поскуливая и хныча, точно маленький ребенок.

Через секунду Песнь Крови ловко спустилась на землю и склонилась к ведьме, внимательно осматривая ее.

– Ты можешь двигаться, Хальд?

Ведьма завозилась на месте и все-таки заставила себя сесть.

– Кажется, я ничего себе не сломала, – произнесла она, вытирая слезы.

– Твои раны неглубоки, считай, что просто царапины. Через пару часов они затянутся, и кровь перестанет течь. А глубокий снег смягчил падение.

– Царапины! – возмутилась Хальд. – Смягчил падение?

– Наши лошади убежали. Нам надо попытаться их отыскать и поймать.

– Да меня чуть не убили! Из меня кровь ручьем течет! А одежда! Посмотри, что осталось от моей одежды! – возмущенно закричала она. – Да на мне ни одного лоскутка целого не осталось! Я почти голая! А мои волосы? – Она вскинула голову, посмотрев на высокую ветку, где все еще развевались пряди ее прекрасных светлых волос. Ведьма потрогала грубо отрезанные локоны на затылке и с чувством выругалась.

– Ты совсем не приспособлена к сражению, Хальд. Ты жива, и у тебя нет смертельных ран. На данный момент только это и имеет какое-то значение. А теперь, если ты можешь идти, то вставай и идем. Первая попытка Нидхегга убить нас не удалась. Может статься, что он и не пытался нас уничтожить, судя по неглубоким ранам, нанесенным нам этим чудовищем из потустороннего мира. Но он может напасть на нас вновь. К несчастью, он теперь точно знает, что я обладаю определенными магическими силами. Это очень плохо, но мне пришлось их использовать, чтобы отбить нападение.