Текст книги "Третье Тысячелетие"

Автор книги: Димитр Пеев

Соавторы: Павел Вежинов,Святослав Славчев,Светозар Златаров,А. Донев,Васил Райков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Уложив Ноймана в ракету, мы стали рассматривать зверя. Он сильно походил на гигантского белого медведя. Его могучие лапы несколько напоминали ласты. От нашего земного медведя он отличался, кроме размеров, еще и коротким мощным хвостом, на который он, возможно, опирался. И шерсть на нем была гораздо длиннее и мягче. Толя измерил медведя – длина его оказалась больше четырех метров.

– Самый страшный его земной сородич, гризли, – дитя по сравнению с этой тушей, – сказал Кастелло. – Если б ты опоздал на одну секунду…

Мы осмотрели аппаратуру – все было в полном порядке. Дом пострадал сильнее. Ничего не оставалось, как начать восстанавливать разрушенное жилье.

Утром я вышел на связь с Хенком и подробно доложил о случившемся. Он с любопытством разглядывал чудовище.

– Сами мы виноваты! – мрачно сказал он. – Нетрудно было догадаться… Раз есть собаки, почему бы не быть медведям…

«Фортуна» сделала один за другим пять рейсов. Сейчас нас было на льду двадцать человек, мы располагали разнообразным снаряжением. Построили три новых домика, собрали катер. В нашем распоряжении был мощный вездеход, для которого на Регине не могло быть серьезных преград. При необходимости он мог, как крот, пройти и под настоящей ледяной горой.

И на нашей базе, и на «Аяксе» кипела круглосуточная работа. Прежде всего была составлена весьма точная географическая карта, особенно большое внимание было уделено прибрежным районам. Самые высокие горы во внутренней части материка достигали двух с половиной километров. По всему было видно, что планета переживает стабильную геологическую эпоху – по крайней мере, не было свежих следов продвижения ледяных масс к океану. Судя по всему, климат Регины за длительный период времени изменился очень резко. Теперь внимание ученых было обращено и на Сигму. Эта яркая звезда перенесла, возможно, какой-то катаклизм, непонятный и необъяснимый на основе наших земных знаний. Все придерживались мнения, что медленное остывание в течение сотен тысяч лет не могло способствовать сохранению тех форм жизни, которые мы обнаружили на Регине.

Хенк, судя по всему, не спешил форсировать исследования. Целых полмесяца шла переброска снаряжения и людей, велись лабораторные изыскания на «Аяксе» – при этом загадок становилось все больше. Через неделю мы застрелили второго белого медведя, правда, значительно менее крупного. Видимо, этот был моложе. Хирурги внимательно изучили обоих гигантов – у них имелось и сердце, и печень, и почки, все как и у земных животных. Правда, не было тонких кишок – весь кишечный тракт состоял из толстенных труб. В желудках у медведей нашли рыбу и остатки каких-то млекопитающих. Несмотря на крепкие челюсти, медведь не удосуживался прожевывать пищу поосновательней.

Колония росла. Нас было уже больше тридцати. Только теперь Хенк разрешил предпринять две экспедиции – одну морем на катере, другую по суше. Я был назначен руководителем сухопутной и взял с собой Толю, Кастелло и канадца Шермана, мужа Улы. С большим трудом мне удалось уговорить их ехать в санях, а не на неуклюжем вездеходе. Сани были гораздо легче и, главное, быстрее. Стояла отличная погода, видимость была прекрасная. В течение пяти дней нам предстояло проделать около четырехсот километров.

Мы двигались вдоль берега океана. Хенк согласился с нами, что жизнь стоит искать преимущественно рядом с водой. Толя брал пробы, Кастелло ловил рыбу. Этим пока ограничивались наши успехи. Мы не встретили ни следа какой-нибудь другой живности.

Где-то в середине пути берег стал извилистее, все чаще попадались небольшие заливы. Около полудня Толя вдруг сказал:

– Останови, малыш!

Я осторожно нажал на тормоз, но Толя смотрел не перед собой, а вверх, на небо

– Птицы! – негромко воскликнул Кастелло и откинул люк.

Это были три огромных пернатых, очень похожие на альбатросов. Они не размахивали крыльями, а плавно кружились вдалеке от нас. Ясно было, что попасть в них с такого расстояния будет весьма трудно.

– Дай еще немного вперед, – сказал Кастелло. – Но потихоньку, а то спугнем.

Он прицелился и выстрелил. Гигантская птица камнем упала за невысокий холмик.

– Давай! – кивнул довольный Кастелло.

Сани быстро полетели вверх по склону. Вдруг общий крик изумления заставил меня резко затормозить. Я взглянул в ту сторону, куда были устремлены взгляды всего экипажа. Метрах в ста от воды лежало крупное животное, напоминавшее кашалота. Но не на него смотрели мы. Мы с изумлением смотрели на людей.

Невероятно, но на Регине были люди! До них оставалось не больше четверти километра, так что мы хорошо разглядели их. Сани остановились на возвышенности, с которой как на ладони была видна вся окрестность. Люди были одеты в звериные шкуры, все держали в руках копья. В десятке метров от них, как башня, застыл на задних лапах белый медведь. Видимо, он колебался, хотя люди выглядели перед ним щенками. Возможно, он был уже знаком с их копьями.

Мы наблюдали за этой картиной затаив дыхание. Что-то величественно-древнее было в этом противостоянии слабых людей и огромного хищника. Даже альбатросы замерли в вышине, выжидая свою долю в огромной добыче. Наконец медведь глухо заревел и пошел вперед.

– Кастелло! – негромко сказал я.

Он мгновенно высунулся из люка и выстрелил. Мне показалось, что шерсть вспыхнула на могучей спине зверя. Он сделал еще шаг и рухнул вперед.

Люди, словно не веря своим глазам, все еще стояли в боевом порядке. Наконец один осторожно шагнул вперед, ткнул медведя копьем. Потом склонился над мертвым гигантом. Мы услышали пронзительный клич. Человек воздел над головой руки и стал медленно пританцовывать на месте. Сначала он плясал один, затем к нему присоединились сородичи.

Нечто подобное я видел в старых фильмах об индейцах.

– Глазам своим не верю, – тихо промолвил Шерман. – Все это смахивает на сон…

Мы подъехали еще на сотню метров, но, увлеченные танцем, они ничего не замечали. Мы снова остановились. Было решено, что Толя и Шерман останутся в санях, а мы с Кастелло пойдем к туземцам.

– Предоставь мне разбираться с ними, – сказал Кастелло. – У меня это получится лучше.

Мы были уже совсем близко, когда они увидели нас. Танец сразу же прекратился. Я не сказал бы, что они были потрясены или испуганы. Туземцы стояли безмолвные и серьезные. Ростом они оказались поменьше нас, их круглые лица были белыми как мел. Взгляд темных глаз был спокоен.

Из толпы вышел один из охотников, самый высокий и сухощавый, видимо, старший по возрасту. Кастелло поклонился ему в пояс. Тогда, как по команде, Поклонилась и вся группа людей, как мне показалось – изящно и грациозно. Кастелло приложил правую руку к сердцу. То же повторили и они.

Кастелло показал пальцем на свою грудь и четко произнес:

– Кастелло!

– Токо! – изрек старейшина.

Он швырнул копье на землю и пошел к нам. Я почувствовал, что Кастелло на миг заколебался, но вот он тоже бросил бластер и протянул Токо правую руку. Тот удивленно посмотрел на пустую ладонь и, шагнув к Кастелло, крепко обнял его и прикоснулся своей щекой к. щеке землянина. Толпа ликующе закричала, люди приветственно размахивали своими короткими копьями. По правде говоря, мы заслуживали этого бурного проявления дружелюбия – их грозный враг был повержен нами. Затем Токо поднял копье, а Кастелло взял бластер. Равновесие сил восстановилось. Наконец мой друг нашел нужным представить и меня.

Я не заметил, как мы смешались с регинянами. Они с интересом разглядывали нас, щупали нашу одежду. Я тоже помял в руках их одеяния из шкур. Покрой был несколько грубоват, но зато практичен и удобен: брюки, пришнурованные к широкой рубахе. Особый интерес вызвали наши солнцезащитные очки. Я дал посмотреть свои, но тут же пожалел – они мигом исчезли в толпе. Наконец я увидел их на одном из наших новых знакомцев. Сгрудившиеся кругом реганяне наперебой спрашивали его, а он с достоинством негромко отвечал.

Сильнейший интерес туземцы проявили к нашему оружию. Понимали ли они, что именно оно избавило их от грозной опасности? Наверное, догадывались, судя но настороженности, с какой они касались бластеров.

Должен признаться, что мы гораздо сильнее удивились их оружию. Копья были сделаны из кости, а наконечники – из хорошо обработанного металла. Что-то вроде коротких железных топориков торчало за поясами нескольких туземцев. Откуда взялось железо на покрытой льдом планете?

Посоветовавшись с Кастелло, мы решили подозвать наших. Сани подкатили, из открывшегося люка выбрались Толя и Шерман. Туземцы сгрудились вокруг саней, возбуждение их достигло предела. Нетрудно было догадаться, что это радостное удивление, а не страх. Мы смотрели на эту картину недоумевая: их совсем не поразило то обстоятельство, что оружие может убить, не коснувшись зверя, но, по всей видимости, им казалось невероятным, чтобы предмет мог двигаться сам собой.

– Принимают нас за божества? – спросил Толя, беспокойно глядя на туземцев.

– Нисколько, – весело ответил Кастелло. – Просто приятели из-за соседней горы. Но ни в коем случае не боги, спустившиеся с небес…

– Интересно! – пробормотал Толя. – Значит, если кто и удивлен, то это мы…

Его тоже заинтересовали железные наконечники копий. Он взял одно и попробовал пальцем острие. Туземец смотрел на него с гордостью.

– Ката! – сказал он.

– Не знаю, «ката» или что-нибудь еще, – пробурчал Толя, – но это самая настоящая сталь.

– Так-то, – улыбнулся я. – Откуда, по-твоему, они ее взяли?

– Есть только одно разумное объяснение, – ответил Толя. – Перед оледенением на Регине существовала развитая цивилизация. Она погибла, но кое-какие запасы остались. И сейчас они их используют…

Это простое объяснение приходило в голову и мне.

– В том-то и штука, что сталь не выглядит старой? – ответил я, – Посмотри, как хорошо наточены наконечники. Чем?… Может быть, напильником?

– Скорее всего, – ответил Толя. – Я отпущу себе бороду до пояса, если это не так… Да, катастрофа, по всей вероятности, произошла не тысячелетия назад, а самое большее несколько веков…

Мы принялись рассматривать кашалота, валявшегося на берегу, рядом с поверженным медведем. Собственно, кашалотом мы его назвали условно. То был скорее громадный морж. Но его почти квадратная голова с зубастой пастью придавала ему сходство с кашалотом. По следам крови на льду нетрудно было понять, что животное убито на суше, а не выброшено мертвым на берег. Но что оно искало здесь? И каким образом проползло так далеко на своих довольно коротких передних ластах? Великий Ша, как называли туземцы это животное, представлял собой целый склад продовольствия. Часть его туши была срезана. Позднее наши ученые установили, что мясо Ша обладает исключительными питательными качествами, насыщено витаминами. А главное, оно содержало соль, которую местные жители не знали в чистом виде.

В толпе произошло какое-то оживление. Слышались радостные восклицания, некоторые туземцы побежали к невысокому ледяному холмику. Мы тоже смотрели в ту сторону. Вдали виднелась извивающаяся черная полоска. Спустя некоторое время мы догадались: собачьи упряжки.

Вот тебе и дикие собаки! И как нам раньше не пришло в голову, что там, где есть собаки, должны быть и люди?

В колонне оказалось около тридцати упряжек, в каждой по шесть собак, крупных, хорошо откормленных. Сначала псы отнеслись к нам враждебно, рычали и выли. Но туземцы быстро усмирили их. Как мы узнали в дальнейшем, на этих упряжках охотники вывозили мясо Великого Ша в глубь страны.

Я вышел на связь с «Аяксом». На экране появился сияющий Хенк. Таким я его еще не видел. Да ведь и было от чего! Впервые в своей истории человечество в нашем лице встретило людей в беспредельном космосе. Мы опровергли одно из самых мрачных предположений – что человечество одиноко в необъятной вселенной…

– Разрешаю вам посетить их поселок, – сказал Хенк, выслушав мой доклад. – И как можно быстрее изучите язык – вряд ли у них больше пятисот слов.

– Не думаю. Они достаточно бегло болтают между собой, – возразил я.

– Да, я слышал, – кивнул Хенк. – Ганс уже разложил их речь на звуки… Говорит, что язык несложный и должен быть легким для усвоения.

Ночь мы провели в теплых санях. Наши гостеприимные хозяева соорудили себе жилье из ледяных блоков. По всему было видно, что они незнакомы с огнем. Или, по крайней мере, не обладали им. Досадно, но и мы не могли им показать огонь. Все наши аппараты работали от батарей, которые не могли прямо вызвать вспышку. Кастелло долго ломал голову, пытаясь придумать какую-нибудь комбинацию, но так ничего и не выдумал.

Утром охотники принялись нагружать сани мясом и жиром кашалота. Особое внимание обратили на великого Зу – так туземцы называли медведя. Бережно сняв с него шкуру, они нарезали мясо широкими пластами.

Незадолго до нашего отъезда Токо объяснил жестами, что им необходимо наше оружие. Охотники опасались новых встреч с Зу и надеялись получить помощь от нас.

Сначала мы делали вид, что не понимаем. Такое поведение было довольно жалким и недостойным «богов». Но что нам оставалось делать? Токо был страшно огорчен. В конце концов Кастелло осенила идея.

– Я останусь с отрядом охотников! – заявил он. – Кто-то же должен защищать их…

Решение было простым, но и тяжелым одновременно – ведь Кастелло обрекал себя на нелегкую жизнь. Мы были тронуты его жестом, и не было возможности отклонить его. Мы понимали, что он лучше других справится с этой трудной задачей.

– Хорошо, оставайся, – согласился я. – Но надо будет поддерживать регулярную видеосвязь.

Кастелло пришлось сыграть целое представление, чтобы объяснить Токо наше решение. И он понял – на лице его изобразилась радость. Токо встал перед нами, поклонился и торжественно произнес несколько фраз.

– Могу в кратких словах перевести эту речь, – пошутил Кастелло. – Маленький белый брат благодарит большого смуглого брата за его благородный поступок… Маленький белый брат достойно одарит большого смуглого брата – выделит для него печень Зу.

Мы отправились на другой день утром. Сердечно простившись с Кастелло и его новыми друзьями, мы поднялись в сани. Токо очень обрадовался, когда мы позвали его с собой. Кастелло был немного грустен – он хорошо понимал, что нам предстоит увидеть и пережить гораздо больше, чем ему. Он взял в ледяную хижину свою любимую сковороду, удочку и мощный рефлектор. Мы представляли, как он согреет уже этой ночью ледяную палатку на берегу океана.

Сани тронулись. Собачьи упряжки бежали резво, несмотря на тяжелый груз. Токо был оживлен и преисполнен восхищения. Однако его достоинство не позволяло ему чрезмерно удивляться. Он просто воспринял факты и доставил себя над ними. Спустя несколько часов он уже держал себя видавшим виды пассажиром необычного транспорта.

Мы ехали четверо суток, останавливаясь только для ночлега.

Ожидание, что туземцев потрясут наши многочисленные приборы, не сбылось. Они приняли их как что-то совершенно естественное, хотя и достойное глубокого уважения. Но когда однажды ночью я включил фары саней, в лагере поднялся переполох. Даже собаки растерялись и принялись испуганно выть.

Язык туземцев, несмотря на ясность фонетики, оказался довольно трудным. Слова были слишком похожи одно на другое – «коа», «као», «коуа», «куаку», «акуа-ко-коа». Совсем непросто ориентироваться в этой полифонии.

Впервые услышав мой голос из черного ящичка, Токо удивленно прислушался. Затем растерянно посмотрел мне в рот. Я, разумеется, молчал, слушая запись. И тогда впервые туземец по-настоящему испугался и, забыв свое достоинство, в панике бросился к люку. Нам едва удалось его успокоить. Я знаками пытался объяснить принцип работы магнитофона, но все было напрасно. Он каждый раз вздрагивал, когда умершие на его глазах звуки через минуту возвращались из какого-то ящика.

На пятый день мы прибыли в селение. Навстречу каравану вылетела целая ватага ребятишек. Перед нами простиралось все то же ледяное поле с торчащими кое-где овальными бугорками. Туземцы выдалбливали свои жилища прямо во льду, достраивая сверху лишь невысокую куполообразную крышу. Дети, разумеется, столпились возле наших саней, но, кажется, не были слишком удивлены. Много позднее я понял, что у здешних людей вообще отсутствует психическая способность размышлять о непонятных вещах. Они просто считали их незнакомыми, но столь же естественными, как все окружающее. Так, например, если бы им повстречался черный медведь вместо белого, то это никого бы не поразило.

Токо пригласил нас в свою ледяную юрту. Как мы узнали позже, он был чем-то вроде старейшины или вождя племени. Его жилище оказалось просторным и уютным. Пол был целиком устлан шкурами. Ими же были обшиты стены и потолок. С глубоким поклоном нас встретили три женщины. И тут я увидел огонь! Взволнованный, приблизился я к странному костяному сосуду – возможно, черепу медведя. Он был наполнен жиром кашалота. Фитиль из незнакомого мне материала плавал посреди сосуда. Язык бледного пламени бесшумно затрепетал при моем приближении.

– Что это? – спросил я.

– Зеа, – ответил Токо.

В его голосе прозвучала гордость. Через неделю, когда я уже достаточно выучил их язык, я расспросил вождя поподробнее.

– Откуда у вас огонь?

– Огонь живет, – гордо пояснил он.

– Всегда живет?

– Всегда!.. Огонь родился до того, как родился мир… Из него сделано и солнце.

– А когда огонь умирает, откуда вы берете новый?

– Он никогда не умирает.

– Неужели твой огонь ни разу не гас? – с сомнением спросил я.

– В моем доме он умирал три раза. Тогда я брал огонь у соседей…

– А если он умрет у всех сразу?

– Никто не помнит такой беды, – ответил Токо. – Но если это случится, мы возьмем его у соседних племен.

– А много племен в мире? – Много…

– Ты знаешь их все?

– Никто не может сказать, сколько племен в мире! Потому что никто не обходил весь мир…

– А где кончается мир?

– Там, где начинается небо.

– Из чего сделано небо?

– В старинных песнях говорится, что небо сделано из воздуха. И в воздухе плавают Солнце и звезды… Но я не верю этому. Как может плавать что-то, что тяжелее воздуха? В песнях поется, что воздух даже легче пламени.

Довольно приличная космогония. Похоже, что древние племена обладали более высокой культурой, чем нынешние. Оледенение отбросило их на несколько веков назад.

Все это происходило неделю спустя, а пока я смущенно сделал то, что и мои спутники, – поклонился трем женщинам, одетым в шкуры. У них были такие же короткие черные волосы, как и у мужчин. Пожилая оказалась женой Токо, а девушки – его дочерьми.

Этой ночью мне пришлось спать в жилище Токо – отказ оскорбил бы его. Толя и Шерман были определены в другие юрты. Моя постель была удобной и мягкой, с одеялом из шкуры Зу. Беспокоил лишь тяжелый запах шерсти и горящего сала, но через несколько ночей я уже спал как дома.

…Скоро мы убедились, что многочисленные племена выжили на оледеневшей планете благодаря счастливой игре природы. Дело в том, что Великий Ша в отличие от своих земных сородичей выводил детенышей только на суше. Он выкармливал их в течение пяти-шести дней, пока они не начнут «ходить». Затем Ша возвращался в море. Впрочем, это случалось редко. Он был в силах противоборствовать Великому Зу, но с людьми, которые поражали его издалека своими копьями, он бороться не мог. Кашалот был почти единственной пищей туземцев. Правда, они умели ловить рыбу весьма искусно изготовленными из костей и сухожилий удочками, но улов был крайне скуден. Без Великого Ша племена просто выродились бы и исчезли.

– Великий Ша рождает двух детенышей, – говорил Токо. – Очень редко трех. Мы никогда не трогаем их. Ждем, пока Великий Ша кормит их, затем убиваем его. А детеныши уходят в океан. Мы охраняем их от Великого Зу. Если позволить ему убивать детенышей, наступит время, когда Великий Ша исчезнет, а вместе с ним исчезнут и наши племена…

В поселке было около сотни хижин и, очевидно, пятьсот-шестьсот жителей – по здешним понятиям довольно большое селение. Однажды я спросил Токо:

– Почему вы не живете вблизи океана? Ведь он источник вашего пропитания. Вам приходится так далеко перевозить пищу…

– Из-за Великого Зу, – ответил Токо. – Он наш самый большой враг. Он не отходит далеко от берега. Здесь мы прячемся от Великого Зу. Когда-то наши деды жили рядом с океаном. Но они постоянно голодали. Как и мы, они прятали мясо Великого Ша в ледяные ямы. Но Великий Зу очень хитер. Ночами он вырывал запасы и съедал их. Тогда они перебрались подальше от воды, но Великий Зу следовал за ними. Так они дошли до этих мест… Очень умен Великий Зу. Может быть, умнее людей.

Вздохнув, Токо добавил:

– Обычно он не нападает на человека. Он знает, что это опасно. Мы тоже не нападаем на него… Но когда он чует мясо Великого Ша, разум оставляет его. Тогда он бросается на нас… Каким бы сильным ни был Великий Зу, мы всегда одолеваем его. Но и у нас бывают большие жертвы. Великий Зу убил моего отца. А перед этим убил моего деда. Мало кто из мужчин умирает от старости.

Он говорил с горечью. Из-за частых смертей на охоте на каждого мужчину в поселке приходилось по три женщины. И несмотря на это, семьи оставались моногамными. Однако не считалось грехом, когда незамужняя женщина рожала ребенка.

– У меня было два сына, – тяжело вздохнул Токо. – И оба погибли. Дочери тоже остались без мужей… Ноу меня есть три внука.

– Где же они? – спросил я. – Я их не видел…

– Мальчики воспитываются в семьях молодых мужчин – кто-то должен обучать их, как сражаться против Великого Зу.

– Не так уж умен Великий Зу! – сказал я. – Зачем ему нападать на вас? Великий Ша ведь такой большой – на всех хватит…

Токо кивнул головой в знак согласия.

– Так поступает старый умный Зу. Он всегда начинает есть с хвоста. А мы берем остальное. Старый Зу смотрит на нас сердито, не переставая ворчать. Но не нападает. Он хорошо знает, как остры наши копья. Нападает только молодой Зу. У него намного больше крови, чем мозгов.

Последние его слова были для меня открытием. Туземцы осознавали, что мозг является центром мышления!

– Великий Зу приходит к вам в поселок?

– Это случилось только однажды, – ответил Токо. – То был очень, очень старый Зу. Молодые прогнали его с берега и заняли его место… Мы не мешали ему выкопать мясо из одной из наших ям. Он был голоден и так наелся, что тут же крепко уснул. Тогда мы налетели на него и закололи копьями, не потеряв ни одного человека…

– А как вы узнаете, что Великий Ша вышел на берег, чтобы рожать своих детенышей?

Токо объяснил, что, когда запасы мяса подходят к концу, они посылают две упряжки к океану: те курсируют вдоль берега до тех пор; пока не заметят Великого Ша. Иногда эта разведка длится целый месяц. Как только кашалот появится на берегу, самая быстрая упряжка отправляется в поселок. И тогда туземцы готовятся к битве!

…Но на самый трудный вопрос Токо не мог дать вразумительного ответа.

– Откуда вы берете железо? – спросил я. – Где достаете наконечники копий?

– У соседнего племени. Оно живет в трех днях пути отсюда.

– А где берет оно?

– У другого племени.

– Но кто-то же делает это железо?

– Никто не знает, откуда оно берется, – отвечал Токо.

Постепенно я убедился в том, что племя живет простой, естественной жизнью. При всей тяжести этого сурового существования у туземцев не было каких-либо нравственных или социальных проблем. Так, например, продовольствие не делили – каждый брал со склада столько, сколько ему было нужно. Не было никакой видимой власти, кроме власти авторитета, не было суда. Старейшина руководил общими работами только в дни охоты. Его никто не выбирал, с течением времени обстоятельства сами выдвигали его. Не существовало склок, семейных неурядиц и каких-либо недоразумений. Не было даже размолвок. Жены естественно и беспрекословно подчинялись мужьям. А мужья отплачивали им заботой и глубокой преданностью. Внешне их жизнь казалась монотонной, без забав, без особенных удовольствий. При всем том они казались мне бодрыми, приветливыми, всегда в хорошем расположении духа. Я объяснил себе все это воздействием девственно-чистой природы.

Каждый пятый день все население поселка выходило танцевать. На невзрачных костяных дудочках игрались незамысловатые мелодии. Танцы были тоже ритмичны и просты. Начинались они очень медленно, затем темп постепенно нарастал, пока люди не начинали вертеться как в вихре. Потом танец так же постепенно начинал замедляться до полного замирания. Все это длилось несколько часов, после чего туземцы возвращались в свои жилища чуть ли не ползком.

У них было что-то вроде песен, безо всякой мелодии – монотонный речитатив, трудный для понимания. Многие слова в песнях Токо вообще не мог объяснить.

– Это животное, – отвечал он на мой очередной вопрос.

– Какое животное? – спрашивал я. – На что оно похоже?

Он только уныло качал головой: не знаю… Наверное, песни остались от эпохи, предшествовавшей оледенению, и были еще одним доказательством существования более высокой древней культуры. А однажды, после того как я долго надоедал Токо расспросами, он вдруг сказал:

– Надо будет отвезти тебя к Великому Сао. Он все знает…

Выяснилось, что Сао – самый старый человек в одном из ближайших племен. Он самый мудрый. Никто не знает, когда родился Сао. Кое-кто говорит даже, что он родился с началом мира. Но старик не любит, когда его навещают. Никуда не ходит, ни с кем не разговаривает. Целыми днями повторяет старые песни, чтобы не забыть их.

– Обязательно отвези меня к нему! – решительно сказал я.

– Ты должен что-нибудь подарить ему. Он любит подарки.

– Хорошо…

– Он живет очень далеко, – предупредил Токо. – Придется ехать пять дней – все время на юг. Может быть, мы и не найдем его… Я давно не был там, возможно, уже и дорогу забыл. Но ради тебя попробую. А ты подари ему горячий ящик – Сао очень старый, и поэтому ему всегда холодно…

«Горячим ящиком» Токо называл наш плазменный камин. Тронув его впервые, он чуть не подскочил от испуга.

– Что у него внутри? – спросил он.

– Огонь! – улыбнулся я.

– Огонь не живет без воздуха! – с полным основанием сказал Токо.

Так нам и не удалось понять друг друга…

Шерман остался в поселке, а мы с Толей и Токо двинулись в дальнюю дорогу. И случилось то, чего боялся Токо, – мы заблудились в ледяной пустыне. Два дня кружили мы во всех направлениях. Наконец помог случай – мы заметили следы полозьев. Через два часа они привели нас прямо в деревню.

Токо пошел переговорить со стариком, мы остались ждать. Нас окружила большая толпа, с молчаливым почтением наблюдавшая за нами.

Наш друг вернулся довольно быстро. Его лицо было возбужденным и довольным.

– Великий Сао хочет увидеть сани, которые едут сами собой, – изрек он.

Уже по куполу мы отличили юрту старца – он был больше других. Токо вошел первым. И в его движениях, и во всем поведении чувствовалось некое благоговение перед мудрецом. Я нагнулся перед низким входом и, отодвинув кожаную занавесь, вошел следом.

Войдя в жилище, я сразу заметил: в нем намного светлее., чем у остальных туземцев. Здесь горели три ярких светильника. Великий Сао лежал не просто на полу, как было принято у других, а на широком одре, покрытом медвежьими шкурами. Он и в самом деле был невероятно старым, убеленным сединами. До этого я не видел на Регине ни одного седого человека. Лицо его было необыкновенно худым и морщинистым, причем гораздо темнее, чем у здешних туземцев. Его вдохновенные и живые глаза светились умом.

Мы остановились недалеко от входа и глубоко поклонились мудрецу. Когда я поднял голову, он уже стоял, высокий и стройный, хотя немного сутулился.

Великий Сао сделал несколько шагов, остановился передо мной, взял мои руки в свои сухие и холодные ладони. Его проницательные глаза смотрели мне прямо в лицо. Я чувствовал, что он меня изучает.

Наконец он сказал:

– Вы не из грустных…

– Нет! – отвечал я. – Мы из далеких.

– Как далеко вы живете?

– Мы не с вашей земли. Мы со звезд.

– Песни не говорят, что на звездах живут люди, – ответил Сао. – Они говорят, что звезды из огня. И этот огонь – священный и вечный…

– Это верно. Но из огня – неподвижные звезды… А те, что крутятся вокруг них, как наша, те звезды – из земли, льда и воды, Великий Сао… И вы тоже живете на такой звезде.

Старик задумался.

– Да, в одной песне есть такие слова. Но я думал, они запутанны…

– Нет, они совершенно правильны.

Он медленно покачал головой.

– Сейчас я вижу, что это так. Потому что на нашей земле никогда не жили люди вроде вас… Со светлыми волосами и голубыми глазами… Этого нет в песнях. Вы действительно пришли со звезд. – Он отпустил мои руки и повернулся к Толе: – Это твой брат?

– Нет, это мой товарищ…

– Вы похожи друг на друга, как бывают похожи две птицы! Будьте моими гостями, звездные люди!

Мы направились к одной из шкур для сиденья. В тот же миг я увидел ружье. Оно висело на стене, точно так же, как висят древние ружья в музеях нашей далекой Земли. Старое примитивное пороховое ружье с двумя стволами и деревянным прикладом.

– Что это? – спросил я как можно спокойнее.

– Шешуа! – ответил старик.

– А для чего нужен шешуа?

– Вы должны знать об этом, звездные люди… Шешуа убивает на расстоянии.

– Да, мы знаем, – кивнул я. – Он выбрасывает кусочек железа. Небольшой кусочек, который убивает.

– У вас есть шешуа?

– Наши гораздо сильнее. Они убивают без шума. И без железа. Убивают силой огня.

Старик смотрел на нас недоверчиво.

– Это правда, Великий Сао! – подтвердил Токо. – Они убили им Великого Зу. Он умер в одно мгновение.

– А это что? – спросил я, указав на деревянный приклад.

– Куа, – сказал старик.

Это слово было мне знакомо из песен Токо. Но он не смог объяснить его значения.

– Но что такое куа? И где его берут?

– Куа давно уже нет, – ответил старик. – Когда-то его было бесконечно много – перед тем как пришел лед. Некоторые песни говорят, что огонь родился из куа.

Я уже не сомневался, что речь идет о дереве. Тем не менее я упорствовал:

– А на что похоже куа?

Старик покачал головой. Затем перевернул одну шкуру. Ее внутренняя сторона была хорошо отделана – светлая, гладкая. Сао слегка обжег конец кожаного шнура. Медленно и довольно неумело нарисовал на коже настоящее дерево – разлапистое и ветвистое.

Я взял шнур из его рук и пририсовал на конце одной из ветвей лист.

– Ко-куа! – довольно кивнул старик.

Начало было многообещающим.

Мы оба остались ночевать у Сао. Конечно, сначала был ужин – обычная порция Ша. Старик и за едой успел преподнести нам сюрприз. Не спеша он вытащил из кожаной сумки металлическую чашу – старый красивый сосуд, наверное, никелевый, хотя и потемневший от времени. Присмотревшись, мы обнаружили на стенках чаши искусно выгравированные фигурки животных, похожих на оленей. Их рога были короткими и загнутыми, как у молодой козы. Сао заметил наше любопытство.