Текст книги "Донабер (СИ)"

Автор книги: Димир Юлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Комната, в которой держали Анаэль, располагалась на самой вершине башни. В маленькое окошечко, забранное фигурной решеткой, перед ней открывался изумительный вид на Зеленое море. В первый же день эльфийка попыталась испытать ее на прочность, но едва коснулась металла, как все ее тело пронзила жуткая боль, а на ладонях остались кровавые отметины. Сбежать было не возможно. Углук даже не заходил в ее комнату. Он подавал ей еду через небольшое окошечко в двери, а сама дверь была сделана из того же металла, что и решетка, так что даже просто касаться ее у Анаэль не было никакого желания. Однако она не отчаивалась. Если ей подвернется хоть малейший шанс сбежать отсюда, она его не упустит. В этом она была уверена. А, пока пододвинув к окну стул, единственный помимо кровати предмет ее мебели, девушка становилась на него и часами наблюдала за непрерывно колышущейся стихией. Изредка ей удавалось заметить проплывающие у самого горизонта суда. Все они старались держаться подальше от ужасного Энкариона. Порою облака окутывали вершину башни, и она не могла ничего разглядеть сквозь их завесу. Тогда в комнате становилось промозгло и сыро. Девушка закутывалось в тонкое драное одеяло, садилась на свою привинченную к полу кровать, и погружалась в воспоминания.

Дни шли за днями. Она не пыталась их считать, как это постарался бы сделать человек. У нее было совершенно другое отношение ко времени. В отличие от простых смертных, ей его было отпущено гораздо больше, и поэтому она не относилась к нему так трепетно. Ведь впереди ее ждала, чуть ли не вечность. Хотя в ее положении о предстоящей вечности думать было как-то не совсем реально. И она старалась не думать. Она съедала все, что ей приносил Углук (нужно признать, что это было даже очень не плохо приготовленная пища, а самое главное довольно питательная). Получая поднос из рук уродливого упыря, Анаэль старалась не думать, кто и из чего готовит ей еду. Она просто съедала все до последней капли и крошки. Ей нужны были силы. И она по нескольку часов в день занималась физическими нагрузками. Отжималась, приседала, качала пресс, прыгала, делала рывки от стенки до стенки комнаты. И конечно Анаэль медитировала. Она должна оставаться сильной не только физически, но и духовно. Ведь ее чуть не сломали в подземелье башни, и об этом она никогда не забывала. А вот о той боли, которую она там испытала, она запретила себе вспоминать.

Несколько раз эльфийка пыталась заговорить с Углуком, но тот не отвечал на ее вопросы. Только в самый первый день ее заточения, когда она пришла в себя в этой комнате и была неимоверно слаба, упырь принес ей жидкой похлебки, поставил ее на стул и, ткнув себя пальцем в грудь, произнес:

– Углук.

Больше она не слышала от него ни слова.

Похолодало. Наступила осень. Дни стали короче. Промозглые тучи почти не покидали небосвод.

После неимоверно холодной ночи, которую Анаэль провела, скрутившись калачиком, и стуча зубами так, что, наверное, было слышно в самых глубоких подвалах башни, к ней явился тот незнакомец, который провожал ее в подземный коридор. При виде его в душе девушки, как будто что-то оборвалось, но она тут, же взяла себя в руки, стараясь ничем не выдать охватившие ее чувства. Существо уставилось на нее своими ужасными глазами. Но девушка не отвела взгляд. Гордо подняв голову, она смотрела ему в ответ. И чужак, не выдержав этой дуэли, первым отвел глаза.

И тут же, как будто смутившись этого, он отвернулся и еле слышно бросил:

– Пойдем, владыка желает видеть тебя.

Теперь напротив куба стояло большое обитое красным бархатом кресло. Незнакомец указал на него Анаэль, и тут же исчез. Девушка, не сводя глаз с куба, приняла приглашение, и опустилась в кресло.

– Как ты себя чувствуешь? – зазвучал в голове голос. Теперь он был полон внимания и заботы. И это тут же насторожило эльфийку.

– Отлично, – вслух ответила она.

Звук собственного голоса придал ей силы.

– С тобой хорошо обращались?

– Вполне.

Повисла пауза. Она была какой-то неловкой, натянутой, и не ловкость эта исходила со стороны собеседника Анаэль. Складывалось ощущение, что он хочет заговорить о чем-то серьезном, но как будто стесняется, или даже чего-то боится. Эта неуверенность противника наоборот придали ей еще большей уверенности.

Ему что-то от меня надо. Что-то такое, что против моей воли он не сможет получить. А сломать ему меня не удастся. И он понимает это. И самое главное, что он понимает то, что и я это понимаю.

– У меня есть к тебе предложение, – наконец разорвал тишину голос.

– Предложение? Но я даже не знаю кто ты такой.

– Не придуривайся! – зазвучали ледяные нотки, – ты прекрасно знаешь кто я!

Конечно, Анаэль знала. Все в Орхейме знали, кто заточен в Энкарионе. Но произносить его имя вслух не собиралась. С молоком матери она впитала, что это не к добру.

– Ну и что ты молчишь?! – голос уже был не такой приветливый как в начале разговора.

Куб побагровел, и задрожал. От него волнами начали исходить потоки леденящей душу энергии. Однако Анаэль старалась не обращать на это никакого внимания.

– Я знаю, кто ты, – тихо, спокойно произнесла эльфийка, – и именно поэтому на все твои предложения я заранее говорю, нет!

Последнее слово она выкрикнула, вскочив при этом на ноги.

– И тебе не запугать меня! Ты можешь причинить мне боль, можешь убить меня, но я никогда! Ты слышишь! Никогда не буду с тобой заодно!

Глаза ее горели, щеки разрумянились, рыжие волосы разметались по плечам, и в отблесках куба, были похожи на расплавленное золото. В этот момент Анаэль была так прекрасна, как могут быть прекрасны только эльфы.

– Ну что же, – спокойно, с легким вздохом произнес Аркагрей, – да будет так. Но я не стану причинять тебе боль, тем более убивать тебя. Нет. Все те долгие годы, что отпущены тебе, ты проведешь в маленькой комнатке на вершине моей башни. Единственное живое существо, которое ты будешь видеть, это мой милый красавец Углук, ведь ты успела уже с ним подружиться? Может вы станете еще ближе друг к другу. Кстати, это прекрасная идея: великолепная эльфийка в объятиях мерзкого упыря, – и он дико расхохотался.

Анаэль проснулась от ощущения, что кто-то за ней наблюдает. Она тут же посмотрела на дверь. Однако окошечко было закрыто. Тогда очень медленно, чтобы не спугнуть наблюдателя, она перевела взгляд на окно. И увидела какую-то мелькнувшую тень.

Очень даже интересно, кто бы это мог быть, и что ему здесь надо?

Эльфийка поднялась с постели, и подошла поближе.

– Эй, кто здесь?

В ответ раздалось едва различимое шуршание.

– Я знаю, что ты здесь. Кто ты и что тебе надо? Тебе послал, – здесь Анаэль запнулась, не желая называть имя ужасного обитатель Эркариона – владыка?

Шуршание приблизилось и в окне появилось абсолютно белое лицо. Оно больше походило на фарфоровую маску. Гладкую и не живую, но при этом обладало поистине неземной красотой. Высокий лоб, прямые, в разлет брови, тонкий аристократический нос, бледно розовые, немного узковатые, но при этом добавляющие какой-то особый шарм, губы. И большие, как миндалины глаза. Словно два кровавых озера, они жили своей собственной жизнью, то, превращаясь в бездонные колодца, то, как будто покрываясь мутной пленкой, то, вспыхивая огнем. Именно глаза делали это лицо, живым.

По мимо своей воли Анаэль залюбовалась незнакомцем. Ей не приходилось еще видеть такую мрачную, но такую божественную красоту.

– Кто ты? – прошептала она, не в силах отвести от него взгляда.

– Вампир, – не сказал, а выдохнул он.

Как будто ветер заиграл опавшими листьями, и их шорох сложился в буквы.

– Зачем ты здесь?

На какое-то мгновение его черты дрогнули, существо грустно улыбнулось, а затем лицо снова превратилось в маску.

– Я никогда не видел живого эльфа.

– А мертвого? – от ее тона повеяло льдом.

Вампир явно смутился. Он исчез из окна, и появился в нем уже вниз головой.

– Извини, мне так удобней.

– Ты не ответил.

– Ни мертвого, ни живого.

Повисла пауза.

– А ты красивая.

Щеки Анаэль вспыхнули.

– Ты тоже.

– Я? – казалось, он был удивлен, что девушка нашла его красивым, – возможно. Но у меня мертвая красота, у всех нас она такая. А ты полна жизни. Ты дитя света, а я… тьмы.

– Дитя тьмы, – эльфийка как будто попробовала эти слова на вкус.

– ДА! – голос его вдруг наполнился необычайной силой, – Я никогда не видел солнца, не видел голубого неба, белых облаков.

Он начал раскачиваться из стороны в сторону.

– И никогда не увижу. Мне суждено всю жизнь блуждать во мраке, сеять смерть и ужас.

Он замер.

– И я никогда не видел эльфа.

Тут же вампир сорвался вниз. Засвистел ветер, затем до Анаэль донесся громкий хлопок, а потом все смолкло.

– Какой странный, – Анаэль легла на кровать, подложив обе руки под голову, – вот не думала, что вампиры такие чувствительные. Дитя тьмы. Да, ему подходит такое название. А как он прекрасен, и в то же время ужасен. Не хотела бы я повстречать его где-нибудь ночью.

Она рассмеялась.

– Как будто я могла бы встретить его в другое время суток.

Девушка перевернулась на живот. В голове ее кружился целый хоровод мыслей. Сегодня первый раз за почти целый год, проведенный ею в заключение, после того как она второй раз побывала перед кубом, она увидела кого-то кроме Углука. Кого-то с кем можно было поговорить.

– Надеюсь, он прилетит еще…

Это была последняя мысль Анаэль перед тем как она уснула.

И он прилетел. На четвертую ночь. Эльфийка не спала. Сидя на кровати, она смотрела на кусочек покрытого звездами, неба.

– Привет, – его голова заслонила звезды.

Анаэль вздрогнула от неожиданности.

– Я испугал тебя? – заволновался вампир.

– Нет, – девушка улыбнулась, – просто я не слышала, как ты появился.

– Извини.

– Да нет, все нормально. Я рада, что ты прилетел.

– Серьезно? – его глаза сузились, превратившись в щелочки. Анаэль на миг показалось, что это два тоненьких кровавых пореза. Она мотнула головой, прогоняя наваждение.

– Абсолютно, – произнесла она, подымаясь с кровати, и направляясь к окну.

Вампир отпрянул назад.

– Теперь ты, боишься?

Он отрицательно качнул головой и приблизился поближе к решетке. Как и в первый раз, он висел вверх ногами.

Анаэль встала на стул. Теперь их лица были на одном уровне. Она попыталась заглянуть ему в глаза, но он отвел взгляд.

– Не стоит.

Девушка еще какое-то время постояла, рассматривая его, а затем шагнула назад.

– Как тебя зовут?

– Эммануил. А тебя?

– Анаэль.

Вампир цокнул языком.

– Тебе не нравится?

– Наоборот. Очень красиво.

Они замолчали. Эммануил начал раскачиваться.

– Зачем ты это делаешь?

– Что? – не понял вампир.

– Качаешься.

Он пожал плечами и остановился.

– Расскажи мне о солнце. Какое оно?

– Солнце? – Анаэль на миг задумалась, – оно большое, яркое.

– Похоже на луну?

– Только тем, что круглое. А так, солнце это пылающий шар. На него больно смотреть и если делать это долго, то потом перед глазами плывут фиолетовые круги. Оно приятно ласкает кожу. Люди под его лучами темнеют, – вампир удивленно повел бровями, – т. е. их кожа становится темнее. Они называют это загаром.

– А эльфы?

– Что эльфы? – не поняла Анаэль.

– Вы темнеете?

– Нет, – усмехнулась девушка, – мы не подвластны солнцу в этом отношении.

– А утром?

– Утром тоже.

– Нет, я ни о том. Какое оно утром?

– Утром оно как младенец. Небо светлеет и на востоке начинает окрашиваться в бледно розовый цвет. Пробиваются первые солнечные лучи, а затем оно само начинает выплывать из-за горизонта. Сперва бледно розовое, слабенькое, но по мере своего продвижения по небосклону оно набирается силы, взрослеет. В зените оно уже сверкает во всей своей красе.

– А вечером умирает?

– Да. На западе загорается огненный закат, солнце наливается красным цветом и медленно погружается в него, постепенно скрываясь за горизонтом, но при этом создается впечатление, что оно не заходит за горизонт, а плавится в огне заката.

– Это, наверное, очень красиво?

– Да, красиво.

Эммануил тяжело вздохнул.

– Ладно, мне пора.

– Ты прилетишь еще?

– Да, обязательно.

– Тогда до встречи?

– До встречи.

Оттолкнувшись, он растворился во тьме.

Эммануил прилетал, чуть ли не каждую ночь. Он просил Анаэль рассказать ему о мире, в котором никогда не бывал и никогда не побывает. Рассказать ему о ней самой, о том, как она попала в Энкарион. О ее семье, друзьях, о жизни эльфов, людей и других дневных существах. Любопытство его воистину не знало границ. И сперва девушка подозревала, не послан ли он самим колдуном, что бы выудить из нее какой-нибудь секрет, однако никакого такого секрета она не знала, да и при желании владыка имел множество других способов вырвать из нее любую информацию, какую бы только пожелал. Поэтому она отбросила все свои сомнения и с огромной радостью удовлетворяла любопытство вампира. Она сама вдохновлялась своими рассказами и перед ее глазами как будто наяву проплывали картины ее детства, она видела лица отца и матери, старших сестер и единственного брата, мелькали кружащиеся в ритуальных танцах гибкие тела юных сестер Энкнора. В ушах ее звучали древние гимны, исполнявшиеся на праздниках, посвященных их божеству, грубые шутки и пьяный смех ее друзей челов, звенели их клинки в последней битве в Драконьем ущелье.

Эти рассказы заняли не одну ночь. Эммануил не отрываясь, как завороженный смотрел на прекрасную эльфийку. Он прилетал, лишь только темнота спускалась на землю, и улетал перед самым рассветом. Он ни хотел терять, ни одного мгновенья, которое мог провести рядом с Анаэль.

– А тебе не достанется за то, что ты проводишь время в беседах с пленной эльфийкой? – как-то раз спросила она его.

– Никто не знает, что я бываю здесь.

– Так уж и никто?

– Наше гнездо довольно далеко отсюда, и никто из вампиров не любит бывать рядом с Энкарионом.

– Почему? – удивилась Анаэль.

– Здесь сосредоточено слишком много силы.

– И что?

– Здесь до сих пор пахнет донаберами, – он опять закачался.

Как заметила девушка, Эмануил всегда делал это, когда сильно волновался.

– Давай не будем о них, мне не нравится эта тема.

– Хорошо, но все-таки, если бы кто-то узнал, что ты посещаешь меня, а?

– Ну и что, я сын короля вампиров Вараввы, никто не посмеет причинить мне вреда.

Анаэль лукаво улыбнулась.

– Даже ваш владыка?

Эммануил насупился, на его гладком лбу залегли глубокие морщины, и вся кожа как-то неестественно натянулась, как будто готовая в любой момент лопнуть.

– Он знает.

Сердце замерло в груди эльфийки.

– Знает, – беспомощно пробормотала она.

Мысли закружились в голове. Неужели он все-таки подослан, неужели это все не просто так, и его любопытство совсем не невинно. «Какая я дура!» – обругала себя Анаэль, – «Нашла, кому довериться».

А вампир, не замечая охватившего ее волнения, продолжал.

– Конечно, Аркагрей все знает, неужели, ты думала, что что-то можно скрыть от него в его собственном замке? Но ему на это наплевать. У него есть заботы поважнее, чем интересоваться наше болтовней.

На душе Анаэль полегчало. Конечно, колдун знает о визитах вампира, а как же иначе. Вот только почему он закрывает на это глаза? Чем это таким важным он занят?

– Эй! – окликнул ее Эммануил, – я здесь.

Он помахал ей бледной рукой с длинными загнутыми ногтями.

– Извини, я задумалась.

– Можно узнать о чем?

– Да так, ничего особенного. Так ты говоришь, что твой отец король, а ты значит принц?

– Да, я принц, – не без гордости подтвердил вампир.

– А почему ты не говорил мне этого раньше?

– А ты не спрашивала.

Эльфийка усмехнулась.

– За тобой спросишь. Я еле успеваю на твои вопросы отвечать.

– Мне казалось тебе это нравиться.

– Да, даже очень.

– Хочешь, я тебе что-нибудь расскажу?

– С удовольствием бы послушала.

– А что тебя интересует?

Анаэль пожала плечами.

– Я о вас практически ничего не знаю. Что я могу спросить? Расскажи что-нибудь о себе, о твоей семье.

– Мы все одна семья.

– Но отец у тебя один?

– Да, один. И он очень стар. Силы почти покинули его, и скоро он уйдет в Чашу.

– В Чашу?

– Мы не умираем. Когда приходит время, мы уходим в Чашу. Она наполнена нашей кровью. Дети питаются только из нее, пока не станут взрослыми.

– И когда наступает взросление? – рассказ Эммануила очень заинтересовал Анаэль.

Она вся подалась к нему, превратившись вслух.

– Когда вампиру исполняется сто лет, он отправляется на свою Первую Охоту.

– А сколько тебе лет, Эммануил?

Вампир недовольно заворчал. И отвернулся.

– Ты чего? – не поняла эльфийка,– А, тебе еще нет ста лет, – тут же догадалась она, – Ну и что с того, мне тоже еще не стукнула сотня.

Эммануил исподлобья посмотрел на нее.

– Ты эльф.

– И что с того?

– Ничего… Мне пора.

Он оттолкнулся от окна.

– Постой! – воскликнула, вскакивая с кровати Анаэль, – Ты же еще вернешься?!

Ответом ей был только шум ветра за окном.

– Глупый мальчишка, – сокрушенно вздохнула девушка, – который хочет казаться взрослым.

Его не было больше недели. Анаэль успела соскучиться по нему, и не спала почти каждую ночь, отсыпаясь днем. Она боялась, что он застанет ее спящей, и постесняется разбудить. Однако когда он, наконец, прилетел, сон как раз сморил ее.

Она проснулась от ощущения, что кто-то гладит ее по голове. Очень нежно и осторожно. Девушка тут же вскочила на ноги готовая дать отпор незваному гостю. Однако в комнате кроме нее никого не было.

– Я испугал тебя? – глубокий полный силы голос, заставил побежать мурашки по ее коже.

Медленно, как будто не веря самой себе, она повернулась к окну. Да он был там, но это уже был не тот Эммануил, которого она знала. От этого нового веяло невероятно мощной силой. Его лицо осталось таким же, как и раньше: прекрасной фарфоровой маской, но вот глаза стали другими. Они больше не менялись. В их бездонной глубине тлел ядовито красный огонек, который, как инстинктивно почувствовала, Анаэль, в любое мгновение мог превратиться во все пожирающее пламя.

Его взгляд пронзил ее насквозь. И она, слегка поежившись, отступила назад.

– Не бойся, я не причиню тебе зла.

– Я знаю, – не совсем уверенно произнесла девушка.

– Тогда почему ты боишься, ведь это я, твой друг Эммануил. Или может я не имею права так себя называть? – в его тоне послышались агрессивные нотки, а глаза на мгновенье загорелись дьявольским огнем.

Так вот какой истинный вампир. До этого я видела просто ребенка.

– Да, я стал взрослым.

Анаэль аж подскочила.

– Ты читаешь мои мысли?

– Да, теперь я могу делать это.

– И ты касался моих волос, когда я спала? – острые кончики ее ушей затрепетали, злость нахлынула на эльфийку.

– Телекинез.

– Ты и это теперь умеешь?

Она начала приближаться к окну, не отрывая взгляда от Эммануила.

– Ты теперь много чего умеешь, да? – произнесла она, вплотную подойдя к окну, – и кровь пить научился?! Может и моей хочешь попробовать?

Ее колотила крупная дрожь. По спине стекали липкие капли пота. Руки сжались в кулаки так, что побелели костяшки пальцев, а ногти впились в ладони. Но она не чувствовала боли. Разжав ладонь она поднесла руку прямо к неподвижно глядевшему на не Эммануилу. По ее руке, из маленьких ранок от ногтей сочилась кровь.

– На! Вот она! Кровь эльфа! Пей!

Они смотрели друг другу в глаза. Прошла минута, две, три, час. Они не знали. Время перестало существовать. Анаэль опустила руку, как-то сразу вся обмякла. Злость ушла так же быстро и неожиданно, как и появилась. В душе осталась лишь пустота. Как в старом пересохшем колодце.

– Я не смог, – прошептал Эммануил.

– Чего не смог? – не поняла Анаэль.

Она, не отрываясь, смотрела в его глаза и видела в них любовь. Испытывала ли она такое же чувство, она не знала. У нее не было сил разбираться в себе. Она поняла только одно – это чудовищное существо, это дитя тьмы, любило ее. Любило как никто прежде, и как никто никогда больше не сможет любить.

Вампир не создан для этого чувства, и если вопреки всему оно все-таки зародилось в его черном сердце, то оно должно быть сильнее всего, иначе ему никогда не пробить его сущность, его естество, его кровавую тьму.

– Убить ее.

– Кого? – Анаэль с трудом фокусировалась на их разговоре.

– Женщину, смертную женщину.

– Какую женщину? – не поняла эльфийка.

– Шесть дней назад мне исполнилось сто лет, и я с тремя старшими вампирами отправился на свою Первую Охоту. До ближайшей деревни мы летели три ночи, днем ночевали, зарывшись прямо в землю. Когда мы, наконец, прибыли на место, до рассвета оставалось чуть больше двух часов. В дом мы зайти не могли, однако нам удалось подкараулить пожилую женщину, которая вышла в сарай доить корову. Я не ел уже три дня и умирал от голода. Мои спутники во время дороги подкреплялись кровью животных, но мне запрещено было это делать. Моей первой пищей после дня рождения должна была стать только человеческая кровь.

Эммануил прервал свой рассказ и внимательно вгляделся в Анаэль. Девушка отступила назад. Последние силы покинули ее, и она беспомощно опустилась на кровать.

– Продолжай, – чуть слышно прошептала она.

– Мы бесшумно скользнули внутрь и затаились под самой крышей. Я смотрел на сидевшую возле коровы женщину, и мой рот наполнялся слюной. Я видел каждую ее венку, слышал каждый вздох, каждый стук ее сердца. Я бросился вниз, схватил ее за плечи и развернул к себе. Но, когда я заглянул в ее глаза, увидел в них свое отражение, увидел накатывающийся на нее ужас, что-то во мне дрогнуло. Я разжал пальцы и отпустил ее. Она дико завизжала, на улице залаяли собаки. Но Марион уже был рядом. Он схватил ее за голову, и резким рывком оторвал от тела. Кровь брызнула фонтаном, попала на меня. А я стоял не в силах шевельнуться. Он толкнул трепещущее еще тело ко мне, и приказал: «Пей!». Его голос вывел меня из ступора и я…

Тут он замолчал. Молчала и Анаэль. Она опустила голову и тупо уставилась в пол.

– Ты считаешь меня чудовищем? – спросил он через минуту.

Анаэль медленно взглянула на него.

– Важно кем ты сам себя считаешь.

– Я вампир, я не могу быть другим.

– И не нужно. Зачем? Ты ничего не можешь изменить. Тебе суждено всю твою жизнь пить кровь, а мне сидеть в этой камере, – она обвела рукой свою комнату, – Так-то, взрослый мой Эммануил.

– Ну, нет! – гневно воскликнул он, – кое-что я могу изменить!

– Анаэль, – чуть слышно прошептал Эммануил.

Девушка, как будто только ждала этого, тут же оторвала голову от подушки.

– А, это ты – протирая рукой глаза, зевнула она, – не ожидала так скоро тебя увидеть.

– У нас мало времени, собирайся быстрее.

– Собираться? – удивилась эльфийка, – куда это мне надо собираться?

– Я говорил тебе, что кое-что могу изменить. И вот сейчас я это сделаю.

Вампир схватился за решетку. Его лицо исказила гримаса боли. В воздухе запахло паленой плотью, однако он не разжал пальцы. С глухим рычанием, упершись ногами в стену башни, он тянул решетку на себя.

Анаэль затаив дыхание смотрела на него. Она не забыла, что испытала, когда коснулась этого зеленоватого металла. И могла себе представить какую жуткую боль испытывает сейчас Эммануил.

Решетка дрогнула, ее прутья слегка прогнулись, и с противным скрежетом вампир вырвал ее из проема.

– Одевайся! Быстрее!

Эммануил бросил на пол не большой сверток. В нем оказалась ее собственная одежда, в которой она попала в плен.

– Откуда она у тебя?

– Не важно, давай быстрее.

Как только девушка была готова, вампир протянул ей руку и вытащил наружу. Порыв ветра с силой ударил ей в лицо. Голова закружилась при виде разверзшейся под ее ногами бездны.

Эммануил прижал ее к своей груди правой рукой, левой же он держался за стену. Даже сквозь одежду Анаэль почувствовала насколько холодно его тело. Она попыталась заглянуть ему в лицо. Однако вампир остановил ее.

– Не стоит этого делать, – и он оттолкнулся от башни.

У эльфийки на мгновение перехватило дух. Воздух засвистел в ушах, она зажмурила глаза и еще сильнее прижалась к Эммануилу. Она почувствовала, как затвердели его мышцы, загрубела кожа, как будто покрылась какими-то струпьями, как затрещали кости, и выгнулось дугой тело. В это мгновение ей показалось, что еще чуть-чуть, и она выскользнет из цепких пальцев вампира. Однако тут же раздался оглушительно громкий хлопок, и стремительное падение прекратилось, превратившись в плавный полет. Теперь он держал ее обеими руками, и эльфийка слышала, как рассекают воздух его крылья. Она открыла глаза, однако ее взгляд уперся в грудь Эммануила. Он так крепко прижимал ее к себе, что ей с трудом удалось повернуть голову. Перед ней на мгновение мелькнула стремительно удаляющаяся башня Энкариона.

Девушка не верила, что это происходит на самом деле. Что ее заточение закончилось, что Эммануил выступил против своего владыки, против своих сородичей, против всей нечести. И все это ради нее. Ведь он прекрасно понимает, что обратного пути у него не будет. Неужели это действительно любовь. Ведь не сделал же это он из-за жалости к ней. Жалость. Нет! Это чувство было ей неприятно. Пожалеть можно плачущего ребенка, маленькую собачку, но нее. Из-за жалости не совершают великих поступков, не ломают судьбу. На это способна только любовь, настоящая любовь.

Анаэль улыбнулась своим мыслям. Приятно осознавать, что тебя любят. Даже если ты и не отвечаешь взаимностью. Если в какой-то момент эльфийка и сомневалась в своих чувствах к Эммануилу. То сейчас, после его поступка, когда она поняла, что он действительно испытывает к ней, она осознала, что просто привязалась к нему за все это время, и не больше того. Да, его холодная, необычно прекрасная красота, притягивала ее, будоражила воображение, волновала, однако в глубине души, она всегда понимала, что никогда не сможет полюбить его. Все-таки он был чудовищем, нежитью, дитем тьмы.

Они летели всю ночь, ни на мгновения не прерывая свой полет. Эммануил работал крыльями как какой-то механизм, не ведающий усталости. Однако как бы он ни был силен, он все-таки был из плоти и крови, и почти восемь часов беспрерывной работы не могли не сказаться. Его дыхание стало более тяжелым, надрывным. Крылья уже не так быстро резали полотно ночи, и вампир теперь больше парил, в пойманных потоках воздуха. Однако он прилагал все усилия, что бы к утру, его драгоценная ноша оказалась как можно дальше от Энкариона.

Сон сморил Анаэль примерно через час после начала полета. Она и подумать не могла, что сможет заснуть в таком положении, однако в заботливых руках Эммануила девушка чувствовала себя на удивление спокойно, и ее охватило ощущение полной безопасности, защищенности от всех бед и невзгод. Как будто она снова оказалась в отчем доме, среди своих родных, под опекой отца и окруженная заботами матери. Ей приснился прекрасный сказочный сон. Как будто она еще совсем маленькая и отец в первый раз посадил ее на лошадку. Мохноногую, с заплетенною в косички гривой, Звездочку. Сперва он поддерживал ее, но, видя, что дочка довольно уверенно сидит в седле, отпустил и пошел чуть в стороне. Анаэль была очень рада. Глаза ее светились счастьем, на лице сияла ослепительная улыбка. Она доехала до сидящей в ажурной беседке мамы, и помахала ей ручкой. Та радостно улыбнулась и помахала ей в ответ. И тут смирная до этого момента Звездочка, вдруг пронзительно завизжала, засвистела, и встала на дыбы. Испуганная Анаэль со всей силы схватилась за гриву, чудом не свалившись. А лошадка в мгновение ока превратилась в огромного черного жеребца и бросилась вперед, не разбирая дороги. Сзади что-то закричал отец, запричитала мать. Однако чудовище перемахнуло через трех метровый забор и все голоса стихли. Мощный поток ветра с силой ударил Анаэль в лицо, она не удержалась и кубарем полетела со спины ужасной Звездочки. От удара об землю у нее сбилось дыхание, на глазах выступили слезы и эльфийка проснулась. Она действительно оказалась лежащей на земле. Правое плечо саднило от удара, голова немного кружилась, а в ушах пронзительно звенело. Девушка приподнялась, встряхнула головой. Вроде немного полегчало. Звон стих и Анаэль услышала над собой хлопанье крыльев, рычание, крики. Она подняла голову и увидела, что Эммануил сражается в воздухе с двумя своими собратьями.

В этот момент вампиры больше напоминали гигантский летучих мышей: перепончатые крылья с огромным, почти полуметровым, шипом на сгибе; змееподобные хвосты заостренны на конце; вместо ног кривые непропорционально короткие лапы, увенчанные устрашающими когтями. Человеческими остались только головы. Однако и тут трансформация оставила свой след: из неимоверно раскрывающихся ртов торчали два иглообразный клыка, длиной сантиметров по десять; мелькал черный покрытый чешуйками язык; волосы ороговели, образовав некое подобие шлема; уши вытянулись вверх и немного назад, увеличившись раза в два.

Вампиры кружили над землей в нескольких метрах. Противники Эммануила отличались от него слегка рыжеватым окрасом их крыльев и хвостов. У одного из них напрочь отсутствовало одно ухо ( Анаэль тут же прозвала его про себя одноухим) у другого глаза горели не красным как у остальных, а ярко зеленым огнем. Одноухий был гораздо менее массивным, чем его товарищ и поэтому все время старался зайти Эммануилу за спину. Зеленоглазый же наоборот бросался на спасителя эльфийки без каких-либо затей. Видно было, что он уверен в своих силах и совсем не боится своего соперника. Он пытался сцепиться с ним вплотную, лишить его маневренности. Однако это ему никак не удавалось. Эммануил был гораздо более быстр, чем его враги. Он кружил между ними, нанося удары, уклоняясь, успевая отвечать на выпады того и другого.

Анаэль как завороженная наблюдала за этим необычайным зрелищем. Она то вскрикивала, то в страхе прижимала руки к груди, то закусывала губу, в возбуждении.

Наконец Зеленоглазому все таки удалось схватить Эммануила за плечо, и притянуть его к себе. Их крылья хлопали с неимоверной быстротой, едва не ударяясь друг о друга. В этот момент вампиры показались Анаэль похожими на двух бабочек замерших над цветком в любовном порыве. Однако любовью тут и не пахло. Зеленоглазый пытался добраться до горла Эммануила. Его пасть раскрылась обнажив желтые клыки. Молодой вампир же пытался оттолкнуть противника подальше от себя, вырваться из его объятий. Однако сил у него для этого не хватало. Уж слишком много он их уже сегодня потратил.

Одноухий тем временем сделал вираж, набрал высоту и сзади устремился на Эммануила. Он сложил крылья, выставив вперед бывшие на них шипы, и с огромной скоростью приближался. Его лицо кривила безумная улыбка, с обнаженных клыков капала кровавая слюна.

– Эммануил, сзади! – со всей силы закричала Анаэль, вскочив на ноги.

Но тот казалось, ее не слышал. Он продолжал бороться с Зеленоглазым, все так же пытаясь вырваться из его объятий. Ему удалось немного оттолкнуть своего противника, но освободиться не получалось. И в самый последний миг, когда одноухий уже готов был вонзить шипы в спину Эммануила, тот, собрав последние силы крутанул своего оппонента и подставил под удар его тело.