Текст книги "Хроники. От хулигана до мечтателя"

Автор книги: Дима Билан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9
ЭКЗАМЕНЫ В ГНЕСИНКУ

Бешеный ритм: подготовка-зубрежка, экзамены-документы, Майский – Москва • Тридцать человек на место • Автограф Киркорова на удачу и другие знаки судьбы • Если на экзамене вам некуда девать руки, машите ими, это помогает! • Мои чувства у списка поступивших

В очередной раз вернувшись в Майский, я с остервенением принялся готовиться к поступлению в Гнесинку. Я искренне верил, что должен быть там – другого пути просто нет. Я был занят с утра до ночи: обычная школа, музыкальная школа, студия в Доме культуры... Бесчисленные выступления, конкурсы, концерты... Я работал в бешеном ритме, но для меня он уже не был чем-то запредельным. Потому что я поставил себе цель и должен был ее достичь.

Благополучно сдав школьные экзамены, я задушевно попрощался с родными и вновь отправился в Москву. На сей раз – подавать документы в Гнесинское училище. Для непосвященных добавлю, что поступить туда было не просто нереально. Это, мои обожаемые, было такой же фантастикой, как сегодня – подавать документы на поступление в школу волшебников Хогвартс. Отягчающим обстоятельством служило то, что до экзаменов оставались считанные недели, а мне еще предстояло подготовиться.

Мое любимое московское семейство – Алла, Света и Константин – встретило меня радушно. На следующий же день мы со Светланой поехали в Гнесинку узнавать подробности – как подавать документы, есть ли подготовительные курсы и как на них попасть.

Правда, одно время мне казалось, что я готов к экзаменам. Мое погружение в музыку было полным, и я не мог себе представить, что в человеческих силах подготовиться еще лучше. Не прошли для меня даром ни зубрежка сольфеджио по ночам, ни конкурсные выступления от Майского. Но московские требования – это совсем другое. Следовало быть в теме: представлять себе, что будет на экзаменах, знать, как вести себя, и постоянно ориентироваться на критерии оценки экзаменуемых.

Для меня все это было вдвойне тяжело – как человек темпераментный и несколько строптивый, я всегда был против подобных оценочных систем. Я вообще не любил чтобы меня оценивали. Не люблю и сейчас. Хуже всего, когда на человека лепят ярлык, не пытаясь понять его до конца. Ведь сегодня я сделаю что-либо одним способом, завтра все будет абсолютно по-другому. И что же, после этого я стану иным, противоположным предыдущему? Вовсе нет. Все тот же, просто система координат изменилась, захотелось попробовать что-то принципиально новое...

Меня записали на предварительное прослушивание – что являлось обязательным условием допуска как на подготовительные. так и на экзамены вообще.

И на второе прослушивание я попал в легкие руки Талины Ивановны, колоритной женщины, благоухающей невероятными пряными ароматами. Как всякая истинная представительница московского музыкального истеблишмента, она была харизматична и уверена в себе.

Обнаружив во мне несомненные способности, Талина Ивановна даже слегка расстроилась.

_{Я И АЛЛА. 2002 ГОД}

– Честно говоря, не знаю, как вы будете поступать, молодой человек, – резюмировала она, покачав головой.– Надо было раньше озаботиться подготовкой к экзаменам. Я понимаю, что вы из другого города, но все же...

Словом, мне предстоял неравный бой за право учиться в стенах одного из лучших музыкальных заведений России. Судите сами: когда я пришел писать заявление в приемную комиссию, выяснилось, что таких желающих попасть на вокальное отделение по классу академического вокала – 30 (прописью: тридцать!)человек на место.

От этого открытия мне стало не по себе. Моя уверенность начала потихоньку улетучиваться. До этого момента я был охвачен непотопляемым желанием – приехать в Москву, стать студентом Гнесинки, а затем и профессиональным певцом, получить диплом, добиться серьезных успехов... Но теперь пришлось прокручивать в голове, что же я буду делать, если срежусь на экзамене. Я сжег мосты, объявив близким, что уже практически принят, что все устроено и решено...

– «Никогда не сдавайтесь!» – сказал Уинстон Черчилль. Его девиз не раз пригодился мне в жизни. Если бы я испугался и забрал документы, вы бы сейчас понятия не имели, что есть такой человек...

Словно желая ободрить, синяя птица удачи несколько раз махнула крылом у меня перед носом. После чего я снова поверил в успех. Случилось это так.

Талина Ивановна прониклась ко мне человеческой симпатией и, во-первых, посоветовала обратиться к еще одному педагогу, который мог бы оценить мои шансы на поступление. Так я познакомился с Маргаритой Иосифовной, знаменитые ученики которой украшали собой оперные и эстрадные подмостки. Во-вторых, Талина Ивановна подробно рассказала мне, на что лучше делать упор на экзамене, какой репертуар подобрать и как себя вести в целом.

Нам с Маргаритой Иосифовной удалось выбрать для исполнения два романса и одну русскую народную песню. Надо ли объяснять, как сильно я волновался и как старался не пропустить ни одной рекомендации моей наставницы? Я занимался с ней почти каждый день – ездил и в Гнесинку, и даже к ней домой. Втихую я записывал ее слова на кассету и прослушивал их дома.

Незадолго до экзамена Маргарита Иосифовна подарила мне диск с автографом уже известного на тот момент Филиппа Киркорова – на удачу. Все это, конечно, вдохновляло.

***

В день экзамена я зашел в храм Вознесения Господня у Никитских ворот. Я поставил свечку Николаю Угоднику и попросил его о помощи в моих замыслах. Я стоял перед иконой и мысленно объяснял святому, насколько это для меня важно и как я буду благодарен Господу за безусловную милость его. Затем я вышел из храма и целиком положился на судьбу, ибо сам я уже сделал все что мог.

К моему счастью, в тот год на вокальное отделение теноров набралось намного меньше абитуриентов, чем по остальным тиситурам. [2]2
  Тиситура – в данном случае означает высоту и диапазон мужского голоса: бас, баритон, тенор.


[Закрыть]Это увеличивало мои шансы стать студентом – к слову об упомянутой выше синей птице.

И еще одно знаковое открытие: председателя приемной комиссии звали Виктором Николаевичем, как и меня. Он был старейшим педагогом Гнесинки. Светлая ему память! Виктор Николаевич потерял руку на Великой войне, но это не мешало ему руководить вокальным отделением и растить талантливых воспитанников.

Естественно, что я сразу заметил совпадение. Нервничая, как акробат перед сальто-мортале, я переступил порог кабинета, где проходил экзамен, и, собравшись c духом представился:

– Белан, Виктор Николаевич!

Седой педагог с интересом взглянул в мою сторону.

– Ну, здравствуй-здравствуй, тезка, – усмехнулся он и указал мне, где стать.

– Вас ведь тоже Виктор Николаевич зовут, – сказал я в волнении. – Наверное, это судьба, что экзамен у меня принимаете именно вы...

– Может быть, может быть, – ответил педагог, не прекращая улыбаться. – Давай посмотрим, что ты нам приготовил.

И я запел:

На заре туманной юности

Всей душой любил я милую:

Был у ней в глазах небесный свет,

На лице горел любви огонь.

_{С ВИКТОРОМ НИКОЛАЕВИЧЕМ СТУЛОВЫМ}

Я пел и – очевидно, от нервов – эмоционально размахивал руками. Мне это помогало, а вот приемной комиссии почему-то не нравилось.

Руками можешь не двигать? – спросил Виктор Николаевич, не прерывая романса.

От испуга я запел громче и замахал своими непутевыми конечностями совсем уж неистово. Педагогу пришлось дослушивать меня именно в таком состоянии.

Я вышел из кабинета с опрокинутым лицом. Пугая своим пепельно-бледным видом ожидающих очереди абитуриентов, я спустился вниз, где меня ждала Светлана. Она отвела меня к скамейке, усадила и только тогда осторожно поинтересовалась, как все прошло. Я почему-то кивнул и, кажется, сказал, что все в порядке... Были и другие экзамены. Музыкальная литература, сочинение, посвященное 200-летию со дня рождения Пушкина. В общем, не все так просто...

Всю неделю до их объявления от меня можно было прикуривать. А столичные комары, садясь на мою южную кожу немедленно сгорали, обдавая меня запахом паленой шерсти.

Но настал день, и я, как и многие, дрожащей рукой провел по листку, вывешенному в вестибюле Гнесинского училища.

Мое имя было в списке.

Оно там было! Странно, что я не упал в обморок – щемящего и трепетного чувства такой силы я до того момента не испытывал. Неужели?.. Да, точно... я поступил в Гнесинку!!!

Как хотите, а без Николая угодника здесь не обошлось.

Глава 10
СТУДЕНЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ И ПЕРВЫЕ ЭСТРАДНЫЕ ОПЫТЫ

Что такое Гнесинка • Наша столовка: подносы с едой и нотами • Я, она и резоны ее родителей • Пора входить в шоу-бизнес! • Мои первые съемки и поедание насекомых • Я смотрю свой клип, или «Что это за парень?!» • Моя песня на MTV! • Кастинг в группу: «Делай сольную карьеру, ты не в формате!» • Я расхожусь с родителями Аллы и переезжаю

Современное здание Гнесинского училища, овеянное легендами, отшлифованное крылами витающих над его обитателями муз, – это огромный одиннадцатиэтажный корпус, доверху наполненный звуками, чувствами, мелодиями и неосязаемым духом студенчества. Первокурсники входят в Гнесинку с искрящимися от восторга глазами. Не веря своему счастью, они перепархивают из кабинета в кабинет, от преподавателя к преподавателю.

Занятия – с понедельника по пятницу плюс суббота. Предметы начинались с девяти-десяти часов утра и, с перерывами на отдых и самоподготовку, тянулись до девяти вечера. K девяти утра приходили не все, но это нормально. В 11.45 я, что бы ни случилось, отправлялся на специальность – в это время в моем расписании значились индивидуальные занятия вокалом. Специальность проходила в классе № 49 с видом на Новый Арбат. Это было пафосное помещение с витражом в имперском стиле – сквозь цветные стекла можно было разглядывать Поварскую улицу и Верховный суд. Кстати, упомянутое здание суда позже не раз появлялось в моей жизни, причем в довольно зловещем качестве. Но для беззаботного студента оно выглядело вполне невинно.

Среди изучаемых предметов были: мировая художественная культура, ансамбль, хоровое сольфеджио, оперный класс, танец... Позже добавился итальянский язык, но это случилось лишь спустя два курса.

Обучение музыке не прекращалось даже в студенческой столовой, где мы болтали и репетировали часами. Co стороны это выглядело забавно. На столах в несколько слоев – ноты, поверх них подносы с посудой разной наполненности. А в воздухе – привычные ароматы столовки и непередаваемый гул спорящих и распевающихся студентов.

Между тем я по-прежнему дружил с Аллой и обитал в доме Константина и Светланы в районе Фили. Вот вы спросите: какой резон этим людям проживать с молодым парнем из Кабардино-Балкарии? Причем не просто жить с ним под одной крышей, а кормить, поить и одевать его?

_{1-Й КУРС ГНЕСИНКИ}

Ответов может быть несколько. Во-первых, и Костя, и Светлана имели восточные корни, что как-никак подразумевает определенную степень гостеприимства. Во-вторых, им действительно нравилось мое творчество, и они понимали, что симпатичному талантливому юноше нужна поддержка в большом городе, а в одиночку ему будет ох как сложно. И в-третьих...

Алла мне нравилась. Ее родители видели и это, и то, что я сам нравлюсь Алле. Они старались не препятствовать развитию событий. Просто ожидали, что же будет дальше. Я, в свою очередь, оставался не по годам серьезным парнем – особенно если учесть, что мои чувства к Зарине окончательно не исчезли. Думал я примерно следующее: «Конечно, Москва и все ее прелести – это сказочно интересно, но мне нужно учиться». Из вольностей я позволял себе лишь подержать Аллу за руку на заднем сиденье авто, когда Костя вел машину – при этом мы делали вид, будто ничего происходит. Сердце бешено колотилось, адреналин бил голову но я все же не выходил за рамки.

Как показало время, с моей стороны это было предусмотрительно. Далее события развивались следующим об разом.

Светлана решила, наконец, начать мою раскрутку. Ведь я довольно часто говорил о том, что, раз уж так сложилось пора бы нам пробиваться в шоу-бизнес общими усилиями. И, чем черт не шутит, даже начать этим зарабатывать... Да мне хотелось движения – и одного поступления в Гнесинку в этом смысле было недостаточно. Училище – одно из средств достижения цели, но не сама цель. И вообще, разве Москва должна просто стоять, а я – смотреть на нее и облизываться?..

Костя был риэлтором, имел средства и полезные связи. Правда, с шоу-бизнесом его связи почти не соприкасались. Однако он, будучи опытным предпринимателем, мигом очертил тактику моей раскрутки: записать несколько треков и клип, затем пробивать это на радио и телевидение.

Мы окунулись в музыкальный мир, по незнанию и неопытности наугад находя студии, встречаясь с различными людьми – композиторами шансона и просто любителями-энтузиастами, которые обещали много, а могли мало. Нам неизменно говорили, что нужно записать песню, «качественный продукт, который обязательно появится на радио», но появится только благодаря связям наших собеседников. С таким же успехом можно было связываться с внеземными цивилизациями через дымоход. Направление верное, а толку нет. Правда, мы все-таки записали несколько приличных песен и выкупили на них права.

Вскоре судьба вынесла нас к студии звукозаписи «Союз», где мы познакомились с одним из независимых продюсеров. Продюсер действительноимел возможность пристроить хороший материал на радио и ТВ. Мы впервые почувствовали, что дело сдвинулось с мертвой точки...

***

Мой первый клип был на песню «Осень». Мы снимали его в Финском заливе под Питером, для чего отправились в Выборг, в гости к брату Константина. Брат Андрей, по-видимому, тоже занимался бизнесом – это было видно по антуражу нашей встречи.

С момента выхода из поезда я чувствовал себя, как в кино. Нас встречали по всем тамошних правилам – с охраной, с бронированными автомобилями, с эскортом. Процессия прибыла в особняк, окруженный рвом, до краев заполненный водой. У ворот стояла охрана, а по двору бегали натасканные на ловлю чужаков собаки.

На следующий день мы приступили к съемкам клипа. Бюджет был небольшим, но режиссер Михаил Сигал умудрился в него уложиться. Да не просто уложиться, а проявить чудеса изобретательности и нашпиговать ролик самыми разными символами. От пианино и телефонных будок, стоявших на берегу Финского залива, до автомобиля с девушкой-моделью. По сюжету девушка так и не приехала на свидание со мной – машина сломалась по дороге. Небольшая роль досталась и Алле – в одном из эпизодов она шла от берега с массовкой.

Тогда я впервые понял, какова она, судьба киноактера. Хотя в целом съемки получились забавными. Они проходили ночью, на дворе был конец лета, и после заката становилось ощутимо холодно. Особенно когда от Финского залива дул северный ветер. На свет прожектора слетались насекомые. Они кружили вокруг нас, норовя залететь под рубашку, забиться в нос, рот, уши... Я шел навстречу световой пушке, и вредные твари неслись прямо на меня. Большие – наподобие саранчи, маленькие – типа гнуса и средние – вообще ни на что не похожие. А я шел на свет и пел. И конечно же наглотался насекомых. Не советую повторять это дома, было очень неприятно. Мясо я люблю, но не такое и не сырым...

Но это так, рабочий момент съемок. Главное, я остался доволен процессом.

_{ГНЕСИНКА. КЛАСС ВИКТОРА НИКОЛАЕВИЧА СТУЛОВА. Я С ОДНОКУРСНИКАМИ}

По возвращении в Москву я не расставался с полученной пленкой. Так и не доверив никому свою драгоценность, я отвез ее на студию для монтажа. Затем я забрал готовый ролик и почти всю дорогу до своего временного жилища прижимал его к груди. Я ехал на метро, бежал по улицам и подспудно боялся, кабы чего не вышло. Ну мало ли? Меня могут ограбить или сбить мордой легковушки. Я могу упасть в раскрытый канализационный люк или случайно выронить кассету и неловко на нее наступить. И мир не увидит этого шедевра. Да что там мир, я не увижу! Свой первый клип! А уж это совершенно непереносимо... Я вцепился в футляр мертвой хваткой.

Ворвавшись в квартиру, я поспешно сунул видеокассету в магнитофон. Включил и посмотрел – первый, в одиночку, хотя собирался сделать это вместе со Светой, Костей и Аллой. Ну что ж... Не могу сказать, что я был очень уж доволен возникшим на экране Биланом. Позже я выяснил, что так чувствуют себя все начинающие артисты... Я не узнавал себя на видео! Что за ерунда, я же совсем не такой! .. Я смотрел, перематывал и снова сидел, уставившись на картинку. Когда я прокрутил клип раз двадцать, приехала Алла, затем появились Светлана и Костя. Мы посмотрели ролик вместе. Тоже отнюдь не один раз. В итоге мы все же решили, что работа – очень даже ничего, и ее вполне можно продвинуть на какой-нибудь музыкальный канал.

Правда, мы еще плохо понимали, как и куда можно пристроить видеоклип. С «куда» оказалось проще – мы просто посовещались и пришли к выводу, что нам прекрасно подходит MTV. Но насчет «как»... Для начала мы просто отправили запись на канал – вовсе не будучи уверенными, что ее заметят и что она попадет в эфир. Каков же был сюрприз, когда нам сообщили, что ролик приняли к показу и будут транслировать в категории С!!! [3]3
  Категории ротации клипов: А, В, С. А – шесть раз в день, В – два-три раза вдень, С – один раз в день.


[Закрыть]То есть раз в день – для ознакомления публики!..

О, как я ждал начала трансляции! Но в день, когда мой клип должны были впервые показать по телевизору, случилось нечто из ряда вон выходящее. Загорелась Останкинская башня! Тут уж озноб пробрал не только меня, мы все изрядно подергались. Я, правда, тогда не знал, что Останкино не отвечает за дециметровый канал МТV, поэтому скорее боялся за свой ролик – его могли так и не показать! Но постепенно я проникся и глобальным смыслом происшедшего. Останкино – символ Москвы и всего российского телевидения – могла погибнуть! В расстроенных чувствах я переключал каналы, пытаясь поймать новости. Я смог вздохнуть свободно, только когда сообщили, что пожар полностью потушен. Потом я услышал о жертвах и перед моими глазами пронеслись картины гибели людей в огне и удушающем дыму...

В итоге я пропустил показ своего первого ролика – мои мысли были заняты другим. Но позже клип показали вновь – несколько раз. И – ничего не произошло. Хотелось бы написать, что в одно прекрасное утро я проснулся знаменитым – вышел на улицу и меня стали узнавать прохожие... Но нет, этого не было. Похоже, что никто ничего не заметил. Поначалу в это было трудно поверить – я был преисполнен радужными надеждами, они поблекли и развеялись далеко не сразу.

Однако сидеть и смотреть, как жизнь проходит мимо, я не мог. Следовало действовать – хоть как-то. Я стал записываться на все музыкальные мероприятия и отборы, до которых мог дотянуться. Я ходил на кастинги и участвовал в тусовках. Из моих скитаний того периода мне особенно запомнился кастинг, проходивший в одном из московских клубов. Дело было днем, и на прослушивание собралась невероятная толпа молодых людей – подобных мне соискателей артистической карьеры. Шел кастинг; на смотр начинающих вокалистов собрались весьма именитые продюсеры.

Словом, до меня дошла очередь, а я взял микрофон и запел первое, что пришло на ум. Изначально эта вещь была на английском, а я исполнял ее, как вы понимаете, на не совсем привычном английском. Да ладно, главное, что от души.

– Послушай, – сказал мне один из продюсеров, – с такими вокальными данными тебе обязательно нужно делать сольную карьеру.

В ответ на мой вопросительный взгляд он добавил:

– Но это немного не наш формат, извини.

Мол, давай, парень, пробуй сам. Конечно, с одной стороны, это была похвала, и я ушел оттуда окрыленный, вновь веря в светлое будущее. С другой стороны, это все-так отказ... Кстати, с тех пор роковое слово «формат» преследует меня повсюду. Это серьезный момент, испортивший жизнь многим поколениям артистов: иногда тебя ругают не потому, что ты плох. Просто ты – другой.А нужны форматные.

И вновь все осталось по-прежнему. Я продолжал жить у Аллы и ее родителей, а время тикало, и нужно было что-то делать. Я понимал, что мне нужна собственная история, что пора действовать самостоятельно. Также я чувствовал, что готов встать на ноги и стоять без посторонней помощи. Нужно было искать профессионального продюсера.

Вот так вышло, что мы с Костей и Светой сначала обоюдно решили начать совместную музыкальную деятельность, а затем постановили ее прекратить – и вновь по взаимному согласию. Расставание происходило плавно, без грусти, без надрыва. Было лишь понимание того, что времена, как и декорации вокруг нас, меняются, но дружба остается. Безусловно, эти почти два года жизни не прошли даром. И я был безмерно благодарен Косте и Свете за то, что они дали возможность мне, приезжему юноше, спокойно заниматься творчеством, постепенно вливаясь в столичную жизнь и не думая при этом ни о пропитании, ни о крыше над головой. Чуть позже я смог отплатить им добром – Алла не раз обращалась ко мне за помощью, и я помогал – с радостью и признательностью за все, что было.

Итак, начиналась новая жизнь. Я переехал в студенческое общежитие.