Текст книги "Магнус-Супермыш"

Автор книги: Дик Кинг-Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Глава шестнадцатая
ХОРОШИЙ И СЫТНЫЙ ЗАВТРАК

Совершенно ошеломлённая троица молча внимала его словам.

– Маркуша! – прошептала наконец Маделин. – Он разговаривает! Как следовает!

– Как следует.

– Ну да, разговаривает. Только откудова это у него взялось?

– Откуда.

– Что?

– Откуда взялось, Мадди, голубушка.

– Да знаю я, знаю, глупый. Но как?

Марк Аврелий оценивающе посмотрел на сына, у которого вдруг открылся дар красноречия. Роланд, приобретший уже умение переводить даже самые тяжеловесные речи, придвинулся поближе к Маделин.

– По размышлении… – начал Марк Аврелий.

– Если подумать, – пробормотал Роланд.

– …не лишено вероятности…

– Вполне возможно.

– …что причиной его словоохотливости…

– Почему Магнус так много говорит.

– …может быть недавнее несчастливое происшествие…

– Может быть связано с аварией.

– …в результате чего…

– И тогда.

– …не исключено, что он получил сотрясение мозга…

– Получил удар.

– …в черепной области…

– По голове.

– Вот так штука! – отозвалась Маделин. – И это развязало ему язык!

Всё это время Крысиный Джим стоял столбом и лишь опустил скалку под обстрелом громких и явно сердитых визгов Мышиного Короля. Он вдруг почувствовал слабость. Ему пришла в голову страшная мысль, что он чуть не нанёс непоправимый вред Его Величеству – и это уже во второй раз за утро! Джим упал в кресло, откупорил бутылочку нюхательной соли и сделал вдох.

Когда он наконец перестал задыхаться и вытер глаза большим красным в белую горошину платком, то разглядел, что к маленькой коричневой мышке присоединилась серая с покалеченной лапкой. Обе они всячески крутились и суетились вокруг Мышиного Короля в большом возбуждении с явной радостью, и Джима вдруг осенило.

– Вот оно как! – пробормотал он себе под нос. – Видно, это твои мама с папой! – Он вытер лоб. – Уф! – выдохнул он. – А я-то чуть твоей мамаше мозги не вышиб!

Внутри клетки Роланд нетерпеливо скрёб сетку лапами, Джим протянул руку к дверце и открыл защёлку.

– А ты небось его дядя, – усмехнулся он.

Крупный белый вислоухий кролик запрыгал по столу и присоединился к мышам. Раздался хор писков и ворчливых звуков.

– Ох, дядя Роланд! – радостно воскликнула Маделин. – Вы ведь говорили, что мы опять встретимся! Говорили, чтоб мне с места не сойтить.

– Не сойти, – поправил Марк Аврелий.

– Ну, Маркуша, я так и сказала. Помню, как сейчас, все ваши слова. «Перед моим мысленным взором, – так вы сказали, – триумфальное воссоединение Магнуса-Супермыша…»

– …с его очаровательной мамой, – вставил Марк.

– …и его мудрым отцом, – закончила Маделин.

– В самом деле говорил, – подтвердил Роланд, и в голосе его послышалась трудноскрываемая нотка гордости. – Я безмерно рад за вас троих. – Он обернулся к Магнусу. – Как поживаешь, мой мальчик? Всё в порядке?

– Да, спасибо, дядя Роланд. Сейчас мне требуется только одно – поесть. А теперь смотрите!

И он крикнул, обращаясь к Джиму, своё самое первое и любимое слово.

Крысолов послушно достал из кармана конфетки. Когда к ним приблизилась его ручища, Маделин и Марк Аврелий нервно отскочили назад.

– Всё в порядке, – успокоил их Джим. – Не бойтесь. Я вам ничего плохого не сделаю.

– Всё в порядке, – сказал Роланд. – Не бойтесь, он вам ничего плохого не сделает.

– Ну, дядя Роланд, раз уж вы так говорите, – дрожащим голосом пролепетала Маделин. – Не скрою, я до того испугалась, чуть не взвизгнула.

Марк Аврелий нервно хихикнул.

– А мне даже послышалось, что взвизгнула.

Глядя, как Магнус расправляется с конфеткой, Джим вдруг вспомнил, что из-за драматических утренних событий не позавтракал.

– Что нам всем нужно, – сказал он, – так это хороший сытный завтрак.

– Что нам всем нужно, так это хороший сытный завтрак, – проговорил Магнус.

Джим повернулся и пошёл в кладовку.

– Должен сказать, – заметил Роланд, – ты его здорово выдрессировал.

Скоро крысолов вернулся, неся поднос, который осторожно поставил на стол перед всей компанией. Для Магнуса там, конечно, лежал батончик «Марс». Для Роланда – громадная морковка. А перед Маделин и Марком Аврелием Джим положил большой ломоть чеддера. Он смотрел, как они сидят, держа чеддер в передних лапках, не спуская с Джима чёрных глаз. «Мама и папа Его Величества, – думал он. – Хотел бы я знать про него всё с самого начала. Вот если бы вы умели разговаривать».

Он ухмыльнулся, глядя на них.

– Это твёрдый сыр, – сказал он. – Приманка для мышеловки.

– Мне кажется, он хочет что-то нам сказать, – заметила Маделин. – Что он говорит, Магнус, не знаешь?

– Боюсь, я не понимаю, мамочка, – ответил Магнус. – Люди только и умеют издавать какое-то гудение. Вот если бы они умели разговаривать… По сравнению с животными их способность к общению кажется в крайней степени рудиментарной.

– Магнус-Супермыш!

– Что, мамочка?

– Ты стал говорить совсем как твой отец!

Марк Аврелий, у которого рот был набит сыром, слушал их с самодовольным видом. Нос у Роланда бешено задёргался.

– Так ли сяк ли, – Маделин снова куснула сыр, – а нам, считаю, сильно повезло. Пускай человек и не умеет говорить как следовает, зато уж голодом он нас не заморит. Поглядите на него!

Джим, пока его собственный завтрак жарился на сковороде, хлопотал, выставляя ещё один набор деликатесов.

Для вегетарианца Роланда тут были капустные листья, хлеб, яблоко. Для остальных – печенье, горсть кукурузных хлопьев, смарти, шкурки от бекона.

– У него всегда недурной стол, – заметил Магнус, беря в рот петибер. – Он хлебосольный хозяин.

Наконец пиршество закончилось. Крысиный Джим расправился с любимыми беконом, яйцами, сосисками, хлебом с мёдом и кружкой за кружкой сладкого чая с козьим молоком. Роланд улёгся, испытывая приятную сытость, разложив по сторонам уши, полузакрыв красные глаза. Животики у Маделин и Марка Аврелия надулись, как воздушные шарики. И даже Магнус наелся.

– Чтоб тебе! – проговорила Маделин. – Больше в меня не влазит.

– Больше в меня не лезет, Маделин, – проговорил Марк.

– Ничего удивительного.

Марк Аврелий с важным видом откашлялся.

– Сейчас я скажу благодарственную речь. – Он повернулся к Джиму. – Добрый человек, – начал он.

– Марк… Аврелий!

– Что, Мадди?

– Какой толк говорить это человеку.

Марк Аврелий вздохнул.

– Дорогая моя Мадди, – сказал он терпеливым тоном, – с одной стороны, сомнений в том, что он добрый человек, нет, но, с другой стороны, ему действительно не понять, что я скажу.

– Тогда чего стараться, – вразумляюще произнесла Маделин.

Тут вмешался Магнус:

– Что вам надо сделать, так это проявить к нему внимание. Люди любят, чтобы животные проявляли к ним внимание, они тогда чувствуют, что в них нуждаются. Они так неуверенны в себе. Подойдите к нему. Дайте себя погладить.

– Погладить меня?! – вскрикнули Маделин и Марк Аврелий одновременно.

– Магнус прав, – сонным голосом подтвердил Роланд. – Обращайтесь с ним приветливо, и он будет вам так благодарен, что станет совсем ручным.

Марк Аврелий нервно взглянул на толстяка, который наблюдал за ними своими мутными, как вода в утином пруду, глазами.

– Я полон тревожных предчувствий, – тихо произнёс Марк Аврелий. – Весьма тревожных. Весьма, – добавил он помолчав.

– Вот бы и мне так, – шепнула Маделин. – Хорошо тебе. А я так до смерти перепугана.

Марк Аврелий посмотрел на непонимающую его жёнушку, чьей любовью так дорожил, на большого белого кролика, чью дружбу высоко ценил, на своего гиганта сына, чьей силой и отвагой восхищался.

Он глубоко вздохнул, расправил свои узенькие плечи и похромал к Крысиному Джиму.

А позади него, дрожа от страха, но неизменно преданная, шла Маделин.

Наблюдавшие Магнус и дядя Роланд увидели, как Джим очень медленно протянул руку и слегка дотронулся до серой и коричневой спинки и потом очень нежно, едва касаясь, по очереди погладил.

– Знаете, дядя Роланд, – проговорил Магнус-Супермыш, – я не удивлюсь, если все мы отныне будем жить счастливо.

Глава семнадцатая
КОНЦОВКА

И так оно и вышло. Крысиный Джим бросил своё ремесло. Клиентам он дал при этом самые разные объяснения выхода в отставку: «Всё равно скоро на пенсию», что было правдой; «Старый фургон вот-вот развалится», что тоже было правдой. Или: «Зато можно целый день дома сидеть», и это тоже было правдой. Но никому он не открыл истинной причины: не мог же он держать у себя Мышиного Короля и его родителей в качестве домашних любимцев, да нет, больше, чем любимцев, – друзей, и одновременно убивать их братьев, сестёр и всех сородичей.

Роланд женился. Однажды в базарный день Джим случайно подметил прехорошенькую крольчиху – с длинной мягкой шёрсткой, голубоватой, словно дымок костра в лесу, и таким вот образом дядя многих племянников и племянниц вскоре стал отцом множества сыновей и дочерей. Одни были голубые, другие белые, одни с ушками торчком, другие вислоухие. И все они жили-поживали в дружбе с тремя мышами – юным гигантом и его родителями – близкими друзьями отца.

Маделин и Марк Аврелий зажили в своё удовольствие. Джим построил им красивый новый дом, собственно говоря, это была клетка, но как-то они об этом не задумывались, поскольку свободно покидали её, когда заблагорассудится. (Как ни странно, трое котов Джима больше никогда не заглядывали на кухню.) Изредка, чтобы вспомнить прежние времена или когда было особенно холодно, супруги проводили ночь у дяди Роланда, греясь под тёплыми бархатистыми покрывалами. По счастью, Джим для устройства гнезда дал им газет, так что в распоряжении Марка всегда было много интересного чтения. Маделин, освободившись от бесконечных поисков корма и постоянно грозящих опасностей, до тех пор бывших её долей, приобрела уютную полноту. Магнус, как ни удивительно, перестал расти. Возможно, тут сыграл свою роль удар по голове, а может, он всё равно больше бы не вырос. Так или иначе крупнее он не стал.

Но зато стал – и тут уж точно из-за удара по голове – необычайно словоохотлив. Новообретённый дар доставлял ему большую радость, и они с Марком Аврелием порой трещали ночи напролёт, обсуждая, как сделать мир лучше. Порой они все вместе проводили вечер у дяди Роланда, и тогда изредка слышался его густой голос, когда он пытался вставить словечко.

Как-то раз Маделин, которая сидела рядом и слушала бесконечно льющийся поток слов, почувствовала себя немножечко лишней, возможно, потому, что, как всегда, не понимала половины того, о чём говорилось, а может, потому, что как раз жевала белую смарти и конфетка напомнила ей о Патентованной пилюле Пеннифедера и о тех давних временах, когда Магнус был маленьким и беспомощным и не мог связать двух слов.

И Магнус вдруг догадался, что она чувствует, и, бросив остальных, подошёл к ней и нежно тронул своим большим носом её маленький носик.

– Хорошая мамочка! – сказал тихонько Магнус-Супермыш.

– Ох, детка моя, – отозвалась Маделин. – Лучше, как ты, на всём свете нет!