Текст книги "Магнус-Супермыш"

Автор книги: Дик Кинг-Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Глава двенадцатая
НОЧНОЙ КОШМАР

Джим мог не волноваться. Магнус не имел ни малейшего желания убегать от того, кто потчевал его столь чудесным разнообразием восхитительной снеди.

Скоро он уже повсюду ездил на плече у Джима и даже сопровождал его при поездках в фургоне, хотя при встречах с другими людьми Джим из осторожности быстро прятал Магнуса, с лёгкостью заманив его с помощью чего-то вкусного в коробку подальше от любопытных глаз, а в конце дня – назад, в безопасную ловушку.

Но однажды ночью случилось нечто, полностью изменившее самые лучшие замыслы мышей и людей [3]3
  Скрытая цитата из Р. Бёрнса.


[Закрыть].

В доме у Крысиного Джима всё было тихо. Наверху храпел Джим. Снаружи в садике дремали осёл и козы, а в птичнике крепко спали куры и утки. Одни только кошки, вышедшие на охоту, бродили в неясном лунном свете.

Магнус-Супермыш тоже спал в ловушке на кухонном столе, но сон его то и дело прерывался. Быть может, виной тому был чересчур сытный ужин: Джим щедро угостил его тостами с сыром, а на десерт побаловал шоколадом. Во всяком случае в сон его то и дело вторгались боли в животе и кошмары. Магнусу снилось, будто его схватили когти какой-то хищной птицы, и сон был настолько реален, что он чувствовал, как жестокие когти впились ему в живот, и он проснулся с криком «ма-амо-очка-а!».

И так получилось, что в этот самый момент на столе, как нарочно, какая-то мышка подбирала крошки еды – мышка женского пола, с шубкой тёплого коричневого цвета, показавшаяся Магнусу при свете угасающего очага очень похожей на Маделин.

– Мамочка?! – крикнул он ещё раз, прежде чем нюх сказал ему, что это, конечно, не она.

Незнакомка исчезла, а Магнус окончательно проснулся. И тут на него вдруг нахлынула сильнейшая тоска по дому. Он представил себе родителей, которые сейчас беззаботно спят рядом с дядей Роландом, родителей, о которых не вспоминал вот уже много дней. Он заплакал. Вспомнил, как его крошка мама хлопотала и трудилась как рабыня, добывая корм для него, когда он был маленьким, – и заплакал ещё сильнее. Он мысленно увидел несчастного отца в жестоких тисках мышеловки – и горько зарыдал.

– Во всём виноват я! – подвывал Магнус, сидя в ловушке. – Всё из-за того, что Магнус такой прожорливый. Гадкий, гадкий Магнус!

К утру он довёл себя до крайне жалкого состояния и убедил, что никогда больше не увидит мать и отца. Если они вообще ещё живы. Возможно, они уже попались в мышеловку, или отравились, или съедены кошкой, или просто умерли от разбитого сердца. Как случится и с ним. И очень скоро!

Как только Крысиный Джим спустился утром вниз, он сразу понял, что дело плохо. Магнус сидел, забившись в угол ловушки, и даже головы не поднял, когда Джим открыл дверь.

Обычно он с нетерпением ждал первых команд «иди сюда» и «сядь», первого смарти и первого одобрения «хороший парень», но сейчас он не обратил ни малейшего внимания на команды, не проявил никакого интереса к предлагаемой еде. Джим даже достал самую любимую – батончик «Марс» и помахал им у Магнуса перед носом, но с таким же успехом мог махать деревяшкой.

Обыкновенно Магнус в это время уже удобно устраивался у Джима на плече, и тот занимался каждодневными утренними делами: впускал в дом кошек, выпускал из птичника кур и уток, доил коз, обменивался приветствиями с ослом и всех кормил. Но в это утро Джиму пришлось заниматься всем одному.

И он забыл запереть дверцу ловушки.

Выполняя свои домашние обязанности, Джим размышлял, как быть дальше. Если Мышиный Король серьёзно заболел, надо вызывать ветеринара. Но тогда секрет выйдет наружу, люди прослышат о необыкновенном животном, про него напишут в газетах, покажут по телику, и прощай тихая уединённая жизнь! «Нет, подожду немножко, – решил Джим, – может, у него просто живот разболелся и немудрено – вспомнить, какой он обжора». Но когда Джим вернулся на кухню, ловушка была пуста.

– Ваше Величество! – крикнул Джим с тревогой. – Где ты?

В ответ он не услышал ни звука. Лишь в клетках свистели и щебетали певчие птички. Он со страхом стал искать взглядом кошек, но они все, как ни странно, куда-то подевались. Он обыскал комнаты сверху донизу, но ничего не нашёл. Он выбежал из дома, крича: «Сюда! Сюда! Хороший парень!» – никакого результата. «Не мог он уйти далеко», – решил Крысиный Джим.

На самом деле Магнус ушёл уже довольно далеко. Он покинул ловушку как в чаду, чувствуя себя несчастным. Сейчас он думал только о том, как найти обратный путь домой, добраться до мамы и отца, которых он бросил, предоставил, возможно, ужасной участи. Магнус совсем забыл, что его разлучили с ними насильно, забрали против его воли. Он был исполнен чувства вины и злости, злился на себя, на судьбу – на всё, что стояло у него на пути.

Сейчас на пути у него стоял большой чёрный кот.

Все три кота Джима ждали именно такого удобного случая. Неделями они видели, слышали и обоняли Магнуса. Теперь они могли пустить в ход ещё два своих чувства. Осязать его! И попробовать на вкус!

Когда Магнус покинул своё убежище, ни один кот не шевельнулся. Они неподвижно сидели вокруг стола, сузив глаза, и только кончики хвостов у них подёргивались. Потом они начали разговаривать между собой по-кошачьи, вкрадчивыми язвительными голосами.

– Ну и здоровенный же он, а, Рыжий?

– А ты уж и струсил, Пушок?

– Прекрати, спятил, что ли? Вот погоди, задам я тебе трёпку.

– А кто тебе сказал, что он тебе достанется? Ты отдаёшь его мне-яу-яу.

– Нет, это ты отдаёшь его мне-яу-яу.

Большой чёрный кот, главный среди них, решил их спор. Он вдруг двинулся вперёд и сел около самого стола, перед Магнусом, преградив ему таким образом путь по прямой к открытой задней двери. Когти у него были выпущены, каждый мускул напряжён, хвост описывал широкую дугу, двигаясь из стороны в сторону. Кот задрал голову, и его светлые глаза уставились прямо в тёмные глаза сидящего на столе Магнуса.

– Черныш, значит, облюбовал его для себя! – сказали двое других котов.

– Ну, от старины Черныша ему не уйти!

– Ты уж не торопись, Черныш. Поиграй с ним подольше. Дай и нам своё удовольствие получить!

Неожиданность, как известно каждому воину, очень ценное оружие в бою, а то, что произошло в следующий миг, полностью застигло чёрного кота врасплох. Только что он стоял, выгнув спину, во всём своём великолепии, олицетворение могучего охотника. В следующую секунду прямо ему в морду ударил разъярённый снаряд, которым был Магнус, и кот был исцарапан, искусан и лишён самообладания. Воя от страха, от пострадавшего самолюбия, от боли в укушенном ухе, кот метнулся в укрытие под кухонный шкаф.

Рыжий и Пушок наблюдали, как гигантская мышь выскочила в заднюю дверь, а в это время под шкафом жалобно мяукал Черныш, точно отшлёпанный котёнок.

Глава тринадцатая
ЧТОБ МЕНЯ СВАРИЛИ!

В последующие годы история битвы на кухне у Крысиного Джима приобрела эпический размах. Великий Магнус-Супермыш сразился с десятью, с двадцатью кошками, рассказывали матери своим мышатам. Он всех обратил в бегство, многих убил, остальных тяжело ранил, никого не пощадил. («Смотри, даже и не пробуй такого делать, родной. Ты же маленький, а он был великан среди мышей».)

Но в данную минуту великан среди мышей находился в растерянности. Слепая ярость, побудившая его бесстрашно напасть на кота, выветрилась, и, пока он мчался стремглав прочь от домика Джима, он вдруг понял, что, несмотря на свою твёрдую решимость найти родителей, он понятия не имеет, куда бежать.

Он остановился посреди большого поля и задрал кверху нос, принюхиваясь к ветру, но это не помогло. Он встал на задние лапы и осмотрелся вокруг. Но даже у гигантской мыши обзор всё равно невелик, и взгляд его упёрся в изгородь. Он закинул назад голову и закричал во весь голос: «Ма-амо-очка-а!!! Па-а-по-очка-а!!!» Но сколько ни взывал Магнус к небесам, в ответ слышался только свист ветра.

Однако чуть погодя он услышал топот ног и увидел странного зверя, который направлялся через поле в его сторону. Он подпрыгивал и крутился, кувыркался и гонялся за своим хвостом, и всё это на огромной скорости, а когда он допрыгал наконец до Магнуса, то, не обращая на него никакого внимания, присел на задние лапы, а передними принялся с силой лупить воздух кулаками.

– Левой! Правой! – выкрикивал он. – Встречай прямым! Прямым! Ушёл и достал его левой! Ближе! Атакуй! И кросс в челюсть! И добей апперкотом!

Зверь опустился на все четыре лапы, отдуваясь и задыхаясь.

Магнус никогда прежде не видал зайцев и не знал, что сейчас март месяц. Но поскольку незнакомец имел отдалённое сходство с дядей Роландом, то можно было предположить, что он не злой. Магнус решил спросить его, куда надо идти.

– Куда к мамочке и папочке? – вежливо осведомился Магнус.

Заяц слегка повернул голову. Его большие безумные глаза помешались так далеко по сторонам морды, что ему было неудобно глядеть прямо.

– Ого! Гигантская мышь! Фан-тас-тика! Что ты спросил, парень? – Заяц внезапно взвился в воздух, точно попрыгунчик из коробки, и приземлился задом наперёд.

Магнус повторил вопрос.

– Мамочки и папочки уже на свете нет, – нараспев ответил заяц.

 
Либо зажаты в собачьих клыках,
Либо охотникам в руки попав,
Их лапы и уши висят на крюках,
Иль в браконьерский силок угодив,
Или свинцовую пулю схватив,
Так ли иль нет, вот мой ответ:
Мамочки с папочкой больше нет.
 

Зверь опять встал на задние лапы и начал боксировать.

– Мои мамочка и папочка?! – страдальчески воскликнул Магнус. – Мёртвые?

– Нет, не твои, дурачина. Нырок! Отвлекающий удар! Левой по корпусу! А теперь хук правой! Мои мамочка и папочка.

– Но где мои? – не отставал Магнус.

– Слушай, парень. Откуда я знаю? С таким же успехом спроси меня, где прошлогодний снег.

– Где прошлогодний снег? – послушно спросил Магнус.

Заяц искоса посмотрел на него. Потом затряс головой так энергично, что его очень длинные уши заколыхались.

– Псих, – задумчиво произнёс он. – Как тебя зовут?

– Магнус.

– А не хочешь ли, Магнус, провести со мной пару раундов? Давай, выставляй кулаки. – Заяц опять встал на задние лапы и заплясал вокруг Магнуса, нанося шквал ударов в воздухе у него над головой.

Наконец, видя, что его демонстрация не приводит ни к чему, кроме очередного замешательства, заяц опустился на все четыре лапы и начал есть траву.

– Что такое кулаки? – задал вопрос Магнус.

Заяц вздохнул и проглотил траву, набранную в рот.

– Кулаки, Магнус, это то, что находится на концах твоих лап. Используются в кулачном бою. В боксе. Хочешь, я научу тебя этому, парень?

– Чему?

– Драться.

– Ты хочешь побить Магнуса?

– Магнус, – произнёс заяц устало-терпеливым тоном, – мы с тобой общаемся на разных интеллектуальных уровнях.

– Не понимаю.

– Вот именно. Послушай, псих несчастный, попробую объяснить тебе, что такое благородное искусство самообороны.

Заяц опять встал на задние лапы, одну переднюю лапу выставил вперёд, а другую прижал к подбородку, защищая его. Его безумные глаза пылали, он вдруг стал декламировать звенящим голосом:

 
Если ты способен выйти на бой
И на удар ответить круто,
Если докажешь, что не трус, а герой,
И драться будешь до последней минуты,
 
 
Если не страшен ни клинч, ни хук,
Если с ринга не убежишь, спасаясь,
Если под ударами не опустишь рук,
Тогда я скажу – ты, сын мой, Заяц!
 

Магнус нахмурился.

– Не заяц, – сказал он, – мышь.

Последовало молчание.

– Чтоб меня сварили, – выпалил заяц, большими плавными прыжками стал удаляться по полю и вскоре исчез из виду.

Оставшись один, Магнус-Супермыш ощутил целый ряд разнообразных чувств. Озадаченность, ибо он не понял почти ни одного слова из сказанных странным существом. Голод – ещё никогда в жизни он не оставался без еды так долго. А отсюда – горькое сожаление, ибо здесь, на ветреном поле, не было Крысиного Джима, не было ни хлеба с мёдом, ни сосисок, ни батончиков «Марс». При воспоминании о последнем у него потекли не только слюнки, но и слёзы из глаз, и он на мгновение почувствовал себя очень одиноким. Но тут же мужество вернулось к нему.

Найти мамочку и папочку. С этой целью он отправился в путь, и этого он добьётся.

В ту же минуту Магнус услышал вдалеке шум, и шум этот был ему хорошо знаком – звук работающего автомобильного мотора. А машины ездят по дорогам, рассудил он, и все дороги куда-то ведут, и он найдёт нужную дорогу и отправится по ней. И он пустился бежать бегом.

Глава четырнадцатая
СКРЕЖЕТ ТОРМОЗОВ

Когда Магнус достиг улочки, фургон Крысиного Джима уже исчез за следующим поворотом дороги, которая вела именно к тому самому месту, которое искал Магнус.

Джим обшарил все уголки своих владений, но безрезультатно. «А может, он к себе домой побежал, – подумал он. – Вдруг я его по дороге встречу. По крайней мере, заеду за кроликом, которого мне предложили. Всё-таки приятное животное, домашнее. Хоть отвлечёт меня от Его Величества».

Но на самом деле он знал, что кролик тут не поможет. Он уже очень сильно скучал по Мышиному Королю.

Магнус, достигнув переулка, завернул туда же, куда поехал фургон. Он не знал, туда ли он идёт, не знал, что идущая машина – фургон Джима, не знал, почему выбрал именно этот путь, просто выбрал и всё, со свойственной ему непосредственностью. И с той же непосредственностью пустился в путь по середине дороги.

Он упорно шагал вперёд, и в голове у него было только две мысли: Магнус не видит мамочку и папочку, поэтому Магнус несчастлив; мамочка и папочка не видят Магнуса, поэтому мамочка и папочка несчастливы.

На самом деле свято уверовавшая в роландовский дар ясновидения Маделин чувствовала себя совершенно счастливой. С самого начала для неё было что-то, вселяющее уверенность в большом белом кролике, в его густом, успокаивающем голосе, добром взгляде красных глаз и больших мягких обвислых ушах, под которыми им с Марком Аврелием было так тепло спать каждую ночь. И раз он уверенно, торжественно обещал, что они все воссоединятся, – значит, так оно и будет! Беспокоиться незачем, всё в порядке!

Марк Аврелий, напротив, вовсе не был так уверен, что увидит когда-нибудь сына, к которому вдруг так привязался, поэтому, пока выздоравливал, он по большей части размышлял о нём. Как натура более скептического склада, чем его простодушная жена, он не мог забыть сути случившегося, что бы там ни говорил Роланд. Магнуса забрал человек, а люди убивают мышей. Следовательно…

– Ч.т.д. [4]4
  На самом деле Марк говорит Q.Е.D. – латинское выражение «quod erat demonstrandum» (что и требовалось доказать).


[Закрыть], – печально произнёс Марк Аврелий, выглядывая из кроличьей клетки и близоруко щурясь на утреннем солнце несколько недель спустя после похищения Магнуса.

– Ч.т.д.? Что это значит, Маркуша? – осведомилась Маделин, вылезая из-под левого уха Роланда.

– Э-э, чудесный тёплый день, Мадди, дорогая, – нашёлся Марк.

– Вот уж смешной способ говорить. – Маделин хихикнула. – Елебмунм.

– Прошу прощения?

– Ещё лучшее, если бы мы увидели нашего Магнуса.

– Ещё лучше.

– Я так и сказала.

– Ах, Мадди, любовь моя, да избавит тебя судьба пасть жертвой необоснованного оптимизма.

– Надеюсь, не упаду. Прямо страшно слышать.

– Я имел в виду, родная… не настраивайся на то, что когда-нибудь непременно увидишь нашего мальчика. В нашей жизни нельзя ни в чём быть уверенным.

– А я как раз настроилась, Маркуша. И мы наверняка его увидим. Так сказал дядя Роланд.

С самого начала Роланда смущало то, как мыши к нему обращаются: Марк Аврелий говорил «сэр», а Маделин «мистер Роланд». Убедить их называть его просто по имени не удалось, и в конце концов он примирился с «дядей», а мышей это вполне устроило.

Сейчас, услышав своё имя, он подскакал поближе и осторожно уселся между своими маленькими друзьями.

– Правда ведь сказали? – обратилась к нему Маделин.

– Что именно, дорогая Маделин?

– Что мы снова увидим Магнуса. Что мы все соединимся. И ещё вы назвали тогда Магнуса благородным великаном.

– Да, я действительно так сказал.

– И какой же промежуток времени, по вашим расчётам, должен пройти, прежде чем это счастливое событие станет реальностью? – задал вопрос Марк Аврелий.

Никакими силами он не мог бы удержаться от саркастических ноток, прозвучавших в его голосе.

– Он хочет сказать, долго ли мы его ещё не увидим, – перевела Маделин, которая не могла скрыть своего возбуждения.

– Н-ну, я точно не знаю…

– Скоро?

– Я искренне надеюсь на это. – Роланд незаметно перекрестил лапы.

В эту самую минуту послышался шум мотора. Машина приближалась, потом остановилась, стукнула садовая калитка, зашуршали шаги по гравийной дорожке. Роланд, стоявший у самой дверцы клетки, увидел идущего человека раньше, чем мыши. Это был тот самый толстяк, который забрал Магнуса.

– Cave hominem! [5]5
  Берегитесь людей. (лат.)


[Закрыть]– приказал Роланд.

Услыхав эту фразу, которой научил Роланда Марк, мыши юркнули в спальное помещение и спрятались в сене.

Снаружи слышался гул мужских голосов, потом они ненадолго затихли (Джим под каким-то предлогом зашёл в сарай с горшками, надеясь на чудо), затем голоса опять зазвучали громче, люди вернулись к клетке (мутные глаза Джима обшаривали всё вокруг, тщетно отыскивая знакомую фигурку).

– Ну, вот тебе и кролик, Джим, – произнёс хозяин дома. – Ему у тебя будет хорошо, я знаю.

Маделин с Марком Аврелием зарылись поглубже в сено, когда дверца отворилась. Роланд почувствовал, как сильные, но нежные пальцы провели по всему изгибу его спины, почесали за ушами, а под конец ласково, еле прикасаясь, погладили и сами его большие уши.

– Красавец, – проговорил Крысиный Джим.

– Ну вот и договорились. Берись за другой конец клетки. Я тебе пособлю поставить в фургон.

– Маркуша, Маркуша! – в ужасе зашептала Маделин, когда старый фургон загромыхал по улочке. – Это же конец света!

– Мужайся, Мадди, дорогая, – отозвался Марк Аврелий, стуча зубами.

– Всё будет хорошо, – ободрил их Роланд, всунув голову внутрь их отсека. – Только не показывайтесь, пока не подам знак.

Дребезжание и тряска продолжались, последовали сильнейшие толчки, когда фургон совершал крутые повороты, каких было много на извилистой дороге. Потом, после одного такого крутого поворота, путешественников в клетке расшвыряло в разные стороны, раздался страшный скрип тормозов, и фургон, весь содрогнувшись, остановился.

Последовавшую тишину нарушил голос Крысиного Джима, голос разом постаревшего человека, неуверенный и прерывающийся.

– Ох, только не это, – проговорил Джим. – Мне же тебя не видать было из-за поворота! Ох, Ваше Величество, что я наделал!

Глава пятнадцатая
БУДЕТ РАСПЛЮЩЕН!

Когда Магнус достиг дороги, там на его счастье не было повозок и машин. Во-первых, было ещё раннее утро, а во-вторых, на этот день пришлось воскресенье. И кроме того, эта извилистая дорога никуда особенно и не вела – только к домику Джима и двум-трём фермам. Так что Магнус гнал по самой середине дороги, где ему грозила неминуемая опасность, случись тут проезжать любого вида транспорту. Но хотя сам он и не подозревал о риске, которому подвергал себя, кое-кто сознавал это, и вскоре Магнус услышал голос, слышанный им недавно.

– Ты, полоумный, – окликнул его заяц, который скакал по другую сторону изгороди и глядел на Магнуса искоса большими безумными глазами.

Магнус поднажал ещё быстрее.

– Хочу найти мамочку и папочку, – отозвался он.

– Тебе это не удастся, полоумный, – заявил заяц, с лёгкостью подскакивая вдоль изгороди по полю. – И хочешь знать – почему?

– Нет, – твёрдо ответил Магнус. Он перешёл на галоп, но ему не удалось избавиться от преследующего его безжалостного голоса.

– Тогда я тебе скажу, – продолжал заяц и начал нараспев:

 
Будут расплющены мышь или крот
И всякий, кто этой дорогой пойдёт.
Жаба, лягушка, змея или рак…
Будет расплющен безжалостно всяк!
 

Он повторял, и повторял, и повторял это без конца, и в голове у Магнуса начало всё кружиться, и он, чтобы избавиться от этого безжалостного монотонного пения, ещё быстрее бросился вперёд.

«Будет расплющен, будет расплющен» – вертелось у него без конца в голове, так что он не услышал фургона, который вывернул из-за крутого поворота. А дальше осталась только боль, а потом наступила темнота и тишина.

Крысиный Джим не сразу заставил себя выйти из фургона и взглянуть, что и как. «Я его расплющил», – думал он со страхом. Когда он наконец вышел, то заметил какое-то движение близ дороги в поле. Оказалось – это заяц, который тут же умчался большими прыжками, время от времени становясь на задние ноги и яростно молотя воображаемого противника.

Под фургоном и позади него никого не оказалось. Крысиный Джим принялся лихорадочно шарить в придорожных спутанных зарослях сорняков и ежевики.

Внутри фургона путешественники переговаривались нервным шёпотом.

– Ой, Маркуша, Маркуша, что там случилось?

– Полагаю, какая-то малозначительная катастрофа.

– Ох, дядя Роланд, чего он говорит?

– Небольшая авария.

Затем послышался звук открываемой дверцы фургона. Вслед за тем гудение мужского голоса: «Слава богу… он дышит… вроде ничего не сломано… крови нет… видно, я слегка его задел… скорее домой». И потом звук заводящегося мотора.

Доехав до дома, Крысиный Джим тотчас же бережно отнёс Магнуса внутрь. Положив на кухонный стол подушку, он с нежностью опустил на неё Мышиного Короля, всё ещё не пришедшего в сознание. Потом сбегал к фургону, внёс в кухню кроличью клетку и второпях взгромоздил на стол, думая только о Магнусе. При виде того, кто лежал на подушке, красные глаза Роланда буквально выскочили из орбит.

– Надо привести его в чувство, – приговаривал вслух Джим. – Только как? A-а, знаю. Нюхательная соль! Мама всегда ею пользовалась, когда бабушке бывало плохо… маленькая тёмно-синяя бутылочка… Где же она была?.. Наверно, в шкафчике в ванной. – И он ринулся по лестнице наверх.

– Маделин! Марк Аврелий! – позвал Роланд. – Скорей! Сюда! Смотрите – Магнус!

Маделин стремглав вылетела из спального отсека, Марк, хромая, поспешил за ней.

– Ой нет! – заголосила она. – Он умер!

– Не думаю, Мадди, голубушка, – возразил вне себя от волнения Марк. – Обрати внимание на его респирацию!

– На его – что?

– Он дышит, – объяснил Роланд.

– Детка моя драгоценная! – Маделин проскочила через сетку и побежала по столу. И как раз в этот момент на лестнице послышались шаги Джима.

– Cave hominem! – скомандовал Роланд, но поскольку Маделин не обратила внимания на его призыв, он поднял тревогу, устроив такой тарарам задними ногами, что громкий и гулкий стук мог разбудить мертвеца. В данном случае он разбудил живого.

– Мамочка? – невнятно пробормотал Магнус.

– Мамочка тут, сынок! – истошно закричала Маделин, и тут в кухню вошёл Джим с нюхательной солью в руке.

При виде обыкновенной коричневой мыши на его кухонном столе, притом нагло обнюхивающей его драгоценного Короля, крысолов дальше стал действовать чисто механически. По его мнению, обычных мышей, равно как обычных крыс, следовало убивать. Если получится, не доставляя мучений, но без малейших колебаний. Джим схватил с буфета скалку.

Впоследствии ни Марк Аврелий, ни Роланд не могли точно припомнить, что именно произошло в следующие секунды. Нырнула ли Маделин под Магнуса, ища защиты, или же он сам прикрыл её тельце своим могучим телом при виде грозно поднятой скалки?

Но вот чего ни тот, ни другой не могли забыть, так это того, что случилось дальше. Они увидели, как Джим, уже опускавший на жертву смертоносное оружие, вдруг в ужасе задержал удар. Как Магнус поднялся на подушке и выпрямил ноги, шерсть у него встала дыбом, глаза опять стали осмысленными, и он захлопал ими от ярости. Вся троица ждала, что вот сейчас последует обычный крик: «Гадкий! Укусить!»

Но вместо этого, к великому их удивлению, Магнус разразился взрывом, потоком, яростной лавиной слов.

– Эй, ты, послушай! – сердито закричал он, злобно глядя на Крысиного Джима. – Ты что это творишь? Не скажу, будто понимаю, что происходит, последнее, что я помню: я бежал по дороге, хотел найти своих родителей. Понятия не имею, как они с дядей Роландом тут оказались. Но не в этом дело. Дело в том, что ты чуть не ударил мою маму по голове. Мою маму! Добрейшую, милейшую, нежнейшую из всех мышиных мам! Как это понимать? Ты обращаешься со мной как с королём, пичкаешь всякими вкусными вещами (Магнус даже облизнулся посреди монолога) и тут же хочешь вышибить мозги моей маме! Если ты ещё учинишь такое безобразие, я без малейшего колебания, без тени сомнения, иначе говоря, всенепременно тебя укушу. Или моё имя не Магнус-Супермыш! А таково моё имя.

Он перевёл дух. Из-под него выползла Маделин с разинутым ртом и выпученными глазами.

– Попомни мои слова, – заключил Магнус.