Текст книги "Второе дыхание"

Автор книги: Дик Фрэнсис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 4

Мы с Крисом забрались в самолет Эми—Робина через хвостовую дверь и уселись в изысканные кресла, глядя друг на друга через стол. Самолет был действительно классный. Первоначально он, вероятно, был рассчитан на десяток нетолстых людей, и из удобств там имелся только закуток с писсуаром. Но кто-то из владельцев – по всей видимости, Эми – переоборудовал самолет, разделив его нутро на кабину с двумя сиденьями для пилотов, пассажирский салон, где могли с удобствами разместиться четверо, и в хвосте туалет с дверью, запирающейся на задвижку.

Крис честно – и без смущения – признался, что Робин действительно убедил его не сообщать мне о маршруте полета.

– Робин боялся, что ты не согласишься лететь на остров Трокс, – сказал он, – но я обещал, что уговорю тебя. Ты ведь согласишься, верно? Одному мне не управиться.

– А зачем нам туда лететь?

– Выяснить, в каком состоянии находятся грибы.

– Грибы?!

Я ему не поверил. И это чувство мне не понравилось.

– Это же все равно по пути к Одину, – заискивающе сказал Крис. – Просто сделаем небольшой крюк и ненадолго приземлимся.

Он все пытался подвести какое-то рациональное обоснование.

– Кстати, Робин мало того что предоставил нам этот крутой самолет – он вдобавок оснастил его дополнительными барографами[3]3
  Барограф – прибор, измеряющий атмосферное давление и записывающий эти данные на ленту в виде графика.


[Закрыть], альтиметром[4]4
  Альтиметр – прибор для определения высоты над земной поверхностью.


[Закрыть], приборами, измеряющими скорость ветра. Ты легко сможешь управлять ими со своего места. Стоит только нажать на кнопку, чтобы включить радиоальтиметр, и он сам все посчитает. Я тебе покажу, как это делается.

– А этот альтиметр и приборы для измерения скорости ветра – они дорогие?

– Очень. Они были установлены в расчете на бури – наверное, перед самым ураганом Никки. Это ведь тогда Робин купил самолет у Эми. Ну и, сам понимаешь, после того, как Робин угрохал такую уйму денег на нашу экспедицию, я просто не мог отказать ему в такой пустячной просьбе, – жалобно добавил Крис.

– А почему бы ему самому не слетать с нами?

– Да, ты прав – почему?

Крис подумал и хлопнул себя по лбу.

– Он не может, у него назначена встреча в Майами, и перенести ее никак не получается.

– И он хотел, чтобы мы полетели на остров Трокс, а я при этом думал, что мы направляемся прямо к Одину, – и именно поэтому мне не дали карты?

Крис кивнул без малейшего смущения.

– Большую часть плана полета мы заполнили еще вчера.

Вся эта таинственность мне жутко не нравилась, но мне действительно хотелось пролететь сквозь ураган, а другого такого шанса у меня, скорее всего, не будет. И я решил: пускай остров Трокс, невзирая на все обманы и подозрительные грибочки, будет нашей платой за Один.

Крис сразу понял, что дело в шляпе, и с заметным облегчением принялся объяснять мне значение разных пунктов плана полета.

– Это – примерное расстояние, которое нам предстоит покрыть. Это – горючее: баки у нас полны под завязку. Это наша крейсерская скорость. Это высота полета. Ниже – максимальное время полета: сколько мы можем продержаться в воздухе при полных баках. Вот эти цифры – длина крюка, который мы должны сделать, чтобы залететь на остров. Видишь, обведено кружочком «М» – это значит, что мы полетим над морем. Кружок вокруг «Ж» означает, что у нас с собой спасжилеты, а «Ф» – что эти жилеты флуоресцируют.

– А они действительно флуоресцируют? – уточнил я. – И они у нас действительно есть?

– Перри! Конечно, да. С чего ты такой подозрительный?

– Я не подозрительный, – вздохнул я. – Просто проверяю. Ты же самолет проверяешь перед вылетом?

– Ну да, в общем…

Крис поколебался, но продолжил объяснения:

– Чтобы ты совсем успокоился: вот это «П» означает, что у нас имеется спасательный плотик. Остальные обозначения говорят о том, что у плотика есть защитный навес, сам плотик ярко-оранжевый и рассчитан на десять человек.

– А где он? – спросил я. Крис с видом оскорбленного достоинства указал назад, на одно из пассажирских сидений, где лежал серый сверток.

– Робин купил новый, – сказал Крис. – Он очень заботился о том, чтобы все было приготовлено как следует. Все знают, что он предоставил нам самое лучшее снаряжение, какое только можно найти.

– Ну надо же, какой он молодец, – сухо сказал я, но Крис не обратил внимания на мой сарказм.

– Дальше, внизу страницы, – продолжал он, указывая на бланк, – значится цвет самолета, белый, имя и адрес Робина как ответственного – в смысле, владельца, – и, конечно, мое имя как пилота, моя подпись – и все.

– Замечательно, – сказал я, хотя и не вполне искренне, поскольку мои опасения все еще не улеглись. – Но карта нам все равно нужна.

Крис сдался.

– Ну ладно, ладно. Возьмем мы эту чертову карту. Сейчас схожу.

На этот раз я отправился вместе с ним. Мы пересекли заасфальтированную площадку и вошли в небольшое здание, стоящее отдельно от основного здания аэропорта. Мы очутились в зале для частных пилотов – это было тесноватое помещение, заставленное столами и стульями, с крошечным кафетерием в углу, где продавали кофе и датские печенья. Человек восемь-девять пилотов-любителей изо всех сил старались демонстрировать ледяное спокойствие: они тоже собирались лететь навстречу урагану.

Всеобщее внимание было приковано к Одину. На большом экране, вроде экрана телевизора, постоянно высвечивались данные о его нынешнем местоположении и состоянии. Только что стало известно, что скорость ветра в стене «глаза» достигла 155 миль в час. Это означало, что Один дорос до урагана пятой категории по шкале Саффира– Симпсона. В настоящее время «глаз» находился на 17,04 градуса северной широты и 78,3 градуса западной долготы и продолжал двигаться на запад со скоростью шесть миль в час. Атмосферное давление внутри «глаза» упало до 930 миллибар – против 967 вчера вечером. Диаметр «глаза» на тот момент составлял 11 миль.

Крис через две ступеньки взбежал по лестнице, которая, по всей видимости, вела к конторке, где принимали планы полета, и к находящемуся рядом с ней киоску, где продавались всякие полезные мелочи, включая топографические и радиокарты. Крис купил и то, и другое и вернулся ко мне, неся карты торжествующе, как трофей.

Пока Крис бегал за картами, один из пилотов проводил его взглядом и грустно заметил:

– Жаль беднягу Фарадея, верно?

– А? – переспросил я. И мне рассказали, что Боб Фарадей, инструктор Эми Форд, не далее как месяц назад погиб в автокатастрофе.

– Тогда-то она и самолет продала, тот самый, на котором вы летите. Я думал, вы знаете.

Я покачал головой. Ну, теперь ясно, почему она продала такое сокровище.

Сидевшие в зале бывалые охотники за ураганами дружно сходились на том, что сейчас «глаз» урагана находится по курсу 152 градуса от аэропорта Оуэна Робертса на Большом Каймане, но тут нужно делать поправку на то, что стрелка компаса указывает не точно на север и что воздушные течения, поднятые циклоном, сбивают самолет с курса. Ну и к тому же сам «глаз» перемещается.

Послушав разговоры знатоков, я утвердился в мысли, что мы с Крисом взялись за безнадежное предприятие. Но тут явился сам Крис, сияющий и распираемый энергией. Он утащил меня в Робинов «Пайпер» и расстелил на столе карты.

– «Глаз» Одина – тут, – твердо сказал он, нарисовав карандашом небольшой кружок на радиокарте. Потом Крис достал калькулятор и рассчитал скорость и направление, в котором нужно двигаться, чтобы достичь цели, – как всегда, быстро и безошибочно. Надо отдать ему должное: даже если бы я не настоял на том, чтобы взять карты, Крис отправился бы почти тем же курсом. Он показал мне свои предварительные расчеты, записанные на клочке почтовой открытки, который он выудил из кармана. Ниже были записаны еще какие-то цифры. Крис подумал – и все же решил объяснить, что это за цифры.

– Да, пожалуй, тебе стоит знать. Вот эта, вторая цифра – это пеленг от Каймана к Троксу. Следующая – от Трокса к «глазу» Одина. А четвертая – от Одина к Кайману. Так что, если мы взлетим немедленно, эти цифры приведут нас куда надо, вот увидишь.

Я взглянул на Криса, прикидывая, не тронулся ли он умом. Однако этот роскошный «Пайпер», в отличие от Крисова «Чероки», был снабжен всевозможными навигационными приборами, напичканными электроникой. Так что, пока Крис скрупулезно завершал свою проверку, я штудировал небольшую брошюрку по навигации с помощью радиомаяков.

Насколько я понял, все предприятие грозило обернуться небольшой воздушной прогулкой в стороне от Одина. Мы вполне могли долететь до этого тихого уголка и спокойно вернуться на Большой Кайман благодаря множеству расположенных на земле передатчиков, называемых всенаправленными или ненаправленными радиомаяками.

Значительно позже я узнал, что в свое время летать на малых высотах в западном Карибском море было куда проще благодаря трем мощным направленным маякам, установленным в Панаме, на острове Суон и на острове Бимини (на Багамах), но с появлением всемирной системы определения местоположения, предназначенной для коммерческих самолетов, лишние любительские маяки были демонтированы. А между тем в тот день, когда мы с Крисом в блаженном неведении отправились на остров Трокс, пересекающиеся сигналы из Панамы, с острова Суон и с Бимини были бы нам совсем не лишними.

Когда Крис отправлялся в полет, у него при себе в числе прочего всегда был запас пластиковых линеек. Я взял линейку и провел на обеих картах прямую от Большого Каймана до Трокса. Выжав из Криса нужную информацию – он все еще пытался отмалчиваться, не желая нарушать обещание, данное своему новому другу Робину, – я вписал скорость ветра и вычислил, сколько времени нам потребуется, чтобы долететь до Трокса.

Получившиеся у меня направление и время прибытия почти не расходились с собственными вычислениями Криса.

– Я же тебе говорил! – воскликнул он.

Я откинулся на спинку сиденья.

– Так все-таки что же нам полагается сделать на Троксе? Ты так и не сообщил мне никаких подробностей. Он, как ты говоришь, истратил уйму денег, но мы до сих пор не знаем, зачем и почему.

– Он хочет, чтобы ты там поснимал.

Крис – и сам Робин, который вышел из дома Фордов в пижаме, чтобы помахать вслед нашему пикапу, – оба проверили, не забыл ли я свой фотоаппарат.

– Поснимал? А что именно?

Крис поерзал на своем кресле.

– Ну, просто… вообще. Как будто он был уверен, что ты сам догадаешься, что нужно снимать, когда окажешься на острове.

Позднее я узнал, что Крис и тут насочинял. Наша затея представлялась мне все менее и менее разумной. Я решил предпринять все возможные меры предосторожности, а потому потребовал, чтобы мы сразу надели спасжилеты – разумеется, не надувая их, – чтобы в случае чего быть готовыми к неприятностям.

Крис, одержав победу в большом, решил уступить мне в малом. Он послушно натянул оранжевый жилет и тут же забыл о нем.

Два или три из находившихся на стоянке легких самолетов уже начинали двигаться. Крис поспешно взглянул на часы, буркнул что-то насчет того, какую уйму времени мы угрохали впустую, и уселся на место первого пилота. Он явно был рад, что я не задаю новых вопросов. Крис завершил подготовку к полету, выставив стрелку альтиметра на ноль, чтобы узнать, какое сейчас атмосферное давление в районе аэродрома. Давление на уровне моря составляло 1002 миллибара. Крис запустил мотор и запросил у диспетчерской разрешения вырулить на взлетную полосу.

Я надел наушники, как и Крис, и с места второго пилота запросил разрешения на взлет.

Разрешение было дано весьма лаконично: в диспетчерской не одобряли любителей, намеревающихся пролететь сквозь «глаз» урагана. По их мнению, этим должны заниматься только специализированные военные самолеты. Однако Крис умело и решительно промчался по взлетной полосе, взмыл над морем и направился прямиком к Одину.

Я удивился, но ненадолго. Как только Большой Кайман скрылся за горизонтом и внимание диспетчерской переключилось на следующие самолеты, Крис резко изменил курс и направился на Трокс, к грибочкам.

Крис что-то помудрил с переключателями, а когда он закончил, я обнаружил, что он отключил всякую радиосвязь: пилот методично перевел все каналы на нездешние частоты. И мы остались одни в чистом небе – как, без сомнения, и задумывали они с Робином. Правда, небо было уже не таким чистым: по нему поползли рваные клочья облаков, несмотря на то что до внешних границ урагана, если верить прогнозу погоды, было еще далеко.

Крис сказал в наушники, которых мы оба пока не сняли:

– До Трокса лететь минут двадцать, но ветер сильнее, чем я рассчитывал. Так что минут через десять начинай приглядываться. Робин говорил, что этот остров иногда сразу и не заметишь.

Я сказал, что отключать всякую радиосвязь – чистое безумие. Крис только ухмыльнулся.

Миновало десять минут, миновало двадцать. На серой воде под нами множились белые барашки, обрывки облаков густели, самолет то и дело швыряло из стороны в сторону.

Острова не было. Не было внизу крохотной скалы, покрытой птичьим пометом. Я заново проверил все расчеты – нет, с курса мы не сбились.

Когда, к моему облегчению, остров Трокс наконец показался по правому борту, поначалу он выглядел как еще одна волна, только подлиннее и попрямее прочих. Я дернул Криса за руку, указал вперед и вниз и увидел, как его лоб мгновенно разгладился, прогоняя невысказанную тревогу.

Крис снова ухмыльнулся: он таки был прав! Он снизился с высоты двух тысяч футов до нескольких сотен и заложил вираж над узкой полоской темной земли, чтобы не потерять ее в сгущавшихся тучах. Робин говорил ему, что на острове есть посадочная полоса, но, сколько мы ни вглядывались, ни я, ни Крис не могли ее разглядеть. Наконец мы предприняли последнюю, отчаянную попытку: прошли над самой широкой частью острова на высоте не более трехсот футов. Мое внимание не было поглощено управлением самолетом, а потому именно я первым углядел почти незаметную ровную, похожую на дорогу линию, идущую вдоль скалистой полоски земли. Вдобавок ко всему посадочная полоса оказалась не асфальтовой, а серовато-зеленой: просто утоптанная земля, успевшая порасти травой.

Крис тоже заметил эту недоразвитую полосу. Он сделал крутой вираж и пролетел над ней на высоте сотни футов. Вроде бы никаких камней и прочих препятствий на полосе не было.

– Робин клялся, что сесть тут можно!

Голос Криса в наушниках звучал скорее решительно, чем уверенно.

Я подумал, что Робин наверняка не принимал в расчет сильный боковой ветер. А сам-то он хоть раз тут приземлялся? Робин – не летчик. Я, правда, тоже не летчик – но я хотя бы разбираюсь в ветрах.

Вцепившись в ручку управления и напрягшись всем телом, Крис вывел моторы на максимальную мощность, еще раз облетел остров, набрал высоту и наконец зашел на посадку с другого конца полосы, по-прежнему при боковом ветре, но на этот раз со встречной компонентой.

Борясь с порывами ветра, Крис забыл опустить шасси – у его «Чероки» шасси не убирались, – и все пять секунд, что я молча указывал на три лампочки, которые должны были загореться зеленым, но не загорелись, на лице Криса отражался ужас. Из нашей брошюрки я успел узнать, что эти лампочки загораются, когда все три стойки шасси выпущены и готовы к посадке.

– Господи! – воскликнул Крис. – Я забыл подготовку к посадке по ветру! Я вообще все забыл! Тормоза убраны, шасси опущено, топливная смесь обогащена, шаг убран…

Его пальцы забегали по приборной доске, выправляя все упущенное – кроме разве что Крисова самоуважения.

– Ремни пристегнуты, люки закрыты и заперты, автопилот отключен – можно подумать, я его вообще включал! – держись, Перри, держись, садимся…

Ну, в общем, если учесть все сопутствующие обстоятельства, сел Крис вполне прилично. Честно говоря, мне случалось летать с профессиональными летчиками, которые сажали самолет куда грубее.

– Извини, – сказал Крис, что было совсем на него не похоже. Он потянул пальцы, разминая перенапряженные мышцы. – Я забыл про эти чертовы проверки! – простонал Крис. – Как я мог?!

– Расслабься, – сказал я. – Мы уже сели. Что теперь?

– Э-э… – отстраненно ответил Крис. Сейчас он явно был не в состоянии думать о чем-то, кроме своих просчетов.

Пришлось повторить попытку.

– Крис, мы ведь уже сели, так? Мы на земле, все в порядке.

– Ну… в общем, да. Ты на альтиметр смотрел?

Пока что не смотрел, но сейчас посмотрел. На шкале барографа по-прежнему значилось 1002, но стрелка альтиметра говорила о том, что мы находимся на 360 метров ниже уровня моря. Когда Крис снова перевел стрелку на ноль, давление упало до 990 миллибар. Крис уставился на шкалу как зачарованный.

– Слушай, мы что, так и будем торчать тут, в конце полосы, до второго пришествия? – осведомился я. – Давай, просыпайся! Нас Один ждет, не забывай!

Крис мгновенно очнулся и сказал с таким видом, словно я спросил страшную глупость:

– Когда мы приземлялись, мы пролетели над несколькими домами, разве ты не заметил? Так что взлетают явно отсюда.

Он развернул Самолет и вырулил к другому концу травянистой полосы, остановившись на краю крохотной, словно бы игрушечной деревеньки: там было три-четыре беленых деревянных домика, несколько длинных низких ангаров-теплиц из рифленого железа, крошечная церковка со шпилем и два массивных бетонных строения.

– Робин говорил, что грибы растут вон в тех теплицах, – сообщил Крис, спрыгивая на землю. – Так что пошли, первым делом посмотрим на них.

К нашему удивлению, все двери оказались не заперты. И, как ни странно, на острове не было ни души.

Но главный сюрприз – грибов здесь тоже не было!

Я сделал несколько снимков грибов, которых не было.

В теплицах обнаружились длинные, высотой по пояс поддоны, наполненные компостом, в котором я разглядел дубовые щепки. А я знал, что, по крайней мере, лисички растут именно в дубовых рощах. Пахло сыростью и грибами. В общем, ничего такого, ради чего стоило предпринимать это опасное путешествие.

Крис отправился побродить сам по себе.

В конце концов мы встретились в одном из бетонных строений и сравнили впечатления. Нигде никаких грибов.

– Ни единой вонючей поганки! – с отвращением сказал Крис. – И вообще тут почти ничего нет.

Домики стояли заброшенными, внутри царил бардак, который всегда остается после переезда. В церквушке, на внутренних побеленных стенах, раньше висели какие-то таблички, но даже их отвинтили и увезли, оставив более темные прямоугольные пятна. Водопровода тут не было, воду черпали ведрами из подземных цистерн с дождевой водой.

В здании, где мы находились, было прохладно благодаря бетонным стенам без окон, в четыре фута толщиной. Похоже, раньше это было жилое помещение. У стен стояли четыре деревянные койки без тюфяков. Когда-то здесь было электричество, но сейчас только концы проводов торчали из стен.

– Во втором таком же доме, судя по всему, стоял генератор, – сказал Крис.

Я кивнул.

– В этих грибных теплицах в свое время стояла система искусственного климата и довольно толковая поливальная установка, – заметил я.

– Все вывезли, – вздохнул Крис. – Мы только даром время тратим.

– Пошли поглядим на пристань, – предложил я. И мы спустились по глинистому склону к выстроенной из досок и бетона пристани, достаточно длинной, чтобы к ней могло пристать небольшое торговое судно.

И опять же ни души и шаром покати. Ни канатов, ни цепей, ни крана. Такое впечатление, что последнее уходящее судно увезло с собой все, что еще могло пригодиться.

Что касается обитателей острова, то, помимо людей (которых все равно не было), здесь жили еще сотни темно-синих птиц с коричневыми лапами, тысячи разнокалиберных игуан и большое стадо неторопливых быков и коров с телятами, которые мирно бродили на свободе, щипали траву и не обращали на нас никакого внимания.

Я снимал все подряд, но ни на шаг не приблизился к разгадке: чего все-таки хотел от нас Робин. А уж ответ на вопрос «зачем» даже на горизонте не маячил.

Мы приземлились на острове в одиннадцать четырнадцать. Когда мы завершили свое обстоятельное, но бесплодное исследование, прошло еще два часа.

Порывы ветра, налетавшие со времени нашего прибытия на остров, внезапно сменились ровным и сильным северным ветром. Мы с Крисом оба встревожились. Это означало, что скоро на нас налетят внешние ветра Одина, вращающегося против часовой стрелки. И ветра эти будут угрожать не только нам, смертным, но и нашему самолету. Когда он в воздухе, он сам о себе позаботится, но на земле его вполне может перевернуть вверх колесами.

Мы бегом бросились к самолету. Ветер все крепчал. Крис, забравшись на свое сиденье, наскоро все проверил и запустил моторы. Потом он по-быстрому определил положение относительно ветра, направил нос самолета более или менее вдоль полосы и врубил двигатели на полную мощность.

Самолет протестующе затрясся, но, не успев как следует разогнаться на земле, взмыл в воздух так энергично, что Крис себе едва запястья не вывихнул, пытаясь выровнять машину. Это, пожалуй, был самый худший момент. Я подумал о других охотниках за ураганами, которые в прошлом пропадали без вести, и понял, что они могли испытывать в свои последние минуты.

Крис, весь вспотев, сумел наконец заставить самолет опустить нос. Самолет стремился вверх, точно ястреб. Не прошло и минуты, как мы оказались на высоте трех тысяч футов и продолжали подниматься. Остров Трокс остался где-то во мгле, далеко под нами.

И только тут я обнаружил, что в спешке где-то обронил свой фотоаппарат. Снимал-снимал, и все зря! Я порылся во всех карманах, осмотрел все вокруг своего сиденья. Нету.

Я выругался, сказал Крису.

– Ну, не возвращаться же за ним!

Крис тоже был не очень-то доволен, но возращаться было бы действительно безумием, и оба мы это понимали. Крис и так с трудом удерживал самолет. Тем не менее он явно был счастлив оказаться в воздухе. Он с видимым облегчением полез в карман за своим сумасшедшим планом полета.

– Держи ноль-восемь-ноль, к северу от востока! – крикнул он мне. Потом нашарил свои наушники, надел их, поправил микрофон. – Это направление выведет нас к «глазу».

– «Глаз» уже не там, где вчера! – крикнул я в ответ, передавая ему управление и надевая свои наушники.

– Я это учел, – ответил Крис.

Одного он не учел – но мы этого тогда знать не могли: что Один, как это часто бывает с ураганами, внезапно и резко изменил направление движения. И вся вращающаяся масса двигалась теперь точно на запад. А это значило, что спустя сутки он должен был прийти к острову, откуда мы только что взлетели.

На Троксе мы сняли свои спасжилеты и оставили их лежать в кабине. Когда Крис немного разобрался в ситуации, я сходил назад и надел свой жилет. Потом принес Крису его жилет и заставил надеть, не обращая внимания на его протесты.

– Да ничего с нами не случится!

– Береженого бог бережет.

Крис неохотно позволил мне надеть на него через голову плоский оранжевый жилет и застегнуть лямки на поясе.

Наше продвижение к центру Одина нельзя было назвать ни упорядоченным, ни контролируемым. Мимо иллюминаторов проносились облака. Они все густели, все темнели, и в конце концов мы уже летели в стопроцентной влажности, то есть, попросту говоря, сквозь дождь.

Хотя наморщенный лоб и поджатые губы Криса говорили о том, что ему боязно – а как тут не бояться? – мне он сурово заявил, что мы нипочем не сдадимся, вопреки любой буре! А если мне вздумалось пойти на попятный, так надо было сделать это раньше, еще в Ньюмаркете.

– Ты что, сам с собой разговариваешь? – спросил я. Действительно, сейчас сделалось трудно расслышать друг друга даже через наушники. – Какая у нас скорость?

Крис не ответил. Я подумал, что нас, должно быть, снесло вбок и теперь мы пробиваемся сквозь кольцо циклона. Я не мог даже определить нашего положения ни на одной из карт. Я потребовал, чтобы мы снова соединились с внешним миром, настроившись на стандартные частоты. Крис молчаливо сдался, но на всех волнах слышался только хрип и свист, да еще откуда-то издалека женский голос, говорящий по-испански.

Однако пробудившееся радио прочистило мне мозги, и я, невзирая на царившую вокруг катавасию, включил оба специальных прибора, которыми снабдил нас Робин. Крис принялся кричать, что они, мол, предназначены для использования только в «глазе» и окружающей его стене, но я не обратил на него внимания. Когда Крис увидел, как индикатор давления на модифицированном радиоальтиметре пополз вниз, он заткнулся и изумленно расширил глаза. Когда мы сели на Троксе, индикатор застыл на 990 миллибарах, а теперь он спустился к 980, потом к 970, 960, задержался на 950, поколебался и спустился к 940.

Так. Разве внутри урагана самое низкое давление не внутри «глаза»? И чем ближе к нему, тем ниже, так? Ползущий индикатор убедил Криса. Он начал медленно, но верно забирать налево.

Обычные альтиметры измеряют давление воздуха за бортом. Пилот вводит в инструмент давление на уровне моря, и разница между двумя значениями дает высоту над поверхностью. А радиоальтиметр измеряет высоту с помощью радиоволн, отражающихся от поверхности моря, по принципу радара. Без такого альтиметра у нас возникли бы проблемы: мы ведь не знали, какое сейчас давление на уровне моря. Мы могли бы спуститься слишком низко и удариться о воду. Хотя, конечно, если бы мне выдали подробные инструкции о том, как всем этим пользоваться, было бы еще лучше. А так я мог только нажимать на кнопку «Пуск», когда сочту нужным.

Давление продолжало стремительно падать. 940, 935, 930, 924… «Это уже слишком, – подумал я. – Может, новый прибор врет? Врет, наверное… А может, я не туда посмотрел… хотя… Внутри одного урагана было зарегистрировано давление в 880 миллибар. Так что 924 – вполне реально… А 923? 921? Мы пропали! – подумал я. – Моя теория нас погубит… 920… 919… Ну, все! Утром на Каймане нам сообщили, что давление внутри „глаза“ – 930. Не могло же оно упасть так быстро! Но 919… 919 – и оно все падает!» Я покосился на обычный альтиметр и быстренько подсчитал в уме. Мы почти на уровне моря… Это опасно…

– Не спускайся ниже! – поспешно предупредил я Криса. – Боюсь, облака доходят до самой воды… Поднимайся, поднимайся, а то зацепимся!

Крис был неплохой пилот – для воздушной прогулки в Ньюмаркет. Мы себе даже не представляли, какой уровень мастерства требуется, чтобы бороться с ураганом. Но Крис упрямо стиснул зубы и медленно повернул налево. Индикатор пополз вниз, вниз… Я затаил дыхание.

Когда индикатор почти коснулся 918, мы прорвали стену облаков и вылетели на солнце.

Мы попали в «глаз»! Получилось! Мы были в самом сердце Одина! Это был наш собственный Эверест, главная вершина нашей жизни, выше которой нам уже никогда не забраться. Да, мне хотелось пролететь сквозь «глаз» урагана – но, только оказавшись там, я понял, насколько сильно мне этого хотелось!

Давление внутри «глаза» составляло 918 миллибар. Внизу, совсем близко, ходили волны, огромные, как горы, мощные, но спокойные, вовсе не стремящиеся поглотить наш странный мирок.

По бледным щекам Криса ползли слезы. Думаю, по моим тоже.

Вот оно! Свершилось! Я внезапно почувствовал, что искренне благодарен Робину Дарси. Неважно, что я ни на грош ему не верил. Все равно. Ведь если бы не его деньги, не его самолет, не его приборы, не его энтузиазм и не его – да, тайные, да, возможно, преступные – цели, оба мы сейчас сидели бы дома и смотрели на этот ураган по телевизору. И никогда не смогли бы сказать: «Мы там были!»

Если верить указателю воздушной скорости, мы летели так быстро, что должны были пересечь спокойное пространство минуты за три, а потом снова ворваться в стену «глаза» с ее жутким ветром. Крис, видимо, произвел те же подсчеты, потому что немедленно повернул и полетел по кругу, давая нам время привыкнуть и осмотреться в «глазе» Одина.

Море, лежавшее внизу, всего футах в двухстах под нами, было ярко-синим в ослепительных лучах солнца. Наш самолет тоже сиял, и на наши лица падали резкие тени. Наверху воронка урагана с прозрачными спиралями облаков вела в голубое небо. Крис медленно поднимался по спирали, пока мы не оказались на четырех-пяти тысячах футов над уровнем моря. Мы уже успели попривыкнуть к необычной ситуации и запомнить ее навсегда.

Мы были одни в «глазе». От синего моря до голубого неба в нашем странном вращающемся мире не было больше ни души.

Грозная стена ветров вокруг «глаза» казалась непроницаемой. Да, добраться до солнышка в центре бури мало – теперь бы еще домой вернуться! Крис снова достал карту с расчетами, однако даже он признал, что четвертый отрезок пути несколько устарел.

– Рассчитай сам, – сказал он мне. – У тебя неплохо получается.

Мы даже не пытались следовать примеру профессиональных охотников за ураганами, раза три пересекающих «глаз» на высоте десяти тысяч футов. Так что мы остались сами по себе.

Я рассчитал на компьютере, что, если мы отправимся на север, то приземлимся если не на Каймане (Кайман – остров маленький, поди еще отыщи его!), то на Ямайке или, на худой конец, на Кубе. До Кубы у нас горючего должно было хватить. А если повезет, мы задолго до того сможем связаться с землей по радио и попросить указать дорогу. Неудобно, конечно, но все же лучше, чем упасть!

Крис согласился с тем, что лететь надо на север, но, влетая в стену «глаза», надо забрать немного к востоку, потому что ветра, дующие против часовой стрелки, там сильнее всего, и нас все равно снесет к северу к тому времени, как мы пролетим миль шестьдесят и выберемся наконец из урагана.

Когда находишься на земле, вторая волна урагана налетает, когда «глаз» прошел, разбивая иллюзию, что буря закончилась. Вторая волна приносится с юго-востока, как движущаяся бетонная стена, и сметает все, что устояло перед первым натиском.

Ураган пятой категории визжит и завывает, и мчится быстрее любой скаковой лошади. Он приносит проливные дожди, наводнения, оставляет людей без крыши над головой и сносит мосты – и тем не менее для того, чтобы благополучно вернуться на Большой Кайман, нам нужно было миновать его.

– Рассчитай нашу высоту! – сказал Крис. Голос у него слегка дрожал, и в глазах стояла тревога. Расчет был несложный: атмосферное давление, как правило, падает на один миллибар на каждые тридцать футов высоты, – но на высоте рассеивается не только воздух, но и внимание, а мы с Крисом и так были не в лучшей форме: когда вокруг все ревет, воет и швыряет тебя из стороны в сторону, соображать не так-то просто.

Крис повернул на восток и на высоте восемь тысяч футов по альтиметру решительно взял курс на землю. Оба мотора работали на полную мощность, и тем не менее мы были уверены, что недооценили силу ветра, и ураган занесет нас куда угодно, только не туда, куда нам надо.

Голубое небо исчезло. Внизу ярилось серо-бурое море.

Вокруг нас сомкнулись дождевые облака. Мы летели вслепую, не видя, куда направляемся. Крис оставил все попытки проверять курс и теперь только старался держать прямо.