Текст книги "Обманчивое сходство"

Автор книги: Дианна Тэлкот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Ладно, так и порешим. Пустим на стены оранжевый цвет – раз ты так хочешь. – После маленькой паузы Джек наклонился пониже и прошептал соблазнительно:

– Ну как? Поможешь?

Она не могла отказать и медленно улыбнулась, представив их обоих обляпанными краской. Парочка что надо!

– Одежда соответствующая, – посоветовал он, как бы прочитав ее мысли. Художественная вечеринка начинается в шесть.

Жизнь вырвалась из-под контроля, и Эбби гордилась тем, что ей удается жонглировать всеми многочисленными обязанностями, свалившимися на нее. Она только удивлялась, как быстро будни из простых и предсказуемых превратились в мешанину деловых, личных и семейных деталей быта.

Она работала за двоих, стараясь по возможности создать отцу тот распорядок, к которому он привык. Даже когда она отсутствовала, еда была готова, дом убран, а его одежда выстирана. Но все равно борьба между прошлым и будущим началась.

Написав записку отцу с напоминанием разогреть готовый обед в микроволновке, Эбби предупредила, чтоб не ждал – она будет поздно. Она не объяснила почему: у отца найдется что сказать насчет ее участия в окраске чужой ванной комнаты. Особенно ванной Джека.

Глянув на часы, Эбби влетела в свою комнату и натянула водолазку, которую сочла подходящей для малярных работ. Влезла в свои вторые любимые джинсы и, подумав, надела старые теннисные туфли. Джек никогда не смотрел, что у нее на ногах.

Октябрьская погода еще держалась, и, пригреваемая солнышком, она направила свой пикап к дому старого Конроя.

Джек был уже там, его автомобиль стоял у заднего крыльца.

– Привет! Так рано! – Он вышел на крыльцо, одетый в невообразимый старый комбинезон, без рубашки, радостно улыбаясь. Желтая кепка маляра прикрывала его волосы. – У меня есть для тебя кое-что, – сказал он, вытягивая из кармана вторую кепку. – Бесплатное приложение к закупленному товару.

Эбби выбралась наружу через пассажирскую дверцу. Она почти летела, не замечая, куда ступает, так как глаза ее были прикованы к Джеку.

– О, спасибо. Мне никто раньше не дарил такого. – Взяв кепку, она нахлобучила ее на голову, кокетливо повернув козырьком назад. – Я сохраню ее на память.

Джек поправил козырек.

– Так лучше.

Эбби повела глазами, встав в позу модели.

– Как тебе твой новый маляр? – промурлыкала она, похлопав ресницами. Будем красить в оранжевый?

– Да. Вот только закончу шлифовать окно.

– Как? – Ее поза пропала. – Ты начал без меня?

– Если мы управимся пораньше, то сможем поесть яблочного пирога из булочной. Ты говорила, что это твой любимый.

Она, не веря, уставилась на него.

– Ты запомнил?

– Еще бы!

Неприкрытая нежность его слов подняла в Эбби теплую волну счастья. Раньше никто не обращал внимания на ее вкусы, и она привыкла это безропотно сносить. Впрочем, она и сейчас тут же одернула себя, решив считать яблочный пирог знаком благодарности за помощь.

– Мало тебе хлопот? Я бы позаботилась о десерте.

– Ты думаешь, я тебя пригласил только поработать кистью? – спросил Джек, не давая ей времени на ответ. – Дело в том, что я хотел побыть с тобой. Поболтай со мной за пирогом и кофе, Эбби.

– Ага! Так ты проводишь со мной эксперимент!

На секунду его улыбка померкла и ямочки исчезли.

– Да. Признаю это.

Эбби фыркнула. Затем, не снимая кепки, схватила его за руку и потащила в дом. Они приступили к работе, но вскоре добродушное подшучивание возобновилось.

Через час-полтора Джек, усмехнувшись, скользнул глазами по ее лицу, наклонился и положил валик на поднос. Потом вытащил из кармана тряпку и тщательно вытер Эбби подбородок и щеки.

– Ты вся в краске, – произнес он хрипло. Эбби перевела дыхание, дрожа как в лихорадке. Смесь запахов скипидара, мыла и лосьона после бритья действовали на нее возбуждающе.

– Вот. – Его пальцы провели по овалу лица.

Они были одни в этом большом старом доме – все условия для исполнения желаний, но Эбби боялась себе верить.

– Ванная комната почти закончена, – сказала она без всякой необходимости.

– Как я и думал, – ответил он хрипло, нагнулся, и его рот приблизился к ее губам. – Иди сюда.

Они обнялись, ее руки проскользнули на спину, гладя Джека по плечам и лопаткам, влажным от пота.

Он застонал, прижимая ее к себе.

– Эбби, как ты можешь выглядеть так сексуально даже с малярной кистью в руках?

– Не надо говорить этого. – Эбби подняла лицо в ожидании поцелуя.

Он незаметно отклонился, синий взгляд внимательно изучал ее темные глаза.

– Не надо...

– Да, ты прав.

Он дрогнул и покачал головой.

– Забудь, – пробормотал Джек, приближаясь губами к ее рту. – Не знаю, кто кому пытается тут что-то доказать.

В этот самый момент раздался телефонный звонок, нарушив очарование.

– Проклятье! – выругался он. Эбби непроизвольно одернула водолазку. Джек фыркнул, увидев это.

– Эй, это только телефон.

– Я знаю. Ответь.

Джек выбрался из ванны, быстро выдернув трубку из висящего на стене пиджака.

– Да? – Он помолчал. Затем произнес:

– Чего ты хочешь? Кто тебе дал мой номер? – И после небольшого молчания:

– Не твое дело.

Эбби приступила к месту, где краска переходила в белый потолок.

– Забудь, Роб. Не звони. Не спрашивай. Повышенное напряжение в голосе Джека заставило Эбби ощутить себя подслушивающей. Отложив валик, она осторожно выбралась из ванны и прошла через коридор, ведущий к задней лестнице. В кухне она автоматически стала шарить по шкафам в поисках тарелок и вилок. Самое время попить кофейку в уютной обстановке.

Она всегда была хозяйственной. Это поддерживало ее и помогало расслабиться.

Атмосфера изменилась, возвращая Эбби в прошлое. Вынырнул из памяти тот тяжелый день, когда мать без единого слова влетела в свою комнату, хлопнув дверью. Эбби помнила, как бродила по дому и подсовывала подносы с чаем и печеньем к материнской двери, помнила свое разочарование, когда они оставались нетронутыми, и радость, когда их милостиво принимали.

Она нарезала пирог, следя, чтобы не раскрошить его и не нарушить корочку. Промедление нервировало ее, и она прислушалась, подняв голову.

Ничего.

Салфетки, напомнила она себе. Нужны салфетки. Отыскав пару в ящике, она сложила их изящными треугольниками и сунула под вилки.

Домашний уют отвлечет Джека от неприятностей. У него тяжелая работа и жизнь, полная стрессов. Люди никак не желают оставить его в покое.

Трубка хрустнула, и Эбби вздрогнула, решив, что он швырнул телефон прямо через всю комнату.

Все очарование вечера ушло. Джек вышел из ванной, пересек коридор и спустился по лестнице. Когда он вошел в кухню, его губы были сжаты в тонкую линию.

– Ну, все нормально?

– Угу, – сказал Джек, вытягивая стул.

– Кофе?

Он не ответил, передернув плечами.

– Или чего-нибудь покрепче? Его голова качнулась, и он взглянул на нее пустым взглядом.

– Извини. Ты, наверно, не готов есть пирог. Мне следовало бы...

– Не извиняйся, – сказал он. – И, ради бога, не жди меня. Если я захочу кофе, я прекрасно могу налить себе сам.

Это был прямой удар.

Все усилия Эбби растворились как кусочек сахара в чашке кофе.

– Извини. Я не хотела совать нос...

– Прекрати!

– Что?

– Прекрати извиняться. – Видя ее удивленное лицо, Джек смягчился и слегка расслабился на стуле. – Это мне следует извиниться.

– За что? – Она оттолкнула стул и прошла в глубину комнаты.

– За мой характер. За придирки. Ты права, и мне пора понять это. – Он покачал головой. – Подожди, хорошо? Ничего не спрашивай.

Эбби замерла, и непроизнесенные вопросы застряли в горле.

Джек, должно быть, понял, как расстроил ее.

– Послушай. Я не хочу тебя втягивать в это старое дело. Оно тянется еще с Омахи. Мне надо закончить его самому, без чьей-либо помощи. И уж точно без твоей.

– Хорошо.

– Но я должен извиниться за это. И прости, что испортил вечер. – Он печально взглянул на красиво накрытый стол. – Один звонок может полностью отравить пирог, а?

– Неважно, Джек. Не расстраивайся. Если ты хочешь, чтобы я ушла...

Он потер виски, а потом его пальцы нежно пробежали по ее волосам.

– Ни за что!

Эбби уставилась на него, не в силах вымолвить и слово. Джек повысил голос, не замечая ее недоумения:

– Запомни, Эб. Я не собираюсь тащить прошлое за собой. Все, что происходит между нами, происходит здесь и сейчас. Не в будущем, не в прошлом. Тебе следует знать с самого начала, что есть вещи, которые я не включаю в наши отношения. И так будет.

– Если это твоя работа...

– Это не работа. Неважно, что это, просто помни, что это прошло.

Эбби глядела на него, не слыша его слов.

– Что-то случилось в отделении "Скорой помощи", Джек?

– Черт побери, ничего! Только восемнадцатичасовые попытки склеить разорванные человеческие тела. И почти полное отсутствие досуга и личной жизни.

Эбби моргнула, ее лицо сморщилось.

– Забудь, что я сказал, – буркнул Джек. – Я вернулся в Купер, чтобы уйти от всего этого, а не воскрешать воспоминания.

– Ты был таким...

– Знаю, каким. Просто, вспомнив кошмары, связанные с этим именем, я тут же взрываюсь.

– Кто это – Роб? – Эбби беспомощно приподняла руки.

– Человек, который хотел поставить под свой контроль всю мою жизнь. – Джек стукнул рукой по столу и зло сверкнул глазами. – А теперь хватит! Ради бога, хватит.

Глава 8

Было только одно объяснение поведению Джека, заключила Эбби четыре дня спустя, разбираясь в рабочей комнате своего нового офиса. Он переутомился после стольких лет работы в Омахе в условиях стресса. Рассказывать он ничего не стал, но Эбби полагала, что Роб был одним из его коллег – начальник или же другой врач.

Джеку надо было нормализовать свою жизнь, и именно Эбби могла помочь ему в этом.

Двадцать лет назад, когда их мать ушла, Эбби сознательно взвалила на себя управление семьей. Она заставляла сестер – а иногда и отца – делать то, что полагалось. Это было тяжелое время, разбившее ее романтические представления о любви. С отцовского лица исчезла привычная улыбка, он пропадал в полях до глубокой ночи, а сестренки дулись и злились, постоянно задирая друг друга.

Именно Эбби кормила их, заботилась о доме, посуде, покупках. К своему девятилетию она не хуже опытной домашней хозяйки уже знала все о ведении дома.

Когда ей житья не стало от своих безответных "почему", она июльским солнечным днем отправилась с ленчем к отцу в поле. Ей никогда не забыть, как он спрыгнул с трактора и поставил ногу на гусеницы, наливая лимонад из термоса.

Вопросы посыпались из нее, прежде чем она смогла обдумать их. "Мама оставила нас потому, что больше не любит?" – "Что ты, Свистелка! Уверен, она любит тебя". – "Она вернется когда-нибудь?" – "Не знаю! Не спрашивай меня о таких вещах. Я самый разнесчастный человек в мире – вот и все, что я могу сказать".

Эбби вынесла в тот день ценный урок: люди не расскажут о боли, терзающей их, пока не будут к этому готовы.

Она вообразила, что с Джеком происходит нечто подобное.

Но я никогда ее не прощу, подумала Эбби внезапно, сминая бумагу и бросая в мусорное ведро, потому что она принесла нас в жертву своей прихоти. Цепляясь друг за друга, мы выросли, но чувство неуверенности поселилось в нас навсегда. Я больше всего на свете хочу любить Джека, но не знаю, смогу ли. И это тоже ее вина.

Эбби уже давно поклялась, что, в отличие от матери, сумеет любить терпеливо и без всяких условий. Но эта размолвка с Джеком пробудила все ее старые страхи. Что, если побег матери эмоционально отразился на ней? Что, если она не способна любить мужчину по-настоящему?

Но, несмотря на все сомнения, Эбби твердо знала: когда Джек будет готов открыться, она выслушает его с сочувствием. А пока надо набраться терпения и ждать.

Это малая цена за все, что он дал ей.

Они погрузились в привычные ежедневные занятия. Эбби хлопотала в конторе, Джек отрабатывал свою норму. Часа четыре в день они проводили вместе.

– Погляди. Что ты думаешь? – Джек развернул бордюрную полосу.

Эбби обернулась и замерла, очарованная прихотливым золотым узором, змеившимся по ленте.

– Потрясающе!

– Думаешь? Не слишком вызывающе для столовой?

– В самый раз.

Он оттолкнул кучу писем к запечатанным банкам с краской.

– Похоже, снова придется пригласить работников.

Она тряхнула головой, глядя на беспорядок, царивший на столе. Образцы обоев, покрытий, линолеума и кафеля, обрезки материи. Натюрморт довершали кисть и малярный поднос, красовавшиеся на груде почты за неделю.

Письма с обратным адресом Омахи привлекли ее внимание. На всех проставлено одно имя – Роб Стирлинг.

Неприятное ощущение пронзило Эбби.

Письма были не распечатаны.

Она просмотрела даты. 12, 14, 19 и 22. Еще несколько конвертов, датированные октябрем, были полускрыты газетами и рекламными листками, но тот же обратный адрес бросался в глаза и тревожил.

– Эй, ты слышишь меня? – спросил Джек, подходя.

Эбби собралась с силами. Нехорошо, если он застанет ее роющейся в его почте.

– Конечно. Я... – Она ухватилась за его руку, и он прижал ее к груди.

Джек продемонстрировал краску глубокого синего цвета.

– Ну как?

– Да, – сказала она решительно. – Для такой большой комнаты очень даже годится.

– Я знал, что ты так скажешь, и уже заказал ее.

– Зачем же спрашивал?

– Чтобы удостовериться.

– Как будто ты нуждаешься в одобрении своего выбора!

Джек взглянул на нее ласково и, поворачиваясь, слегка задел рукой ее грудь.

– Можешь остаться?

Эбби засомневалась. Не хотелось терять ни минуты общения с Джеком, но...

– Пожалуй, нет. Папа ждет меня.

– А-а.

Она с удивлением отметила разочарование, прозвучавшее в его голосе.

– С ним что-то творится, он такой смешной стал. Сходит с ума и вспыхивает, чуть я в чем-нибудь оплошаю. Не похоже на него. Может, это из-за того, что я много времени трачу на контору, а может...

– Из-за меня?

– О нет, не думаю. – Однако она не могла полностью отрицать это. – Он знает, что мы просто друзья.

Джек изогнул бровь.

– Старые друзья, – поправилась она быстро.

– Так вот что ты ему говоришь?

– А что я должна говорить? Ты же вернешься в Омаху через пару месяцев.

– Я знаю. Но пока... – Он поставил банку с краской на стол. – А он не жалуется на что-нибудь, а? Может, ему стоит прийти провериться.

– Папе? Ты же знаешь, он здоров как бык. На ферме вкалывает за двоих и потом не сидит без дела.

– Эбби, он себя загоняет.

– Он не болен, Джек.

– Может, и нет. – Джек взял Эбби за руку. Этот простой жест тронул ее до глубины души.

В нем не было похоти, не было страсти. Это был жест нежности.

Они помолчали. Сердце Эбби подскочило к горлу. Она сглотнула, боясь нарушить очарование момента.

– Может, ты и права, что это не из-за меня, – сказал он, медленно перебирая ее пальцы. – Может, это из-за тебя. Он чувствует, что теряет свою маленькую девочку. Ты выросла, а теперь отдаляешься от него. Новое дело, новые заботы отвлекают тебя. Наверное, он не готов к этому.

– Я была рядом почти тридцать лет, Джек.

И теперь он явно не прочь отдохнуть от меня. Джек улыбнулся, рука его сжалась.

– Я так не думаю, Эб.

Впервые Эбби сама пришла в его объятия. Она дрожала, надеясь, что Джек не заметит этого.

– Ты его избаловала, Свистелка.

– Я знаю. Но он это заслужил своей преданностью.

– Да. Без преданности никакие близкие отношения невозможны. – Джек слегка дернул ее за кончики волос и чуть отодвинулся, чтобы взглянуть прямо в глаза. – Я это хорошо усвоил.

Кончики губ Эбби приподнялись.

– Спасибо за такие слова.

– Это не слова, я и вправду так думаю. Она уткнулась лбом ему в плечо.

– Знаешь, – сказала она медленно, – даже если ты не прав насчет отца, очень деликатно с твоей стороны сказать, что кто-то любит меня до такой степени, что боится потерять. После ухода матери я утратила веру в прочность родственных чувств.

Эбби не заметила, как губы Джека плотно сжались, а глаза сузились.

В первый же день своей работы в магазине Эбби пригласила Джека на ленч. Вместо того чтобы приводить в порядок выставочный зал, она потратила целое утро на сервировку. К назначенному часу все выглядело замечательно: свежие фрукты в чаше, овощи на блюде, чай со льдом и лимон.

В пять минут первого бронзовый колокольчик на двери звякнул. Эбби высунула голову из прохода, отделявшего мастерскую от выставочного зала.

– Эй, есть кто-нибудь? – Джек, обычно работавший в белом докторском халате, был одет в ярко-красную рубашку-гольф. Из кармана брюк торчал стетоскоп.

Эбби улыбнулась.

– Конечно. Заходи. На ленч будет мясное филе с рисом, фрукты и овощи. Джек воззрился на нее.

– Не обманываешь? Я ожидал салат из тунца.

– Нужно все делать по правилам. – Эбби кивнула на пристроенный в эркере небольшой столик, накрытый скатертью цвета фуксии. В центре высилась черная фарфоровая ваза с рисунком из бледно-розовых и лиловых ирисов.

Рядом с приборами красовались затейливо сложенные салфетки. Букет ярко-розовых гвоздик оттеняли листья аспарагуса.

– Эбби, это же настоящий прием, а не ленч!

Ее шея порозовела.

– Мне хотелось чего-нибудь особенного в честь первого дня.

Джек огляделся, ямочки появились снова, как будто она сказала нечто совсем уж смешное.

– Я думал, мы будем есть на лестнице или на заднем крыльце, – сказал он, вытаскивая стул и запихивая стетоскоп поглубже, прежде чем сесть.

– На ступеньках есть неудобно. Разве так не лучше? – спросила она, ставя кушанья в керамических кастрюльках на стол. Джек был поражен.

– Эбби, это невероятно!

Она польщенно улыбнулась и уселась напротив.

– На десерт будет сырный пирог.

– Ты удивляешь меня! Я ожидал бутылку содовой и бумажные тарелки.

Эбби огляделась, внезапно увидев абсурдность окружающей их парадной обстановки: скатерть, цветы, фарфор и вызывающе экстравагантная снедь – арбуз, сердечки из артишоков и тонкие палочки подсоленной кукурузы. – Да, немного слишком, – признала она расстроенно. – Я перестаралась.

Последовала минута молчания, затем Джек погладил под столом ее колено.

– Это восхитительно! Я польщен.

– Договорились. Ты чувствуешь себя польщенным, а я глупой.

– Эбби! Ты здесь. Вот что важно. Только ты можешь создать такую волшебную обстановку.

Эбби моргнула. "Волшебную"?

– Ты смеешься надо мной?

– Смеяться? – Джек взял ее за руку. – После такого я никогда не смогу назвать салат из тунца ленчем. Ты, дорогая Свистелка, превзошла все мои ожидания.

– Джек...

Колокольчик звякнул снова, и они обернулись, все еще держась за руки.

Мускулистый блондин ворвался в дверь, уставившись на Джека голубыми глазами.

– Эй, парень, как поживаешь? Так вот где ты прячешься! – Осмотревшись, он сложил губы в игривую ухмылку. – Весьма интимная обстановка, ничего не скажешь.

– Эклюнд! Что ты тут делаешь?

– Вот, собрал группу парней на рыбалку в Канаду. Съездим последний раз перед снегопадами. Был тут так близко, что решил заехать посмотреть, как ты.

– Будь я проклят! – Джек встал, бросая салфетку и вытягивая Эбби из-за стола. – Я хочу тебя кое с кем познакомить.

Гость фыркнул.

– Так ты наконец нашел ее, а? В добрый путь. Честное слово, она выглядит точно как на тех фото, что ты сжег!

Во рту у Эбби мгновенно пересохло. Было ясно, кого он имел в виду. Никакой ошибки. Натали. Он принял ее за Натали!

Эбби резко выдернула свою руку, полная ревности и боли. Эклюнд, увидевший стол, романтически накрытый для двоих, весело подмигнул Джеку.

– Я Абигайль Уорт, – уточнила Эбби, холодно протягивая руку. – Не Натали. Не Мередит. Простите за путаницу, но мы с сестрами всегда отличались сильным сходством.

Его игривое настроение как ветром сдуло.

– О, я.., я только подумал, вы та девушка, что училась с Джеком в старших классах.

– Да, училась. Но я – не та девушка. Мы тройняшки. В старших классах можно было выбирать из трех сестер.

Джек заметно побледнел, потом беспомощно пожал плечами.

– Я теперь стал разумнее в выборе. Мои вкусы изменились к лучшему. – С усилием успокоившись, он добавил:

– Эбби, я хочу представить тебе Андерса Эклюнда. Мы вместе с ним прошли через все ужасы медицинской школы.

– Очень приятно. Я поставлю еще одну тарелку. – Эбби положила салфетку на стол.

– Увы, я не могу остаться. Но Эбби, обиженная, не слушала; она обернулась, чтобы взять прибор.

Джек поймал ее за руку и притянул поближе к себе. Ей ничего не оставалось, как предстать перед лицом Эклюнда и утолить его любопытство.

– Ты вспомнил старые фото Нат, – сказал Джек. – Я тоже обознался в первый день после возвращения. Но поверь мне, Эбби и Нат различны, как день и ночь. Больше я не совершу такой ошибки.

Пока гость разгадывал подтекст неловкой сцены, Эбби вывернулась из собственнической хватки Джека.

– Пожалуйста, дай мне достать тарелку, – сердито сказала она. – Вы проделали такой длинный путь, отдых вам не помешает.

Когда пробило час, Джек неохотно отодвинулся от стола, сказав, что его ждет полная приемная больных.

– Мне пора.

– Ну, рад был повидаться с тобой, дружище. Похоже, ты нашел свое место в жизни.

– Да.

– Тебе идет быть деревенским врачом. Эбби начала убирать со стола, но Джек вынул тарелку у нее из рук.

– Оставь, – сказал он, – я приберу вечером. Пойдем, Свистелка. Погуляй с нами.

Он повел Эбби к джипу Эклюнда, припаркованному напротив.

– Спасибо, что заехал, – Джек потряс руку приятеля. – Ты верен себе – не можешь без сюрпризов.

– Ага. Мне удалось тебя сегодня удивить, а? – Эклюнд открыл дверь и забрался внутрь. – Дело в том, что я не собирался заезжать, – пояснил он, роясь в сумке. – Я привез тебе кое-что. – С этими словами он протянул бутылку шампанского с десятком металлических колечек на горлышке и карточкой "Джеку". – Это тебе.

В знак примирения от Роб.

Лицо Джека дрогнуло, и он обнял Эбби.

– Спасибо, обойдусь без знаков примирения.

– Эй! Возьми, а? Она говорила, что шлет свои извинения.

Она? Эбби похолодела, онемев от удивления.

Джек привлек ее ближе, его рука покрепче сжала ее пальцы.

– Забери. Вылей рыбам. Или брось в костер.

Но ей передай, что я ответил "нет". На все.

Эклюнд наклонил бутылку, разглядывая ценник.

– Ладно. Как скажешь, друг. Ты меня знаешь, я всегда рад подобрать твои остатки.

Губы Джека скривились в улыбке.

Эклюнд положил бутылку рядом с собой и завел автомобиль. Уезжая, он помахал рукой.

Ни Джек, ни Эбби не двигались с места – смотрели вслед машине, пока та не исчезла на шоссе.

– Джек...

– Я не хочу говорить об этом, Эбби. Не сейчас. Меня ждут пациенты, и я испортил тебе ленч. Мы обсудим это позже.

Но скопившиеся вопросы рвались сквозь руины ее самообладания.

– Я думала. Роб Стирлинг – сотрудник "Скорой помощи", мужчина, сослуживец. И ты уверял меня, что вернулся в Кернер из-за работы... Значит, все-таки Натали?

– Я вернулся сюда, Эбби, как это странно ни звучит, потому, что хотел быть снова дома. Я мечтал о спокойной жизни в маленьком городке. И надеялся, что все получится.

– Но эта женщина?..

– Роб Стирлинг? Ну хорошо. Она когда-то была моей невестой, Эбби.

Глава 9

Эбби глядела на удаляющегося Джека, приоткрыв рот, чувствуя себя обманутой и глупой.

Когда она вернулась в офис, остатки пищи на столе уже засохли, и Эбби принялась за работу, проигнорировав предложение Джека о помощи. Мытье посуды вернуло ей присутствие духа. Кроме того, работа давала время обдумать ситуацию и выплеснуть ярость, накопившуюся в ней.

Вот тебе и честный ответ, получить который она так стремилась! Джек, в присущем ему стиле, уклонялся от детального рассказа о своем десятилетнем отсутствии. Невеста! Что, еще одна опущенная деталь?

Когда Джек запер свой кабинет, Эбби была готова к встрече. Она безмолвно стояла у себя в дверях, уверенная, что эта встреча последняя.

Их общение было удивительным, оно обогатило и изменило ее жизнь, одарив новыми ощущениями. Эбби была ему за это благодарна. Джек поднялся по ступеням и встал перед ней. Он был так потрясающе красив в этот момент, что Эбби на секунду дрогнула.

– Ты простишь меня? Эбби, помолчав, сказала:

– Такой способ сообщать новости шокирует меня, Джек.

– Я знаю.

Сердце Эбби колотилось о ребра.

– Этого не должно было случиться. Тебе следовало рассказать мне о Роб и о твоих чувствах к Нат.

– В том-то и дело, Эб. Я ничего не испытываю к Нат. Когда я уезжал из Омахи, я хотел уехать, только и всего. – Джек ковырял каблуком пол. – Конечно, мне интересно было узнать, осталось ли что-то между нами, или отношения исчерпали себя.

– Нужно было спросить ее. Не меня. – Эбби выдержала его взгляд. – Я же не могу за нее ответить.

– Ты ответила. – Его глаза задумчиво прищурились. – Я нашел, что предпочитаю всем ужимкам Нат нечто более благородное, прекрасное и серьезное... – Джек запнулся. – Я нашел тебя, и у меня пропала охота к легкому флирту.

Объяснение тронуло ее, но она не подала виду.

– Если ты говоришь это, опасаясь ранить мои чувства...

– Я думал об этом целый день. Я дважды поднимал трубку, чтобы позвонить тебе, но то дети вопили в приемной, то миссис Диллон сидела с высокой температурой в кабинете, и я не мог оторваться.

– И что бы ты сказал?

– Извинился бы. Что собирался тебе все рассказать.

Эбби захотелось немедленно простить его.

– Ох, Джек...

– Ox – что?

– Заходи. Нам надо поговорить.

– Я оправдан, Свистелка?

– Только условно.

Джек вошел, коснувшись ее руки, и встал спиной к месту ленча, откуда уже был убран столик, чтобы не мозолил глаза, напоминая о провалившемся свидании.

– Ты принимаешь мои извинения, Эбби? – Желваки на его щеках заметно напряглись.

– Тебе хотелось бы услышать "да", не так ли?

– Только если это "да" искреннее. Эбби колебалась, с болью понимая, что некоторых вещей о Натали она никогда не расскажет. Надо хотя бы сгладить неловкость.

– Я прощаю тебя. Но тебе следует знать, что Нат уже не та девушка, которую ты запомнил.

– Почему это должно меня заботить?

– У нее были сложности в колледже, – продолжала Эбби, – и переживания изменили ее. Но сейчас она счастлива. Она нашла работу в Рапид-Сити и друга по имени Карл.

– Мне это неинтересно.

– Хорошо. Но в глубине души ты, вероятно, думаешь...

– Не думаю.

– В ней есть огонь, Джек.

– А в тебе нет?

– Огонь? – Эбби фыркнула. – Вряд ли.

Может, слабое тление.

Джек усмехнулся, сверкнув глазами.

– Ты права, Свистелка. Тебе досталась вся оставшаяся энергия. И ты слишком умна и хороша, чтобы растратить ее в одной большой вспышке. – Он помолчал. Ты удивительная женщина, Эбби. Невероятная.

Уразумев смысл его слов, она недоверчиво окаменела. Никто никогда не называл ее невероятной. Она была просто Эбби, которую едва замечали, войдя в комнату.

– Джек.., ты многого обо мне не знаешь.

– У меня будет шанс узнать.

Джек привел ее на распутье. Выбор пути был за ней.

Эбби думала, медленно поворачивая табличку на двери.

– Я оставила немного чая со льдом, – проговорила она наконец. – Мы могли бы поесть на ступеньках. А ты рассказал бы мне, что там у вас было с невестой.

Джек мрачно улыбнулся:

– М-да, вопросик ко времени.

Он прошел вслед за Эбби в дальнюю комнату. Она достала из холодильника поднос, а Джек выволок на крыльцо одну из скамеек, стоявших между окон. Протянув ему стакан, Эбби уселась рядом на скамью.

– Я встретил Роб Стирлинг после первого курса, – начал Джек без предисловий. – Она была репортером, из тех, что всегда лезут в гущу последних событий. Куда бы мы ни пошли, ее везде узнавали.

– Тебе это нравилось?

– Иногда, – сказал он честно, пристроив стакан на колено. – Мы были вместе, пока я учился, и, говоря по справедливости, она помогла мне все преодолеть. Шесть лет. – Джек поерзал, пристраиваясь у стены. – Вначале мы подумывали о свадьбе, но позже решили даже не заговаривать об этом. Моя интернатура, ее работа... Меня устраивали наши отношения, она говорила то же самое.

– А потом?

– Я порвал с ней. – Джек глубоко вздохнул. – Мне хотелось нормального дома, хотелось по вечерам сидеть у камина, потягивая пивко. А она хотела ужинать в ресторанах, ходить в оперу. Вертеться в бойких местах. Это было хорошо для ее карьеры, но не подходило мне.

Эбби мысленно сравнила два стиля жизни.

– Однажды ночью я застрял в приемном покое, и Роб рассвирепела. Все кончилось после бурного пятиминутного скандала. У меня словно тяжесть свалилась с плеч.

Эбби, расширив глаза, кивнула.

– Роб заявила, что валандается со мной только ради моей медицинской степени. Это своего рода пропуск в престижный клуб.

– О, Джек...

– Эй, не грусти. Моя степень честно заработана. Поэтому я упаковался и съехал.

– Так вот почему ты вернулся. Джек воззрился на Эбби.

– Эбби, история кончилась больше двух лет назад. Поразмыслив, Роб вознамерилась все переиграть, но не на того напала. Ты же слышала наш разговор по телефону. И не притворяйся, что не видела ту груду писем.

Эбби виновато дернула плечом, добавляя в напиток лимон.

– Мне надоело вежливо растолковывать ей причины своего ухода.

– Видимо, тебе следует более четко сказать ей... – Эбби замолкла, поняв, что ее совет может показаться своекорыстным, – что разрыв окончателен.

– Разрыв окончателен, но убедить в этом Роб – все равно что объяснить на пальцах высшую математику. Как об стенку горох.

– И ты решил сбежать от нее и начать новую жизнь в родном городе?

Джек ухмыльнулся, не поняв двойного смысла ее слов.

– Разве я не правильно поступил, а?

– Это зависит от того, как ты себя поведешь в новой жизни.

Его воодушевление упало.

– Эбби, тебе моего поведения опасаться нечего. Знала бы ты, через что я прошел! Роб превратила мою жизнь в ад. Засыпала меня открытками и письмами, бегала за мной и в больнице и дома, торчала в моих любимых ресторанах. Она даже предлагала себя в супруги и в матери моего ребенка.

– Что?

– Ничего. Для нее замужество и дети лишь плата за ту жизнь, которую она намерена вести. Со стороны это хорошо видно. Я не люблю ее и никогда не любил.

Эбби впала в задумчивость. Ломать себя в угоду чужим амбициям – это, конечно, не для Джека.

– И как же ты собираешься отделаться от – спросила она. Не знаю. Похоже, ей расстояние не помеха.

– Говорят, разлука заставляет чувствовать острее.

Это заявление рассмешило его.

– Какие чувства! Роб просто давит на меня. Она преследует меня в маниакальной надежде склонить к браку. А я предпочитаю легкость отношений. И никаких обязательств.

При этих словах что-то в глубине сердца Эбби дрогнуло и сорвалось в пучину отчаяния.

Эбби окружила себя ледяной стеной отчуждения. Если раньше она искала встреч с Джеком, то теперь старательно избегала его.

Это было легко, потому что сейчас, в середине октября, доктора Конроя затопила волна простуд и гриппа, к тому же его кабинет осаждали любители лыжного спорта, успевшие обзавестись травмами.

Энтузиазм Эбби угасал. Тяжелая работа перемежалась тягостными размышлениями, вдобавок начал жаловаться отец. Пока она с рабской покорностью трудилась над своим офисом, он отвлекал ее советами, как вести дом на ранчо. "Можно подумать, у меня есть на это время и охота".