Текст книги "Измена. У тебя есть другая (СИ)"

Автор книги: Диана Ярина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Глава 20. Она

Моя жизнь сильно изменилась после развода.

У меня сменился круг общения, я ни минуты не сижу без дела, чтобы не раскисать.

Вот, даже на дополнительные занятия записалась: помимо фитнеса начала ходить на йогу...

Я выхожу из фитнес-клуба, поправляя сумку на плече. Полдесятого вечера, парковка полна машин, но из людей нет ни души.

Вдруг слышу за спиной приглушенный рокот двигателя.

Черный внедорожник медленно движется за мной.

Слишком медленно.

Как будто замышляет недоброе…

Сердце колотится. Ускоряю шаг.

Вдруг у меня развилась паранойя?

Нужно просто дойти до машины...

Внезапно – громкий рокот мотора.

Я оборачиваюсь и вижу, как внедорожник резко ускоряется

Он несется прямиком на меня.

Машина без номеров.

Меня парализует страхом…

Злоумышленник – все ближе и ближе, а я…

Не могу пошевелиться: мне слишком страшно.

– Светааа!

Откуда-то слева вылетает знакомый силуэт. Георгий с разбегу толкает меня в сторону.

Глухой удар. Его тело отбрасывает на капот моей машины.

– Аааа!

Я падаю на асфальт.

Слышу хруст костей.

Не моих!

Или… у меня что-то жутко хрустнуло?

Нападающий выскакивает из внедорожника.

– Твою мать! – кричит он, увидев Георгия. – Это не по плану!

Он делает шаг к нам, нерешительный, будто сомневается, стоит ли заканчивать начатое.

Но потом на парковку выходит кто-то еще из клуба, и тогда преступник, вздрагивает, бросившись бежать.

Какой же он – трус!

Машина с визгом уезжает.

Я пытаюсь встать, но охаю: Георгий оттолкнул меня в сторону, я неудачно упала коленями на асфальт, содрав их до мяса!

Кое-как встаю, хромаю к Георгию. Его лицо в крови. Левая рука неестественно вывернута.

– Зачем... – шепчу я.

Короткая куртка распахнута, а светлый джемпер быстро напитывается кровью, в районе живота.

Он ранен! Серьезно ранен!

– Зачем ты бросился под машину?!

Он хрипит:

– Не мог... иначе...

Глаза закатываются.

***

Реанимация. Позднее

– Множественные переломы, проникающее ранение брюшной полости, – врач говорит сухо. – Потерял много крови.

Я в шоке как за несколько секунд можно получить такие серьезные травмы?

Но Георгий получил их, спасая меня. В голове – кавардак, тело ноет.

Я сижу на холодном пластиковом стуле, сжимая окровавленную рубашку Георгия.

Телефон в кармане вибрирует. Неизвестный номер.

– Алло?

Тишина. Потом тихий женский голос:

– В следующий раз добью сама, кошелка!

***

Мария

Мария яростно бьет кулаком по рулю. Она хотела быть рядом, чтобы самой увидеть все происходящее. По вине этой старой мымры она лишилась шанса закрепиться за влиятельного мужчину.

– Идиоты! Кретины! – кричит она в трубку. – Вы должны были убрать ее, а не его!

Внезапно в зеркале заднего вида появляются мигалки.

– Какого черта... – растерянно шепчет. – Как они узнали так быстро?

Мария рассчитывала, что поддельными, которых она наняла, избавятся от Светланы, и у нее будет время спокойно уехать. То, что ей с Георгием больше ничего не светило, сразу стало понятно по его словам и реакции.

Мария даже не могла сказать точно, ему она собралась отомстить, по сути: Светлане, которая встала на пути ее желаний, или Георгию, который попользовался ею и выкинул. Просто выбросил как использованный презерватив! А сколько ласки она ему подарила, сколько терпела этого старого осла! Думает, он такой великолепный?! Да любой тридцатилетний мужчина даст ему фору…

Может быть, это не за ней?!

Но машина с мигалками все ближе и ближе. Ее догоняют.

В панике она ускоряется, жмет на газ изо всех сил, но из-за спешки не может реагировать как следует!

Пальцы вцепились в руль изо всех сил, глаза заливает пот. По спине градом тоже катится пот.

Она идет на обгон, но не получается, и машину выбрасывает на грунтовку.

Мир закрутился, ориентиры сместились.

Глухой удар.

Тело будто вспыхивает резкими вспышками.

Тупая воронка темноты и боли.

Глава 21. Она

Больница. Утро

Георгий еще не пришел в себя после операции.

Я сижу у его постели, глядя на строчки и цифры показаний приборов на экране.

Следователь сказал, что они схватили Марию и ее сообщника: все прошло так быстро. Кажется, Георгий не просто преследовал меня все это время, чтобы добиться встречи. Он еще и обеспечивает мою безопасность и… Что-то подозревал? Ждал от Марии опасного шага?!

Смотрю на его бледное лицо:

– Какой же ты дурак! Неужели ты не мог найти себе дурочку попроще?! Просто без притязаний и такой чудовищной… жадности? Злости? У меня просто нет слов! Как можно быть такой…

У меня в кулаке зажаты его часы.

Те самые, что мы выбирали на двадцатилетие свадьбы.

Стрелки замерли в момент удара.

***

Долго находиться в палате невыносимо! Я выхожу в коридор.

Больничный коридор пахнет спи, в нем будто оживают все старые страхи, в особенности те, которые детишек касаются. Когда болеет родной ребенок, то так хочется взять его боль – себе.

Я помню, как впервые мы пришли в травмпункт с Андрюшей – с переломом руки после катания на велосипеде, и как лежали с бронхитом, когда Иринка свалилась с температурой под сорок.

Я сижу на жестком кресле, и вдруг слышу совсем рядом:

– Мам...

Голос Андрея, он уже взрослый мужчина, который так резко и дерзко со мной разговаривал. Но теперь такой же потерянный, как в шесть лет, когда отбился от нас и заплутал в супермаркете между рядами.

– Как отец?

– Еще не пришел в себя.

Следом за Андреем подходит и Ира. И сын, и дочь – бледные, едва держатся на ногах.

– Как ты держишься, мам? – спрашивает со слезами Ирина. – Я схожу с ума от беспокойства за жизнь папы!

– Кто-то же должен оставаться спокойным, – просто отвечаю я.

Они садятся рядом, я чувствую их: колено Андрея касается моего, а Ира несмело прижалась плечом к моему и застыла, будто не решаясь на большее. Она прячет взгляд, я понимаю, что ей сейчас стыдно за прошлое.

Андрей заметно нервничает:

– На кону – важная сделка. Отец просил провести ее, а я… собраться с мыслями не могу! Боюсь, провалю все... – хрипит сын.

Его пальцы впиваются в мои ладони, точь-в-точь как в четыре года, когда он боялся отпускать меня и идти самостоятельно в садик.

Потом перед глазами всплывает еще картинка: маленький Андрюшка в отцовском галстуке, серьезно заявляет: "Я как папа!"

Теперь он сжимает кулаки, а в глазах плещется отчаяние.

– Он никогда не простит, если я провалюсь... Я не знаю, что мне делать!

– Ты справишься. Если отец доверил вести эту сделку тебе, значит, тоже считал, что ты способен на это.

Андрей посмотрел на меня с шоком, его глаза распахнулись от удивления:

– Почему? – хрипит он. – Почему ты… так добра ко мне?! Я же… Предал! Был за отца, не вникая в суть. Почему, мама?!

– Может быть, однажды ты станешь родителем и поймешь, каково это… – говорю я, погладив его по щеке. – Любить своих детей всем сердцем.

– Даже когда они ошибаются и неправы? – несмело подает голос Ира.

– В особенности, когда они ошибаются и неправы, – совсем тихо говорю я.

Андрей порывисто меня обнимает, глухо бормочет:

– Прости! Прости за все!

Потом он встает и уходит, растирая глаза. Кажется, он не хочет, чтобы я видела его скупые, но такие искренние слезы.

Ира прижимается ко мне.

– Теперь я понимаю... Я так злилась на тебя. Так злилась, а надо было… Надо было злиться на отца! Но я боялась, что он перестанет меня поддерживать и за учбебу платить, если я стану… за тебя. Как же я была неправа. Скажи, мама, что теперь будет… Со всеми нами… Если папа не очнется?

Иногда страх перед смертью, страх потери способен очистить души от грязи и налипшей там скользкой высокомерности, всего нехорошего.

Иногда это просто необходимо, чтобы найти в себе силы простить.

– Он – сильный, я верю, что он выкарабкается.

Я целую ее в макушку – там, где когда-то была смешная вихлястая дырочка от заколки.

Ира обнимает меня и плачет:

– Я так скучала по тебе, мама! Я больше никогда… Никогда тебя не предам.

Глава 22. Она

Больничная палата освещена яркими лучами солнца, утро невероятно светлое и какое-то вдохновляющее.

Я снова пришла к Георгию. Может быть, сегодня, в такое чудесное утро случится чудо, и он придет в себя? Уже почти неделя прошла после операции.

Я осторожно присаживаюсь на стул рядом с Георгием, поправляю капельницу. Его лицо кажется чужим – осунувшееся, с темными кругами под глазами.

– Хватит спать, лежебока, – шепчу, протирая его горячий лоб влажной салфеткой. – Дети тебя ждут. Сын хочет похвастаться, что удачно заключил важную сделку, а Ира… У нее кое-кто появился. И по тому, как она прячется, не желая пока раскрываться, кажется, это серьезно. В общем, новостей хватает. В основном, все хорошие. Знаешь, я тут решила, чего добру пропадать? Это я о деньгах, которые ты мне оставил. Мне одной, даже живя на широкую ногу, столько не потратить. Поэтому я решила пустить эти деньги в ход. Все бизнесы открывают, может быть, и у меня получится? Или не получится, и тогда ты будешь фыркать, мол, я без тебя ни на что не способна… А я скажу, что с тобой я бы и не решилась выйти из зоны комфорта, а так… моя жизнь сейчас стала другой. Местами более сложной, но такой насыщенной.

И вдруг...

Я слышу слабое, но такое уверенное:

– Света...

Это Георгий.

Пока я болтала, сидя возле него, он распахивает глаза и произносит мое имя снова.

– Света.

Его голос хриплый, едва слышный. Я замираю, сердце колотится так, что, кажется, слышно во всей палате.

– Ты... пришла...

Его глаза – мутные, но это его глаза. Те самые, в которых я когда-то тонула.

– Жора? – мои пальцы сжимают поручень кровати. – Ты... ты меня слышишь?

Он слабо кивает. Шевелит пальцами, будто ищет мою руку.

– Прости... – его дыхание прерывистое, слова даются с трудом. – Я... не смог... Давал клятву быть верным и… не смог!

Это, что, первое, что пришло ему на ум после пробуждения?

Попросить прощения за измену?

Я наклоняюсь ближе, ловя каждый звук.

Он морщится от боли, но продолжает говорить.

Слова даются ему с трудом. Он делает паузу, собираясь с силами.

– Я... испугался.

Слезы катятся по его вискам, смешиваясь с потом.

– Возрастные изменения были у тебя, но испугался я сам. Того, что никто не вечен. Испугался, что старею... что ты увидишь меня слабым... Я начал заниматься больше, чем прежде. Меня раздражало каждая твоя слабость, я злился, потому что был не в силах остановить бег времени. Ни для тебя… Ни для себя самого! Это стало испытанием: в такие моменты нужно лишь смириться. Остановиться и сказать спасибо за все прожитые годы, за то, сколько счастья нам выпало. Принять… неизбежное и строить жизнь дальше, наслаждаться ею! Но я решил сыграть так, будто это меня никогда не коснется. Я сделал ставку на секс, но причина… Она глубже и в то же время проще. Плохо было тебе, но трясся от страха перед неизбежностью времени – я. Поэтому легко попался на крючок. Предпочел обмануться и продлиться для себя видимость того, что все, как раньше. А она... делала вид, что влюблена по-настоящему, корчила из себя невинную, но… Оказалась не такой. Дешевка. Как можно было на такое купиться? На обычные блестящие стразы, когда рядом была – ты. Но я тебя упустил. Я…

Он замолкает, закрывает глаза.

– Жора?

Но он уже снова спит. Только пальцы по-прежнему ищут мои.

Я осторожно беру его руку – шершавую, с едва заметным шрамом. Этот шрам Георгий заработал давным-давно, когда открывал какую-то консерву, кажется. Был немного выпившим и порезался так, будто участвовал в поножовщине. Помню, как нам не поверили… Как мы показывали эту несчастную банку тушенки…

Ох, черт! Я и забыла про этот смешной случай, а ведь таких случаев – и хороших, и нелепых, таких настоящих, в нашей жизни было немало.

Мы столько вместе прошли, прожили…

Рука об руку.

Сейчас рука Георгия лежит в моей, я не спешу разжимать пальцы.

И сижу так до утра.

***

Он

Дети пришли ко мне в палату следующим утром.

Андрей – бледный, с трудом сдерживающий волнение, Ира – с красными от слез глазами.

– Пап... – сын подает мне папку. – Ее задержали.

Он не называет имени, но я и так понимаю, о ком идет речь.

После того памятного вечера, на котором приятель раскрыл мне подробности бурного прошлого Марии, я решил проверить его слова.

Он оказался прав: эта девица работала в эскорте, была замечена в мошенничестве, но из-за тесной работы со следствием ей удалось избежать наказания.

Я считал ее невинной девушкой, а она лишь играла несчастную, и деньги у нее были, и машина – своя, она отыгрывала роль овцы, а сама гребла денежки лопатой.

От таких лохов, как я, которым не хватало секса.

Кретин!

Из-за тупой случки с дрянью лишился роскошной женщины, любимой.

Ей было плохо, но я не смог стать ей опорой.

И, самое обидное, буквально ирония судьбы: я сдался тогда, когда дело уже пошло на лад.

Я сдался… а Света возродилась к привычной жизни и расцвела.

Стала еще краше, чем была.

Я медленно листаю папку.

Фото Марии в наручниках. Протоколы допросов. Признания.

Я следил за Светланой, не просто потому, что хотел уличить момент тет-а-тет и пытался подкатить к ней снова. Во время такой слежки я обнаружил, что за ней следил кто-то еще, и тогда я подключил к делу специалистов.

За моей женой следили, явно с недобрым умыслом.

Мои предположения оказались правдивы: Мария наняла подельника, чтобы избавиться от Светланы, и сама была неподалеку.

После аварии она получила травмы, но опасности жизни они не представляют.

Поэтому ее арестовали.

Теперь ей светит суд и срок.

– Она... – Андрей сжимает кулаки, – ...оказывается, уже была замечена за эскортом и мошенничеством. И не раз. А еще… Еще она мне глазки строила, сучка.

Ира молчит. Но по тому, как она грызет губу, я понимаю – она плакала.

– Вы... – мой голос хриплый, как после долгого молчания, – … должны извиниться перед матерью.

Андрей кивает. Ира опускает глаза.

– И присмотрите за ней. Пока я... пока я не встану.

Они уходят, оставляя меня наедине с болью и мыслями.

Мое раскаяние и признание…

Чего они стоят?!

***

Света приходит вечером. Она ставит на тумбочку контейнер с едой – паровые рыбные котлеты из судака, как я люблю.

– Медсестра сказала, у тебя плохой аппетит. Позволь напомнить. Для того, чтобы встать на ноги, ты должен есть, – говорит просто.

– Я узнал кое-что, – говорю я, глядя в потолок. – Мария была эскортницей. По сути... проституткой.

Света замирает.

– А если бы она была просто милой, славной девушкой? – спрашивает она тихо.

Я закрываю глаза.

– Она ею не была. Но если бы была... – я делаю глубокий вдох, – ...я все равно бросил бы ее. Потому что проблема не в ней. Проблема во мне.

Света молчит.

– Я только после встряски понял... – голос срывается, – ...что я бы любую бросил. Сразу же, как только понял, что ты – снова – ТА. САМАЯ. ЖЕНЩИНА. Вот такой я... мерзавец. Мерзавец, который влюбился в свою жену еще больше после расставания.

Тишина.

Потом слышится легкий шорох. Она садится на край кровати.

– Да, – говорит спокойно. – Ты мерзавец.

Я открываю глаза.

– Но ты еще и дурак, – продолжает она. – Потому что только дурак мог променять наш брак, семью на... эту дешевку!

Она указывает на папку с документами.

– И знаешь что? – в ее голосе вдруг появляются нотки той Светы, что когда-то смеялась над моими шутками, – ...тебе еще долго придется это отрабатывать.

И впервые за много месяцев я чувствую – может, не все потеряно?!

Кто знает…

Говорят, лучше, поздно, чем никогда.

И у меня есть шанс это проверить.

Эпилог. Она

Спустя время

Мне пятьдесят.

Подумать только!

Когда-то я боялась этих цифр, они казались мне страшными, а теперь…

Я смотрю на себя в зеркало и понимаю, что выгляжу просто шикарно!

На мне – строгое платье-футляр, волосы, уложенные в низкий пучок, бриллиантовые сережки.

Я постройнела, изменила прическу, темп жизни.

Я рискнула открыть бизнес и не пожалела.

Теперь у меня собственное ивент-агентство.

Двое взрослых детей, которые больше не смотрят на меня с жалостью.

Они долго вымаливали прощение, а теперь они мной гордятся.

И есть... он.

Тот, кто четыре года назад лежал в больнице с разбитой головой, с травмами и едва выкарабкался после операций.

Тот, кто погнался за быстрым и дешевым удовольствием, но оказался с разбитой жизнью.

Простила ли я его вот так легко, всего после одной исповеди?

Простила, потому что он искупил вину кровью.

Простила, но не забыла всего, что он творил и говорил мне.

Не забыла и не подпустила к себе сразу же.

Мы два с половиной года были «просто друзьями».

Года – иногда встречались, еще полгода – «снова вместе, но без обязательств».

Идеальный вариант, чтобы проучить мужчину, который однажды решил, что ему можно загулять.

Теперь он боялся меня потерять, ценил каждый миг, когда я была рядом и знал, что он может… и не повториться.

Иногда нужно потерять, чтобы любить без остатка.

– Мам! – дочь Ира врывается в спальню, размахивая конвертом. – Ты не поверишь! Это тебе!

– Что это?

– Письмо.

Конверт самый обыкновенный, простой. Обратный адрес: женская колония.

Внутри – несколько листов, исписанных вручную.

И в самом конце – слова:

«Светлана, я нашла Бога. Прости меня»

Подпись: Мария.

– Ну и? – дочь сверкает глазами. – Что ответишь?

– Она нашла Бога, вот пусть ее Бог и простит, – говорю я и бросаю письмо в корзину. – Ничего отвечать не стану.

В этот момент раздается стук.

– Войдите!

Дверь открывается. Георгий.

В костюме. С тем самым взглядом, от которого у меня до сих пор дрожат колени и в в сердце появляется предательское тепло.

Ира спешит оставить нас вдвоем.

Георгий притягивает меня к себе в объятия, прижимается губами к шее, рассыпая мурашки по моему телу.

– Ты выглядишь роскошно.

– Льстишь?

– Кажется, даже преуменьшаю. Я… – он искренне заглядывает мне в глаза. – Не могу на тебя налюбоваться.

Он целует меня нежно, но горячо, я отвечаю ему, сгорая от любопытства: ведь он пришел не с пустыми руками.

– Кажется, пора остановиться. Или придется снова гладить это платье, потому что я его помну… Дай бог, не порву, снимая с тебя.

– Вот нахал! – отталкиваю его. – Не смей портит мой юбилей! Я кучу гостей позвала.

– Поздравляю, – говорит он и протягивает маленькую коробочку. – Я счастлив, что могу встретить эту дату – с тобой. Спасибо за второй шанс, за всю нашу жизнь.

Я открываю.

Там – обручальное кольцо.

Неприлично дорогое, с крупным бриллиантом.

– В одну реку не войти дважды, – говорю я. – И потом… второй раз замуж за одного и того же мужчину? Вдруг это плохая примета?

Георгий рассмеялся, но чувствуется, что он нервничает.

– Я знаю, что не подарок, но так же знаю, что я не пожалею себя, чтобы сделать тебя счастливой, – он улыбается. – Может, рискнешь?

Я смотрю на этого седеющего мужчину и понимаю:

Да.

Рискну.

– Только если ты будешь загружать посудомойку и приносить завтраки мне в постель, – говорю я, протянув руку, чтобы он надел кольцо.

– На это… я согласен. Почту за честь, – отвечает он, беря мою руку в свои ладони. Люблю тебя. Ты – свет в моей жизни, самое лучшее, что у меня было и есть.