Текст книги "Ведьмина неделя"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава седьмая

Завтрак был уже готов, а второй «игрек» за обувью еще не вызывали. Терезе пришлось идти по коридору в голубых следочках. К тому времени они стали уже совершенно черные, что страшно ее расстраивало. Завтрак настолько запоздал, что общую молитву отменили. Вместо этого мисс Кэдвалладер встала перед директорским столом и произнесла небольшую речь. (Лицо у нее аж сводило от возмущения, а один ботильон явно промок.)

– Проделка, совершенная в нашей школе, представляется очень глупой, – сказала она. – Те, кто это задумал, конечно, полагали, что все это невероятно смешно, но теперь им, должно быть, ясно, как неумно, недостойно и бесчестно они поступили. Я взываю к их чести. Я хочу, чтобы они пришли ко мне и во всем сознались. Те, кто знает или подозревает виновников происшествия, должны также вспомнить о своей чести и сообщить мне, что им известно. Все утро я буду у себя в кабинете. Это все.

– Какое отношение к чести имеет стукачество? – громко спросил Нирупам, когда все встали.

Этим он вольно или невольно оказал Нэн добрую услугу – никто во втором «игрек» не хотел считаться стукачом. Никто не пошел к мисс Кэдвалладер – все отправились во внутренний двор и стали бродить под заморосившим дождичком вдоль рядов мокрой обуви, выискивая свое имущество. Нэн тоже пришлось пойти.

– А вот и архиведьма Дульсинея! – загоготал Саймон. – Ты что, свои башмаки тоже заколдовала, Дульсинея? Это чтобы никто ничего не заподозрил, да?

– Ну правда, Нэн! – надулась Тереза. – Смотри, что стало с моими следочками! И ничуточки не смешно!

– А что-нибудь действительно смешное сделать можешь, а, Нэн? – ухмыльнулась Карен Григг.

– Поживее! – крикнул мистер Крестли, укрывшийся от дождя под козырьком крыльца.

Все сразу забегали. Не забегал только Брайан. Он медленно бродил по двору, уставясь в пространство. В конце концов Нирупам нашел все башмаки Брайана и вручил их ему. Брайан безвольно обхватил охапку вялыми руками.

– Что с тобой? – спросил Нирупам.

– Что? Ничего. Так, – отозвался Брайан словно бы издалека.

– Точно? У тебя глаза косят, – сказал Нирупам.

– Да? – Брайан рассеянно двинулся прочь. Нирупам повернулся к Саймону.

– Кажется, ты многовато бьешь его по голове, – обронил он.

Саймон натянуто рассмеялся. Нирупам был его на голову выше.

– Ерунда! У него там и портиться-то нечему! – Берегись, – тихо сказал Нирупам.

Он мог бы и еще кое-что добавить, но тут Дэн Смит оглушительно завопил:

– Всех убью! – После полуночного пира Дэн был бледен и угрюм. Вид у него был диковатый. – Даже ведьманутых старшеклассников! У меня шиповки сперли! Их тут нет!

– Посмотри повнимательней! – крикнул мистер Крестли из-под козырька.

Невероятно, но факт. Дэн обыскал весь двор, и Чарлз тоже, носки у них промокли окончательно, а с волос текло, но шиповок не было – ни шиповок Дэна, ни шиповок Чарлза. К тому времени во дворе уже побывали первый «икс», первый «игрек» и первый «зет» – им позволили забрать обувь, пока не полил дождь, – и на земле лежали только три непарные бутсы, сапоги для верховой езды и пара никому не нужных искрометно-зеленых гимнастических тапочек.

Дэн ужасно ругался, а Чарлз был просто счастлив, что Дэну в голову не приходит как-то связать происходящее с Чарлзом Морганом.

Пришлось Чарлзу идти к мистеру Тауэрсу и сознаваться, что шиповки так и не нашлись. Стоя перед дверью учительской и чувствуя, как ему за шиворот стекают капельки воды и как с него льется на пол, Чарлз понял, что сыт по горло. После всего еще и это!

– Я везде смотрел, сэр, – заверил он мистера Тауэрса.

Мистер Тауэрс оглядел мокрые волосы и запотевшие очки Чарлза.

– Постоять под дождем – дело нехитрое, – заключил он. – Ну что, платишь за новые или пишешь строчки?

– Строчки, – со вздохом ответил Чарлз.

– Будешь оставаться после уроков каждый вечер до Рождества, – отчеканил мистер Тауэрс.

Эта мысль ему явно понравилась.

– Подожди, – велел он, вернулся в учительскую и вышел с толстой старой книгой. – Будешь каждый вечер списывать отсюда пятьсот строк. В этой книге говорится о том, каким должен быть настоящий школьник. Перепишешь эту – дам следующую.

Чарлз стоял перед дверью учительской и глядел на книгу. Книга называлась «Самый храбрый мальчик в школе». Она пахла плесенью. Страницы обтрепались и побурели, а первая строчка гласила: «Какая радость! – воскликнул Уаттс-младший. – Меня записали в сборную школы!»

Чарлз перевел глаза на огромный, полупрозрачный, бессмысленный волдырь на пальце и почувствовал себя совершенно больным.

– Колдовское волшебство! – с чувством сказал он.

– Доброе утро, Чарлз, – разулыбалась мисс Ходж, бодро шагая к двери учительской. Она только что пришла на работу и еще ничего не знала. – О, какая замечательная старинная книга! Как похвально, что ты наконец взялся за серьезное чтение!

Каково же было ее разочарование, когда Чарлз в ответ наградил ее тяжелейшим двуствольным взглядом. «Какой все-таки неровный характер у этого мальчика!» – думала она, аккуратно вешая на плечики мокрый плащ. Еще больше ее удивила суматоха, царившая в учительской, и гора ботинок и туфель посреди комнаты. Зато наконец-то ей удалось повидать мистера Уэнтворта: он в спешке мчался мимо. Мисс Ходж преградила ему дорогу.

– Ах, мистер Уэнтворт, я хочу взять обратно обвинения в адрес этого Чарлза Моргана! – Ей подумалось, что после того, как Чарлз сегодня на нее поглядел, она поступает очень великодушно. Мисс Ходж ласково улыбнулась мистеру Уэнтворту.

К ее изумлению, мистер Уэнтворт небрежно бросил, что рад это слышать, и, довольно грубо отодвинув ее, выскочил в коридор. Однако, когда мистер Крестли взволнованно поведал ей обувную историю, Мисс Ходж была вынуждена согласиться, что мистера Уэнтворта этим утром действительно занимали более важные проблемы. Она аккуратно собрала тетради, почему-то оказавшиеся на полу, и отправилась на очередной урок литературы во втором «игрек».

Когда она вошла в класс, Саймон Силверсон держал в руках «Самого храброго мальчика в школе».

– Вы только послушайте! – кричал он. – «Уаттс-младший, преисполнясь заслуженной гордости, смотрел в глаза своему лучшему другу. Вот истинный питомец своей школы, прекрасный и телом, и духом…»

Тереза и Делия, визжа от смеха, уткнулись лицами в вязанье. Чарлз глядел на Саймона так, что хоть караул кричи.

– Саймон, Саймон! – Мисс Ходж укоризненно покачала головой. – Это недостойно!

Саймон изумленно обернулся. Он был уверен, что никогда не делает ничего недостойного.

– Чарлз, – продолжила мисс Ходж. – Боюсь, ты и правда выбрал не самую удачную книгу.

Во второй раз за утро Чарлз вперил в нее свой взгляд. Если бы мисс Ходж не успела удостовериться, что Чарлз в глубине души – прелестное дитя, она бы всерьез задумалась о проблеме дурного глаза.

Нирупам поднял длинную руку.

– Мы сегодня опять будем разыгрывать сценки? – спросил он с надеждой.

– Нет, – очень твердо ответила мисс Ходж. – Откройте сборники стихов.

Урок прошел. Утро закончилось. Тереза довязала вторую пинетку и стала набирать петли для ажурного жакетика. Эстель почти доделала чепчик. Брайан перестал пялиться в стену – наоборот, его обуяла кипучая деятельность. Он яростно строчил что-то в разных тетрадках.

Чарлз сидел, погруженный в раздумья, в голове у него происходило много всякого интересного. Оказалось, что ему совсем не страшно: теперь он с ледяным спокойствием признавал тот факт, что он колдун. Этого никто не заметил. Все думают, что колдует Нэн Пилигрим, – только потому, что ее зовут Дульсинея, – а Чарлзу это на руку. Но самое странное было то, что воспоминания о сожженном колдуне больше его нисколько не волновали…

Он стал вспоминать его – сначала осторожно, потом смело – и обнаружил, что совсем не расстроился. Тогда он вспомнил о ведьме, которая перелезла через ограду его сада, – и это его не взволновало. Они – в прошлом. Все. Ощущение было такое, словно у него внезапно перестал болеть зуб. В наступившем покое Чарлз обнаружил, что, наверное, все это время пытался сам себе объяснить – он должен стать колдуном, и, как только он это понял, сразу и успокоился.

Тогда – просто эксперимента ради – он вспомнил об инквизиторах. «Гореть больно», – подумал он и поглядел на вздувшийся волдырь. Кое-чему он все-таки научился. И вот чему: попадаться нельзя!

«Хорошо, – решил Чарлз, – попадаться я не буду», – и обратился к мыслям о том, что бы сделать с Саймоном Силверсоном. Потом возьмемся за Дэна Смита, но сначала, конечно, Саймон. Как бы так поступить с Саймоном, чтобы достойно поквитаться за потерю денег до конца семестра? Придумать было непросто. Это должно быть достаточно скверно, но в то же время не иметь никакого отношения к Чарлзу. Поначалу Чарлз зашел в тупик. Надо, чтобы это было изящно. Надо, чтобы Саймону пришлось туго. Надо, чтобы все про это знали, но никто не понял, что это сделал Чарлз. Что бы придумать?

Перед обедом был ежедневный урок физкультуры. Сегодня была очередь мальчиков заниматься в зале и им тоже предстояло забираться по канату. Чарлз присел под шведской стенкой и притворился, что завязывает шнурки, – он вполне был способен залезть по канату, не то что Нэн, но не хотел. А хотел он посидеть и подумать, что сделать с Саймоном… Сам же Саймон, конечно, оказался под потолком раньше всех. Он глянул вниз, увидел Чарлза и что-то крикнул. Тут к Чарлзу подскочил кто-то из второго «зет» и пихнул его в спину.

– Саймон говорит, нечего тебе халявить!

– Саймон говорит? – усмехнулся Чарлз. На него снизошло озарение. Именно об этом сказал ночью Брайан. Игра в «Саймон говорит». А что, если так будет взаправду? В самом худшем случае Чарлз здорово повеселится. В лучшем – все решат, что это Саймон – колдун.

Чарлз взобрался на канат. Лез он спокойно, размеренно и неторопливо, продолжая размышлять. Подобраться к Саймону, чтобы наложить на него заклятие, конечно, не удастся – это обязательно заметят. Однако интуиция говорила Чарлзу, что подобная магия на расстоянии не работает. Чары должны быть очень сильные и очень целенаправленные. Поэтому для вящей безопасности операции нужно раздобыть нечто такое, что не было бы самим Саймоном, но имело бы к нему непосредственное отношение – настолько непосредственное, чтобы заклинание, наложенное на этот предмет, подействовало и на Саймона. В общем, нужна была какая-то отделяемая деталь.

Какие у Саймона отделяемые детали? Зубы, ногти, волосы? Нельзя же просто подобраться к Саймону и отрезать у него ноготь… Идея! Волосы! Саймон же по утрам причесывается. Значит, если повезет, можно будет раздобыть волосок из расчески…

Ликуя, Чарлз съехал по канату на пол – так быстро, что в очередной раз вспомнил: гореть больно. Пришлось даже подуть на ладони. После обеда до уроков останется немножко времени и можно будет пробраться в спальню.

Большая перемена оказалась очень важным временем и для Нэн. За обедом ей удалось улизнуть от Карен Григг с Делией Мартин и сесть за стол со старшими девочками, которые, по всей видимости, вовсе ее не заметили: они высились над нею, словно горы, и говорили о своем. Еда была ничуть не лучше вчерашней, но описывать ее Нэн вовсе не тянуло. Лучше умереть!

Тут ей пришло в голову, что если кто-нибудь из второго «игрек» пойдет и скажет учителям, будто она ведьма, то она действительно умрет, причем очень скоро. Тут же Нэн обнаружила, что вовсе не хочет умирать. Ей сразу полегчало. В конце концов, до сих пор никто учителям ничего не сообщил. «Обычная дурь, – сказала она себе. – До Рождества все всё забудут, а пока надо просто держаться в тени».

Поэтому после обеда Нэн снова юркнула в коридор возле ванных для девочек. Но тут оказалось, что Карен Григг за ней следит! Они с Терезой выскочили перед Нэн как из-под земли, а когда она повернулась, чтобы уйти, оказалось, что на другом конце коридора ее поджидают Делия и другие девочки.

– Пойдем-ка в ванную, – предложила Тереза. – Нам надо у тебя кое-что спросить.

У Нэн было особое чутье на грядущие суровые испытания. Она даже подумала, не налететь ли на Терезу и Карен, как бодливая корова, и не раскидать ли их в стороны. Но тогда они доберутся до нее вечером в спальне. Нет, лучше сразу со всем покончить.

– Пошли. – Нэн пожала плечами и с беспечным видом двинулась в ванную.

Почти в ту же самую секунду Чарлз скользнул в спальню. Пустые, чистые, белые кровати стояли, как ряды ледяных торосов, и у каждой притулилась крошечная беленькая тумбочка. Чарлз кинулся к тумбочке Саймона. Заперто! У Саймона просто пунктик все запирать. У него даже часы на руке запираются на маленький такой ключик.

Но Чарлза это ничуть не обескуражило: он властно протянул руку к запертой дверце.

– Расческа, – велел он. – Абракадабра. Расческа Саймона выплыла из белой деревянной дверцы, словно рыбка из молока, и, совсем как рыбка, скользнула Чарлзу в руку. Это было очень красиво. А то, что в зубчиках застряли три волнистых золотистых волоска, было попросту прекрасно. Чарлз осторожно извлек их. Он зажал волоски между большим и указательным пальцем левой руки и медленно пропустил их между пальцами правой. И еще раз. И еще…

– Саймон говорит, – шептал он. – Саймон говорит. Саймон говорит. Все, что говорит Саймон, – правда.

Примерно через минуту Чарлз решил, что повторял эти слова достаточно долго, заклинание начинает действовать, – и аккуратно вплел волоски в расческу. Оставлять улики он не собирался. Едва Чарлз успел это сделать, как прямо у него за спиной раздался голос Брайана:

– Чарлз, дело есть.

Чарлз вскочил, будто Брайан выстрелил у него над ухом из пушки. В совершеннейшем ужасе он нагнулся, прикрывая расческу собственным телом, и, потеряв голову от паники, принялся поспешно пихать ее в тумбочку. Расческа повиновалась – на сей раз не как рыбка, а скорее как расческа, которую пропихивают сквозь деревянную дверцу, но повиновалась.

– Чего тебе? – нелюбезно осведомился Чарлз.

– Проводи меня в медкабинет, – попросил Брайан.

В Ларвуд-Хаус было правило: если человек плохо себя чувствовал, ему предписывалось найти кого-то, кто бы проводил его в медкабинет. Это правило приняли потому, что в медкабинете постоянно толклись толпы совершенно здоровых школьников, которым хотелось прогулять денек. Соль заключалась в том, что обманывать друзей нехорошо. Цель достигнута не была. Например, Эстель Грин просила Карен сводить ее в медкабинет чуть ли не дважды в неделю. Чарлзу показалось, что Брайан выглядит румяным и бодрым, как всегда, – совершенно как Эстель.

– Ты же вроде здоров, – буркнул он.

Ему не терпелось разыскать Саймона и проверить, сработало ли заклинание.

– А так? – спросил Брайан и вдруг побелел как мел, а один глаз у него стал немилосердно косить. Он тупо уставился в стену. – Вот, – сказал Брайан. – Ну что, похоже, будто меня загипнотизировали?

– Похоже, что тебе по голове дали, – пожал плечами Чарлз. – Попроси Нирупама.

– Он со мной уже с утра носился, – возразил Брайан. – А мне побольше свидетелей нужно. Я тебя вчера выручил? Выручил. Вот и ты мне помоги.

– Когда это ты меня выручил?!

– А вот выручил! Ты заснул на полу в спальне, прямо у моей кровати, а я дотащил тебя до постели! Я даже очки твои на спинку повесил, вот! – И он посмотрел на Чарлза очень и очень многозначительно.

Чарлз тоже посмотрел на Брайана. Тот был такой маленький и тощий – как-то не верилось, что он может поднять сонного человека и положить его в постель. Но так или иначе Чарлз понял, что Брайан взял его тепленьким. Брайан знает, что Чарлз бродил по школе прошлой ночью. Он только что поймал Чарлза за колдовством над расческой Саймона. Чарлз не понимал, зачем Брайану сдался медкабинет, но это было не его, Чарлза, дело.

– Ладно, – согласился он. – Пошли, провожу.

В крыле по ту сторону двора, в ванной, девочки обступили Нэн тесным кольцом.

– А где Эстель? – спросила Тереза.

– Снаружи, на стреме, – ответила Карен. – На прочее она не согласилась.

– В чем дело? – сердито спросила Нэн.

– Мы хотим, чтобы ты наколдовала что-нибудь серьезное, – объявила Тереза. – Прямо здесь, при всех. Мы никогда в жизни не видели колдовства. А ты умеешь колдовать, не отпирайся. Давай. Мы тебя так не отпустим!

– Давай, Нэн, – присоединились другие девочки. – Мы никому не скажем.

Ванные в Ларвуд-Хаус совершенно не предполагали уединения. В этой комнате рядком стояли шесть ванн. Толпа надвинулась, и Нэн отступила в проход между двумя ваннами. Очевидно, именно этого девочки и ждали…

– Отлично! – воскликнула Хизер. – Доставайте!

Карен нагнулась и вытащила из-под ванны, стоявшей по левую руку, старую метлу садовника. Джулия и Дебора схватили ее и, положив поперек двух ванн, заперли Нэн в проходе. Нэн поглядела сначала на метлу, потом на девочек, потом опять на метлу.

– Мы хотим, чтобы ты села на нее и полетела, – объяснила Тереза.

– Да, ведьмы всегда летают на метлах, это все знают, – добавила Карен.

– Мы ведь тебя по-хорошему просим, – заверила ее Тереза.

«Обычное Терезино лицемерие! – возмущенно подумала Нэн. – Ничего себе „по-хорошему“! Просто издевательство какое-то! А спроси ее потом – с невинным видом скажет, что была просто чудо как мила и добра!»

– Даже если ты не станешь сейчас колдовать, мы все равно докажем, что ты ведьма, – ласково прибавила Тереза.

– Ага, всем известно, что ведьмы не тонут, – закивала Делия. – Можно держать их под водой сколько угодно, а они не умирают.

Намек был достаточно прозрачным. Карен сунула затычку в слив ближайшей ванны. Хизер пустила воду – для начала тоненькой струйкой, чтобы Нэн стало ясно: словами они не ограничатся.

– Вы прекрасно знаете, – твердо сказала Нэн, – что я не ведьма и на метле летать не умею. Вам просто хочется сделать мне гадость!

– «Гадость»? – поразилась Тереза. – Какая же это гадость? Мы просто вежливо просим тебя полетать на метле!

Рядом журчала падающая в ванну струйка воды.

– Или можешь опять собрать сюда туфли, – предложила Делия. – Чьи угодно.

– В общем, сделай хоть что-нибудь, – заключила Карен. – А то придется принимать полезную и приятную холодную ванну прямо в одежде.

Нэн разозлилась уже настолько, что перекинула через метлу ногу, чтобы выбраться и броситься на Карен. Увидев это, Тереза в полном восторге запрыгала и захихикала:

– Ой, сейчас полетит!

Нэн ужасно покраснела и, оседлав метлу, закричала:

– Я не полечу! Я не умею! Вы знаете, что я не умею! И я знаю, что я не умею! Смотрите! Вот, смотрите на меня! Я сижуна метле.

Она рискнула поджать ноги. Сидеть было чудовищно неудобно, и Нэн пришлось снова опереться ногами о пол и выпрямиться. Это всех развеселило.

Еще больше разозлившись, Нэн закричала:

– Как же я буду летать на метле, если даже по канату лазить не умею?!

Еще бы они этого не знали! Все так и попадали со смеху, и тут в ванную вбежала Эстель:

– Глядите! Скорее! Только поглядите, что там вытворяет Саймон Силверсон!!!

У двери началась давка – так всем не терпелось выскочить в коридор и посмотреть в окна.

– Ух ты! – услышала Нэн. – Нет, только поглядите!

Снова началась давка: все устремились во двор. Нэн так и осталась стоять над метлой, положенной на две ванны.

– Хвала небесам! – выдавила она наконец, едва не плача. – Дуры! – добавила она. – Будто на ней можно летать! Тоже мне! – Она встряхнула метлу. – Старый веник!

Сзади по-прежнему журчала вода. Нэн наклонилась и выключила ее.

Именно в этот миг старая метла решила рвануть к потолку.

Нэн взвизгнула. Она висела вниз головой над полной ванной холодной воды. Под весом Нэн метла слегка прогнулась, но упорно держала бедняжку над водой, мало-помалу поднимаясь. Нэн изо всех сил уцепилась ногой за узловатый черенок и чудом умудрилась ухватиться пальцами за облезлые прутья. Метла коснулась потолка и выровнялась. Даже если бы у Нэн были мускулы, ей все равно не удалось бы оседлать метлу сверху. В голове у нее застучало, но отпустить метлу Нэн не осмелилась.

– Перестань! – завопила она. – Пожалуйста!

Метла не обратила на нее ровным счетом никакого внимания. Она торжественно облетела ванную, кренясь и натыкаясь на что попало. Нэн в отчаянии болталась под ней, краем глаза замечая страшные твердые белые ванны далеко-далеко внизу.

– Эх, хорошо, что этихздесь нет! – пропыхтела она. – Выгляжу, наверное, совершенно по-дурацки! – Она засмеялась. Действительно, ну и видок у нее! – Давай вниз! – велела она метле. – А вдруг кто-нибудь войдет?

Метла, кажется, испугалась. Она дернулась и рывками двинулась к полу. Когда пол был уже совсем близко, Нэн поудобнее перехватила руки и чуть-чуть расслабила ногу. И зря. Метла снова стала подниматься, а отпустить ее и свалиться на пол Нэн боялась, руки у нее устали, и надо было что-то предпринять. Всячески извиваясь, она наконец оседлала метлу и теперь более или менее лежала на ручке, глядя вниз на ряд ванн. Она обвила черенок ногами, пытаясь отдышаться.

Ну и что делать? Эта метла, кажется, твердо намерена летать. Как это, в сущности, грустно: когда-то давно на ней летали – и метла затосковала по ведьме…

– Понимаешь, я не могу на тебе летать, – объяснила Нэн. – Правда не могу. Это преступление. Вот что, а если я тебе пообещаю, что мы полетаем ночью? Ты меня отпустишь?

Метла помедлила, зависнув в воздухе.

– Честное слово! – воскликнула Нэн. – Вот слушай. Пронеси меня по коридору к нашей спальне. Это ведь уже полет, правда? А в спальне спрячешься на шкафу у дальней стены. Там тебя никто не увидит. А ночью я на тебе полетаю. Честное слово! Ну, что скажешь?

Метла, конечно, говорить не умела, но отчетливо ответила, что да! Она развернулась и так понеслась по коридору, что Нэн сразу укачало и пришлось закрыть глаза (лишь бы не видеть, как мимо проносятся стены!). У двери в спальню метла заложила такой вираж, что у Нэн волосы встали дыбом. А потом она так резко затормозила, что Нэн едва не повисла под ней снова.

– Ух, кажется, тебя придется потренировать, – прошептала она.

Метла возмущенно взбрыкнула и загарцевала. – То есть мне самой придется потренироваться, – поспешно поправилась Нэн. – А теперь спускайся. Мне надо слезть.

Метла вопросительно покачалась. – Я же обещала! – сказала Нэн.

Метла как миленькая спустилась вниз – и Нэн наконец слезла. Ноги у нее были совсем ватные. Стоило ей слезть, как метла безжизненно рухнула на пол.

– Ах, бедняжка! – воскликнула Нэн. – Понятно. Без наездника тебе вообще не пошевелиться! Ладно. Дай-ка я положу тебя на шкаф.

Из-за всего этого Нэн пропустила первые проявления заклятия «Саймон говорит».

Чарлз тоже. Никто из них никогда не узнал, как Саймон в первый раз заметил, что все его слова оборачиваются правдой. Чарлз оставил Брайана в медкабинете – тот лежал с градусником во рту и косыми глазами глядел в стену – и потащился во двор, а там вокруг Саймона уже собралась взбудораженная толпа. Поначалу Чарлзу показалось, что нечто сверкающее у ног Саймона – просто солнце, отражающееся в луже. Как бы не так. У ног Саймона высилась груда золотых монет. А все наперебой совали ему пенсы, камешки и сухие листья.

Саймон брал их и говорил: «Золотая монета. Еще одна золотая монета». Потом ему это надоело, и он стал выпендриваться: «Редкая золотая монета. Дублон. Риксдалер…»

Чарлз просочился в первый ряд и смотрел на Саймона с глубочайшей досадой. Старая история! Саймон все, что угодно, обернет в свою пользу!

Монетки со звоном падали в кучу. Наверное, Саймон уже миллионер.

Послышался топот множества бегущих ног, и появились девочки. Тереза, прижимая к груди пакет с вязаньем, пробилась вперед и оказалась рядом с Чарлзом. Размер золотой горы ее потряс настолько, что она даже пересекла невидимую линию и спросила Саймона:

– Ой, Саймон, как это ты?!

Саймон засмеялся. Он уже был словно пьяный.

– Превращаю все в золото! Как тот царь! [7]7
  Имеется в виду легендарный царь Фригии Мидас, который обрел способность превращать в золото все, к чему прикасался, – и в результате едва не умер от голода в золотом дворце, потому что пища и питье от его прикосновения тоже превращались в золото. Чтобы избавиться от чар, Мидас искупался в волшебном источнике, и тот с тех пор стал золотоносным.


[Закрыть]– Разумеется, это тут же стало правдой. – Вот погляди! – Он протянул руку к Терезиному вязанью.

Тереза возмущенно отшатнулась и одновременно оттолкнула Саймона. В результате Саймон коснулся ее руки. Вязанье упало на землю. Тереза завизжала – и застыла с вытянутой рукой, а потом завизжала снова, потому что держать кисть было ужасно тяжело. Тереза уронила руку вдоль тела – тяжелую золотую кисть на обычном человеческом запястье.

В наступившем ошарашенном молчании послышался голос Нирупама:

– Саймон, подбирай слова очень осторожно. – Это почему еще? – поинтересовался Саймон.

– Потому что все, что ты говоришь, становится правдой.

Саймон, по всей видимости, еще не осознал своего могущества.

– То есть, – протянул он, – на самом деле я не превращаю ничего в золото? – Немедленно это стало правдой. – Проверим! – решил он, нагнулся и поднял Терезино вязанье. Вязанье осталось вязаньем в слегка измазанном пакете.

– Отдай! – слабым голосом сказала Тереза. – Я пожалуюсь мисс Кэдвалладер!

– Ничего ты не пожалуешься, – отрезал Саймон, и это тоже была правда. Он задумчиво уставился на вязанье. – На самом деле это не вязанье, – объявил он, – а две маленькие болонки, как у сторожа.

Пакет в его руках затрепыхался. Саймон уронил его на гору золота. Послышался звон. Пакет вспучился. Из него послышались тоненькое тявканье и яростная возня. Потом оттуда выскочила малюсенькая собачка-пинетка, за ней другая. Они кинулись прочь на малюсеньких лапках, сбежали с горы монет и нырнули в толпу. Все поспешили посторониться. Потом все обернулись и уставились на то, как две крошечные белые собачки все бегут и бегут через двор. Тереза разрыдалась:

– Дурак! Это было мое вязанье!

– И что? – загоготал Саймон.

Тереза ухватила золотую руку обычной и ударила ею Саймона. Это было глупо – ведь так можно все кости себе переломать, – но получилось очень действенно. Саймона едва не оглушило. Он тяжело сел на груду золота.

– Вот тебе! – закричала Тереза. – Ну что, больно?!

– Нет, – ответил Саймон и с улыбкой поднялся на ноги. Больно ему, конечно, не было.

Тереза снова надвинулась на него, держа руку наперевес.

Саймон отпрянул.

– У тебя нет золотой кисти! – сказал он. Там, где у Терезы была золотая кисть, внезапно стало пусто. Запястье кончалось круглым розовым обрубком. Тереза потрясенно уставилась на него:

– Как же мне вязать?

– Я хочу сказать, – осторожно произнес Саймон, – что у тебя две нормальные руки.

Тереза посмотрела на две свои совершенно обыкновенные человеческие руки и рассмеялась странным, неестественным смехом.

– Убейте его ради меня! – всхлипнула она. – Быстро!

Никто не вызвался. Все были потрясены до глубины души. Делия взяла Терезу под локоть и заботливо повела прочь. В это время прозвенел звонок на урок.

– Здорово! Просто здорово! – воскликнул Саймон. – Теперь я полностью за колдовство!

Чарлз побрел на урок, ломая себе голову, как бы расколдовать Саймона.