Текст книги "Волшебный витраж"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава пятая

Остаток дня Эйдан исследовал дом и окрестности. Эндрю, склонившись над Стейси и компьютером, очень старался сосредоточиться и понять, что она ему говорит, глядел, как мелькает за окнами кабинета Эйдан, и живо вспоминал себя в его возрасте. В те дни ему казалось, будто в доме деда все пронизано волшебством.

Нет. Поправочка. В доме деда все и вправду было тогда пронизано волшебством. И отнюдь не исключено, что волшебство и сейчас никуда не делось. Глядя, как Эйдан шныряет по заросшей лужайке, Эндрю начал наконец припоминать, какие странные, очень странные дела творились в этом доме во время его визитов. Вроде бы была темная история с вервольфом, которого едва не застрелили, когда он хотел утащить овцу. А дед непонятно как ухитрился его вызволить. Когда Эйдан вернулся домой, то рассказал об этом маме, а она сердито велела ему раз и навсегда выкинуть из головы все эти Джослиновы глупости.

– Профессор, вы меня слушаете? – спросила Стейси.

Голос у нее стал по-особенному добрый – она всегда говорила так с Эндрю, когда он ничего не понимал.

Эндрю вскинулся:

– Да-да. Просто раньше всем этим заведовала моя ассистентка-лаборантка. Вы говорите, два раза щелкнуть правой кнопкой мыши. И, прошу вас, зовите меня просто Эндрю.

– А можно и функциональными клавишами, – продолжала Стейси и показала, где они. – Право слово, про… Эндрю, до сегодняшнего дня я считала, что рассеянных профессоров не бывает. Век живи, век учись.

Эйдан побывал и на чердаке – мансарды в доме не было. Он стоял на балках и смотрел на затянутые паутиной дыры в кровле. Непонятно, почему в них не заливается дождь. Эйдан снял очки и увидел, в чем дело. Паутина была совсем не паутина, тонюсенькие древние чары, скреплявшие крышу. Эйдан вспомнил, что Эндрю сделал с Таркином, преисполнился решимости и попробовал представить себе, будто затянутые паутиной дыры – на самом деле прочная черепица. Он глядел и глядел на дыры – и на чердаке мало-помалу становилось темно, темно и затхло, так темно, что ничего и не разглядишь…

Довольный собой, Эйдан, ощупью переступая с балки на балку – какой смысл чинить крышу, если потом пробьешь ногой потолок спальни? – нашел выход с чердака, спустился и пошел обследовать окрестности. Там было чудесно – все заросло дикими кустами. Но вот что поразительно: было такое чувство, будто там уютно и совершенно безопасно, точь-в-точь как в домике, который до самой смерти снимала бабушка. Эйдан твердо знал: никакие Преследователи к нему здесь не сунутся. И ходил где хотел.

Под надежной защитой этих мест жили разные Существа. Эйдан их толком не видел, но иногда они мелькали где-то сбоку, особенно в саду, а еще – в лавровых кустах у ворот. У задней стены было что-то вроде грота, где журчала вода и росли папоротники. Там точно кто-то жил, но Эйдан даже без очков не смог разобрать кто.

В очередной раз проходя по лужайке, он встретил Шона. Шон нес в каждой руке по мешку с цементом. Вид у него был потерянный. Эйдан поразился: Шон, оказывается, ужасно сильный! Сам он пытался оторвать от пола один такой окаменелый мешок и даже сдвинуть не смог.

– Профессор велел их закопать, – сказал Шон. – Здесь можно?

Они были в самой середке главной лужайки.

– Нет, наверное, – сказал Эйдан. – Найди лучше где-нибудь место, где земля голая.

– Ага, – закивал Шон. – Легче копать.

И затрусил прочь, а Эйдан побежал в другую сторону.

Через некоторое время Эйдан добрался и до заветного неповторимого огорода мистера Стока, окруженного каменной оградой. Все там было опрятное, чистенькое и квадратненькое – больше похоже на комнату без крыши, чем на огород. Эйдан увидел, как в парнике в углу мельтешит голова мистера Стока в шляпе. Повернулся к противоположному углу и, уповая на то, что его не заметят, обогнул грядку брокколи, которая, судя по всему, собиралась вырасти с хорошие дубы. Эйдану не хотелось, чтобы Эндрю опять наказали. Боже мой, ну и великаны растут в этом огороде! Клубника была размером со сливу, а кабачок, разлегшийся на личной грядке – черной, мягкой, – напомнил Эйдану небольшого динозавра, но потом Эйдан подумал – нет, это такой самозародившийся в природе дирижабль. За ним с высоченных колышков свисали стручки фасоли в метр длиной.

А еще дальше Эйдан увидел Шона – тот рыл яму посреди очередной черной мягкой грядки, а на тропинке поджидали мешки с цементом.

«Ой-ой-ой, – подумал Эйдан. – Катастрофа!»

– Эй, – тихонько окликнул он. – Шон…

Шон в ответ только улыбнулся от уха до уха.

– Отличное место, – сказал он и принялся копать дальше.

Остановить Шона можно было только одним способом – другого Эйдану было не придумать. Он ринулся искать Эндрю. Сунул голову в дверь кабинета, но там была только Стейси. Она одарила Эйдана очередной стоваттной улыбкой.

– Что случилось?

– Мне нужен профессор Хоуп, – выдохнул Эйдан. – Срочно.

– В гостиной, – живо отозвалась Стейси. – Я его перегрузила, и он пошел поиграть на пианино.

Эйдан метнулся туда. Но когда он оказался в гостиной и Эндрю поднял голову – он разбирал ноты, лежавшие на табурете от пианино, – было уже поздно. Вдали, словно гром, зарокотал голос мистера Стока.

– Мой шпаргель! Этот твой безмозглый жирдяй РАЗОРИЛ МОЮ ГРЯДКУ СО ШПАРГЕЛЕМ!

А в ответ раздался пронзительный визг миссис Сток – резкий, словно кинжал:

– Ну, раскопал – подумаешь! Не понимаю, зачем ты ее выращиваешь, эту спаржу! Ты ведь в кухню ни стебелька ни разу не принес!

– Дура набитая, это на фестиваль! ИДИ СКАЖИ ЕМУ, ЧТОБЫ ПЕРЕСТАЛ!

– Сам и говори! Это же твоя спаржа!

– Вот незадача, – проговорил Эндрю. – Ты об этом хотел мне сообщить?

Эйдан кивнул. Он совсем запыхался.

– Я думаю, – сказал Эндрю, – лучше всего нам с тобой залечь на дно. А что?..

– Вы велели Шону закопать те мешки с цементом, – пропыхтел Эйдан. – А потом я не разрешил ему закапывать их посреди лужайки.

Эндрю усмехнулся:

– Тогда уже ничего не поделаешь, остается только гадать, какая кара нас постигнет.

Тут Эйдан понял, что Эндрю ему и правда нравится – и еще как! Просто он до сих пор не понимал этого от смущения. И тоже усмехнулся:

– У него брокколи будто маленькие дубы.

– Нет, это будет ревень, – отозвался Эндрю. – Я ставлю на ревень. У мистера Стока есть экземпляры повыше тебя ростом.

Но получили они именно спаржу. Не прошло и нескольких минут с тех пор, как миссис Сток забрала Шона и удалилась в праведном гневе, а спаржа уже красовалась на кухонном столе в коробке, до половины заполненной землей.

– Двойная кара, – бодро заметил Эндрю. – Миссис Сток тоже не дремлет и уже готовит запеканку. Ты любишь спаржу?

– Никогда не пробовал, – ответил Эйдан. – Как ее готовят?

– Можно поджарить, отварить или приготовить на пару, – сказал Эндрю, осторожно роясь в коробке. – Дед очень ее любил, потому что ее можно есть прямо руками и макать в масло. Но, к сожалению, мистер Сток запустил свой урожай, и спаржа у него слишком большая и волокнистая. Давай-ка помоем ее и положим на крышу дровяного сарая. Кому-нибудь она да придется по вкусу.

«Да-да, и я жду не дождусь, когда узнаю, кому именно!» – подумал Эйдан.

Эндрю, как всегда, вытащил на улицу кухонную табуретку и встал на нее, а Эйдан стал передавать ему мокрые зеленые пучки спаржи, которые они вымыли в самой большой чугунной сковородке в кухне.

Не успели они приступить, как из-за угла выскочила Стейси, слегка покачиваясь на изящных каблучках.

«Все налажено, я побежала», – хотела она сказать, но увидела, чем заняты Эндрю и Эйдан, притормозила и захихикала.

– Ой, к вам тоже кто-то ходит? Наш берет еду со столика на улице. Но только мясные обрезки. Папа считает, лиса. А у вас кто, как вы думаете?

Эндрю на минуту перестал аккуратно раскладывать спаржу в желобки на рифленой крыше.

– Понятия не имею. А компьютер уже работает?

– Идеально, – кивнула Стейси. – А я побежала, пойду домой пешком, не хочу папу гонять. Вы себе не представляете, в какую лужу он заехал сегодня, когда ехал отсюда после ленча! Постоянно забывает, что машина у него с ручным управлением.

Она властно поманила Эндрю пальцем. И Эндрю покорно согнулся вдвое на табуретке и поднес ухо к ее губам. «Вот раскомандовалась!» – подумал он. Однако слушаться Стейси было одно удовольствие. Эндрю невольно рассмеялся.

– Спасибо, спасибо за чудо, которое вы сотворили с папой! – шепнула она. – А то он совсем раскис, я даже заволновалась. Как вам это удалось?

– Гм… нога у него была, можно сказать, на месте, – ответил Эндрю. – Я ее просто укрепил.

– А ее надолго хватит? – серьезно спросила Стейси. – Я боюсь, он не переживет, если снова ее потеряет.

– Я всегда могу ее вернуть, – сказал Эндрю куда увереннее, чем думал. – Напоминайте ему об этом.

– Обязательно, – сказала Стейси. – Ну, я помчалась. До встречи!

И она, по-прежнему грациозно покачиваясь, скрылась за углом. Эндрю помахал ей на прощание пучком спаржи и едва не упал с табуретки.

– Выгляжу полным идиотом, – пожаловался он Эйдану. – Еще пучок, пожалуйста.

Когда они все доделали, у дровяного сарая получилась спаржевая крыша. Эйдану не терпелось узнать, кто же придет ее есть. Хорошо, что спаржи целая гора. Когда Эйдан услышит чавканье, то успеет прибежать вниз с фонарем.

Спать Эйдан отправился рано – опять сослался на усталость, хотя на самом деле все было совсем наоборот. В спальне он настежь открыл все окна и заклинил новыми носками. Надел новую пижаму, новую флиску и поверх флиски – новую ветровку. Потом натаскал с кровати подушек, чтобы удобнее было сидеть на подоконнике, и устроился там с фонарем – слушать и ждать. Дровяной сарай был прямо за углом. Чавканье не пропустишь.

Прошел час; Эйдан, несмотря на новую флиску, промерз до костей, но больше ничего не случилось. Эйдан слышал уханье совы, машины на дороге и чей-то смех у паба дальше по улице. Но все это были обычные звуки. Прошел еще час, стало уже совсем темно, и Эйдану пришло в голову, что загадочный гость, вероятно, не производит никакого шума, поскольку заколдован. Эйдан просидит тут всю ночь и так ничего и не услышит.

При этой мысли он перепугался и понял: если он не хочет все проворонить, придется пойти на улицу и ждать возле сарая. Эйдан вскочил, сжимая в руке фонарь, и на цыпочках прошел по скрипучему полу до самой выпуклости в середине, а потом под уклон к двери. Отворил скрипучую дверь. В кухне была баночка смазки для петель, но Эйдану не пришло в голову прихватить и ее вместе с фонарем. Он прокрался по коридору и спустился по лестнице. Ступеньки тоже скрипели. После этого приятно было очутиться на первом этаже, где полы были каменные. Эйдан промчался по плитке и юркнул в кухню.

Эндрю в это время сидел в удобном кресле в гостиной и читал книгу; он услышал в коридоре легкие шаги и поднял голову. Эйдан? Что он затеял? Наверное, опять проголодался и пошел искать печенье, которое купили утром. Тревожиться не о чем. Эндрю опустил глаза в книгу – и тут же услышал тихий-тихий шорох: это вдали кто-то открыл и закрыл заднюю дверь. Тут Эндрю догадался, что затеял Эйдан. Он ругнулся и бросил книгу на пол.

Эйдан на цыпочках прокрался по росистой траве, охая оттого, какая она холодная. Надо было обуться. Теперь-то уже поздно. Он дошел до угла дома, очень-очень осторожно прижался плечом к каменной кладке и скользнул за угол.

Незваный гость уже пришел. Он был огромный. За дымными облаками мелькала луна, и Эйдан видел очертания гостя на фоне неба – тот, сутулый, ни на что не похожий, высился над дровяным сараем. Протянул длинную конечность…

Эйдану мгновенно вспомнились лондонские Преследователи. На целый миг, который показался ему длиннее часа, его охватил ужас, даже сильнее, чем тогда, связал по рукам и ногам – и Эйдан только и мог, что смотреть, как огромный силуэт выпрямляется и делает загадочные пассы. Потом послышался хруст, а затем – мерное мощное чавканье.

Он вегетарианец, напомнил себе Эйдан. Он ест спаржу. Только после этого Эйдану удалось перевести дух. Он поднял тяжелый фонарь, нацелил на существо и включил. От фонаря веером разошелся ослепительный белый свет.

Гость то ли пискнул, то ли закряхтел и прикрыл глаза зажатым в огромной лапе пучком спаржи. И вполне членораздельно попросил:

– Не надо так!

Эйдан машинально ответил: «Извините» – и выключил фонарь. После этого он, само собой, уже ничего не видел. Поморгал, чтобы прогнать плавающие перед глазами цветные пятна, и задумался о том, что увидел. На миг ему почудилось, будто это Шон. Только Шон раза в четыре больше обычного, метров пять ростом и соответственной ширины. Шон с буйной шевелюрой, падающей на пухлые плечи. Однако чумазое лицо, видневшееся из-под завесы кудрей, не заросло, как у Шона, жиром, выдавая в нем дурачка. Нет, это не Шон. Это кто-то другой.

– Давайте взглянем правде в глаза, – неожиданно для себя произнес Эйдан. – Вы великан.

– Еще нет, – с досадой возразил гость. Голос у него должен был бы быть густым и рокочущим, однако оказался довольно высоким, скорее как у Шона. – Медленно расту, – пожаловалось существо. – Ты кто? У тебя на глазах окошки, но ты не тот мальчик. У того волосы будто солома.

– Я Эйдан, – сказал Эйдан. И подумал: «Он, наверное, имеет в виду профессора Хоупа в детстве! Значит, Эндрю все-таки пошел и посмотрел!» – А тебя как зовут?

Гость откусил полпучка спаржи и ответил с набитым ртом.

– Простите, не расслышал, – сказал Эйдан.

Вряд ли кого-нибудь зовут Чав-чав-чав.

И тут из-за угла дома раздался голос Эндрю:

– Привет, Гройль.

– Пьивет, пьивет! – обрадовался гость с набитым ртом и замахал на фоне тусклого неба двумя пучками спаржи. Точь-в-точь Шон, когда радуется. – Ты кто? Не тот старик, да?

– Нет, – ответил Эндрю. – Я Эндрю.

– Эндрю! Быстро растешь! – восхитился великан. И ткнул пучком спаржи в сторону Эйдана. – А он?

– Приехал пожить, – ответил Эндрю. – Как я когда-то. Надеюсь, Эйдан не помешал тебе ужинать. Дед, помнится, очень сердился, если я…

Тут Эйдан испуганно поглядел сначала на Эндрю, потом на Гройля, но Гройль попросту запихнул в рот оба пучка спаржи, мощно прожевал и проглотил – словно канализационная труба прочистилась, – а потом сказал:

– Ну-ну. – В неверном сером свете луны казалось, что он улыбается. Великан сглотнул еще разок с тем же канализационным звуком и проговорил: – Ношу вот свитер, который ты подарил. Видишь? – И он гордо подергал себя спереди за ворот.

Глаза у Эйдана уже привыкли к темноте. То, за что дергал Гройль, когда-то, возможно, и было свитером, но теперь состояло в основном из дырок, словно темная, плохо связанная майка-сетка, очень туго натянутая на широченной великанской груди. Ниже Гройль носил набедренную повязку, которая, возможно, некогда была большим махровым полотенцем.

– Тебе так не холодно? – не удержался Эйдан.

– Иногда, – признался Гройль. – Зимой. – Взял еще пучок спаржи и показал им на Эндрю. – Видишь, это он дал мне одежду. – Эйдану было видно, как на его большом лице печально светятся большие глаза. – А потом вырос. Все очень быстро растут, кроме меня. Теперь ты похож на старого колдуна. Он где?

– К сожалению, умер, – ответил Эндрю.

Глаза заморгали в сумраке. Потом беспомощно поглядели на Эйдана.

– Умер – это что? – спросил Гройль.

Эйдан с Эндрю ответили одновременно.

– Ушел навсегда, – сказал Эндрю.

– Его больше нет, – сказал Эйдан.

– А. – Гройль задумчиво пожевал спаржу. – А потом вы его съели? – осведомился он. – Я однажды съел белку, которая ушла навсегда. Невкусно.

– Э-э… нет, – ответил Эндрю. – Не совсем. Скорее как белка до того, как ты ее съел. Он назначил меня здесь главным. Давай сменим тему. Тебе нравится спаржа, которую мы тут для тебя оставили?

– Это? – Гройль сгреб с крыши еще пучок спаржи и поднес под лунный свет. – Очень вкусно. Хрустит. Чуточку горько. Зеленое на вкус. Называется шпаргель, да?

Эйдан сразу вспомнил про мистера Стока и едва не хихикнул.

Гройль улыбнулся ему. В лунном свете блеснули крупные плоские зубы.

– Он кричал в огороде, а я слышал, – пояснил он. – Новое слово, вот выучил.

«Выходит, Гройль и днем шастает где-то поблизости от Мелстон-Хауса», – подумал Эйдан.

– А что ты делаешь зимой, когда холодно? – спросил он.

– Прячусь, – ответил Гройль. – Накрываюсь чем-нибудь. Земля хорошо греет.

– Наверное, тебе еще одежда нужна? – спросил Эйдан.

Гройль обдумал эту мысль.

– Посвободнее? – уточнил он, потеребив распустившиеся шерстяные нитки на груди.

– Я посмотрю, может, подыщу тебе что-нибудь, – сказал Эйдан.

Эндрю кашлянул.

– Эйдан, думаю, не надо отвлекать Гройля от ужина. Мой дед всегда строго за этим следил. А тебе давно пора спать. Не забудь вернуть фонарь.

– Ой. – До Эйдана внезапно дошло, что Гройль не совсем вегетарианец. А если он считает, будто можно есть мертвых дедушек, то чем хуже живые мальчики? – Ой, я… ну, Гройль, спокойной ночи. До встречи.

– До встречи, Эдвин, – весело отозвался Гройль.

Его зубы с громким щелчком сомкнулись на очередном пучке спаржи, раздалось звучное чавканье.

Эйдан нагнулся и пошарил в траве – он не помнил, куда поставил фонарь, – страшно раздосадованный тем, что никто, ну никто не может запомнить, как его зовут. Топая за Эндрю вдоль стены дома и в тепло за высокими стеклянными дверями, он даже сердито бурчал что-то по этому поводу себе под нос.

– Спать совсем не хочется, – сказал он, когда они очутились в доме. – Разгулялся. Ничего, если я побуду тут и попробую сделать Гройлю одежду?

Бабушка сказала бы «нет» и немедленно отправила Эйдана в постель. А Эндрю всего-навсего преспокойно спросил:

– А как ты собираешься делать одежду?

– Сейчас покажу. – Эйдан поставил фонарь на пианино и метнулся наверх, в свою комнату. Вернулся с охапкой старой одежды – той самой, которую носил почти всю минувшую неделю, – и расстелил ее на вытертом узорчатом ковре. Снял очки. – Вот так, – объяснил он Эндрю, снова устроившемуся с книгой в самом удобном кресле. – Когда я снимаю очки, все предметы все равно становятся больше. Наверное, у меня получится и взаправду их увеличить.

Эндрю, по обыкновению, вежливо ответил:

– Попробовать определенно стоит. Помнится, в твои годы меня очень огорчало, что Гройль замерзает в холода. Когда мы познакомились, он был совершенно голый.

«Разве такое можно забыть?!» – недоумевал Эндрю. Между тем о Гройле он забыл напрочь. Помнил только одно: выяснять, кто ест овощи с крыши дровяного сарая, крайне неразумно. А стоило бы помнить, в самом деле! Тогда ему крепко влетело от деда – за то, что подсматривал за Гройлем, а потом от миссис Сток – за то, что стянул большое махровое полотенце. А когда Эндрю вернулся домой, влетело еще и от мамы – за пропавший свитер. Мама сама его связала специально для поездки в Мелстон. После всего этого он должен был бы запомнить историю с Гройлем на всю жизнь – а вот поди ж ты. Но Эндрю все забыл, поскольку с годами усвоил: в голых великанов посреди ночи взрослые не верят.

А еще его настораживало, что Гройль настолько похож на Шона. Эндрю пришло в голову, что он и на работу Шона принял, поскольку тот показался ему знакомым. Да, вроде бы дед говорил о подобного рода сходстве, смутно припомнил Эндрю. Очередное волшебство, о котором рассказывал Джослин. Да, судя по всему, дед довольно основательно готовил Эндрю к передаче области попечения. А Эндрю все забыл – все до последнего слова!

– Тебе Гройль никого не напомнил? – спросил он Эйдана.

– Да, Шона, – кивнул Эйдан.

У Эйдана ничего не получалось. Одежда росла, но очень медленно и неравномерно и местами становилась тонкая, словно паутинка. Эндрю снял очки и поглядел на Эйдана – тот сидел на корточках на ковре и упорно глядел на пару джинсов со штанинами разной длины. Еще года два назад Эндрю решил бы, что Эйдан спятил.

– Попробуй сначала представить себе, что они опять маленькие, а потом – что каждая нитка становится толще и длиннее, – посоветовал он. – Будто смотришь на ткань под микроскопом.

– Да, конечно, но… Спасибо, – раздраженно буркнул Эйдан.

Настала пауза, за которую джинсы съежились, а флиска наконец-то выросла.

– Знаете, я терпеть не могу собственное имя! – выпалил вдруг Эйдан, не сдержав досады.

– Почему же? – спросил Эндрю.

– Вечно его все перевирают! – ответил Эйдан. – Даже Гройль! И вообще, меня зовут просто кошмарно. Эйдан – это был святой, а Кейн – Каин – первый в истории убийца. Ничего себе крайности!

– Вообще-то, подобные крайности уживаются в каждом человеке, – заметил Эндрю.

– Да, но не у всех такие имена с фамилиями, которые об этом прямо кричат! – возразил Эйдан, скривившись от отвращения.

– Верно, – согласился Эндрю. – А тебе не приходило в голову, что, если бы эти твои Преследователи назвали тебя настоящим именем, тебе, возможно, пришлось бы к ним выйти?

– Ой! Вы серьезно? – вскинулся Эйдан.

– Да. Имена – сильная штука, – сказал Эндрю. – То, что они переврали твое имя, возможно, спасло тебе жизнь. К тому же ты ошибаешься: имя и фамилия у тебя значат совсем другое. Вот послушай. Сейчас объясню.

Эндрю уже безумно надоело размышлять о том, что он никак не мог вспомнить, и он вскочил и направился к книжным полкам. Вытащил две книги и раскрыл их на пианино под недоверчивым взглядом Эйдана. «Опять за свое, профессорское», – думал тот.

– Ага, нашел, – проговорил Эндрю. – Эйдан – диминутив… то есть уменьшительно-ласкательное от ирландского имени, означающего «огонь». То есть ты – «юный огонек». Представь себе, как ты потрескиваешь и испускаешь длинные желтые языки пламени. И сыплешь искры. А Кейн… – Эндрю пролистал другую книгу. – Тут говорится, что фамилия Кейн не имеет никакого отношения к первому библейскому убийце. Она означает то ли «поле битвы», то ли «сын воина». Ну вот, считай себя «юным огоньком, сыном солдата». Тебе так легче?

– Дайте погляжу! – Эйдан вскочил с ковра.

Эндрю предупредительно пододвинул к нему обе книги. Эйдан склонился над ними и увидел, что Эндрю его не обманывает – только чуть-чуть приукрасил значения по сравнению с тем, как говорилось в книгах.

Вернувшись к расстеленным по полу одежкам, Эйдан обнаружил, что они прекрасно выросли сами. Теперь они были Гройлю слегка велики и занимали почти весь ковер. Ничего страшного. Гройль еще растет, он сам говорил.

– Стоп! – скомандовал Эйдан, и они послушались.

Эйдан повернулся к Эндрю, сияя от облегчения.

– Сколько всего нового разом – и чары, и имена с фамилиями! – воскликнул он. – Как говорили у нас в школе, вот это кривая обучения!

– Частенько чары и имена – это одно и то же, – ответил Эндрю. – Кстати, по-моему, говорить про обучение «кривая» – это ошибка. Мне всегда казалось, когда человек чему-то учится, то двигается по прямой линии невежества, с которой время от времени делает рывок вверх, ступеньками. Ты не согласен?

Эйдан поразмыслил и кивнул. И верно – учишься всегда внезапно: сначала все тихо-мирно, а потом кто-нибудь приходит и что-нибудь тебе говорит. «Да этот Эндрю просто потрясающе умный!» – осенило Эйдана.

– А теперь спать, – велел Эндрю. – А не то скажу Гройлю, что ты хочешь, чтобы он тебя слопал.