Текст книги "В собачьей шкуре"

Глава 9

Следующая неделя была самым странным и тревожным временем в жизни Сириуса. Он не понимал, что с ним происходит. Собака задавила его зеленую сущность, затопила ее. Он это знал, но ничего не мог поделать. Он не знал, что в Пятнашке делает его таким. Не то чтобы он любил ее, как он любил Кэтлин или свою потерянную Спутницу. Сама по себе Пятнашка ему была совершенно безразлична. Но он вынужден был каждый день приходить и беспомощно сидеть около ее калитки и испытывал ужасную боль, когда обнаруживал, что пора уходить.

Он похудел, его шкура стала меньше лосниться. Он торопливо подошел к своим кормильцам, поел и ушел. Мистер Гамбл не понял. Он обиделся.

Мисс Смит все отлично поняла.

– Бедный Сириус, – сказала она. – И, как я понимаю, она заперта. Понимаешь, их, как правило, запирают.

Если бы Сириус мог у нее спросить, что с ним происходит, он бы спросил. Странное чувство доводило его почти до исступления. Оно было так непохоже на все, что Сириус знал раньше, что он понятия не имел, как с ним справиться. Он знал, что ему надо искать Зоаи, но не мог уйти от Пятнашкиной калитки. В конце концов он спросил у других терпеливо ждавших псов, что с ними со всеми происходит. Большинство понятия не имело. Они только знали, что готовы сидеть тут день и ночь, пока Пятнашка к ним не выйдет. А она никогда не выходила. Но один жуткий метис с головой, похожей на голову серого медведя, угрюмо объяснил:

– Она в течке. У нее могут быть щенки. Вот почему мы здесь.

– Ах, так вот в чем дело? – весело спросила Пятнашка из-за калитки. – А я-то не могла понять, почему у меня вдруг появилось столько друзей. Привет-привет. Я люблю вас всех! – Она была в очень веселом и кокетливом настроени. – Почему бы некоторым из вас не зайти ко мне?

Никто из псов не мог перепрыгнуть через высокую проволочную ограду. Все глубоко вздохнули. Для них всех, включая Сириуса, знание о том, почему они здесь, ничего не изменило. Они были слишком захвачены ощущением, исходившим от Пятнашки, чтобы хотя бы поссориться из-за нее. Они просто сидели на тротуаре, задыхаясь от волнения, так что с недалекого расстояния вся собачья компания, казалось, вибрировала, как кузов старой машины.

На той неделе хозяева Пятнашки и Брюса разрушали дома всего через две улицы от дома Пятнашки. Они зашли домой на чашку чая. Хозяин Брюса остановился и посмотрел на дрожащих псов, на высунутые языки, на быстро вздымающиеся бока и терпеливые морды.

– Я вижу, она заполучила обычную команду воздыхателей.

– Да. Я буду рад, когда это кончится, – сказал хозяин Пятнашки. Он прошел среди ждущих псов, расталкивая их и вяло советуя им убираться домой, и остановился, дойдя до Сириуса. – Эй! Твой Брюс опять выбрался со двора!

– Нет, – сказал хозяин Брюса. – И это не Пират и не Рыжеухий. Должно быть, еще один из них.

– Должно быть, кто-то попытался утопить целый мешок щенков, – сказал хозяин Пятнашки. – Хотел бы я спросить у этого пса, не вытащили ли из реки и его. Ну вот, калитка открыта. Скорее заходи.

Так Сириус узнал, что собаки «с приветом» действительно были его братьями и сестрой. Но он был псом, и для него это не означало того, что означало бы для человека. Он был слишком увлечен Пятнашкой. Он попытался ловко проскользнуть в калитку вслед за людьми. Хозяин Брюса поймал его за шиворот и вытащил наружу. Так что Сириус опять вернулся к безнадежному ожиданию.

– Лео нехорошо выглядит, – встревоженно сказала Кэтлин. – Может, мне стоит сводить его к ветеринару?

– С ним все в порядке. Возможно, он опять растет, – сказал мистер Даффильд.

Сириус чувствовал себя нехорошо. Его тошнило от тоски. К середине второй недели сидения на тротуаре он был почти в лихорадке. Но в тот день там появился новый пес.

Этот пес прибежал около полудня и улегся, тяжело дыша, рядом с остальным. От него исходил легкий холодок. Хотя Пятнашка была занята тем, что крайне обаятельно почесывала одно из своих рыжих ушей, Сириус не мог не посмотреть на пришельца.

Он был крупным, крупнее Сириуса, и старше. Вообще он был великолепным псом в расцвете сил. Белая шерсть на его теле сияла, как снег в лунном свете. Висячие уши были краснее рыжины, краснее каштана, кровавого оттенка, они просто пылали на фоне мерцающего снежно-белого тела. Глаза у него были ярко-желтые, как у кошки, а зрачки щелевидные, как у кошки на солнце.

Сириус уставился на новоприбывшего. Он почувствовал, как у него на спине поднимается шерсть, и как его охватывает нечто вроде возбуждения. Но это возбуждение не имело ничего общего с тем, которое исходило от Пятнашки. В нем был страх. Наверное, из-за холода, исходившего от незнакомца. Сириус заметил, что остальные псы немного отодвигаются от пришельца. Но вместе со страхом и холодом Сириус почувствовал слабое морозное покалывание, крохотный укол жизни более сильной и серьезной, чем все, что было связано с Пятнашкой. Сириус сел на задние лапы. Он знал это покалывание. Оно исходило от существ, находившихся рядом с Зоаи.

– Кто ты? – спросил он.

Незнакомый пес секунду смотрел на него своими кошачье-желтыми глазами, потом отвернулся. Он не ответил. Вместо этого он улегся, как лев на гербе, наблюдая за Пятнашкой. Он смотрел снисходительно, как будто знал, что Пятнашка очень молода и глупа, и это его забавляло. Он и с ней не говорил, хотя она, конечно, сказала «Привет».

Прошло полчаса, и странный пес, похоже, решил, что уже достаточно тут пролежал. Он встал и не торопясь прошел несколько шагов вбок и в сторону от ограды. Потом остановился. Его голова размеренно повернулась. Его кошачьи глаза посмотрели на землю, потом на ограду, потом опять на землю. Он явно намеревался перепрыгнуть через ограду. Сириус посмотрел на длинные сильные лапы незнакомца – мерцавшие пушистой шерстью, совсем как у него самого – и не усомнился, что тот может это сделать.

Остальные псы тоже не усомнились. Они протестующе зашевелились. Медведеподобный пес сказал:

– Послушайте! Это несправедливо!

Неизвестный пес не обратил на них внимания. Он напрягся. Его желтые глаза неотрывно смотрели на верх ограды, а лапы напряглись для прыжка.

И тут пришел шум. Пронзительный и приятный, он, казалось, доносился издалека. Но Сириусу показалось, что шум раздается прямо у него между ушами. Этот звук был настолько навязчивым и властным, что Сириус поднял нос и навострил уши. Звук как будто звал его. Неизвестный пес тряхнул головой и раздраженно оглянулся. Пятнашка тоже услышала этот звук. Она сидела, подняв уши и склонив голову набок, и выглядела очаровательно. Больше никто из собак никак не отреагировал. Казалось, что только они трое – Пятнашка, Сириус и незнакомец – слышат таинственный зов.

Звук прекратился. Неизвестный пес заколебался. Он посмотрел на Пятнашку, по-прежнему выглядевшую очаровательно. И это, казалось, решило вопрос. Его взгляд вернулся к вершине ограды. Его лапы пружинисто согнулись перед прыжком.

Шум опять настойчиво прошел через голову Сириуса. На этот раз он звучал дольше, громче и более властным. Чувствуя, что надо что-то сделать, Сириус неуверенно встал. Пятнашка захныкала. Незнакомый пес, похоже, совершенно выведеный из себя, снова выпрямился во весь рост, повернулся и галопом помчался по улице.

Сириус побежал за ним вслед. Незнакомец бежал так быстро, что Сириусу пришлось серьезно напрячься, чтобы догнать его – бежать так, как он редко бегал до того, скрещивая передние и задние лапы, изгибая спину, а подушечки его лап так сильно ударяли по тротуару, что просто запылали.

– Что это был за шум? – спросил Брюс, когда два пса пронеслись мимо. Рыжеухий и Пират хныкали, как Пятнашка.

Сириус не мог тратить время на ответ. Но он заметил, что они, все пятеро, и только они, кроме незнакомого пса, услышали этот шум. Еще одна странность. Он сгорал от любопытства. Второй пес перешел на твердый размашистый шаг. Сириус высунул, насколько мог, свой пурпурный язык и мрачно оглядел пса. Он почти догнал его среди пыли и шума там, где сносили дома. Когда они добежали до засыпанного пеплом пустыря, Сириус побежал рядом с незнакомцем. Они перебежали пустырь плечом к плечу и оказались на месте, расчищенном раньше, где теперь росла ярко-зеленая трава.

– Убирайся! – сказал второй пес.

– Нет, – выдохнул Сириус.

Они вбежали в густую зеленую траву. Лапам Сириуса сразу стало легче. Оказавшись среди заросших сорняками гор щебня, второй пес замедлил бег, остановился и сердито посмотрел на Сириуса. Солнце скрывалось за полосой пурпурного облака. В тусклом солнечном свете шкура странного пса ослепительно сияла среди травы. И теперь, когда стало прохладнее, а самому Сириусу было очень жарко, он еще отчетливее почувствовал исходивший от незнакомца холод.

– Я сказал, чтобы ты перестал следовать за мной, – сказал неизвестный. – Ты уйдешь, или я буду вынужден покусать тебя?

Сириус постарался отдышаться.

– Я полагаю, что могу покусать тебя в ответ. Кто ты?

Незнакомец секунду смотрел на него. Затем он небрежно отклонился назад и вытянул передние лапы перед собой так, чтобы обрисовались мускулы его могучих плеч. Он снова не торопясь встал во весь рост, чтобы показать, что он примерно на дюйм выше Сириуса, что его кости толще, а грудь шире, потому что он находится в расцвете лет.

– Ты думаешь, что можешь меня укусить? – сказал незнакомец. – Забудь об этом. Ты тратил свои силы, томясь по той глупой девчонке-щенку. А у тебя в любом случае нет сил перепрыгнуть через ограду. Приходи через два года и кусай меня. И все равно у тебя не получится.

Он зевнул Сириусу в лицо. Затем, должно быть, совершенно уверенный, что Сириус его больше не побеспокоит, незнакомец повернулся и побежал прочь.

Сириус бросился вслед за ним.

– Подожди! Кто ты? Откуда ты пришел?

– Оставь меня в покое! – рявкнул незнакомец через плечо на бегу.

– Ты только скажи мне, где Зоаи, – выдохнул Сириус. Они бежали шаг в шаг через заросли молодой крапивы. – Я знаю, что ты был около него. Я это чувствую.

– Я не знаю, о чем ты говоришь.

– Ты должен знать. Оно жжется, как крапива.

Они подбежали к еще одной куче щебня. Второй пес опять остановился, мерцая на фоне темной кучи. За ним на земле ярко, словно звезда, сверкал цветок мать-и-мачехи.

– Послушай, почему ты преследуешь меня? Я тороплюсь.

– Я знаю, что ты торопишься, – сказал Сириус. – Я слышал свисток. Но это не помешает тебе сказать мне, кто ты, почему ты похож на меня, и где Зоаи.

Надменные глаза незнакомого пса оглядели Сириуса. Его кошачьи зрачки в туманном свете расширились, но не слишком. Сириус почувствовал, как шерсть у него на спине приподнимается. Эти глаза действительно были неземными.

Незнакомец это увидел и издал низкое презрительное рычание.

– Значит, ты слышал, как он свистом подзывает меня? Я полагаю, это должно означать, что ты наш родич-полукровка. Мы иногда ходим погулять. Но я не вижу, почему я должен рассказывать рыже-желтым щенкам хоть что-нибудь о нас. Убирайся, ублюдок. Я тебя предупредил!

Сириус потерял терпение. Ни одно существо не имело права разговаривать с ним таким тоном. В его глотке клокотало рычание с того момента, как его назвали полукровкой. Оно росло и росло, и гнев Сириуса рос и пульсировал вместе с ним. Шерсть у него на спине поднялась высоким гребнем. Зубы оскалились. И вдруг Сириус вспыхнул огромным зеленым гневом. Зеленый свет его ярости отбросил два жутких пылающих пятна на белую шкуру врага. Его жгла изнутри сила светила, и он знал, что может растерзать это надменное существо на месте.

Незнакомец испугался. Он еще никогда ничего подобного не видел, а ведь он привык считать себя неземным существом. Но у него были и мужество, и гордость. Его желтые глаза уставились в зеленые пылающие глаза Сириуса. Он тоже оскалил зубы и отошел, рыча, назад, немного поднявшись по куче щебня, что давало ему преимущество. С усилием он поднял спину и напряженный хвост. Большой, сильный и грозный, он был напуган почти до потери соображения.

Сириус это знал. В предвкушении победы его зеленый гнев разгорелся еще сильнее. Он прыгнул. Раздался хриплый вой, лай и стук щелкающих зубов. Две визжащих головы уворачивались, парировали, наклонялись и кусались. Сириус, словно змея, ударил в горло своего врага. Второй пес завизжал, поняв, что не сможет отразить этот удар, и попытался шагнуть в сторону.

Затем странный шум раздался в третий раз, почти как если бы невидимый хозяин странного пса знал о том, что происходит. Мучительный звук давил им на головы, разрывал изнутри.

Незнакомый пес не мог двинуться. Сириус из-за звука еле соображал. Но он все еще был в таком зеленом гневе, что сумел вцепиться зубами в холодную глотку врага. Когда звук прекратился, Сириус твердо держал незнакомца за горло, но не в боевом захвате, а так, чтобы тот не мог уйти.

– Отпусти меня! – сказал незнакомый пес, пытаясь вырваться в сторону и назад. – Он свистел уже три раза. Я должен идти.

Странная холодная шкура неизвестного заставила пасть Сириуса онеметь. Он с трудом чувствовал, где находятся его собственные зубы.

– Нет. Скажи мне, кто ты, и где Зоаи.

– Я никогда не виделтвое треклятое Зоаи! И я не могу тебе рассказать ничего ни о нас, ни о нашем Хозяине. Это позволено знать только тем, кто бегает вместе с нами и разделяет наши обязанности. Меня зовут Йефф. Это все, что я могу тебе сказать. А теперь отпусти меня.

Йефф, казалось, был в полном исступлении. Он так вырывался, что Сириус испугался, что тот порвет себе глотку, а поскольку пасть Сириуса онемела так, что он не мог оценить силу собственного захвата, то он решил, что лучше ослабить хватку. Йефф тут же вырвался и огромными текучими прыжками бросился наверх по горе щебня.

Сириус полез за ним, тяжелый, неуклюжий и усталый. Тем не менее он ненамного остал, когда Йефф спрыгнул с вершины кучи вниз на другую сторону. Сириус добежал до вершины всего на секунду позже. Йеффа нигде не было видно. За кучей ровный покрытый молодой травой пустырь продолжался еще ярдов на пятьдесят, но он был совершенно пуст. Йефф исчез. Растаял, как снег, который напоминала его шкура.

Сириус высунул онемевший язык из холодной ноющей пасти и уставился на зеленую траву. Появилась еще одна тайна. Единственная надежда узнать про Зоаи исчезла. Сириусу хотелось запрокинуть голову и завыть. Он посмотрел наверх, надеясь, что Солнце знает, куда делся Йефф. Но Солнце по-прежнему скрывался за пурпурными облаками. Когда Сириус перебирался через кучу щебня, из этих облаков пошел небольшой дождь. Теперь ливень начался всерьез – холодный, жалящий, барабанивший по щебню и шипевший на пепле. В конце концов, стоял апрель. Но Сириус был абсолютно уверен, что Солнце сердится на него за то, что он зря потратил время у Пятнашкиной калитки.

Сириус ненавидел дождь почти так же сильно, как ванну. Он повернулся и побежал. Заклятие, которое наложила на него Пятнашка, благодаря встрече с Йеффом полностью спало. На бегу Сириус проклинал себя за то, что потерял Йеффа, за то, что досадил ему, за то, что потерял терпение – за все сразу. А у него оставалось так мало времени до того, как Кэтлин увезет его в Ирландию. Промокший, расстроенный и усталый, он поднялся по ступеням к двери мисс Смит и постучал в нее там, где его лапы уже оставили заметную отметину.

– Я как раз собиралась лечь отдохнуть, – сказала мисс Смит, глядя на него. – Мой бедный пес! Какой горестный вид! Заходи скорее. Нет, не на кухню. Отряхнись в прихожей, там ничего не будет видно. Тебе нравится, когда тебя вытирают полотенцем? Нет? Очень хорошо, я положу полотенце вот на это кресло.

Сириус, дрожа, смотрел, как мисс Смит накрывает большим белым полотенцем потертое кресло.

– Это было Лапочкино любимое кресло, – сказала она ему. – Я думаю, ты сочтешь его удобным. Должно быть, оно так устроено, что больше подходит собакам, чем людям. Теперь забирайся и выспись, что бы ни случилось, а я поставлю сюда электрический обогреватель, чтобы он тебя высушил. Не сшиби его, ладно? И не беспокой меня примерно часик, будь хорошим псом. Мне надо отдохнуть, потому что в последние дни я что-то плохо спала по ночам.

Сириус благодарно забрался в кресло. Оно оказалось очень удобным. Сириус постучал хвостом и заснул, вода с него мягко капала на потертый ковер, а дождь барабанил и стекал струйками по окнам дома мисс Смит.

Примерно в без пятнадцати четыре дождь закончился. Сириус поднял голову. Он сразу понял, что уже поздно. Облака еще затягивали небо, и он не мог узнать, есть ли у него еще время. Он соскочил с кресла и захныкал. В доме не было слышно ни звука, кроме шумного тиканья маленьких часов мисс Смит, которые шли только тогда, когда их клали вниз циферблатом. Сириус выбежал в темную прихожую и попытался открыть парадную дверь. Но у нее была круглая ручка, и он не мог с ней справиться. Оставалось только одно. Он нерешительно отправился наверх, искать мисс Смит.

Она лежала в постели в первой же комнате, в которую он вошел, крепко спала, тихонько храпя, и выглядела такой спокойной, что разбудить ее казалось позором. Но Сириус не знал, что еще делать. Он подошел и мягко ткнулся холодным носом в ее мягкую морщинистую щеку. Мисс Смит тихонько ахнула и открыла глаза.

– Ох, это не Лапочка, конечно! Это Сириус. Дорогой мой, извини меня. Я проспала несколько часов. Так спокойно, когда в доме опять есть собака. Но ты хочешь уйти, верно? Я боюсь, что я слишком хочу спать, чтобы вставать – так что я открою тебе секрет, Сириус. Если ты пойдешь в кухню и толкнешь заднюю дверь, ты обнаружишь, что она открывается. Это собачья дверь, которую я сделала для Лапочки. И я уверена, что такой умный пес, как ты, может справиться с садовой калиткой. Просто нажми на защелку, Сириус. Там пружина, она сама закроется.

Сириус в благодарность еще раз ласково ткнулся в нее носом и поспешил вниз. Как мисс Смит и сказала, задняя дверь и садовая калитка послушно открылись. Он хотел бы, чтобы все люди были такими понимающими, как мисс Смит.

Мисс Смит откинулась на подушку и с тревогой слушала, как он уходит. Услышав, как хлопнула садовая калитка, она улыбнулась.

– Понял каждое слово. Я так и думала, что он поймет, благослови его Бог. Но, похоже, уже поздно. У него будут проблемы. Если он завтра не придет, значит, его хозяева узнали, что он может выйти со двора.