Текст книги "Дом ста дорог"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Ваше Величество, зачем им понадобилось так много розовых лепестков? – задавала вопрос Чармейн.

– В то время всем нравилось устилать пол обеденных зал розовыми лепестками, – охотно отвечал король. – По-моему, расточительная и бестолковая привычка. А вот, моя дорогая, послушай, что этот философ сказал о верблюдах, – и он зачитывал отрывок из книги, который смешил их обоих. Тот философ, очевидно, за всю жизнь не видел ни одного верблюда.

Через какое-то время дверь приотворилась и в залу протопала Бродяжка, счастливая и довольная собой. Следом за ней вошёл Джамал.

– Ваше Величество, принцесса велела передать, – произнёс он, – что леди прибыла и устроилась в комнатах. Сим сейчас подаёт чай в Переднюю гостиную.

– С оладьями? – поинтересовался король.

– И пирожками, – ответил Джамал и покинул библиотеку.

Король решительно захлопнул книгу и поднялся с кресла.

– Думаю, мне следует поприветствовать нашу гостью.

– Конечно, – отозвалась Чармейн, – а я тут как раз закончу со счетами. Я отдельной стопкой сложу те, которые потребуют вашего внимания.

– Нет-нет, моя дорогая, – запротестовал король, – ты пойдёшь со мной. Возьми с собой собачку, она поможет сгладить неловкость и скованность при знакомстве. Наша гостья – подруга моей дочери. Никогда не встречался с ней прежде.

Девочка снова разволновалась. Принцесса Хильда казалась ей слишком грозной и царственной особой для дружеских бесед её подруги, наверняка, ничем не лучше. Но как можно отказать королю, когда он уже распахнул дверь и уступил дорогу? Бродяжка беззаботно протрусила в коридор, и Чармейн не оставалось ничего другого, как последовать за ней.

Передняя гостиная оказалась просторной комнатой, уставленной выцветшими диванами с потёртыми подлокотниками и облупленными ножками. На стенах зияли бледные квадраты недавно снятых картин. Громадный прямоугольник нависал прямо над мраморным камином, где бодро и весело плясали огни. В гостиной, как и в библиотеке, было прохладно, хотя Чармейн леденела скорей от собственных переживаний.

Принцесса Хильда гордо восседала на диване у самого огня, а старый Сим подкатывал к ней большую тележку с чашками, заварочным чайником и разными угощениями. Взглянув на лакея, Чармейн тут же вспомнила, где она видала его прежде. Когда она выбиралась из зала конференций и очутилась в странном коридоре – там она увидела его впервые, он точно так же толкал тележку с посудой. «Вот так чудеса!» – подумала девочка. Сим, тем временем, подогревал на небольшой жаровне пышные оладья с маслом. Бродяжка тут же учуяла их и направилась прямиком к лакею. Чармейн едва успела схватить её и взять на руки. Собачка осталась недовольна таким обхождением и стала ёрзать и извиваться в крепких объятьях девочки.

– А вот и мой отец, король Верхней Норландии, – с достоинством объявила принцесса Хильда. Все встали.

– Отец, – сказала принцесса, – позволь представить тебе мою подругу, миссис Софи Пендрагон.

Король тяжело шагнул вперёд и распростёр объятья – комната тут же сделалась маленькой. До сего момента Чармейн толком не осознавала, насколько высок король. «Не ниже эльфов», – отметила про себя девочка.

– Миссис Пендрагон, – проговорил король, – очень рад с вами познакомиться. Друзья моей дочери – мои друзья.

Миссис Пендрагон покорила Чармейн с первого взгляда. Она оказалась совершенно не похожей на принцессу Хильду, начать с того, что была намного моложе её, совсем юная леди. Элегантное переливчато синее платье изумительно подчёркивало её огненно рыжие волосы и сине-зелёные глаза. «Красавица!» – очарованно и с толикой зависти подумала Чармейн. Миссис Пендрагон сделала небольшой реверанс, и они с королём пожали друг другу руки.

– Я прибыла в ваш дворец и сделаю всё, что в моих силах, Ваше Величество, – проговорила она. – Большего я пока обещать не могу.

– Замечательно, замечательно, – ответил король. – Прошу, присаживайтесь. Присаживайтесь все, и насладимся прекрасным чаем.

Все расселись, и завязалась вежливая учтивая беседа. Чармейн чувствовала себя не в своей тарелке, словно её пригласили сюда по ошибке. Она уселась на краешек самого дальнего диванчика и оттуда разглядывала собравшихся в гостиной людей. Нескольких человек она не знала и пыталась понять, кто они такие. Бродяжка перестала вырываться и теперь тихо и скромно сидела у девочки на коленях. Её глазки неотрывно следили за джентльменом, стоявшим подле оладьей с маслом. Он не привлекал к себе внимания и казался бесцветным, Чармейн тут же забыла его лицо и фигуру, едва её внимание переключилось на что-то другое. Девочке снова пришлось взглянуть на джентльмена у оладий, чтобы напомнить себе его внешность. Другой господин, который всё время сидел с закрытым ртом, даже когда говорил, был королевским канцлером. Казалось, он рассказывал миссис Пендрагон кучу разных секретов, а та кивала ему в ответ и лишь временами удивлённо вскидывала брови, будто канцлер поведал ей нечто ошеломляющее. Незнакомая леди, ровесница принцессы Хильды и, вероятно, её фрейлина, бесподобно умела поддержать беседу о погоде.

– Не удивлюсь, если к вечеру опять пойдёт дождь, – щебетала она.

Рядом с Чармейн вдруг очутился бесцветный джентльмен и предложил ей отведать оладья. Нос Бродяжки с жадностью потянулся к тарелке.

– Спасибо, – проговорила девочка, радуясь, что про неё не забыли.

– Возьмите ещё штучку, – посоветовал бесцветный джентльмен, – а то Его Величество съест все остальные, и ничего не останется.

Король как раз доедал два пирожка, сложив их вместе в один толстенный пирог, и с вожделением посматривал на оладьи. Своим аппетитом он вполне мог бы посостязаться с Бродяжкой.

Девочка поблагодарила джентльмена и взяла ещё одну оладью, щедро обмазанную маслом. Проворный нос Бродяжки немедленно приблизился к угощению и деликатно ткнулся в руку Чармейн.

– Хорошо-хорошо, – прошептала она, пытаясь разделись оладью и не капнуть маслом на диван. Масло потекло по пальцам, и тонкая струйка скользнула за рукав блузки. Чармейн кое-как выудила платок и принялась вытираться. Фрейлина тем временем, наконец, исчерпала тему о погоде и повернулась к миссис Пендрагон.

– Принцесса Хильда рассказывала, что у вас чудесный сынок, – произнесла она.

– Да. Морган, – кивнула миссис Пендрагон. Ей тоже не удавалось справиться с маслом, и она то и дело взволнованно вытирала пальцы своим платком.

– Сколько ему сейчас, Софи? – поинтересовалась принцесса. – Когда мы встретились, он был младенцем.

– Ох, почти уже два года, – ответила миссис Пендрагон, вовремя успев перехватить летящую на юбку каплю масла. – Я оставила его с…

Дверь в гостиную распахнулась, и в комнату вбежал пухленький малыш в перепачканном синем костюмчике. По щекам градом катились слёзы.

– Мама-мама-мама! – заверещал он, едва появившись на пороге. Но, как только он заметил миссис Пендрагон, его лицо озарила улыбка. Он бросился к ней, уткнулся носом в её юбки и обнял их.

– МАМА! – завопил он радостно.

Следом в комнату вплыло синее каплеобразное существо, на его лице, зиявшем в центре, отражалось сильное беспокойство. Существо испускало язычки пламени, от которого в гостиной делалось теплее. Синее пламя неожиданно вспыхнуло, и от его вида некоторые не на шутку перепугались. Следом вбежала чрезвычайно обеспокоенная горничная.

Последним в залу прошествовал маленький мальчик неземной красоты. Никогда Чармейн не доводилось видеть таких прелестных детей: белое ангельское личико с розовыми щёчками обрамляли бесчисленные золотистые локоны, в глазах плескалась морская синева и детская робость, точёный подбородок покоился на беленьком кружевном воротничке, а небесно голубой костюм с серебряными пуговицами изысканно подчёркивал грацию походки. Как только мальчик вошёл, его губы, – два розовых лепестка, – расплылись в застенчивой улыбке с очаровательным ямочками на щеках. Чармейн никак не могла понять, отчего миссис Пендрагон так свирепо глядит на этого ангела, такое ослепительное и бесподобное дитя. Да только посмотреть на эти длинные загнутые ресницы!

– …с мужем и огненным демоном, – мрачно закончила миссис Пендрагон. Лицо её всполыхнуло, а взгляд так и буравил прелестного белокурого мальчика.

Глава восьмая,
в которой Питер терпит поражение от водопроводной трубы

– Ох, мэм, Ваше Величество! – запыхаясь, выпалила горничная. – Мне пришлось впустить их. Малыш так громко плакал!

Её слова потонули в неловком молчании, повисшем в гостиной. Все повскакивали со своих мест, кое-кто даже выронил чашку. Сим медленно наклонился за чашкой, а король, улучив момент, ловко обогнул его и подхватил тарелку с оладьями. Миссис Пендрагон стояла, держа на руках маленького Моргана, и не сводила сердитого взгляда с белокурого мальчика, а каплеобразное существо маячило на уровне её лица.

– Я не виноват, Софи! – повторяло оно взволнованным голосом, в котором слышалось потрескивание. – Клянусь, я не виноват! Морган всё звал тебя и плакал, и мы никак не могли успокоить его.

Принцесса Хильда величественно поднялась с дивана.

– Можешь идти, – обратилась она к горничной, – тут больше никто не плачет. Софи, дорогая, а я-то думала, ты наняла няньку.

– Нет, не наняла. Надеялась, что скоро вернусь, – произнесла миссис Пендрагон, не сводя глаз с мальчика в голубом костюме. – Вообрази себе, волшебник и огненный демон не смогли управиться с одним единственным малышом.

– Мужчины! – воскликнула принцесса Хильда. – Ни с чем сами не могут справиться. Не беспокойся, дорогая, раз уж Морган и другой мальчик оказались здесь, то они – желанные гости в нашем дворце.

Принцесса повернулась к бесцветному джентльмену и требовательно спросила:

– Как обращаются с огненными демонами?

Джентльмен лишь стушевался в ответ.

– Мне потребуется хорошее толстое полено, – протрещал демон. – Я как раз приметил вон то, в камине. Толстое полено – всё, что мне нужно. Кстати, мэм, меня зовут Кальцифер.

Его ответ, похоже, успокоил принцессу Хильду и бесцветного джентльмена.

– Конечно же, – кивнула принцесса. – Насколько помню, мы встречались в Ингарии два года назад.

– А кто же тот другой паренёк? – спросил король добродушно.

– Фофи – моя тётушка, – сладким голоском прошепелявил мальчик, доверчиво глядя на короля своими широкими голубыми глазами.

Миссис Пендрагон снова метнула гневный взгляд.

– Всё понятно, – улыбнулся король. – А как же тебя зовут, малыш?

– Блик, – прошептал мальчик, застенчиво потупляя взор.

– Угощайся оладьей, Блик, – ласково произнёс король, протягивая тарелку.

– Фпафибо большое, – от всего сердца поблагодарил малыш, взяв масляную оладью.

– И мне-мне-мне! – раздался требовательный вопль Моргана, чья пухленькая ручка изо всех сил тянулась к тарелке. Крик утих, лишь когда в его руках оказалась заветная оладья. Миссис Пендрагон усадила сына на диван, а Сим подал им салфетку, которую малыш заляпал в мгновение ока. Морган попутно перепачкал в масле и Сима, и принцессу Хильду, и фрейлину, и канцлера.

– Овадушки, – довольно приговаривал он, болтая ногами на диване, – хавошие овадушки.

Пока все возились с Морганом, Чармейн с беспокойством заметила, как миссис Пендрагон схватила Блика за руку, когда он проходил мимо, и утащила за диван. До девочки донёсся настойчивый и раздражённый голос миссис Пендрагон:

– Хаул, ты в своём уме? Какого чёрта ты притащился сюда?

Её голос звучал так резко и зловеще, что Бродяжка в страхе съёжилась у Чармейн на коленях.

– Они не приглафили меня, – отвечал сладкий голосок Блика. – Ужафно глупо ф их фтороны. Тебе не по плечу подобные дела, флишком фложно, Фофи. Я нужен тебе.

– Нет, совершенно не нужен! – отрезала Софии. – И тебе обязательно шепелявить?

– Обяфательно, – откликнулся Блик.

– Боже! – выпалила Софии. – Хаул, это совсем не смешно. Ты привёл сюда Моргана…

– Говорю тебе, – перебил её Блик, – Морган ни на фекунду не затихал ф тех пор, как ты уехала. Фпрофи Кальцифера, если мне не веришь!

– Он такой же проходимец, как и ты! – взвилась Софи. – Не верю вам обоим. Бьюсь об заклад, вы даже не пытались успокоить его. Ведь так? Вам просто нужен был повод увязаться за мной и разыграть весь этот… этот балаган перед несчастной принцессой Хильдой!

– Мы нужны ей, Фофи, – решительно отрезал Блик.

Чармейн слушала их разговор, затаив дыхание. К несчастью, Морган начал нетерпеливо озираться по сторонам в поисках своей мамы, и его взгляд наткнулся на Бродяжку, дрожащую у девочки на коленях.

– Собачка! – завопил он восторженно и, соскользнув с дивана, бросился к Бродяжке, протягивая к ней свои масляные ручки. Заметив бегущего со всех ног малыша, собака вскочила на спинку дивана и принялась отчаянно тявкать: создалось впечатление, будто кто-то зашёлся в припадке кашля. Чармейн схватила Бродяжку и отнесла её подальше от Моргана. Мимоходом сквозь окружающий шум она услышала обрывок прежней задиванной беседы, всего несколько слов миссис Пендрагон о том, что Блик (или же его звали Хаул?) останется без ужина, и возмущённую фразу Блика «Только попробуй!».

Когда Бродяжка угомонилась, девочка снова услышала мелодичный голос Блика:

– Как я тебе? Плавда фимпотифный?

Послышался глухой удар, словно миссис Пендрагон забыла о хороших манерах и со всей силы топнула ногой.

– До тошноты! – сердито выпалила она.

Чармейн всё ещё продолжала уворачиваться и спасать Бродяжку от настырного Моргана, как вдруг у камина раздался спасительный голос принцессы Хильды:

– С малышами не соскучишься – жизнь вокруг них так и кипит. Сим, а ну-ка побыстрей угости Моргана оладьей!

Малыш замер на долю секунды, а затем бросился к старому лакею и обещанному угощению. Чармейн вздохнула было с облегчением, как вдруг ощутила жар у щеки. Она повернулась и столкнулась взглядом с огненным демоном, парящим над её плечом.

– Кто ты? – прямо спросил демон.

Сердце девочки дрогнуло. Бродяжка же к появлению огненного демона отнеслась совершенно спокойно. «Если бы намедни не столкнулась с лаббоком, – думала Чармейн, – то сейчас бы, наверно, до смерти испугалась этого Кальцифера».

– Я… ну… я всего лишь временно помогаю в королевской библиотеке, – проговорила она.

– Тогда чуть позже мы побеседуем с тобой, – проскрежетал демон. – От тебя так и разит магией, ты в курсе? От тебя и твоей собаки.

– Она не моя собака, а собака одного волшебника, – поправила Чармейн.

– Волшебника Норланда, который и заварил всю кашу? – спросил демон.

– Не думаю, что двоюродный дедушка Уильям заварил какую-то кашу, – сдержанно ответила девочка. – Он прелестный человек.

– Тем не менее, он, кажется, он попал в передрягу, – заметил Кальцифер. – Не нужно быть негодяем, чтобы раздуть шумиху. Посмотри на Моргана.

Демон исчез.

«Как стрекоза над прудом, – подумала Чармейн. – Исчезает с одного места и тут же появляется в другом.»

К девочке подошёл король, бодро вытирающий руки об огромную салфетку.

– Пожалуй, пора вернуться к работе, моя дорогая. Нужно успеть всё до вечера.

– Конечно, Ваше Величество, – кивнула Чармейн и последовала за ним к выходу.

Уже у двери девочка увидела, как белокурый Блик, сбежавший от миссис Пендрагон, дёргает за рукав фрейлину.

– Фкажите, – чарующим голоском лепетал он, – а у ваф есть какие-нибудь игрушки?

– Ох, малыш, – безжизненно ответила фрейлина, – я уже давно не играю в игрушки.

Морган услышал про игрушки и тут же принялся кричать, размахивая руками с масляными оладьями:

– Иглушки! Иглушки, иглушки, иглушки!

Перед малышом возникла коробка, раздался хлопок – и наружу выпрыгнул чёртик на пружинке. Тут же рядом приземлился большой кукольный домик, на который сверху посыпался град плюшевых мишек, а рядом с тележкой объявилась потёртая лошадка-качалка. Морган восторженно заверещал.

– Думаю, нам действительно пора, а дочка сама разберётся с гостями, – произнёс король, выходя вслед за Чармейн и Бродяжкой. Прежде, чем он закрыл за собой дверь, можно было разглядеть, как гостиная всё наполнялась и наполнялась игрушками. Взрослые удивлённо озирались по сторонам, а очаровательный Блик скромно стоял в стороне, потупив взор.

– Я, конечно, знал, что волшебники – самые беспокойные гости, – заметил король по дороге в библиотеку, – но не подозревал, что они с детства такие. Сущее бедствие для матерей, я полагаю.

* * *

Через полчаса Чармейн уже брела к домику двоюродного дедушки Уильяма, тихая и робкая, как златовласый Блик. Бродяжка трусила следом.

– Уф, – вздыхала девочка. – Знаешь, Бродяжка, за последние три дня я пережила больше, чем за всю жизнь.

Чармейн шла по дороге, погружённая в собственные мысли и безразличная ко всему. С одной стороны она радовалась, что король доверил ей чтение счетов и писем; с другой же стороны, ей хотелось работать с книгами. Девочка обожала коротать дни за чтением какого-нибудь увесистого древнего томика в кожаном переплёте с сухими пожелтевшими страницами, и она всю жизнь мечтала именно о такой работе. Но не важно. Скоро она вернётся домой к двоюродному дедушке Уильяму и окунётся в «Жезл с двенадцатью ветвями» или, ещё лучше, в «Воспоминания экзорциста»: подобные книги стоит читать только днём. А может она выберет себе какую-нибудь другую книжку, как знать.

Чармейн настолько погрузилась в мечты о предстоящем вечере в компании интересной книги, что не заметила, как дошла до дома. Под конец пути ей правда пришлось взять Бродяжку на руки, потому что та едва брела и всё время останавливалась, чтобы отдышаться. С собачкой на руках девочка распахнула железные воротца и на садовой дорожке столкнулась с Ролло, хмуро взиравшим на неё своими тёмно-синими глазками.

– Чего тебе? – бросила Чармейн, всерьёз задумавшись, а не забросить ли Ролло в кусты гортензии. Рост кобольда прекрасно подходил для подобной затеи, даже если швырять его одной рукой, а другой держать Бродяжку.

– Цветочки, которые ты раскидала на столе, – недовольно засипел Ролло, – думаешь, я стану их насаживать обратно или что?

– Нет, конечно, не думаю, – ответила девочка. – Я просто сушу их на солнце, а потом заберу в дом.

– Хех! – фыркнул кобольд. – Украшеньица решила сделать? А что тебе скажет волшебник?

– Не твоё дело, – надменно бросила Чармейн и направилась к двери, заставив Ролло отскочить с дороги. Он что-то прокричал ей вслед, но она даже не обратила внимания – наверняка, очередная брань. Девочка вошла в дом и захлопнула за собой дверь.

В гостиной к затхлому духу прибавился отчётливый запах сырости и плесени, словно где-то в углу появилось небольшое болотце. Чармейн опустила Бродяжку на пол и принюхалась. Собака тоже потянула носом воздух. Из-под двери, ведущей на кухню, показались бурые пальцы набегающей воды. Бродяжка осторожно подошла нарастающей луже и понюхала её. Чармейн так же осторожно подошла и потыкала воду пальцем – захлюпало. Из кухни ползло самое настоящее маленькое болотце.

– Ох, что там Питер учинил на этот раз? – воскликнула девочка и распахнула кухонную дверь.

Водная гладь, скрывающая глубину не более пяти сантиметров, покрывала весь кухонный пол. Девочка заметила, что нижняя часть всех шести мешков у раковины напрочь вымокла.

– Силы небесные! – завопила Чармейн, захлопнула дверь, открыла снова и повернула налево.

В коридоре тоже царил потоп. Солнце кидало на водную гладь свои лучи, оставляя на ней блики и рябь. Судя по расходящемся от ванной комнаты дугам, источник наводнения следовало искать именно там. Чармейн свирепо прошлёпала к двери в ванную. «Всё, чего я хотела, – это прийти, сесть поудобней и спокойно почитать книжку, – кипела про себя девочка, – так нет же, прихожу домой, а тут – потоп!»

Промокшая фыркающая Бродяжка с несчастным видом последовала за девочкой. Едва Чармейн добралась до двери, как та неожиданно распахнулась, и в проёме возник Питер, с обеспокоенным видом потирающий свой мокрый лоб. Он был босиком с закатанными до колен штанинами.

– Как здорово, что ты вернулась, – заговорил он, прежде чем девочка успела вставить хоть слово. – Труба прохудилась и дала течь. Я использовал шесть разных заклинаний, чтобы заделать её, но они лишь перемещали трещину в другую часть трубы. Я как раз собирался отключить подачу воды на том заросшем баке, – ну хотя бы попытаться, – но раз ты здесь, полагаю, ты придумаешь что-то получше.

– Какой ещё бак? – переспросила девочка. – А, ты о той штуковине с синей накипью. С чего ты взял, что она как-то поможет? Вода и так уже повсюду!

– А что ещё я мог поделать? – огрызнулся парень. – Вода же откуда-то подаётся, так почему бы не остановить её? Я думаю, где-то должна быть задвижка…

– Ты просто безнадёжен! – бросила в ответ Чармейн. – Дай посмотреть, что там.

Она оттолкнула Питера и, поднимая небольшие волны, прошествовала в ванную комнату.

На трубе между раковиной и ванной зияла продольная течь, через которую весёлым фонтанчиком брызгала вода. Вдоль металлической поверхности трубы виднелись шесть серых пузырей – по-видимому, неудачные заклинания Питера. «Всё он, его вина! – сердилась про себя девочка. – Он нагрел трубы докрасна – и вот, пожалуйста! Чёрт знает что!»

Чармейн подскочила к бреши в трубе и, заложив её обеими ладонями, приказала:

– Остановись!

Вода просочилась сквозь её пальцы и струёй ударила в лицо.

– А ну немедля прекрати!

На этот раз течь переместилась сантиметров на пятнадцать вправо и забрызгала всю рыжую косу и плечо Чармейн. Девочка снова прикрыла дыру.

– Стоп! Прекрати течь! – но брешь лишь снова переместилась в сторону. – Так вот значит ты как.

Чармейн не сдалась и попробовала поймать течь ещё раз, но та опять ускользнула. Девочка погналась за ней, преследуя по всей трубе, пока, в конце концов, не загнала в угол. Брызги фонтана теперь безобидно летели в ванную со стоком. Чармейн прекратила погоню и, зажав брешь одной рукой, думала, что же делать дальше. «Вместо своих бесполезных заклинаний, мог хотя бы додуматься отогнать её к ванной,» – ворчала про себя девочка.

– Двоюродный дедушка Уильям, – громко позвала она, – как можно остановить течь в трубе?

Ей никто не ответил. Очевидно, двоюродный дедушка Уильям не предполагал, что Чармейн понадобятся подобные знания.

– Не думаю, что он разбирается в водопроводах, – заметил Питер. – В чемоданчике тоже нет ничего полезного. Я там всё просмотрел.

– Ты копался в чемодане? – зло набросилась на него Чармейн.

– Да, – кивнул юноша, – и в нём довольно много по-настоящему интересных вещей. Я покажу, когда ты…

– Замолчи и дай собраться с мыслями! – оборвала его девочка.

Питер, кажется, сообразил, что, возможно, у Чармейн не самое лучшее настроение, и не стал спорить. Он молча наблюдал за размышлявшей девочкой. «Нужно зажать течь с обеих сторон, чтобы она не смогла ускользнуть. Латать с одной стороны, не давая сбежать в другую. Но как? Надо поскорее что-нибудь придумать, пока мои ноги не вымокли окончательно.»

– Питер, принеси тряпки, – приказала она. – Мне понадобятся три шутки.

– Зачем? – переспросил юноша. – Ты думаешь…

– Иди и принеси! – яростно бросила Чармейн.

К счастью Питер послушался и пошлёпал прочь, бормоча под нос что-то о властных и сварливых женщинах. Девочка притворилась, что не слышала. Пока Питер ходил за тряпками, она решилась убрать руку с дыры, и вода снова забила фонтаном, забрызгивая её лицо, волосы, одежду.

– Ох, никчёмный Питер!

Чармейн положила вторую руку на трубу так, что течь оказалась между её ладонями, и начала потихоньку сдвигать руки.

– Залатай её! – приказывала она трубе. – Прекрати течь и скрой брешь!

Вода недовольными струйками била ей в лицо. Девочка чувствовала, как под ладонями мечется трещина, пытаясь улизнуть. Чармейн ещё сильнее сжала трубу и плотнее сдвинула руки. «Я умею управляться с магией! – мысленно говорила она трубе. – Я сотворила заклинание. И я могу заставить тебя убрать эту течь!»

– Убери её! – выкрикнула девочка.

Течь полностью исчезла. Послышалось шлёпанье, и в дверях появился Питер. В руках он сжимал две тряпки, попутно объясняя, что больше он не смог отыскать. Чармейн, вымокшая до нитки, но гордая, что справилась с течью, взяла тряпки и обмотала трубу по бокам того места, где недавно зияла брешь. Затем девочка схватила лучшее, что подходило на роль посоха – швабру, мирно стоящую в углу ванной, и постучала по тряпкам.

– Оставайтесь как есть! Не вздумайте развязаться и упасть! – грозно приказала она, а затем обратилась к исчезнувшей течи: – Никогда больше не появляйся, иначе – пеняй на себя!

Следующими жертвами стали неудавшиеся заклинания-пузыри Питера.

– Прочь! А ну с глаз долой! Никчёмные! – пузыри повиновались, немедля растворившись в воздухе. Чармей ощущала могущество, переполнявшее её, поэтому далее досталось крану с горячей водой.

– Пусть из тебя снова льётся горячая вода! И никаких глупостей! – она повернулась и стукнула шваброй по крану над раковиной: – И ты тоже. Чтоб из обоих шла горячая вода… то есть не совсем кипяток… а то пожалеете!

– А вот вы оставайтесь, как прежде, и лейте холодную воду, – продолжала наставлять девочка, не забывая постукивать по кранам.

В конце концов, Чармейн вышла в коридор и плюхнула шваброй по водной глади.

– А ты убирайся! Прочь, утекай, высыхай. Вон! Любым способом!

Питер прошагал к раковине и повернул вентиль, которому наказали подавать горячую воду.

– Тёплая, – сообщил парень, сунув руку под струю. – У тебя получилось! Просто здорово, спасибо.

– Хех! – фыркнула Чармейн, всё явственней ощущая на коже холод мокрой одежды. – Теперь же пойду переоденусь и сяду читать.

– Разве не поможешь убрать воду? – жалостливо спросил Питер.

Чармейн сперва не поняла просьбу юноши, однако потом взгляд её упал на Бродяжку: собачка старательно пробиралась сквозь воду, которая доходила ей до брюха. Видимо, швабра-посох не сработала на потоп.

– Ну хорошо, – вздохнула девочка. – Но я сегодня и так уже достаточно потрудилась, так и знай.

– Я тоже, – дружелюбно откликнулся Питер. – Я весь день провозился с этой течью. Что ж, пошли уберёмся на кухне.

Огонь в очаге уютно потрескивал, поддерживая тепло и не превращая при этом наводнённую кухню в баню. Чармейн распахнула окно, развернулась и осмотрела комнату – всё кроме громадных мешков с посудой и пола осталось сухим. На столе девочка приметила раскрытый чемоданчик двоюродного дедушки Уильяма.

Сзади послышалось бормотание Питера и жалобное поскуливание Бродяжки.

Чармейн резко обернулась и увидела, как по рукам Питера, от пальцев к плечам, побежали крохотные огоньки.

– О, вода на кухонном полу, иссушись! – воззвал юноша.

Огоньки начали перепрыгивать на волосы и уже танцевали на вихрастой чёлке. Самодовольство на лице парня сменилось паникой.

– Боже! – воскликнул Питер. Словно вторя его словам, огоньки слились в единое пламя, и парень весь заполыхал. Теперь в его глазах маячил страх.

– Горячо! На помощь!

Чармейн бросилась к нему, схватила за руку и окунула в воду на полу. Не помогло. Волшебный огонь продолжал гореть и искриться даже под водой, грозно бурля и окружая Питера сотнями пузырьков. Кипящая вода и пар обожгли юношу ещё сильнее.

– Рассей заклинание! – крикнула девочка, отдёргивая свою руку от пылающего рукава. – Какие чары ты сотворил?

– Я не знаю, как! – выкрикнул парень.

– Какие чары? – рявкнула Чармейн.

– Заклинание против наводнений из «Книжицы палимпсестов», – пролепетал Питер, – и я не знаю, как рассеять его.

– Болван! – вскричала девочка. Затем она схватила юношу за пылающее плечо и встряхнула. – Чары, рассейтесь! – властно потребовала девочка. – Ай, больно! Приказываю тебе, заклинание, немедля рассейся!

Заклинание повиновалось. Чармейн поднялась, тряся обожженную руку. Огни с шипением превратились в облачка пара и сырость, повисшую в воздухе. Питер сидел на полу опалённый со всех сторон, его лицо и щёки пылали алым цветом, а волосы заметно укоротились и торчали во все стороны.

– Спасибо, – произнёс парень, поднимаясь и облегчённо похлопывая себя.

– Фу-у! – оттолкнула его девочка. – От тебя воняет палёными волосами! Как можно быть таким идиотом! Какие ещё заклинания ты использовал?

– Больше никаких, – ответил Питер, теребя опалённые концы волос. Чармейн с уверенностью могла сказать, что он лжёт. Но даже если он и лгал, то ни за что не собирался признаваться.

– И ничего идиотского я не делал, – настойчиво заметил он. – Посмотри на полы.

Девочка опустила глаза и увидела, что воды почти не осталось. Пол сиял, как после влажной уборки, не больше – от потопа осталось одно воспоминание.

– Что ж, тогда ты просто счастливчик, – бросила Чармейн.

– Что правда, то правда, – сказал Питер. – Моя матушка тоже всегда так говорит, когда я напутаю с заклинаниями. Пойду переоденусь.

– Я тоже, – откликнулась девочка.

Они ступили на порог. Питер снова попытался повернулся вправо, но Чармейн удержала его и пихнула в левую сторону. Таким образом получилось, что они никуда не свернули и очутились в гостиной. Сырой ковёр пускал струи тёплого пара и сох буквально на глазах, однако запах в комнате по-прежнему стоял невыносимый. Девочка фыркнула, закрыла и открыла дверь, а затем они с Питером снова ступили на порог и на этот раз оказались в коридоре. Вода испарилась и здесь, оставив лишь блестящие вымытые полы.

– Видишь, – довольно заметил юноша, открывая дверь в свою спальню, – всё-таки оно работает.

– Хех! – только и ухмыльнулась Чармейн, заходя к себе в спальню. «Интересно, чего ещё он успел натворить. Не доверяю ему ни на йоту.»

Лучший наряд Чармейн теперь превратился в кучу мокрого тряпья. Она печально посмотрела на него и развесила сушиться. Больше всего её огорчала прожжённая дыра на жакете, с которой, по-видимому, уже ничего нельзя было поделать. Завтра в королевскую библиотеку предстояло надеть повседневный наряд. «А как же я оставлю Питера одного? – вдруг задумалась она. – Больше чем уверена, что он весь день проведёт, экспериментируя с заклинаниями. Я бы, на его месте, так и поступила.» Чармейн вздрогнула, когда осознала, что ничем не лучше Питера. Она ведь тоже не смогла отказаться от удовольствия сотворить заклинание из «Книжицы палимпсестов». Девочка вдруг почувствовала, что Питер не так уж и плох и нравится ей куда больше прежнего.

Чармейн переоделась в сухую домашнюю одежду, нацепила тапочки и отправилась на кухню. Пока она расставляла свои промокшие ботинки у очага, вошёл Питер.

– Нужно что-то придумать с ужином, – бодро сказал он.

– У нас ещё осталась еда, которую вчера принесла мама, – откликнулась девочка.

– Нет, уже не осталась, – заметил юноша. – Я доел её на обед.

Чармейн в миг пересмотрела мнение и решила, что в Питере нет совершенно ничего хорошего, и он ей ни капли не нравится.

– Прожорливый хряк, – буркнула она и постучала по краю очага, чтобы попросить ужин для Бродяжки. Бродяжка же, несмотря на съеденные во дворце оладья, радостно потрусила к появившейся миске.