Текст книги "Дикий Роберт"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

5

Привычная реальность качнулась у неё перед глазами, сменившись тем, что находилось под ней. Спустя мгновение стёкла, закрывавшие портреты в зале Кровной Вражды, стали распахиваться, как окна. Первым из своей рамы высунулся мужчина в судейском парике.

– Чтоб мне ослепнуть! – воскликнул он, и его худое жестокое лицо перекосилось от отвращения. – Да здесь полно вонючих Франсеев!

Огромная толстая герцогиня с портрета напротив пришла в ярость.

– А ты брал взятки, Джордж Толлер! – взвизгнула она, потрясая розовым кулаком в бриллиантовых перстнях. – Ни один судья не был так жаден и не повесил больше бедных душ, которые не могли заплатить!

Тут люди с остальных портретов тоже перегнулись через рамы и стали выкрикивать оскорбления.

«Напивался с самого утра!» – вопил кто-то под ухом у Хезер, а человек рядом с Робертом завывал: «А вы, мадам, рядитесь, как девочка – и это в ваши-то годы!»

Роберт склонил голову набок, пытаясь выяснить причину такой взаимной ненависти, но в царившем вокруг гвалте это было практически невозможно.

Тем временем толстая герцогиня так разбушевалась, что перевалила раздутую ногу через край рамы, готовясь выбраться целиком и вцепиться в судью Джорджа Толлера. Как раз в этот момент в другом конце зала Кровной Вражды появилась мама, ведя за собой толпу туристов.

– А это зал Кровной Вражды, – начала мама и, так и не договорив, изумлённо уставилась на герцогиню, которая уже перевалила через раму вторую ногу и тяжело спрыгнула на пол, заставив содрогнуться в зале все стёкла.

– Сейчас ты у меня подавишься своими собственными словами, Джордж Толлер! – завопила она.

За спиной у мамы туристы начали активно проталкиваться вперёд, чтобы поглазеть на герцогиню. Похоже, они решили, что это всё входит в экскурсию. При виде столпившихся туристов Роберта разобрал смех.

– Кто это такие? – спросил он. – А как таращатся! Да они же самые настоящие овцы! – и он вытянул перед собой руку, трясясь от смеха так, что ему пришлось даже придерживать запястье.

– Нет, не надо! – крикнула Хезер, но, увы, опять слишком поздно. Зал Кровной Вражды неожиданно заполнился овцами, к которым вскоре присоединились Франсеи и Толлеры, выпрыгивающие из портретов, чтобы продолжить свою легендарную вражду. Овцы носились по залу, отчаянно блея и путаясь под ногами у людей в красных мантиях, чёрных камзолах, голубой парче, вышитых жилетах и огромных шуршащих юбках со скрипучими корсетами. Вооружившись тем, что было на портретах, Толлеры и Франсеи перешли в рукопашную. Кому-то повезло больше: их запечатлели с тростями, хлыстами или зонтиками от солнца, а у одного была даже шпага, но её выбил маленький худой мужчина, который мордовал всех направо и налево огромной книгой. Остальные колошматили друг друга веерами, пяльцами, пергаментными свитками и шёлковыми сумочками. Во все стороны летели сбитые шляпы и парики. А посреди этого бедлама стояла мама, держа пастуший посох и переводя потрясённый взгляд с красных от злости Толлеров и Франсеев на рассыпавшихся по залу блеющих овец. Судя по её виду, она находилась сейчас на грани нервного срыва.

– Ой, бедная мама! – воскликнула Хезер. – Роберт, прекрати это немедленно!

Но Роберт, заливаясь смехом, бросился бежать от неё по Длинной галерее. Хезер кинулась за ним. Догнать его было не сложно, поскольку он то и дело останавливался, сгибаясь пополам от приступов дикого хохота, но вот поймать его не никак получалось. Каждый раз, когда Хезер была уже готова его схватить, он либо уворачивался, либо мир давал лёгкий крен, и он ускользал с помощью волшебства. Несмотря на раздражение Хезер пару раз сама чуть не рассмеялась – настолько искренне Роберт считал их беготню игрой. Она чувствовала себя так, словно гоняется за маленьким мальчиком, а не молодым человеком, которому следовало бы вести себя гораздо серьёзнее. Наконец, Роберт дал Хезер загнать себя в угол в конце Длинной галереи. К тому времени овцы тоже успели туда добраться и теперь носились кругами на трясущихся копытцах, оря «Бе-е-е!» почти человеческими голосами. На отполированный до блеска пол посыпался овечий горох, и мутузящие друг дружку Толлеры и Франсеи, пёстрой толпой хлынувшие в галерею вслед за овцами, то и дело на нём поскальзывались. Хезер увидела, как толстая герцогиня с размаху шлёпнулась на спину под портретом Сэра Френсиса Толлера и королевы Елизаветы, и осталась там лежать, отдуваясь и промокая расквашенный нос кружевным платком. Рядом с ней стояла мама, всё ещё сжимая в руках пастуший посох и дико озираясь.

Хезер схватила Роберта за плечи и хорошенько встряхнула. От этого его белый накрахмаленный воротник помялся, но Хезер было плевать. Она чувствовала себя, как будто была его старшей сестрой.

– Останови это! Преврати их обратно! – потребовала она. – Быстрее, пока мама не решила, что сошла с ума!

– Но ведь ты сама считаешь их овцами, – возразил Роберт. – Я знаю, что считаешь. Тут он был прав, и Хезер пришлось это признать.

– Да, но я также знаю, что на самом деле они люди, – сказала она. – И, как и мама, наверное, думают, что сошли с ума. Преврати их обратно.

– Что, прямо сейчас? – жалобно спросил Роберт, пуская в ход одну из своих самых очаровательных улыбок. – Но к закату всё и так станет, как было. Они не могут подождать?

– Не могут, – отрезала Хезер. – Летом солнце садится слишком поздно. Сделай это сейчас. Сделай, или я… или я никогда больше не буду с тобой разговаривать!

Она часто грозила так Джанин – разумеется, в шутку, – и это было единственной угрозой, которую она могла придумать. Но Роберт воспринял её слова на удивление серьёзно. Его глаза сделались большим и печальными.

– Никогда? – переспросил он.

– Никогда! – решительно крикнула Хезер, перекрывая шум драки и блеянье.

– Тогда я могу пропасть ещё лет на сто, – грустно произнёс Роберт. – Хорошо, я верну всё, как было, если ты пообещаешь разговаривать со мной сейчас и завтра тоже.

– Конечно, обещаю, – ответила Хезер не раздумывая. Роберт улыбнулся, вздохнул и вытянул руку. Хезер заметила, что на этот раз он качнул ею не как обычно, а в другую сторону. Привычная реальность крутанулась у неё перед глазами, становясь на место. Овцы поднялись и снова стали людьми. Они бродили по галерее с настороженным и подчёркнуто независимым видом, как те, кому краем глаза удалось заметить что-то такое, о чём они предпочли бы поскорее забыть. Пара человек раздражённо поднимали ноги, очевидно, гадая, где они могли вляпаться в овечий горох. Хезер поискала глазами толстую герцогиню, но той нигде не было. Впрочем, как и других Толлеров с Франсеями. Валявшиеся на полу шляпы и парики тоже исчезли.

– Они снова на своих портретах? – спросила Хезер.

– Да, могу поклясться, – заверил её Роберт.

– А что будет, если ты вытянешь руку ладонью вверх? – снова спросила Хезер. – Это тоже всё «наклоняет»?

Роберт спрятал руку за спину.

– Не проси меня так делать, – сказал он. – Как раз из-за этого жена моего брата так меня возненавидела.

Но Хезер и не думала настаивать – она обеспокоено искала глазами маму, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Единственное, о чём Роберт, похоже, забыл – не считая овечьего гороха, – был пастуший посох. Возможно, этим он хотел показать, что всё равно считает туристов овцами. А может быть, это было своеобразным проявлением заботы с его стороны. В любом случае, мама всё ещё держала посох, практически повиснув на нём, в то время как экскурсанты постепенно забывали, что были когда-то овцами, и собирались вокруг неё, ожидая продолжения тура.

– А сейчас мы находимся в Длинной галерее, – слабо произнесла мама.

Пока она рассказывала, как Сэр Френсис строил Длинную галерею, следуя причудам тогдашней моды, её голос становился всё увереннее.

– Знаешь, а это правда, – поделился Роберт с Хезер. – Может, походим немного за этими овцами? Мне бы хотелось узнать, что происходило с моей семьёй и замком после меня.

Хезер это устраивало: так она могла держать в поле зрения и маму, и Роберта. А ещё это означало, что он не встретится с папой, поскольку все туры проходили строго по очереди. Так что папа будет проводить экскурсию или до, или после мамы. Хезер пока ещё была не готова к встрече с ним – он задавал такие испытующие вопросы, и вообще смотрел на всё с позиции здравого смысла. Она понимала, что любыми средствами должна заставить его поверить до того, как он встретит Роберта. Всё то время, пока они плелись в хвосте экскурсии, Хезер отчаянно ломала голову, стараясь придумать для папы убедительные доводы. Вместе с этим она не спускала глаз с Роберта, готовая в любой момент схватить его за руку, если он попытается снова её вытянуть. А ещё она очень переживала за маму. Но когда они добрались до Большого салона, мама уже с таким увлечением рассказывала про возникшую в то время моду на китайский декор, словно напрочь забыла об овцах и драке в Длинной галерее. Хезер немного расслабилась. Она была рада, что Роберт не пытается колдовать, но не представляла, чем отвлечь его внимание после экскурсии.

– Тут скучно, – прошептал Роберт, когда все туристы гуськом потопали за мамой в музыкальную комнату Леди Мэри. – Давай пойдём к смотровой башне и найдём твоего отца.

– Давай, – быстро согласилась Хезер. Башня вполне подходила, поскольку вряд ли папа сейчас туда заглянет.

Они незаметно отделились от экскурсии, и Хезер повела Роберта окольным путём, чтобы ненароком ни на кого не наткнуться.

– Я думаю, – осторожно заметила она, пока они шли, – будет гораздо лучше, если ты позволишь мне сначала самой поговорить с папой. Я знаю, как правильно его подготовить. Пожалуй, тебе пока не стоит попадаться ему на глаза. Ты мог бы спрятаться в башне.

– Хорошее место, – согласился Роберт. – А что, твой отец ненавидит колдунов?

– Скорее, в них не верит, – ответила Хезер. И то, как Роберт при этом улыбнулся, ещё больше утвердило её в решении не дать ему встретиться с папой.

– В моё время такие тоже встречались, – произнёс он.

– Я принесу тебе в башню еду и одеяла, – пообещала Хезер. Это было единственное, что ей оставалось: упрятать Роберта подальше и постараться за это время что-нибудь придумать.

– Вот еда будет очень кстати, – заметил Роберт. Они спустились по задней лестнице в круглый зал, бывший когда-то частью старого замка, и Хезер быстро повела Роберта ко входу в башню. Она уже положила руку на красный канат, чтобы отстегнуть его, когда с другой стороны зала появился папа. Он очень спешил.

– О, привет, пап, – промямлила Хезер.

– Привет, солнышко, – сказал папа. – Не веди своего друга в башню, мы уже почти закрываемся.

– Как, уже? – удивилась Хезер, потому что совершенно не заметила, как пролетел этот день.

– Да, жаль разочаровывать твоего друга, – сказал папа, – но мне бы не хотелось случайно вас запереть, когда я буду закрывать эту часть замка. Я вернусь с ключами минут через десять.

Пока он говорил, Хезер боковым зрением уловила, что Роберт вытянул руку, и почувствовала знакомый крен. После этого, как бы сильно она не скашивала глаза вбок, там была только пустая побелённая стена.

– О каком друге ты говоришь? – переспросила она, лихорадочно соображая, куда Роберт мог деться и что учудить на этот раз. Папа посмотрел на пустую стену и недоумённо моргнул.

– Как странно! – воскликнул он. – Могу поклясться, с тобой был друг. Мне даже пришло в голову, что он чем-то похож на якобинца. В любом случае, увидимся за ужином, солнышко, – и он поспешил по своим делам. Как только папа скрылся из виду, Хезер отстегнула красный канат и бросилась вверх по спиральной лестнице. Добравшись до башни, она перевела дух – Роберт был там. Он сидел на её любимом месте, обхватив руками колени, и смотрел на холмы и деревья, окрашенные лучами заходящего солнца.

– Ты поговорила с отцом? – спросил он.

– Ну, э… – замялась Хезер. – Я не успела, он очень спешил.

– Я специально оставил тебя одну, чтобы ты с ним поговорила, – упрекнул её Роберт. – А где еда, которую ты обещала?

– Сейчас принесу, – сказала Хезер. – Но ты должен пообещать, что будешь сидеть здесь, пока я не вернусь. Не смей снова исчезать! Ты меня до сердечного приступа доведёшь!

6

Хезер бросилась вниз по лестнице, зная, что в запасе у неё не больше десяти минут, поскольку едва ли Роберт станет ждать дольше. Она влетела на кухню и распахнула холодильник. Проклятье! Внутри был только колбасный фарш и сырые продукты для ужина. Хезер схватила фарш и остатки хлеба и пулей понеслась в магазинчик для туристов, чтобы успеть перехватить миссис Миммз до того, как та уйдёт домой.

Миссис Миммз как раз прибиралась. Вид у неё при этом был довольно озадаченный.

– Сегодня со всеми явно что-то творится, – поделилась она с Хезер. – Я даже не знаю: начать хотя бы с того, что половина туристов отправилась домой в самый разгар дня, когда они обычно приходят сюда за мороженым и газировкой. Мы заработали гораздо меньше, чем обычно.

– Ой-ой, – чувствуя себя виноватой, сказала Хезер. – Что, совсем плохо?

– Да нет, ничего страшного, – ободряюще улыбнулась миссис Миммз. – Утро выдалось хорошим, и мистер Миммз говорит, что туристы в основном покупали билеты на осмотр окрестностей, правда, почему-то так их и не использовали. Интересно, что это на них нашло?

– Думаете, они чего-то испугались? – предположила Хезер, беря две упаковки печенья и пакетик арахиса.

– Возможно, – пожала плечами миссис Миммз. – Мистер Миммз говорит, к нему не переставали поступать жалобы о каких-то голых мальчишках, гоняющихся по всему лесу за странными девушками в ночных рубашках. Одна из туристок сказала то же самое и мне, но я ей ответила: «Только не в Каслмейне». Потом, видимо, кто-то рассказал об этом твоему папе, и он пошёл посмотреть, но когда вернулся, сказал, что ничего такого не увидел.

– Э, может, это какие-то подростки дурака валяли, – смущённо сказала Хезер, добавляя к уже награбленному чипсы и попкорн.

– Да, скорее всего, – согласилась миссис Миммз. – Или эти туристы просто навыдумывали невесть что, как тот новый гид, который клялся твоему папе, что по всей Длинной галерее разбросан овечий горох. «Овцы, как же! – сказала я ему. – Да здесь овец уже лет пятьдесят как никто не видел! Ещё скажите, что встретили Дикого Роберта, восставшего из своего холма с сундуком сокровищ подмышкой!»

Хезер почувствовала, как её лицо заливает краска. Чтобы скрыть это, она склонилась над пластиковым пакетом с надписью «Посетите Каслмейн» и принялась набивать его едой.

– А вы много знаете о Диком Роберте? – спросила она.

– Не больше, чем любой другой в деревне, – пожала плечами миссис Миммз. – Я ведь сама не здешняя, хоть и прожила здесь полжизни. Если хочешь узнать об этой старой истории, спроси лучше свою подругу Джанин. Её предки жили в этих краях много веков. А позволь спросить, зачем ты берёшь столько еды, Хезер?

– У нас пустой холодильник, – сказала Хезер. – Я даже толком не пообедала.

– Ты, кстати, тоже ведёшь себя странно! Интересно, и что на всех сегодня нашло? – покачала головой миссис Миммз. – Ты не поверишь, какой странный звонок был недавно от миссис МакМанус. Уж насколько она мне не нравится, но, думаю, нам с мистером Миммзом всё же надо будет зайти к ней по дороге домой, проверить, всё ли там в порядке. Она говорила так, словно спятила, – и Хезер, вряд ли тебе следует брать больше одной банки Колы.

Прихватив вместе с Колой упаковку кексов, Хезер понеслась обратно в башню, прижимая пакет к груди. Она очень обрадовалась, обнаружив, что Роберт по-прежнему сидит, задумчиво глядя на опускающееся за холмы солнце. Он улыбнулся запыхавшейся Хезер и кивнул в сторону окна:

– Можешь не говорить: все эти земли уже не принадлежат Каслмейну. Верно?

– Теперь это только замок, – подтвердила Хезер. На более длинную фразу дыхания у неё уже не хватило. Роберт протянул руку к зелёному пейзажу, и Хезер, только что дышавшая как паровоз, поняла, что перестала дышать вообще. У неё мелькнула мысль, что её слова о сердечном приступе вполне могут оказаться пророческими.

– В моё время, – произнёс Роберт, – всё, что было видно из окна этой башни, принадлежало Каслмейну, – он печально опустил руку. – Даже если я опять сделаю эти земли своими, это будет ненадолго, – вздохнул он. – А где еда, которую ты обещала?

– Здесь, – с облегчением выдохнула Хезер.

Ответная улыбка Роберта была предельно искренней.

– Я нагуливал аппетит триста пятьдесят лет, так что теперь чувствую себя бездонной бочкой, – сказал он.

Отдав Роберту пакет с едой, Хезер поспешила вниз, чтобы не оказаться запертой в старой части замка, когда папа будет делать вечерний обход. Последнее означало, что Роберт будет надёжно заперт в башне, где некого превращать в овец или собак, по крайней мере, до утра. Вот только Хезер слабо в это верилось. Она не сомневалась, что при желании Роберт с лёгкостью может распахнуть любую дверь – будь та заперта или нет. Или, если он всё-таки решит остаться в башне, то, скорее всего, сможет колдовать прямо оттуда. Хезер оставалось только надеяться, что Роберт будет вести себя смирно, пока она не поговорит с папой. Похоже, тут он доверял ей безоговорочно – и это было ещё одно обстоятельство, из-за которого Хезер переживала, потому что по-прежнему была не уверена, что сказать папе. Но первым делом надо было найти маму.

Мама нашлась не сразу, в маленькой кухне, где уже начала готовить ужин. Хезер бросилась ей помогать, даже не дожидаясь просьбы, – так можно было без помех держать её в поле зрения. Кажется, с мамой всё было в порядке, не считая того, что она то и дело кидала обеспокоенные взгляды на стоявший в углу пастуший посох, и время от времени озадаченно повторяла: «Переутомиться я не могла – сезон только начался. Может, я заболеваю?» И каждый раз Хезер решительно отвечала: «Конечно нет. С тобой всё абсолютно в порядке».

– Ты сегодня такая внимательная, – сказала, наконец, мама. – Ты взрослеешь прямо на глазах, Хезер.

Хезер почувствовала, как её лицо снова заливает краска. Причиной всех произошедших в ней перемен был Роберт: когда она думала о нём, то сама практически становилась матерью – матерью, чьё озорное чадо любит скидывать продукты с полок в супермаркете, за которые ей потом приходится платить.

– Картошка почти готова, – сказал Хезер, отгоняя от себя эти мысли. – А ужин скоро? Я жду не дождусь!

Это была правда – на обед Хезер достался только бутерброд, а одной клубникой сыт не будешь.

– Уже скоро, – сказала мама. – Я тоже люблю, когда мы все вместе садимся ужинать. За весь день это единственное время, когда мы можем побыть нормальной семьёй. Иди позови папу, пока я раскладываю мясо.

Едва ужин оказался на столе, Хезер накинулась на него так, словно сама не ела триста пятьдесят лет. Но о своём обещании поговорить с папой она не забыла и потому, наскоро проглотив несколько кусков, начала разговор:

– Пап, ты ведь хорошо знаешь историю Каслмейна?

– Я довольно много читал об этом, – подтвердил тот. – А что?

– А ты читал о ком-нибудь по имени Роберт Толлер? – спросила Хезер. – Он жил где-то триста пятьдесят лет назад.

Эти слова словно послужили невидимым сигналом: комната чуть наклонилась и ложки на столе задрожали. Мама приложила руку к голове. Хезер нервно подскочила. На мгновение у неё мелькнула мысль, что Роберт находится в комнате вместе с ними, невидимый. Но чуть поразмыслив, она поняла, что ощущение от наклона было такое, словно тот шёл откуда-то издалека. Значит, Роберт по-прежнему находился в башне и просто напоминал о себе. Хезер посмотрела на папу, но тот, похоже, не заметил ничего необычного. Он сидел и хмурился, пытаясь вспомнить, о каком Роберте Толлере говорит Хезер.

– Он мог быть младшим сыном второго Сэра Френсиса, – подсказала она. Это была всего лишь догадка, но Хезер была уверена, что находится на верном пути – со слов Роберта складывалось впечатление, что его братья старше него.

– Ах, этот Роберт! – улыбнулся папа. – Опять думаешь про сокровище, да? Ты, наверное, имеешь в виду того молодого человека, которого казнили по обвинению в колдовстве?

– Казнили?! – потрясённо воскликнула Хезер и подумала, был ли в таком случае Роберт и правда мёртв, сам не зная об этом.

Последовал ещё один наклон. На плите задребезжали кастрюли. Несмотря на то, что Хезер была потрясена услышанным, это начало её раздражать. В каком-то смысле Роберт действительно вёл себя, как маленький озорной ребёнок. Почему он не может дать ей спокойно поговорить с папой? Она ведь старается, в конце концов!

– Продолжай, – сказала она папе.

– Ну, вообще-то это достаточно необычная история, – заметил папа. – Отец Роберта, младший Френсис, встретил какую-то очень странную женщину, и она стала его второй женой. Я подозреваю, она была цыганкой. Похоже, никто толком не знал, откуда она взялась, а вскоре она сбежала, оставив мальчика с отцом. И, видимо, Роберт унаследовал от своей матери некоторые необычные способности. В записях говорится, что когда он, ребёнком, падал и ушибался, все церковные колокола начинали звонить.

Из угла кухни послышался слабый перезвон. Хезер обернулась, чувствуя, как у неё покалывает в затылке, и увидела вывешенные в ряд колокольчики, которые Франсеи использовали для вызова прислуги. Колокольчики раскачивались взад и вперёд, как заведённые. Роберт оставался в своём репертуаре.

– Лично я думаю, это полная чушь, – сказал папа, – но в те времена этого было достаточно, чтобы заставить всех в деревне говорить о колдовстве. Отец Роберта, правда, и слышать ничего об этом не хотел. Он давал мальчику всё, что бы тот ни попросил, и отказывался верить, что Роберт чем-то отличается от двух своих старших братьев.

– Так значит, ему это всегда сходило с рук, – пробормотала Хезер. Колокольчики всё ещё звенели. Мама не сводила глаз с солонки, медленно катившейся по столу, оставляя за собой белую дорожку из соли.

– Думаю, – нервно произнесла мама, – у меня начинается грипп. Или что-то такое.

– Ничего подобного, – твёрдо возразила Хезер. – С тобой всё абсолютно в порядке. Можешь мне верить, – и она снова повернулась к отцу: – Судя по всему, этот Роберт рос очень избалованным и несерьёзным. Продолжай, папа.

Мама слабо улыбнулась. Папа кивнул:

– Возможно, так всё и было, Хезер. А неприятности начались, когда его отец умер и Джеймс, старший сын, унаследовал Каслмейн. Джеймс женился на Элизе Франсей, которая была очень религиозной и откровенно ненавидела юного Роберта. Она даже пыталась заставить жителей деревни сжечь его как колдуна, но те наотрез отказались из страха перед тем, что Роберт может с ними сделать. И похоже, с Элизой он и правда что-то сделал, поскольку на следующее утро она проснулась с воплями, утверждая, что Роберт продержал её всю ночь в аду.

– Повернув руку ладонью вверх, – догадалась Хезер. – Могу поспорить, она сама на это напросилась. А потом?

– А потом Элиза заставила Джеймса привести епископа, который был её дядей, – сказал папа. – И дальше в записях говорится, что епископ очистил Каслмейн. Правда, там умалчивается как именно. Упоминается только, что Роберт был похоронен где-то на территории поместья, поскольку в те времена колдунов не разрешалось хоронить в освящённой земле.

– Выходит, там ничего не сказано о том, что епископ приказал казнить Роберта! – воскликнула Хезер.

– Ну, вот так прямо там об этом не говорится, – признал папа. – Но людей не хоронят, если они не умерли, Хезер.

– А я думаю, что как раз это они и сделали! Бедный Роберт! – ужаснулась Хезер. Пудинг она доела в два присеста. Джанин наверняка знает. И ключ от башни висит в гостиной – на дощечке над телефоном.

– Можно мне позвонить?