Текст книги "Темный Властелин Деркхольма (илл. Горбунова)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

10

Пять дней спустя всем им хотелось одного: чтобы этот дракон вообще никогда не рождался на свет. Или чтобы он рухнул где-нибудь, не долетев до Деркхольма. Или чтобы нашелся какой-нибудь другой способ помочь Дерку.

– Может, написать мистеру Чесни, что в этом году туры отменяются? – предложил Дон, раздраженно топорща перья на шее, чтобы они не так промокали от дождя. – В конце концов, не убьет же он нас! А так мы точно угробимся!

Их беспорядочная процессия одолела лишь половину дороги до основного лагеря, а они уже на целый день отставали от расписания, составленного Китом. По пути им попадались все трудности, какие только можно было вообразить. Барнабас разместил промежуточные лагеря на расстоянии дневного перехода друг от друга – то есть того, что он считал дневным переходом. Блейду с Доном до сих пор хотелось знать, как можно заставить людей идти так быстро – даже если люди сами этого хотят. Так или иначе, в первый день они не дошли до лагеря много миль – поскольку задержались из-за устроенного Китом совета, – и пришлось размещать толпу солдат в чистом поле, неподалеку от большого села. Местные жители помогать не спешили. Они позапирались в своих домах и отказались дать Блейду хоть какой-нибудь еды, не считая воза хлеба, причем потребовали заплатить за хлеб наличными. К счастью, Шона прихватила с собой все деньги, какие только удалось отыскать в доме. Крестьяне забрали все, до последней монетки, вполне резонно объясняя это тем, что солдаты вытоптали их поля, – и заявили, что за хлеб Блейд с Шоной им еще должны. Шоне потребовалось все ее искусство барда, дабы уговорить местных жителей занести долг в Блейдову машинку с кнопочками.

– Ну вот, завтра нам просто необходимо довести их до следующего лагеря, – сказала Шона, когда они возвращались в лагерь на этом самом возу.

Воз тянула Подружка Нэнси.

Кит тем временем трудился над заклинанием, которое, как он надеялся, должно было удержать солдат на отведенном участке. Как печально признал сам Кит на следующее утро, возможно, заклинания для шести десятков больших костров, которые он развел, чтобы солдаты могли греться, удались ему куда лучше. Во всяком случае, когда им пришлось снова тронуться в путь, большинство костров все еще продолжали весело гореть – и, похоже, вовсе не собирались гаснуть. Но хуже всего было то, что они не удосужились накануне вечером пересчитать солдат. Теперь приходилось это делать постоянно. Тогда, на первое утро, стало ясно, что почти четверть войска испарилась. Блейд с ужасом представил, что сейчас творят эти солдаты, – но они просто не могли никого отрядить на розыски. Чтобы оставаться в рамках положенного расписания туров, им необходимо было тащить оставшуюся часть этой кошмарной толпы дальше.

Солдаты оказались даже ужаснее, чем предполагал Блейд. Они были изобретательно, нагло, непокорно, убийственно ужасны. Вероятно, Блейду, Шоне и двум грифонам удалось на следующий день довести их до лагеря исключительно благодаря действию зелья. Солдаты идти не хотели. На третий день это сделалось очевидным: они охотно покинули лагерь, но потом просто уселись прямо в грязь у стен купола. Некоторые заработали серьезные царапины и даже раны, ибо Кит и Дон налетали на них и клевали, чтобы заставить их двигаться. Как заметил Блейд, поцарапанные потом дня два хвастались полученными ранами. Клевки не помогали – солдаты дальше не шли. Кит от злости вспомнил костры в лагере и, решив, что хоть это ему удается, снизился и создал вокруг солдат иллюзию огня. Пламя получилось немного тусклым и призрачным, и солдаты лишь повскакали на ноги, да и все. С места все равно никто не двинулся. «Да оно ненастоящее!» – закричали солдаты и снова уселись. И лишь после того как взбешенная Шона натравила на них плотоядных овец, они зашевелились. Точнее говоря, они побежали – а очаровательные белые овечки висели у кого на ноге, у кого на заду. Те, кому овечки не досталось, орали на бегу что-то насчет чудовищ.

Это был единственный случай, когда овцы оказались хоть в чем-то полезны. Все остальное время они создавали не меньше проблем, чем солдаты. Овцы поедали все, что им встречалось на пути – кроликов, мышей-полевок, птиц, – и пока не доедят добычу, с места не трогались. На ночь их нужно было куда-то запирать, иначе они пытались съесть собак. В конце концов Шоне пришлось вести их на магических поводьях, которые Кит с Блейдом первоначально изобрели для солдат.

Поводьями служили длинные нитки, вытянутые из бардовского одеяния Шоны. Идея принадлежала самой Шоне, а магия по большей части Киту, хотя Блейд тоже приложил руку. На третий день Шона возненавидела солдат еще сильнее, чем Блейд или Дон. Солдаты постоянно отпускали всякие замечания в ее адрес. Некоторые из этих замечаний можно было счесть лестными, но даже они относились исключительно к тому, какова Шона без одежды и как с ней надлежит обходиться. Прочие комментарии были просто ужасны. К счастью, Шона ехала на Красотке, а Красотка по-прежнему отказывалась подходить к солдатам ближе чем на сотню ярдов, так что большинства замечаний Шона просто не слышала. Но и того, что до нее все-таки доносилось, оказалось предостаточно. На третий вечер Шона допустила ошибку – принялась играть на скрипке в пределах слышимости солдат. Те тут же сочинили непристойную песенку на этот мотив и принялись ее распевать – причем пели отвратительно. На следующий день их реплики сделались еще более бесстыдными.

На рассвете Шона, не выдержав, закричала, что она уйдет домой, если никто не придумает, как гнать этих типов с такой скоростью, чтобы им было не до разговоров.

– Вот ты и придумывай! – раздраженно огрызнулся Дон. Ему, как и всем остальным, с самого начала пути не удавалось выспаться. – Ты же у нас бард. Придумывать – твое дело.

Тогда Шона придумала поводья, и, к всеобщему облегчению, это сработало. Во всяком случае, поводья работали, если их натягивали поперек выхода из лагеря, так что солдатам волей-неволей приходилось в них входить, и если Дон или Кит летели впереди и волокли солдат за собой.

Но даже при всем при том солдаты как-то ухитрились по дороге поджечь хлебное поле, пастбище на склоне холма и лес. Как им это удалось – не знал никто.

– Да какая разница? – сказал Кит. – Все равно им полагается опустошать окрестности.

Блейд с сожалением оглянулся на стройные деревья, охваченные пламенем и клубами дыма. Ему было жаль лес. Он чувствовал боль деревьев. Это его удивило: Блейд никогда не думал, что его магия настолько схожа с магией Дерка.

Но хлопоты причиняли не только овцы, а и почти все прочие животные – как будто мало было других неприятностей. Например, Большая Клуша куда-то исчезла в первую же ночь. Все мрачно предположили, что ее, должно быть, прихватили с собой сбежавшие солдаты – чтобы съесть. И на второй день то и дело было слышно, как кто-то бормочет: «Просто подумать страшно, до чего огорчится Дерк!»

Тем вечером, когда они наконец-то добрались до лагеря, которого должны были достичь еще вчера, с неба послышался шум крыльев. Все подняли головы, ожидая увидеть Калетту.

– Как там дела с ключиками? – крикнул Кит в темнеющее небо.

– Это не Калетта, это я, – отозвалась сверху Лидда, кружа над головами. – Я не стану садиться – боюсь потом не взлететь. Я просто прилетела сказать, что Большая Клуша сегодня вернулась домой. Хотите получить ее обратно, чтобы она несла вам яйца? Мама сказала, что, если хотите, она ее сюда переместит.

– Оставьте ее себе! Я все равно терпеть не могу яйца! – крикнул в ответ Кит.

– А я люблю! – жалобно сказал Дон.

Но его задавили числом – что, впрочем, случалось нередко.

– Пусть остается там, где она есть! – прокричала Шона. – А что, мама сейчас дома?

– Она забежала на минутку, взглянуть, как там дракон! – ответила Лидда. – Она хочет знать, где вы сейчас! Я скажу ей, что вы пока недалеко ушли!

Лидда развернулась, и вскоре хлопанье крыльев затихло вдали. Воцарилась тишина.

– Не думаю, чтобы она хотела нас обидеть, – сказал Блейд.

– Нет, теперь мы сдохнем, но сделаем все по расписанию! – поклялся Кит.

И они с трудом продвигались вперед, пытаясь идти быстрее и волоча упирающихся солдат по полям и лугам. А на третий день им пришлось задержаться, чтобы похоронить одного из псов и обвязать тушу дружелюбной коровы веревками, чтобы ее могли тащить две лошади. Обоих убили солдаты – за излишнее дружелюбие. Брини – так звали пса – просто подошел к одному из солдат, стоявшему чуть в стороне от толпы. Пес махал хвостом. Он хотел знакомиться. А солдат преспокойно вытащил меч из ножен и отрубил Брини голову. Одна из коров двинулась следом за Брини – посмотреть, куда это он, – и напоролась на целый лес мечей. Блейд с трудом сдерживал слезы.

– Ну ничего, – сказала Шона Киту. – Зато у вас с Доном будет сегодня на вечер много мяса.

– Мы не успеем все съесть – оно испортится, – проклекотал Кит.

Если бы грифоны могли плакать, Кит наверняка бы сейчас плакал.

– Ничего, попробуем, – сказал Дон.

После этого происшествия им пришлось перевести коров в хвост процессии – в этом ничего сложного не было, – и постоянно присматривать за собаками, а вот это уже было куда сложнее. Собаки были сообразительные – такими их вывел Дерк. Они поняли, что случилось с Брини, и возненавидели солдат даже сильнее, чем Блейд и Шона. Так что теперь все псы просто мечтали вцепиться мерзавцам в глотки. Блейду пришлось надергать еще ниток из одеяний Шоны и привязать собак на поводки.

Той ночью они жарили на костре большие куски говядины, а солдаты в лагере скандировали: «Хо-тим мя-са! Хо-тим мя-са!»

– Я им ни кусочка не дам! – гневно заявила Шона. – Я знаю, что это звучит скверно, но у них там есть свои запасы – а остальное меня не волнует!

Но от этих солдат действительно можно было озвереть – вот в чем беда. На четвертый день, когда солдаты снова затянули свое «хо-тим мя-са», перемежая это свистом и шуточками в адрес Шоны, Блейд понял, что находиться рядом с такой толпой злых людей небезопасно – это плохо на тебя влияет. Как оказалось, Дон полностью разделял его чувства.

– Уж не знаю, как это получается, – признался Дон, – но только из-за них я постоянно чувствую себя слабым, унылым и злобным. Просто не представляю, как Кит это все выдерживает. Его-то они вообще ненавидят!

Это было правдой. К нынешнему моменту солдаты успели понять, что Блейд и Дон – всего лишь подростки. Шона была женщиной, потому они ограничивались непристойными замечаниями в ее адрес. Но у солдат в голове не укладывалось, что четверо подростков, из которых одна вообще девчонка, могут держать в узде несколько сотен взрослых мужчин. Кит же был огромен. Он казался свирепым – и вел себя свирепо, когда солдаты не выполняли его приказов. И выглядел он зловеще, особенно по сравнению с золотистым Доном. Поэтому солдаты решили, что Кит – взрослый волшебник, и к тому же взаправду злой, и что это он держит их в рабстве. И они возненавидели Кита. Их молчаливая ненависть была так сильна, что, когда Блейд вдруг оказывался рядом с солдатами вместе с Китом, она жгла его, словно кислота.

Блейд решил, что следует предупредить Кита.

– Говорю тебе: они придумывают, как бы поужаснее с тобой расправиться, если удастся вырваться на свободу, – сказал Блейд. – Разве ты не чувствуешь?

Кит заливчато рассмеялся:

– Прекрасно чувствую! Мне нравится, когда люди меня боятся!

– Тут это уже чересчур! – встревоженно сказал Блейд.

Он хотел еще кое-что добавить, но тут исчез Красавчик, а потом они с Китом так уже и не вернулись к этому разговору.

Им пришлось взять Красавчика с собой. Дело в том, что когда Красотка обнаружила, что они уезжают на несколько недель, она заявила, что никого не повезет, если с ними не будет Красавчика. Его собирались оставить дома, под присмотром Старины Джорджа. К тому времени жеребенок научился вполне прилично порхать, и его поразительные черно-белые крылья крепли с каждым днем. Красавчик уже умел есть траву и овес, хотя с непривычки сильно сорил, так что все решили, что он может обойтись и без матери. Но Красотка была уверена, что Красавчик без нее пропадет.

Сам же Красавчик считал себя вполне самостоятельным. Он прекрасно проводил время: резвился и скакал вокруг процессии, дразнил собак, гонял коров и время от времени исчезал, пугая Красотку до полусмерти. Стоило кобыле потерять жеребенка из виду, как она тут же решала, что его убили солдаты. Вообще-то, если Красавчик в чем и проявлял здравомыслие, так это в том, что он и близко к солдатам не подходил. Так что никто ее панику всерьез не принимал. Но она неизбежно влекла за собой задержки в пути.

На этот раз Красавчик исчез в тот самый момент, когда Блейд пытался предостеречь Кита. И сейчас его и вправду нигде не было видно.

Красотка, на которой ехала Шона, стремительно взмыла в воздух.

– Шолдаты! Жлые шолдаты жабрать Красавчика!

– Никого они не забрали! – раздраженно прикрикнула на нее Шона. Поводья овец больно врезались Шоне в пальцы, она потеряла стремя и чуть не упала. – Ты же знаешь, что он никогда к ним не подходит. Поехали!

– Найти Красавчика! – заржала Красотка, поднимаясь все выше.

Поводья натянулись так, что могли вот-вот лопнуть.

– Вот еще! – Шона съехала набок, цепляясь одной рукой за двадцать футов ниток, а другой – за стремя. – Красотка, ты меня чуть не уронила! Хорошо еще, что я умею держаться в седле! Спускайся немедленно!

Но Красотка попыталась подняться еще выше. Она ржала, требовала Красавчика и пыталась прямо в воздухе встать на дыбы. Казалось, что Шона вот-вот упадет, – и Дон рывком оторвался от земли, чтобы подхватить сестру. Вероятно, хлопанье его крыльев скрыло появление тех, кто нашел Красавчика. В общем, как бы то ни было, но Красавчик вдруг появился в нескольких футах от Кита, Блейда и собак. Он радостно семенил, путаясь в ногах у шестерых рослых светловолосых мужчин, облаченных в зеленое.

По рядам глазевших солдат прокатился испуганный и благоговейный гул.

И немудрено, что они испугались: шестерых незнакомцев и Красавчика окружала голубовато-зеленая магическая дымка. У самого высокого из незнакомцев на белокурых волосах сверкал золотой венец. Он шагнул вперед и сдержанно поклонился Блейду и Киту.

– Я пришел, дабы возвратить этого чудесного юного коня Темному Властелину, нашему владыке, – сказал незнакомец. – Не соблаговолите ли вы провести меня к нему?

– Э-э… – начал было Блейд, но тут его перебили.

Красотка спустилась с неба так же резво, как перед этим поднялась в него, и Красавчик кинулся к ней, предусмотрительно держась подальше от овец и старательно изображая несчастного, одинокого, потерявшегося, растерянного, украденного маленького жеребеночка.

– Брось притворяться! – прикрикнула на него Шона. – Неприятность ходячая!

А потом она подняла голову и увидела незнакомца в золотом венце. И уставилась на него во все глаза. Дон приземлился рядом с Шоной и тоже удивленно воззрился на незнакомцев.

– К сожалению, Дерка сейчас здесь нет, – чрезвычайно вежливо произнес Кит, склонившись к магической дымке. – Но мы очень вам признательны за то, что вы вернули Красавчика. Может быть, Дерку что-нибудь передать?

– Благодарю тебя, – отозвался мужчина в золотом венце. – Сообщи ему, что я почтительно прошу его о беседе. Я – Талитан, старший сын Талиана, короля эльфов.

При этих словах даже самоуверенность Кита слегка поколебалась. Да, этот эльф и вправду был очень важной персоной. Кит судорожно сглотнул и заговорил еще вежливее.

– Мой отец Дерк… э-э… немного занемог и вынужден был сегодня остаться дома. – Увидев, что при этих словах чело эльфийского принца затуманилось, Кит поспешно добавил: – Но, конечно же, я могу полететь домой и передать ему…

– О, в том необходимости нет, – сказал эльфийский принц – к облегчению Блейда.

Блейду хотелось дать Киту пинка. Как он, интересно, собирается что-то передавать Дерку, когда тот погружен в целительный сон? Блейд бросил взгляд на Шону, в надежде, что она вмешается и не даст Киту выставить всех полными придурками, – и обнаружил, к пущему своему негодованию, что Шона застыла в седле, словно изваяние, и не сводит глаз с Талитана. О нет! Только этого еще не хватало! Надо срочно поставить сестру в известность, что если Талитан не соврал, когда представлялся – а эльфы вообще-то никогда не лгут, – то ему самое меньшее пять сотен лет и он давно женат.

– Я буду ждать самого Темного Властелина, – произнес Талитан. – Увы, мне лишь сегодня стало ведомо, что мне и сиим моим друзьям назначено сражаться на его стороне и возглавлять отряды темных эльфов. И спешим мы заверить его, что не желали оскорбить его сей внезапностью. Избран был для того иной высокородный эльф, но ныне смещен он, и виной тому мое безрассудство.

– В самом деле? – беспомощно пробормотал Кит.

– Увы мне! Я оскорбил своего благородного отца, изрекши насмешливое пророчество, – пояснил Талитан, – и за это должен я год и один день верно служить Темному Властелину. А посему надлежит мне поспешить в Деркхольм.

– Вам, наверное, лучше недельку подождать, ваше высочество, – выпалил Блейд.

Кит гневно уставился на него.

– Ваше высочество, – вмешался Дон, – видите ли, папа сейчас занят неотложным делом…

Теперь Кит гневно развернулся к нему, хлеща себя хвостом по бокам, и Дон тут же захлопнул клюв. Пожалуй, Кит прав. Нельзя намекать наследнику эльфийского короля, что на свете есть дела поважнее встречи с ним. Разве что…

– …с мистером Чесни, – добавил Дон в порыве вдохновения.

Хвост Кита тут же обвис.

– Тогда я буду ждать неделю – пока он не соизволит встретиться со мной, – любезно отозвался Талитан. Потом эльф вскинул голову, и на лице его отразилось отвращение. – Я не желаю знаться с этим Чесни, что держит брата моего в заложниках и тем вынуждает мой народ повиноваться. Но я должен узреть Темного Властелина – хотя бы затем, чтобы попросить его о милости.

Талитан повернулся, словно собираясь уходить, но вдруг застыл на миг и, обернувшись, взглянул на Кита.

– Да простится мне, если речь моя дерзка, – но как случилось, что двое из вашего племени зовут Темного Властелина отцом?

– Но он и есть наш отец, – удивленно отозвался Кит. – Он вывел нас из яиц.

Талитан улыбнулся:

– Вот объясненье моему недоуменью. Я и помыслить не мог, что по эту сторону океана найдется хоть один грифон. Но раз вас извлекли из яйца – тогда все ясно. – Он поклонился удивленному Киту, Дону, Блейду и Шоне, которая по-прежнему неотрывно смотрела на него. – Прощайте. Я не стану более препятствовать вам гнать дальше этих неприятных солдат.

Теперь настал черед Блейда удивляться. Ведь ни один из эльфов даже не взглянул в сторону таращащихся на них людей.

Эльфы дружно развернулись, словно собираясь уходить. Волшебная дымка окутала их – словно дверь закрылась, – и вот уже то место, на котором они стояли, опустело. Все лошади, включая Красотку и Красавчика, рванулись следом за эльфами – и остановились, озираясь и пытаясь понять, куда же те подевались. Эльфы часто действовали на лошадей подобным образом. Красотка остановилась так резко, что Шона вылетела из седла и грохнулась на землю, а овцы запутались в поводьях. Но зато этот полет помог Шоне избавиться от наваждения.

– О боги! – воскликнула она. – Он мне снился!

– Ой, ну только не разводи тут сантименты! – рявкнул на нее Кит.

– Да какие сантименты! – огрызнулась Шона. – Сон был не очень-то приятный! Там еще были гномы, а ты утонул, и с папой было что-то неладно. Я просто поверить не могу, что этот тип и вправду существует!

– Мы думали, ты в него втюрилась, – объяснил Блейд.

– Еще чего! Ему же пятьсот лет, и он женат на Малитене! – парировала Шона. – Спасибо, я учила эльфоведение. Я просто не знала, что там, во сне, был именно он. А сон был кошмарный.

Кит ринулся обратно к солдатам и принялся снова натягивать магические поводья, чтобы заставить армию двигаться. Судя по всему, он пребывал в прескверном расположении духа. Блейд его понимал. Есть у эльфов такое свойство: когда они уходят, все вокруг начинает казаться тусклым, однообразным и унылым. Просто-таки на что ни посмотри – с души воротит. Блейд как будто лишь теперь заметил, что там, где прошла их колонна, посреди прекрасных, ухоженных полей тянулась загаженная, вытоптанная полоса. Неизвестно, откуда солдаты брали всю ту дрянь, которую они разбрасывали – бумажки, пакеты, тряпки, куски черных доспехов, ключи, гнилые фрукты, хлебные корки, – но ведь где-то же брали! А следом шли дружелюбные коровы и усеивали это все своими лепешками. Блейда передернуло от отвращения.

Оказалось, что Кит был не просто в дурном настроении. Позднее, когда они добрались до следующего лагеря и загнали солдат под купол, Кит сказал Блейду:

– А я и не знал, что на другом континенте есть грифоны.

– Ну, должен же был папа откуда-то взять эту идею, – хмуро отозвался Блейд.

Он чувствовал себя одиноким и всеми покинутым. Он знал, что теперь Кит при первой же возможности рванет через океан – посмотреть на диких грифонов.

– Туда не долетишь – слишком далеко, – безнадежно сказал он. – Ты утонешь.

– А корабли на что? – возразил Кит.

Той ночью подморозило, и на землю лег иней. Солдатам в лагере было тепло. Они полночи свистели, орали и пели песни, а четверо их надзирателей тем временем дрожали от холода. На рассвете иней растаял и пошел дождь. Солдаты сидели под прозрачным куполом, в тепле и уюте, и отказывались выходить наружу. Тогда-то Блейд от души пожалел, что дракон не умер где-нибудь по дороге, а все-таки долетел до Деркхольма.

– Ну, и что нам теперь делать? – спросила Шона.

Она повязала голову куском брезента, и дождь теперь стучал по нему, словно по барабану.

– Запечатать их в куполе, и пускай они там сгниют! – в ярости предложил Дон. – Мне все равно уже осточертело волочь их за собой.

Он встряхнулся, пытаясь избавиться от воды в шерсти и перьях. Не помогло. Дождь лил стеной, и Дон из золотистого сделался темно-коричневым.

– Нет, черт побери, не станем мы их нигде запечатывать! – раздраженно рявкнул Кит.

Он до сих пор был сильно не в духе. Все старались задобрить его – только так, чтобы он не заметил, а то от этого Кит еще сильнее злился. Животные же – даже Красавчик – старались держаться от него подальше.

– Мое расписание, – заявил он, чертя по мокрой земле длинным мокрым когтем, – гласит, что через неделю мы должны быть рядом с границами Амру – или мы перепакостим маршруты как минимум пятидесяти партиям Странников, чтоб им всем пусто было!

– Мы никак туда не попадем – даже если они выйдут сию минуту, – сказала Шона. – А мне думается, что они не стронутся с места, пока не съедят все припасы в этом лагере.

– Но мы же отсюда не сможем своевременно добраться в половину мест! – рявкнул Кит.

– Ну, мы можем заняться первыми партиями, – успокаивающе произнес Блейд. – У них у всех прописано нападение летунов в прибрежных холмах – а туда я спокойно могу перенестись. Только закройте пока что лагерь. У меня появилась одна идея; может, мне кое-что удастся сделать.

– Да что ты можешь? – довольно невежливо поинтересовался Кит.

– Может, это и не сработает, – признался Блейд. – Но если вдруг дело выгорит, я сразу же тебе все расскажу. Просто подержите лагерь закрытым, пока я не вернусь.

– Ну ладно. – Кит вскочил, подняв тучу брызг, и двинулся к воротам лагеря. – И лучше бы оно сработало! – бросил он через плечо.

В последний миг перед перемещением Блейд успел увидеть, как Кит раскинул огромные черные крылья и встряхнулся с оглушительным хлопком. Оказавшиеся поблизости солдаты бросились врассыпную. Они не хуже прочих умели различать, когда кто-то не в духе.

Перемещение – нелегкая работенка. Раньше Блейд проделывал ее играючи. Он просто не понимал, каких усилий она требует. Теперь же он так устал от четырех дней утомительного пути, постоянных накладок, скверной погоды и регулярного недосыпа, что переместить себя домой оказалось очень нелегко. При первой попытке Блейд добрался лишь до трактира – того самого, в котором Дерк вызывал демона. Здесь дождь превратился в легкую морось и дул теплый ветерок. Блейд немного постоял в пустом дворе трактира, переводя дыхание. Как только ему могла прийти в голову такая дерзкая идея? Теперь, когда Кит уже не нависал над ним, подобно готовой обрушиться грозовой туче, собственная задумка казалась Блейду уже далеко не такой безопасной – да и не особенно надежной.

– Но ведь этот дракон в долгу перед нами, – сказал он вслух. – Все это безобразие стряслось из-за него.

Возможно, это было чистой правдой – с точки зрения людей и грифонов, – но Блейда терзали сомнения: а вдруг у драконов свои воззрения на этот счет? Однако им позарез было нужно, чтобы солдаты шли дальше, а заставить их двигаться смог бы сейчас только крупный дракон. Блейд глубоко вздохнул и стал колдовать.

Он выскочил из переноса в последний момент. Блейд собирался первым делом заглянуть домой. «Ну, все равно ведь надо узнать, как там папа», – сказал он себе. Но даже в этом он не преуспел: он приземлился в саду, прямо в середку здоровенного куста. И первым, что увидел Блейд, был принц Талитан со своими пятью товарищами; они терпеливо сидели на террасе, прислонившись к стене дома – там, где она была поцелее. Они сидели так спокойно и непринужденно, словно никакого дождя не было.

Блейд охнул и тотчас перенесся на кухню, пока эльфы только поворачивали головы – взглянуть, что там за шум.

Лидда, корпевшая над плитой, подняла голову. На лице у нее была написана покорность судьбе.

– А. Это ты…

– Эти эльфы… – начал было Блейд.

– Они явились вчера вечером, – устало произнесла Лидда. – Они хотят видеть папу. Но это невозможно – он же спит. И не сможет он с ними повидаться, пока не поправится. Поэтому я им сказала, что он совещается с мистером Чесни. А они просто сказали, что подождут. И я сказала Фран, – с яростью добавила Лидда, – что если она только ляпнет этим эльфам, что папа болен, я ее заклюю! Она сейчас присматривает за папой – если, конечно, Эльда ее к нему подпустила. Могла и не подпустить.

Судя по всему, Лидде тоже приходилось нелегко.

– Как там папа? – спросил Блейд.

– Не знаю! – горестно проклекотала Лидда. – И сказать мне нечего! Если надеешься увидеть перемены – иди и смотри сам. И скажи Эльде, чтобы она разрешила Фран смазать его ожоги мазью, потому что я сейчас не могу! Я готовлю для этих эльфов!

– Божественные закуски? – поинтересовался Блейд.

– Божественный ужин! – огрызнулась Лидда. – А вдруг они так тут и просидят, пока папа не поправится? Божественный обед, божественный ужин, обед, ужин, обед, ужин – Блейд, я так скоро свихнусь!

– А где мама? – спросил Блейд, предусмотрительно отступая к двери.

– У себя в Логове! – отрезала Лидда. – Туристы могут туда явиться в любой момент. Она ушла еще до того, как приперлись эти эльфы. Хорошо хоть, она больше не требует, чтобы Эльда и Калетта к ней отправились. А Калетты, кстати, уже три дня как нет дома. Ну и прекрасно – хоть ее не приходится кормить!

Да, Лидда явно была не в том настроении, чтобы терпеть кого-то у себя на кухне. Блейд побежал наверх, в комнату к Дерку. Эльда стояла в ногах кровати, встопорщив хохолок и перья на загривке, и свирепо глядела на костлявую Фран. Фран расставляла по местам баночки с мазями и раскладывала бинты. Губы у нее были красноречиво поджаты. Будь у Фран хохолок и перья, она бы тоже сейчас их топорщила. В комнате царило враждебное молчание. Блейд подошел к отцу – посмотреть, как он там.

Отчасти тишина была вызвана тем, что теперь Дерк стал дышать нормально. К нему почти вернулся нормальный цвет кожи, и большинство ожогов зажили, не считая одного, особенно скверного, на скуле. Дерк очень исхудал, и на щеках у него отросла черная щетина. Из-за этой щетины щеки выглядели запавшими, и вид у Дерка был какой-то болезненный и тревожный.

– Но ему же намного лучше! – воскликнул Блейд.

– Что, правда? – хором спросили Эльда и Фран и тут же отвернулись, стараясь не глядеть друг на друга.

– Конечно, – заверил их Блейд. – Скажите об этом Лидде. И передайте папе, когда он очнется, что я его люблю.

Задерживаться в спальне было неуместно – даже больше, чем на кухне. Блейд, стараясь действовать поаккуратнее, перенесся за ворота, туда, где эльфы не могли его увидеть. И уже оттуда он медленно зашагал в тот укромный уголок долины, куда спрятали дракона. Блейд не собирался рисковать и выныривать из воздуха под носом у дракона – вдруг тот разнервничается. Блейд пожалел, что не умеет ставить огнеупорный щит, – но потом вспомнил, с какой легкостью дракон задавил все его попытки помочь Дерку, и понял, что тут никакой щит не поможет. Значит, остается одно: при первых же признаках неприятностей переноситься оттуда. И очень быстро. Если, конечно, у него хватит скорости…

Блейд поймал себя на том, что все замедляет и замедляет шаг. Ему было страшно, и он не стыдился в этом признаться. Если так посмотреть, у дракона не было никаких причин признавать за собой долг и помогать семье Дерка. Зато у него были все причины сожрать Блейда на месте. Судя по словам Мары, это был старый, дикий дракон, явившийся, можно сказать, из тех времен, когда люди и драконы были естественными врагами. А может, он слишком скверно себя чувствует и слишком сердит, чтобы помогать кому бы то ни было. Но Блейд не видел иного способа заставить солдат двигаться дальше. И, кроме того, ведь выслушал же этот дракон Мару! Так что Блейд все-таки продолжал идти вперед. Он завернул за скалу, скрывавшую вход в небольшое боковое ответвление долины.

Блейд успел позабыть, насколько этот дракон огромен. Он занял полдолины. Дракон лежал на берегу ручья. Голова и огромные когти находились неподалеку от Блейда. А в когтях дракон держал одну из коров мэра и мирно жевал. За ручьем на плоском камешке были аккуратно разложены обрывок цепи и погнутая корона. Крылья дракона уходили куда-то ввысь, словно два пика, – зеленые, как окрестные холмы. За крыльями Блейд увидел часть огромного тела и усеянный шипами хвост. Хвост сужался и уходил куда-то в сторону перепуганного мэрского стада. Поголовье стада сильно поубавилось.

Но более всего Блейда поразило не это, а то, насколько изменился дракон с их первой встречи. Теперь он сделался ярко-зеленым и блестящим, а чешуя из потрепанной и изодранной стала ровной и сплошной. Нездоровый белый оттенок брюха исчез, сменившись приятным светло-зеленым цветом. Крылья больше не болтались лохмотьями – Блейд разглядел на них нормально пульсирующие темно-зеленые вены, – а когти, сжимавшие мэрскую корову, были аккуратно подрезаны и заточены. Да, мама была права. Этот дракон был жутко болен, когда появился у них.