Текст книги "Зуб Уилкинса"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 5

Было ясно, что Бидди Айремонжер донельзя раздосадована. Она поплотнее завернулась в мешок, угрожающе вытянула шею, будто змея, и зашаркала из хижины навстречу незнакомцу.

– А вас какая нелегкая сюда принесла? Что вам надо? – резко спросила она.

Незнакомец посмотрел на нее приветливо, но рассеянно.

– Я принес те книги, которые вы хотели, – объяснил он. – Вон они, на бочке.

– Тогда уходите, – приказала Бидди.

– Сию минуту, – заверил ее незнакомец. – Только разгребем эту свалку, хорошо? – Он повернулся к Громиле и его банде. Мальчишки, сбившись в кучу, глядели на него исподлобья. – А ну проваливайте, – сказал он. – Давайте-давайте. Вас же как минимум в два раза больше. Постыдились бы, трусы. Смотрите, еще раз за этим поймаю – так проучу, что не забудете. А теперь проваливайте. И бросьте ваши дубинки.

Банда неохотно побросала дубинки и, понурясь и сердито ворча, потащилась прочь через проход между бочками. Они протопали по тропинке до самых ежевичных зарослей, которые заслоняли хижину от огородов. Там банда дерзнула остановиться. Незнакомец на них уже не глядел. Он повернулся к Вернону.

– И вы тоже идите, – велел он. – Идите. Не потерплю, чтобы вы расстраивали мисс Айремонжер.

Вернон кивнул и тоже направился к проходу между бочками. Мартин и Фрэнк потянулись за ним. Джесс двинулась следом, но перед этим попыталась снова сказать спасибо. Незнакомец не дал ей высказаться, рассеянно погладив по голове.

– Иди-иди, малышка, – сказал он.

Джесс пошла за мальчиками, кипя от возмущения. Поскольку банда стояла на тропе вдоль огородов, пришлось свернуть в противоположную сторону, к реке и к мостику. Незнакомец постоял в проходе между бочками и подождал, пока они не дошли до мостика. Громила весь набычился, но поделать ничего не мог. Ему оставалось только глядеть, как Вернон, Мартин, Фрэнк и Джесс переходят через мостик и удаляются в поля. Перейдя мостик, Джесс обернулась. Незнакомец вернулся во дворик и разговаривал с Бидди. Джесс помнила, что заросли ежевики оттуда видно, так что банда была бессильна. Поэтому все четверо добежали до самой середины поля за рекой, а там на них налетел внезапный порыв ветра и едва не сбил с ног.

Тут у Вернона вдруг пошла кровь из носа. Пришлось остановиться и сесть на траву, а Вернон улегся, заливая кровью все их носовые платки и еще забрызгав подвернувшийся пучок первоцвета. Остальные были рады возможности посидеть. У Джесс тряслись коленки. Фрэнк был весь в ссадинах, а у Мартина кровоточила рассеченная губа. Фрэнк и Мартин попытались объяснить, почему им не удалось пролезть в хижину.

– Но там же не было напряжения! – твердил Мартин. – Там и проводов-то нет!

– Не подумали мы об этом, – придушенно пробурчал Вернон сквозь платок Джесс. – Знали же, что она ведьма. Видели, как та жестянка мимо пролетела? А я наверняка целился! Я вообще-то меткий!

– И в Громилу ты промахнулся, – мрачно припомнила Джесс. – А тоже попасть было легче легкого. Но как они тихо подкрались! Мне и в голову не приходило, что они где-то поблизости!

Фрэнк покосился на Мартина, потому что его посетила более актуальная мысль. Мартин передернул плечами, словно его это не беспокоило.

– А нас-то ты слышала? – спросил Фрэнк. – Мы ломились в хижину, как слоны!

– Нет, – ответила Джесс. – Ни звука. Я совершенно не знала, что вы там делаете.

После этого они сидели очень тихо, рассеянно выщипывая травинки и дрожа на сильном ветру, и наконец Джесс подняла голову и поинтересовалась:

– А что нам теперь делать с Сайласом? У нас полный провал, а я даже думать не могу о том, что теперь у него всегда будет такая раздутая блестящая щека!

– И к тому же болит, – отозвался Вернон из-под платка Фрэнка. – Что там она несла насчет портных? Нам поможет, если мы это поймем?

– Все равно я глухо не понимаю, – вздохнул Мартин. – Но поговорку я знаю. Это Елизавета Первая так пошутила. «Девять портных сделают человека из кого хочешь». Меня этой Елизаветой в школе уже замучили, потому-то я и помню. – И он посмотрел на Фрэнка – полусмущенно, полузадорно: только попробуй, мол, посмейся!

Смеяться Фрэнк не собирался.

– Но ведь если это правда, выходит, что Громила отдал ей за зуб девять человек! Не может быть!

– А сколько всего народу в банде? – быстро спросила Джесс, вздрогнув от страшной догадки.

– Не считал. – Вернон потянулся за платком Мартина.

– Больше девяти, – сказал Фрэнк. – Всегда кажется, что их человек сто.

Джесс перебрала в памяти всех, кто был у хижины. По именам она их не знала.

– Громила, Стаффорд, Пискля, Глазки-Бусинки, в рваных штанах, мелкий набыченный, потом тот, который подделывается под Громилу, потом черноволосый, еще совсем белобрысый… Знаешь, Фрэнк, их там сегодня действительно было девять!!!

– Это случайно! – упирался Фрэнк, самому себе не веря. – На такое даже Громила не способен!

– Если он это и сделал, – сказал Вернон, осторожно усаживаясь и держа платки наготове, – то у нас все равно так не выйдет. Нас всего четверо, а Сайласа я больше впутывать не буду.

– Можно попросить Кэт Мэтьюз, – робко предложила Джесс. – В виде одолжения.

– Все равно только пятеро, – пожал плечами Мартин. – И Кэт нипочем не согласится. В жизни не видел такой дуры. Она наверняка струсит.

Джесс собралась было защищать Кэт, но тут вмешался Фрэнк:

– Так и я струшу. И все мы. Ты что, не знаешь, что бывает с теми, кто продает душу злым силам?

– Они сначала процветают, – закивала Джесс, – а потом, когда лежат на смертном одре, зло приходит за ними, стучит в двери и уволакивает несчастных за собой и не внемлет мольбам о пощаде! Ой, Фрэнк! Неужели у Громилы совсем нет мозгов?!

– А может, и совсем, – буркнул Мартин. – Мы же так и думали.

Все снова замолчали. У Джесс было такое чувство, что Фрэнк оттащил их от края зияющей бездны – или, может быть, от разинутой пасти? Джесс благодарно посмотрела на брата, но вид у Фрэнка был просто встревоженный.

– Так что будем делать? – спросил наконец Вернон.

– Наследство Дженни! – провозгласила Джесс.

– А что наследство Дженни? – поинтересовался Фрэнк.

Джесс встала на колени и попыталась объяснить:

– Бидди говорит, что Дженни будет хромать, пока не обретет его. Потом она разозлилась на нас с Верноном и добавила к этому еще и Сайласа. То есть им не станет лучше, пока наследство не найдется. А поэтому нам стоит его разыскать.

– Но она же говорила, что этого не будет никогда, – возразил Фрэнк.

– Знаю. Она и думала, что никогда. Но мы никаких «никогда» не допустим. Мы его разыщем и покажем Бидди, что почем! Я за то, чтобы пойти и расспросить Дженни про это!

Вернон тут же поднялся:

– Пошли прямо сейчас. Однако Мартин простонал:

– Ни за что!

И остался сидеть.

– Так будет правильно, – согласился Фрэнк с сестрой. – Это по-честному. Девчонки согласились перестать обзываться, если мы сделаем что-нибудь Бидди. Что-нибудь мы уже сделали.

– Поганки мелкие, – надулся Мартин.

– Мартин, – сурово сказал Вернон. – А ну пошли, не дури. Лично мне никто не говорил, что девочек бить нельзя.

К великому облегчению Фрэнка Мартин неохотно поднялся и вместе с остальными направился через поле к большому унылому дому Адамсов. Они уже подошли к стене цвета сыра, и тут Джесс вдруг воскликнула: «Ой, мамочки!» – и зажала рот ладонью.

– Что стряслось? – спросил Фрэнк.

– Ничего, твой платок у меня, – успокоил ее Вернон.

– Да нет! – отмахнулась Джесс. – Ой, мамочки! Я только сейчас вспомнила, кто тот странный дядечка, который спас нас от Громилы! Это же их папа – мистер Адамс!

– Елки-моталки! – подпрыгнул Мартин. Вернон уставился на Джесс, и глаза у него становились все больше и больше.

– Правда! – отчаянно пискнула Джесс.

– Понял, – произнес Вернон. – Связочка, да? Ну что, спросим?

– Придется, – решил Фрэнк. – Иначе не вылечим Сайласа.

Впав в полнейшее уныние, они стайкой подошли к облупленной двери, и Фрэнк постучал. Изнутри снова раздались те же гулкие шаги, дверь открыла та же высокая рассеянная дама, и даже во рту у нее, как показалось Джесс, была та же самая сигарета. По крайней мере, с виду сигарета была такая же и так же болталась во рту у дамы, когда та говорила.

– Опять к Фрэнки? – спросила она. – По-моему, они дома. Сегодня вас больше, правда? И палитра побогаче, – заметила тетушка, переводя взгляд с черного лица Вернона и его заляпанного кровью свитера на рыжую шевелюру Мартина. – Как живописно, – заключила она, как и раньше, оставив дверь открытой и удаляясь в дом. – Рыжий, черный и два светлых, – затихал вдали ее голос, – а для гармонии кровавые пятна.

Вернон и Мартин замялись на пороге.

– Это она так приглашает войти, – прошептал Фрэнк.

Он понимал, что тетушка имела в виду, когда говорила о кровавых пятнах. Вернон заляпал кровью куртку Джесс, и еще больше крови было у Фрэнка на штанине, причем он думал, что это его собственная, а не Вернона, но не возражал бы, если бы это была чья-нибудь еще. Он надеялся, что это кровь Стаффорда.

Джесс повела их внутрь следом за тетушкой. Теперь, когда выяснилось, что мистер Адамс, вероятно, водится с Бидди, запах сырости показался ей зловещим. Интересно, думала Джесс, может, эта тетушка – тоже приспешница злых сил? Когда оказалось, что она поджидает их у двери детской, Джесс почти уверилась в своих подозрениях. А тетушка снова оглядела их с ног до головы, и сигарета у нее во рту запрыгала:

– А знаете, вы вчетвером составляете очень славную композицию. Скажите, ваши родители будут не очень против, если я напишу вас маслом?

– Они будут категорически против, – мгновенно отрезала Джесс. – Выйдут из себя.

– Что за чушь! – возмутился Фрэнк. – Они будут просто счастливы!

– Ладно, – усмехнулась тетушка. – Входите. – Она прошла в комнату с мольбертом и остановилась, поджидая их.

– Они будут решительно возражать, – из последних сил упиралась Джесс. – По религиозным мотивам. А Вернон… Вернон принадлежит к одной восточной секте, и ему даже фотографироваться нельзя!

– Ничего подобного! – возразил Вернон. Он даже обиделся. – Только мы сначала хотели поговорить с Фрэнки и Дженни, если вы не возражаете, – обратился он к тетушке.

– Ну так постучитесь к ним, – ответила та. – Пусть придут сюда, и говорите сколько хотите, а я вас тем временем буду писать. Так выйдет даже естественнее.

Они попались. Джесс была готова отлупить мальчиков – Мартина за то, что он застыл с надменным видом, и хотя она начала уже понимать, что надменный вид у него бывает, когда он стесняется, но все равно готова была его отлупить, а Вернона и Фрэнка – за непроходимую тупость, из-за которой они все и попались. Она даже примерилась пнуть Фрэнка, но тот улизнул от нее, чтобы постучать в дверь детской. Джесс потеряла равновесие, ткнулась в Вернона, и у того опять пошла из носа кровь.

Тетушка поглядела на них с интересом.

– А, вот она откуда, – сказала она. – Ключик дать?

– Нет, спасибо, – ответил Вернон. – Уже останавливается.

– Не останавливай, – велела тетушка. – Пусть себе идет. Оттенок просто великолепный.

Из-за двери детской показались Фрэнки и Дженни. Когда они увидели Фрэнка, то даже порозовели от желания услышать новости, но стоило им заметить Мартина и Вернона, как лица у них снова побелели и сделались злющие-презлющие.

– Зачем вы их привели? – возмутилась Дженни.

– У них союз против нас! – закричала Фрэнки.

– Наоборот! – возразил Фрэнк. – То есть сейчас нет. Мы все в союзе против… против… в общем, нам надо поговорить. Наследство. Ведьма. Сами знаете. А ваша тетя хочет нас писать.

– А, – кивнула Фрэнки. – Вечно она так. Вчера молочника поймала.

Джесс от души пожалела молочника. Малышки вместе со всеми отправились в комнату с мольбертом, где было ужасно холодно, но гораздо светлее, чем в детской, и там все окончательно пошло наперекосяк. Ничего нельзя было говорить прямо, потому что их слышала тетушка, которая лихорадочно размахивала кистью и смешивала на палитре кроваво-красную краску с огненно-оранжевой; к тому же Фрэнки и Дженни не желали разговаривать с Мартином, да и с Верноном тоже. Каждый раз, когда Фрэнк или Джесс хотели что-то шепнуть девочкам на ухо, тетушка приказывала им сидеть смирно.

– Еще пять минут, – обещала она раз двести. Фрэнк впал в отчаяние. Дело осложнялось еще и тем, что Вернону и Джесс стало страшно интересно, как тетушка пишет, и они глаз с нее не сводили. Будто бы забыли, зачем пришли! Фрэнк посмотрел на Мартина, а Мартин в ответ скорчил гримасу. Мартину и Фрэнку все это было решительно неинтересно, кроме разве что случайного открытия: оказывается, тетушка все-таки вынимает изо рта сигарету – докурив, она тушила окурок о дно консервной банки и зажигала следующую. Кроме этого события, которое само по себе было не особенно захватывающим, скука стояла смертная. Фрэнк сделал следующую попытку.

– Наследство, – сказал он Дженни. – Как ты его потеряла и когда?

Дженни помотала головой:

– Оно куда-то делось. Когда мы переехали из его дома. – Она кивнула в сторону Мартина, и тот нахмурился.

– Великолепно! – обрадовалась тетушка. – Хмурься дальше.

– А когда это было? – допытывался Фрэнк.

– Не помню, – ответила Дженни. – Я маленькая была. После того, как мама куда-то делась.

– А зачем ты спрашиваешь? – вмешалась Фрэнки.

Ответить оказалось непросто.

– Потому что… – начал Фрэнк. – Потому что…

– Мы тоже в игре, – неожиданно сказал Вернон. – Мы найдем его, проучим ее и вылечим тебя. Понимаешь, она моему братишке тоже это сделала. – Девочки разом подняли головы. – Послушайте меня, – продолжал Вернон, – потому что мы все теперь на одной стороне. Оно осталось в Усадьбе?

– Посиди смирно, черныш, – приказала тетушка. – Еще пять минут.

– Не знаю, – ответила Фрэнки. – Мы обе были маленькие. Наверное, да.

– Спрятано? – уточнил Фрэнк.

– Это все она, – с нажимом ответила Фрэнки. – Это все из-за нее.

– Его не продали? – спросила Джесс, с трудом отвлекаясь от мыслей о тетушке.

– Нет. Оно куда-то делось, – сказала Дженни. – Как деньги и все остальное.

– Деньги всегда куда-то деваются, – заметила тетушка. – Они для этого и придуманы. Не приставай к гостям, Дженни, а то они дергаются, будто марионетки.

Некоторое время все сидели молча. Потом Мартин повернулся к Фрэнку:

– Спроси их, что именно «из-за нее». Не забудь про того человека.

Фрэнк посмотрел на девочек:

– Слышали? Я вам не беспроволочный телеграф. Что за дела с ней у вашего отца?

Фрэнки и Дженни подались вперед. Фрэнку стало ясно, что они страшно разозлились, но не хотят, чтобы это видела тетушка.

– Он не верит, – сообщила Дженни.

– Но он все время ей помогает, – добавила Фрэнки. – Мы думаем, что она его заставляет.

– Она нас всех ненавидит, – объяснила Дженни, кивая в сторону тетушки, к которой это тоже относилось.

– Но почему? – удивилась Джесс. Тетушка сделала шаг от мольберта:

– Еще пять минут, и допишу эту мазню.

Все снова застыли и смолкли. Но на этот раз тетушка сдержала обещание. Пять минут спустя она обтерла кисть, потушила окурок в консервной банке, зажгла следующую сигарету и объявила:

– Ну вот, пока все. Хотите взглянуть?

Все обошли мольберт и столпились у холста. Фрэнк увидел узор из красных и синих треугольников и несколько черных. У всех детей в одежде было что-то синее, и Фрэнк решил, что синее – это они, а черное – Вернон. Джесс сочла, что это надувательство, а Мартин сдержал то ли зевок, то ли ухмылку – не разберешь. А вот Вернону картина понравилась.

– Ну как, ничего? – спросила его тетушка, и Вернон кивнул. – Надо еще доработать, но пока выходит неплохо. Приходите завтра.

Кто-то тяжко вздохнул.

– Не уверена, что мы… – начала Джесс.

– Чушь, – неожиданно перебил ее Мартин. – Конечно, придем.

– Хорошо, – обрадовалась тетушка. – Проводи гостей, Фрэнки, а потом посмотрим, не найдется ли чего-нибудь поесть.

Гости направились к двери, услышав позади голос Дженни: «Вряд ли».

За порогом Фрэнк набросился на Мартина:

– Зачем ты сказал, что мы придем завтра? Что, одного раза не хватило?

– Перестань. Он все правильно сказал, железно, – успокоил его Вер-нон и посмотрел на Фрэнки.

Фрэнки юркнула в дом и попыталась захлопнуть дверь у них перед носом, но тут Мартин умудрился сунуть ногу в щель.

– Отпусти, – зашипела Фрэнки, дергая дверь. – А то стану обзываться.

– И ничегошеньки не станешь, – отрезал Вернон. – Нам надо прийти сюда еще раз и кое-что у вас спросить. Ты хоть знаешь, какое оно было?

– Примерно, – кивнула Фрэнки. – Ожерелье из зеленых камней. Как стекло.

– Понял? – спросил Вернон Фрэнка. А потом сказал Фрэнки: – Сегодня мы поищем в Усадьбе. Потом надо будет искать здесь. Можете тоже поискать?

Фрэнки перевела огромные глаза с Вернона на Мартина, как будто собираясь отказаться. Джесс поспешно вмешалась:

– Это правильно, Фрэнки. Это для того, чтобы одолеть Бидди. Честное слово. Если мы найдем его, вы получите свою Справедливость.

Фрэнки перестала дергать дверь и обдумала услышанное.

– А Бидди точно разозлится? – спросила она. – Ну, если вы его найдете?

– Просто до небес подпрыгнет от ярости, – сказал Фрэнк, чувствуя, как при этой мысли по спине у него бежит холодок.

– Тогда поищем, – согласилась Фрэнки. Мартин аккуратно убрал ногу из щели.

– Приходите сегодня днем нам помочь, – попросил он. – Вы же знаете дом не хуже меня.

Фрэнки снова подумала.

– Можно, – с достоинством ответила она наконец. – Завтра в любом случае увидимся. – С этими словами она плотно закрыла дверь.

Четверка двинулась прочь и довольно-таки угрюмо потащилась по дороге к сарайчику Пири. Все очень замерзли, потому что очень долго позировали, и впали в уныние из-за провала операции по спасению зуба. Но Джесс с надеждой думала о том, что стоит им найти наследство, где бы оно ни было, и со Справедливостью может быть покончено раз и навсегда.

Она снова ошиблась. Пока их не было, кто-то приходил в сарайчик. Этот кто-то оставил им записку – она была заткнута за оконную раму и трепыхалась на ветру. Фрэнк подоспел как раз вовремя, чтобы не дать ей вовсе улететь.

– Да тьфу!!! – закричала Джесс. – Я забыла повесить объявление «Закрыто навсегда»!

Глава 6

Фрэнк развернул записку. Она была написана печатными буквами – так коряво и неумело, что сначала ему показалось, будто это какой-то иностранный язык. Записка гласила:

Срочнаидела прихадитипабыстраму Бричстрит два нащот громилы и б аримонжы

Ватчаня

– Французский, наверно, – сказал Фрэнк. Вернон заглянул ему через плечо.

– Да нет. Просто он пишет с ошибками. Как Сайлас. Читай вслух.

Фрэнк и Джесс так и сделали, что далось им не без труда, и выяснили, что им нужно как можно скорее явиться в дом номер два по Бридж-стрит по срочному делу насчет…

– Чего? – спросила Джесс.

– Громилы и Б. Айремонжер, – прочитал Мартин.

– Но ведь нет такого имени – Ватчаня! – удивилась Джесс. – Людей так не зовут!

Мартин расхохотался:

– Это же не имя, это он про то, каково ему. Он в отчаянии.

– Не решился подписаться, – рассудил Вернон. – Чтобы Громила не прознал.

– Знаете, Ватчаня он там или нет, а бежать к нему сейчас мы не можем, – сказала Джесс. – Пора обедать.

– А после обеда мы будем искать наследство, – подхватил Фрэнк. – Так что пусть подождет до вечера.

Мартина и Вернона тоже ждали дома к обеду. Надо было прощаться.

– Приходите сразу, как освободитесь, – крикнул Вернон, обернувшись.

Фрэнк и Джесс закричали в ответ, что придут, однако после обеда, когда надо было уже отправляться, Джесс настояла на том, что по-честному надо сначала заглянуть на Бридж-стрит. Ей не давало покоя, что кто-то Ватчаня.

– Еще бы он не был в отчаянии, если он продался Бидди, – развел руками Фрэнк. – Поделом ему.

– Ну Фрэнк, – ныла Джесс, крутя педали рядом с братом, – только представь себе – раз, и ты в рабстве на вечные времена, пропал ни за грош…

– Насчет ни за грош – это сильно сказано, – хмыкнул Фрэнк. – Я собираюсь стрясти с него как минимум пять пенсов.

– Но мы же не можем выкупить его! – запротестовала Джесс. – Даже за пять фунтов!

– Еще как можем, если раздобудем зуб, – возразил Фрэнк. – А знаешь, наверное, за такое не стыдно и пятьдесят пенсов попросить.

Но попросить ни о чем все равно не удалось, потому что кто бы ни жил в номере два по Бридж-стрит, дома его не было. Фрэнк колотил дверным молоточком по узенькой двери узенького старинного домика, пока из соседнего окна не высунулась дама в бигуди и не сообщила, что все ушли. Не успела Джесс спросить, кто это – все, как дама захлопнула окно.

Фрэнк и Джесс тяжко вздохнули, снова взгромоздились на велосипеды и покатили к Усадьбе. У ворот их уже поджидал Вернон.

– Как там Сайлас? – спросила его Джесс.

– Температурит, – с несчастным видом ответил Вернон.

– Нет, ну какая гадина! – воскликнула Джесс. – Какая злыдня эта Бидди! Радуйся, что это не ты, Вернон.

– Лучше бы я, – отозвался Вернон.

Джесс поняла, что вся эта история совершенно его вымотала.

– Понимаешь, мы ведь тоже виноваты, – сказала она. – Вот найдем ожерелье – и тогда мы ей покажем!

Как вскоре выяснилось, главная трудность состояла в том, чтобы решить, где начинать поиски. Усадьба на холме за лужайкой оказалась действительно очень большой. Она была из тех домов, которые сплошь состоят из высоких темных окон. А за домом теснились конюшни, сараи, теплицы и раскинулся сад. Мест, где можно спрятать ожерелье, здесь было просто без счета.

– А дом очень старый? – спросил Фрэнк у Мартина. – Я хотел спросить, а вдруг тут полно всяких секретных ходов и тайников?

– Да нет, не настолько старый, – заверил его Мартин. – Тайники тут были, но во время ремонта, когда мы сюда переехали, они все нашлись. Я это знаю, потому что разведывал места, где прятаться. Честно говоря, было страшно увлекательно, только я ничего не разыскал. Но Вернон кое-что надумал.

Вернон, вид у которого был по-прежнему несчастный, кивнул:

– В общем, если Бидди хотела что-то спрятать, ей надо было поспешить, чтобы ее не засекли. А после ремонта тайников почти не осталось. Поэтому мне кажется, что сначала надо посмотреть в сараях и теплицах и вообще вокруг дома.

– А если она его зарыла? – спросила Джесс.

– А тогда, – яростно проговорил Вернон, – а тогда мы опять к ней пойдем. Может быть, нам удастся раскрутить ее на намеки, как сегодня утром.

– И оказаться в лапах у Громилы, – буркнул Фрэнк.

– Придется рискнуть, – пожал плечами Вернон. – Дело того стоит. Давайте начинать охоту.

Они направились по лужайке к дому, пытаясь решить, кому где искать. Фрэнк смущался все больше и больше. Кругом было полно народу – кто-то мирно бродил по лужайке, кто-то входил и выходил в многочисленные двери. Все с любопытством посматривали на детей. Какие-то люди, собиравшиеся играть в крокет возле угла дома, оперлись на молотки и стали на них глядеть.

– Кто это? – спросил Фрэнк у Мартина.

– Это же Постояльцы, – ответил тот. – Ты что, не знал, что это Приют для Выздоравливающих?

Ни Фрэнк, ни Джесс этого не знали. Они что-то забормотали, делая вид, что все знают.

– Надо называть их Постояльцами, чтобы подбодрить, – объяснил Мартин. – Большинство – бывшие психи, а мы называем их Постояльцами, чтобы дать им понять, насколько им теперь лучше. Не бойтесь. Они почти нормальные.

После этого объяснения Джесс поспешила заявить, что они с Фрэнком будут искать в саду. Даже подумать о том, чтобы тайком лезть в спальни безумных Постояльцев, было страшно.

– Ладно, – решил Мартин. – Вернон пусть принимается за задний вестибюль и стены в кухне. Весь остальной дом обыщу я, и если мы ничего не найдем, то поможем вам с садом и теплицами. Не обращайте на Постояльцев внимания. Они все страшно скучают и разевают рты, как рыбы, стоит при них икнуть, но совершенно безвредны.

Слово «безвредный», подумала Джесс, тут не подходит. Это было уже после того, как она предоставила Фрэнку рыться в сараях и отправилась в сады за домом. Там было полным-полно Постояльцев. Два краснолицых толстяка играли в теннис. Целая шеренга сидела, укрыв колени пледами, в шезлонгах, выстроившихся вдоль задней стены дома. Эти Постояльцы были уже старенькие, и при появлении Джесс все головы повернулись к ней, как будто их нанизали на ниточку и потянули.

К несчастью, прямо перед Постояльцами стоял ряд каменных урн. Джесс пошла вдоль ряда, роясь в каждой урне, и головы медленно поворачивались вслед за ней. Джесс нашла десять пустых сигаретных пачек и старый леденец на палочке, и тут одна старушка не выдержала – так ей хотелось выяснить, что Джесс ищет.

– Потеряла что-нибудь, детка? – спросила она.

– Нет, спасибо. Это не я, – ответила Джесс. Она поспешно обшарила последнюю урну и нашла тянучку. Тянучка прилипла к ее пальцам.

– Брось бяку, детка, – прсоветовала старушка. – Ты же не знаешь, где она побывала.

– Почему же, знаю, – возразила Джесс. – Судя по всему, она провела в этой урне несколько месяцев, и я бы ее бросила, если бы она ко мне не прилипла.

– Маленьких девочек должно быть видно, но не слышно! – прокаркал пожилой джентльмен.

– Вы же сами ко мне обратились, – парировала Джесс. – И я бы с удовольствием была невидимкой, честное слово, лишь бы вы все так на меня не глядели.

– Какая ужасная грубиянка! – ахнула первая старушка.

Остальные закудахтали и закивали нанизанными на ниточку головами, и Джесс поняла, что больше не может этого выносить. Она бросилась в ближайшую калитку, отчаянно стараясь стряхнуть приставшую тянучку. От правой руки ее удалось отодрать, но она тут же прилипла к левой.

– Тьфу, пропасть! – шипела Джесс, пробегая по очередной лужайке. Тянучка опять прилипла к правой руке.

– Эй, малышка! – окликнули ее. – Подойди сюда, малышка!

Джесс подняла глаза от тянучки и обнаружила, что находится в маленьком садике, усаженном деревьями вдоль ограды. Окликнула ее еще одна дама из Постояльцев, которая сидела в очередном шезлонге у клумбы нарциссов. Дама была не такая старая, как прочие, и она протягивала Джесс бумажный платочек.

– Вот, возьми, – сказала эта дама. – Отлепи эту гадость.

Джесс с радостью подошла.

– Спасибо. Свой я отдала утром Вернону, у него кровь из носа шла.

– А, я знаю Вернона, – кивнула дама. – Он из Сторожки. Ты с ним дружишь?

– Вроде да, – ответила Джесс, поспешно отлепляя тянучку салфеткой. – Только скорее мы деловые партнеры.

– Вот как? – удивилась дама.

Джесс обнаружила, что дама глядит на нее действительно очень заботливо. Это была красивая дама, с облаком светлых волос и большими темными глазами, но Джесс почему-то стало тревожно. От этой дамы исходило напряжение. Джесс начала пятиться. У нее появилось ощущение, что дама куда безумнее остальных Постояльцев, а вместе с Бидди и тетушкой получалось три сумасшедшие женщины за день. А двух уже выше крыши.

– Мне пора идти, – промямлила Джесс.

– Подожди минутку. – Голос дамы прозвучал так твердо, что Джесс застыла на месте. – У меня странное чувство, малышка. Тебе ведь приходилось иметь дело с худшими сторонами человеческой натуры, не так ли?

– Нет! – с возмущением ответила Джесс. – Я бы и не смогла!

– Мне думается, смогла бы, – возразила дама. – Это все могут. Сколько ни скрывай это от самой себя, сколько ни говори, что делаешь кому-то добро, как это говорила я, сколько ни тверди себе, что будет честно поступить так, а не иначе, но на деле все равно выходит, что под видом добра мы творим зло. И у меня такое чувство, что ты именно это и сделала.

– По-моему, нет, – занервничала Джесс.

– Ты уверена? – спросила дама, пристально глядя на Джесс темными глазами. – Совершенно уверена? Ты только что сказала нечто о делах, и мне показалось, что это не совсем правильно.

Джесс повернула голову, чтобы не смотреть даме в глаза.

– Ну да, я тут по делам, – признала она и стала разглядывать нарциссы, деревья и стены в поисках предмета для беседы. – Прекрасная погода сегодня, – сообщила она.

Но даму было не отвлечь.

– И так ли ты уверена в том, что твои дела не имеют отношения к злу? – настаивала она. – Я вынуждена спросить, поскольку последние пять лет расплачиваюсь за содеянное и мне бы вовсе не хотелось, чтобы с тобой произошло то же самое. Так приходилось ли тебе иметь дело с худшими сторонами человеческой натуры?

– Я… мы… – проговорила Джесс. Тут она подумала об ООО «Справедливость». Она поняла, что это оно самое и есть. – Да, приходилось, – храбро сказала Джесс. – Но я не собиралась этого делать. Само получилось.

Дама печально улыбнулась.

– Мы все так говорим, – произнесла она. – Кто-то просит: сделай мне такое-то одолжение, и я дам тебе шесть пенсов, или фунт, или еще что-нибудь. И ты не видишь в этом ничего дурного и делаешь, что просят. Однажды я сделала одолжение одному человеку – за полукроновый автобусный билет, – и с тех пор это отрабатываю. Надеюсь, ты не позволила кому бы то ни было тебе платить.

– Нет… я… по крайней мере, мне еще ничего не заплатили, – сказала Джесс. – Так что же, мне надо все прекратить?

– Всенепременнейшим образом, – отчеканила дама, – если в этом есть хоть что-то дурное. На всякий случай.

– Ладно, хорошо, – ответила Джесс. – Так и сделаю. – Ей страстно хотелось убежать. Эта леди смутила ее так, как Джесс еще ни разу в жизни не приходилось смущаться. – Я пойду, ладно? – Она была готова отказаться от любых денег, лишь бы ей разрешили уйти.

– Одну секунду, – остановила ее дама. – Я хочу тебе сначала кое-что дать. Нет ли у тебя цепочки или чего-нибудь подобного, на что можно их повесить? Они очень ценные. – Дама протянула руку и показала Джесс две маленькие овальные штучки. Сначала Джесс подумала, что это такие бусинки, у каждой из которых с длинной стороны была петелька. – Глаза, – сказала дама. Джесс пригляделась и увидела, что так оно и есть. Каждая бусинка была сделана в виде крошечного глазка, один голубой, другой карий. – Они оберегают от зла, – объяснила дама. – Особенно от дурного глаза. Я уже достаточно сильна и обойдусь без них. Поэтому я и решила отдать их тебе, поскольку тебе они нужнее. Как тебя зовут?

– Джессика, – ответила Джесс.

– И меня тоже! – воскликнула дама. – Прелестно. Ну, где твоя цепочка?

Джесс вспомнила, что в кармане у нее до сих пор лежит браслет-талисман. Она вытащила его, и дама помогла прицепить к нему глаза. Это их сдружило, и Джесс стало даже жалко, когда дама сказала:

– Ну, беги, милая. Теперь ты в безопасности, если только не станешь творить зло под видом добра.

– Спасибо, – кивнула Джесс. У калитки она остановилась и оглянулась на даму. Но та откинулась в шезлонге и, судя по всему, напрочь забыла о Джесс. «Странно, – подумала Джесс. – Она страшно милая, хотя и сумасшедшая. Интересно, кто она такая».

Минуту спустя она об этом забыла. Стоило ей выйти к задней стене дома, как ряд голов повернулся вслед Фрэнки и Дженни – сестрички, одна бегом, другая прихрамывая, неслись вдоль шеренги урн. Фрэнки заметила Джесс и потащила сестренку ей навстречу.