Текст книги "Десерт по имени Аля (СИ)"
Автор книги: Диана Рымарь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 7. Смотрины
Примерно через полчаса:
Аля
Нас собирают в пустом зале ресторана «Отличной», приказывают выстроиться в ряд и ждать. Мы конечно же слушаемся. Никому не хочется ощутить на своей спине ремень приемного отца. Слишком живы воспоминания о той боли, через которую пришлось пройти. И сложно сказать, что принесло бо́льшую – ремень или тот факт, что человек, называющий себя отцом, способен на такое.
Я стою среди сестер, всего нас в комнате пятеро. Каждая знает, что означает приказ построиться, и каждая боится, что сегодня выберут ее. На это у нас есть весомые причины.
Трудно поверить, что еще год назад мы жили более-менее нормально. Да, много трудились, помогали приемным родителям управляться с гостиницей и рестораном. Но всё равно смотрели в будущее с уверенностью. Вырастем, начнется самостоятельная жизнь, а за кров и вкусный хлеб можно и потрудиться. Теперь же от былой уверенности не осталось и следа, как и надежд прожить наши жизни так, как мы того желаем.
Глупые… мы считали, что нам повезло, когда нас удочерили… Думали так ровно до того момента, пока папа Авзураг не продал первую из приемных дочерей замуж за престарелого бизнесмена. Когда та начала противиться, убедить ее взялся дядя Улдан. Какими методами он это делал, нам всем стало известно после того, как одна из нас посмела сбежать. Приемный отец и дядя не стали разбираться, помогали ли ей остальные. Просто отлупили всех так, что неделю сидеть не могли, и несколько дней морили голодом. Пригрозили повторить процедуру или сделать кое-что похуже. При этом дядя очень красноречиво оглядел каждую из моих сестер.
Мы все знали, что он не прочь лечь с каждой из нас. Годами ловили его жадные взгляды, терпели его слюнявые поцелуи в щеки по праздникам, уворачивались от щипков.
Наши приемные родители, Авзураг и Марисоль Габарашвили, запустили в своей гостинице целый конвейер. Они удочеряют девочек тринадцати-четырнадцати лет, до восемнадцати используют как рабсилу, учат слушаться. Конечно, учат и много чему еще, но главный преподаваемый здесь предмет – раболепное подчинение.
Наивные, раньше мы думали, что отец нас даже немножко любит. Теперь ни у кого иллюзий не осталось. Мы – рабочий скот, который по достижении подходящего возраста продают тому, кто больше даст. И мы ничего не можем с этим поделать.
Я самая старшая из сестер, две недели назад мне исполнилось восемнадцать. Но я трясусь меньше всех, потому что знаю – меня не выберут. Я неликвид, товар с изъяном. По крайней мере так меня на днях назвал дядя Улдан. Полгода назад я начала поправляться и, несмотря на жесткую диету, набрала пять килограммов. Что со мной только ни делали: заставляли бегать по утрам, есть одни углеводы, потом, наоборот, их изъяли из моего рациона, проверяли мое здоровье, наказывали. Но я продолжаю прибавлять по полкило каждую пару-тройку недель.
– Так она скоро в дверь не влезет! – шипел на маму Марисоль мой приемный отец. – Придумай что-нибудь!
Либо она плохо придумывала, либо со мной и правда было что-то не так, но я оставалась при своих килограммах и сантиметрах.
Мои сестры гораздо красивее и стройнее. Новый жених почти наверняка обойдет меня стороной. Поэтому я дышу ровно, почти не волнуюсь, по крайней мере до того момента, пока в коридоре не раздаются шаги. Девчонки начинают трепетать, выстраиваются в линейку. Я стою предпоследней.
С шумом открывается дверь, на пороге появляются папа Авзураг, дядя Улдан, а вместе с ними какой-то незнакомец совершенно невероятных размеров. Он сканирует помещение взглядом, останавливает его на нас, выжидательно смотрит.
– Мои дочери… – начинает представлять нас отец.
Незнакомец подходит и подолгу стоит возле каждой, разглядывая.
У меня возникает ощущение, что мужчина сейчас станет проверять наши зубы – как у лошадей на рынке.
Проходит время, и мои внутренности будто стягивает жгутом, на лбу выступают капельки пота, начинают подрагивать колени. Пытку ожиданием выдержать не так-то просто.
Когда он подходит совсем близко, чуть не падаю в обморок. Держусь только на силе воли. От незнакомца пахнет мятой и лаймом, видимо, какой-то одеколон. Приятный, свежий аромат. Однако впечатление портит взгляд мужчины – слишком тяжелый, чересчур внимательный. Великан будто подмечает каждую веснушку на моем лице и груди, каждый выбившийся из прически волосок.
Мне не нравится его внимание, я хочу, чтобы он прошел мимо. Прекращаю втягивать живот, как меня учила приемная мать, выпячиваю его, даю разглядеть меня в неприглядном виде как следует.
Только вот похоже, что этого мужчину пятью лишними килограммами на филейной части не испугаешь. У него руки толще, чем мои ноги. И животик мой его не смущает, даже наоборот, кажется, нравится.
Вдруг великан кивает моему отцу.
– Она!
Услышав это, отец Авзураг и дядя Улдан улыбаются от уха до уха, хлопают друг друга по плечу, предлагают вернуться в кабинет и обговорить детали. Незнакомец кивает, и они уходят, оставив нас стоять на месте.
Сестры окружают меня, обнимают, пытаются подбодрить.
– Повезло тебе! – говорит мне одна из сестер.
– Он красивый и молодой! – хлопает в ладоши другая.
Но я уверена, каждая рада, что не на моем месте. И всё же понимаю, что мне действительно повезло, ведь всё могло оказаться гораздо хуже, а сердце продолжает прятаться в пятках и грозит там поселиться на всю оставшуюся жизнь.
«Как же я с ним буду… Он же такой здоровый!» – стонет мое сознание, и успокоить мне себя нечем.
Глава 8. Договор
Михаил
– Вот и хорошо, вот и славно! – жмет мне руку Авзураг. – Ты делаешь отличный выбор, Михаил. Это хорошая девочка, послушная, милая…
Осетин разливается соловьем, а сам подсовывает мне ноутбук.
– Переведи вот такую сумму вот на этот счет, и она твоя… – завершает он свою пламенную речь.
Его брат аж дышать забывает, когда я поворачиваю к себе ноутбук и всматриваюсь в цифры.
– Недурно! – присвистываю я.
– Ты не понимаешь, кого мы тебе сватаем! – заверяет меня Авзураг. – Алю обучили всему, что нужно знать хорошей жене! Она брала уроки массажа, умеет готовить блюда разных кухонь мира, занималась легкой атлетикой для гибкости тела, разбирается в интерьерах…
– Ее таланты меня не интересуют! Я хочу ее попробовать! – перебиваю я его.
Оба осетина хлопают глазами, не найдясь, что ответить.
– Женись и пробуй на здоровье… – отмирает через время Улдан.
Я складываю руки на груди, говорю с усмешкой:
– Пока не попробую, ни копейки не заплачу!
– Сомневаешься в ее невинности? Тебе недостаточно справок от гинеколога? – хмурится Авзураг.
Я резко серьезнею. Отвечаю строго:
– Возьми все эти справки и обклей свой кабинет, мне на бумажки плевать! Пока я опытным путем не удостоверюсь в том, что она нетронута, тебе от меня ничего не светит!
Снова пауза, на этот раз короче.
– Вопрос только в невинности? – спрашивает отец девчонки, прищурившись.
– Для меня это архиважно! – объясняю.
– Ну что ж, в таком случае сегодня ночью она придет к тебе в номер. Завтра ты переведешь деньги и можешь ее забирать!
Глава 9. Уговоры
Тем же вечером:
19:00
Аля
– Надо, девочка! Не трусь! – уговаривает меня приемная мать, Марисоль.
«Кому надо? Мне не надо!» – хочу я закричать, но не осмеливаюсь.
Я сижу в спальне приемных родителей и пытаюсь не стучать зубами слишком громко. Мне так страшно, что не могу унять дрожи, а Марисоль гладит меня по голове.
– Подумаешь, лечь с мужчиной… В этом нет ничего ужасного, это даже приятно! Не в первый раз, конечно, но потом… – пытается она меня успокоить. Для этого и пригласила к себе, а остальных сестер отправила по своим делам.
Представить что-то приятное с великаном, который меня посватал, я не в силах. Он слишком большой, слишком взрослый, слишком… В нем просто слишком много этих «слишком». Он не для меня, я это чувствую сердцем.
– Ты, главное, при нем так не трясись, – дает мне бесценные советы приемная мать. – Улыбайся ему, покажи, какая ты хорошая. Только много не говори, а то подумает, что болтушка. С мужчинами вообще лучше помалкивать…
«Уж с этим проблем не будет, – думаю я, нервно сглатывая. – Вряд ли я вообще осмелюсь открыть при нем рот…»
– Так, о чем это я… – продолжила Марисоль. – Ты, главное, не противься. Слушайся его, постарайся понравиться. Если начнет обнимать – обнимай в ответ, станет целовать – целуй! Мужчины… они как дети, приласкай – и он твой.
Едва представив, что великан прижимает меня к себе, я начинаю нервно икать.
– Да что ж с тобой такое, – всплескивает руками приемная мать. – А давай-ка я тебя напою успокоительным! У меня есть хорошее!
Она вливает мне в рот несколько капель какой-то горькой настойки. Я морщусь, но усиленно глотаю, запиваю водой. После этого мне делается чуточку легче.
– Ты подготовилась, как я тебе велела? – спрашивает Марисоль, указывая взглядом на мои ноги и то, что скрывается между ними.
Это она про депиляцию. Я киваю, чувствуя, как начинают гореть щеки.
– Алечка, деточка, ты хоть при нем-то так не красней! – снова всплескивает руками приемная мать. – Давай-ка я тебе подберу нарядную сорочку. Я вот несколько купила…
И она начинает выкладывать на кровать всё то, что мы с девчонками так мечтали примерить, но ни разу и в руках не подержали, ведь одевали нас здесь всегда одинаково – черные или коричневые юбки в пол да розовые мешковатые блузки.
Я невольно любуюсь шелковыми халатиками разных цветов, нежными невесомыми кружевными сорочками, снова краснею, заметив, что к каждой вещице прилагаются почти прозрачные трусики. Пока разглядываю всё это великолепие, ненадолго забываю повод, по которому мне разрешается к этому великолепию прикоснуться. Руки тянутся к бордовому комплекту, но мама Марисоль цокает языком, едва я к нему прикасаюсь.
– Думаю, тебе подойдет что-то более невинное… – протягивает она задумчиво и достает голубой халатик без всяких рюш и к нему такую же лишенную всяких кружев ночную рубашку. – И трусики отсюда будут по размеру.
Она оглядывает меня, довольно кивает. Достает из шкафчика флакон духов и клубничный блеск для губ.
– На, это тебе!
Я беру и чуть не плачу. Еще вчера непременно бы обрадовалась подарку, теперь же горько представить, для чего мне его вручают.
Мама Марисоль моей реакции не замечает, выглядит очень довольной собой. Прижимает меня к себе, целует в макушку, приговаривая:
– Хороший мужчина, как сыр в масле с ним будешь жить! Очень состоятельный и нежадный!
Потом складывает одежду в пакет, вручает мне и выпроваживает в коридор.
– Не подкачай! – слышу я, прежде чем она захлопывает дверь.
Я опираюсь спиной о стену, делаю несколько глубоких вдохов, считаю до десяти, а потом чувствую приятное онемение. Кажется, успокоительное начинает действовать в полную силу.
Бегу в нашу с сестрами общую спальню, распускаю волосы, накладываю на лицо немного косметики, как нас учили на курсах визажа. Немного подумав, переодеваюсь в платье. Не могу же я бегать по гостинице в шелковом пеньюаре. Переоденусь в номере великана, пока тот будет ужинать. Всё там подготовлю. Сестры подстрахуют, предупредят, когда он будет возвращаться в номер.
Почти смело, почти решительно поднимаюсь наверх. Зажмуриваю глаза, снова глубоко дышу, считаю про себя, готовлюсь открыть дверь, за которой мне предстоит познать взрослую жизнь. Вдруг чувствую на плече чью-то руку и горячее дыхание у самого уха. Оборачиваюсь и утыкаюсь в грудь дяди Улдана. Он впивается в меня диким взглядом и шепчет:
– Если ты ему не понравишься, тебя возьму я!
Ему около пятидесяти лет – так же, как моим приемным родителям. Он подтянут, мускулист, для своих лет неплохо сохранился. И вместе с тем это самый противный человек, которого я когда-либо знала. Сальные взгляды, пошлые шутки, постоянные угрозы – лишь малая часть того неприятного, что я и мои сестры вытерпели от него.
В этот момент я чувствую, что успокоительное прекращает действовать, а зубы снова начинают непроизвольно стучать.
Глава 10. Я тебе нравлюсь?
Тем же вечером:
21:00
Михаил
Меня поселили в двухкомнатные апартаменты. Медленно отворяю дверь. Не знаю, чего ожидать от девственницы. Настоящей или фальшивой – это еще предстоит выяснить.
Правда, у меня еще не было ни одной… Да и секса с такой молоденькой девушкой тоже не было с тех самых пор, как сам справил двадцатилетие. Сейчас мне тридцать два. Надеюсь, я не покажусь ей стариком.
Захожу и сразу замечаю, что меня действительно ждали.
Свет приглушен, в комнате витает аромат розового масла. На полу в хаотичном порядке разбросаны лепестки. Невольно морщусь, ведь ничего хаотичного я не люблю.
– Да-а-а… – тяну я с чувством и прохожу в гостиную.
На столе тарелка с фруктами, рядом ведерко с шампанским во льду. А девы нет…
– Аля? – зову я громко, в ответ ни звука.
Заглядываю в спальню. Тут тоже повсюду розовые лепестки.
Девушка лежит на кровати, из-под одеяла выглядывают только макушка да огромные, немного влажные карие глазищи.
Осторожно сажусь на край кровати, спрашиваю мягко:
– Это ты всё сделала?
Она кивает, но одеяло не опускает. Я, конечно, могу его убрать сам, могу заставить ее, но делать это мне не хочется. Лишь немного тяну его вниз, открывая девичье лицо. Спрашиваю также мягко:
– Ты боишься?
Кивает.
Медленно наклоняюсь к ней и замечаю, что без того огромные глаза круглеют еще больше. Осторожно прикасаюсь губами к ее щеке. Девушка вздрагивает, но не отстраняется, и мне это неожиданно приятно. Я тоже не спешу отстраниться.
От девушки умопомрачительно пахнет нежностью. Да-да, именно так, по-другому не назовешь. До сей поры я и не думал, что нежность может иметь какой-то запах, теперь знаю, что она пахнет свежими булочками и клубникой.
Ее близость дурманит. В кои-то веки мне рядом с кем-то приятно. Я почувствовал это еще когда увидел ее впервые, сейчас приятное чувство выросло вдвое или даже вчетверо. Хочется лечь на девушку сверху, вдавить себя в нее, да так и остаться, вобрать в себя ее чистоту.
Целую ее в щеку еще раз, слышу полувсхлип-полустон. И тут она все-таки от меня отворачивается. Стараясь унять разливающееся по телу возбуждение, выпрямляюсь, помогаю ей сесть, говорю строго:
– Я тебя насиловать не собираюсь! Если не захочешь, ничего не будет!
В глазах ее словно факелы вспыхивают. Не пойму, то ли разочарована, то ли рада. Спрашиваю прямо:
– Я тебе нравлюсь? Если нет, я тебя просто отпущу, и всё… Прямо сейчас отпущу!
Она нервно сглатывает, хватает меня за руку и просит нервным голоском:
– Нет, не отпускай меня, пожалуйста! Ты мне нравишься…
Глава 11. Клубника
Час спустя:
Михаил
– Алечка, какая же ты невероятная… – шепчу ей на ушко, прижимая к себе нагую.
Мы лежим на кровати, укрытые пуховым одеялом. Я тоже голый и знаю, что это смущает мою скромницу, хотя у нас с ней уже всё было.
Да, оказалась девственницей и, похоже, нецелованной. Либо гениальная актриса, либо мне наконец повезло встретить абсолютно чистую девушку. Предпочитаю последний вариант.
Когда услышал, что нравлюсь ей, меня накрыло с головой. Я впился в Алю губами и уже не отрывался. Могу сказать точно – она везде вкусная, особенно ротик – такой сладкий и пропитанный запахом клубники. Я старался быть нежен, у меня даже, наверное, получилось, потому что в самый ответственный момент девушка почти не кричала.
Ей было больно, знаю. Я видел, как она кусала губу, но крепилась, поддавалась мне. Сам этот момент и осознание того, что Аля меня в себя пускает… Всё это было невероятно приятно, но закончилось до обидного быстро. Слишком тесная, слишком сладкая девочка довела меня до исступления за считанные минуты.
Эх, а чего я хотел после четырех лет вынужденного воздержания?
Вдруг стало за себя ужасно обидно. Сколько лет был лишен такой прелести.
Хотя, может быть, Аля такая одна? Единственная девушка на планете Земля, которая мне подходит. Будь оно так, я бы не удивился. Слишком много вариантов перебрал за все эти годы.
Сам не заметил, как снова возбудился. Аля это почувствовала, опять начала до жути мило краснеть.
Интересно, сколько времени нужно девственнице, чтобы восстановиться.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю ласково. – Еще больно?
– Нет, – качает головой.
– Ты ж моя прелесть! – шепчу ей в губы.
Кажется, у меня сейчас наконец наступит Новый год, Рождество, заодно и день рождения отмечу. Столько приятного и даже во сто крат больше меня сейчас ждет в этой замечательной девушке.
Да, я определенно на ней женюсь.
Глава 12. Как у нас все будет
Суббота, 20 января 2018
10:00
Аля
– Тебе нравится? – слышу я вопрос моего мужа.
– Очень! – отвечаю тихо, а сама не могу оторвать взгляда от огромного дома, который Михаил собирается для меня купить.
«Мой муж…» – шепчу про себя и улыбаюсь.
Со дня нашей свадьбы прошло уже две недели, а для меня мой новый статус по-прежнему непривычен.
Потапов стоит за мной и обнимает своими огромными ручищами. Я трусь затылком о его грудь. Мех шубки приятно щекочет шею, и я улыбаюсь шире.
Да, у меня теперь есть настоящая шубка, а не обычный китайский пуховик, какие нам выдавали каждую зиму в «Отличной». А кроме шубки еще полный гардероб новых вещей, которые мне купил Михаил. Платья, джинсы, свитера, кожаные сапожки, замшевые ботинки, туфли, сланцы… У меня в жизни не было столько одежды и обуви.
На следующий день после того, как мы поженились, он отвел меня в огромный торговый центр, дал карточку и сказал, что я могу покупать все, что захочу. Сначала меня это шокировало, потом обрадовало, а после ввело в ступор. Хотела-то я очень многого, но с тех пор, как погибли мои родители, а случилось это, когда мне было девять, я не имела возможности сама выбирать себе вещи. И тут карт-бланш…
Глаза разбежались, руки потянулись в разные стороны, мозг отключился напрочь. Хотелось того, этого, другого и исподвыподвертом, да чтоб непременно с перламутровыми пуговицами. Я два часа бегала по магазинам, но результат Михаил не одобрил. После он отвел меня в какой-то огромный пафосный бутик и сдал на руки снисходительно улыбающимся мне служащим. Забрал через несколько часов совершенно обессиленную, но в результате у меня было все, о чем раньше даже мечтать не смела.
Правда муж настоял, чтобы все вещи были приглушенных оттенков. Ничего кричащего, в особенности под запретом был красный цвет в любой вариации. Однако мне на такое ограничение откровенно плевать. Хочет, чтобы я носила цвета, которые ему нравятся? Пожалуйста, я буду.
В самом конце того безумного дня он выдал мне самый первый за нашу совместную жизнь белый конверт без опознавательных знаков.
– Подарок на свадьбу! – Михаил как всегда был лаконичен.
И я выбрала подходящие к обручальному кольцу серьги. Теперь у меня есть гарнитур из кольца и сережек с бриллиантами формы «Принцесса». Хорошо, что мама Марисоль научила нас разбираться в камнях. Их в ее шкатулке было великое множество. Муж дарил украшения на каждый праздник. Теперь вот и у меня есть что-то потрясающе красивое.
Этот мой выбор Михаилу понравился. Он, конечно, ничего не сказал, но посмотрел с улыбкой. Он вообще со мной не слишком разговорчив, а я по-прежнему при нем слишком смущаюсь.
Мой муж в основном общается со мной в повелительном тоне:
«Принеси, сделай, пошли в спальню, где мой кофе?»
Тем не менее он не заставляет меня опускать взгляд в пол при его присутствии, как это делал Авзураг. Не срывает на мне злость, не грубит, остается вежлив и еще ни разу не попросил ничего такого, что мне бы было неприятно для него сделать.
Кроме того, я чувствую, что нравлюсь ему. Михаилу доставляет удовольствие меня обнимать, он подолгу целует меня, прежде чем заняться любовью, может даже сказать что-то приятное.
Но главное – я не боюсь момента, когда муж ложится ко мне в постель. Теперь мне даже смешно от того, как я робела при одной только мысли о том, что великан займется со мной любовью. Мне не с чем сравнивать, и все-таки я считаю, что он – нежный любовник и неутомимый.
Мне всегда мечталось встретить ласкового мужчину. Чтобы подолгу сидеть у него на коленях, обнимать, держать голову на его плече и слушать, как он рассказывает мне про свой день, обсуждать завтрашние планы. Я надеюсь, когда мы с Михаилом узнаем друг друга получше, это станет возможным.
Пару дней назад он даже сказал мне, что очень рад тому, как развиваются наши отношения. Правда, повода быть мной недовольным я ему еще не давала и не дам. Я хорошо знаю свои обязанности, меня этому учили не один год.
Не знаю, что сделает Михаил, если вдруг я в чем-то провинюсь. Поругает, как-то накажет или того хуже отправит обратно. Проверять опытным путем не хочу.
Кстати, странное дело, но я даже умудрилась сбросить пару килограмм, хотя готовила в эти дни много разных блюд, чтобы угодить мужу. Кто знает, если я буду очень стараться, может быть, нас все-таки ждет хорошая жизнь?
