Текст книги "Испытание чучвств (СИ)"
Автор книги: Диана Морьентес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
– Вот, мне сегодня вот это вручили, – сдался он, вытащив из ящика своего стола конвертик.
– Компромат на меня? – усмехнулась девушка, между прочим, ничуть не сомневаясь в своей догадке. Максим кивнул.
Что ж, 9 «Б» знает о ее «дружбе» с физиком, и Наташа была абсолютно готова к клевете в свой адрес. Но, забравшись с головой в конвертик, извлекла оттуда фотографии… Здесь шесть учеников, в том числе и Наташа, веселятся в кабинете, который официально закреплен за их классом. А здесь – чаепитие на Восьмое марта. А потом еще и еще чаепития – сплошная развлекаловка. На любой фотке Наташа кого-то обнимает – пустяк! За талию – Антона, своего телефонного друга. За плечи – Мишку – просто так, ради красивого снимка. А тут она в прямом смысле сидит на шее у Григорьева и счастливо улыбается на все зубы, в этот момент их и засняли. А вот тут, на парте, снова с Антоном – крепко-крепко обняв друг друга и прижавшись щекой к щеке, ну прямо не разлей вода! А здесь она такая стильная и так хорошо получилась: красивый, очень взрослый взгляд в камеру, пышные волосы специально положила на плечи, чтобы их как можно больше попало в кадр, а позади нее – ну уж совсем интимным жестом держит руки на ее бедрах Ярослав Морозов, высокий сногсшибательный парень. На фоне школьной доски эта провокационная фотография отдает особым смыслом.
Подобных шедевров оказалось немало: кто-то потрудился на славу, отбирая лучшие снимки, и их набралось около пятнадцати. Наташа перелистала их быстро – в первый раз. Но осознав всю серьезность своего положения, пересмотрела фотографии медленнее.
– Я не буду ничего отрицать, – сказала она Максиму в глаза. – Это все было. Это мы отмечали Восьмое марта, это – Двадцать третье февраля. Это – Валентинов день…
– Весело ты отмечала мой день рождения! – грустно констатировал мужчина, указав на последнюю карточку.
– Если бы ты пригласил меня на свой день рождения, я бы тебя так обнимала, – не растерялась Наташа.
Максим вздохнул, отвел взгляд в сторону и ничего не ответил на это. Он долго еще сидел молча и неподвижно, разглядывая то ли небо в окне, то ли свою неискоренимую ревность, а Наташа никак не могла оторваться от чьего-то «подарка». Думала сразу обо всем: что мог чувствовать любимый, получив этот конвертик, и кто мог его подбросить.
– Это наверняка кто-то из моего класса, – Наташа решила поиграть в детектива, но Макс ее прервал:
– Я знаю, кто это. Она отдала мне прямо в руки.
– Кто?
– Не скажу. Какая разница?
– Большая разница! – воскликнула девушка и добавила в шутку: – Должна же я кому-то отомстить?!
– Скорее всего, она хотела, чтобы мы с тобой поссорились, – предположил Макс. – Но она ошиблась в самом главном: я не собираюсь из-за этого ссориться. Она просто сделала мне больно. Например, я и так знал, что вы дружите с Антоном. Да и то, что ты любишь позировать на камеру. Но видеть то, что она мне показала, я не хотел…
В этом просторном кабинете без шумных школьников так тихо… Наташа лихорадочно перебирала в уме слова, чтобы нарушить скверное молчание.
– Пацаны из класса ко мне очень хорошо относятся… – бормотала она. – Я им не соперница, наверно, поэтому. Я помогаю писать самостоятельные… Ты не думай, что меня вот так кто угодно может подойти и полапать! Я могу и в рожу дать! Но в те дни, когда у нас чаепития, мы так близки… Друзья… Помогаем друг другу и ухаживаем друг за другом…
– Зайка, не оправдывайся, – покачал Максим головой. И вдруг с особой горечью произнес: – Ревность – ревностью: это не твоя проблема. Но меня не покидает одна мысль. Они такие же, как ты. Вы – одно. 9 «Б». Ровесники. Подростки. А я – ставлю вам двойки; я по другую сторону…
Наташа ухмыльнулась и возразила:
– Мы с тобой на одной стороне. И уж особенно теперь. «Такие же, как я» не стали бы вручать моему парню эти фотографии. Кстати, скажи ей спасибо за фотки: я оставлю их себе, у меня как раз таких нет.
Весь вечер чувствовала себя виноватой и от этого была особо ласкова с ним. Она странно воспитана, отмечал про себя Максим. Никогда не думал, что при ближайшем рассмотрении она окажется такой скромницей. Он ясно видел, как она стесняется признаться в том, что проголодалась, или в том, что хочет спать. Ходит в душ только с его разрешения. Сегодня ему в клуб, и Наташа тихонечко развлекала Катюшку в их детской комнате, пока Макс спал у себя в зале. Уходя на работу к восьми вечера, он предупредил заботливо:
– В телевизоре десять каналов, а не один тот, который включаю я. И в холодильнике тоже много чего интересного. Полотенца в шкафу, ты это знаешь на случай, если решишь принять душ. Будь смелей, а то мне так тебя жалко!
Во вторник уже по привычке заявилась к Максиму в класс – и растерялась: как себя вести? Две девочки-одиннадцатиклассницы досдавали ему какие-то работы, и они все втроем сидели за одной партой с разных сторон. Возможно, одиннадцатые классы еще не в курсе, с кем встречается физик, ведь этой сплетне всего несколько дней.
– Можно? – уточнила Наташа робко, остановившись в дверном проеме.
– Можно, – подтвердил учитель официальным голосом. – Подождешь немного, хорошо? Занимай любую парту. Я сейчас с девчонками разберусь.
Наташа послушалась и присела за одну из парт, как будто и она тоже пришла сдавать долги.
Он такой красивый сегодня! Хотя, конечно же, всегда, но когда тепло – особенно! А может, это близкое окончание учебного года так на него действует, что он позволяет себе неофициальный стиль одежды. Макс не любит рубашки с короткими рукавами, поэтому носит с длинными, подворачивая их по локти. И разумеется, сейчас не застегивается под самый воротник. Он самый лучший! Наташа усвоила это уже давно.
Одна из девчонок уже закончила отвечать на вопросы физика и собиралась домой. Максим пролистывал тетрадь второй девочки, внимательно, но не особо придираясь.
– Здесь ошибка, – сказал он Асе, но перевернул страницу и задерживаться на ошибке не стал.
Ася мяла кисти рук под столом: Наташа это видела со стороны, а учитель – нет. Дополнительные задания за дополнительные пятерки, догадалась Наташа.
– А это что? – продолжал Максим негромко. – Неужели, такая сложная задача? Вы по алгебре такую формулу не проходили? – написал что-то в тетрадке.
– Я не сильна в точных науках, – смущенно, но кокетливо произнесла Ася, а физик на нее не смотрел. Да, пожалуй, нервное кокетство – наиболее распространенное оружие, когда ты не сильна в науках.
– Ладно, я поставлю тебе в году пять с минусом, – улыбнулся Максим, и Ася обрадовалась, ведь прекрасно знает, что минусы в году не ставятся.
– Спасибо! – сияла она.
Сложила тетрадку и ручку в сумку и, не торопясь уходить, с волнением покусывая нижнюю губу, бросила косой взгляд на Наташу.
– Максим Викторович, – начала Ася, и ее голос предательски дрогнул, – можно Вас на минутку за дверь?
– За дверью что-то интересное? – тоном Макс явно издевался над девчачьим волнением, но встал и направился к выходу вместе с ученицей.
Едва они перешагнули порог и закрыли за собой дверь – Наташа тут же кинулась на цыпочках к двери и прильнула ушком. Девчонка говорила тихо, наверно, в коридоре были другие слушатели, но Наташа все разбирала:
– Максим Викторович, Вы согласитесь сходить в кафе вечером?
Она одиннадцатиклассница, сегодня вторник, и осталось всего три дня, когда она ему ученица… Она взрослая, ей уже или почти семнадцать…
– Нет, – говорил его голос так же тихо и ласково. – Я несвободен. Пригласи кого-нибудь другого, я уверен, никто не откажет.
Он уверен, никто не откажет! – злилась Наташа. Комплименты он раскидывает направо и налево! Да, скорее всего, он просто старался смягчить свой отказ, но надо было пожестче с ней, пожестче! Наташе бы это понравилось.
Он вернулся в класс – Наташи нет. А, так вот она, прямо за дверью.
– Подслушиваешь? – улыбнулся он и, взяв ее за пальчики, повел закрывать окна. Обернувшись на ее обиженное выражение лица, констатировал: – Теперь мы в расчете…
Окна закрывал один он, Наташа ему не помогала. Она стояла посреди кабинета, скрестив на груди руки и ревниво выглядывая из-под нахмуренных бровей.
– Теперь я понимаю, что ты чувствовал вчера! – заявила она. – И упрекнуть не в чем, и больно! Мы еще мелкие и просто висим над твоим столом, а девчонки постарше приглашают тебя в кафе!!! А те, которые уже не школьницы, приглашают сразу в постель? От этого ты, наверно, не отказываешься!
– Отказываюсь, – сказал он равнодушно, забирая из ящика стола ключи от машины и от кабинета. – Со мной же живет моя девушка, ты не заметила?
– Заметила! – гавкала Наташа. – Она живет с тобой аж целых четыре дня!
Максим вздохнул, подошел к любимой, обнял ее за голову и поцеловал в макушку.
– Поехали покупать диван?
* * *
– Так, ладно. На сегодня все!
Звонкий голос Тамары Владимировны разнесся по всему актовому залу. Наташа с облегчением вздохнула, положила микрофон на крышку фортепиано и подошла к руководительнице.
– Наталья, в чем дело? Песню о друзьях ты поешь так, что плакать хочется!
– Извините, Тамара Владимировна, я сегодня не в настроении.
– Запомни: если ты хочешь серьезно заниматься пением, то не должна ждать, пока к тебе придет настроение, а заставить себя забыть проблемы, уйти от них в мир музыки. Ну, хорошо, порепетируй еще; я отдаю тебе ключ, завтра утром, будь добра, принеси его в мой кабинет. А я побежала. Надо дома еще ужин приготовить – дочка с мужем вчера уехали, так что сорванцы теперь на мне. Пацаны весь дом с ног на голову перевернут… И учти – уже через несколько дней экзамены начнутся, тебе не до песен будет, а после экзаменов – Выпускной. Времени почти не осталось. Ну, да ладно, всего хорошего!
– До свидания.
Учительница вышла. Наташа растерянно смотрела ей вслед. В ее лексиконе появилась новая фраза: «Заставить себя забыть проблемы, уйти от них в мир музыки». Она повернулась к сцене, где за музыкальными инструментами еще сидели ее друзья: гитарист Игорь, барабанщица Ольга и клавишник Иван. Еще за фортепиано сидела совсем незаметная двенадцатилетняя Милена. Ей нравилось посещать репетиции, но ее услугами группа не пользовалась – синтезатор Ивана во многом заменял не только пианино, но и гармонь, и орган, и флейту.
Наташа подошла к Милене.
– Ты умеешь играть «Лунную сонату»?
– Да, но только немного, – скромно ответила девочка.
– Можно послушать?
– Конечно.
И весь зал наполнился нежными переливами Наташиной любимой классической мелодии. Наташа смотрела на свой микрофон, лежащий на пианино, и понимала, что не для этого микрофона она создана. Не только в песнях ее призвание. Но тогда в чем же? Да, она хорошо рисует, но это не то. Она пишет стихи, но это, скорее, ее юная впечатлительная душа. Наташа чувствовала, что может делать что-то еще, но что именно, пока не знала. Смотрела на свою гордость – настоящую рок-группу! Какие же они разные…
Игорь – симпатичный брюнет ростом чуть выше маленькой Наташи, обладатель глубоких карих глаз и стрижки под «ёжика». Раньше он учился в Наташином классе, но потом перешел в музыкальный к Тамаре Владимировне. Он чем-то напоминает эстрадного певца Андрея Губина – такой же простой в общении, понимающий парень с комплексом по поводу собственной привлекательной внешности. И гитара у него такая же простая и, кажется, понимающая.
Иван же представляет собой полную противоположность Игоря. Высоченный голубоглазый блондин, очень раскованный, общительный, с черточкой эгоизма. Он иногда просто бесит всех вокруг своей непомерной наглостью. Красотой, как считает Наташа, он не блещет, но в народе умеет себя держать. Наташу даже никогда не удивляло то, что он выбрал синтезатор – ведь в этом и была вся его сущность, такая же изменчивая, непостоянная. Он часто импровизирует, как в музыке, так и в жизни. Уроки учит время от времени, но знает все предметы довольно хорошо. Одевается тоже нестандартно. Если джинсы, то обязательно с какими-нибудь примочками, если майка, то с надписью на груди: «Ты еще не видел мою спину!»
Ольга чем-то похожа на Ивана, но только внешне. Высокая, стройная блондинка с голубыми, очень нежными глазами удивительно красивой формы, с длинными, слегка вьющимися волосами, завораживающей улыбкой… Такие девушки, как Оля, очень ценятся в модельном бизнесе. Но что-то неуловимое есть в ее поведении, что отличает ее от других девчонок. Наташа познакомилась с ней совсем недавно, и поэтому Оля остается для нее темной лошадкой.
Милена перестала играть.
– А дальше я не умею, – скромно сказала она и сложила руки на коленях.
Наташа словно вернулась на землю.
– Спасибо большое! Я очень люблю «Лунную сонату».
Наталья вообще классику не любила, но это произведение было исключением. Милена слегка повеселела:
– Наконец-то и я пригодилась! А то Ваня со своим синтезатором лишает меня всякой работы, – она, улыбнувшись, посмотрела на клавишника.
Наташа сейчас вдруг заметила, какая Милена маленькая и симпатичная, и в голове у нее пронеслось: «Зайка, Ваня не для тебя, ты стоишь лучшего».
Иван гордо погладил рукой свой музыкальный инструмент и деловито и нагло сообщил:
– Да вы вообще скоро все останетесь без работы!
– Ну, это как сказать! – возразила Наташа. – Ты можешь изобразить, скажем, вот эту гитару. Но ты не передашь душу, которую Игорь вкладывает в каждый ее звук. Твоя музыка современна, но и мертва. Все, что ты делаешь, это просто нажимаешь на клавиши. А вот попробуй взять в руки скрипку – что получится? Да, твой синтезатор может заменить целый оркестр. Но это только мышцы, это твои пальцы…
– Но у Игоря тоже только пальцы!
– Нет, у Игоря мысль, мечта, душа…
В разговор вступил и сам Игорь:
– Спасибо, Натуся. Из тебя вышел бы отличный адвокат. С твоим-то голосом тебе бы только залы суда и бороздить.
– А в фотографы с таким голосом не пускают? – с артистичной наивностью спросила она.
– В фотографы? – задумчиво и серьезно проговорил гитарист. – Пустят, конечно. Правда, тогда пропадет такой музыкальный талантище! А ты умеешь играть на гитаре?
– Знаешь, это моя мечта. Но, похоже, недостижимая.
– Мечта не может быть недостижимой, если она зависит только от твоего желания. Что же тебе мешает научиться? Ну-ка, возьми.
Игорь протянул ей гитару. Наташа взяла ее в руки и несколько секунд молча смотрела, не зная, что с ней делать. Игорь доверяет ей свою драгоценную гитару! Наташа подняла глаза и совершенно случайно встретилась с упорно устремленным на нее Ольгиным взглядом. Ревность. Наташа улыбнулась Игорю и несмело, или неловко, проговорила:
– Спасибо за возможность, но это бесполезно. Я уже пыталась – ничего не получилось… Мне легче просто петь. А гитара – это твоя стихия.
– Кстати, – вмешался Иван, – раз уж мы затронули эту тему, может, споешь нам что-нибудь, а мы подыграем?
– Ты же слышал, что Тамара сказала – я сегодня так пою, что плакать хочется.
– Таня Буланова всегда так поет. Чем ты хуже? – возразил Игорь.
– Давай твою «Силу любви», ну, пожалуйста, – прохныкал Иван.
– Хорошо, родной. Специально для тебя…
И она пела. Пела тихо, только для этих четверых, и для тысячи пустых кресел, и для окон, задернутых длинными, бархатными, как ее голос, занавесками; для дверей, которые Тамара Владимировна не закрыла за собой; для школы, потухшей в вечернем спокойствии; для любимых охранников, которые, наверное, еще не ушли… для этой пустоты…
Глава 2. Два солнца
Наташе четыре или пять лет. Она ходит в детский сад. Сегодня ее туда повел папа. Наташенька долго дергала ножками, когда папа попытался взять ее на руки – она уже привыкла к бабушке, родители никогда не водили ее в садик. Она хватается ручонками за телефонную будку возле дома, за старую разбитую ржавую телефонную будку…
После тихого часа воспитательница спросила ее, кем она хочет быть, когда вырастет: Мальвиной, Чебурашкой..? Наташа молчала, она стеснялась сказать, что хочет быть Ниной Ивановной, воспитательницей. Забирать Наташу из детского сада приехали бабушка и дедушка на машине. На заднем сиденье – куча маленьких жевательных резинок по пятнадцать копеек. Своим недетским чутьем Наташа понимала, что все это неспроста. Это необычно, значит, будет что-то еще. Так и оказалось – Наташу повезли к зубному. Она боялась зубных, да и вообще врачей боялась. Ее посадили в кресло, она уже не сопротивлялась: хотела казаться смелой. Долго сверлили зуб. Все это время девочка храбро молчала. Она никогда раньше не молчала, когда ей было больно. А сейчас вместо противного жужжания бормашины слышала такое же противное жужжание лампы, направленной на нее…
Теперь ей три года, она еще младше… Лето. Она сидит на песке на пляже и перекидывает маленькие камешки из руки в руку. К ней подходит незнакомый мужчина, берет на руки и несет ее в море… Подбегает бабушка…
Теперь ей шесть. Наташу в первый раз отправили в магазин со словами: «Ты уже взрослая». Она робко стоит у прилавка, нерешительно тянет ручку с деньгами.
– Что ты хочешь? – спросила продавщица.
– Хлеб, – очень тихо, смущаясь, почти шепотом ответила она.
Ей одиннадцать. К ней в комнату залетела большая бабочка, и Наташа убежала от нее на кухню…
А сейчас ей пятнадцать… Впервые в жизни сдает экзамены, в том числе и физику. За покрытым скатертью учительским столом сидят Максим Викторович и директор. На столе разложены маленькие картонки с номерами билетов – разумеется, перевернутые.
– В каждом билете два теоретических вопроса и одна задача, – объясняет учитель. – Подходите по одному, тянете билет и садитесь решать задачу. Потом подходите ко мне с задачей. Если правильно – идете думать над теоретическими вопросами. Если задача не решена – тоже идете. Но на сей раз домой – готовиться к пересдаче экзамена. Все понятно? Приоритет у задачи. Прошу к столу за билетами.
Все сидят, не шелохнувшись. Волнуются.
– Ну, давайте, давайте! – успокаивает директор. – Не дрожите. Это не страшно.
А школьники, похоже, страшатся именно его, директора.
– Наталья, – Максим Викторович устало взглянул на нее, – может, ты рискнешь быть первой? А то все боятся…
Наташа послушно вылезла из-за своей парты, подошла к учительскому столу.
– Вы думаете, я не боюсь? – улыбнулась Максиму Викторовичу.
– Тяни билет! – ответил он на это.
– Подскажете, какой полегче? – спросила она смело.
– Ты со всеми справишься!
Наташа выбрала картонку, учитель выдал ей задачу и чистый лист формата А4. Наташа села решать, но после нее за билетом никто не пошел.
– Ребята, если вы меня так боитесь, – протянул директор, – как же вы сдавать экзамен собираетесь, когда придут завуч и ваш классный руководитель? Может, пока их нет, мы с Максимом Викторовичем успели бы вам помочь с задачами…
И тут бедолаг как прорвало, даже чуть не поссорились, кто за кем в очереди.
А после физики останется только немецкий язык, сдавать который она будет одна. Стоп. Это все тоже уже в прошлом…
Наташа проснулась. Где-то в районе желудка почувствовала странно-неприятное ощущение. И еще очень хотелось плакать.
Наташа села в кровати: заснуть больше не смогла.
За стеной, в соседней комнате проснулся Максим.
Ночью эта комната кажется большой. Может, потому, что открыты широкие окна? Лето в этом году кошмарно душное, без спасительных осадков. Часы в темноте девушка не увидела, подошла к окну. Максим говорил, что пошел работать учителем только ради квартиры. И вот она – в новостройке на одной из возвышенностей города. Днем вид отсюда великолепный, но сейчас там, на улице, нельзя разглядеть ничего. Свет не горит ни в одном из множества окон, поэтому Наташа их не видит. Значит, сейчас около трех или четырех часов ночи. Вернулась в постель.
Максим тихо открыл дверь в их «девчачью» комнату, и от этого Наташа вздрогнула.
– Извини, зайчик, я не хотел тебя напугать. Мне просто показалось, что ты не спишь, – сказал он вполголоса.
– Я, наверное, тебя разбудила, когда ходила по комнате.
– В чем дело? – он прошел бесшумно и осторожно, стараясь не тревожить дочкин сон, и сел рядом со своей девушкой на кровать. – Рассказывай, что случилось на этот раз.
В темноте она его совсем не видела, почувствовала только горячую руку на своем холодном плече.
– Мне просто кое-что приснилось, я проснулась. Я иногда вижу во сне свое прошлое. Меня всегда это так пугает, что я просыпаюсь. Сейчас экзамены снились, а еще я была маленькой.
– Понятно. Это ночной кошмар! – усмехнулся Максим.
– Это были мои самые яркие впечатления. Мне было пять лет, я первый раз вытерпела физическую боль.
– Тебя били? – эту фразу Максим произнес совершенно серьезно.
– Нет, мне сверлили зуб, – Наташа слегка улыбнулась.
– Да, я бы тоже проснулся, если бы мне сверлили зуб…
– А потом меня чуть не утопил какой-то мужик. Потом меня послали в магазин за хлебом… Я так боялась кассиров…
– Это же издевательство над детьми! – в голосе Макса опять проснулись шутливые нотки.
– Я подумала, что у меня это с рождения.
– Что – это?
– Страх. Слабость.
– Слабость?! Ты что, шутишь? С твоим-то упрямством?
– Макс, я серьезно, – зашипела на него Наташа. – Знал бы ты меня тогда. Такое маленькое забитое существо, зовущее маму при любой опасности, будь то даже комар на носу.
– По-моему, сейчас от того существа не осталось и следа. Да и маму ты уже не зовешь…
– Маму не зову, – согласилась девушка. – Но если бы не ты, я запустила бы учебу, и, кто знает, что бы со мной было…
– Если бы не я, ты даже не подумала бы о том, чтобы запустить учебу! – логично возразил парень. – Ты зря думаешь, что сама ни на что не способна. Экзамены за тебя никто не сдавал на пятерки. Даже физику ты сдавала без моей помощи, ты помнишь? Мы всем помогали, кроме тебя. Ты не сломалась, взяла себя в руки и со всем справилась – сама. Хотя в последнее время многое пережила: разочарования в подругах, ссоры с мамой, этот переезд… Я же вижу, что ты тоскуешь по дому. Еще и я тебе нервы мотаю постоянно… Детка, – это слово резануло Наташу по ушам и десятком тонких иголочек вонзилось в самое сердце. Так ее называл Карен, – детка, ты умничка!
Наташа повернула голову в ту сторону, где находился Максим, но в темноте не увидела его.
Они несколько секунд молчали, наконец, Наташа по-прежнему шепотом задала вопрос, который возник у нее уже давно. Атмосфера тихого ночного спокойствия явно подталкивала на доверительный разговор.
– Макс, а как так получилось, что твоя дочь живет с тобой, а не с матерью? И почему вы развелись?
Максиму не хотелось об этом говорить, но он понял, что рано или поздно ему не удастся избежать этого разговора.
– Видишь ли… Даша, Катюшкина мать, сейчас лечится в наркологическом диспансере. Точнее, я не знаю, лечится она, или как обычно, просто проводит там время, чтобы не отбывать срок за все свои кражи, нападения…
– Она наркоманка?! Расскажи мне о ней, – попросила девушка, сама не зная, зачем ей это нужно.
– Что именно тебе рассказать?
– Все: как вы познакомились, как поженились, почему она стала наркоманкой… Нет, конечно, если не хочешь, не говори…
Наташа почувствовала, как с ее плеча соскользнула его рука. От этого стало холодно.
– Мне было двадцать, ей девятнадцать, – все же начал Макс. – Я вернулся со службы в армии, и мы чуть ли не на следующий день познакомились в кафе: она сидела за соседним столиком и не сводила с меня глаз. Ну я, понимаешь… два года без девушки… В общем, влюбился с первого взгляда. Мне показалось, что я ее знаю уже много лет. Я даже не успел придумать, как с ней познакомиться – она меня опередила. Выяснилось, что мы живем в соседних домах.
– Может быть, тебе именно поэтому и показалось, что ты ее давно знаешь?
– Да, скорее всего. Но тогда я решил, что это судьба упорно сводит нас вместе. Кстати, возможно, ты тоже ее видела. Блондинка такая высокая, из тридцать шестого дома.
– Да я и своих-то соседей иногда не узнаю. И что же дальше?
– Мы два года встречались, поженились, стали жить у ее родителей, у нас родилась Катюня… А потом Дарья стала обижаться по мелочам, мы ссорились… Она то хохотала просто так, то готова была убить того, кто рядом… Я знал, что она принимает наркотики: еще до знакомства со мной она покуривала травку, потом это зашло дальше, родители шприц у нее нашли с коричневой жидкостью. У нее и приятели соответствующие были. Но Дашка каждый раз клялась, что бросит. И я верил, что она сделает это ради меня или хотя бы ради ребенка. Но однажды так совпало… Она чуть не придушила подушкой Катюху (при этих словах Наташа вздрогнула) за то, что на нее уходит много денег. Ей самой деньги нужны были. На наркоту. Так нужны были, что и я получил вазой по лицу за то, что не дал. Тогда я забрал малышку и сбежал. Наше с дочкой здоровье важней. Потом подал заявление на развод и на лишение ее родительских прав на всякий случай. Время от времени привожу Катьку к Дашкиным родителям: это же их внучка, они ее обожают. Но Катька даже не понимает, что это бабушка с дедушкой: для нее это просто знакомые дядя и тетя, которые угощают ее чем-нибудь вкусненьким. А Дашку родители домой не пускают: она ворует у них все подряд, чтобы продать потом…
Он замолчал. Наташа тоже молчала, не зная, стоит ли что-нибудь говорить. Прав ли был Максим, когда оставил жену в такой трудный для нее период? Может, Даше как раз нужны были руки близких, чтобы вырваться? Но, с другой стороны, не зря же все советуют бежать от наркоманов прочь? То, что он рассказал – это слишком трудная, слишком взрослая ситуация для нее.
– Зайчик, – первым опомнился Максим, – ты ложись спать, и я пойду… Заберешь завтра Катю из сада? Я работаю весь день и дома буду часа в два ночи: бармен из кафе попросил подменить его.
– Не отводи дочку завтра в сад, – предложила Наташа, – мы сходим с ней на море, да и одежку ей купить надо. Желтое платьице ей стало мало, и шорты ей уже сильно на пузике давят. Я пробовала перешить подальше пуговицу, но это не помогло.
– Хорошо, пойдите. Только во всякие итальянские магазины не заходите, ладно? Там одна панамка стоит столько, сколько я за наши с родителями квартиры плачу. А Катя не очень разбирается в ценах: ей всего хочется до слез. Я оставлю вам деньги на кухне. Постараюсь не разбудить вас завтра. О, нет, уже сегодня.
Максим хотел поцеловать девушку в щеку, но Наташа подставила губы, и поцелуй вышел немного длиннее, чем он рассчитывал.
Наташа не хотела, чтобы он уходил, но останавливать не стала. Да, примерно так же они болтали раньше. Они дружили. Почему это закончилось? Неужели, его жизнь теперь будет для нее тайной? С тех пор, как они стали жить вместе, он ни о чем не хочет ей рассказывать, перестал делиться переживаниями… Кто-то постоянно звонит ему по телефону, и эти звонки его явно не радуют. Но на ее расспросы он не обращает внимания.
Наташа вспомнила, как он пришел ночью домой. Минут пять разувался в прихожей, тихо прошел на кухню и сел за стол, уставившись на пеструю скатерть. Летом ей незачем было рано вставать утром, поэтому она дожидалась его возвращения, кормила ужином (или завтраком?), а на следующий день, который и для Максима был выходным, вся «семья» спала до обеда. Обычно с работы в баре он приходил раньше, чем в этот день, Наташа решила не допытываться.
– Где фиалка? – минут через десять, пока Наташа разогревала ужин, Максим произнес свое первое за этот вечер слово.
Фиалка была Катина. Она самостоятельно ухаживала за ней, поливала, убирала увядшие цветочки. Еще в час дня Наташа протирала стол и переставила мешающий ей маленький горшочек с розовым цветком.
– На подоконнике, – Наташа слегка удивилась тому, что ее любимого заинтересовало растеньице, не замечаемое им раньше. – Только не говори, что все это время думал о судьбе любимой фиалки.
– У меня проблемы, – не глядя на нее, пробормотал Максим.
– Какие проблемы?
– Пустяки. Не бери в голову.
Максим ушел на работу утром, а девчонки дрыхли до обеда. Позавтракав, отправились по магазинам. Купили Кате сарафан, штанишки и свитерок на вырост – скоро осень. В четыре часа дня уже плескались в море. Максим побаивался отпускать их на пляж одних, но решил, что им обеим полезно будет почувствовать себя независимыми, а Наташе – еще и ответственной за ребенка. Домой вернулись в восемь вечера, уставшие и разморенные солнцем. После ужина Катя уснула с блаженной улыбкой на лице, так и не успев похвастаться обновками перед папой, а Наташа села в другой комнате перед телевизором ждать любимого мужчину с работы.
Катюшка ей нравилась. Она была очень спокойным, непроблемным ребенком. Максим говорил, что старается воспитать дочку самостоятельной, и гордо хвастался, что с трех лет Катя сама отвечает за свои поступки. Максим учился в университете на специальности «Психология и педагогика» и после третьего курса, как раз когда родилась Катюха, выбрал педагогическое направление.
Наташа улыбнулась, вспомнив, как недавно Катя спросила у нее: «А консервы делают в консерватории?» Катя – это вообще уникальный и неиссякаемый источник новых слов! Оказывается, хороших кошек надо называть «коша». А «кошка» – это если она царапается. А однажды вечером Катюха рассказывала папе о том, что они с бабушкой делали днем: «Мы насупились и пошли гулять в парк». Максим сразу понял, что «насупились» – значит, наелись супа, а Наташа начинает привыкать к этим детским лингвистическим изыскам только сейчас.
Хотелось рисовать. Девушка взяла альбом с карандашами, забралась с ногами на диван, на котором обычно спит Макс. Пыталась на этот раз нарисовать портрет Максима в цвете.
Время пролетело незаметно, хлопнула входная дверь. Наталья оставила рисунок на диване и вышла в прихожую.
– Я же просил тебя не заходить в мою комнату! – раздраженно «поприветствовал» ее Макс. – Я потом свои вещи найти не могу!
– Я не трогаю твои вещи! – обиделась Наташа. – Просто Катя спит, я не хотела ей мешать.
– Ты тоже могла бы лечь спать.
– Я ждала тебя.
– Хватит меня ждать!
Максим прошел на кухню, а Наташа еще несколько секунд, пораженная поведением мужчины, стояла, не шевелясь. Такие фразы в последнее время были не редкостью, но Наташа до сих пор не могла привыкнуть. Не хотела привыкать! Раньше, когда они еще не встречались, он так ласково с ней разговаривал!
– Что с тобой сегодня? – спросила она, входя вслед за ним. – Что с тобой происходит с тех пор, как я сюда переехала?
Максим не ответил. Он сел за стол и уставился в темное окно, на стекле которого отражалась оранжевая лампа и девушка под ней.
– Ты голоден? Я разогрею тебе ужин, – примирительно предложила Наталья.
– Я не хочу есть.
– Тогда зачем ты пришел на кухню?
– Это моя квартира – могу сидеть, где хочу!
Он нервно вскочил с табурета и быстрым шагом отправился в свою комнату. Наташа упрямо пошла за ним.
