Текст книги "Белая ворона в академии Аусвер (СИ)"

Автор книги: Диана Хант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 13. Аврора

В комнате эдак на пятьдесят кроватей только четыре оказались заняты, причём одна – мной. Когда я практически без сил, на подкашивающихся ногах ввалилась в комнату, соседки уже сидели на кроватях в пижамах.

После знакомства (я почла за лучшее сделать вид, что не замечаю, как девочки многозначительно переглядываются за моей спиной) я удивилась вслух, что столько кроватей пустует.

– Хм, – буркнула Ветла, рыженькая, кудрявая девушка с пронзительно-синими глазами. – Жатва в самом разгаре, скоро ещё новеньких выловят.

– Что же мы, рыба, что ли, чтобы нас вылавливать? – захлопала я ресницами. По моим скромным представлениям, у ворот Аусвер должна перетаптываться очередь человек так в полтораста…

– Рыба-не рыба, а скучать тебе не придётся, – хмыкнула другая девушка, Ари. – Ложись уже. В твоих интересах хорошо отдохнуть к завтрашнему.

Девушка демонстративно отвернулась и натянула одеяло на голову.

Я пожала плечами. Вытягивать из соседок каждое слово клещами я не буду. Сама узнаю всё, что нужно. К тому же завтра у меня первый учебный день, и вправду, хорошо бы выспаться.

– Это на тебя сегодня Жанчик взъелась? – прошептали с соседней кровати, и я обернулась к рыженькой.

– Жанчик? – спросила я шёпотом, натягивая простыню до подбородка и натягивая пижамные штанишки.

– Жанна, Жас, Жасмин, – пояснила Ветла и тихонько хихикнула – По-преториански типа. Ну, на стиле… Ещё недавно представлялась Жанеттой, а в прошлом месяце увидела выступление Ясмин, это самая крутая певица в Триуме, ну и в Жас переделалась. Под Ясмин косит. Она вообще нормальная…

– Нормальная, ага, – пробормотала я немного уязвлённо. – А Обледенением в меня хотела шарахнуть, потому что нервы сдали…

– Это потом что с тобой Сенека любезничал, – снова хихикнула Ветла и другие девчонки недовольно зацыкали. – Она давно по нему сохнет, – еле слышно пояснила рыженькая. – И не только она. Он вон какой… Красивый.

– А как же этот… ну, такой… с третьего курса. Жасмин с ним это… шепталась, – изумилась я.

Рыженькая подмигнула.

– Это Аусвер, детка, – шепнула она. – Здесь всё наоборот. Ничего, привыкнешь. Спи!

Я благодарно (хоть и не поняла ни слова) улыбнулась и кивнула. Спать и в самом деле хотелось.

Сон оказался глубоким, но очень уж беспокойным.

Сперва чёрное, как сама тьма, пространство гудело и двигалось. Я барахталась в нём, как в гигантской чернильнице. Потом в этой тьме, как звёзды на ночном небосводе стали проступать непонятные символы, значки, цифры… Они текли, переливались, складывались в узоры, как гигантский калейдоскоп. Голова кружилась всё сильнее и сильнее. Сквозь сон я ощущала, как чья-то заботливая рука укутывает меня одеялом, подкладывает подушку под голову, слышала голоса…

– Бедненькая… мечется… Наверное, Юджин ей рассказал. Нелегко узнать такое.

– Почему Юджин? И ты так говоришь, как будто нам легко! Мы все в одной лодке вообще-то!

– Так они сегодня вместе на практику ходили. Вернулись с очень симпатичным призраком. Добрее надо быть, Ари…

– Вот ты добрая – и сиди с ней, мух отгоняй! А если она в меня ещё раз подушкой швырнёт…

Голоса отдалились, а разноцветное пространство съёжилось, собралось в одной точке и превратилось в книгу. Толстую, в добротном кожаном переплёте с золотым тиснением.

Она висела в пространстве, и кроме этой книги, исходящей мерцающим сиянием ничего не было.

Я бросилась к ней со всех ног, показалось, что в ней скрыто что-то очень важное! Но, как это бывает во сне, не сдвинулась с места. Я старалась бежать всё быстрее и быстрее, но лишь отдалялась от заветной цели.

А когда силы совсем меня оставили, заиграла забавная мелодия – так в Аусвер, оказывается, будят студентов к новому учебному дню.

* * *

– Ты идёшь? – крикнула Ветла, оглядываясь. – Мистрис Пейдж нам за опоздание мозг ложкой съест, так и знай!

– Бегу! – крикнула я. – Буквально одну секундочку.

Вредная статуя демонстративно сложила руки на груди и отвернулась, делая вид, что не замечает меня.

– Вот, – извлекла я из мантии свёрток, перевязанный розовой лентой и потянула за атласный конец.

– Что это ещё такое? – не смогла сдержать любопытства статуя.

– Зеркало, – протянула я ей зеркальце на длинной ручке.

Спасибо авансу в счёт стипендии! Почти весь вывалила!

– М-мне? – заикнулась мраморная дева.

– Ага, – кивнула я. – Ты очень красивая. Я подумала, тебе скучно, и вот…

Статуя выхватила зеркало из моих рук и всмотрелась в него с такой жадностью, что тот кот на сметану.

– Нос крупноват, – бормотала она. – И губы слишком тонкие, сейчас в моде другие… М-да… Конечно, не сказать, что я каноническая красавица, но ведь что-то во мне всё же есть, правда ведь?

– Правда, – совершенно искренне подтвердила я.

Мраморная дева вздрогнула, словно успела позабыть о моём присутствии. С видимым усилием оторвавшись от зеркала, она тихо сказала:

– Мне ещё никто ничего не дарил… Вообще. Никогда. Спасибо, так ведь у вас, у людей говорят?

– Рада, что угодила, – кивнула я. Вот если и были сомнения по поводу шести пьясов (с ума сойти, в дистрикте на эту сумму можно месяц безбедно жить!), то сейчас их как ни бывало. – Мир?

– Мир, – усмехнулась статуя. Улыбка у неё оказалась обалденной!

– Заняться тебе нечем, – нарочито проворчала Ветла, косясь на довольную статую. – Пошли уже.

– Отличного вам настроения, девочки, – прозвучало нам вслед.

Первый учебный день… Что я могу о нём сказать? Сложнее всего было, наверное, «держать варежку захлопнутой». И, пожалуй, только это мне и удалось. Остальное… Да на меня, кажется тонну информации вывалили! Как только не размазало по парте… И отдохнуть некогда – нужно кивать с умным видом, записывать, повторять вслух разные зубодробительные заклинания (спасибо не пожелавшему назваться магу, часть из тех, что сегодня узнала по дороге освоила), складывать пальцы в сложные пассы, а потом дуть на них, бегать от аудитории к аудитории, на обед, опять же, бежать, а потом опять на учёбу…

Когда маленький и лысый препод в очках с толстыми магическими линзами объявил конец занятий, я расцеловать его была готова, а все остальные, наоборот, заметно поникли.

Оказывается, после каждого учебного дня нужно отметиться насчёт «пройденной и усвоенной» программы в той самой сегрегационной пагоде во внутреннем дворе. Где я Распределение проходила.

Ну, где-то там «отметиться» – это ж не учиться, подумаешь, в очереди подождать…

Во внутреннем дворе Аусвер снова стояла непогода, а радуга над той самой сегрегационной пагодой сияла так, что смотреть больно.

Хорошо ещё, что ожидать своей очереди можно было не снаружи, под дождём, а внутри, в уютном светлом коридоре на кожаных кушетках. Ещё и какао с печеньками разносили… лепота. И «отмечали» нас сразу в нескольких кабинетах.

«Отстрелявшиеся» на покачивающихся ногах расходились кто куда.

Так получилось, что я оказалась последней в очереди.

Кабинет, где следовало поставить галочку в табеле, оказался белоснежным.

Знакомый докторус в маске указал на кушетку, натягивая одноразовые перчатки.

– Я, наверное, кабинетом ошиблась, – вырвалось у меня.

– Первый раз что ли?

– Ага.

– Не бойся, это не больно.

Больно и в самом деле не было.

Но было странно! Очень!

И немного неловко, пока руки в одноразовых перчатках расстёгивали мантию на груди, чуть приспустили сорочку… Я захлопала глазами, уставившись на небольшой розовый кристалл, который чудесным образом «врос» в кожу.

– Это… что?

– Магическая фистула, – объяснили мне. – Ставится один раз и на всю… всё обучение. Раздеваться больше не придётся. Смотри, я проведу магическим сканером здесь и получу на экран зафиксированные данные об усвоенной тобой сегодня программе, вместе с уровнем раскрытия твоего дара…

Я пожала плечами.

– Ну, если это необходимо…

– Совершенно необходимо, – серьёзно ответили мне.

Я зажмурилась, когда этот самый сканер запищал… а потом неожиданно проснулась. Села на кушетке, мотая головой. Я что, заснула?! В голове шумело, мышцы были ватными, тело – слабым, как после болезни.

Кабинет был пуст, экран выключен. На идеально пустом столе лежал мой табель.

Я тут же сунула в него нос – напротив сегодняшней даты мерцала зелёная звёздочка.

Это ж надо! И вправду, похоже, уснула. А докторус не стал будить, поставил в табеле отметку и ушёл.

Непривычно кружилась голова, мутило, пошатывало. Из пагоды выбиралась по стенке, что называется, наощупь.

Оказавшись на улице, с наслаждением вдохнула свежий после дождя воздух, с каменной горгульи капнуло прямо на нос. Я помотала головой, жалея, что дождь закончился. Сейчас бы не помешало освежиться. Хоть в лужу прыгай, ей-богу!

Стоило так подумать, как – чтоб меня сфинксы съели! – из-за колонны вышел Юджин, а меня накрыло неприятным, тревожным ощущением, что такое уже было. Ну уж нет!

Нам, конечно, говорили сегодня, что мысль – материальна, но не до такой же степени!

Я не согласна! И в лужу больше не хочу…

Тем временем, рыжий красавчик приблизился.

Глава 14. Аврора

 – Ты как? – Юджин приблизился, вглядываясь в моё лицо. Подошёл так близко, что я ощутила жар его тела, дыхание на своей щеке. С запозданием поняла, что он держит меня за плечи.

– Странно, – честно призналась я.

В ответ Юджин выругался, грязно и очень жёстко. Я такое только от грузчиков в порту слышала.

– Давай провожу в комнату, – не взирая на моё слабое сопротивление, Юджин обнял меня за талию.

– Да не рыпайся ты, – процедил он сквозь зубы. – Меня назначили твоим куратором. Пока не освоишься. Так, что, если есть вопросы…

– Не хочу в комнату, – непривычно слабым голосом проговорила я и уже приготовилась огрести «за капризы», как было бы дома. Но мой рыжий куратор не рассердился.

– А куда хочешь?

– Посидеть… где-то на свежем воздухе. Только не здесь. Здесь слишком уж мокро.

– Пошли, – он повлёк меня по вымощенной разноцветным кирпичом дорожке, продолжая тихо ругаться под нос. Но не на меня – и то сахар.

Пройдя здание академии насквозь, мы оказались в пышном, цветущем саду. А над головой снова было яснее ясного! Но учитывая непривычную слабость и головокружение, мне было не до чудачеств погоды.

Кажется, по дороге нам встретилось несколько студентов. Вроде мы даже здоровались. Но шаг не сбавили, пока не добрались до увитой розами скамейки, на которую Юджин меня усадил. Иначе бы я плюхнулась кулём с мукой.

Отдышавшись, я решила воспользоваться любезным предложением, к тому же вопросы у меня накопились. Глядя в серые глаза новоиспечённого куратора, я спросила прямо:

– Ты когда меня дурой назвал, ты это имел ввиду? У меня голова кружится. Слабость такая неприятная… словно десять лодок пришвартовала. И магии… её стало меньше. Совсем не так, как было на занятиях.

Юджин вздохнул.

– А фистула как? Не болит?

Я повела плечами и покачала головой.

– Докторус сказал, что не будет больно.

Юджин пожал плечами.

– Поначалу не больно. Да и потом. Слабость больше…

– Юджин! Что происходит? Чего я не знаю? Почему все глаза отводят, даже преподаватели? Что не так с этим местом? Почему ты всё время ругаешься?

Мой куратор оборвал поток вопросов, приложив палец к моим губам. Склонился надо мной так низко, что я на миг забыла, как дышать.

– Академию Аусвел не покидают с магическим даром, – каким-то отстранённым голосом проговорим он. – Если вообще покидают.

– Как это?

– Выгорание убивает. Не всех, далеко не всех, врать не буду. И… медленно, очень медленно. Но всё же убивает.

– Выгорание происходит из-за отметок в табеле? Ну, в смысле от этой процедуры усвоения информации? От этого их замера магического дара?

– Сама догадалась… Нет никакого замера, Аврора, – сказал он серьёзно. – Из нас выкачивают магию.

Он выразительно сплюнул.

– Мы называем это «забором». Ну, как с кровью.

– Мы все здесь, – прошептала я помертвевшими губами, – магические доноры?

– Лучше и не скажешь. Шоколадку будешь?

Вроде бы после таких новостей у меня должно было начисто отбить аппетит. Но я, сама удивляясь собственной хладнокровности, кивнула. Вонзила зубы в ароматную плитку… вкусно!

– А сбежать? – задала я следующий, резонный вопрос, когда с шоколадкой было покончено.

– С фистулой и меткой Аусвер? – вскинул светлые брови Юджин. – Ты, должно быть, шутишь. Даже если удастся выбраться отсюда – Магистры найдут в два счёта.

– А выпускники? – продолжала наседать я. – Ты вчера разозлился из-за выпускника?

Куратор отвёл взгляд.

– Не в себе был. Не злись. Мастерски наведенные иллюзии. Вчерашний выпускник, которого ты толкнула и пожелала удачи, мой друг. Докторусы не дают ему больше двух месяцев…

– Не может быть…

– Может.

Я чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. Даже странно, что не впала в истерику или вовсе не грохнулась в обморок. Сохранить ясность рассудка помогла одна-единственная мысль: надо что-то делать. Надо выбираться отсюда! Не дело это – из живых людей магию выкачивать!

Но что же делать? В дистрикте я бы не сомневалась. Пошла б к жрецам, к эпарху. На миг вспомнился камень на шее и с губ сорвалось ругательство, почище чем у Юджина. Щёки запылали. А мой куратор посмотрел на меня с уважением.

– А ты молодец. Я, честно сказать, приготовился сопли вытирать и прижимать к своей мужественной груди бьющуюся в припадке девушку.

– Это пустые разговоры, – отмахнулась я, от чего сама себя зауважала. – Нельзя сидеть, сложа руки и ждать. Надо что-то делать!

Юджин вскинул брови и сложил руки на груди.

– Достойное решение, – кивнул он. – Может, заодно подскажешь, что именно делать? Только тебя и ждали.

Я проглотила сарказм, не поморщившись.

– Что делать, что делать… А что делают в таких случаях? Это же преступление! Надо… надо обратиться к жрецам, миротворцам, не знаю. Дойти до президента, наконец, перестань ты лыбиться уже!

Улыбаться Юджин не перестал. Только вот улыбка его была невесёлой.

– По закону извлечение магии кроме добровольного донорства запрещено. Кстати, извлекаемая «норма» тоже строго обозначена. В месяц. Но не в Аусвел. Здесь «доят» каждый день, кроме выходных.

– Но надо же что-то делать! Рассказать людям! Открыть им глаза на правду! Президент…

– Аусвер финансирует Тод, – отрезал Юджин.

– Тод? Где-то я уже слышала это имя.

Юджин хмыкнул.

– Луций Тод, наш президент, которому ты собралась «открывать глаза». Это президентская академия, понимаешь? Конечно, наверху знают, что у нас здесь происходит.

– Но это же… Это бесчеловечно!

Юджин улыбнулся зло.

– А он так и говорит с трибуны: не бывает, мол, так, чтобы всем было хорошо. Кому-то обязательно будет плохо. Мы не на той стороне, Аврора. Не на той. Нам… нам просто не повезло.

– Ты сам в это не веришь! – захотелось треснуть его прямо по рыжей макушке, хоть он, понятно, и не виноват.

В какой-то момент показалось, что он смотрит сквозь меня, словно что-то вспоминает. Или кого-то…

– Ты права, – ответил он. – Не верю.

– А куда идёт магия? – тихо спросила я. – Ну, которую они…

– На амулеты, – устало бросил он. – В накопительные кристаллы, которые двигают турбины, ветряки… Магические приборы. Преториум стоит на трёх китах: магии, прогрессе и лицемерии. Даже противоблошные ошейники на их кошаках снабжены магическими, усиливающими свойствами. Роскошь, комфорт, утончённость о которой так любят рассуждать преторианцы с трибун на площадях – всё это разменные монеты наших жизней.

– Эй, новенькая! Как там тебя? Роша?

Вот только её здесь не хватало! Жасмин, она же Жанна, собственной персоной. Но никаких ей «Рош». Здесь вам не тут. Не дистрикт-113-А, я имею ввиду.

– Аврора, – поправила я подошедшую девушку. Та смотрела без злости, скорее с интересом, вроде как ожидая, что скажет Юджин. Поскольку Юджин молчал, я вздохнула и добавила: – Можно Ро.

– Тогда я Жас, – она скупо улыбнулась в ответ. – Тебя в деканат вызывают.

– В деканат? Зачем?

– А я знаю? – развела «соколица» руками. – Сенеке ты зачем-то понадобилась.

Последняя фраза адресовалась, несомненно, мне. Только вот смотрела Жасмин на Юджина с видом победителя.

Тот, едва услышав имя Сенеки, напрягся.

– Кто это? – спросила я у него, чувствуя, как внутри всё леденеет.

Юджин перевёл взгляд с меня на Жасмин и процедил сквозь зубы:

– Тринадцатый Магистр.

Глава 15. Бенжамин

 Когда в деканате сказали, что интересующая его студентка находится в парке, Бенжамин не стал настаивать на том, чтобы её привели в кабинет. Решил сам спуститься.

Так даже лучше.

Посмотреть на это чудо в более приватной обстановке…

То, что Тринадцатый Магистр увидел, высматривая студентку сквозь живую изгородь, ему понравилось.

На контрасте с сочной зелёной листвой она казалась совсем беленькой, словно нарисованной.

В академической мантии, не скрывающей гибкости фигурки и аппетитности форм, с толстой белоснежной косой, перекинутой через плечо, с серьёзным взглядом розовых, словно сияющих изнутри глаз… вся такая воздушная. Было в ней что-то «не от мира сего». Непонятное, необъяснимое. Нет, конечно, не Богиня – слишком уж та неприступна и, чего греха таить, пугающа…

Скорее, ожившая статуя с едва заметным румянцем на идеальных мраморных щеках, или же ангел, только ступивший на грешную землю.

Только вот чувства вызывает совсем «не ангельские», отнюдь…

Чувства?!

Триум – да и всё живое – под угрозой, ему самому осталось… сфинксы его знает, сколько ему осталось… Стоп! С чего он вообще вспомнил о самочувствии? Не потому ли, что ноющая весь день фистула именно сейчас, когда он увидел девчонку, будто исчезла, а раздирающая душу тьма отступила, затихла, как море в штиль?

Смутившись собственных мыслей, Бенжамин окликнул студентку:

– Аврора Зайко?

Она резко обернулась – коса взвилась над плечом и описала в воздухе дугу красной лентой.

Но если вчера в прозрачных розовых глазах проглядывался интерес, недоумение… может быть даже, симпатия, то сегодня, стоило ей заметить его, взгляд стал колючим, губы же сжались в одну линию.

– Тринадцатый Магистр? – кивнула она.

Так могла поприветствовать подданных королева, первая леди, наконец, но никак не сопливая студентка, встретившая куратора своей академии!

– Тебе рассказали, кто я, – не стал отпираться Бенжамин и сразу перешёл к наступлению. – Прогуляемся?

Девчонка равнодушно пожала плечами. Выражение лица у неё стало отстранённым, с едва уловимой ноткой злорадства.

«А разве я могу отказаться?» – говорил её взгляд.

«Не можешь», – отвечал, в свою очередь, его.

Какое-то время они молча шли по дорожке.

– Как ты разместилась? Как первый учебный день?

– Спасибо, познавательно, – кивнула девушка и так сверкнула своими турмалиновыми глазами, что сердце пропустило удар.

– Может, хочешь спросить о чём-то? – спросил Бенжамин, чувствуя себя глупо.

– Что вы делали в кустах? – он не ожидал, что она ответит так быстро, как будто только и ждала этого вопроса. – Шпионили?

Бенжамин поморщился. Нахваталась уже.

– Шпионят тайно, – сдерживая порыв поставить студентку на место и стараясь, чтобы голос его звучал ровно, проговорил Бенжамин. – А я – курирую.

Она вскинула на него взгляд и тут же отвернулась. Словно взмах кисти, который вскользь прошёлся по полотну.

– Значит, надзиратель, – холодно проговорила она. – У нас таких жандармами зовут. Но у вас, в Преториуме, всё так утончённо!

– Послушай-ка, – начал было он угрожающе и Аврора резко остановилась.

– А то что? Ну что? Убьёте меня? Прямо сейчас? Давайте!

– Очень неприятно убивать того, кто сам нарывается, – серьёзно ответил Бенжамин.

Аврора склонила голову набок и дёрнула уголком рта, показывая, что оценила шутку.

– Ну так выкачайте сперва магию, – процедила она. – И сразу станет приятнее.

– Ты не понимаешь, о чём говоришь!

– Ну так просветите меня! Ну же? Куда пойдёт изъятая сегодня магия? Может, на спасение всего человечества? Или на золотых рыбок в чьём-то бассейне?

– Вы забываетесь, студентка Аврора Зайко!

– Это вы забыли, что значит быть и оставаться человеком, Бенжамин Сенека! – выкрикнула она и плюнула ядовито: – Кур-р-ратор академии Аусвер. Тринадцатый Магистр. А по сути – надзиратель. Жандарм. Вы даже хуже миротворцев!

Она говорила, сыпала обвинениями… Каждое слово падало камнем. А Бенжамин смотрел на неё – маленькую, худенькую, такую бесстрашную… и перед глазами вдруг встала вчерашняя картинка с Распределения. Как она стояла обнажённая, напротив. Вслушивалась в его изменённый микрофоном голос. Готовая сделать всё, что он скажет. Ожидающая только его приказов.

Он даже зажмурился на миг – таким ярким оказалось видение.

Что-то вдруг поднялось с самой глубины души. Отозвалось жаром в паху, набатом в висках. Что-то было в ней такое, что глазам становилось больно смотреть. Словно нестерпимый, режущий луч прожектора, направленный в лицо.

Бенжамин сам не понял, как это произошло.

Какая-то неведомая сила заставила схватить девчонку за руку, дёрнуть к себе.

А когда она оказалась прижатой к его груди и замолчала, застыла испуганным зайчонком, он вдруг склонился к самому её лицу и накрыл губы своими.

От неё пахло юностью и какао, губы оказались сладкими, как шоколадный пудинг. Он провёл пальцами по гладкой тёплой щеке, зарылся в мягкие, как пух, волосы.

Она сдавленно пискнула, упираясь в его грудь ладонями, лишь усиливая волну жара, отзывающегося внизу, заставляющего кровь закипать в жилах, отдаваться пулемётной очередью в висках!

Он только прижал её сильнее, так, что она выдохнула изумлённо.

Он целовал беспрекословно властно, с какой-то болезненной жадностью, чувствуя небывалый прежде прилив сил. Магических, физических – он был не в состоянии различить. Её мягкие, нежные губы подрагивали, но она больше не упиралась ладонями, не пыталась высвободиться. Несколько томительно-сладких секунд – и вот она ответила на поцелуй, отчего ощущения смешались, слились в единый безумный водоворот!

Поцелуй становился всё более острым, пряным, волнующим.

Каждое движение его губ, усиленное резонансом её нежного отклика, дарило такой мучительно-острый всплеск удовольствия, что Бенжамин чувствовал – ещё немного и он не выдержит. Сорвётся, как мальчишка, разожмёт пальцы и утратит остатки контроля и здравого смысла.

В последний момент он отпрянул, тяжело дыша.

Её лицо было совсем рядом, дыхание сбилось, распухшие губы дразнили, умоляя припасть к ним снова, а глаза горели лиловыми звёздами.

– Странная реакция, – вырвалось у него, когда прямо физически ощутил, как рубцуется рана на груди.

Небывалый всплеск магической энергии оглушал, затмевая чувство стыда и собственной беспомощности.

Он что, набросился на студентку прямо в Аусвер?!

Вот так, посреди парка?!

Да что это с ним?!

Его, пожалуй, хоть как-то извиняло то обстоятельство, что девочка не вырывалась, не противилась.

Наоборот, замерла, глядя на него во все глаза. Не торопясь отстраниться, она тяжело дышала.

Затем облизала губы и вдруг покраснела, отвела взгляд.

Чтобы тут же рвануться из его объятий с таким горьким стоном, что он опешил, отпуская её.

Всё ещё не приходя в себя от странных, ни на что не похожих ощущений, Бенжамин невольно проследил её взгляд и нахмурился.

Напротив них со сложенными на груди руками стоял вчерашний студент.

Тот самый. Рыжий, с ехидным прищуром и вызовом в глазах.