Текст книги "Сердце волка (СИ)"
Автор книги: Диана Хант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
ГЛАВА 7
Я никогда не ужинала с мужчиной наедине. Нет, с Андре мы много раз разбивали пикник где-нибудь в поле, любуясь оврагами и кромкой леса вдалеке. Или на берегу озера, у нас было свое место, где, кстати, Андре учил меня плавать.
– Доверься мне, малышка Эя. Я не отпущу тебя, – говорил он. – Набери побольше воздуха и тони. Попробуй.
Я послушно зажмуривалась, набирала воздуха так, что он распирал меня изнутри и пробовала пойти на дно, не удавалось.
– Вот, – говорил Андре. – Запомни, кроха, утонуть невозможно. Это против законов природы. Даже если ты выпустишь воздух, в клетках твоего тела его остается довольно, что бы держаться на плаву. Заметь, даже утопленники плавают поверху. Люди захлебываются водой от паники, их так пугает собственный страх, что они не смогут выплыть. Но ты, моя маленькая фея Эя, когда знаешь теперь, что утонуть невозможно, ты не испугаешься, правда? Никогда не испугаешься!
Мокрые волосы обрамляли самое красивое лицо, которое можно представить, даже статуи в саду не такие красивые. И я тонула – только не в воде, а в этих голубых глазах, и следуя урокам Андре, плыла. Сразу, без подготовки, потому что Андре объяснил мне – утонуть невозможно.
Пышный каравай на берегу таял во рту, холодное мясо было нежное, словно крем. Андре никогда не забывал взять с собой сладости для меня.
А еще мы уписывали кашу с молоком и печеньем прямо на кухне, если опаздывали к ужину, и такой ужин нравился нам обоим гораздо больше.
Когда я болела, Андре сам приносил мне еду и ел вместе со мной, что бы мне было веселее… Мы часто ели наедине.
Но сейчас, переступив порог комнаты Андре и увидев посреди сервированный на двоих овальный стол на одной ножке, незабудки в вазе, горящие свечи… Я отчего-то ощутила, как становится жарко и почему-то стыдно.
– Мисс Лирей.
Андре склонился в полушутливом поклоне, и подвинул мне стул.
– Герцог де Шеврез, – в тон ему ответила я, присев в реверансе.
Андре озорно улыбнулся, и усаживая меня за стол, склонился в поцелуе над пальцами. Поцелуй вышел легким, едва уловимым, но колени мои отчего-то задрожали, и щеки снова вспыхнули.
– Вина? – спросил Андре, и в ответ на мой изумленный взгляд, пояснил. – Тебе нужно расслабиться, Эя. Ты слишком напряжена.
Мои пальцы принялись нервно теребить салфетку. Когда Андре на треть наполнил мой бокал золотисто-янтарной жидкостью, заигравшей при свете магических мотыльков всеми оттенками золотого, я впервые подняла на него глаза.
Андре переоделся в традиционный фиолетовый камзол, из рукавов которого выглядывает белоснежная рубаха. Фиолетовые кюлоты, черные начищенные туфли. Несмотря на приватную обстановку камзол застегнут на все пуговицы, и я отчего-то вздохнула с облегчением и сразу покраснела от собственных мыслей.
– Эя, – нежно сказал Андре, усаживаясь напротив, и наливая себе бокал вина. – Если бы я знал, что ужин наедине со мной так напугает тебя, я нипочем бы не попросил накрыть здесь стол. Поужинали бы в общем зале, и я наслаждался бы твоей улыбкой, а не этим затравленным взглядом. Что с тобой, Эя? Ты сомневаешься, правильно ли мы поступили?
Я заморгала.
– Прости, Андре, – сказала я, наконец. – Я… Я не знаю, что со мной, просто голова кругом, и я отчего-то так устала за день, и ты, такой…
Андре замер, слушая каждое слово.
– Такой… заботливый, такой обходительный, – пробормотала я. Зажмурилась и добавила: – И такой близкий… Прости. Я наверно, сейчас приду в себя.
Андре широко улыбнулся и салютовал мне бокалом.
– Выпей вина, Эя.
Я послушно пригубила вино, сделала еще один маленький глоток, и еще. Когда поставила бокал на стол, в голове приятно потяжелело.
– Ну вот, впервые за вечер улыбнулась, – сказал Андре. – Давай не будем затягивать с ужином, Эя. Завтра рано вставать. Налетай! – сказал он, как когда-то в детстве.
– Как в детстве?
Я улыбнулась.
– Без приборов?
Андре подмигнул мне и подцепил двумя пальцами розовую жирную колбаску, уложил ее на продолговатый кусок хлеба, и бутерброд исчез в мгновение ока. Герцог де Шеврез снова подмигнул мне и облизал пальцы.
Я коротко рассмеялась и тоже занялась ужином. Запеченные овощи, сыр, густой сметанный соус, колбасы, копчена индейка с золотистой корочкой, пышные ломти хлеба, салат – очень просто, сытно и вкусно.
С ужином было покончено в несколько минут, видно, сказалась усталость, голод, и ещё действие вина. Налить мне второй бокал попросила я сама.
После того, как унесли остатки ужина, мы с Андре вышли пройтись и посмотреть на звезды. Хоть никого не было рядом, он не пытался меня поцеловать, просто обнял за плечи и прижал к себе, и мне было так тепло и хорошо, рядом с ним, что я всерьез стала опасаться, что вот-вот проснусь. Уж слишком все хорошо!
Марена помогла сонной мне избавиться от платья, и переодеться в удобную ночную сорочку.
– Новая, миледи, – сказала она. – Герцог попросил маму голубем купить кое-какие мелочи в дорогу.
Постель оказалась заботливо прогретой.
Проваливаясь в сон, я подумала, что нет, нельзя быть такой счастливой. Невозможно. Улыбнулась и заснула.
Круглый белый диск луны тревожно серебрит черные, как ночь стволы деревьев. Я отчаянно пытаюсь продраться через непроходимые заросли, словно за мной гонится войско самого дьявола. Темно, сыро, тонкие ветки хлестко бьют по лицу, открытым рукам и ногам. Из одежды на мне только батистовая сорочка, тонкая ткань прилипла к телу. Ноги – то ватные, то свинцовые – я проваливаюсь в моховые подушки, падаю, поднимаюсь, вытирая перепачканные в земле руки о мокрую ткань и бегу, бегу. Словно со стороны раздается мое хриплое дыхание. Я молчу, только время от времени истерически всхлипываю и закрываю грязной ладонью рот. Я знаю, что сзади подступает… Что-то настолько страшное… Самое страшное, что только есть в подлунном мире. Вперед! Только не оглядываться!
Где-то вдалеке раздается волчий вой.
Лес медленно, как в кошмарном сне расступается, я взбираюсь на крутой пригорок. Нога подворачивается, я кубарем качусь вниз. Опираясь руками о землю, я пытаюсь подняться, но что-то словно не позволяет мне разогнуть спину, клонит к земле, словно сверху положили камень или целую скалу.
Медленно, как во сне, я поднимаю голову и слышу, как из темных кустов впереди раздается рычание.
Я замерла, кусая губы. Спереди, в кустах загораются, одни за другими, желтые глаза. Развернуться и бежать назад? Нет. И дело не в том, что догонят, просто там… сзади, еще страшнее.
По одному, волки выходят из кустов. В свете луны видно, каким дьявольским желтым огнем горят их глаза, загривки вздыблены, из раскрытых пастей капает слюна. Их много, они обступают меня плотным кольцом.
Сверху раздается оглушительный рев.
Я оглядываюсь, и волки поднимают свои морды.
На холме, освещаемый холодным светом луны, стоит он.
С первого взгляда на него я поняла, что это и есть – то самое, хуже чего быть не может, от чего я убежала в лес, полный волков. Потому что смерть от клыков зверей лучше. Все, что угодно, лучше.
Он стоит на мощных полусогнутых лапах, расставленных в стороны. У него тело волка и человека одновременно. Широкие плечи, мощные, в буграх мышц, передние лапы с похожими на человеческие пальцы, на концах скрючились черные когти. Тело его покрыто серой шерстью.
В зверском оскале, открывающим острые и огромные, точно сабли, клыки, нет ничего человеческого. Но это не морда волка, это лик зверя, перекошенный яростью. Взгляд красных глаз направлен на меня.
Я беспомощно отползаю к волкам, которые гнут морды к земле и скулят по-щенячьи, а зверь становится на четыре лапы, пружинит и прыгает…
Меня разбудил мой собственный крик. Я заметалась на подушках, пытаясь высвободиться из смертельной хватки, молила о пощаде, не понимая, что запуталась в одеяле.
Сквозь сон донеслось:
– Эя, Эя! Милая маленькая Эя! Тише, тише. Это всего лишь сон. Это я, Андре, я с тобой, Эя! С тобой!
Я попыталась высвободиться, не получилось. Чья-то ладонь легла на мои губы.
– Тише, родная, ты так всех постояльцев разбудишь, а еще люди подумают, что заезжий хлыщ бьет свою жену по ночам смертным боем.
– Андре?
Я замотала головой, стряхивая остатки сна.
В неверном свете розового мотылька мне показалось, что глаза Андре сверкнули красным. Я снова вскрикнула, пытаясь отползти назад, но меня держали крепко.
Тело содрогалось, зубы дрожали.
– Андре, это и вправду ты? – прошептала я, и когда меня снова заверили в этом, я разрыдалась. Уткнулась в грудь обнимающему меня жениху, и рыдала. Андре терпеливо ждал, пока всхлипывания утихнут, прижимая к себе, гладил по голове, называл феей Эей, заверял, что не оставит одну и на миг, никогда-никогда.
Когда рыдания утихли, Андре спросил, что произошло, и я снова задрожала.
– Мне снились волки, Андре, – слабым голосом ответила я.
– Бедная маленькая Эя, – нежно проговорил Андре и снова погладил меня по голове. – Тебе нечего бояться, пока ты со мной. Я же обещал тебе, помнишь?
Я подняла на него заплаканное лицо и только сейчас поняла, что лежу в одной постели с мужчиной. Попыталась отодвинуться, но мне не дали.
– Лежи, – сказал Андре, – и попробуй уснуть. Я буду рядом, охранять сон своей маленькой Эи. Я лежу поверх одеяла. Этикет это позволяет.
– Да что ты? – фыркнула я, и мы оба засмеялись.
– Андре, – позвала я его.
Приподнялась на локте, натягивая одеяло прямо под шею, и быстро заговорила:
– Я видела часовню по дороге сюда. Давай обвенчаемся здесь, пожалуйста! Мне страшно, Андре! Мне никогда еще не было так страшно.
В ответ меня прижали покрепче и поцеловали в лоб.
Губы у Андре мягкие и теплые, мне показалось немного дрожат, и он как-то странно тяжело дышит, но голос его, когда он заговорил, был твердым:
– Послушай меня, Эя, малышка. Выслушай внимательно, что я тебе скажу, хорошо? Я лишил тебя права быть невестой. Я увез из принадлежащего тебе замка тайно. Я виноват, что в жизни моей маленькой Эи не будет благословения старших и всего-всего, что нужно для венчания. Но я обещаю тебе самую пышную свадьбу, которую ты только можешь себе представить! Все, чего ты достойна! Лучшие портнихи Делла Ров сошьют для тебя наряды. Я преподнесу шкатулку фамильных украшений нашего рода, и мы закажем все, что тебе захочется, лучшим ювелирам королевства. Наше венчание не будет тайным, в какой-то придорожной часовне. Мы обвенчаемся на берегу моря, под аркой, увитой белыми розами. На украшенном цветами корабле поплывем на остров, и вокруг будут прыгать, взлетая над волнами, дельфины, они будут радоваться за нас, прославлять наш священный союз. Мы будем только вдвоем на волшебном острове, где растет инжир с кулак, и гранаты размером с голову. Только ты и я, как первозданные люди! И я буду любить свою леди де Шеврез… Я не раз утомлю тебя своей любовью… Но не по дороге, не впопыхах, Лирей. Ты не заслуживаешь такого…
– Андре, – прошептала я. – Лучше тебя никто не скажет. Только не уходи, пожалуйста, пока я не засну. И потом не уходи.
Меня нежно поцеловали в висок, укутали одеялом, и улеглись за спиной, обнимая.
– Не уйду, любимая.
Я люблю тебя, Андре, – хотела сказать я, но не успела, провалилась в сон.
ГЛАВА 8
Весь следующий день и ночь мы провели в пути. Мелькающие за окном деревья, речки, озера, селения, люди – все слилось для меня в единое мутное пятно.
Стоило мне задремать и провалиться в сон, как я снова видела тот самый ночной лес, и меня начинало трясти. Слава Богине, рядом находился Андре, и будил меня раньше, чем я встречу волков и… то чудовище. Я была благодарна ему, но усталость и невозможность нормально выспаться стали сказываться – я стала нервная, раздраженная, отказывалась от еды, и даже незатейливые шутки возничих меня больше не развлекали.
Андре хмурился, пытался расспросить, что именно мне снится, но я словно цепенела, вспоминая зловещий свет белого диска в черном, бездонном небе. Андре качал головой, поджимал губы, обнимал меня сильнее.
Я не могла понять, что со мной – ощущение счастья почему-то сменило ощущение приближающейся угрозы, и когда Андре после очередной остановки застал меня в карете в слезах, терпение его иссякло.
– Хватит, любовь моя, – сказал он. – Твоя реакция объясняется восприимчивостью, мы приближаемся к Беспьеру, а это приграничное графство. Смена обстановки так на тебя влияет.
– Я чувствую оборотней, да? Так будет теперь всегда? – прохныкала я. – Ты говорил, Делла Ров тоже граничит с землями оборотней!
– Делла Ров граничит, а замок находится далеко, – сказал Андре. – И у нас самый надежный патруль, можешь мне поверить.
В ответ я промолчала, только затряслась, кутаясь в покрывало еще больше.
Андре положил руку мне на лоб.
– У тебя жар, Эя, – сказал он.
Покопавшись в лекарской сумке с двумя вышитыми змеями, Андре достал небольшую узкую бутыль.
Открыл походный кубок, в который с утра налили травяной отвар, капнул что-то из темной бутыли.
– Что это? – спросила я.
– Лекарство, – ответил будущий муж. – От простуды. И немного успокоительного. Все твои кошмары объясняются усталостью от долгой дороги, Эя, и небольшой лихорадкой. Отлежишься пару дней в постели, подышишь теплым морским воздухом – и все как рукой снимет.
Он протянул мне кубок, и я послушно отхлебнула.
С тех пор, как я стала принимать лекарство, кошмары действительно прошли, но навалилась какая-то тяжелая вялость и безразличие. Когда страх снова принимался царапать острыми коготками грудь изнутри, я делала глоток из кубка, вдыхала запах лемонграсса, аниса, мяты, и успокаивалась.
Видя мое настроение, Джен и Стал перестали шутить и рассказывать байки у костра. Оба выглядели все более хмурыми и сосредоточенными.
Ночи потеплели, лес стал более зеленым и пышным. По словам Андре, мы специально объехали несколько селений, чтобы не оставлять след. Я поняла с его слов, что трактир в Скае и два постоялых двора содержались его людьми, за других же он поручиться не мог.
Наверное, поэтому каждый раз он последним прощался с хозяевами, я ждала его в карете.
– Потерпи, маленькая Эя, – говорил он. – Скоро мы будем в Делла Ров.
Я кивала, и заверяла, что рада, что прекрасно себя чувствую, и Андре делал вид, что верит.
Когда мы покидали очередной постоялый двор, которые слились для меня один, с натянутыми улыбками и хрустящими простынями, с нами выехало четверо людей на крупных ширококостных лошадях.
Скал на привале рассказал мне, что это боевая порода, одна из тех, которая во время боя пойдет на человека.
– Выводилась специально, что бы на тварей этих идти, – сказал он и сплюнул. – Потому как, когда они волки, лошади их чуют, боятся. А когда эти твари в людей перекидываются, лошадь, даже самая смелая, отступит, замешкается. Тут-то они и прыгают. Вы не бойтесь, миледи, хозяин в военном деле толк знает, настоящих вояк выбрал в сопровождение.
Я оглянулась: хмурые лица, низкие лбы, волосы собраны в низкие хвосты. Серые рубахи навыпуск поверх черных портков, черные куртки.
В одном из селений Беспьера мы все же остановились на ночь в небольшом постоялом дворе.
Хмурый хозяин, едва завидев нас, вышел вперед, словно загораживая собой семью – жену и двоих сыновей-подростков.
На вопрос, есть ли свободные комнаты долго думал, нахмурив брови и поджав губы, наконец, ни слова ни говоря, повел нас за собой.
Я плохо помню, как добралась до кровати, как разделась, легла. Вроде бы мы ужинали, я не уверена.
В эту ночь кошмар вернулся. Но я не закричала, не стала звать Андре. Просто открыла глаза и до утра смотрела в потолок, на смутные очертания двух приглушенных мотыльков.
Потому что во сне увидела Андре. Он был мертв, это совершенно точно. Остановившийся взгляд смотрел мимо меня, вверх, вместо зрачков – два бледных диска луны. Темная неровная масса на том месте, где должна быть шея, и звук капающей на землю крови отчетливо слышен в ночной тишине.
Потом где-то недалеко завыл волк, и перед моим мысленным взором снова встала перекошенная яростью и животной жаждой смерти, пасть.
В звериных чертах появилось что-то человеческое, что сделало его ещё страшнее, и два сверкающих красным глаза уставились на меня.
– Я иду за тобой, Эя, – глухо прорычало чудовище.
Когда Андре проснулся, я, умытая и одетая сидела на краешке его кровати и усиленно внушала себе, что хуже моей репутации уже не будет, и вообще, ниже пасть некуда.
Андре сонно открыл глаза, но увидев меня, в дорожном платье и шляпке, даже подскочил. Распахнутый ворот рубашки обнажил шрам на груди, Андре поспешил закрыть его.
– Эя! Ты выпила лекарство? – невпопад пробормотал он.
Я рассмеялась, но смех вышел не очень веселым, и заверила его, что оно мне больше не нужно.
– Твои кошмары, Эя, – начал он.
Но я приложила палец к его губам, как он мне, тогда, в беседке, и попросила выслушать меня.
– Мне не нужно больше лекарство, и кошмары больше не повторятся, – твердо сказала я.
– Почему ты так уверена?
– Потому что я возвращаюсь в Ньюэйгрин, – ответила я. – Не спорь, Андре, я так решила. Наше поспешное решение оказалось ошибкой. И не волнуйся обо мне, и о моей репутации. Как-нибудь все образуется.
Андре привстал, опираясь руками, и сел на кровати.
Я отвела взгляд от ворота его рубашки.
– Что такое ты говоришь, Эя? – спросил он. – Ты же… Согласилась… Я думал, я и вправду думал, ты любишь меня?!
В глазах защипало, горло сжало спазмом, и я выдавила из себя не то, что собиралась:
– Да просто если я останусь с тобой, тебя убьют! И я не переживу этого, как ты не понимаешь?! Сначала отец, потом мама, ты, ты, Андре, ты единственное, что у меня осталось! Мы просто не можем быть вместе, это опасно!
– Та-ак, – протянул Андре, и в следующий миг я каким-то чудом оказалась в его объятиях.
С меня аккуратно сняли шляпку, обнимая другой рукой, принялись гладить по волосам, шептать нежности, а я только всхлипывала и повторяла, что нам никак нельзя быть вместе, просто никак.
– Снова кошмар? – спросил Андре, стоило мне затихнуть.
Я закивала.
– Рассказывай, Эя, – твердо сказал Андре.
Я помотала головой.
– Рассказывай, – повторил Андре. – Не бойся, маленькая. Главное – мы вместе, а вместе мы как-нибудь справимся с любой бедой.
– Не с любо-ой, – завыла я в голос, и Андре снова прижал меня к себе.
– Попробую угадать, основываясь на твоих сумасшедших сборах и заявлении, что тебе надо вернуться в Ньюэйгрин, тебе приснилось, что что-то произошло со мной?
Я закивала, не поднимая головы и всхлипывая.
– Какая же ты глупышка, Эя, – ласково проговорил он, целуя меня в щеки. – Будь ты уже моей женой, я бы успокоил тебя по-другому…
Я ощутила жар, и попыталась отодвинуться, но мне не дали.
– Это всего лишь сон… Просто сон, моя маленькая Эя.
Я уперлась ладонями в горячую твердую грудь, стараясь не думать о том, что прикасаюсь практически к обнаженному мужчине, и протестующе замотала головой.
– Это не простоя сон, Андре. Я была там! На самом деле. И ты тоже был! Тебя убили из-за меня! Если не я сама сделала это! Не зря Микаэла назвала меня чудовищем, а Рьвьер говорил что-то обо мне и звере! Мне страшно, Андре. Все что-то не договаривают, все что-то скрывают от меня, иногда мне кажется, что даже ты… Ты словно защищаешь меня от меня же самой! Я боюсь, это я убила тебя – там, во сне…
– Эя, Эя! Эя, ну, перестань! Посмотри на меня! В каждом из нас живет зверь, учит святое писание, как темная сторона души. И подобные сны для девушки, которая путешествует на границе с землями оборотней, да ещё и не вполне здорова, наслушавшись сказок Пепы, после той злополучной охоты, Эя, нормально! Дура Микаэла приревновала тебя к своему жениху, я слышал их разговор с Эберлеем. Как и ты…
Я потупилась.
– Что стоило мне не убить мерзавца прямо на месте, знает только Богиня. Но приложил дверью я его знатно!
Ах, вот оно что… Это было нарочно! Ну, конечно!
– Все эти события в твоей жизни, этот круговорот, он скоро закончится, будущая леди де Шеврез! Ничего не случится, ни с тобой, ни со мной, поверь мне! Мы хорошо защищены, Скал И Джен бывшие наемники, нас сопровождает почти целый отряд! Только не плачь больше и не бойся, пожалуйста, помни, пока я рядом, я смогу защитить тебя и себя!
* * *
Поднимаясь над верхушками деревьев, солнце зевнуло и прикрыло рот ладонью грозовой тучи. Проследив мой взгляд, Андре сказал:
– Нас не заденет, пройдет над долиной.
Я улыбнулась ему.
– Неохота прятаться от дождя в карете, – сказала я. – Итак не была в седле вечность. Здесь всегда такая отвратительная погода, или только весной?
– Бывает, – ответил Андре. – Завтра, в это же время, будем ехать по Делла Ров, – добавил он. – И там – обещаю и погоду, и настроение.
Я коснулась пятками боков замешкавшейся Леди и лошадь пошла быстрее, приятно покачивая меня. Мы с Андре выехали вперед, и теперь перешли на шаг, поджидая остальных.
Чем ближе мы к морю, тем больше меняется лес. На соснах здесь иголки с мою ладонь, пушистые лапы. Под деревьями веерами растопырились папоротники, а птицы поют так звонко, словно нарочно сопровождают нашу процессию. Несколько раз попадались мандариновые деревья с зелеными плодами и кусты кумквата, щедро усыпанные оранжевыми шариками. У одного всем пришлось остановиться и ждать, пока «миледи» нарвет полный кулек. Теперь свежим горьковатым ароматом благоухает вся карета.
Андре улыбается моему восторгу и уверяет, что дальше они мне ещё надоедят, я не верю.
– Кстати, чтобы совсем избавить мою малышку от беспокойства, я отправил голубя на границу, и навстречу нам выехал еще один отряд моих людей.
Мне стало стыдно за утреннюю истерику, и я пробормотала:
– Прости. Каждый день я понимаю, что это всего лишь сны, и стыдно их бояться, особенно, когда ты рядом. Но приходит ночь, и…
– Тебе не за что извиняться, моя маленькая Эя. Ты вымотана дорогой, да и зима взаперти не пошла тебе на пользу. Ничего, скоро щедрое солнце Делла Ров и морской воздух сделают свое дело. Через месяц сама не узнаешь себя.
– Когда ты так говоришь, я почему-то представляю себя, загорелую, как служанку, с заткнутыми за пояс краями юбки, волосы убраны в узел, и на лоб свисает прядь, и вокруг столько винограда, что рябит в глазах.
Андре расхохотался.
– Затыкай края юбки за пояс и будь какой хочешь, лишь бы ты была счастлива.
– А это правда, что южанки давят виноград прямо босыми ногами, делая вино?
Андре не успел ответить.
Где-то впереди ухнула птица, и Леди нервно запрядала ушами.
Что-то изменилось в самом воздухе, и я не сразу поняла, что именно. А потом стало ясно. Лес, только что взрывающийся разноголосым хором птиц, треньканьем, свистом, писком, помертвел, затих, что не слышно даже шелеста крон.
Видимо, эта внезапная тишина напугала лошадь, потому что по телу Леди прошла крупная дрожь.
Я похлопала лошадь по шее, подбадривая, но Леди коротко заржала и встала, не шевелясь, я чуть было не тюкнулась носом о холку.
– Леди, детка, – позвала я.
В ответ мне подбили задом и хотели отпрыгнуть в сторону, так, что я с трудом удержала поводья.
– Андре! – позвала я.
Но Андре уже и сам понял, что что-то не так. Его мерин казался не таким напуганным, как Леди, но и он принялся вращать ушами и грызть мундштук, фыркая.
– Стой, Эя, назад, – тихо сказал Андре.
Я натянула левый повод, но Леди как будто окаменела, с ужасом я поняла, что не выправлю.
Сзади раздался грохот копыт и поскрипывание колес. Наши!
– Стой, где стоишь, Эя, – сказал Андре, который прекрасно понял мою ситуацию. – Сможешь?
– Смогу, – постаравшись придать голосу уверенности, ответила я.
– Отлично, малышка, все под контролем.
Андре обернулся и скомандовал:
– В кольцо. Кажется, впереди засада. Джен, Стал, бросайте карету.
Я рискнула обернуться, и ахнула, обнаружив выучку наших возничих. Каким-то чудом лошади вышли из-под арки повозки и замерли, как вкопанные. Прыжок – которому позавидовали бы рыси – и наши возничие сидят на лошадях, без седел, обнимая ногами бока. Третья секунда – вожжи падают на землю, Джен и Стал вцепились в пышные гривы.
– Ни шагу от леди, – скомандовал Андре, и возничие подъехали с двух боков.
Леди испуганно заржала, замотала мордой. Я натянула повод изо всех сил, костяшки пальцев побелели.
Когда впереди раздалось рычание, я подумала, что сплю и вижу сон.
Но во сне этот звук заставлял цепенеть, лишал воли и разума, а сейчас я с изумлением поняла, что испытываю какое-то странное облегчение.
Слава Богине, началось.
Сколько можно ждать и трястись от страха!
Я почти не удивилась, когда дорогу преградили шестеро волков. Звери выстроились парами, точно показывают боевую выправку. Оскаленные морды, вздыбленные холки, вытянутые струнами лапы.
Из кустов выходят все новые и новые волки, и дорога из песочной становится серой. Кусты по бокам обочины шевелятся. Я поняла, что стая берет нас в кольцо.
– Держите круг вокруг леди, – процедил Андре.
– Есть, – тихо прозвучало сзади.
Андре достал ту самую бутыль, которую я видела, когда мы покидали Ньюэйгрин. Блеснув синими искрами, бутыль медленно поднялась над его ладонью, и откуда-то из серого скопища раздался жалобный скулеж и короткий рык. Скулеж утих.
Один из наемников приблизился к Андре практически вплотную.
Когда я увидела взметнувшуюся руку с мечом, я истошно закричала.
– Андре!!
Андре успел отклониться, и удар пришелся плашмя. Он скатился наземь, застряв одной ногой в стремени, и в ту же секунду прыгнули волки. Все разом.
Прозвучал свист, и кожа ощутила колебание воздуха. В следующую секунду по бокам от меня осели два обезглавленных тела. Круглые предметы запрыгали по копошащейся, издающей хищное рычание, серой массе.
Ржание лошадей, рычание, свист, крики на странном наречии – все это слилось в единую шумовую завесу. На спинах лошадей, там, где только что были люди, замелькали серые тени.
Все это словно неслось мимо меня. Я не могла оторвать взгляд от того места, куда только что упал Андре, но видела лишь серые тела волков.
Один из волков прыгнул на Леди, и она встала на дыбы, молотя копытами в воздухе.
Меня дернули сзади за плечо, стаскивая на землю, и я закричала, и кричала, пока в голове не зазвенело и мир не исчез куда-то.
* * *
Мне снилось, что я лечу, и с каждым взмахом крыльев проваливаюсь в воздушные ямы, и что-то с силой впивается мне в ребра, и жутко болит шея. Кажется, я стонала во сне, и в ответ слышала приглушенное рычание, как будто откуда-то снизу, так близко, словно рычала я сама.
Тогда мне начинало сниться, что я бегу куда-то, и под стопами и ладонями мягко пружинит песок и сосновые иголки.
В воздухе запахло грозой, по телу застучали капли, и я как будто перенеслась на берег реки, которая поднялась, вышла из берегов, приподнялась водяным капюшоном и поглотила меня.
Запахло псиной и мокрой шерстью, снова вернулось ощущение, что я куда-то бегу, снова что-то впилось в ребра. Я словно приподнималась в воздух и падала.
Над самым ухом прозвучало рычание, за которым угадывались слова:
– Она слышит.
– Не может быть. Она опоена.
– Слышит.
Рычание усилилось, и слова пропали. Где-то, совсем рядом завыл волк, а я опять провалилась в темноту.
