Текст книги "Избранная демоном (СИ)"

Автор книги: Диана Хант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 3

Только что у меня было все: дом, любящие родные, статус пятой принцессы великого тсара. И любимый, который должен был просить отца о чести Слияния со мной. Который сам, в силу своей добродетели и благородства, уступил место говорить другому.

И тот, другой, сказал.

И теперь я – бесправная наложница, без имени и дома. Недостойная, чтобы ее взяли в Святилище богини. Мое первое Слияние пройдет за закрытыми дверями, как у служанки или рабыни. Или… У наложницы. Этот страшный темнокожий тэн с огненными глазами и рогами, кому две тысячи лет отроду – мой хозяин.

И мой хозяин приказало мне встать и следовать за ним.

Я попыталась привстать с расшитых золотом подушек, обитых красным бархатом, но ноги отчего-то ослабли. Я хотела сказать об этом сестрам, маме, отцу, но не вышло. Рот не открылся.

Я затравленно заозиралась и встретилась взглядом с Ароном.

В глазах любимого застыла боль.

Я поняла, он пытается сорвать с себя оковы, обрекающие на подчинение Силе, но ни одному тэну это не по силам, и поэтому он застыл горестной статуей, вынужденный смотреть, как его любимую уведет другой.

Ягат выжидающе посмотрел на меня, и я подумала, что если он поторопит меня, скажет родителям, что те плохо воспитали дочь, я не вынесу этого позора.

Как в кошмарном сне, я поднялась на слабых ногах и склонилась перед своим хозяином.

Ягат, словно не видел моего поклона, развернулся и направился к выходу из тронного зала.

Я в последний раз посмотрела на родителей, на сестер, на Арона…

И, не говоря ни слова, пошла за Ягатом.

Мы миновали несколько коридоров и анфилад.

Слуги, встречающиеся нам по пути, склонялись в поклонах перед великим тсаром и с изумлением провожали взглядами свою принцессу. Коралловую Рахаат Сафиру, покорно следовавшую за правителем далекого тсарства.

– Рахаат! Рахаат! – прозвучало сзади.

Замерев на месте, я продолжила путь, не обернувшись к Лале, чьи торопливые шаги раздаются за спиной.

– Ты не можешь так уехать, Рахаат! Не можешь! – прокричала Лала со слезами в голосе.

Не в силах выносить эту муку я обернулась.

Сестра замерла со сморщенным, заплаканным личиком, протягивая ко мне руки.

– Рахаат! – воскликнула она. – Пожалуйста! Не бросай меня!

Лала умоляюще сложила руки и упала на колени, словно молит о милости богиню.

Из груди вырвался протяжный стон, и, развернувшись, я побежала назад.

Упав на колени перед Лалой, я с размаху притянула хрупкую фигурку к себе, зарылась лицом в ее волосы. Какое-то время мы обе сотрясались от рыданий. Я первая взяла себя в руки, отстранилась от плачущей сестры и с опаской обернулась.

Ягат замер, так и не повернувшись к нам. Скрестив руки на груди, широко расставив ноги, он стоял и смотрел перед собой.

– Тише, Лала, – попросила я. – Тише, милая. Не рви сердце мне и себе. Пожалуйста…

– Отец не мог отдать тебя этому злому! – с детской непосредственностью проговорила Лала, а я подумала, что Ягат, хоть и стоит на отдалении, слышит каждое слово.

– Лала, – упрекнула я сестру.

– Не мог, не мог! – замотала та головой, повторяя. – Ты не можешь быть наложницей, Рахаат! Это позор! Ты – дочь великого тсара, принцесса Бхукти-Джар!

– Была, – поправила я сестру глухим голосом. – Теперь я наложница.

– Это не значит, что ты перестала быть принцессой! – воскликнула сестра. Оглянувшись на Ягата, я увидела, что его плечи дрогнули, словно воин сдерживает смех. Правда, разглядывая его в тронном зале, мне вовсе не показалось, что он умеет смеяться.

– Ты – принцесса! – сердито повторила сестра. – Помни об этом!

– Хорошо, Лала, – проговорила я. – Обещаю.

– Зато теперь ты сможешь пройти Слияние с Ароном, – неудачно пошутила я сквозь слезы.

У Лалы шутка вызвала новую волну рыданий. Переведя дыхание, она прошептала:

– Арон покинул тронный зала передо мной, Рахаат. Если четно, я думала, догоню тебя и увижу, как они бьются на поединке.

– Арон не может даже бросить вызов Ягату, – печально сказал я. – Слишком разный у них уровень силы.

 – Я понимаю, что я, маленькая что ли, – вздохнула сестренка.

– Мне пора, Лала, – сказала я и расцеловала сестру. – Пожалуйста, береги себя. Слушайся Латану и Ракшми, теперь они старшие. Заботься о младших.

– Я буду писать тебе, – серьезно сказала сестра. – Наши птицы самые быстрые на Вершине мира.

– Я тоже буду писать тебе, – пообещала я, а про себя подумала, что если будет на то воля господина. Но вслух говорить этого не стала.

Поцеловав сестру в последний раз, я поднялась с колен, и, оправив энтари, двинулась навстречу своей судьбе.

Ягат стоял на том же месте, не шелохнувшись. Но стоило приблизиться на несколько шагов, снова двинулся вперед.

Оказалось, на выходе из дворца нас ждали.

Лингер, крытая повозка черного цвета распахнула дверцу, стоило нам приблизиться. Я успела заметить, что в повозку запряжены четыре титанозавра. Редкие и дорогие животные, являющиеся среднее между лошадью и небольшим слоном, отсюда и соответствующие размеры, только на шести лапах. Сходство со слоном придают еще два подвижных хобота под шестью парами глаз

Я знала, что такие звери стоят целое состояние, как знала и то, что Блэр-Джар – один из самых могущественных тсарств Вершины Мира. Хоть он и расположен обособленно, на отдельном пике, о богатстве Блэр-Джар ходят легенды.

Ягат впервые после тронного зала обернулся ко мне. Его огненный взгляд не выражал ничего, но у меня внутри все похолодело и пришлось с силой сжать зубы, чтобы скрыть дрожь.

Складка у рта тэна стала жестче. Он махнул в сторону лингера рукой и приказал:

– Садись. Нам предстоит далекий путь.

Я осталась стоять, но промолчала, потому что знала, пока не спросит господин, говорить не имею права.

– Ты слышала, что я сказал? Садись в лингер, принцесса.

Я застыла на месте, склонив голову.

– Ты что-то хочешь сказать?

– Да, – ответила я.

Жесткая складка пролегла глубже, и Ягат сказал:

– Ты должна отвечать: «Да, господин».

– Да… господин, – исправилась я, чудом вымолвив слово, которого ни разу не произносила.

– На первый раз я прощаю тебя и оставлю безнаказанной. Но только на первый раз.

Тэн замолчал, видимо, ожидая от меня благодарности. Но я не смогла заставить себя униженно благодарить его.

Тогда тэн усмехнулся и произнес:

– Похоже, путь нам предстоит еще более увлекательный, чем я ожидал. Укрощение строптивых – изысканное удовольствие. А укрощение строптивой принцессы – вдвойне. Ну же. Я приказываю тебе говорить.

Сглотнув, я произнесла:

– Я не могу сесть в этот лингер… господин.

– Интересно знать, почему?

Я снова сглотнула, прежде, чем говорить.

– Я принцесса, я не могу ехать так… Без вещей, без слуг, без свиты, наконец! Мой отец должен назначить мне сопровождение, а слуги – собрать мои вещи. Мне не полагается путешествовать вот так, господин.

Пока я говорила, Ягат слушал с задумчивым видом. А потом сделал едва заметный шаг навстречу, что заставило меня отпрянуть.

Ягат шагнул ко мне и я, как зачарованная уставилась на ходящие под покрытой узорами кожей бугры мускулов. С силой оторвав взгляд от этой мощи и столь наглядной демонстрации силы, я посмотрела в глаза воину.

Тот слегка облизал пересохшие губы.

– Ты больше не принцесса, – сказал он глухо. – Ты – моя. Моя наложница.

От этих слов все внутри сжалось, а в глазах предательски защипало. Но я не могла показывать свою слабость этому страшному, чужому тэну, кто являлся теперь моим господином и обладал мной по праву сильнейшего.

Поэтому я поговорила тихим голосом:

– От того, что ты сделал меня наложницей, я не перестала быть принцессой. Пятой дочерью великого тсара и прекрасной тсари, Оридана Мудрого и Астарты Огненной, я...

Мне не дали договорить.

Медленным, осторожным движением Ягат отвел рубиновый локон, выбившийся из моей прически, за плечо. Прикосновение руки тэна обожгло и заставило вздрогнуть.

А затем железные пальцы сомкнулись вокруг плеча и силой зашвырнули внутрь лингера, на обитые черным бархатом подушки. Я охнула, не в силах поверить в происходящее.

Тэн вскочил следом и сиденье подо мной закачалось. Стоило дверце захлопнуться, лингер тронулся с места.

Так же, рывком, меня посадили.

Глаза Ягата полыхнули пламенем, я испуганно отшатнулась, но тэн держал крепко.

Приблизив свое лицо к моему, тэн сказал:

– В первую очередь, ты моя наложница. Моя собственность. Ты поняла меня?

Он приблизился еще больше, так, что лицо его расплылось, а огонь из глаз просочился в самую душу. Ощутив тепло его губ у своих я зажмурившись и выпалила:

– Да, господин, поняла!

Меня отбросили, как ненужную вещь, на мягкое сиденье, и я тяжело задышала, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Ягат занял место напротив и не сводил с меня тяжелого взгляда.

Я постаралась унять дрожь, чтобы не выдавать, в каком смятении нахожусь и как я напугана. А боялась этого гиганта с темной кожей и золотыми рогами просто до дрожи, до ужаса, до слез, которые готовы были сорваться из-под опущенных ресниц. Я отползла назад и села, выпрямив спину, чувствуя за собой мягкую спинку сиденья.

– Так-то лучше, наложница, – бросили мне.

Ягат замолчал, я от страха перед могучим тэном едва ли могла говорить. Я подумала, хорошо, что он молчит, есть время прийти в себя и постараться свыкнуться с произошедшим. Но тут Ягат заговорил снова.

– У нас нет времени ждать, – сказал он. – Твои вещи пришлют из твоего дворца позже. Как и свиту. Хотя в последнем я сомневаюсь.

– Почему? – пискнула я, и, когда тэн яростно сверкнул глазами, поспешила исправиться: – Почему, господин?

По суровому лицу тэна, явно непривыкшего улыбаться, скользнула скупая ухмылка.

– Потому что Блэр-Джар правит сильнейший, – ответил он.

Я продолжила хлопать ресницами, и тэн пояснил.

– Блэр-Джар очень отличается от всего, к чему ты привыкла, принцесса. В моем тсарстве принято гордиться кровью тэнгериев. Кровью демонов.

Я вздрогнула, не в силах поверить в то, что он произносит все эти вещи вслух, а Ягат продолжил:

– Тебе предстоит многое узнать, принцесса. Ты росла, лелеемая всеми, родителями и слугами и невинна, подобно цветку. И также юна. В Бхукти-Джар женщины чуть ли не равны мужчинам.

Я захлопала ресницами.

– Почему ты так говоришь? – воскликнула я, и, когда глаза тэна полыхнули огнем, вжалась в спинку сиденья и добавила: – Все создания Матери равны между собой, господин.

Тот прищурился и брезгливо пожал плечами.

– Да уж, равны. У вас. Если женщин даже сажают на трон рядом с собой.

Наверно, мой взгляд выражал недоумение, потому что Ягат пояснил:

– Когда-то мы и вправду были равны между собой. Во время Тысячелетней войны.

Я вздрогнула, услышав о страшном, а Ягат, казалось, не заметил этого и продолжал.

– Тогда женщины ни в чем не уступали нам. Яростные воительницы, способные убивать десятками, сотнями! Мы все были тэнгериями! Демонами. Теми, чья кровь – сама ярость. Чья сущность – желание убивать. Я вижу, как кривится твое лицо, юная пери. Но это наша суть. Суть тэнгериев, рожденных самой вечностью, безднорожденных! Твоя истинная суть. А не эта… новая сущность пери.

Он осмотрел меня снова, властно, по-хозяйски, и так надменно, что я вспыхнула.

– А я думала, тебе нужна именно эта моя сущность. Сущность пери! – выпалила я, и, поняв, что сказала, торопливо закрыла рот ладонью.

Я не поняла, как это произошло, я не заметила, чтобы Ягат двинулся или хотя бы наклонился вперед, приближаясь ко мне, но в следующий миг оказалась у него на коленях. Железная рука прижимала меня к мощной мускулистой груди, так, что я чувствовала каждый удар сердца воина.

– Вот как, наложница? Значит, ты из тех, кому невтерпеж? – пророкотал он и провел горячим пальцем по моим губам.

Я дернулась, как птица в силке, и, как несчастная певунья, попавшаяся в ловушку, только навредила себе этим.

Меня сжали еще сильнее, до боли, до хруста в костях, так, что я не смогла сдержать стона.

– Пожалуйста, – попросила я. – Пусти… Ты задушишь меня, господин. Останутся синяки.

Ягат хмыкнул и ослабил хватку. Мое тело сжалось пружиной, готовое распрямиться и вырваться из удушающих объятий в любой момент, но в следующий миг меня опрокинули тычком в грудь, и я оказалась упала навзничь на колени воина. Голова беспомощно запрокинулась.

Огромная рука властным жестом сжала основание шеи и Ягат заговорил снова.

– Ты дерзка, как истинная принцесса. Но отныне ты – никто. Запомни это.

– Пусти, – прошептала я, не в силах пошевелиться. – Ты не можешь так говорить и так поступать со мной. Я принцесса! Я дочь тсара! Дочь великого тэна!

Пальцы Ягата сжали шею сильнее. Когда он заговорил, голос звучал тихо, но мне показалось, что это оттого, что сдерживает ярость.

– Лежи смирно, наложница.

Его рука соскользнула ниже и легла на грудь. Когда ладонь его наполнилась, у меня внутри что-то оборвалось.

Я дернулась, трепыхаясь, из груди вырвался короткий стон.

– Нет! – воскликнула я, мотая головой.

Небрежно, словно треплет собаку, тэн ласкал мою грудь. А потом железные пальцы сомкнулись на соске и сжали.

Я вскрикнула от неожиданной боли.

Но чем больше я билась в его жестоких руках, тем сильней он сжимал пальцы.

– Никогда не говори мне нет, – сказал Ягат, и я замерла, такой ледяной яростью повеяло от его слов.

– Пожалуйста, не надо, – заплакала я. – Мне больно.

– У тебя совершенная кожа, – задумчиво сказал Ягат.

Он ослабил нажатие, но пальцы оставались на месте и потому я лежала, застыв, боясь пошевелиться, только слезы бессилия продолжали катиться из глаз. Мне показалось даже, что слышу, как они стучат о пол.

Тэн тем временем продолжал. Он говорил тихо, спокойно, как будто даже отстраненно, словно говорил не со мной, или словно я была неодушевленным предметом… вещью.

– Не хочется ее повредить. Твою кожу.

При этом вторая рука его легла на вторую грудь и тоже вцепилась в сосок, пронзив тело еще одной волной боли. Он задумчиво покручивал их, словно раздумывал, что делать, не прерывая речь.

– Но если тебе так дорога эта твоя сущность пери, которую, как подачку, бросила безднорожденным Анахита, будь ей. Будь слабой, трусливой, сладостной. Будь наложницей. М-да… мне придется придумать, как наказывать тебя, чтобы не оставалось следов на коже.

Он говорил тихо, и я старалась уловить каждое слово, словно от этого зависела моя жизнь. Наверно, поэтому я упустила момент, когда его безжалостные пальцы прекратили терзать мою грудь. Но в следующий миг я вскрикнула, когда он рванул ворот энтари. Послышался треск нижней рубашки, и горячие пальцы воина по-хозяйски прошлись сверху вниз по полоске оголившейся кожи.

Я задрожала от унижения, но было в этой дрожи что-то новое.

Я впервые ощутила гнев.

Горячая ладонь прошлась по груди, потеребила распухшие и оттого чувствительные до боли соски.

Я застонала от унижения.

Сегодня я оттолкнула от себя Арона, когда он ласкал меня, и тело пронзало сладкими судорогами. Оттолкнула, потому что я принцесса, дочь великого тсара, и со мной нельзя обращаться так. Мои первые ласки, первое Слияние принадлежит Анахите, и тот, кто ласкает пери украдкой, ворует у Матери.

Но каждое прикосновение Ягата было исполнено властности и уверенности.

Его пальцы спустились вниз, распахивая энтари и разрывая нежную ткань гемлек.

Он надавил на низ живота, и к своему стыду, ощутила, как между бедер потеплело.

Когда рука его скользнула под энтари и приспустила шальвары, я заплакала, задергалась, стала умолять его прекратить.

Он вынул руку из-под одеяния и подняв голову за волосы, шлепнул меня по щеке.

При этом не сказал ни слова и я онемела от ужаса, видя, что огненные глаза тэна налились багряным светом. Сейчас он был похож на устрашающую картинку из свитка Скорби, это был истинный демон, порождение бездны.

Я зажмурилась и кожей ощутила, что он усмехается.

Лингер тряхнуло на повороте, и моя голова снова безвольно запрокинулась назад, потому что тэн больше не держал за волосы.

Его рука снова скользнула под энтари и потянула полоску шальвар. Следующим движением он стянул с меня белье.

Пальцы его прошлись по гладкому холмику, отчего я задрожала, не веря, что тэн осмелился касаться меня там. В следующий миг его пальцы раздвинули складки и оказались на самом чувствительном месте. Влажном, к моему стыду и невероятно чувствительном.

Я вздрогнула, попыталась вырваться, но он удержал меня без труда свободной рукой, а пальцами другой принялся поглаживать влажный бугорок

– Истинная пери, – прошептал он, словно удивился чему-то. – Влажная и горячая, как течная сучка.

Его поглаживания становились настойчивее. Легкими движениями он теребил потаенное местечко, и тело мое начало выгибаться в его руках.

– Истинная пери, – повторил он.

К своему стыду и унижению, я ощущала, как тело, одна за одной, пронзают огненные стрелы. Между ног горело, нарастало томление и страстное желание освободиться от чего-то.

Наконец, я выгнулась дугой и застонала.

В следующий момент меня отбросили от себя, впечатав в мягкую спинку противоположного сиденья. Пальцы мои тут же заскользили по обрывкам ткани на груди, в попытке прикрыть обнажившуюся грудь.

Я не осмелилась поднять взгляд на Ягата, и не столько из-за позора, сколько из-за того, что боялась, что взгляд затуманен. Боковым зрением я увидела, как он поднялся со своего сиденья.

Я успела подумать, что сейчас он снова сделает со мной что-то страшное, на этот раз довершит начатое, но тэн рывком распахнул дверь и свистнул.

Тут же пространство рядом с лингером осветила птица со светящимися крыльями, а напротив распахнутой двери оказался титанозавр. Животное фыркало, хрипело, вскидывало попеременно все шесть ног, яростно сверкало шестью парами глаз.

– Если хочешь, чтобы тебя воспринимали как равную, принцесса, – сказал Ягат. – Будь ей. Будь демоницей, а не пери.

С этими словами он прыгнул и в следующий миг оказался на спине могучего зверя. Дверца в лингер с треском захлопнулась и я осталась одна.

Глава 4

Какое-то время я просто тряслась, сжавшись в комок и забившись в угол сиденья с ногами. Затем торопливо принялась приводить в порядок одежду. Ягат порвал гемлек на груди чуть ли не на двое, но энтари почти не пострадало. Благодаря низкому вороту с запахом до самого пояса, энтари не препятствовало унизившему меня воину властно и по-хозяйски осмотреть меня.

От пережитого на глаза навернулись слезы.

То, что тело продолжает дрожать, только усиливало стыд.

Первым порывом было снять испорченные вещи, которые еще недавно с такой любовью выбирала для меня Лала и надеть новые.

Но затем я вспомнила, что новых вещей у меня нет. Меня увезли из родительского дворца в том, в чем была на церемонии поздравления. Со мной поступили, как с последней рабыней, у которой нет и не может быть собственности, потому что она сама – собственность господина, и все, что на ней – тоже принадлежит ему. Я подумала, что должно быть, Ягат испортил мою одежду специально, ведь он говорил, что придумает способ, как меня наказать. Это осознание унизило еще больше, перед глазами появилась пелена, а в следующий миг слезы хлынули потоком.

Снаружи раздались голоса.

Переговаривались тэны. Слушая обрывки фраз, я поняла, что мы присоединились к каравану, который ожидал у стен Бхукти-Джар. Я осторожно отдернула занавеску и увидела, что лингер сопровождается несколькими воинами на титанозаврах, впереди едет еще один, и, судя по грохоту сзади, там тоже то ли лингер, то ли повозка. Мир охвачен тьмой и окрестности родного города кажутся незнакомыми, ведь я редко покидала Бхукти-Джар в такое время. Только на разные празднества с сестрами, подругами, служанками, с полагающимся статусу сопровождением, как того требовали традиции.

Сейчас, лингер, в котором я еду, запряженные четверкой огромных пугающих животных, несется с ужасающей скоростью, словно сквозь саму ночь. Над воинами хлопают светящимися крыльями птицы: тэны смазывают ручным сапсанам перья специальным раствором, когда собираются путешествовать в темноте.

Вот одна из птиц взмыла вверх, замерла на миг, и, сложив крылья, светящимся камнем обрушилась вниз. У самой земли распахнула крылья, и, когда взмыла вверх снова, в ее мощных когтях билась несчастная мышь с круглыми вытянутыми ушами.

Я поспешно задернула занавеску, но писк несчастной жертвы еще долго стоял у меня в ушах, а перед глазами застыла страшная картина, как бедное животное бьется в когтях хищной птицы.

Поспешно вытирая все новые дорожки слез я ощутила себя такой же несчастной жертвой, как этот зверек.

– Нет, – сказала я вслух и голос прозвучал немного хрипло от слез. – Никогда пятая принцесса Бхукти-Джар не будет ни рабыней, ни служанкой. Я не позволю запугать себя, не позволю смешать себя с дорожной пылью. Меня подвергли неслыханному позору, дому моих родителей нанесли тяжелейшее оскорбление, отцу – личную обиду, вытребовав дочь в обмен на клятву, но я никогда не забуду об этом! Я не забуду того, кем являюсь! Пятой принцессой Бхукти-Джар, дочерью великого тсара Оридана Мудрого и прекрасной тсари Астарты Огненной, коралловой Рахаат Сафирой.

Звук собственного голоса немного успокоил. Сейчас, когда Ягат покинул лингер, произошедшее показалось сном. Я даже представила, что мы с сестрами едем на праздник плодородия в один из южных городков Бхукти-Джар, но тут же невесело улыбнулась. Если бы это было так, здесь бы обязательно была сестренка, и она сейчас посапывала бы на сиденье напротив, поцеловав меня на ночь, а я читала бы очередной свиток в свете магического мотылька. Скорби или Наслаждения, это зависело бы от настроения.

Представленная картина оказалась такой мирной, что я сползла по спинке сиденья и свернулась калачиком на мягких подушках.

Натянув на себя мягкое покрывало, я подула на осветительного мотылька, что трепещет крылышками на потолке лингера и яркий свет сменился тусклым, приглушенным.

Только сейчас я поняла, какой это был долгий, просто бесконечный день.

Весь день мы участвовали в ритуалах по случаю предстоящего Слияния, готовились, выбирали наряды, молились Анахите и возлагали цветы к ее статуям, танцевали…

Потом, когда солнце покатилось вниз, было Слияние, и сейчас во дворце, должно быть, ночной пир, и все веселятся и танцуют…

Мысли стали сбиваться, оживать, сменять одна другую с невероятной скоростью и я уснула.

Мне снился дворец, снились столы, полные угощений, снились прекрасные пери и могучие тэны, пирующие за ними, славящие Анахиту и родителей.

Внезапно закричали, и крик выдернул из объятий сна.

Я привстала на сиденье, помотала головой и поняла, что мне не показалось.

Кричала женщина. Женщины.

Женские голоса вопили, словно потревоженные чайки и просили оставить их, пощадить. В ответ слышался грубый мужской смех.

Не веря в услышанное, я отдернула занавеску и увидела, что у воина, который едет рядом с лингером, прямо перед ним, поперек титанозавра, лежит женщина. Судя по одежде, которую я сумела рассмотреть в темноте, это пери из поселений.

Несмотря на то, что была перевернула, она продолжала биться, стучать кулачками по могучей броне зверя и умоляла отпустить ее. Воин, похитивший несчастную, задрал подол, оголяя ягодицы и одобрительно похлопал. Женщина заголосила тонким голосом, но воин только ухмыльнулся.

Раздался еще крик, и, высунув голову в окно и оглянувшись назад, я увидела, что воин, что едет следом, тоже держит перед собой женщину. Только та не перекинута поперек седла. Свободной от поводьев рукой воин держит пленницу за волосы и рывками насаживает на себя, прямо на ходу. Несчастная кричит, но ее крики мало волнуют насильника.

Из лингера впереди тоже закричали, и я поняла, что там еще одна пленница.

Зажав рот рукой, я откинулась на подушки, не веря в увиденное.

– Этого не может быть! – закричала я. – Этого не может быть никогда!

Я вскочила, распахнула дверь, продолжила кричать и звать на помощь. Я хотела спрыгнуть на землю, но мы неслись с огромной скоростью, и те, кто едет сзади, наверняка меня бы затоптали.

– Сейчас же отпустите пери! – кричала я. – Вы не смеете! Не смеете, слышите? Отступники! Отверженные! Насильники! Я дам знать отцу!

Грохот усилился и с лингером поравнялся Ягат на титанозавре.

Его глаза полыхнули во тьме и я замолчала.

– Закрой дверь, – скомандовал он и я подчинилась.

Снаружи раздались крики. Ягат приказывал не трогать женщин до привала, или делать это тихо, чтобы «принцесса не слышала».

Звуки утихли, но меня еще долго трясло, а увиденные картины стояли перед глазами.

– Куда я еду? Что это за тэны такие, кто крадут в Джаре, предоставившего им гостеприимство, женщин? Кто насилует пери на ходу, прямо верхом?! Что со мной будет, мамочки…

Увиденное сковало таким ужасом, что не было даже слез.

Меня сковало странное оцепенение и я опять погрузилась в соню

Мне снова стал снится дворец и пир.

Но лица родных были грустны, словно ночная тьма отражалась в их глазах, и у мамы глаза блестели, а у губ пролегла складка. Я впервые видела таких молчаливых, присмиревших сестер, даже маленькие Келена и Сирин, когда служанки уносили их спать, не капризничали и не протестовали. Латана с Ракшми сидели, прижавшись в друг другу и поочередно бросали взгляды на вход, словно ждали кого-то. Братья сидели хмурые, поникшие, на щеках играют желваки, взгляды направлены в саму вечность.

Номер заказа 1854324, куплено на сайте LitNet

Не было на пиру только малышки Лалы… Подумав о ней, я перенеслась в собственные покои и увидела крохотную фигурку, которая содрогается на моем ложе. Лала плакала тихо, по-взрослому, зарыв личико ладонями, плечи сестренки вздрагивали, а из груди раздавались горестные стоны.

Мое горло сдавило, я замотала головой, не в силах видеть горе любимой сестренки.

Бросившись на ложе, я принялась гладить Лалу по подрагивающим плечам, по растрепанным волосам, но она отчего-то не слышала меня.

– Пожалуйста, не плачь, Лала, – просила я, сама содрогаясь от рыданий. – Посмотри на меня, милая, я же не плачу.

Но Лала не поднимала головы, а ее рыдания оставались такими же горькими.

Внезапно какая-то сила подняла меня и повлекла вверх. Дворец, оставшийся внизу, стал не больше кукольного домика, а в лицо ударил жар.

«Как странно, – подумала я. – Ведь должна быть ночь, отчего же солнце стоит высоко и нещадно палит кожу?»

Я попыталась закрыться от солнечного света, но та же странная сила отвела мою руку за голову, а потом поступила также с другой рукой. Стало еще жарче, я попыталась освободиться, но почему-то не могла двигаться. Я захотела закричать, но ничего не вышло, почему-то оказалось невозможно разжать губы. Тогда я принялась мотать головой и проснулась.

Я закричала, как только поняла, что не одна в темноте. Надо мной возвышалась огромная темная фигура. Широкая ладонь легла на губы, оборвав крик, темнота произнесла глухим голосом, в котором слышались громовые раскаты:

– Тише, наложница, не кричи.

Стоило услышать это слово, как я сразу все вспомнила, сон отделился от яви и я поняла, что нахожусь в лингере, он стремительно несется вперед, подскакивая на ухабах, а рядом со мной Ягат. Виновник моего позора и тот, кому отныне принадлежит моя жизнь.

Я оказала самое яростное сопротивление, на которое была способна, пытаясь вырваться из стальной хватки. Но меня держали надежно, и, что самое обидное, как будто даже не прикладывая силы.

– Успокойся. Своим сопротивлением ты только распаляешь меня, – сказал Ягат и я испуганно замерла.

Тэн хмыкнул такой быстрой перемене, но не отпустил.

– Вот как? – спросил он насмешливо. – Значит, ты не хочешь, чтобы я взял тебя?

Поскольку его ладонь все еще находилась на моих губах, я отчаянно замотала головой, несмотря на страх разозлить воина.

Тот нагнулся ближе и впился взглядом в глаза.

– А разве не в этом сущность пери? – тихо, как-то угрожающе спросил он. – Жаждать, чтобы ее брали снова и снова? Разве вы не зовете тэнгериев хозяевами своей жизни?

Вопреки логике, я снова помотала головой. Бровь тэна приподнялась.

– Если бы не спешка, я посмотрел бы сейчас на тебя, воспламеняющуюся от самых легких касаний.

Он, наконец, убрал руку с моих губ и отклонился назад. Я замерла, вжавшись в подушки, боясь спровоцировать воина хоть одним движением.

Тэн отсел и я выдохнула с облегчением.

Это не ускользнуло от него, потому что глаза воина нехорошо сверкнули.

Я ощутила, как моя стопа оказалась в чьих-то руках, и, прежде чем смогла понять, что происходит, его пальцы нашли точку под подушечками пальцев и надавили.

Из груди вырвался стон, а тело слегка приподнялось над сиденьем, изгибаясь. По внутренней стороне бедер хлынул жар и пришлось закусить губу, чтобы не застонать в голос.

– Вообще я не люблю брать женщин в дороге, – хрипло сказал Ягат. – По-крайней мере, когда это их первый раз и они достаточно хороши, чтобы растянуть слияние. Слишком неудобно. Я люблю комфорт, когда можно насладиться каждым мгновением этой вашей дарованной Анахитой сущности. Но ты, юная пери, вот-вот заставишь меня передумать. Слишком быстро и жарко ты реагируешь на мои прикосновения.

Я в отчаянье закусила губу, не в силах поверить в происходящее. Неужели он так жесток, чтобы взять меня, принцессу Бхукти-Джар прямо сейчас? Как его воины, что украли женщин и везут их с собой. Неужели Ягат способен на такое, после того, как лишил чести быть любимой на площади, в Святилище матери, на глазах у самых достойных?

– Ты боишься, – сказал Ягат. – Хочешь и боишься. Интересное сочетание. Чего же ты боишься, пери?

– Позора, – вымолвила я, не в силах добавить «господин».

Глаза Ягата потемнели от гнева.

– Позора? – переспросил он, хмурясь. – Принадлежать великому тсару Блэр-Джар – позор?

Я приподнялась на руках и попыталась отползти назад. Тэн наблюдал за моими попытками с нехорошей усмешкой. Когда спина уперлась в мягкое, меня рывком за ногу вернули обратно.

– Отвечай, – приказал он мне.

– Ты лишил меня чести бэыть взятой в Святилище Матери! – вщыпалила я, отчаянно пытаясь вырваться. В этот мщиг мне было все равно, чжто это распаляет Ягата еще сильней. – Мое первое Слияние принадлежит Анахите! И наблюдать его должны самые достойные воины и пери Бхукти-Джар! Рядом со мной во время самой драгоценной жертвы, что может принести пери, должны быть родители, сестры и братья! Мать должна быть довольна мной! Довольна моим первым Слиянием, принадлежащим ей по праву!

Тэн слушал меня, приподняв бровь. Лишь ощутив, как сжались его пальцы на моем бедре и заметив, что в глазах показались языки пламени, я замолчала.

– Нет, пери, – сказал он. – Твое первое слияние, как и все последующие принадлежат мне. А не богине, которой нет до нас никакого дела.

– Это чудовищно! – воскликнула я. – Это очень плохо, так говорить о Матери!