Текст книги "Истребление хищников"

Автор книги: Диана Гразиунас

Соавторы: Джим Старлин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Глава 16

15 июля 1992 года.

Мемориал-парк, Вашингтон.

Вида читала документы, которые доставала из папки, лежавшей у нее на коленях. Айра тихо сидел на скамейке рядом с ней. Наконец Вида тряхнула головой и, вспыхнув от охватившего ее негодования, обратилась к своему улыбающемуся и курящему сигару партнеру:

– Почему эта папка не попала ко мне вчера вместе с другими документами, которые вы послали?

Айра с наслаждением выпускал колечки дыма в воздух, обдумывая ответ.

– Проливает совсем другой свет на Вандемарка, не так ли? Я попридержал эту информацию, потому что, проработав три года по делу Вандемарка, увяз в нем. Я хотел дать вам немного времени, чтобы понять суть той работы, которую я возложил на вас.

– Вы сказали, что увязли в этом?

– Да. Я зашел в тупик, выслеживая Вандемарка. Я надеялся, что мне придет в голову какая-нибудь более толковая идея о его прошлом, и это поможет мне лучше понять человека, на которого я охочусь. Поэтому я съездил в Стронгвилл, штат Огайо, где родился Дэвид Вандемарк. В этом городе, как я считал, погибли в автокатастрофе его родители. Можете себе представить, как я удивился, когда узнал, что мистер и миссис Дуэйн Вандемарк ни в какой аварии не погибали. В свидетельстве о смерти говорилось, что они оба умерли от огнестрельных ран. В местном полицейском управлении я узнал всю историю. Шеф полиции очень хорошо помнил это дело. Он был в полиции новичком, когда это случилось.

По-видимому, Дуэйн Вандемарк стал сильно пить, когда в 1952 году потерпел финансовый крах. А шесть месяцев спустя он погиб: устроил драку с женой, выхватил ружье и выстрелил ей прямо в сердце, а потом угостил и себя свинцом, прямо на глазах своего трехлетнего сына Дэвида. Позже врачи утверждали, что у Дэвида не осталось воспоминаний об этих убийствах. Они решили, что будет лучше сочинить историю об автомобильной катастрофе. Тогда, в 1952 году, еще мало знали о памяти на уровне подсознания.

Они немного посидели молча. Вида смотрела на документы в папке, Айра – на военный мемориал. Потом Вида заговорила. Ее голос стал спокойным и тихим, словно легкий ветерок в ветвях деревьев:

– Бедный ребенок. Как ему не повезло! Не удивительно, что он все это сделал. Сначала я подумала, что в жизни у него все было прекрасно. Он имел все, о чем только можно было мечтать, но в действительности у него одна трагедия шла за другой. Я тут читала в отчетах, что тетю, которая его воспитывала в подростковом возрасте, убил какой-то громила в Детройте.

– Да, Вандемарк дальше сам пробивал себе дорогу в жизни, учился на юриста. Отличный парень, в самом деле. Ужасно, что он взял и свихнулся.

– Да... Очень печально.

– Однако это не мешает нам утверждать, что он убийца. И наша работа по-прежнему заключается в том, чтобы поймать его. Вы согласны со мной?

Вида взглянула на Айру и увидела, что он внимательно наблюдает за ней. Напряжение было написано на его обычно спокойном лице. До нее вдруг дошло, почему он не дал ей вчера эту папку.

– Не беспокойтесь, Айра, я не позволю своим личным чувствам мешать делу. Печальная это история или нет, я прекрасно понимаю, что Вандемарка нужно остановить.

Айра согласно кивнул, вздохнул с облегчением и снова взглянул на военный мемориал. Через несколько секунд он сказал:

– Вы знаете, имя моего сына написано на этой стене. Если бы он пережил эту бессмыслицу во Вьетнаме, то был бы того же возраста, что и Вандемарк. В самых разных отношениях они напоминают мне друг друга. Вот почему иногда это дело становится для меня таким трудным.

– Я не знала, извините. Очень жаль.

– Мой мальчик, Алан, умер больше двадцати лет назад. Что теперь извиняться. Я выплакал все свои слезы по нему. Единственное, чего мне хочется, – это взять Вандемарка живым, если, конечно, удастся. Я уже достаточно насмотрелся на то, сколько молодых умирает в наше время. Дэвид Вандемарк живет по своим собственным понятиям чести, хоть и искаженным. Он делает то, что кажется ему правильным. Я верю в это.

– Да, видимо, это так.

– Но это ничего не меняет. Мы поймаем его, если сможем, и поймаем живым, если он, конечно, нам позволит. Но вам следует понять, что, возможно, придется убить этого человека. Вы еще неопытны в подобных делах... Вы только что пообещали во всем помогать мне и не отходить от меня ни на шаг. Спасибо вам. Но не забывайте, это опасно, мы оба можем погибнуть.

Вида понимающе кивнула. Айра повторил ее жест и выпустил новую порцию колечек дыма в воздух.

– А как же мы проведем остаток сегодняшнего дня, босс?

Айра повернулся и одарил своего нового напарника лучезарной улыбкой.

– Сегодня после полудня мы начнем собирать чемоданы. Возможно, неделю проведем в дороге. Я уже заказал два авиабилета в «Балтимор Интернейшнл» на рейс в 7:10.

– Все это как-то неожиданно. Что-нибудь случилось?

– Пока ничего. Но мне кажется, я понял, где следует ждать Вандемарка на этот раз.

– И где же?

– Вы были когда-нибудь в Нью-Йорке?...

Часть вторая
Скотобойня

«Тот, кто щадит плохое, ранит хорошее».

Публилус Сайрус

«Из всех задач правительства самой главной является защита граждан от насилия».

Джон Фостер Даллес

Глава 1

Вик уже почти забыл, как сильно он не любил Нью-Йорк. И даже ненавидел этот город. Но быстро вспомнил об этом, попав в автомобильную пробку и потратив уйму времени, находясь в потоке машин бампер к бамперу, двигаясь черепашьим ходом по мосту Джорджа Вашингтона. Слишком много грязи и шума, да еще и эта снующая и жужжащая толпа. Перекрасив свои волосы и бородку в «радикально» черный цвет, местами с каким-то пегим отливом, Вик прошлой ночью укомплектовал всем необходимым свой фургон и был уже готов к отъезду рано утром. Но потом решил, что отъезд на рассвете – не слишком уж хорошая идея. Если выехать из Уиллоу до семи часов утра, то за три часа можно добраться до Нью-Йорка как раз к тому времени, чтобы встать в хвост утренней автомобильной пробки. Поэтому Вик спокойно позавтракал, просмотрел пару журналов, с удовольствием прогулялся в последний раз по лесу, чтобы освежить голову, и внезапно понял, что уже два часа дня. Теперь он уже попадал в вечернюю пробку! Прекрасно спланировано!

Он уже больше не был Виком Таннером, актером. Его бумажник распух от кредитных карточек и других документов, которые удостоверяли личность владельца этого набитого доверху фургона как некого Лероя Де Карло, частного детектива из Чикаго. Его иллинойсская лицензия была еще не просрочена, и у него имелось также временное разрешение на работу в штате Нью-Йорк. Он всегда старался проверять срок годности каждого документа, удостоверяющего его личность, поскольку каждый из них все равно сходил с маленького печатного станка Вика Таннера. Годы научили Вика-Лероя щепетильному отношению к мельчайшим деталям и важным нюансам, которые необходимы для того, чтобы обвести вокруг пальца любого, даже самого въедливого проверяющего. Он гордился своим мастерством. Документы Лероя Де Карло с успехом прошли бы даже компьютерную проверку. Вик просто удивлялся, насколько, оказывается, легко войти в компьютерную сеть города или штата и таким образом создать нового гражданина. Чикаго и так переполнен частными сыщиками. Кто заметит еще одного?

У Лероя имелась легенда для прикрытия. Его расследование касалось состоявшегося на прошлой неделе убийства семьи Менгуэлли, у которых не было живых родственников в Штатах. Это было как раз то, что нужно. Если бы кто-нибудь поинтересовался, то Лерой Де Карло ответил бы, что работает на дядю покойного Германа Менгуэлли – Фернандо, живущего в пригороде Чикаго. К тому времени, когда выяснится, что в действительности никакого дяди не существует, Лерой преспокойно возьмет себе новое имя.

Да, с этой частью операции все в полном порядке. Его «шевроле» был загружен всем необходимым: запасом оружия и одежды на любой случай, картами всех пяти населенных пунктов, шестью комплектами запасных документов, персональным компьютером и различным оборудованием, а также множеством других мелочей, которые могут пригодиться. Фургон с форсированным двигателем (5700 кубических сантиметров вместо 5300) сам по себе вмещал семьсот пятьдесят килограммов груза и был оборудован лучшим глушителем, который можно купить только за приличные деньги. Случайный человек мог подумать, что это – грузовик по доставке товаров или розничной торговле всякими мелочами.

У Лероя имелась своя стратегия ведения этого дела, все было тщательно спланировано. В некотором смысле его работа казалась со стороны очень несложной. Он посчитал, что просто обязан опросить нескольких человек и найти какие-либо источники «психической информации» с мест преступлений и, возможно, рассчитать следующее место, где убийца попытается совершить новое нападение, и поймать этого негодяя с поличным. По крайней мере, Лерой на это надеялся. Но он уже страстно хотел поскорее вырваться из Нью-Йорка.

Причина заключалась не только в том, что шум, загрязненная окружающая среда, автомобильные пробки, высокие цены, преступления и суматоха, царящие в этом городе, именуемом Большим Яблоком, беспокоили Лероя. Причиной были люди. Здесь их чересчур много на столь малом пространстве. Они похожи на рассерженных муравьев в потревоженном муравейнике. Толпа для телепата – злейший враг. Лерой ненавидел большие скопления людей. Даже если он сознательно отключался от воздействия толпы, все равно большие группы людей ужасно действовали ему на нервы. Их непрерывная сумасшедшая «умственная болтовня» влияла на состояние его здоровья, самообладание, и он утрачивал свою обычную доброжелательность. Толпа напоминала ему одно маленькое летающее насекомое, попавшее ему в ухо и непрерывно жужжащее. Жизнь научила его подавлять раздражение, но ему никак не удавалось делать это с улыбкой.

Феномен толпы был даже опасен. Ему приходилось уменьшать внешний шум, чтобы защитить себя от толпы. На шумной улице невозможно определить, желает ли кто-нибудь всадить тебе нож в спину, защелкнуть на тебе наручники или пройти мимо, не обращая на тебя внимания. Но, по правде говоря, он обнаружил, что может сосредотачиваться на каком-либо одном человеке в толпе и отключаться от воздействия всех остальных. Здесь же ему было трудно замыкаться лишь на одном человеке в такой прорве народа.

Нью-Йорк определенно не для него. Именно поэтому Лерой и предпочитал охотиться за преступниками в других, не столь плотно населенных, местах страны. Меньше людей – меньше горя. Но не всегда удается выбрать места сражений. Преступников полно и в других, более подходящих для его «охоты» местах, но ни один из них не убивал людей целыми семьями. Есть такие вещи в жизни, против которых нельзя устоять. Приходится делать работу и вовремя убираться.

Уличное движение несколько оживилось, и Лерой поехал прямо к Хенри Хадсон Паркуэй, направляясь на Рузвельт-Драйв. Он свернул на Тридцать четвертую улицу, нашел свободную стоянку на Двадцать седьмой улице и скользнул между машин прямо туда. Лерой решил, что не помешает еще разок полистать досье Анжелы Кинонес, которое он выудил из-под сиденья.

Семья Анжелы Маргариты Долорес Кинонес стала первой жертвой «Головореза». После этого, с пугающей регулярностью, он выбирал себе новые жертвы. Всегда во вторую и четвертую неделю месяца, правда, не в один и тот же день. Всегда ночью, но никогда в один и тот же час. Он также никогда не убивал две семьи, проживавшие по соседству. Признаками стиля этого убийцы были двухнедельный перерыв и этническая принадлежность жертв.

Мисс Кинонес потеряла двух младших братьев и родителей из-за этого мясника. Ее спасло то, что за два года до этого она переехала в собственный дом. Анжела работала в журнале высокой моды в качестве помощника художественного редактора. Большая удача, но для чего журналу художественный редактор? Стоять над душой у бедного несчастного чертежника, разрабатывающего модель за чертежной доской?

Основные данные: 28 лет, брюнетка, глаза карие, 44 кг, 152 см. Лерою не удалось найти фотографию Анжелы, поэтому он представлял себе грудастую знойную мексиканку. Он не стал зацикливаться на том, что ее родители эмигрировали с Кубы как раз перед тем, как Фидель взял власть, и что она родилась и выросла в Соединенных Штатах. По его представлению, она смотрела слишком много фильмов с участием Марии Монтес. Лерой бегло просмотрел остальную информацию, не делая каких-либо умозаключений, засунул папку назад под сиденье, вылез из фургона и закрыл его.

В отличие от большинства людей, оказавшихся в Нью-Йорке, он не боялся за свою машину, поскольку был уверен, что найдет ее на том же месте, где и оставил, так как, во-первых, не оставлял ее в неположенном месте, а во-вторых, машина была оборудована противоугонной сигнализацией. Любого, кто пожелает проверить, чем • набит его старый фургон, встретит пронзительный вой сирены. Сирена отключится только через три минуты, а система сигнализации перезарядится автоматически. Если даже злоумышленник окажется столь хладнокровным, что не обратит никакого внимания на сирену (все-таки это Нью-Йорк), он обнаружит, что вскрывать фургон десятилетней давности – не подарок. Долгие часы ушли на переделку дверей и замков. Никакой Рэмбо не сможет пробиться внутрь через армированный корпус и пуленепробиваемые стекла.

* * *

Анжела жила в доме 228 на Восточной Двадцать шестой улице на пятом этаже. Но дома ее не оказалось. Лерою это не понравилось. Было уже шесть, и она вполне могла бы вернуться домой с работы. Может быть, она где-нибудь на свидании? Или, что еще хуже, вообще уехала из города? Большая часть хорошо спланированного сценария Лероя зависела от того, как скоро он с ней встретится.

К счастью, в доме оказался консьерж. Невысокий немец лет пятидесяти заверил Лероя, что мисс Кинонес по-прежнему проживает по своему старому адресу и не уезжала в отпуск. Он видел ее сегодня утром, но не имеет представления, где она может находиться сейчас. Лерою удалось считать информацию из мозга консьержа, и он узнал, что Анжела иногда обедает в ресторане на углу. Немец выдал эту информацию неохотно, потому что ему не понравился этот темноволосый незнакомец. Это очень позабавило Лероя. Ему было очень интересно узнать, что этот старый черт скажет завтра, когда обнаружит, что темноволосый незнакомец вселился в квартиру Анжелы Кинонес.

Стало уже привычным то, что где бы он ни приступал к работе, то первым делом находил себе жилье. Лерой предпочитал встретиться с каким-нибудь родственником одной из жертв. Это давало ему доступ к информации, которую не помещают в газетах, а с другой стороны, давало ему повод находиться поблизости.

С его даром было нетрудно проникнуть в другую жизнь. Когда ты знаешь точно, что именно люди хотят услышать, не возникает никаких проблем для того, чтобы сказать это в нужное время и в нужном месте. Он также взял несколько уроков актерского мастерства, чтобы подготовиться к роли Вика Таннера. И эти уроки явно пошли ему на пользу.

Он всегда пытался честно играть со своими временными союзниками. Лерой никогда ничего им не обещал и обычно не стремился переспать с ними. Он делал это исключительно в тех случаях, когда никак нельзя было избежать этого или оказывалось трудно устоять перед какой-нибудь женщиной. Он относился к этому рационально и считал, что конечные результаты оправдывают средства их достижения. В конце концов, он все-таки пытался отомстить за постигшую их потерю и вселить в них веру в то, что в этом мире есть справедливость.

Когда приходило время уезжать, ему нетрудно было организовать все так, словно его отъезд был идеей хозяйки его временного пристанища. И в результате он расставался всегда легко, сохраняя самые лучшие отношения, оставляя после себя воспоминания как о чем-то приятном, но, увы, не осуществившемся.

Прогуливаясь по улице, Лерой остановился у витрины магазина и, глядя на свое отражение, поправил воротник и рукой откинул назад волосы. Ему предстояло произвести хорошее впечатление на Анжелу.

Лерой увидел ее в глубине ресторана. Девушка обедала в одиночестве. Он инстинктивно знал, что это Анжела, хотя она находилась слишком далеко, чтобы можно было «считать» информацию. Образ грудастой «дикой мексиканской кошки» отступил из его воображения, и его место заняла настоящая Анжела Кинонес.

Анжела была стильно одета, впрочем это и неудивительно, учитывая ее место работы, но оказалась значительно стройнее, чем он ожидал. Регулярные занятия спортом и постоянные тренировки, очевидно, являлись неотъемлемой частью ее повседневной жизни. Упругие грациозные мускулы так и играли на ее руках, когда она разрезала ножом лежавшую на тарелке пищу. У нее модная короткая стрижка, и это единственная игривая деталь в ее облике. Темные глаза с сильно накрашенными ресницами, длинная элегантная шея. Овальное лицо, полные и чувственные губы. Но особенно глаза привлекли внимание Лероя и заставили его снова посмотреть на нее.

Глядя в эти глаза, Лерой поражался скрытой в них глубокой печали. Было совершенно очевидно, что девушка пыталась что-то спрятать за своим обманчивым холодным спокойствием. Хотя Лерой приучил себя видеть то, чего не видят другие, на этот раз он разглядел в Анжеле только печаль.

Тряхнув головой, Лерой наконец решил войти в ресторан. Сделав первый шаг, он предупредил себя: Анжела Кинонес – словно треснувший кристалл, которым можно любоваться издали, но обращаться с ним нужно осторожно, иначе он рассыплется в руках.

Лерой прошел в дальний конец ресторана и никто его не спросил, заказывал ли он что-нибудь, и не предложил сесть за стол. У него был вид человека, который знает, куда идет.

Анжела холодно взглянула, когда он остановился рядом с ее столиком.

Смотря ей прямо в лицо, что она могла счесть неприличным, Лерой сразу же заговорил:

– Добрый вечер, мисс Кинонес, меня зовут Лерой Де Карло. Я частный детектив из Чикаго. Надеюсь, что смогу поговорить с вами. Я нахожусь в...

И тут Лерой осекся. На этот раз он совсем ничего не понимал. От удивления у него просто отвисла челюсть. Он стоял, растерянно и безмолвно глядя на Анжелу Кинонес, изо всех сил пытаясь что-нибудь понять.

Такого с ним еще никогда не было. Он не знал, что ему делать дальше. Как это может быть? Что было такое в Анжеле Кинонес, что удерживало его от проникновения в ее мозг?

Глава 2

– С вами все в порядке? – спросила Анжела, сменив ледяной равнодушный взгляд на участливо-любопытствующий.

Человек, прервавший ее обед, тер свой лоб и растерянно улыбался.

– Я целый день ехал. Чувствую себя несколько неуютно на скоростных магистралях. Не возражаете, если я сяду? Поверьте, я по делу. Мне действительно очень нужно поговорить с вами.

– О чем?

– Я расследую убийства латиноамериканских семей.

Подсознательно она догадывалась, о чем он собирается говорить, но тем не менее от этих слов вся содрогнулась. Прошло два месяца, но боль от потери была все еще остра. Анжела мгновенно почувствовала одновременно и злость, и боль. Новые вопросы! Сколько раз она уже отвечала на те же самые вопросы, а их задают снова и снова! Что толку от этого? Никакого! Ее отец, мать и двое братьев по-прежнему мертвы и все еще не могут обрести покой. Но вопросы не вернут их. И, как оказалось, ответы на них так и не помогли поймать убийцу.

Тогда зачем, зачем продолжать эту ерунду? Ступай-ка ты подальше, господин хороший, я больше не собираюсь играть в эти игры. Оставь меня в покое. Отстань от меня. Позволь мне самой оплакивать моих покойных родственников, и, может быть, я найду какой-нибудь способ вернуться к жизни. Дай мне возможность залечить раны. Уходи!

Но вместо этого Анжела посмотрела своими печальными глазами на почтительно ожидавшего ее ответа незнакомца и сказала:

– Присядьте.

Затем снова переспросила его имя.

– Де Карло, Лерой Де Карло.

Она считала это странным: имя испанское, но произношение явно выходца со Среднего Запада. Он быстро объяснил, что его нанял состоятельный дядя одной из последних жертв «Головореза». Дяде не понравились результаты расследования, проведенного нью-йоркским департаментом полиции, поэтому он и нанял Де Карло для поисков убийцы. Ему уже дважды удалось успешно провести расследование подобных случаев на Среднем Западе, поэтому его и пригласили.

Лерой махнул проходящему мимо официанту и попросил принести пива. Для Анжелы он заказал бокал белого вина, затем снова повернулся к Анжеле и посмотрел на нее долгим пристальным взглядом. Казалось, Лерой не знал, о чем говорить дальше. Анжела не могла точно сказать, но чувствовала, что разговор будет вовсе не таким, каким Лерой его запланировал. Но почему? Ведь она с ним заодно, не так ли?

После некоторого замешательства Лерой сказал:

– Видите ли, Анжела, я нахожусь в этом незнакомом городе для того, чтобы расследовать дело двухмесячной давности. Но пока у меня нет подходящих версий. Мне нужна любая помощь. В своем деле я специалист, но все-таки не супермен.

– Что я могу еще добавить? Вы, наверное, все знаете из отчетов полиции и газетных статей. Я полагаю, что вы уже просмотрели весь этот материал.

– Да, конечно. Перечитал уже раз сто. И, знаете, мне никак не удается найти связующую нить, которая могла бы вывести меня на этого головореза, поэтому мне нужен совершенно другой след. Если хочешь найти убийцу, выясни, кто были его жертвы. Вот поэтому и пришел повидать вас.

Анжела на мгновение задумалась, а затем сказала:

– Теперь мне понятно, почему эту работу нельзя свести к типичному делу об убийстве. Мне кажется, что этот подонок выбирал свои жертвы наугад. Он – сумасшедший. Мои родственники ни в чем не виноваты, и я не вижу никаких причин для их убийства или убийства какой-либо другой семьи. Никто из жертв не был знаком друг с другом, и между ними нет никакой связи.

– Позвольте уточнить. Не было никакой взаимосвязи между ними потому, что никто еще не смог ее выяснить. Даже сумасшедший действует по-своему закономерно. Если бы он убивал людей совершенно случайно, как об этом заявляют газеты, его бы давно уже схватили.

– Я не понимаю, как вы можете так говорить. А разве Дэвид Беркович действовал не так? Посмотрите, как долго его ловила полиция.

Анжела заметила, что ее упоминание о Берковиче болезненно отразилось на лице Лероя Де Карло, но прежде чем она смогла что-либо спросить по этому поводу, тот сказал:

– Ну, с Берковичем все было по-другому. Он бегал по улицам и стрелял в людей, находившихся в машинах. Его было трудно выследить, потому что он делал это спонтанно и без всякого разбора, но в нашем случае все абсолютно не так. Он знает, кто его жертвы. И это не случайно, что все они, например, испанского происхождения. Они все были выбраны по этническому признаку. И всех этих людей он убивает в их собственных домах. Это тоже важно. А чтобы это сделать, ему необходимо все скрупулезно проверить и оценить сложившуюся обстановку, прежде чем войти в дом. Никакой убийца, даже сумасшедший, никогда не врывается в незнакомое здание, не зная его планировки. Я предполагаю, что он побывал внутри каждого из этих домов по крайней мере однажды до той ночи, когда пришел убить этих бедных людей.

Последнее высказывание насторожило Анжелу.

– Но... Полиция никогда не говорила ничего подобного.

– Возможно потому, что полицейские не задумывались об этом. Но им приходится быть более сдержанными в своих высказываниях, чем я. Ведь вокруг меня нет репортеров, которые цепляются к каждому слову.

– Понимаю. Но тогда что же вы хотите от меня? Чтобы я вспомнила что-нибудь, что могло связывать мою семью с другими жертвами?

– Именно так. Мне бы очень помогло, если бы вы смогли просто рассказать мне все, что вы помните о своем отце, матери и братьях. Расскажите мне историю семьи, чуть позже я свяжусь с родственниками каждой из семей жертв, и, возможно, что-нибудь всплывет на поверхность – то, что полиция пропустила. Я могу потратить на это дело больше времени, чем они. Кроме того, у меня свежий взгляд на события. Мне, в отличие от других, не довелось переживать эту трагедию в течение двух месяцев. В этом мое преимущество, оно уже не раз сослужило мне добрую службу.

Анжела долго смотрела куда-то в пространство, раздумывая, готова ли она снова рассказать о своей семье какому-то Лерою Де Карло. Сможет ли она выдержать это? В том, что будет трудно, она была уверена, но знала наверняка, что ресторан – не совсем подходящее место для такого разговора.

– Давайте пойдем ко мне.

Это была одна из квартир с планировкой «паровозиком», где комнаты располагаются друг за другом от фасада до задней стены здания вдоль длинного коридора. Прежние владельцы здания занимали его полностью. На пятом этаже, скорее всего, проживала прислуга. Другой владелец, который приобрел здание в тридцатые годы, разделил его на секции, установив стены там, где они прежде не стояли, и тем самым превратил роскошные апартаменты в убогие клетушки с высокими потолками, где зимой гуляли сквозняки. Но Анжела Кинонес называла это домом.

Она внимательно наблюдала за тем, как Де Карло обозревал ее жилище. От такого пристального осмотра ей стало как-то не по себе. Теперь она чувствовала себя неловко из-за того, что обставила квартиру такой шикарной мебелью по последнему слову техники. До сих пор ей не казалось, что подобная мебель здесь не к месту. Старый мир Нью-Йорка, окружающий суперсовременную мебель. Раньше она считала, что это создает особый стиль, этакий «эклектик». Но внезапно все это показалось ей слишком претенциозным.

Да, этот мужчина – типичный следователь. Он не смотрел на вещи, он их тщательно изучал. С другой стороны, он совсем не похож на частного детектива. Анжела всегда представляла частного следователя более крутым: постоянно пыхтящим сигаретой, пьющим скотч, цедящим сквозь зубы слова. Лерой был совсем не таким – застенчивым, старательным, скрытным и педантичным. И кроме того, у нее возникло впечатление, что он чувствовал себя несколько неловко с ней. Он даже заметно колебался какое-то время, прежде чем решил пойти к ней домой. Факт, который показался ей ужасно забавным. Жизненный опыт приучил Анжелу к другому: большинство мужчин просто подпрыгнули бы от предложения побыть с ней наедине.

Но Анжела ошиблась, посчитав Лероя неуверенным человеком со слабой хваткой. Она наблюдала за тем, как он двигается, и поймала на себе пару раз его быстрые взгляды, пока он рассчитывался с официантом. Внутри этого человека была сталь. И хотя он тщательно пытался скрыть свою истинную натуру, она все-таки проявлялась.

Анжела предложила ему выпить, но была очень удивлена, когда он попросил газированной воды. Сама она выпила еще белого вина для воодушевления, и они вместе устроились в гостиной.

– С чего начать?

Лерой, казалось, размышлял над ее вопросом и после паузы сказал:

– Расскажите мне о всех местах, где раньше жила ваша семья. Вернитесь в детство. Давайте начнем отсюда.

И она начала, удивившись при этом, как легко это у нее получается. Она стала рассказывать о детстве, которое провела в Саут-Бронксе. Ее отец работал уборщиком в фармацевтической лаборатории. Ему нелегко дались первые десять лет, проведенные им в США. По-английски он говорил очень плохо, а кубинский диплом об окончании колледжа здесь ничего не значил. В конце концов он получил работу в больнице Элмхерст-Хоспитал в Квинсе. Именно тогда семья переехала во Флашинг, где и прожила вплоть до той роковой ночи. Это место всегда было для нее домом – приветливым и родным. Ей все еще трудно было поверить, что все закончилось так кошмарно. Анжела больше не появлялась там после этих убийств. Просто не могла. Ее друзья распорядились имуществом ее семьи. Она взяла лишь несколько вещичек на память: отцовские верблюжьи щетки для волос, несколько ювелирных изделий, принадлежавших матери, и фотографии.

Продолжая свой рассказ, Анжела не могла не заметить, каким хорошим слушателем оказался Лерой: наклонившись вперед в своем кресле, он кивал головой, время от времени задавал вопросы. Но в основном он позволял говорить ей самой – слушал, не перебивая и не направляя ее. Она начала понимать, что именно такой разговор ей и был нужен. Горе так долго удерживалось в глубине ее души, что, похоже, начало разрушать ее ядом разложения. Для нее это явилось возможностью вспомнить теплоту и доброту своей семьи. Слезы катились по щекам, не мешая, впрочем, ее повествованию. Анжела сморкалась, вытирала слезы и продолжала дальше. Эти трогательные моменты, казалось, ничуть не задевали Де Карло, и поэтому они нисколько не препятствовали ей изливать свои чувства. Да, он действительно был хорошим слушателем, о лучшем нельзя и мечтать.

Анжела рассказывала о веселых поездках в Джоунс-Бич по субботам и воскресеньям, о путешествиях в ботанический сад Бруклина. Как она любила этот дивный оазис посреди цементного и асфальтного мира! Она тепло вспоминала о каникулах в Атлантик-Сити. Это было еще до того, как он превратился в своеобразную Мекку Восточного побережья – место паломничества азартных игроков. Она с братьями исколесила его на велосипедах вдоль и поперек. Это было очень забавно. Но в тот отпуск произошло одно драматическое событие. На пляже была объявлена тревога: в воде обнаружили акулу. Анжела помнит, как сидела возле самой кромки воды вместе со своей семьей, внимательно вглядываясь в океан: не появится ли где плавник акулы. Они так ничего и не увидели, но тем не менее это было большое развлечение. Те две недели, пожалуй, стали самыми лучшими в ее жизни. Она впервые поняла, как прекрасна жизнь за пределами больших городов. Это был единственный отпуск, который их семья могла себе когда-либо позволить.

Эта мысль изменила направление воспоминаний Анжелы. Да, в жизни было много приятного, но были и трудные времена. Большую часть своей юности она провела в квартале, где уровень жизни был ниже среднего. Жили они без особой роскоши, но самое необходимое для жизни у них всегда было.

Анжеле было шесть, когда ее родители решили, что могут позволить себе иметь больше детей. Возможно, в те времена они были единственной парой в Америке, которая планировала свою семью. К тому времени когда Анжеле исполнилось восемь лет, у нее было уже двое маленьких братьев. Но за три дня до того, как ей исполнилось девять, ее отца положили в больницу, а на работе у него в это время произошло сокращение штатов. Те, у кого было меньше преимуществ, были уволены с обещанием, что их пригласят снова, если дела пойдут лучше. Выдача пособия по безработице через шесть месяцев закончилась, а новая работа все не подворачивалась. Иногда им было нечего есть. Старую одежду, которую пора было выбрасывать, латали и перелицовывали. Анжела все еще помнит печаль в голосе отца, когда тот объявил, что им придется получать благотворительные обеды. Это было выше его сил, потому что он был человеком гордым.