Текст книги "Сладость обольщения"
Автор книги: Диана Гамильтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
Глава 2
– Замуж? – Вопрос Майлза прозвучал на высокой ноте. – Я понятия не имел, что ты помолвлена и собираешься замуж!
У него такой вид, будто ему только что сообщили, что земля плоская, подумала Челси, а он не в состоянии этому поверить. Необходимо было что-то сделать, чтобы убедить его. Она судорожно пыталась придумать, что сказать, чтобы недоверчивость исчезла с его толстой морды. Но тут Куин взял все в свои руки и заявил хриплым и, как ей показалось, слишком громким голосом:
– Именно так. И очень скоро – я не могу ждать. – Одной рукой он притянул Челси к себе, а другой взял за подбородок и заглянул в ее настороженные глаза. – Мы оба не можем ждать, правда, дорогая?
И что можно на это ответить? – подумала Челси вне себя от гнева, поскольку его рука спокойно переместилась на талию, а затем медленно и подчеркнуто нежно заскользила вверх по спине. Она чувствовала, что сейчас взорвется, лицо ее пылало, но в сложившихся обстоятельствах ей оставалось лишь сжать зубы и согласиться, что она и сделала вдруг севшим голосом.
– Вы не собираетесь поздравить меня с такой удачей, Робартес? – вкрадчиво спросил Куин, в то время как одна его рука приближалась к ее левой груди, а пальцы другой скользили по ее коже, вызывая у Челси неожиданный для нее самой отклик.
Была минута, когда она едва не наступила своим острым каблучком на его до блеска начищенный ботинок, но здравый смысл, которым она справедливо гордилась, подсказал ей, что тогда ее игре придет конец. Женщины, влюбленные до потери сознания и собирающиеся выходить замуж, так не поступают.
Майлз ответил тусклым голосом:
– Конечно…
Челси торжествовала: теперь ее шефу придется поверить этой выдумке, и он не станет больше ее шантажировать. Но тут же и испугалась, так как одна из дам, очевидно слышавшая весь разговор, как полагала Челси, слишком громкий, взвизгнула:
– Так это правда? Ты наконец решил жениться, Куин, дорогой?
Женщина лет сорока, богато одетая, с голубыми глазами-буравчиками, пытливо и по-деловому оглядывала лицо и фигуру Челси, оценивая, вероятно, с точностью до пенни платье, в которое та была одета, скромную золотую цепочку на шее и такой же браслет на запястье.
А затем, через секундную паузу, началось столпотворение, в центре которого оказалась Челси. Душа у нее ушла в пятки. Со всех сторон к ней тянулись руки гостей, обступивших ее тесным кольцом, звучали поздравительные возгласы, слепили вспышки фотоаппаратов, орали журналисты, задавая свои обычные вопросы. Она даже испытала благодарность к Куину за то, что он все крепче прижимал ее, иначе она просто упала бы среди этого осиного гнезда, которое так необдуманно потревожила. Ей и в голову не могло прийти, что обычная ложь во благо одного человека может принять масштабы катаклизма и превратиться в одно из самых шумных объявлений о помолвке. Поэтому она была вдвойне благодарна Куину – хотя потом ругала себя за глупость, – когда он глубоким, властным голосом перекрыл этот гам:
– Я думаю, вы извините нас, но… – короткая пауза, – у нас с невестой сегодня ужин по случаю помолвки.
Плохо соображая, она позволила ему вывести себя из комнаты, и у нее было такое ощущение, будто она убежала с цирковой арены. Они спустились в фойе, и он небрежно предложил:
– У меня машина, и я знаю местечко, где можно посидеть. Полагаю, вы не против легкого ужина?
Первое, что пришло ей в голову, – это категорически отказаться, но она вовремя проглотила язвительный ответ. В конце концов, именно его согласие позволило взять верх над Майлзом Робартесом, и ей не грозило больше ужасное возмездие. А если Куин и действовал слишком решительно и немного переиграл, ей не следует жаловаться. Он несомненный герой-любовник, обеими руками берущий то, что считает своим, и понимает все буквально!
Но теперь все это позади, подумала Челси с облегчением, и сейчас ей хотелось лишь вернуться в свою маленькую уютную квартирку, отдохнуть и обдумать, как ей добиться поддержки наиболее сговорчивых членов правления: что бы ни произошло, она была полна решимости получить заслуженное повышение.
– Спасибо, в этом нет необходимости, – ответила она Куину. – Я возьму такси и поеду домой.
Челси не могла понять, отчего вдруг разнервничалась, – она умела отказывать мужчинам, одного ее холодного взгляда было достаточно, чтобы продемонстрировать полную незаинтересованность. Но сейчас она изобразила вежливую улыбку: хоть он и позволил себе недопустимую вольность, она все же была ему обязана.
– Я чрезвычайно благодарна за то, что вы для меня сделали, но я не вправе увести вас с приема или нарушить дальнейший распорядок вашего вечера.
Она считала, что сказала все как полагается, но ошиблась: его улыбка застыла, а голос стал вкрадчиво-угрожающим:
– Что касается благодарности, то она слишком для меня мала, ужин со мной – еще недостаточная плата за участие в шараде, смысл которой мне до сих пор неясен. К тому же… – теперь за легкой иронией послышалась непреклонная твердость, – что может помешать мне вернуться обратно и объявить, что все это выдумка, просто розыгрыш?
– Ничего, – вздернув подбородок, сквозь зубы процедила Челси.
Она почувствовала разочарование, оказалось, что и он принадлежит к категории шантажистов. Подобная тактика – удел Майлзов Робартесов.
Он снова улыбнулся, но уже язвительно:
– Вы сами видели, какую сенсацию вызвало объявление о нашей помолвке. Представляете, что будет, если я вернусь и скажу, что все это ложь?
Не нужно было обладать богатым воображением, чтобы представить злобный, мстительный взгляд Робартеса, когда он узнает, что она пыталась его одурачить. Но Челси не собиралась позволить двум мужчинам угрожать ей и прошипела в ответ:
– Такой сенсации могло и не быть, если бы вы молчали и не давали воли рукам!
Ведь все началось с нескольких негромких слов, предназначенных исключительно для Майлза Робартеса. Затем они могли бы незаметно улизнуть в другой конец зала, а ее мерзкий шеф остался бы задыхаться от злости, узнав, что его планы расстроены. Но не тут-то было! Этот сексуально озабоченный тип должен был устроить грандиозное зрелище, хватая ее и болтая неизвестно что!
– Я все делаю от души, моя красотка. Вы это поймете, когда узнаете меня получше.
Рот Куина снова скривился в усмешке, от которой ей почему-то стало жарко, и она с такой силой сжала свою шелковую сумочку, что побелели костяшки пальцев. У Челси не было желания узнать его получше. Случайные, ничего не значащие встречи в лифте, кафе и спортзале, несколько вежливых, дружеских фраз – вот и все, что их связывало теперь, а о большем она и не думала, но, словно угадав ее мысли и не соглашаясь с ними, он вежливо возразил:
– Мне кажется, вы должны уделить мне час вашего времени, хотя бы для того, чтобы объяснить смысл этой шарады.
– О! – Челси почувствовала неловкость. Она всегда была справедливой и понимала, что он прав: уж это она должна была сделать. Так или иначе, их секрет, двухминутная «помолвка», стал достоянием многих, и даже такому легкомысленному человеку, как Куин, придется пережить несколько неприятных минут, когда настанет время объявить, что свадьбы не будет.
– Хорошо. Но только ужин.
Она сдалась, и сделала это, насколько могла, изящно, однако тут же пожалела об этом, так как, ухмыльнувшись, он произнес:
– А я ничего больше и не предлагаю, но если вы хотите, то я не против.
Она вся горела, когда швейцар сказал, что его машину вывели из гаража. Челси плотно сжала губы, а Куин подсадил ее в сверкающий «БМВ». Она ожидала увидеть что-нибудь менее солидное, какую-нибудь эффектную, с низкой посадкой грохочущую спортивную модель ярко-красного цвета, более соответствующую его облику плейбоя.
Обычно Челси не была слишком требовательной к другим. Она держала свои мысли при себе, жила сама и другим не мешала и теперь утешалась тем, что непривычная для нее раздражительность вызвана нарушением ее давно сложившегося распорядка, когда в течение одного дня все встало с ног на голову. Она не привыкла к тому, чтобы в ее тщательно распланированную жизнь вмешивались мужчины, да еще угрожая. Хотя, конечно, нельзя сравнивать Майлза и Куина. Угрозы Майлза, если бы она их не предотвратила, погубили бы ее карьеру, в то время как Куина можно не принимать всерьез. Вряд ли он вернулся бы на прием, как угрожал, и сообщил о том, что помолвка была блефом. С одной стороны, он был слишком легкомысленным, чтобы обращать внимание на такие вещи, а с другой, вероятно, достаточно практичен, чтобы блюсти собственные интересы. Вернись он обратно и выполни свою угрозу, произошел бы скандал, который не обрадовал бы августейшего главу «Райдер-Джем». Его вышвырнули бы из престижного номера в пентхаусе намного раньше, чем он предполагал. Кстати, ее так и не представили отцу всемирно известной ювелирной империи. Майлз сказал, что замолвил словечко в пользу «Три А», больше она ничего не знала – была слишком озабочена, как дать отпор отвратительному шантажу своего шефа. И теперь была уверена в том, что добилась своего и, несмотря на суматоху на приеме, вышла сухой из воды. Что же касается Куина, то бояться его не стоит, хотя кое-какие незначительные сомнения на его счет у нее появились. Главное же – он не имеет отношения к ее карьере, а она составляет смысл ее жизни. Только бы он хоть несколько дней помалкивал о подлинной подоплеке их так называемой помолвки. Потом навредить он уже не сможет.
Ей нужны эти несколько дней, чтобы заручиться ходатайством перед советом директоров, подать письменное заявление председателю, в котором необходимо тщательно обдумать каждое слово.
Тут она заметила, что Куин въехал на частную подземную стоянку машин, обслуживающую их квартал. Значит, он решил не настаивать больше на ужине и отвез ее домой, а вечер проведет с какой-нибудь более сговорчивой особой. Выходит, ее прежнее впечатление вполне обоснованно – постоянство не его добродетель, да плейбою оно и ни к чему. Внезапное разочарование в нем Челси объяснила очень просто: по-человечески жаль того, кто напрасно растрачивает свою жизнь. Он очень привлекателен, явно не глуп и мог бы добиться большего, если б не гонялся так за удовольствиями.
Челси вышла из машины и улыбнулась Куину, уже готовая произнести слова благодарности, но он закрыл дверцу и положил ключ в карман. Она уставилась на него широко раскрытыми от удивления глазами, выходит, он тоже собирается провести вечер дома, недоуменно подумала Челси, идя следом за ним к лифту. Что ж, даже самый завзятый плейбой должен иногда отдыхать от наслаждений. Не стоит об этом думать. Пока он нажимал на кнопки лифта, она говорила себе, что непонятное ей самой разочарование и легкий холодок внутри – это просто реакция на суматоху нескольких последних часов. Ведь у нее не было видимых причин для разочарований ни тем, как закончился вечер, ни тем, что Куин отказался от своего намерения поужинать с ней. Но когда лифт проскочил ее этаж и остановился на самом верху здания, она снова занервничала. Двери со свистом раскрылись, Куин сжал ее локоть и вывел из лифта, но она встала как вкопанная на толстом ковре у входа в пентхаус и пробормотала:
– Почему сюда? Он тут же объяснил:
– Спокойное место и легкая еда. Нажав номера на сигнальном щитке, он отступил в сторону, пропуская ее вперед. Ей следовало этого ожидать! Он ни за что не упустит своего. Тихий ужин вдвоем у него в квартире! Что ж, значит, не случайно испытала она это непонятное чувство разочарования. Но гордости ей не занимать, и она прошествовала мимо него с высоко поднятой головой.
Было бы намного лучше, если бы он привел ее в переполненный ресторан, но она не показала вида. Конечно, он ничего себе не позволит – она не в его вкусе. Но почему она так нервничает? Хватит об этом думать! И, чтобы показать, что она совсем не обескуражена, Челси стала разглядывать огромную комнату, куда ее привели. Одарив Куина самой очаровательной из своих улыбок, она сказала:
– Здесь поместятся три мои квартиры и еще останется место для приема гостей.
Ей действительно было любопытно, и она с интересом все рассматривала. От Мерил, которая работала в кафе цокольного этажа и всегда вертелась рядом, когда воскресным утром Челси позволяла себе булочки с медом, она слышала, что ничего подобного пентхаусу та в своей жизни не видела. И она права, согласилась Челси. Продуманное освещение придавало изысканный вид будто бы беспорядочно расставленным замшевым креслам, невероятно красивые персидские ковры создавали яркий колорит, дорогой фарфор заполнял стеклянные полки, которые словно парили вдоль стен.
Куин снял пиджак, ослабил узел галстука. Элегантные черные брюки, свежевыглаженная белая сорочка подчеркивали ленивую грацию его фигуры.
Челси поймала себя на том, что не отрываясь смотрит на него, а он отошел в другой конец комнаты и раздвинул стеклянные двери, выходящие на террасу с видом на Темзу. Кашлянув, Челси сказала:
– Вам будет недоставать этого простора и роскоши, когда придется выехать отсюда – ведь квартира понадобится компании.
Он резко повернулся и, хотя на лице у него промелькнуло недоумение, лишь пожал плечами и улыбнулся:
– Пойдемте со мной, я приготовлю что-нибудь поесть.
Он протянул ей сильную, безукоризненной формы руку, но Челси сделала вид, что не заметила. Правда, это ее не спасло, он тут же взял ее за руку и потянул за собой. Когда их пальцы соприкоснулись, по телу Челси пробежала дрожь, и это ощущение удивило ее, она даже испугалась, не почувствовал ли он, как она вздрогнула. Но, судя по выражению его лица, не почувствовал. Да и почему бы ему было что-то чувствовать? Совершенно очевидно, что для него все эти прикосновения были делом обычным. И если бы он провел хоть день без женского общества, у него сформировался бы комплекс неполноценности!
Челси утешила себя тем, что она разборчивее в своих вкусах. Она села на высокую табуретку в кухне, являвшей собой чудо техники. Сильные увлечения не для нее, а мысль о случайных связях была ей отвратительна. Вот почему она держала мужчин на расстоянии. Вероятно, поэтому и было так странно ощутить прикосновение теплой мужской ладони. К собственному удовольствию разобравшись с этим, она взяла бокал белого вина, который он протянул ей с любезной улыбкой.
– Надеюсь, вы не на диете и проголодались. Не выношу женщин, «которые морят себя голодом, считая, что модно быть худой.
Она не удостоила его ответом и лишь молча потягивала вино. Значит, она худая. И что из этого? Челси всю жизнь ела что хотела, не прибавляя ни грамма, и всегда оставалась поджарой и стройной, вот только грудь, на ее взгляд, была великовата.
Его же привлекают блондинки с пышными формами и кудряшками, раздраженно думала она, наблюдая, как он повязал чистое полотенце вокруг своей тонкой талии. Еще прежде, чем Челси увидела его, ей о нем рассказала Мерил.
– Самый шикарный мужик, каких я только видела, живет в пентхаусе. Небось дальний родственник самих Райдеров, то есть он точно не иностранный клиент. Обычно на нем виснет какая-нибудь яркая блондинка. Я видела его с тремя дамами, и все разные – две блондинки, а одна рыжая! Где ему работать! У него и времени на это нет – столько баб плюс спортзал и корты. Сами его увидите, так глаза на лоб полезут, коленки задрожат и крыша поедет!
Все, что говорила Мерил о Куине-чародее, соответствует действительности, и даже более того, отметила про себя Челси. Но только ни один мужчина и, уж конечно, не покоритель женских сердец, живущий за счет семейных связей, не заставит ее дрожать от страсти или сойти с ума!
– Итак, в чем же дело? – мягко спросил Куин. – Почему было так важно, чтобы я согласился выдать себя за вашего жениха?
Он положил два посыпанных зеленью куска лосося в кастрюлю для варки рыбы, нарезал кубиками баклажаны и зеленые перцы.
Челси тут же рассеяла его иллюзии:
– Не обязательно вы. Подошел бы любой мужчина.
Но не стала добавлять, что, как только увидела его на приеме, тут же решила, что из всех мужчин, каких она когда-либо встречала, именно он был достаточно легкомыслен, чтобы согласиться на такое безумное предложение.
– Выходит, я подошел и в то же время с меня сбивают спесь, – заключил он, снова наполняя ее бокал, который она незаметно для себя выпила.
Но он совсем не кажется растерянным, задумчиво глядя на него, решила Челси. По службе ей приходилось встречаться и с самонадеянными, и нахальными, и напыщенными мужчинами, но ни у одного из них самоуверенность не была такой естественной.
– Итак? – Он приподнял темную бровь, и ей пришлось рассказать ему все, потому что он больше, чем кто-либо другой, имел на это право.
Он не прерывал ее, пока она говорила, а она наблюдала за тем, как он слегка обжарил в оливковом масле нарезанные овощи, добавил тонко нашинкованный лук и красный уксус.
Сначала ее голос звучал натянуто, но Куин так внимательно слушал, что она успокоилась. Он поставил на поднос запеченного лосося, хрустящие хлебцы, салат из баклажанов и сказал:
– Следуйте за мной, прекрасная моя, и захватите бутылку и бокалы, хорошо?
Она соскользнула с табурета и, продолжая говорить, поспешила за ним на террасу.
Челси не могла припомнить, когда и с кем она беседовала так свободно и откровенно. Она сидела напротив него за столом на террасе, и легкий ветерок с реки приятно холодил щеки, шаловливо играя прядями волос, выбившимися из ее строгой прически.
Челси с детства научилась не выставлять напоказ свои чувства и всегда выглядела спокойной, умело скрывая любые переживания. Впрочем, последнее время скрывать стало нечего – не было никаких переживаний, никаких опасений. Даже когда ее сестра Джоанни рыдала в трубку, Челси могла лишь бормотать банальные утешения, едва удержавшись, чтоб не сказать:
« Я же тебе говорила: любовь не может длиться вечно, так чего ты ждала?»
Единственным потрясением было чувство, которого она давно не испытывала, – злость на Майлза Робартеса, ибо главным в ее жизни была карьера.
– Этот тип настоящий ублюдок, – спокойно заметил Куин, вертя в своих сильных, гибких пальцах ножку бокала.
Челси отвлеклась от своих довольно мрачных мыслей и заметила, что он перестал улыбаться и слегка нахмурил брови. Значит, заскучал. А как же иначе, ведь ему может нравиться лишь пустая болтовня, желательно с рискованными намеками. Такой уж он человек – остальное ему неинтересно.
Она пожала плечами и, улыбнувшись, ответила:
– Очевидно. Но благодаря вашему согласию Майлз прекратит свои угрозы. Он не скажет ни слова в мою пользу, но по крайней мере не скажет ничего против. Я смогу сама уладить все с председателем.
Сказано это было с уверенностью, которой на самом деле Челси не испытывала, так как знала своего председателя. А когда Куин мягко спросил:» А почему вы думаете, что Робартес отступит?», она вся напряглась, злясь на себя, поскольку понимала необязательность подобного исхода. Он же спокойно продолжал:
– Если бы я, например, так сильно хотел женщину, никакие женихи меня не остановили бы.
– Не сомневаюсь! – Язвительный ответ вырвался у нее помимо воли, и уже совсем бестактно она добавила:
– Я просто диву даюсь, как это вы приняли так близко к сердцу шантаж Робартеса.
Пушистые черные ресницы опустились и скрыли золотистый блеск его глаз. Он смотрел на нежные очертания ее рта.
– Пока что мне не приходилось прибегать к подобной тактике, чтобы заполучить желанную женщину.
Она прикусила язык, едва не воскликнув в запальчивости: «Охотно верю!» Челси ужаснулась: этот мужчина заставляет ее обнаруживать свои чувства, пусть даже злость, которые она до сих пор успешно таила в глубине души.
Слегка наклонив красивую голову, Куин хотел налить ей еще вина, но она прикрыла ладонью свой бокал. Она утешала себя тем, что эти несвойственные ей всплески эмоций были вполне объяснимы: все из-за Майлза Робартеса и его гнусных предложений, а Куин с его плохо скрываемой чувственностью и ленивым изяществом тут ни при чем. Ей хотелось встряхнуть его, чтобы он понял, что зря прожигает жизнь, хотя непонятно, почему ее так волнует, что он попусту растрачивает свои несомненные способности. Какое ей дело до него! Уже завтра они разве что обмолвятся несколькими словами при встрече. В конце концов» Райдер-Джем» откажет ему в помещении, где он может бездельничать, волочась за женщинами за счет компании. Пентхаус понадобится для иностранных клиентов, о которых говорила Мерил. А уж Мерил знает, невесело подумала Челси, у нее невероятная способность разузнавать все о жильцах дома.
Тем не менее что-то побудило ее сказать:
– Спасибо за вкусную еду и за то, что помогли мне на приеме. Жаль, что вы не можете направить ваш несомненный талант и энергию на что-нибудь более стоящее, нежели развлекать женщин и участвовать в розыгрышах.
Но, произнеся это, Челси почувствовала себя ханжой. Она, искренне считавшая, что надо жить самой и давать жить другим, повела себя как настоящая лицемерка, а на нее это было совсем не похоже. Но ведь, едва она увидела его на приеме и у нее зародилась эта дикая мысль, она вообще вела себя совсем иначе.
Она медленно встала и взяла свою сумочку, собираясь уйти, пока не сказала еще чего-нибудь в том же духе, о чем потом будет жалеть.
Но Куин тоже поднялся. В его голосе зазвучали металлические нотки, и она поняла, что он не пропустил мимо ушей ее бестактные высказывания. Это стало ясно, когда он проговорил:
– Обман – ваша идея. А я согласился, потому что мне на секунду показалось, что вы боитесь, – вы выглядели такой хрупкой и незащищенной.
Решительно, со строгим выражением лица он пошел к двери и церемонно распахнул ее перед Челси. Этот жест яснее всяких слов сказал ей, что он ждет не дождется, когда она наконец уйдет.
– У меня нет ни малейшего желания связывать себя с вами узами брака, поверьте. Одна мысль об этом мне неприятна.
Это оскорбило ее больше, чем она могла предположить. Она шла к лифту, недоумевая, отчего ее сердце так сильно колотится, почему звук захлопнувшейся за ней двери прозвучал для нее словно окончательный приговор и почему вдруг ей стало так одиноко…
