Текст книги "Темный пришелец"

Автор книги: Диана Галахер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Какое это имеет отношение к пожару?

Мужчина с опаской огляделся по сторонам.

– Хим-Ген. Пожар начался на Хим-Гене.

Он поспешно прыгнул за скалу и убежал.

Картинка на экране дернулась и выпрямилась, когда Майкл быстро пошел к другому четырехколесному средству передвижения. Чья-то рука открыла дверцу сбоку. Затем Рита увидела, что Роб и Майкл сидят внутри машины. Через секунду на панели приборов замигали лампочки, и Рита поняла, что они куда-то поехали.

Слова Майкла стало трудно понимать из-за урчания примитивного мотора:

– Как только мы окажемся в городе, мы сделаем еще одну копию с пленки из моей камеры. Я хочу, чтобы ты отвез ее назад в Нью-Йорк. У меня есть нехорошее предчувствие, что нам лучше не доверять электронной почте. Слава богу, я подключил свою малышку, а то бы мы безвозвратно потеряли половину отснятого материала.

– Что мы будем делать? – спросил Роб.

– Навестим Хим-Ген.

Экран почернел. Рита сгорбилась, чувствуя, что задыхается от волнения. Она устала, но в то же время испытывала облегчение. Она правильно решила сначала посмотреть пленку самой, а затем рассказать о ее существовании Таглу. Несмотря на то что штагн-джий не стал бы судить о людях только на основе просмотра первой части записи, он тем не менее ставил интересы беев превыше всего остального. Независимо от удивительных изменений в его мышлении, биовычислительные процессы в его мозгу так и не изменились, как не изменилась и задача их миссии. В отличие от Стоши, Вита и Норий, которые каким-то образом в условиях кризиса перешли на новый уровень мышления и занялись изучением инопланетной жизни во имя науки, Тагл не мог абстрагироваться от того, что затрагивало интересы агзин-беев. Рита не сомневалась, что Тагл сочтет людей опасными, судя по тому, что она только что увидела на кассете Майкла.

Люди на пожаре продемонстрировали широкий спектр эмоций и эмоциональных состояний: и злость, и гнев, и страх, и отчаяние, и дерзость, и готовность пожертвовать собой, и потрясающее упорство в достижении своей цели. Ни один дю-агн никогда не примирится с подобными существами, а Тагл не мог пренебречь своими обязанностями и восстать против дю-агнов.

А что, если Тагл полностью изменил свою схему мышления? Она не спрашивала Стошу, Норий и Вита об очевидном сдвиге в ходе их мыслей. Несмотря на то что она часто задавала себе вопрос, как такое могло случиться, ее любопытство было не настолько сильным, чтобы победить желание оставаться в дружеских отношениях со всеми ними. А раз они никогда не обсуждали происшедшие в их мозгу перемены, Рита не знала, догадывались ли они о своем измененном статусе.

На Луна Бейз новорожденные венья-агны были изолированы от дю-агн большинства, а значит, им не приходилось объяснять непонятливым аналитикам каждый свой поступок. Один или два техника дю-агны, без которых им было не обойтись, постоянно сменяли друг друга, так как никто из них не хотел долго находиться на чужой станции. На Луна Бейз дю-агны стремились уединиться и не общаться с основной частью персонала. Рита на собственном горьком опыте познала, как утомительно все время отстаивать свои права, и радовалась тому, что ее друзья избежали этого кошмара. Она же довольствовалась тем, что теперь могла поболтать с другими венья-агнами, поделиться с ними своими фантастическими проектами и идеями и вместе с ними немного пофантазировать.

Окончательный переход Тагла на новую ступень мышления осложнялся его способностями штагна. Если фаза преобразований в его мозгу и была завершена, он не мог дать себе волю из-за своих обязанностей и возложенной на него ответственности. Как штагн-джий он не будет рисковать благополучием беев, которое зависело от него.

Рита улыбнулась, подумав об иронии судьбы, о том, что и она, и Тагл оказались в одинаковом положении, но по разные стороны баррикады. Он командовал беями. Она охраняла нерожденных детей людей, которых ей доверили – даже не зная, кто она такая, – сто миллионов лет назад. Она станет прародительницей всего человеческого рода.

Когда экран снова вспыхнул голубоватым светом, Рита с готовностью повернулась к нему.

Изображения не было, но из динамиков доносились длинные гудки. Когда они прекратились, зазвучал женский голос:

– Отдел международных новостей. Чем я могу вам помочь?

– Позовите, пожалуйста, Ричарда Бернса. Это Майкл.

Раздался еще один гудок.

– Джемисон! Черт возьми, что происходит? – заговорил невидимый мужчина громким грубым голосом. – Роб – в больнице и бормочет что-то о химической войне и тому подобной чепухе. Вы же должны были вести репортаж с места событий.

– В больнице? Он в порядке?

– Да. Пара синяков, несколько царапин и сломанная рука. На него напали около входной двери его квартиры. Забрали часы, кошелек и кассету. Он говорит, что им нужна была именно кассета. В чем тут дело?

– Во многом. – Майкл замолчал, как будто собираясь с мыслями.

Рите стало труднее понимать чужую речь без картинки перед глазами. Она опустила веки и подумала, что так ей легче представить Майкла ведущим с кем-то беседу по переговорному устройству беев.

– Творится что-то очень странное, Рик, и я не уверен, что копия этой пленки дойдет до тебя, если я отправлю ее по почте. За мной следят, так что просто послушай меня, о'кей?

Мужчина что-то проворчал в ответ.

– Я проверял информацию относительно Хим-Ген Инкорпорейтед в редакции местной газеты, – заговорил Майкл поспешно, как будто боясь, что его перебьют раньше, чем он успеет закончить. – Похоже, они вызывали представителей Крейн Энтерпрайзис в суд для официального разбирательства спора о каком-то микроорганизме, которого они вырастили в коммерческих целях. Хим-Ген выиграл, потому что раньше Крейн получил право на использование своего изобретения, но на Хим-Ген никто не соглашался прокомментировать это дело.

– А ты зачем нужен? Запертые двери и нежелание вступать в контакт тебя никогда раньше не останавливали.

Майкл засмеялся:

– Запертых дверей больше нет. Огонь уничтожил лабораторию и цех Хим-Ген, а заодно и все остальные помещения, включая кабинеты директоров.

Собеседник Майкла вздохнул:

– Здорово.

– Эй! – насмешливо произнес Майкл. – Я никогда тебя не подводил, справлюсь и на этот раз. Я встречался с президентом компании Крейн Энтерпрайзис, Говардом Крейном. Вот тут-то все самое интересное и, если хочешь знать, опасное и начинается.

– Опасное? – переспросил Рик недоверчиво. – Ты либо стареешь, либо раскопал действительно что-то стоящее. Ты сам как оцениваешь ситуацию?

Майкл помедлил.

– Мне только тридцать три года, – сказал он тихо. – Если ты считаешь, что я старею...

Рик тяжело задышал в микрофон:

– О'кей. Выкладывай все начистоту.

– Крейн сообщил мне, что спор возник из-за какого-то микрожучка, который превращает сухую древесину в мягкую массу. Его вырастили для продажи предприятиям лесообрабатывающей и целлюлозной промышленности, предварительно разрекламировав свое изобретение как новый революционный подход к проблеме вторсырья, к тому же совершенно экологически безопасный. Конечно, после всего, что наша промышленность натерпелась от Гринписа за загрязнение окружающей среды, этот проект был встречен с радостью и тут же одобрен. Началась активная подготовка к внедрению уникального метода переработки древесины на предприятиях.

– Неудивительно, что они боролись за него. Жучок, способный перестроить всю промышленность, стоит целое состояние.

– Он ничего не стоит, – вздохнул Майкл. – Крейн настаивает, что его компания вырастила организм, но он подозревает, что кое-кто занимался воровством, однако он не может доказать свою точку зрения. Короче, Крейн собирался свернуть программу по использованию их метода переработки вторсырья и уничтожить сам микроб.

– Почему?

– Кажется, они не сумели предотвратить дальнейших мутаций организма, которые привели к тому, что он оказался способным пожирать любое дерево живое или мертвое. Он отказался добавить что-нибудь к вышесказанному, но я думаю, что микроб вырвался наружу.

– Черт! – Рик присвистнул. – Ты представляешь, что это значит?

– Не совсем. Доктор Эндреа Найт из Центра Генетических Исследований согласилась встретиться со мной. Она резко отрицательно высказывалась по поводу коммерческого использования научных разработок. Очевидно, некоторые из этих компаний не имеют системы тройной защиты и не следуют строгим правилам проведения экспериментов, которым обязаны подчиняться предприятия, получающие дотации от государства.

– Ну и дальше что? -спросил Рик с отвращением.

– Я дам тебе знать после того, как поговорю с доктором Найт. – Майкл замолчал, затем произнес скороговоркой: – Слушай, мне надо идти. Они опять выследили меня.

Что-то щелкнуло. Рита смотрела на пустой экран и ждала. События разворачивались так быстро и Майкл использовал столько странных слов, что она начала сомневаться, все ли она понимала правильно. Неужели люди научились изменять жизнь на генетическом уровне или даже создавать ее заново? Это было потрясающе, удивительно и ужасно, если одно из творений рук человеческих привело к уничтожению их мира.

Размышления биолога были прерваны, когда на экране опять появилось изображение, и действие снова захватило ее.

Рита представила, как Майкл снимал происходящее своей микрокамерой. Из того немногого, что она видела, она заключила, что он шел к зданию с прозрачными вставками на фасаде. Остановившись около одной из них, Майкл потянул на себя металлическую скобку. Дверь не открылась. Он стукнул по ней кулаком, повернулся, нажал на круглую кнопку и замер в выжидательной позе. Наконец женщина с темными глазами и каштановыми волосами, ниспадавшими крупными кольцами на ее плечи, появилась по ту сторону стены, сделанной из прозрачного материала, в котором Рита признала в конце концов стекло. На Луна Бейз его было не очень много, но, судя по этому зданию, оно широко использовалось на Земле.

– Мистер Джемисон? – спросила женщина через переговорное устройство.

– Да. – Майкл показал ей маленькую карточку в кожаной обложке. – Доктор Найт?

Кивнув, женщина изучала Майкла через стекло, плотно сжав губы.

– Что вам известно о Хим-Ген, мистер Джемисон?

– Немного. Я надеюсь, вы поможете мне заполнить некоторые пробелы.

Холодновато-резковатые нотки в голосе Майкла, к которым Рита уже успела привыкнуть, уступили место мягкому упрашивающему тону.

Доктор Найт колебалась, пристально разглядывая репортера. Через какое-то время она опять сдержанно кивнула, отперла дверь и отодвинулась в сторону, давая ему возможность войти.

– Мы можем поговорить в моем кабинете. Сюда, пожалуйста.

Закрыв за Майклом дверь, она повела его по лабиринту из длинных, ярко освещенных коридоров.

– Что именно вы делаете в Центре Генетических Исследований? – обронил Майкл небрежно.

Он не забывал останавливаться около каждой открытой двери и давал своему зрителю время осмотреть обстановку кабинетов.

Проигнорировав вопрос, доктор Найт отперла еще одну дверь, и Майкл последовал за ней через маленькую прихожую в большую комнату. Обойдя прямоугольный стол, доктор Найт указала на кресло перед ним.

– Садитесь, мистер Джемисон.

Майкл повернулся, чтобы запечатлеть на пленку интерьер комнаты. На стенах, покрытых деревянными панелями, висели полки, заставленные разноцветными прямоугольничками. Около длинного стола стояли большие, на вид более уютные, чем на Луна Бейз, кожаные кресла. Посредине стола красовался сосуд с изумительными красными цветами в нем. Камера задержалась на картинке с изображением изящных четвероногих животных на фоне вечернего неба и горных вершин. И биологу вдруг стало очень грустно при мысли о том, что этой красоты больше не существовало – как не существовали двое людей, находящиеся в комнате.

До того как она обнаружила кассету, Рита горевала о потере целого мира на интеллектуальном уровне как биолог и как способное сопереживать чувствующее существо. Теперь же, когда она лично познакомилась с Майклом Джемисоном и ему подобными, боль утраты усилилась. Рита оказалась эмоционально вовлеченной в развертывавшиеся перед ее глазами события. На короткое мгновение Рите захотелось выключить компьютер и забыть о боли, об обрушившемся на нее грузе древнейшей трагедии. Но на экране крупным планом возникло встревоженное лицо доктора Найт, и Рита не смогла отвернуться. Она уселась поудобнее в кресле, чувствуя себя актером, играющим одну из первых ролей в странном спектакле. Так получилось, что она была теперь неразрывно связана с чужим прошлым.

– Я хочу поблагодарить вас за то, что выбрали время для разговора со мной, доктор, – сказал Майкл. – Уже поздно, и я знаю, что вы очень заняты.

– Почему вы интересуетесь Хим-Геном? – спросила доктор Найт невыразительным голосом, не спуская глаз с репортера.

– По тем же причинам, что и вы. Я думаю, что в своих лабораториях они вырастили некий организм, способный повысить объем продукции целлюлозной промышленности и понизить цены, а также свести до минимума вредное воздействие отходов производства на окружающую среду.

Сцепив пальцы рук, доктор Найт наклонилась слегка вперед.

– Я думаю, – продолжал Майкл, – что этот организм вырвался наружу и сейчас пожирает леса к северу отсюда. Я также полагаю, что лаборатории Хим-Гена и лес были специально сожжены, чтобы уничтожить вышедший из-под контроля микроб. Но я хочу знать, угрожает ли что-нибудь миру.

Глаза доктора Найт расширялись по мере того, как Майкл говорил, костяшки пальцев побелели.

– Вы проницательный человек, мистер Джемисон. Как вы смогли получить такую информацию?

– Я не только репортер, я еще и исследователь, доктор. Я собирал факты и по кусочкам восстанавливал истину. Так я и решил головоломку. Но я не ученый. Я не знаю, какова разрушительная сила этого микроба, но я подозреваю, что дело, должно быть, плохо. Очень плохо. Никто не станет сжигать сотни квадратных километров леса без достаточной на то причины.

– Понятно.

Доктор Найт неуверенно забарабанила пальцами по деревянной поверхности стола и опустила глаза.

Майкл сменил тему разговора:

– Какие именно генетические исследования вы здесь проводите?

– Все, начиная от попыток исправить врожденные дефекты до искусственного оплодотворения и выращивания эмбрионов в пробирках.

– Генетическое строительство?

Глаза доктора Найт вспыхнули:

– Нет! Мы пытаемся победить болезни и физические недостатки и обеспечить рождение здоровых детей. В отличие от Хим-Ген и других компаний наши исследования направлены на улучшение качества жизни всех людей, а не на наше личное обогащение.

– Вы полагаете, что биологические эксперименты, проводимые в целях наживы, – это плохо?

– Если при этом стараются сэкономить на системах безопасности – да. Если коммерческие организации преждевременно распродают какие-то микроорганизмы, которые еще даже не были должным образом проверены, желая подзаработать на чужих изобретениях, – да. Это не только плохо, это чрезвычайно опасно.

– Насколько опасно?

Женщина сглотнула, с трудом сдерживая свое волнение.

– Я не знаю. – Ее глаза заблестели, и она взглянула на свои руки. – Я думаю, вам пора уходить. Если... Вам лучше уйти.

– За мной был хвост, – заметил вскользь Майкл. – Им, возможно, уже известно, что я побывал здесь и вы говорили со мной.

Доктор Найт резко вскинула голову:

– Ради вас самого, я надеюсь, что вы ошибаетесь. Пожалуй, вы чересчур проницательны, мистер Джемисон. Чересчур хорошо работаете.

Она медленно поднялась и принялась ходить по комнате с задумчивым видом, зажав в кулаке свой подбородок.

Изображение на экране подпрыгнуло, когда Майкл изменил положение своего тела, чтобы заснять движение женщины. Когда он заговорил, Рита уловила в его голосе напряжение и страх.

– Кто пытается замять скандал, доктор? И какова ваша роль во всем этом? Почему вы открыто не выскажете свое мнение, как в случае спора между Крейн Энтерпрайзис и Хим-Ген? – закидывал женщину вопросами Майкл.

– Потому, что это ничего бы не изменило! – Она резко повернулась к нему, лицо ее исказилось от гнева и страха. – Возможно, ничто не в силах остановить... Послушайте, почему бы вам не убраться отсюда, пока у вас еще есть шанс? Мне не следовало встречаться с вами.

– Тем не менее вы согласились поговорить со мной. Зачем?

– Какой-то импульс. Любопытство. – Плечи доктора Найт поникли, и она села на свое место. – К тому же слава о вас давно распространилась за пределы одной страны. Думаю, я просто хотела, чтобы кто-нибудь знал...

Тихое позвякивание перебило женщину. Она взглянула на черную коробку, источник звука. Аппарат зазвенел во второй раз, и доктор Найт трясущейся рукой сняла трубку. Слушая невидимого человека на другом конце линии, она очень побледнела.

Рита чувствовала, что Майкл не спускал глаз с женщины. Картинка на экране не дрожала.

Не произнеся ни слова, доктор Найт положила трубку. Она помедлила, вздохнула, повернулась к другой машине и нажала пару кнопок.

– Мне очень жаль, мистер Джемисон, – сказала она мягко. – Мне действительно очень жаль.

Изображение подскочило вверх, когда Майкл быстро поднялся с кресла и обернулся. Четверо мужчин с металлическими предметами – пистолетами, как называл их Майкл, – стояли в дверном проеме и целились в репортера. Один из них двинулся вперед и вытащил из кармана два кольца, соединенные тяжелой цепью. Он защелкнул их на запястьях рук Майкла.

– О'кей, Джемисон. Пошли.

– Куда вы его ведете? – спросила доктор Найт.

Мужчина озабоченно посмотрел на нее:

– Мне кажется, вам совсем не обязательно знать...

– Он едет с нами! – Грубый приказной тон доктора удивил их всех.

Мужчина покачал головой:

– Несмотря на наше уважение к вам, доктор Найт, должен признать, что это невозможно. Ему слишком многое известно. Он может взбудоражить всю страну.

– Но она мне ничего не сказала, – произнес Майкл ровным голосом.

Никто, похоже, его не услышал.

– Вот поэтому он с нами, – настаивала доктор Найт. – Для вас убийство плевое дело, но я не желаю быть замешанной в этом. Он едет с нами. Я не шучу.

Мужчина обменялся вопросительными взглядами со своими компаньонами:

– Ладно. Обыщи его, Уолкер.

Другой человек шагнул к репортеру и закрыл спиной экран. Через минуту пропал звук.

Рита мигнула, но вдруг снова появилось изображение и зазвучали голоса, и она напряглась. Майкла привели на погрузочную площадку, где стояли машины на колесах и царила атмосфера делового оживления. Несколько мужчин в одинаковых комбинезонах таскали на себе ящики и инструменты и бросали их в грузовые отсеки машин. Другие люди в одинаковых костюмах что-то выкрикивали, по всей видимости, контролируя действия своих подчиненных. Как только Майкл подошел сзади к одной из машин, стоящий рядом мужчина пробормотал что-то в микрофон переговорного устройства. Через секунду открылась дверь вовнутрь.

Рита судорожно сглотнула слюну. Внутри находилась коробка с зиготами. Там же возились доктор Найт и маленький человек с редкими волосами и со стеклянными кругами в металлической оправе на лице. Они, похоже, проверяли какие-то приборы. Доктор Найт подняла голову и заметила Майкла.

– Нет! – сказала она отрывисто, глядя на кого-то за спиной Майкла. Посадите его в другой грузовик. У меня хватает забот и нет времени, чтобы отвечать на его бесконечные вопросы.

Дверь машины захлопнулась с глухим стуком.

– О'кей, Джемисон. – Как только Майкл повернулся, показался невидимый ранее человек. Он был одет в комбинезон того же цвета, что и другие рабочие. Он помахал пистолетом, который держал в руке. – Пошли. Мы отправляемся в небольшое путешествие.

– Куда мы идем? – спросил угрожающе Майкл.

– К черту.

Мужчина втолкнул Майкла в одну из маленьких машин, похожих на коробки на колесах.

Майкл вздохнул в темноте.

Экран почернел, и наступила тишина. В конце концов на мониторе возникло изображение ярко освещенной комнаты. Рита наклонилась к экрану. Обстановка и оборудование напоминали изолятор на Луна Бейз или помещение для отдыха больных. Камера остановилась на двери. Вошла доктор Найт. Губы ее были растянуты в улыбку. Руки она держала в карманах голубого халата с надписью "NASA" на груди.

– Привет, Майкл! Как вы себя чувствуете сегодня?

– О, как огурчик. Я просидел взаперти четыре дня, почему и сам не знаю, – крикнул он зло и раздраженно. – Мне намяли бока, перебурлили мои мысли и перевернули всю мою жизнь! Единственное, к чему вы не прикоснулись, так это к моей спине!

– Послушайте, я знаю, что вы расстроены, но...

– Расстроен? – Скрытая камера подпрыгнула, когда репортер встал и сделал шаг вперед. – Конечно, я расстроен. Вы потащили меня с собой черт знает куда, ничего не объяснив, и оставили меня во мраке, в прямом и переносном смысле слова, на несколько суток, как какого-то преступника... А теперь вы хотите, чтобы я, черт возьми, был с вами вежливым?

Доктор Найт опустилась в кресло и уставилась на пол.

– По-моему, я – свободный журналист, а не сбежавший от правосудия южноамериканский диктатор. – Майкл замолчал. Когда он снова заговорил, его голос зазвучал мягче: – Вам не кажется, что пора рассказать мне, что тут происходит?

Доктор Найт посмотрела на него, но не ответила.

– Доктор Найт, – сказал Майкл раздраженно, – я работаю на национальном телевидении. Как долго вы думаете держать меня здесь? Пока мой начальник не начнет наводить обо мне справки?

– Ему все известно.

– Прекрасно. Когда вы меня выпустите отсюда и я смогу вернуться в Нью-Йорк?

– Очень скоро мы выпустим вас, но вы не поедете в Нью-Йорк. – Доктор Найт не мигая смотрела на репортера, но Рита увидела, что тело ее напряглось. Она не решалась ничего сказать. – Вы полетите со мной... на Луну, – наконец выдавила она из себя.

– На Луну? – Картинка на экране слегка сдвинулась в сторону, потому что Майкл бросился к женщине, замер около нее и взглянул в ее утомленные и встревоженные глаза. – Я не полечу на Луну.

Доктор Найт даже не моргнула.

– Нет, полетите.

Камера показывала лицо ученого крупным планом, потому что Майкл наклонился к ней.

– Нет, не полечу!

– Нет, полетите! – процедила доктор Найт сквозь сжатые зубы. – Если вы останетесь здесь, они убьют вас. Я не могу в этом участвовать, даже если Земля обречена.

Майкл отшатнулся назад.

– Зачем кому-то убивать меня? – спросил он дрогнувшим голосом.

– Потому что вы слишком много знаете, а им надо предотвратить панику.

Майкл засмеялся:

– Да я же ничего не знаю.

– Вы хороший репортер, – произнесла доктор Найт со слабой улыбкой на губах. – Рано или поздно вы восстановите ход событий. Скорее всего, это произойдет очень скоро.

– В таком случае, – сказал Майкл тихо, – почему бы вам не помочь мне, доктор Найт?

– Вы можете звать меня Энди... сокращенно от Эндреа. Нам предстоит провести вместе не один день.

Усевшись в кресло, Майкл приготовился слушать.

Рита, охваченная ужасом, тоже ловила каждое слово доктора:

– Организм, созданный Хим-Геном для переработки древесины в мягкую массу, попал в окружающую среду, как вы и предполагали, но затем в результате мутаций он стал пожирать любое дерево – живое или мертвое. Обычно такие мутанты умирают через несколько поколений или мутируют во второй раз, превращаясь в безобидные формы. С этим микробом такого не произошло, по крайней мере, пока что не произошло. Лес был подожжен, чтобы уничтожить его и не дать ему распространиться на большие территории. Нам неизвестно, достигли ли мы цели или нет.

– А если этот план провалился?

– Тогда нам остается только надеяться, что он погибнет сам или что нам удастся придумать нечто вроде противоядия до того, как станет слишком поздно.

– Слишком поздно? А в чем опасность? Я не понимаю.

– Мы пришли к выводу, что микроб может сожрать все леса на земле за шесть-двенадцать месяцев. А если исчезнет растительность, не будет и естественного источника кислорода. Произойдет перенасыщение атмосферы углекислым газом, который в буквальном смысле слова поджарит Землю, как на сковородке.

– Вы шутите.

– Хотела бы я, чтобы это было шуткой.

Последовало долгое молчание.

– Так что вы собираетесь делать на Луне? Без поддержки с Земли нам там долго не продержаться.

– Верно. – Энди грустно посмотрела на него. – Но мы сумеем продержаться довольно долго, чтобы обеспечить безопасность банка зигот.

– Банка зигот?

Энди кивнула:

– Это тайник, содержащий замороженные человеческие эмбрионы, которые можно вернуть к жизни. Возможно, конец света все же не наступит. Я надеюсь, нет. Но если случится непоправимое, это единственный шанс человечества на продолжение рода.

Камера замерла на печальном встревоженном лице Энди, потом экран померк.

Ошеломленная и потрясенная, Рита быстро выключила компьютер. Ей нужно было время, чтобы усвоить ту информацию, которую она только что получила, а потом уже продолжать просмотр пленки. Инопланетянка Энди оказала странное воздействие на Риту, затронув самые дальние уголки ее души и вызвав такие чувства, о существовании которых она и не подозревала.

Рита откинулась на спинку стула, ощущая неимоверную усталость и внутреннюю опустошенность. Неожиданно пробудились желания, о которых она забыла, пребывая в возбужденном состоянии от того, что обнаружила кассету Майкла Джемисона. Потребность сексуального удовлетворения пересилила все остальное. Закрыв лабораторию, она заспешила к лифту и навстречу теплу, исходящему от тела Тагла.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Тагл включил компьютер и потянулся в переделанном, но все равно неудобном чужом кресле. После нескольких часов просмотра пленки с записью отчета о ходе исследовательских работ на станции его мозг перестал воспринимать информацию. Данные, собранные командой Стоши, потрясли его до глубины души, но один из них перевесил по своей значимости все остальные: джегда тогм решили отдать своих детей в незнакомые, чужие руки.

Таглу хотелось спать, хотелось найти во сне спасение от этого угрюмого помещения, от отчаяния, растущего в его сердце. Он поднялся и направился к платформе, где спала Рита. Со времени совокупления прошло больше трех часов, но Рита еще не просыпалась.

Осторожно, чтобы не разбудить ее, штагн улегся рядом со своей подругой. Закрыв глаза, он прислушивался к ее дыханию. Сквозь пелену дремы его мозг зафиксировал какой-то слабый дразнящий запах и отключился.

Тагл заснул, но во сне был беспокоен. Его мучили фантастические открытия этого дня. Узник своих собственных возможностей, он ворочался с боку на бок, и факты о джегда тогм затопляли его сознание.

Один из них доминировал над всеми: пока Земля задыхалась под покровом углекислого газа, люди пытались обеспечить будущее своим детям.

Тагл перевернулся на живот. Во сне он видел мир, погибающий от удушья. Но живущие в нем восстали против судьбы, не желая исчезнуть бесследно из Вселенной.

Это сновидение постепенно растаяло и сменилось другим. В городе Хасу-дин, объятом пожаром и залитом алой кровью, царило запустение. Через прозрачные стены Тагл смотрел на лица десяти биллионов беев, которые обрели вечный блаженный покой, заснув, чтобы больше не просыпаться.

В любой безнадежной ситуации страх вызывал в дю-агнах желание смерти. Не в силах бороться, боясь страданий, перед лицом неизбежного их мозг отключал все функции организма. Дю-агн переходил в состояние глубокой гибернации, где уже не срабатывали нормальные рефлексы, обусловленные сезонными изменениями, голодом или тревогой. Дю-агн мирно погибал во сне от голода.

Люди потеряли свою планету, но не сдались. Они оставили свои замороженные клетки для неизвестного и невероятного – но тем не менее не невозможного будущего.

И эти клетки могли оказаться жизнеспособными.

Встревоженный, Тагл погрузился на самое дно своих сновидений, где его преследовали безволосые дети, окруженные огнем. Они глядели на усеянное звездами ночное небо, и в их темных печальных глазах отражались красные языки пламени.

* * *

Стоша нервно теребил бахрому своей серой набедренной повязки. Длинные волосы с серебряными концами, покрывающие его морду и уши, встали дыбом. Рядом с ним неподвижно сидела Рита. К ее ногам падал желтоватый свет от стоящей на низком столике лампы, имеющей форму шара. Через прозрачный купол обсерватории виднелись звезды.

Тагл постукивал когтями по полу, сидя в большом обитом войлоком кресле. Волнение Стоши и загадочное молчание Риты выводили его из себя.

– Я не могу увеличить количество работающих на Луна Бейз, – сказал Тагл и почувствовал, как напряглась Рита, а Стоша прижал к голове уши.

– Почему? – спросил геолог, издавая глухие рыкающие звуки горлом. – Мы укладываемся в график. Приготовления идут в нормальном темпе. Нам нужен второй инженер по компьютерам и системам управления и контроля.

– И врач, – добавила Рита.

Тагл покачал головой.

– Я не могу рисковать в такой критический момент.

– Что может быть важнее изучения разумных существ с другой планеты? воскликнула Рита, еле сдерживая свой гнев.

– Вы ведь обнаружили не жизнь, Рита, а только... коробку с замороженной протоплазмой. – Тагл смотрел на скрытое в тени лицо биолога. – Мертвой протоплазмой.

– Это всего лишь предположение. – Оттолкнув от себя плюшевое кресло, Рита подошла к свету. – Мы ничего не знаем наверняка. Мы не узнаем, жизнеспособны зиготы или нет, пока не получим дополнительную помощь.

Тагл сморщился. Злобная агрессивность Риты потрясла его, как физический удар, вызвав боль. В затылке у него вдруг появились неприятные ощущения. Ему хотелось согласиться с ней, но его обязанности руководителя экспедиции не позволяли ему этого.

– Рита, я настаиваю, что клетки – нежизнеспособны. Сто миллионов лет немалый срок, и я не верю, что живую органическую ткань можно сначала заморозить, а затем оживить, восстановить.

– Клетки живы, Тагл. – Рита приблизилась к нему, распространяя вокруг себя сильный приторный запах. – Я знаю, что они живы.

Тагл раздул ноздри, впитывая ее аромат. Его неудержимо потянуло к ней, и он наклонился вперед. Вдруг он сообразил, что это сексуальный призыв, и отпрянул назад. Дрожа всем телом, он шумно вздохнул, проклиная себя за легкомыслие. Он забыл принять муат перед отправкой на станцию. Вспомнив, что в последний раз он почти не чувствовал боли Риты, штагн поклялся про себя не допускать подобных ошибок в будущем, надеясь, что его рецепторы по-прежнему невосприимчивы к ее запаху и у него хватит сил отвергнуть ее.

– Нет, Рита, – произнес он веско, – ты ничего не знаешь.

– Они живы, – крикнула биолог, сверкая глазами.

Неприятное покалывание в затылке Тагла усилилось, но он продолжал противиться ее попыткам приворожить его.

– Неужели ты не понимаешь? Ничто не должно мешать нашей основной задаче. Я не стану делать того, что угрожает нашей миссии.