Текст книги "Израненное Небо"
Автор книги: Диана Дуэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Глава 9
– Курс установлен?
– Да, сэр.
– Ухура, вы отправили сообщение Звездному Флоту?
– Оно отправится вместе с нами.
– Экипаж готов?
– Да, сэр.
– Зулу, скажите нам… Нет, не надо. Начинайте отсчет. Сообщите экипажу, что мы отбываем. Инженерный, запускайте аппарат.
Они снова ушли в инверсионный полет.
Вечерний ветерок трепал ее волосы, принося с собой знакомые запахи. Она узнала запах сосны и кипариса. Откуда-то издалека, из того места, где виднелся пурпурный закат, доносились странные звуки, похожие на рык, от которого у нее на затылке зашевелились волосы. Ошибки быть не могло. Это лев. Она посмотрела на быстро темнеющее небо и увидела две белые луны. Одна из них была чисто белой, а вторую покрывали темные пятна и рубцы. А на востоке поднялась крошечная розовато-красная, третья, и последовала за первыми двумя.
Это была Серенгети – пятая планета системы Процион А, на которую собрали все вымирающие виды животных Земли. Они разгуливали здесь абсолютно спокойно, не опасаясь охотников. У нее ни как не хватало времени прилететь сюда, хотя это было ее главной мечтой с самого раннего детства. Серенгети открыли, когда ей было лет пять или шесть. И рассказы матери об этой планете смешались в ее сознании с другими историями о животных, разговаривающих друг с другом и даже с людьми. И еще тогда она решила, что когда вырастет, то обязательно побывает на этой планете и поговорит с ее обитателями.
Но, став взрослой, она поняла, что ее привлекали не сами животные, а общение с иными формами жизни вообще. А Звездный Флот оказался именно тем местом, где ее обучали этому. Она закончила Академию и забыла про свою планету. Теперь она хотела попасть куда-нибудь на Вулкан, Тель, Орион или Альдебаран.
А сейчас она стояла посреди высокой травы Серенгети и смотрела на величественные заснеженные вершины горы Меритайа.
Она оглядела себя и нашла, что одета согласно обстановке: костюм для прыжков, спасательный пояс, магнитные ботинки, а на боку висел не привычный маленький фазерный пистолет, а самый настоящий, полностью заряженный бластер, который мог разнести половину этой горы. Она боялась не зверей. Ходили слухи, что на планете появились браконьеры.
«Да поможет им господь, если они столкнутся со мной» – подумала она и не спеша направилась в сторону заката. Искусственно сбалансированная экология Серенгети была очень хрупкой. В течение многих лет компьютеры с особой тщательностью составляли список животных, которые будут ее населять, растения, которые нужно развести. И браконьеры, охотящиеся за мехами и ископаемыми, представляли собой огромную опасность для этой планеты. Правда, существует еще и опасность, что компьютеры не смогли просчитать все до мелочей, ведь всегда возможны какие-то несчастные случаи, эпидемии…
Жуткий, яростный вопль разнесся во все стороны от горы. Вопль ужаса и неповиновения. Затем он повторился, и она помчалась на звук. Еще даже до конца не осознав, что делает, она вытащила из кобуры бластер, сняла его с предохранителя и установила на полную мощность. Она не знала, что ждет ее впереди, за деревьями нрара. Оставить трикодер в сторожке – это не самое лучшее, что она сделала. «Хорошо, хоть бластер с собой!»
Она рассчитывала затормозить невдалеке от нрара, но не успела – прямо из высокой травы па нее выпрыгнуло что-то очень большое, больше льва. Она среагировала мгновенно, – поджарив это существо из бластера еще в прыжке. Ей показалось, что она узнала то, что только что сожгла, но теперь было слишком поздно. Ого-го! Еще две огромные фигуры после хорошей порции фазерного огня последовали за первой.
«Наземные акулы», – отметила она про себя, пока другая часть ее мозга следила за тем, чтобы уничтожить их раньше, чем они пообедают ею. Когда она убила второе существо, ее отбросило на землю волной обжигающего зловонного газа.
Она поднялась на ноги и побежала, пытаясь укрыться в нрара, но это было бесполезно. Ужасный, животный крик приближался, становясь все громче и громче. Еще одна наземная акула неслась прямо на нее из пролеска. На этот раз она успела ее рассмотреть: четырехметровое тело, покрытое белым мехом, восемь ног и пустые, слепые белые «глаза». Она пробежала мимо облака горячего дыма, которое оставил от этого существа бластер и укрылась в пролеске.
Еще несколько акул заметили ее, хотя уже после того, как она заметила их. Она прыгнула в небольшую лужу, оставшуюся от того, что некогда было водопадом, и увидела на другом берегу такого огромного слона, каких еще никогда не видела в своей жизни. Он заметил ее, но не успел ничего предпринять, поскольку одна из акул бросилась на него. Взбешенный, он начал реветь и старался поддеть эту тварь бивнем.
В округе было полно акул, которые двигались очень быстро. Единственным спасением для нее было прислониться к чему-нибудь спиной, чтобы быть уверенной, что сзади на нее никто не нападет. Но поскольку ничего такого она не нашла, ей приходилось стрелять направо и налево. Стая акул изменила тактику. Они собрались вместе, пытаясь напасть то с одной, то с другой стороны. Раздался рык. Этот звук сначала удивил и испугал ее, но затем она обрадовалась. «Они охотятся молча, когда чувствуют свое преимущество.» Невдалеке догорали еще две акулы. «Осталось восемь, нет, семь».
Но и это много. Ее бластер стал издавать звуки на четыре тона ниже – он начинал разряжаться. Индикатор на стволе сообщил, что ей досталась поврежденная батарея. Если не подойдет помощь с корабля, то очень скоро, несмотря на все ее усилия, она станет обедом этих ненасытных тварей.
В сотне ярдов от места битвы появился транспортатор. Несколько существ устремилось в ту сторону.
– Нет, – взвизгнула она, чем удивила их настолько, что они замерли. Это дало ей несколько секунд, чтобы поджарить одну из них и опалить ноги другой. Та тоже завизжала и с дикой скоростью стала уползать в траву Мысли о поведении раненых животных роились в ее голове, когда на нее упала тень транспортатора. «Господи, только бы они были вооружены!»
– Смотрите, – кричала она изо всех сил – Смотрите, они приближаются!
Две твари шли прямо на нее, не давая ей больше возможности кричать.
* * *
«Дыши, черт тебя побери! Дыши! Дыши!»
Кошмар перешел в реальность. Он в сотый раз проклинал эту идиотскую браваду, из-за которой его люди попадают в дурацкие переделки с дикими тварями, перекрестным огнем или еще чем-нибудь похлеще. Еще повезло, что это просто царапина. Но ситуация была и без того ужасна. Рука на груди не обнаружила никаких признаков ни дыхания, ни сердцебиения. Он приподнял веко – зрачок, хотя и почти незаметно, среагировал на свет. «Благодарю тебя, Господи!» Пульс не прощупывался даже на сонной артерерии. «Не страшно!» Он начал делать непрямой массаж сердца.
– Хм!!
Пульс отсутствовал. «Чертов упрямец, ты не хочешь помогать мне?» Он продолжил массаж.
– Крис! Лиа! – закричал он. – Кто-нибудь подойдите и делайте ему искусственное дыхание!
«Ну давай, Джим, давай! Не расслабляйся! Не смей! Не смей, слышишь!»
Выстрелы приближались и становились все слышнее и слышнее. Он видел вспышки, направленные куда-то вдаль. Кристина упала перед ним прямо на бездыханное тело. Ему не нужно было ничего говорить – она сгребла его голову, открыла ему рот и, убедившись, что дыхательные пути свободны, начала делать искусственное дыхание. «Это должно ему помочь! Он начнет дышать!»
Еще один бластер начал стрелять прямо над его головой. Он упал на обожженные колени и успел заметить, несмотря на какую-то странную заторможенность, как выстрел Лиа попал прямо между пустых глаз одной из тварей. «Возможно, выжидала, пока та приблизится. Черт, нашла время устраивать представления! Придется сделать комплимент Кристине. Ха, когда еще представится такая возможность сказать ей, что у нее потрясающие легкие».
– Оставь это для меня, – пробормотал он, и Лиа тоже присела на колени возле него, сдвигая и раздвигая его руки в сердечном ритме. «Неплохо. Может, в этом, и правда, что-то есть, когда некоторые медсестры ведут себя, как врачи».
Он нащупал аптечку: «Кордразин. О, нет, только не это. Это его добьет, Сиклогексан – нет! Энверасон – нет и еще раз нет! Какой дурак составлял аптечку?»
Сирава от него послышалось рычание, и очередная акула попрощалась с жизнью. Это Кет'лк вовремя пришла ему на помощь. Он снова повернулся к аптечке. «Рофенсин. Унифактор. Суспенар. Адресам. Ну наконец-то! – Он вставил ампулу в спрей-шприц, даже не заботясь о дезинфекции. – У него было и так слишком много проблем, чтобы уделять внимание микробам!»
– А-В, – передал он Лиа. Тело дернулось, когда введенное лекарство начало стимулировать сердечную мышцу.
– Наблюдайте за ним, – сказал он. Его всего трясло после пережитого. – Господи, что творится с этим-кораблем?
Фазеры клингонов повредили их экран. На этот раз они не успели вывести весь запас энергии в защитное поле, и поэтому сейчас несли потери. Никогда он не мог предположить, что экран его корабля начнет излучать ультрафиолет, как это было сейчас. Он надеялся, что этот яркий свет хотя бы ослепит клингонов.
– Скотти! – кричал он в интерком. Ответа не последовало. «Где все? Господи, это ужасно! Мы ничего не сможем предпринять, пока они будут расстреливать нас таким образом».
После очередного попадания корабль сильно тряхнуло. «Что же мне делать?» – думал он. За неимением никаких других идей, он начал с пульта управлять всеми остальными отсеками, включая инженерный, который он обследовал очень тщательно. Корабль, как обычно, находился на орбите. «Скотти убьет меня, если узнает об этом. А он наверняка узнает».
В прошлый раз они зарядили защитное поле энергией подпространственных двигателей. Правда, их корабль отнесло-таки к плазме, но только потому, что они курсировали слишком близко. Сейчас у него не было столько времени, чтобы набрать такую скорость, даже если клингоны позволят ему это сделать. Но, тем не менее, ему просто необходимо усилить поле. Он знал, как это сделать. Он плохо разбирался в инверсионных аппаратах, но знал наверняка, что во время работы они вырабатывают огромнейшее количество энергии.
«А мы вообще-то сейчас в инверсионном пространстве или нет? Похоже, что да. Хотя, почему-то абсолютно отсутствует ощущение удушья. В конечном счете, в данный момент это не играет никакой роли». Он быстро отдавал распоряжения, где и какие произвести подсоединения компьютерам инженерного отсека. Те же, запрограммированные Скоттом, выдали информацию о том, что, хотя эти подсоединения и возможны, лучше их не делать.
– Ну и что из того, что лучше не делать? – сказал он уверенным голосом, хотя на самом деле ему было очень страшно. – Выполняйте приказ!
Корабль буквально застонал от навалившихся на него перегрузок, Защитный экран постепенно стал фиолетовым, затем голубовато-зеленым, потом он становился все ярче и ярче, пока не стал ярко-белым. Теперь фазеры клингонов не могли причинить ему никакого вреда. «Ну, что ж, по-моему, хватит».
Он сел в кресло, и тут произошло нечто, что просто потрясло его, «Господи, что это я наделал?» На экране появилось защитное поле, которое разрасталось все шире и шире. Несколько кораблей клингонов при виде происходящего в панике разлетелись. Один из них остался на месте и продолжил вести огонь. Когда защитное поле коснулось его, он в мгновение ока исчез, словно его выключили. «О Великий Боже, что же это я открыл?» Он наблюдал за всем происходящим не без скрытого удовлетворения. «Надеюсь, поле не окажет никакого влияния на эту планету.» И, как будто услышав его, поле замедлило темпы роста, а затем вообще перестало разрастаться. «Спасибо, Господи! Но у меня, кажется, опять проблемы…»
Он вернулся к приборной доске. Благодаря открывшимся возможностям он мог вернуть отправленный на планету отряд, не опуская защитного экрана. Надо лишь подсоединить транспортатор к инверсионному аппарату с тем, чтобы сигналы были достаточно сильны и смогли прорваться сквозь экран. Он объяснил компьютеру все, что следует сделать с транспортировочным лучом, и очень скоро услышал сигнал, сообщающий, что отряд прибыл.
ТРЕВОГА! ТРЕВОГА! Сирены выли так громко, что Зулу приходилось кричать, чтобы услышать свой голос.
– Мы вышли из инверсионого пространства, сэр!
– Я вижу! А что с защитным экраном? – спросил Джим. Он попытался встать, но почувствовал себя плохо и снова сел, У него так болела грудь, словно ее обожгли фазером. Запищал коммуникатор, но все, что он смог сделать, – с трудом дотянуться до кнопки, при этом почувствовал страшную боль и слегка смутился из-за этого.
– Мостик… «Джим не двигайся! Как твоя грудная клетка?»
– Ох, – начала возвращаться память. – Я прикрыл Спока от этих жутких тварей…
Он прервал эти мысли. В конце концов, они были похожи на истинные воспоминания. Совершенно сбитый с толку, он поправил воротник куртки.
– Я снова сделал это. Да, Боунз? «Я был прав насчет носилок». Боунз, это из-за отсутствия времени!
– Успокойся. Ты просто полежишь часик или два. Я думаю, мне хватит этого, чтобы залатать поврежденные сердечные ткани. Попробуй возражать, – и останешься здесь на несколько дней!
– Но, Боунз, это же происходит не на самом деле!
После короткой паузы последовал ответ:
– Оглянись вокруг и попробуй повтори то, что ты только что сказал, еще раз.
Джим раздраженно стукнул по клавишам:
– Что, черт побери, происходит с защитным экраном?
– Проблема не в экране, а в наших сенсорах, капитан, – ответил Спок, вставал с кресла Кирка. – Они выдают абсолютно бессмысленные данные. Хотя, может, они бессмысленны только с нашей точки зрения. Мы попали в такое место, где сама ткань космоса находится в жутком беспорядке из-за периодического исчезновения энтропии. И еще, по какой-то причине во время полета увеличился защитный экран…
– Я сделал это, – довольно ответил Зулу, хотя в его голосе слышалась некая обеспокоенность.
Спок удивленно приподнял бровь:
– Так это ты умудрился, Зулу. Он каким-то образом подсоединил к защитному полю инверсионный аппарат, капитан, несмотря на то, что ни его, ни корабля в тот момент не существовало. Это же надо, он сподобился не только двигаться, но и мыслить во время инверсионного полета, – Спок сделал вид, что поверил во все это. – По крайней мере, то, что сделал мистер Зулу, спасло нас всех от гибели – так называемая «энтропия» разрушила наш защитный экран.
– Неплохо сработано, Зулу, – похвалил Джим. – Спок, а что значат все эти сирены?
– Я уже говорил, капитан, что сенсоры ведут себя крайне странно. Кроме того, здесь очень сильная радиактивность. Мы зарегистрировали практически все ее виды, включая радиацию Хокинга. А, как известно, она обычно встречается возле черных дыр. Правда, наши сенсоры подтверждают, что в округе нет ни одной дыры, или, по крайней мере, они не появляются надолго.
– Не появляются надолго?
Спок пожал плечами:
– Данные крайне нелогичны! Звезды исчезают и появляются, становятся новыми, а затем оказывается, что с ними ничего не произошло. Хотя, в общем, это неудивительно – для благополучного существования законов термодинамики необходимо такое понятие, как время.
Джим посмотрел на экран, но кто-то уже выключил его.
– Включите изображение.
– Я бы не советовал вам этого делать, сэр.
– Почему?
– Исключительно с точки зрения медицины.
Джим было открыл рот, чтобы продолжить опрашивать Спока, но почувствовал, что кашель зреет в его груди.
– Кроме того, – сказал Спок, – вы же знаете, сэр, что я единственный, кто бывает смотровой рубке во время полетов в подпространстве. То, что можно увидеть там сейчас, я заставил себя просмотреть только по долгу службы и не собираюсь больше травмировать свою психику. Хоть вулканцы склонны к некоторым вещам, которые не все могут понять, но мазохизм нам не свойственен.
Двери мостика открылись, и вошел Маккой с высоким симпатичным человеком, который толкал перед собой каталку.
– Мне бы хотелось, чтобы через пару часов вы подготовили отчеты и принесли их мне, как только Маккой закончит операцию. Скотт, ты и Кет'лк можете пролить свет на это дело.
– Заткнись, Джим. Дон, наклони-ка эту штуку градусов на восемнадцать. Хорошо, а теперь укладывай его. Ну что, поехали, капитан-герой?
Двери за ними закрылись.
Глава 10
– Данные поступили, – прощебетала Кет'лк. – Единственное, что в них есть хорошего, – тебя они уже не смогут обескуражить так, как меня.
– А ты попробуй, – попросил Кирк, присаживясь на диагностической кровати. Боунз напичкал его различными лекарствами в таком количестве, какое встретишь не в каждой аптеке. Зато сейчас Джим чувствовал себя гораздо лучше. Скотт, Спок, Кет'лк и Маккой собрались у его кровати.
– Позвольте мне начать, – нарушил молчание Боунз. – Пока ты лежал здесь, Джим, я обошел большую часть экипажа и обнаружил немало других, хотя и не настолько серьезных повреждений. Все они чем-то похожи на то, что произошло с тобой, – происходило в видениях. Люди не могли ни двигаться, ни дышать. Правда, ни одно из этих повреждений не было настолько серьезным. Мне нужно обследовать еще несколько человек. Ты же для меня был самым главным пациентом.
– Боунз, я до сих пор не могу понять, как это все могло с нами произойти? Ведь все это было не настоящее?
Боунз отклонился назад и покачал головой:
– Джим, по-моему, ты нарываешься на неприятности. Множество кризисов, а особенно войн, начинаются, когда кто-то утверждает, что этот мир более настоящий, чем тот или иной. Вот уже сотни лет прошло с тех пор, как ксенопсихология установила, – все, что видит или ощущает человек, – реально, и это не так сложно, поскольку одна реальность включает в себя другую. Например, моя включает «Энтерпрайз», Джима Кирка и Спока, – Спок удивленно приподнял бровь. – Твоя же реальность будет содержать все эти понятия плюс сознание Маккоя. Кроме этой, могут быть и другие вставки. Ну, например, представим, что ты спишь, и тебе снится, что за тобой гонится монстр. Пока ты спишь, то думаешь, что он настоящий, но потом просыпаешься и понимаешь, что это был только сон, и что ты сейчас находишься в более вместительной «главной» реальности. Для нас «главной» является реальность пробуждения. Хорошим примером могут послужить на'мдеихеи Лии.
Маккой вздохнул:
– Я могу предположить, что все наши видения становятся все более и более вместительными, более «главными». Они становятся все шире и охватывают теперь не только «основную» реальность других людей, но и их ощущения.
– Может быть, это как-нибудь связано с возрастающей продолжительностью полетов? – спросил Скотт.
Боунз пожал плечами:
– Вполне возможно, что барьер между разумами существует в том случае, если присутствует понятие энтропии, а мы находимся в таком месте, где оно отсутствует. Но есть еще одна интересная вещь, общая для всех видений. Все ощущают опасность для «Энтерпрайза» и стараются ее преодолеть. Конечно, звучит это несколько странно, но я не уверен, что именно Зулу спас корабль. Практически весь экипаж во время полета сделал что-то подобное.
Джим кивнул:
– Понятно. А ты что хотел сказать, Спок?
– Сэр, обстановка вокруг корабля крайне необычная. Мы установили, что существует пространство, из которого исходит весь беспорядок во времени. Оно находится очень далеко отсюда, даже с точки зрения инверсии, на расстоянии около миллиона двухсот тысяч световых лет. Когда мы направляем наши сенсоры в тот район, они просто перестают функционировать. Кроме того, наличие радиации Хокинга дает возможность понять природу этого пространства. Абсолютно ясно – это место, где другая галактика нарушает границы нашей.
Скотт удивленно посмотрел на Спока:
– И что из этого?
– В той, другой галактике, понятие энтропии отсутствует полностью. Оттуда и поступает антиэнтропия в нашу. И брешь, через которую это происходит, все больше и больше расширяется, – ответила Кет'лк.
– И как быстро? – спросил Джим.
– Со сверхсветовой скоростью, – сказал Спок. – Через месяц этот эффект распространится на все Малое Магелланово Облако, а через два или три достигнет нашей родной Галактики. А через год или два она поглотит все галактики этого района Вселенной.
Скотт побледнел. Маккой настороженно замер. Даже Кет'лк перестала позвякивать.
– И что произойдет? – спросил Джим.
– Ты имеешь в виду с населенными планетами? – посмотрел на Джима Спок, и никакое вулканское спокойствие не могло скрыть его страх. – Насколько нам известно, никакие формы жизни не могут существовать без энтропии. Как только волна антиэнтропии достигнет нашей Галактики, все погибнут. Но, кроме того, это произойдет не так уж быстро и безболезненно. Сначала антиэнтропия будет бороться с энтропией, и будет появляться с перерывами, как это происходит в данной галактике.
Спок подошел к экрану и включил его. На нем появилось изображение того, что происходило вне «Энтерпрайза». Сначала, в течение примерно секунды, все выглядело совершенно обычно: черное пространство, усыпанное яркими звездами, но через какое-то мгновение картина изменилась. Свечение звезд стало прерывистым и неярким, как будто на них смотрели через слой загрязненной, пыльной атмосферы. Оно было похоже на свет догорающей свечи, стоящей на сквозняке, – это энтропия сопротивлялась проникновению антиэнтропии. Время в том пространстве бежало то вперед, то назад – смотря что побеждало в этот момент. Это было не просто мгновенное забвение, как во время взрыва, это была долгая, мучительная смерть. И она приближалась.
– Там ведь есть населенные планеты, – задумчиво произнес Спок. – Правда, эти формы жизни довольно странные. Быть запертым в пространстве, где время течет как попало… Я думаю, они будут только рады своей смерти. Хотя для некоторых из них момент смерти покажется растянутым на века. Господи, и такая смерть ожидает все существующие миры: и Федерацию, и Империю Клингонов. Не только в пределах нашей Галактики, но и за ними эта ужасная участь постигнет сотни человеческих видов.
Джим с ужасом смотрел на экран:
– Но неужели, с этим нельзя ничего поделать? – прошептал он.
– Нужно понять природу надвигающейся катастрофы, – сказала Кет'лк. – Мы обязаны сделать это! Ведь именно мы являемся причиной всего происходящего.
В ее голосе появились печальные, болезненные нотки. Джим с удивлением посмотрел на нее, а затем на Спока. Тот кивнул:
– Вероятность того, что это сделали мы, сто процентов. В спектрограммах этих звезд четко видны те же линии, что и в спектрограммах Пискума 109 и Зеты 10. У меня есть предположение, и Кет'лк согласна со мной, что каждый раз, когда мы используем инверсионный аппарат, ситуация во Вселенной все более обостряется. А после последнего прыжка материя не выдержала и разорвалась. Мы не знаем, следует ли нам совершить полет к центру этих всех аномалий, поскольку он будет еще длиннее, чем все предыдущие, и может только усугубить ситуацию. Мы можем также попытаться улететь домой и предупредить всех об опасности.
– Какие будут предложения? – спросил Джим.
– Полететь в сердце этой аномалии, – ответил Спок.
– Ну, допустим, мы попадем туда, и что мы сможем там сделать?
– Есть вероятность, что эту дыру можно закрыть, – сообщила Кет'лк. – Капитан, вы вот смеялись над нашей созидательной физикой, а ведь только благодаря ей мы пока еще существуем.
– Но и в переделку мы попали тоже благодаря ей, – проворчал Маккой.
Посмотрев на него, Кет'лк раздраженно проворчала:
– Пожалуйста, Л'нрд. Я не отрицаю своей ответственности за все происходящее. И осознавая это, считаю, что времени на споры и пререкания у нас нет.
– Брек, – мягко прервал их Скотт.
– Спасибо. У меня действительно нет времени на это. Я просто чувствую необходимость что-то предпринять. Возможно, Звездный Флот подаст на меня в суд, если я останусь в живых… Капитан, я уверена, что смогу доработать уравнение и залатать эту дыру. А когда я это сделаю, мы можем короткими перелетами – чтобы не сильно влиять на материю космоса – вернуться сюда и все здесь исправить.
– А если ты не сможешь?
– То тогда, поскольку мы находимся слишком близко к эпицентру, мы просто погибнем, – объяснил вместо Кет'лк Спок. – Я буду болеть за тебя. В конце концов, вероятность успеха гораздо выше, чем мы предполагали.
– Да? И какая же?
– Сорок восемь процентов.
– И она поднялась до пятидесяти пяти? Это и есть главный показатель успеха?
– Боунз, – сказал Кирк как можно спокойней:
– У тебя есть какие-нибудь предложения?
– О да! Я собираюсь пойти спать, а чтобы вообще ничего не слышать и не знать, вставить в уши бируши. И всем остальным я рекомендую сделать то же самое, – он посмотрел на Спока. – А тебе придется найти для себя очень большие бируши.
– Боунз!
– Все в порядке, Джим. Просто с каждым полетом умственные способности некоторых членов экипажа становятся все хуже и хуже. Они перестают уже различать, где видения, а где реальность.
– Доктор, сейчас не время для лекций по эго-позитивизму.
– Джим, я подтверждаю, что длительные перелеты могут нарушить естественную обособленность мышления каждого человека. Нет никакой гарантии, что мы по-прежнему будем существовать как отдельные личности. Мы можем стать чем-то похожим на единый мозг. И кошмар одного из нас будет кошмаром всех. А это конец. Вам следует проинструктировать экипаж перед стартом, рассказать о возможных последствиях и дать указание всем подразделениям слушаться только своих начальников. Это просто необходимо, чтобы предотвратить несчастные случаи.
– Я пока еще не определил своей линии поведения с экипажем, – ответил Джим. – Но так или иначе, взял это себе на заметку. Что-нибудь еще?
Никто не проронил ни звука.
– Хорошо, Спок. Я собираюсь выйти в космос ненадолго. На время моего отсутствия вы остаетесь на связи. Просто небольшая прогулка. Я не буду далеко отходить от корабля.
– Не переусердствуйте там. И старайтесь находиться на противоположной всему этому кошмару стороне корабля, – попросил Маккой, поглядывая на погасший экран.
– Принято, – ответил Джим и встал. Он спустился в Складской отсек, где испугал лейтенанта-суламида, который протирал антистатиком пульт управления, держа в каждой из шести ног по тряпке.
– Дай-ка мне костюм, Атенди, – попросил Джим. – Не рабочее снаряжение, а обычное, с самым новым шлемом.
– Понятно, – ответил суламид, убирая тряпки и антистатик. Он повернулся к пульту управления, а Джим в это время вступил в поле одного из сенсоров, чтобы тот снял его данные; вес и рост. Атенди пробежал своими щупальцами по клавиатуре и сообщил:
– Двенадцатая кабинка, сэр. Шлем будет через несколько секунд.
Джим подошел к кабинке, где хранился костюм, открыл ее и достал снаряжение. К нему подошел суламид, перебирая всеми своими ногами. Он помог Кирку надеть и застегнуть шлем, проверил, все ли загерметизировано, просматривая данные на его передней панели.
– За бортом растет давление, – сообщил Атенди. – Вы собираетесь покидать корабль через шестой выход? Полетите на скоростном катере?
– О нет. Это займет слишком много времени, – ответил Джим. – Через шлюзовую камеру.
– Значит, нужна страховка, – сказал суламид и снова подошел к пульту. Через несколько секунд открылся люк шлюзовой камеры.
– Спасибо, Атенди, – проговорил Кирк, входя в камеру.
– Приятно было служить вам, – ответил тот. – Хорошей связи.
– Что? – Джим не совсем понял смысл последней фразы. Воздух вокруг него постепенно уходил во все более и более расширяющееся отверстие люка. «О боже!» У него было не так уж много времени на рассуждения. Люк открылся, и он увидел бесконечный космос. Джим ухватился за один из поручней, оттолкнулся и вылетел в этот холодный мрак.
Он не слышал никаких звуков, кроме биения собственного сердца и мягкого потрескивания костюма, которому приходилось выдерживать перепад между нулем градусов снаружи и двадцатью четырьмя внутри. «Мы можем вылететь за пределы Галактики, но не можем создать костюм, который не трещал бы, как кости старого ревматика, и в котором я бы не выглядел, как уродливый бабуин. Интересно, чем там сейчас занимается Звездный Флот?»
Джим засмеялся над собой и над своими глупыми придирками. Он нажал кнопки на панели и включил встроенный портативный двигатель, чтобы улететь от этой огромной и мрачной стены, возле которой завис. До выхода в космос он обещал себе, что не станет оглядываться вокруг, а оставит это испытание до более подходящего момента. На самом деле ему было сложно выполнить свое обещание, тем более чего-то в этом пространстве не хватало. И вдруг его осенило – звезд. Миллионы таких родных и знакомых «глаз», которые всегда смотрели на него из космоса, теперь исчезли, оставив одну только раздражающую черноту.
Но Джим не позволил себе расстроиться. Он повысил температуру внутри костюма, поскольку в нем становилось уже прохладно и, оттолкнувшись, отлетел метров на сто от «Энтерпрайза». Он начал осматривать корабль. Тот перемещался в пространстве с минимальным освещением, и поэтому был похож на огромную тень, скользящую в этой бесконечной черной пустоте, и только тонкая оболочка отражаемого звездного света выделяла его корпус.
И сейчас корабль выглядел очень необычно, можно даже сказать, загадочно. Глядя на него, Джим вспомнил, как однажды ночью он плавал на побережье Северной Калифорнии и был очень удивлен, когда в лунном свете перед ним предстал кит. Тот то ли проговорил, то ли пропел что-то на обобщенном научном языке, который в его исполнении был похож на какую-нибудь бетховенскую симфонию в исполнении какаду, затем, непонятый, сделал в воде круг и, осмотрев Кирка, уплыл вдаль, оставляя Джима с ощущением подопытного кролика.
Примерно такое же чувство он испытал сейчас. Это был уже не тот, так хорошо знакомый Джиму «Энтерпрайз», а какое-то чужое, неизвестное ему существо. Он плыл в этой обмораживающей темноте, словно был ее частью. Он принадлежал этому миру, а вот Джим был здесь чужим. Выбравшись из укрытия, пусть относительного, которое представлял собой корабль, Кирк хотел посмотреть на то, что происходило вне этого укрытия.
Вид, который ему открылся, очень сильно отличался от того, что он видел, находясь в наблюдательном отсеке. Теперь он видел Галактику не через безопасное толстое стекло, а во всем ее космическом величии, и она показалась ему не только более грандиозной, но и более чужой. Вся Федерация оказалась совсем маленьким кусочком пространства, который можно было закрыть одним пальцем, а Империи Клингонов и ромулан вообще терялись.
Благоговейный страх снова охватил душу Кирка, к нему примешивались и скрытая радость, и мощное нарастающее беспокойство, настолько сильное, что Джима на мгновение затрясло. Он смотрел на маленькую спиральную Галактику – родину всего живого, которая пронзала своими огоньками эту безжизненную тьму.
