Текст книги "Глубокое волшебство"

Автор книги: Диана Дуэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Они проплыли сквозь заросли водорослей, названий которых Нита не знала, и все же вдруг ей стало казаться, что они были знакомы ей всегда. Имена неведомых ранее водорослей всплыли сами собой: полисфония, ламинария, агар-агар. Их длинные темные листья змеились плоскими лентами, качались, послушные подводным токам, как пшеница в поле под ветром.

А рыбы! Нита не очень их замечала вначале. Все они для нее были одинаковы – маленькие, серебристые. Просто мелькающие искорки. Но теперь что-то изменилось. Они как раз проплывали над опустившимися на дно и уже как бы сплавленными воедино кучами металла и другого мусора. Водоросли и кораллы окутали, облепили эти странной формы подводные холмы. И мелкая живность суетилась, паслась в этой неразберихе, переплетении водорослей и корявых коралловых ветвей. Крошечные креветки, криль, тысячи переливчатых, серебряно-голубых рыбок величиной с мизинец. А те, что покрупнее, сантиметров до тридцати, деловито пожирали весь этот мельтешащий карнавал. «Для некоторых, самых маленьких из них, завтра уже не наступит», – сама удивившись своему спокойствию и равнодушию, подумала Нита. Она лишь поняла, что голодна.

– Рыбки! – выдохнула она на одной протяжной и счастливой ноте, затем нырнула в облако луфарей и криля, этого чудесного завтрака.

Насытилась она скоро. Ей потребовалась лишь пара минут, чтобы привыкнуть к тому, как едят киты-горбачи. Процеживая воду сквозь похожие на решето пластины – китовый ус, – она глотала и глотала всех этих крошечных существ и мельчайших рыбок. Быстрые стрелки рыбок-луфарей, которые яростно метались во все стороны, тут же успокоились, стоило ей подняться вверх из этого кружащегося облака рыбок и поплыть назад к Ш'риии. Она чувствовала себя несколько смущенно и даже приготовилась оправдываться из-за того, что прервала их плавное движение, заставив остановиться и ждать. Однако никаких оправданий не потребовалось. Ш'риии, оказывается, тоже подкреплялась, а Кит, как сообразила Нита, с тех пор как они покинули Тайана Бич, уже не раз лакомился рыбкой. И понятно: кашалоты – одни из самых больших зубастых китов, и им требуется намного больше еды. Но ужасающие зубы его предназначались только для защиты. Рыбу он проглатывал целиком.

Кит замешкался, чтобы проглотить десяток рыб покрупнее, затем вдруг остановился вовсе и опустился поближе ко дну, зависнув над кучей мелкого мусора и внушительными искореженными предметами, громоздившимися наклонно по краям кучи.

– Нита, – позвал он, – взгляни на них. Это МАШИНЫ!

Она нырнула следом за ним. Точно! Из громадного куста коралла высовывался нос «кадиллака» старой модели. Под плотно переплетенными белыми ветвями кораллового куста, словно под снежными сугробами, она различила капот, двигатель, двери, обломки осей и колеса, почти сплошь заросшие водорослями. Рыбки скользили сквозь разбитые окна машин, метались между провалившимися сиденьями. В пещерках разбитых фар укрылись крабы.

– Это пристанище для рыб, – объяснила Ш'риии. – Люди завалили дно железным мусором, а растения и кораллы превратили эту гору в подводную скалу. Теперь большие рыбы приплывают сюда, чтобы съесть мелких рыбешек и криль, что живет на этом коралловом рифе. А люди на лодках приплывают, чтобы поймать больших рыб. Нам это поле еды тоже служит неплохо. И все же сейчас у нас есть дела поважнее обеда. Кроме того, Х'Нииит, не пора ли нам всплыть на поверхность?

Нита и Кит недоуменно переглянулись и поспешили подняться вверх. Ш'риии не спеша следовала за ними.

– Как долго мы были под водой? – прогудел Кит. Они все трое стремительно вылетели на поверхность моря и одновременно выдохнули три высоких струи воды. Только после этого Ш'риии удивленно глянула на Кита. Вопрос показался ей пустым и довольно глупым.

– Достаточно долго, чтобы пришло время подняться наверх, – спокойно сказала она.

– Смотри, Нита! – рыкнул Кит. Такой громоподобный рык кашалоты издают от удивления.

Она мощно плеснула хвостом, чтобы чуть высунуться над волнами, и, пораженная, увидела полоску берега в полумиле, высящуюся над ним кирпичную башню с остроконечной, зеленой от дождей бронзовой крышей и мерцающий на вершине башни красный огонек.

– Неужто уже Джонс Бич? – не поверила она своим глазам. – Это же мили и мили от Тайана Бич…

– Да, мы проделали немалый путь, – вмешалась Ш'риии, – и все же нам нужно поторапливаться. Расслабим хвосты и опустимся. Я не хочу, чтобы Синий ждал нас.

И они продолжили свое путешествие. Вид маяка Джонс Бич навел Ниту на мысль, что они приближаются к Нью-Йорку, а возрастающий, усиленный многократно плотной толщей воды шум окончательно убедил ее в этом. Там, у Тайана Бич воду наполняли лишь тонкий, скорбный звук сирены Шиннекока и слабые, отдаленные позвякивания колокольчиков на буйках. Здесь же, совсем близко от Нью-йоркской гавани мирный подводный пересвист и равномерный гул океана превратился в невообразимый, непрекращающийся, резкий и режущий кожу шум. Звонки, гудки, сирены, гонги визжали, рыкали, гудели и словно бы тяжелым молотом били и били по воде. Не успевала она вырваться из-под болезненного удара одного звука, как тут же ее накрывал другой, еще более пронзительный и тяжелый, терзая ее исполосованную грохотом кожу.

Болезненно пересвистываясь, они буквально продирались сквозь частокол отвратительных звуков. Но когда подплыли ко входу в гавань, стало еще хуже. К грохоту и лязгу добавился равномерный, невыносимый гул работающих механизмов. Путь к Песчаной Дуге лежал, к несчастью, сквозь все три рейда Нью-йоркской гавани. И на всех трех стояли большие корабли, приплывали одни, уплывали, наполняя пульсирующей дрожью воду, другие. Маленькие суденышки скользили с ввинчивающимся в глубину дребезжащим завыванием, которое напоминало Ните терзающий уши звук газонокосилки или циркулярной пилы.

Трое плывущих китов часто поднимались на поверхность моря, чтобы отдохнуть от давящих звуков. Однако Ш'риии вскоре велела им нырнуть поглубже, чтобы пройти под плотной стеной кораблей, образовавших словно бы длинный тоннель. Им уже не хватало воздуха, когда Ш'риии снова разрешила подняться.

Они выдохнули струю воды, набрали в свои просторные китовые легкие свежего воздуха и огляделись. Неподалеку высилось на четырех стальных ногах огромное черное здание с идущими по фасаду белыми буквами. Непонятное сооружение было водружено на платформу, а рядом с ним высилась красная башня с мигающими огоньками. Сирена на платформе пела одну прерывистую ноту, словно бы заикалась: коротко-длинно, коротко-длинно! Вновь и вновь.

– Маяк Амброуз! – узнал Кит.

– Да, Говорящая Башня, – подтвердила Ш'риии. – Когда минуем ее, будет поспокойнее. Между этим местом и Песчаной Дугой меньше скоплений больших лодок. Но послушайте! Слышите? Голос друга!

Нита опустилась под воду, чтобы вслушаться в ее звучание, и ей наконец удалось уловить в неразберихе подводного шума далекую веселую болтовню дельфинов. Она вновь поднялась на поверхность, присоединилась к остальным и увидела, как выпрыгнул из воды и блеснул на солнце, словно стальное копье, дельфин Ст'Ст. Достигнув плавучего маяка Амброуз, он снова высоко взлетел над водой выгнутой радугой и ударился о волны с громким плеском, который пронзил, продырявил гудящую стену гудков и звонков равнодушных механизмов.

– Клянусь Морем, мы слышим тебя! – пропела Ш'риии и добавила недовольно: – Он такой проказник!

– Все дельфины таковы, – неожиданно для себя ворчливо подтвердил Кит, хотя понять не мог, откуда он это знает.

– И то правда. Но он один из лучших все же. Молодой Волшебник и удивительный песнопевец. Я его нежно люблю. Но у него одна радость – стремительно скользить в просторах Моря. Просто не понимаю, как он при такой скорости не теряет самого себя. Легкомыслие… – Она вдруг умолкла, потому что Ст'Ст уже был рядом. – Ты нашел его? – обратилась она к дельфину.

– Он завтракает там, за Песчаной Дугой, – сказал Ст'Ст, стрелой налетая на них и в последний момент делая невероятный кульбит. При этом он был настолько серьезен и деловит, что Нита засомневалась в словах Ш'риии о легкомыслии дельфина. А тот продолжал: – Он чем-то обеспокоен. Впрочем, из него звука не вытянешь. Сказал только, что сам бы отправился вас искать, если бы вы не явились.

Теперь уже вчетвером они двинулись дальше. Нита поначалу удивилась тому, что этот громадина Синий Кит ожидал их помощи. Но вдруг сообразила, нет, просто почувствовала, как откровение Моря, что Синие Киты не ДЕЙСТВУЮТ. Они просто СУЩЕСТВУЮТ. Действие – удел других, более быстрых и подвижных. Зато в Песне Двенадцати без Синего Кита не обойтись. Мало того, Песня могла преобразить и даже изменить поющего… А Том утверждал, что изменения могут произойти и до того, как первые ноты выльются в Море. Да, Синий Кит – сила, с которой никто не мог не считаться.

– Ты готов к Клятве? – спрашивала тем временем Ш'риии у дельфина, – Никаких посторонних, отвлекающих мыслей?

– Только о Песне, как всегда, – спокойно ответил Ст'Ст. – Это будет такая же Песня, как и прежние. Тебе такое впервой, но не волнуйся. Положись на меня. Я помогу.

Нита подумала, что для молодого Волшебника это чересчур хвастливое заявление. Даже мысль о том, что так можно разговаривать с Советником или, того больше, с Верховным Волшебником, с Томом например, приводила ее в смущение. Однако она не проронила ни слова, понимая, что у дельфина и Ш'риии давние и не понятные ей отношения.

– А как наша Малышка себя чувствует? – спросил Ст'Ст, делая стремительные круги перед самым носом у Ниты и присвистывая. – Привыкла к плавникам и хвосту?

– Все отлично, – ответила Нита. Ст'Ст сделал последнюю петлю вокруг нее и метнулся в сторону Кита.

– А ты, Недотепа-аааах!

Огромные челюсти кашалота внезапно распахнулись и прихватили дельфина прежде, чем он успел прыснуть в сторону. Дельфин замер, зажатый в страшных зубах кашалота. Тот аккуратно передвинул его к углу пасти. Глаза Кита, то есть кашалота, сердито посверкивали. Звук его голоса сиплым свистом отдавался в глубине.

– Ст'Ст, – пропел он, не разжимая челюстей, – я тоже, кажется, годен для Песни. Но и без Песни я остаюсь кашалотом. Помни об этом и не искушай судьбу.

Ст'Ст ничего не ответил. Кашалот проплыл еще несколько длин своего тела и выпустил дельфина невредимым. Тот устремился в сторону.

– Эй, – окликнул его кашалот – чтобы никаких обид!

– Конечно, нет, К'ииит, – откликнулся дельфин, как всегда, весело и беззаботно.

Однако Нита заметила, что он теперь держался на безопасном расстоянии от громадных челюстей.

– И запомни, сам ты недотепа! – сердито добавил кашалот.

Во время этой незлобивой перепалки они все четверо продолжали плыть вперед, не останавливаясь.

Нита подплыла поближе к кашалоту и пропела тихо, так, чтобы остальные ее не услышали:

– Что с тобой случилось. Кит? За что ты его так?

– Сам не знаю. – Теперь голос Кита звучал неуверенно. Он явно был ошарашен своим поступком. – Ш'риии, наверное, была права, когда предупреждала, что не все теперь во мне управляется человеческой волей.

– Айвааан откликается в тебе, да?

– Его воспоминания. Но и у тела тоже есть свои собственные воспоминания. Оно знает, что значит быть кашалотом! Оно помнит! – Он замолчал, еще более ошеломленный своей догадкой. – Нита… не дай мне потеряться, измениться, пропасть!

– О чем ты?

– Я не могу и не хочу звереть.

– Но ты накинулся на него, как злобный зверь.

– Нет. Я просто как бы прижал его к стене и попугал, что сделал бы и с обидчиком на суше. Но я НЕ собирался причинять ему зло! Нита, я стал волшебником, потому что НЕ хотел, чтобы другие люди так поступали со МНОЙ! А теперь…

– Я буду следить за тобой, – сказала Нита. В этот момент они буквально наткнулись на низкий, рокочущий звук сирены. Что это? Корабль подает сигнал в тумане? Нет, что-то странное было в этой невероятно низкой ноте. Вот что! Она была слишком НИЗКОЙ, чтобы ее могло уловить человеческое ухо!

Гудящий призыв прозвучал еще раз, и Нита обратила в сторону Кита удивленный взгляд. Вода вокруг нее гудела на этой низкой ноте, и даже воздух в легких завибрировал в ответ на этот зов. Одна-единственная нота, самая низкая, какую она только могла вообразить, держалась и держалась, звучала беспрерывно и так долго, что ни одно человеческое горло не могло бы держать и тянуть эту ноту столько времени… Но вот она перешла в еще более низкую, и та тут же поглотилась другой, такой невероятно низкой, гудящей, что вода всколыхнулась и задрожала, как от протяжных перекатов грома.

Ш'риии замедлила движение и ответила на зов точно такой же мелодией, но на несколько октав выше. Это было обычное ответное приветствие повстречавшихся в пути китов. Возникла пауза. И вновь прозвучала своеобразная подводная мелодия. Это было изящное пение кита-горбача, похожее на низкий баритон.

– Поплыли, – поторопила их Ш'риии и опустилась на глубину.

Воды вокруг Песчаной Дуги кипели крилем весной и летом. Ночью каждое движение плавника, струя воды, чиркнувшая по острой поверхности валуна, обнималось зелено-голубым свечением, словно бы фосфоресцировало. А днем под крадущимся по воде солнцем вся эта масса миллионов крошечных тел кипела на волнах коричневой пленкой, сквозь которую солнечные лучи проникали в глубину, клубясь, будто в пыльной комнате. Когда четверка пловцов нырнула вглубь, они смогли различить совсем недалеко огромную темную фигуру в облачной воде, передвигающуюся так медленно, что ленивые помахивания ее плавников были почти незаметны. Наконец коричневатая пелена разорвалась нахлынувшим водяным буруном, и в этом крутящемся потоке Нита увидела первого в своей жизни Синего Кита.

В этом рассеянном подводном свете он был даже не синим, а скорее синевато-серым с темно-бордовым отливом там, где сквозь толщу коричневой воды все же проникали широкими клиньями солнечные лучи. Слабо окрашенные пятна по бокам кита в этом полусвете почти не были заметны. И все же не цвет его поразил Ниту. И не величина, хотя синие киты и считаются самыми крупными из китов. Встречный был длиной не менее ста двадцати футов от носа до хвоста. Впрочем, Кит, или, как теперь ей привычнее было называть его, К'ииит, довольно крупный для обычного кашалота, не уступал ему по размерам. Ее поразил голос, величественный, свободный, спокойный и в то же время печальный, – голос, который звучал густо и грустно, словно далекий ветер в предвестии бури. И это почему-то было важно и понятно ей. Поразили ее и глаза, крошечные на такой громадной голове, не более теннисного мячика каждый. Но смотрели они мудро, в них светилось понимание, терпимость и опять же печаль, накопленная опытом долгой жизни.

Эти долгие годы жизни наложили свою печать на все: хвостовые плавники Синего Кита были обтрепаны и по краям свисали бахромой, его основные, рулевые плавники сплошь покрывали шрамы, напоминавшие о безрассудстве голодных акул. В самом основании хвоста торчало сломанное древко гарпуна. Дерево уже сгнило, металл покрылся ржавчиной. Но несмотря на отвратительный обломок, хвост двигался легко и мощно. Громадное существо, пережившее и боль, и смертельную опасность, прожило долго, познало печаль и, может быть, страх, но это не ожесточило его, не сделало ни злобным, ни слабым.

Нита обратила внимание, что ее спутники чуть замедлили движение. Даже Ст'Ст не торопился приблизиться к синей громаде.

– Старейший Синий у Ворот, – пропела Ш'риии, издавая более церемонные и протяжные звуки, чем обычно, – я приветствую тебя.

– Верховная Волшебница Вод у Ворот, – медленно, с достоинством прогудел Синий Кит своим глубоким и ясным голосом, – я приветствую тебя также.

– Ты все слышал, Ар'ооон.

– Я слышал, что Море забрало Аэ'мхнууу в свое Сердце, – сказал Синий. – Он ушел, оставив тебя Верховной в этих водах и своим уходом причинив немало горя в то время, когда и так горя достаточно. И теперь тебе, именно тебе надо собрать всех, чтобы пропеть Песню Двенадцати.

– Это так.

– Тогда тебе лучше поторопиться, – продолжал Синий, – пока еще осталось время для Песни, а дно под нами еще неколебимо и твердо. И все же вначале поведай мне, кто прибыл сюда с тобой. Я вижу Неугомонного Непоседу. Его я знаю…

Ст'Ст коротко свистнул, будто поперхнулся глотком воды. Звук этот Нита могла бы определить как смущенное покашливание. Она улыбнулась про себя: вот как, оказывается, можно поддразнивать дельфина, если он станет слишком уж досаждать.

– Остальные – пришельцы с суши, Ар'ооон, – сказала Ш'риии. – Х'Нииит… – Нита не знала, как ей вести себя, и потому просто наклонила в воде переднюю часть своего тела, как бы изображая поклон, – …и К'ииит. – Кит проделал то же, что и Нита. – Это те, кто были в Пронзающих Небо после ТЬМЫ, УКРАВШЕЙ СВЕТ.

К удивлению Ниты, Ар'ооон тоже наклонил свое громоздкое тело, а вдобавок и убрал под себя хвостовые плавники. Она внезапно осознала, что это и есть жест приветствия.

– Они еще детеныши, – добавила Ш'риии, как будто не желая ничего скрыть или упустить.

– При всем должном уважении к тебе, Верховная, не соглашусь. Они не дети, – сказал Ар'ооон. – Они ВЕРНУЛИСЬ из того места. Это не детское деяние. Многие старше их не вернулись назад… Вы будете с нами петь? Знаете свои партии?

– Я еще не знаю, позволят ли мне, – сказал Кит. – Это станет ясно, когда соберутся все. Если все соберутся, – добавил он.

– Я пою за Молчаливую Повелительницу, – уверенно ответила Нита.

– Что ж, – Ар'ооон глядел на нее несколько долгих мгновений, – что ж, – повторил он задумчиво, – у тебя подходящий возраст. И ты, надеюсь, разучила Песню?

– Большую часть я познала из моего Учебника, – сказала Нита. Вчера вечером она действительно до полуночи заучивала строку за строкой. Однако все же не так долго и упорно, как Кит. Свежий, соленый морской воздух утомлял ее, и она решила остальное узнать позже, уже на месте. – Море даст мне остальное, когда мы начнем. Так говорит Ш'риии, – осторожно добавила она.

– Так и будет. Но я советую тебе быть внимательной, когда станешь исполнять свою партию, юная Х'Нииит. – Ар'ооон подвинулся чуть ближе, и его маленькие мудрые глазки внимательно и пристально разглядывали ее. – И будь настороже. По вашему следу, твоему и твоего друга, будто по запаху крови в воде, идет давняя вражда. Одинокая Сила наверняка знает ваши имена. Она не забыла ту дурную услугу, которую вы оказали ей недавно. И вы очень рискуете вновь привлечь ее внимание. Даже Сердце Моря, или, как вы это называете, Сердцевина Времени, не ограждает наверняка того, кто навлек на себя гнев Одинокой Силы. Остерегайтесь не довершить того, что делаете. И делайте то, что пообещали. Нарушенное слово образует пустоту, в которую и проникает Одинокая Сила.

– Я буду осторожна, – заверила Нита, ощутив, однако, нервную дрожь во всем теле.

– Это хорошо, – Ар'ооон повернул глаза к Киту. – Это Сеть Жизни, не так ли?

– Да, – тихо подтвердил Кит тем уважительным тоном, каким, как слышала Нита, он всегда обращался к отцу.

– Следи за собой. И в особенности в те моменты, когда дойдешь до самых воинственных нот Песни, – сказал Ар'ооон. – Кашалоты до того, как стать Певцами, были воинами. И хотя их Песни самые прекрасные в Море, боевая кровь волной ударяет в сердце и глушит эти Песни. Пусть твои челюсти будут сжаты. Так будет лучше, и с тобой ничего не случится.

– Спасибо, – тихо откликнулся кашалот, – нижайше благодарю за совет.

– Нижайше? – В голосе Синего зазвучали сварливые нотки. – Запомни, юный Волшебник, ты почти такой же величины и длины, как и я. Здесь мы равны с тобой. Что же касается длины лет, дыши глубоко и свободно, и когда-нибудь и в этом ты сравняешься со мной… Ш'риии, ты теперь путешествуешь больше, чем я, и потому спрашиваю. Скажи, сотрясение в глубинах сильнее, чем обычно в это время года? И только ли Круг Луны причиной тому?

– Все гораздо хуже, Старейший. Именно поэтому Аэ'мхнууу хотел созвать всех на Песню. Но не уверена, успела бы Песня спасти рыб, живущих у восточного и северного побережий Нантакет и Рейсез. Горячая вода подошла слишком близко к этим местам и уже стремится дальше на восток и юг. Шельф меняется.

– Тогда надо начинать, – прогудел Ар'ооон. – Я полагаю, вы приплыли сюда, чтобы попросить меня созвать Посвященных?

– Да, Ар'ооон. Если сможешь. Хотя, как и требует обряд, я сама завтра посещу Бледного. Вместе с Х'Нииит и К'ииитом. Место встречи для сотворения Песни – десять тысяч длин к северо-северо-востоку от песчаных отмелей в Барнегат через три дня. Быстрая спевка – и затем вниз по каналу, через Ворота Моря в назначенное место.

– Понятно. Теперь прими у меня Клятву Посвященных, Верховная, чтобы я мог с полным правом призывать остальных.

– Хорошо, – Ш'риии подплыла ближе к Ар'ооону, выровнялась бок о бок с ним так, что могла смотреть правым своим глазом прямо в его левый глаз. Она начала протяжное пение Клятвы, и пение это было еще более осторожным и церемонным, чем во время приветствия. – Ар'ооон, у-аоо-у-оор, – тянула она. – Те, кто собираются петь эту Песню, которая есть и позор Моря, и слава Моря, призывают тебя. Скажи, чтобы я услышала, согласен ли ты с Песней?

– Я согласен, – прогудел Синий на такой глубокой ноте, что ближний коралл треснул, ударился о камень и рассыпался на мелкие кусочки, – я готов сплетать мой голос и мою волю, и мою кровь, если потребуется, с теми, кто поет…

– Я спрашиваю во второй раз, чтобы те, кто со мной, и те, кто под твоей Властью, и те, кого здесь нет, могли слышать. Ты согласен с Песней?

– Я согласен. И пусть мое волшебство и моя Власть покинут меня, если откажусь от той доли и той ноши, какую беру на себя ради служения Песне.

– В третий, и в последний, раз я спрашиваю, чтобы Море и Сердце Моря слышали. Ты согласен с Песней?

– Я даю свободное согласие, – пел Ар'ооон в спокойной уверенности, – и пусть я не найду места в Сердце Моря и вечно буду скитаться среди исчезнувших и потерянных, если откажусь от Песни или от того блага, которое она несет всем живущим.

– Тогда я нарекаю тебя Посвященным Песне, о Синий, последний в роду спасителей, – торжественно произнесла Ш'риии. – И хотя те, кто плавает, быстро забывают, ибо память их текуча, как вода, Море не забывает ни Песни, ни певца. – Она повернулась, взглянула на Ст'Ст. – И ты можешь сейчас дать Клятву.

– Я готов, – откликнулся дельфин.

Он, сдерживая себя с огромным трудом, замер на месте, как бы опровергая обидное прозвище Неугомонного Непоседы. Дельфин прошел обряд Клятвы намного скорее Синего Кита. Он произносил ее торопливой скороговоркой существа, которое озабочено только теми делами, что предстоят ему потом, их-то и считая самыми важными.

Ш'риии обернулась к Ните.

– Мы все еще не можем взять Клятву с К'ииита, – сказала она. – Еще рано, потому что мы пока не знаем, кем он станет.

– А не мог бы я просто дать ее на потом, ну, на тот случай, если… Короче, я мог бы произнести Клятву как бы на будущее, – попросил Кит. Уж очень он любил всяческие торжественные церемонии.

– Нет, К'ииит! – оборвала его Ш'риии и обратилась к Ните: – Х'Нииит, ты знаешь слова Клятвы?

– Море знает, – неожиданно для себя ответила Нита и обнаружила, что это так и есть. А Ш'риии уже начала задавать ритуальные вопросы. Нита искала ответ и находила его в себе словно бы готовым.

– Да, я согласна, я буду сплетать мой голос и мою волю и кровь мою, если потребуется, с теми, кто поет. – Было просто удивительно, как много смысла и значений можно вложить всего в несколько нот голоса. Да и сама музыка Клятвы была восхитительной. Торжественная и даже чуть мрачная, но пронизанная тонкими нитями радости. И Нита буквально окунулась в последние звуки мелодии Клятвы. – И пусть я не найду места в Сердце Моря и буду вечно скитаться среди исчезнувших и потерянных, если откажусь от Песни или от того блага, которое она несет всем, кто живет.

– Тогда и тебя принимаю как Посвященного и как Молчаливую и последнюю в ряду спасителей. И хотя те, кто плавает, быстро забывают. Море не забывает ни Песни, ни певца. – Ш'риии поглядела на Ниту своими чуть выпуклыми голубыми глазами, и в них светилась радость и облегчение. Точно так же она глядела на них, на Ниту и Кита, в тот момент, когда они согласились прийти на помощь. Ните стало даже как-то не по себе от этого проникающего внутрь взгляда, она пересилила себя и улыбнулась. Все же приятно быть кому-то нужным и чувствовать его благодарность.

– Вот и отлично, – медленно сказал Ар'ооон. – Теперь, Ш'риии, назови мне имена, чтобы я знал, кого звать.

И Ш'риии запела. Голос ее плыл, повторяя изгибы волн, прерываясь на мгновение и снова мелодично сплетаясь с потоком воды. Нита поняла, что она произносит имена пяти китов. Ни один из них, конечно, не был знаком Ните. Однако ее почти осязаемая связь с морем подсказывала, рисовала не только облик, но и позволяла понять положение этих китов в ряду Волшебников Моря.

Ар'ооон согласно прогудел:

– Я услышал. А теперь поскорее отплывайте отсюда, чтобы я мог призывать во весь голос.

– Хорошо. Постарайся завершить свой Призыв до того, как Луна станет полной, Ар'ооон. Х'Нииит! К'ииит! Нам пора.

– До того, как Луна станет по-оолной, – гудел вслед им Ар'ооон.

Они поплыли сквозь темнеющую воду. Ш'риии все увеличивала и увеличивала скорость.

– Почему нам надо убираться отсюда в такой спешке? – спросил Кит.

– Призыв – вот самое мощное волшебство Моря, – говорила Ш'риии, продолжая уводить их за собой. – Имя каждого кита вплетает Синий в свое заклинание. И каждый услышит его. А тех, кто согласится стать частью Песни, волшебство приведет в назначенное место и в назначенный час. Нам уже не нужно попадать в круг Призыва. Наши имена известны.

– И можно лишь пением имен призвать тех, кто нужен?

– Да, К'ииит, этого достаточно. Разве ты не откликаешься, когда кто-то зовет тебя по имени? Твое имя – ЧАСТЬ ТЕБЯ. В нем то, что ты тайно думаешь о себе, то, о чем ты говоришь только с самим собой. Зная, что значит для живого его имя, зная, кем он себя ощущает, ты получаешь незримую власть над ним. Вот это тайное тайных и поет Ар'ооон.

Эти слова заставили Ниту задуматься. Как она думает сама о себе? И означает ли это, что люди, которые знают, о чем она думает, как бы получают над ней незримую власть? Нет, такое ей не по нраву…

И первая нота Призыва всколыхнула воду позади них. Нита резко остановилась, почувствовав, как сила упругой волны переворачивает ее.

– Осторожнее, Х'Нииит! – остерегла ее Ш'риии, издав резкий предупреждающий звук. Нита вся напряглась, – Не разрушай его круг, Х'Нииит…

Нита огляделась. Вода вокруг них становилась темнее, и от этого еще яснее стало свечение криля – мягкий, мерцающий, неопределенный зелено-голубой свет, который наполнял море и преображал его. Свет в глубине становился ярче с каждым мгновением. Но еще ослепительнее он вспыхивал на поверхности моря, где катились волны, сменяя друг друга с равномерностью дыхания и как бы переливая несомый ими текучий свет мерными всплесками. И все же здесь, в глубине, самым ярким был след, оставляемый Ар'оооном. Облако холодного огня вздымалось и бурлило позади него при каждом величавом ударе хвоста.

А впереди Синего Кита невидимой спиралью вился поток его заклинания, охваченный цепью пузырьков и холодным сиянием. Он завершил один круг, объявляя в нем самого себя и заключая песню протяжным «оооон». Затем начал следующую медленную фигуру, и вода загорелась позади него светящимся потоком. Песня Синего Кита, казалось, впитывалась в кровь, в мозг, в самую сердцевинку костей, и ее нельзя было вытолкнуть из себя, как и жизнь…

– Х'Нииит, пора, – сказала Ш'риии. – Ведь ты говорила, что вам надо вернуться…

Нита ошеломленно огляделась вокруг.

– Ш'риии, когда же успело так стемнеть? Моих родителей хватит удар!

– Разве я не говорила, что время под водой идет не так, как ВВЕРХУ?

– Да, но я думал… – Кит-кашалот вдруг замолчал и неожиданно вытолкнул из себя грубое ругательство на китовом языке. – Ох, простите, – одернул он сам себя, – я просто предполагал, что оно идет медленнее, чем на суше.

– Наоборот, оно идет быстрее, – охнула Нита. – Что же нам делать, Кит? Ш'риии, сколько времени занимает Песня?

– Немного, – ответила китиха. Она была несколько удивлена и озадачена волнением Ниты, – Пару светов, как это считается там, ВВЕРХУ.

– Два дня!

– Беда! – сказал Кит.

– Да, беды не миновать, если мы сейчас же не вернемся домой. Ш'риии, они нас не отпустят в другой раз.

Она повернулась и поплыла туда, где, как подсказывало ей китовое чувство, был их дом. Жаль было выходить из этого восхитительного, сильного, грациозного тела и возвращаться в свое собственное, маленькое, нелепое, с этими неизвестно зачем висящими руками и ногами… А дома поджидала Дайрин, готовая извести ее по возвращении своими иезуитскими шуточками. И мать с отцом наградят подозрительными молчаливыми взглядами или, хуже того, станут приставать с расспросами. Они могут даже вызвать отца Кита, а тот уж наверняка увезет его отсюда.

Эта мысль просто обожгла ее.

Они шли домой быстрым шагом. Просто счастье, что отец Ниты так устал на рыбалке, которая, кстати, была удачной, что не очень сильно возмущался по поводу их позднего возвращения. Мама чистила на кухне пойманную рыбу, слишком раздражаясь на этот всюду проникающий рыбий запах, чтобы обращать внимание еще на что-нибудь или на кого-нибудь. Что же касается Дайрин, то она так углубилась в «УЧЕБНИК ОПЕРАТОРОВ КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ», что лишь мимолетным взглядом стрельнула в проходившую мимо Ниту и снова вся ушла в чтение. Но, даже нырнув в постель и укрывшись с головой одеялом, Нита не почувствовала облегчения. Ее одолевали беспокойные мысли о чем-то недоделанном, неоконченном, о том, что позже вернется и пойдет вовсе не так, как ей хотелось бы.

– Волшебство… – уже засыпая, произнесла она,