Текст книги "Реквием по империи"

Автор книги: Диана Удовиченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

* * *

Шумела под слабым теплым ветерком молодая нежная листва. Лунный свет серебрил верхушки деревьев, ложился жемчужными бликами на широкую тропу, по которой двигалась длинная кавалькада. Всадники, растянувшись цепью, пробирались через лес.

– Капрал Сторк, далеко еще до брода?

– Не больше трех майлов, господин полковник, – молодцевато отрапортовал ехавший первым молодой мужчина.

Сторк Велли знал эти места как свои пять пальцев. Мальчишками они с друзьями облазали вдоль и поперек и этот лес, и оба берега Тиарин. Поэтому, когда полковник Лириан Йеншир спросил, есть ли среди кавалеристов уроженцы Солнечного края, способные перевести полк на восточный берег, капрал без колебаний сделал шаг вперед. Никто лучше него не сумел бы выполнить эту задачу.

Лес обрывался на пологом берегу, заканчиваясь плакучими ивами, полоскавшими в реке длинные ветви. Противоположный берег тоже был густо покрыт деревьями. Сторк выбрал именно этот, дальний, брод, потому что перед ним Тиарин делала поворот, за которым с места сражения нельзя было разглядеть кавалерийский полк.

Русло Лозинки здесь было широким, а течение быстрым, поэтому человек неместный, не знающий капризов реки, никогда не подумал бы, что в этом месте может находиться брод. И даже далеко не все жители прибрежных деревень рисковали переходить Тиарин в этом месте, которое звалось Волосом демона. По преданию, Варрнавуш, желавший Солнечному краю гибели от засухи, взъярился, узнав, что слезы Ат-таны породили реку. Выйдя из мрака, он выдернул из бороды волос и швырнул его в воду, сотворив страшное колдовство, которое должно было сделать Тиарин орудием уничтожения южных земель. По замыслу Верховного демона, волос должен был стать высокой плотиной, река – выйти из берегов и затопить Солнечный край, превратив его в огромное озеро. Но жители Солнечного края вознесли горячую молитву матери всех богов, и она спасла людей от смерти. Спустившись в Амату с небес, добрейшая Ат-тана дунула на реку, и от ее благословенного дыхания колдовство Варрнавуша перестало действовать, а волос изогнулся под напором течения. Но богиня не захотела пачкать об него руки, и плотина, не успевшая вырасти до нужной высоты, так и осталась под водой.

Вполне вероятно, что легенда была лишь выдумкой народа. Тем более что один известный демонолог в своей книге "Вся правда о мраке" приводил ее в пример как величайшую нелепость и утверждал, что у Варрнавуша нет бороды. Но обитатели прибрежных земель свято верили в правдивость этой истории. Так или иначе, но брод существовал. Он был узок, не более трех шагов в ширину, окружен глубокими воронками, извилист и коварен. Стоило только немного ошибиться с направлением – и смельчака, рискнувшего бросить вызов Волосу демона, подхватывало бурное течение, утягивало под воду, а потом, через несколько майлов, выбрасывало его изуродованное, побитое о камни, изъеденное рыбами тело.

Сторк не боялся этого места. Он вообще не боялся ничего. Этот светловолосый голубоглазый парень с простоватым широкоскулым лицом еще в детстве заслужил в родной деревне репутацию самого бедового сорванца. С возрастом его привычки не изменились, он лишь научился направлять свою любовь к риску на благое дело. Именно поэтому Сторк пошел служить в армию. Он всегда любил лошадей, и потому выбрал кавалерию, где быстро дослужился до капрала, а его бесстрашие и лихость, граничащая с наглостью, вошли у воинов в поговорку.

Мягко тронув коня, Сторк собрался было направить его в воду. Но один из всадников, приблизившись, подал ему небольшой флакончик.

– Возьмите, капрал. Вылейте в реку.

– Что это? – прищурился Сторк, недолюбливавший магию и любой волшбе предпочитавший добрый надежный клинок.

– Стабилизированное заклятие Тихих вод, закупоренное в склянку. Оно замедлит течение.

Кивнув, капрал принял пузырек и въехал в реку. Следом за ним, в точности повторяя его путь, двинулись остальные. Сторк ехал медленно, сдерживая коня, который, оказавшись по грудь в холодной воде, заметно нервничал. Достигнув середины Тиарин, капрал достал из кармана флакон, свернул с горла восковую печать и вылил содержимое в воду. Растянувшаяся вокруг брода маслянистая пленка словно бы стянула реку, сделала ее поверхность гладкой и ровной, усмирив течение вокруг Волоса демона. Всадники благополучно перебрались на другой берег и скрылись под пологом леса.

Полковник Йеншир любил риск не меньше, чем капрал Велли. А главное, он умел рисковать. За это качество императрица и назначила его главнокомандующим войск Солнечного края. Ее величество прекрасно понимала, что при огромном численном перевесе армии некромантов и выносливости их воинов выиграть сражение можно только чудом. А кто совершает на войне чудеса, как не умные, дерзкие, способные на оправданный риск люди?

Полк снова шел по лесной тропе. Время от времени полковник активировал связующий амулет, выслушивал доклады капитана, командовавшего сражением на западном берегу, коротко бросал: "Ясно" и отдавал новые приказы. Судя по его хмурому лицу, галатцам в бою приходилось туго.

Наконец между деревьями забрезжил просвет: впереди была опушка леса, заросшая густым низким кустарником. Кавалькада остановилась. В очередной раз выслушав рапорт капитана, полковник Йеншир помрачнел еще сильнее, достал из седельной сумки подзорную трубу – магическое устройство, снабженное увеличивающим экраном – миниатюрным, и оттого слабеньким, покрывающим не более трех майлов. Долго наблюдал из-за деревьев за происходящим на восточном берегу.

Лагерь андастанцев был совсем рядом, примерно в майле к югу от леса. Полковник хорошо видел одетых в черное воинов, их коней, пасшихся неподалеку, пару простых походных шатров, перед которыми вился слабый дымок костра. В центре стоял роскошный паланкин, затянутый непроницаемой тканью, по обе стороны которого несли караул высокие могучие зомби. Вокруг стоянки замерла охрана – цепочка мертвецов, вдоль нее неторопливо прогуливались несколько некромантов. Медленно переводя трубу слева направо, полковник напряженно всматривался в смуглые лица. Мужчины и девушки, такие разные и вместе с тем похожие – все молодые, в одинаковых черных одеяниях. Человек, которого он искал, должен был выглядеть по-другому. И Йеншир продолжал изучать лагерь, снова и снова возвращаясь взглядом к носилкам, словно надеясь, что рано или поздно магическое стекло позволит ему увидеть то, что скрыто за занавесями.

Полчаса спустя терпение полковника было вознаграждено. Тонкая штора откинулась, и из паланкина выбрался высокий худощавый человек в длинном халате из темной, затканной золотом парчи. При виде него все некроманты согнулись в низком поклоне. Что-то проговорив, мужчина со вкусом потянулся, прошелся по лагерю, потом вдруг остановился и пристально посмотрел в сторону леса, за которым скрывалась галатская кавалерия. Полковник почти физически ощутил на себе его взгляд, и на какое-то мгновение ему показалось: султан знает о том, что за ним наблюдают. Черные, как сердце мрака, глаза, ярко сверкавшие даже в темноте, словно не только видели Йеншира, но и проникали в самую его душу, поселяя там несвойственное воину чувство холодного суеверного ужаса.

– Вот ты какой, Ирияс, – почти беззвучно прошептал полковник, с трудом сдерживаясь, чтобы не зажмуриться.

Неожиданно на узком нервном лице султана расцвела нежнейшая улыбка, которая вряд ли могла быть вызвана радостью от созерцания угрюмой обветренной физиономии Йеншира. Не успел полковник подивиться такой метаморфозе, как Ирияс отвернулся и протянул ладонь к паланкину. Оттуда, опершись на любезно подставленную руку, выпорхнула женщина, до самых глаз закутанная в цветные шелка. Судя по грациозной легкости движений, она была совсем молода. А выражение лица султана красноречиво говорило о том, что девушка еще и очень красива.

– Надо же, бабу свою приволок, – изумляясь наглости андастанского повелителя, пробурчал полковник. – Ну, значит…

Значит, его расчет был верен. Недаром Йеншир не только изучал стратегию и тактику, но и увлекался военной историей. А она гласила следующее: восточные владыки не любят скакать на лихом скакуне в авангарде своей армии. Парганский император может возглавлять войско, собственным примером вдохновляя солдат на сражение. Галатский монарх встанет на стены города, наравне со всеми защитниками отстаивая столицу. Султану же нет нужды рисковать собой. Восточный уклад жизни таков, что повелитель богоподобен в глазах подданных. Если же подданные с этим не согласны – их сажают на кол, чтобы у остальных не оставалось никаких сомнений в величии властелина. Так было заведено многие тысячелетия, так есть и сейчас. Андастанских воинов не нужно вести в сражение, гибель за султана для них – счастье и единственное предназначение. Повелитель же спокойно, не без комфорта путешествует под охраной в арьергарде, командуя оттуда армией.

Единственным исключением из правила был Хармез Второй, который славился воинственностью и особой кровожадностью. Но учитывая то, что легендарный султан погиб в бою, вряд ли его потомки могли решиться последовать его примеру.

Именно из этих соображений Йеншир поручил командовать сражением у реки капитану Столлни, сам же во главе кавалерии двинулся в обход, зайдя в тыл противника. Здесь, в майле от Тиарин, должен был состояться решающий бой. Полковник собирался дождаться, когда некроманты снимутся с места и ударить в хвост отряда. Главной целью был султан – его гибель решила бы исход начавшейся войны. Конечно, это был самоубийственный маневр. Но Йеншир отчетливо понимал: так или иначе его войска обречены, слишком велика армия Андастана, слишком могущественны ее маги. Так почему бы тем, кому нечего терять, не попытаться перетянуть удачу на свою сторону? Полковник умел рисковать.

Главным козырем была наглость, главной силой – двадцать лучших боевых магов, которых он лично отбирал, оставив до времени в резерве.

Скрываясь под защитой леса, галатцы ждали, когда некроманты отправятся к реке. Рапорты капитана Столлни становились все более неутешительными, и Йеншир уже подумывал о том, чтобы пересмотреть свой план и напасть на стоянку прямо сейчас. Но под утро действия андастанцев подтвердили его теорию: удача любит отчаянных. В лагере произошло движение. Вскоре воины вскочили на коней и поскакали в сторону Тиарин. Но паланкин Ирияса, охраняемый отрядом из двадцати некромантов и несколькими сотнями зомби, остался стоять на месте. Очевидно, султан желал явиться на землю врага абсолютным победителем, уже после сражения.

Подняв руку в жесте, призывающем к готовности и вслушиваясь в затихающий топот коней, полковник отсчитывал мгновения. Маги, ехавшие в конце и середине кавалькады, плели заклятия. Рука Йеншира резко опустилась:

– Стройся!

Кавалерия выехала на опушку и построилась в двадцать рядов, открыто демонстрируя врагу свою численность. Некроманты не стали оседлывать коней. Рассредоточившись, они выдвинулись вперед, отправив навстречу галатцам всех зомби.

– Вперед!

Конница ринулась к лагерю. Пятнадцать волшебников скакали в середине построения, поддерживая над всадниками самый мощный магический щит, на который были способны. Остальные маги с десятком лучших арбалетчиков остались в лесу, дожидаясь своего часа.

– Ля-иллиа Исдис! – боевым кличем прозвучали молитвы шеймидов, когда половина расстояния была преодолена.

Покойники, повинуясь приказу некромантов, бросались под ноги лошадей, пытались уцепиться за сбрую и сбить верховых наземь. Но острые палаши вмиг сносили им головы. Кони, обезумев от запаха смерти, топтали зомби копытами. Галатцы стремительно приближались к лагерю, и когда уже казалось, что они на полном скаку сметут шеймидов, собьют с ног и, не останавливаясь, пронесутся по всей стоянке, первые ряды вдруг натолкнулись на невидимую преграду. Лошади грудью ударялись о магическую защиту, испуганно ржали, оглушенные болью, становились на дыбы. В тот же момент некроманты швырнули в людей свои заклятия. Их сила была так велика, что на близком расстоянии щит галатцев не выдержал и вместо того чтобы остановить волшбу, лишь немного отклонил ее, замедлив движение. Колдовство достало десяток воинов, нанесло мощный удар, выбило из седла. С земли они встали уже лишенными души, не помнящими себя, покорными воле шеймидов тварями. Но в таком виде они просуществовали недолго: клинки товарищей избавили их от омерзительного посмертия.

Потеряв часть воинов, и не сумев преодолеть защиту андастанцев, передний ряд развернул лошадей и отступил на фланги. А на лагерь уже летели новые всадники. На этот раз галатские маги ударили по некромантам чередой заклятий. Ни одно из них не достигло цели: огненные чары, мгновенно вспыхнув, истаивали в воздухе, водные безобидно растекались по прозрачной поверхности, словно струи дождя – по оконному стеклу. Волшба, напитанная темными силами, взвивалась вверх и, бешено вращаясь, кусками мрака растворялась в предрассветном небе. Щит шеймидов, как и вся их магия, берущая исток в культе Исдес, не поддавался никакому воздействию. Зато некроманты опять собрали богатую жатву, поглотив еще два десятка душ. И опять оставшиеся в живых кавалеристы рассыпались в стороны, уступая место следующему ряду, и все началось сначала.

Полковника Йеншира, который находился довольно далеко от лагеря, чтобы не попасть под чары андастанцев, и командовал сражением, подавая сигналы в рожок, ничуть не смущала безуспешность баталии. Главные надежды он возлагал не на конницу, а на тех магов, которые продолжали прятаться в лесу.

Тем временем волшебники наблюдали за происходящим из-за деревьев, выжидая удобного момента, чтобы приступить к осуществлению второй части плана Йеншира, ради которой и была затеяна вся эта опасная эскапада.

– Может, уже пора? – нетерпеливо спросил молодой русоволосый мужчина, широким разворотом плеч и осанкой больше похожий на воина, нежели на чародея.

– Терпение, Корниус, – строго ответил невысокий, тщедушный человек средних лет – полковой маг Олиус Трай, принявший на себя командование отрядом волшебников.

Молодой досадливо отвернулся и продолжил всматриваться в разворачивающуюся вокруг лагеря баталию, хмурясь каждый раз, когда очередной всадник, пораженный некромантами, нелепо вскидывал руки и падал с коня. Настроение остальных чародеев тоже было далеко не радужным. Крепко сжатые кулаки, угрюмые лица, ненависть в глазах… Олиус понимал подчиненных и разделял их чувства. Но он также осознавал: им будет дана всего одна попытка. Момент, в который они начнут действовать, нужно выбрать безошибочно.

Снова и снова нападали всадники на лагерь, ударялись о щиты, уходили на фланги, перегруппировывались и бросались в атаку. После каждого такого рейда с земли поднимались убитые некромантами воины, шли навстречу коннице, находя упокоение под копытами и клинками. Снова и снова маги бросали в андастанцев заклятия. С каждым потерянным воином слабела кавалерия, волшебники начинали уставать. Но несмотря ни на что, галатцы упорно атаковали некромантов.

Этот бесконечный и на первый взгляд бессмысленный бой длился около часа. Из-за горизонта выглянуло солнце, озарив изрытое копытами поле, на котором тут и там лежали изрубленные, обезглавленные тела. Набеги на лагерь продолжались, шли непрекращающейся чередой. Летящие с обнаженными палашами всадники, кони, потерявшие седоков, распростертые на земле трупы, зомби, идущие навстречу галатцам – все это слилось в одну сплошную, растянутую во времени картину, над которой реяли пронзительные молитвы некромантов, конское ржание и трели рожка.

С одной стороны, такое мельтешение занимало все внимание шеймидов. С другой – видя, что кавалерия не собирается менять тактику, андастанцы действовали почти механически, повторяя одни и те же заклятия, полностью сосредоточившись на поглощении душ. "Пора", – решил Олиус, подавая сигнал.

Оставив коней в лесу, прикрывшись отводящими чарами, волшебники выскользнули из леса и поодиночке, чтобы не привлекать внимания, окольными путями двинулись к лагерю. Корниус набросил волшбу на десятерых арбалетчиков. Его задачей было помочь воинам добраться до цели незамеченными. Половину пути они бежали, потом, когда стоянка уже была близко, опустились на землю и поползли по-пластунски. Чары чарами, но рисковать нельзя: вполне возможно, что на некромантов не действует заклятие отвода глаз. Строго говоря, о возможностях андастанцев не было известно почти ничего. Сведения, данные магами Совета, содержали очень мало полезной информации. План операции полковник Йеншир и Олиус Трай разрабатывали почти вслепую, руководствуясь одной интуицией – особенно ту часть, которая касалась применения заклятий. А как раз она и была самой ответственной. Поэтому полковой чародей решил действовать наверняка, прибегнув к помощи волшбы, которая по определению не могла дать осечку. Правда, за всю историю Галатона это заклятие применялось так редко, что случаи его использования можно было пересчитать по пальцам. Не из-за сложности, а из-за некоторых побочных эффектов. Учитывая этот факт, Олиус предложил подчиненным тянуть жребий, но для порядка спросил, нет ли добровольцев – нужны были трое. Странно, но такие нашлись. Корниус, люто ненавидевший любую магию смерти, тоже вызвался, но его кандидатуру отвергли. Молодому волшебнику, который и сам отлично владел арбалетом, было поручено командовать отрядом стрелков.

Подобравшись к лагерю на достаточно близкое расстояние и убедившись, что все воины рассредоточились неподалеку от него, Корниус спрятался за куст и замер в ожидании сигнала о начале магической атаки. Зная, что произойдет дальше и кипя злобой на андастанцев, он несколько раз глубоко вздохнул, приказывая себе сосредоточиться. Вскоре в воздух взвилась яркая огненная змея, рассыпавшаяся синими искрами. Вслед за ней с земли поднялись три волшебника и, не таясь, шагнули к лагерю. Наперерез им, выкрикивая заклятия, бросились некроманты, из-за отводящих чар и горячки боя слишком поздно заметившие лазутчиков. Дальше все, казалось бы, пошло по уже известному сценарию: под заклятиями шеймидов галатцы, зашатавшись, медленно осели на землю. Но их тела так и остались неподвижными, не отозвавшись на слова подчинения. Волшебники были мертвы – бесповоротно, полностью, а души их отправились на суд Луга Всеблагого. Заклятие Рассеивания, на несколько минут блокировавшее любые виды магии в радиусе фихта, требовало полной отдачи чародейской и жизненной энергии. Теперь вокруг паланкина не осталось ни некромантов, ни волшебников – были только воины, от умений которых зависел исход сражения.

К чести шеймидов надо сказать, что они кинулись на защиту султана. Но их попытка создать над паланкином магический щит провалилась: перед заклятием Рассеивания была бессильна даже волшба адептов Исдес.

По команде Корниуса отряд стрелков в несколько прыжков преодолел расстояние, отделявшее его от лагеря. Вместе с ними к стоянке прорвался и Олиус. Схватившись за мечи, андастанцы ринулись навстречу воинам, но, оказавшись в зоне действия Рассеивающих чар, лишились своей магии. Арбалеты дали залп: трое некромантов упали замертво. Остальные были вынуждены выскочить из зачарованного пятачка и повернуться навстречу кавалеристской атаке: воспользовавшись замешательством в лагере противника, галатцы едва не прорвали оборону шеймидов. Олиус прыгнул вслед некромантам и швырнул одному из них в спину заклятие Ледяного клинка. Он точно уловил момент, когда колдун еще не успел накрыться чарами, но уже был доступен воздействию магии. Шеймид, дернувшись, сделал по инерции еще несколько шагов и упал замертво. Остальные некроманты обрушили на Олиуса шквал заклятий, разнесших его тело на мелкие куски. Когда андастанцы отвлеклись, волшебники нанесли мощнейший удар по их защите, пробив в ней брешь. Казалось, еще чуть-чуть – и всадники сомнут лагерь некромантов. Но те, вовремя спохватившись, отбили атаку и восстановили щит.

Оказавшись с отрядом в центре стоянки, Корниус вскинул арбалет и выстрелил – болт пробил тонкую ткань султанского паланкина. Следом раздались еще десять щелчков пусковых устройств. Вскоре носилки были буквально нашпигованы болтами, но из их изрешеченного нутра не донеслось ни крика боли, ни стона. Переглянувшись, воины осторожно подошли к паланкину, наставив на него арбалеты. Сделав знак товарищам, Корниус вытащил из ножен меч, клинком отодвинул штору и, пораженный увиденным, невольно отпрянул назад.

Человек, сидевший внутри, был цел и невредим. Более того, он приветственно кивнул нападающим, растянув тонкие губы в светской улыбке, странно диссонировавшей с непроглядной чернотой прищуренных глаз. К его коленям испуганно жалась хрупкая женщина, лицо которой было прикрыто шелковым платком. Левой рукой Ирияс успокаивающе гладил блестящие косы жены, правую держал на весу, словно предлагая незваным гостям полюбоваться лежащим на ладони предметом. Это была пирамида из прозрачного стекла, внутри которой лежал бордовый камень величиной с кулак взрослого мужчины. Утренние лучи, причудливо преломляясь в его бесчисленных гранях, отражаясь от их поверхности, создавали вокруг пирамиды кровавый нимб. Но даже это нестерпимое сияние не могло скрыть живших в камне черных теней. Извиваясь, они скользили в его глубинах, казавшихся бесконечными, словно жирные пиявки в багровом пруду.

– Айна Исдис, – нарочито любезно пояснил султан. – Айна Исдис, кьяфир [1]1
  Око Исдес, неверный!


[Закрыть]!

Воины ответили ему новыми выстрелами. Болты, влетев в паланкин, осыпались дождем серебристой пыли. Повелитель Андастана укоризненно-насмешливо пощелкал языком.

Корниус выругался сквозь зубы. Вот почему Ирияс был так беспечен, оставив при себе столь малочисленную охрану! Под защитой такого мощного артефакта, не потерявшего силы даже под Рассеивающими чарами, султан был бы в безопасности, даже приди ему фантазия отправить прочь всех шеймидов.

То, ради чего затевалась вся эта баталия, не осуществилось. Полковник Йеншир рискнул и проиграл. Не желая сдаваться, Корниус хищно осклабился, указал на свой клинок и пальцем поманил Ирияса.

– Йокхи, кьяфир! – расхохотался султан.

Маг демонстративно плюнул на землю перед паланкином:

– Трус. Трус и слабак…

Неизвестно, понял ли Ирияс его слова, но, бережно передав артефакт жене, султан стремительным движением выдернул из золоченых ножен острую кривую саблю и прыгнул навстречу пятерым воинам. Лицо его при этом не выражало ни гнева, ни ярости из-за нанесенного оскорбления. Он продолжал безмятежно улыбаться.

Корниус, не ожидавший от Ирияса такого безрассудства, едва успел парировать мощный удар, нанесенный сверху вниз. Султан разразился серией молниеносных выпадов, заставляя отступать волшебника, явно уступавшего ему в искусстве фехтования. Чародей неловко уклонился от очередной атаки, и остро заточенное лезвие сабли чиркнуло по левой стороне головы, аккуратно срезав ухо. Корниус вскрикнул от резкой боли, султан вторил ему издевательским гортанным смехом.

Остальные воины, не собиравшиеся демонстрировать великодушие и ожидать в стороне, чем закончится поединок, зарядили арбалеты и выстрелили. И вдруг что-то неуловимо изменилось. Сначала Корниус даже не понял, что именно – боль заглушала все остальные чувства. Но в момент выстрела Ирияс вытянул левую руку вперед, и болты, изменив траекторию, вонзились в землю. К некромантам вернулись их магические способности. Рассеивающие чары, которые должны были блокировать волшбу не меньше десяти минут, сдерживали адептов Исдес от силы половину этого времени. Могущественный колдун, Ирияс раньше всех ощутил изменение эманаций, поняв, что проклятый дар богини снова защищает его. Потому и позволил себе небольшое развлечение, вступив в поединок, исход которого был заранее ему известен.

Ирияс не стал выкрикивать молитву Исдес, как это делали шеймиды. Он прошептал ее слова тихо, вкрадчиво, и тьма, наполнявшая его глаза, выплеснулась наружу, потекла в сознание людей, путая мысли, захлестывая души ледяным страхом. Забавляясь, султан не торопился убивать своих недавних противников. Он едва прикоснулся к их разуму, выжигая память, гордость, способность к сопротивлению. Воины бессильно уронили руки, повинуясь жестокой судьбе, покорно ожидая решающего удара безжалостной некромантской волшбы. Лишь Корниус нашел в себе силы, чтобы вырваться из этого чудовищного морока. Уже не надеясь выжить, он хотел хотя бы умереть достойно, не превращаясь в тупое жертвенное животное. "Я не сдамся, я не сдамся…" – бесконечно повторял он, стараясь не глядеть в глаза султана и противясь враждебной воле, которая пыталась захватить его сущность. Стоило Ириясу чуть увеличить напор волшбы, и сознание молодого мага сломалось бы, оставшись сгустком инстинктов в опустевшей оболочке тела. Но воздействие вдруг прекратилось, на крошечное мгновение подарив чувство победы и легкости.

– Лий'як шуджаа, кьяфир [2]2
  Ты смел, неверный


[Закрыть], – тихо произнес бархатный голос, заставивший Корниуса поднять взгляд на султана. – Укхаадий'ру шуджаак [3]3
  Я ценю твою смелость.


[Закрыть].

Тьма, недавно разливавшаяся вокруг Ирияса, вернулась в его глаза и забурлила в расширенных зрачках. Некоторое время султан внимательно рассматривал лицо стоявшего перед ним волшебника, одновременно чутко вслушиваясь в звуки битвы, потом произнес:

– Акх'даак маути хьяфиф, – и пояснил на чистом галатском: – Я подарю тебе легкую смерть.

Всего одно слово, произнесенное шепотом, резко сжавшиеся в кулак тонкие пальцы – и Корниус рухнул под ноги андастанского властелина. Ирияс не обманул: его колдовство остановило сердце мага так стремительно, что тот даже не успел почувствовать ни боли, ни страха смерти. Но вскоре галатец, вернее, теперь уже носферату с его обликом, поднялся и застыл подле своего нового господина. Султан не оставил его душу на свободе – так далеко благородные намерения Солнцеподобного не распространялись.

Поглотив души десятерых арбалетчиков, Ирияс вернулся в паланкин, к Роксане. Рассеянно лаская испуганную девушку, он погрузился в глубокие раздумья. Отчаянная попытка галатцев лишить его жизни, одним махом прекратив войну, не то чтобы напугала султана – он был уверен в своих силах, но заставила посмотреть на противников по-иному. Их упрямство, бесстрашие, граничащее с безрассудством, нежелание сдаваться, вызывали у Солнцеподобного если не уважение – уважать низших невозможно по определению, то нечто похожее на это чувство. Приходилось признать: эти звери умеют кусаться и царапаться, а жизни в рабстве предпочитают смерть в бою. А с такими животными нужны предельные осторожность и жесткость.

Меж тем сражение подходило к концу. Галатцев оставалось все меньше, их волшебники, исчерпавшие в драке магические резервы, с каждой минутой становились слабее. Напротив, каждая смерть делала шеймидов сильнее, каждая плененная душа наполняла их мощью, отдавая свою энергию. Теперь уже любой из них одним заклятием мог уничтожить не менее пятерых противников. Словно вампиры, напившиеся чужой крови, некроманты поглощали души и крепли, упиваясь переполнявшей их силой. Вскоре щиты галатцев пали, маги, растратившие свою энергию, больше не могли творить заклятия. Всадники бились о защиту шеймидов, не в состоянии преодолеть ее, становились беззащитными мишенями для колдовства Исдес.

Полковник Йеншир, наблюдавший за битвой со стороны, активировал связующий амулет. Миссия провалилась. Он рискнул и проиграл. Нужно командовать отступление, сохранить хоть часть полка.

– Столлни, ответьте. Как обстановка?

– Все кончено, – раздался из амулета каркающий голос капитана, – Мы по…

Его речь оборвалась на полуслове, перейдя в протяжный стон. Амулет замолк. Западный берег Тиарин захвачен некромантами, которые скоро, как чума, пойдут по всему Солнечному краю, заражая, убивая, оставляя пустыми благодатные земли. Даже если скомандовать отступление и уйти под прикрытие леса, то до замка галатцы добраться не успеют – путь им перекроет войско не-мертвых. Отступать было некуда. Йеншир небрежно сунул в карман ставший бесполезным кусок черного дерева и, оголив палаш, поскакал к своему полку.

Спустя час все было кончено. В этом сражении погиб весь полк, андастанцы же потеряли всего четверых. Галатцев, убитых и обращенных в носферату в начале битвы, изрубили их же товарищи. Те невезучие, которые дошли до конца сражения, пополнили не-мертвую армию Ирияса. Но шеймиды пленили не всех, оставив самые лакомые кусочки для своего повелителя.

Они продержались дольше всех – Сторк, творивший чудеса вольтижировки и умудрявшийся уклоняться от некромантских заклятий, еще пятеро солдат-кавалеристов, два опытных пожилых мага и полковник Йеншир. Всех их словно веревками опутали какой-то волшбой, подтащили к паланкину и поставили перед султаном. Воины-некроманты кольцом окружили носилки, ожидая расправы над кьяфирами – Солнцеподобный редко баловал подданных демонстрацией своих сил, и каждое такое событие становилось почти праздником.

Отчетливо осознавая, что сейчас умрет, но почему-то не чувствуя страха, Сторк исподлобья рассматривал шеймидов. Люди как люди, внешне ничем не отличаются от галатцев – только все как один очень смуглые и черноволосые. И еще глаза… Да не только в них дело! Красивые молодые лица, обращенные к Ириясу, сияли обожанием и счастьем от созерцания великого вождя. Но при взгляде на пленных врагов эти лица искажались ненавистью, презрением, омерзением, и эти чувства были такими яркими, такими всепоглощающими, что становилось понятно: андастанцы видят перед собой не людей. Галатцы для них – отвратительные, грязные животные, низшие существа, которые должны быть уничтожены. И не найдется в душах шеймидов ни капли жалости.

И эти монстры скоро двинутся вглубь Солнечного края, убивая, выжигая, уродуя… Сторк вознес горячую молитву Лугу, прося у него защиты для матери и младшего братишки Сида, которые остались в Подпалине. Что сказал бы бравый капрал, узнай он, что Сид, вдохновленный его примером, завербовался в пехоту? Что в эту минуту он, убежав с поля своего первого боя, плывет вниз по течению Тиарин? Проклял бы дезертира перед смертью? Вряд ли. Скорее всего, приказал бы отправляться в гарнизон – последний имперский оплот в провинции. Но разумеется, Сторк ничего такого не узнал, а потому просто мысленно простился с родными.

Ирияс мог бы убить галатцев одним мановением руки, но предпочел растянуть удовольствие и устроить зрелище для подданных, уничтожая их поодиночке и для каждого применяя новое заклятие. Одного утопил в потоке холодной воды, а потом заморозил, превратив в ледяную статую, другого сшиб мощным ударом ветра, так что тело его отнесло на три майла, и потом носферату еще долго добирался до своего господина, третьего подвесил в воздухе, заставив нелепо дергаться, подобно огромной марионетке. И медленно тянул из них души, смакуя, словно драгоценное вино. Каждую смерть шеймиды встречали восторженными воплями. Когда пришел черед полковника Йеншира, султан вышел из паланкина, встал напротив, долго смотрел в глаза воина, потом произнес: