Текст книги "Враг империи"

Автор книги: Диана Удовиченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Наконец отыскали небольшую полянку, со всех сторон окруженную кустами. Развели костер и, выставив часовых, уселись вокруг огня. В караул вызвались Зарайя и Флиннел. Затем наступала наша с Лютым очередь. Не знаю, возможно, солнце еще не зашло за горизонт, но в Зеленом сердце уже наступила темнота. Смолкло птичье пение, и лес наполнился иными звуками – пугающими и загадочными. Из черного воздуха на нас смотрели чьи—то сияющие глаза – с земли, с деревьев, а иные искры проносились прямо перед лицом. Я призвал мрак и попытался определить, насколько опасны рыщущие в темноте существа. Пока ничего особенно пугающего не заметил: мерцающие взгляды принадлежали в основном мелким хищникам, которые вряд ли осмелились бы напасть. Мы жевали сухари, запивая их водой, и оглядывались по сторонам. Хоть я и заверил ребят, что нам ничего не грозит – все равно всех жуть брала. Добб сразу же завернулся в плащ и улегся спать – царапины, нанесенные зверем, причиняли капралу немалое беспокойство. Мастер Триммлер, протирая свой топор, мурлыкал под нос какую—то очередную немузыкальную песню. Йок, щуря на огонь свои зеленые глаза, о чем—то глубоко задумался. А я вспомнил его татуировку. Если капрал Мелли – боевой маг, почему он не применяет свои знания? Этот вопрос давно уже всплывал в моем сознании, но за безумием последних дней я все забывал его задать. В этот момент та же мысль озадачила и Дрианна, мальчишка решительно и прямо спросил:

– Так вы – боевой маг, Йок?

Воины дружно расхохотались, а капрал проявил несвойственную ему застенчивость. Стыдливо опустив кошачьи глаза, досадливо хмыкнул:

– Из меня чародей, как из девственницы – жрица Неи.

– А откуда тогда татуировка? – настаивал маг. – Их так просто не делают…

Действительно, если клан Драконов узнает о самозванце, его ждет жестокая расправа. К тому же, магические татуировки, насколько я знаю, умеет выполнять всего один мастер—гном. Думаете, просто придать изображению на коже золотое, серебряное или огненное сияние? Волшебные красители очень дороги и сложны в приготовлении.

– Откуда—откуда, – разозлился Йок. – Все оттуда же, бездну в жены мастеру Мильхену!

– Да расскажи, чего ты! – со смехом произнес Сайм.

– Что тут рассказывать? Сдал я экзамен на Зеленого дракона, мало того, что пришлось драться поочередно с лучшими воинами клана, да потом еще и посвящение проходить. На следующий день кое—как доковылял до клятого гнома…

– Но—но, не очень—то! – перебил его с интересом слушавший мастер Триммлер.

– А пить надо меньше, – окончательно взбесился Йок. – Все знают: у гномов головы крепкие, вас обычным пивом не проймешь. Вот бородатый и набрался Глубинной радости собственного приготовления.

– Ты ври, да не завирайся, – возмутился гном. – Мастер Мильхен отродясь не пил! Ну… почти.

– Вот именно, почти. Он в тот день рождение дочки праздновал.

– А, ну, так это – святое дело! – обрадовался сын гор.

Да, судя по рассказам мастера Триммлера, для гномов появление ребенка – самая большая радость. Почему—то горный народ не отличается особой плодовитостью, как правило, в семьях растет по два, редко, по три гномика. Случается, что разница в возрасте между детьми значительная – ведь гномы живут несколько дольше, чем люди. Поэтому бывает, что старшие живут отдельно, а младшие с родителями. Но все равно, больше четырех отпрысков – это редкость. И особое торжество закатывается по поводу рождения дочери. Просто потому, что эта раса очень чтит материнское начало, женщина для них – хранительница очага, созидательница новой жизни, уважаемая и любимая. Что не мешает мужчинам—гномам верховодить во всем. Именно поэтому никто гномих отродясь не видел, они занимаются домом и детьми, а главы семейств берут на себя всю тяжелую работу и торговлю с людьми. Правильный народ, между прочим.

– Ну, и что? – поторопил Дрианн.

– Ну, и все, – передразнил его Йок. – Краски он перепутал. А когда в себя пришел – поздно было, его волшба такая крепкая, что просто так не выведешь. Для этого нужны какие—то особые притирания, которые готовят только в Золотой цепи. Этот пьяница их выписал, но ждать надо было долго. Пришлось еще и с кланом объясняться. А тут – срочная отправка в Куум. Так я и не сумел цвет татуировки изменить. С тех пор и в Галатоне—то толком не был. Сами знаете, сколько у нас миссий было. Ну да ничего, вот вернусь – не отстану от гнома – пусть переделывает.

Да, все объяснялось предельно просто. Понятно теперь, почему капрал Мелли не любил распространяться об этой истории. Наверняка объяснения с кланом вышли невеселые, и уж точно ругань с гномом была знатная. Ну, а насчет возвращения в Галатон… Хотелось бы мне иметь хоть четверть его уверенности.

Мы улеглись отдыхать. Как только мои глаза закрылись, я крепко уснул. Разбудил меня Зарайя, трясший мое плечо и повторяющий:

– Вставай, лейтенант! Твоя очередь в караул заступать!

Что тут поделаешь! Ом уже стоял на краю поляны и внимательно вглядывался в окружающую нас темноту. Я кивнул ему и занял свой пост на другом конце лагеря.

– А я? – сонным голосом обиженно вопросил Дрианн.

– А тебе завтра в караул, – ответил Лютый.

– Завтра – само собой, а я и сегодня хочу! – возмутился парень. – И вообще, где лорд Феррли?

– Здесь я, здесь, – ворчливо откликнулся в моем сознании красивый баритон. – Дабы не раздражать лишний раз своим видом капралов, решил дождаться вашего дежурства. – Артфаал возник на плече довольного мага. – Как я сегодня заметил, вы уже успели познакомиться с одним из местных обитателей?

– Да. Кто это? – спросил я.

– Дорогой барон, откуда же мне знать? Зеленое сердце – абсолютно неизученная часть Аматы. У меня нет никаких сведений об этих джунглях. А познавать их, так сказать, эмпирически, у меня нет ни желания, ни возможности. Это процесс слишком долгий и кропотливый.

– И вы совсем ничего не можете сказать?

– Только свои выводы из сегодняшних наблюдений. Вы, наверное, уже заметили, что белая пантера – вы не против, если я буду называть это прекрасное животное так? – обладает астральным зрением. Она очень жизнеспособна и почти нечувствительна к магии. На вас напала потому, что вид ваших аур ей незнаком.

– Ну, это я и сам понял, – перебил я демона.

– Прекрасно! А поняли ли вы, что основным оружием этого великолепного существа является умение преодолевать ментальные барьеры?

Сколько умных слов! Я невольно поморщился. Зато Дрианн чрезвычайно оживился:

– Как интересно! Значит ли это, что остальные обитатели джунглей тоже могут вторгаться в сознание и подчинять его себе?

– Ну, ведь никогда не узнаешь, пока не увидишь собственными глазами, – беспечно ответствовал лорд Феррли. – Но скорее всего, вся магия Зеленого сердца основана на взаимодействии энергий и сознаний. Ведь смотрите что получается: белая пантера так велика и стремительна именно потому, что воздействие ее сознания на обитателей этого леса носит непродолжительный характер. То есть, зверь может зачаровать свою жертву всего лишь на краткий миг. Потом ему для нападения требуется высокая скорость и огромная сила.

– Что—то оцепенение Сайма кратким не назовешь, – пробурчал я.

– Делайте выводы, дорогой барон. Представьте теперь, насколько сознание любого здешнего кролика или оленя сильнее человеческого, и насколько надежнее оно защищено от вторжения за ментальный барьер.

Я собрался было от души выругаться на гипотетического кролика, обладающего могучим сознанием, но вдруг увидел, как Лютый вскинул арбалет, целясь куда—то вправо от меня. Несколько мгновений Ом целился в кого—то, потом обессиленно опустил оружие, и на лице его расцвела блаженная улыбка. Я проследил за его взглядом и сам обмер: из темноты джунглей к нам выходило самое прекрасное существо, какое только мог представить человеческий разум. Словно выплывшее из древних сказок и легенд, окруженное радужным мерцанием, оно бесстрашно подошло к костру и остановилось посреди поляны.

– Это то, что я думаю? – благоговейно прошептал Дрианн.

– По всей видимости, это действительно единорог – именно таким его описывает справочник мифических существ, – кошачья морда Артфаала приобрела самое счастливое выражение.

Мы вчетвером не отрываясь смотрели на великолепное животное. Единорог был очень похож на благородного скакуна, только чуть меньше. Гладкая белоснежная, без единого пятнышка шкура играла радужными бликами. Серебряная грива спускалась до земли. А длинный прямой рог на лбу переливался, словно был сделан из хрусталя. Осторожно переступая через спящих, единорог прошелся по поляне, потом остановился напротив Лютого и тихо пристукнул копытом. Ом, казалось, даже дыхание затаил. Чудесный зверь посмотрел на него и двинулся к Дрианну. Он долго переводил взгляд с мага на демона, сидящего на плече у парня. Любопытный мальчишка протянул руку, чтобы прикоснуться к единорогу, но тот встряхнул головой, впрочем, вполне добродушно, и отошел. Наконец он остановился напротив меня, и я увидел его глаза. Бархатные, карие, как большие спелые сливы. Беру назад свои слова о том, что не бывает чисто белого цвета и абсолютного добра. Бывает! Шкура единорога сияла идеальной белизной, а сам он являлся воплощением всего светлого и доброго. Он немного грустно покивал мне головой, а я сдуру, не зная, чем угодить, протянул ему обломок сухаря, который собирался съесть буквально перед тем, как появилось это чудо. Единорог, казалось, удивился. Он потянулся мордой к моей руке, с интересом обнюхал угощение, а потом вдруг взял его с моей ладони мягкими губами. И съел. Так вот запросто, как обычная лошадь. И поддел мое плечо носом, благодаря за подарок. Осмелев, я прикоснулся к его шелковистой гриве, потом погладил мягкую шерсть на голове. Сказочное существо еще немного постояло рядом со мной, потом так же плавно уплыло в глубины джунглей.

– О—о–о, – выдохнул Дрианн, – а я думал, они только в легендах бывают!

– Честно говоря, я тоже не верил в их существование, – признался Артфаал.

– А какой красивый! – восхитился маг.

Пожалуй, впервые никто ему не возразил в ответ на любимую фразу. Действительно, единорог был прекрасен, как мечта, как самый добрый сон из детства.

– Но что он делает в Зеленом сердце? – пожал я плечами.

– Как что? Живет он здесь! – ухмыльнулся демон. – Значит, все же единороги – не выдумка сказочников. Они существовали в действительности. Просто везде их уже истребили, а вот в Зеленом сердце – людей нет, потому и убивать их некому. Здесь все именно так, как было с момента сотворения Аматы.

Наше дежурство подходило к концу, мы разбудили следующих караульных, а сами улеглись спать. До самого утра мне снился прекрасный единорог, выходящий из дремучих джунглей в окружении радостного сияния.

Но все хорошее быстро заканчивается. Наступило утро, а вместе с ним пришли и новые заботы. Мы двинулись дальше, вглубь джунглей, следуя за Лютым, который вел нас звериными тропами. Куда? Вот бы знать! Не было у нас никаких указателей и ориентиров, приходилось полагаться лишь на чутье Ома. Чем дальше мы заходили в лес, тем страннее становилось вокруг. Под ногами шелестели настолько удивительные растения, что их одних хватило бы, чтобы привести в восторг весь магический университет в полном составе. Здесь были какие—то желтые цветики, тонкие длинные стебли которых извивались сами по себе, норовя ухватить нас за ноги. Были поющие цветы. Большие, похожие на подсолнухи, только с синими лепестками, они издавали приятные звуки, складывающиеся в таинственную, ни на что не похожую, мелодию. Это была песня самого Зеленого сердца – загадочная, древняя и по—своему очень красивая. Еще имелись цветы ароматные, цветы едкие, цветы вонючие. Травы, качающиеся без ветра, кусты—мухоловки и более крупные – охотящиеся на мышей и лягушек. Дрианн с восторгом подскакивал к каждому растению, и мне приходилось его оттаскивать, памятуя, что в таком многообразии непременно окажется какая—нибудь ядовитая пакость. Поэтому богатство растительного мира мне уже изрядно поднадоело, и когда маг сообщил, что нашел цветочки, у которых вместо серединки – крошечные звериные мордочки, я даже не удивился. Конечно, растения не могли полностью завладеть вниманием парнишки – имелись ведь еще птицы, звери и насекомые. По счастью, первые и вторые не слишком—то себя обнаруживали. Птиц почти не было видно из—за густых ветвей, но когда появлялись… Были среди них, конечно, очень красивые: большие, с пестрым оперением и длинными носами, и наоборот, совсем крошечные, которых я поначалу принял за блестящих мушек, с ноготь величиной. Но порой пролетали мимо и откровенные уроды: так, например, мне совершенно не понравилось голое, покрытое редким пухом существо, с маленькой головкой и огромным, как у откормленной индюшки, телом. Птичка, со своей стороны, меня тоже сразу невзлюбила. Она кружила вокруг моей головы, издавая резкие гнусавые вопли, и норовила тюкнуть в затылок тонким длинным клювом. Так продолжалось, пока я не отпугнул ее заклятием Огненной стрелы. Не попал, конечно, а если бы и попал, сомневаюсь, что сумел бы уничтожить – удивительно живучие твари здесь обитали. Но индюкообразная пташка, заклохтав, убралась восвояси. Со зверюшками дело обстояло еще хуже: совершенно невозможно было определить, какие из них опасны, а какие – нет. Крупный клыкастый зверь, пересекший тропу, от которого мы все поспешно отпрянули, подчеркивая, что не имеем недобрых намерений, вдруг принялся меланхолично поедать траву. А маленькое, похожее на мышку существо, только цыплячье—желтенькой расцветочки, вдруг плюнуло на ногу Ому чем—то таким едким, что в сапоге едва не образовалась дыра. Но повторяю, звери и птицы хотя бы скрывались. А вот насекомые… Перламутровые бабочки – это еще ничего, хотя я бы и к ним не прикоснулся. А вот пауки величиной с комнатную собачку, то и дело спускающиеся с деревьев на паутине, больше напоминающей толстую бечеву, заставляли понервничать. Еще очень раздражали жирные мухи, о которых Зарайя сказал, что они напоминают тех самых, что откладывают личинки в глаз человеку. Так что их приходилось тщательнейшим образом отгонять.

Джунгли были полны явных и скрытых опасностей, поэтому надо ли упоминать, что все мы были экипированы соответствующим образом: кольчуги не снимались с момента прибытия в Санму. Разумеется, Лютый как всегда являлся исключением. Он щеголял в одной рубашке и без шлема. Несколько часов мы двигались без особых приключений, и я уже начал присматривать место для привала, когда Ом вдруг насторожился и сделал отряду знак остановиться. Я огляделся, но ничего странного не заметил. На всякий случай накинул на отряд Воздушный щит. И как оказалось, вовремя. Что—то тяжелое, просвистев в воздухе, ударилось о невидимую преграду прямо возле лица Зарайи, и упало в траву. Лютый тут же выстрелил куда—то в сторону деревьев, раздавшийся крик оповестил, что болт достиг цели.

– Дикари! – воскликнул Дрианн, указывая на смуглых людей, заступивших нам дорогу.

Они взялись ниоткуда, словно только что сами собой возникли во чреве джунглей и, отделившись от деревьев, встали на нашем пути, держась на расстоянии около десятка локтей. Только вот на дикарей они похожи не были. Не знаю почему, но я подумал, что эти люди… не совсем люди. Их было много, они окружали нас со всех сторон. Высокие, широкоплечие, они были вооружены луками, копьями и небольшими трубочками, похожими на свирели. Красивые лица спокойны и невозмутимы, и эта невозмутимость была страшнее любой ярости и ненависти. Один из мужчин поднес ко рту трубку и резко дунул в нее. Я вспомнил рассказ Зарайи: выходило, таким оружием пользовались не только туземцы колоний. Сайм тихо вскрикнул и осел на землю, Дрианн бросился к нему:

– Как это? – спросил он, поднимая на меня округлившиеся от страха и изумления глаза. – Щит ведь…

Он выдернул из шеи Сайма крохотный дротик и показал его мне. Похоже, моя магия не была преградой для этого вида оружия, хотя и останавливала летящие в нас копья, камни и стрелы. Я напитал щит темной силой и один за другим швырнул в нападающих несколько мощных огненных шаров. Как и в случае с кошкой, они лишь отшвырнули людей, оставив на коже небольшие следы ожогов. И все… Зато в нас полетели дротики, от которых пришлось заслоняться обычными нашими щитами. Флиннел, выругавшись, упал на одно колено: дротик попал ему в ногу. Ребята отстреливались из арбалетов, и эта оборона была самой действенной. Еще несколько врагов упали, сраженные болтами.

– Что с ним? – отчаянно выкрикнул Дрианн, пытаясь поднять внезапно обессилевшего Сайма.

Я ожидал, что капрал умрет от яда, которым скорей всего были пропитаны дротики, но тот лишь неподвижно замер с открытыми глазами. Его лицо странно перекосилось, дыхание со свистом вырывалось из груди, а руки повисли беспомощными плетями. То же самое происходило с Флиннелом.

– Действуй! – крикнул я Дрианну.

Парням он все равно помочь ничем не мог, следовало позаботиться о тех, кого еще не достали дротики. Маг выпрямился и, встав со мной спина к спине, принялся поливать дикарей боевыми заклятиями. Впрочем, особого успеха это не принесло, наша волшба действовала на них так, словно сам воздух джунглей высасывал из нее три четверти силы. Ребята кое—как уворачивались от дротиков, но долго так продолжаться не могло. Я лихорадочно перебирал в уме все возможные варианты защиты и нападения: получалось, противопоставить нападающим мне нечего. Или… Я так и не успел узнать у Артфаала схему плетения комбинированных заклятий. Но оба раза, когда мне удавалось соединять два источника, я был в бешенстве. Достичь такого состояния не составляло труда, стоило лишь взглянуть на парализованные тела Сайма и Флиннела. Для начала я опустил на отряд Большой Темный зонт. Даже он не мог полностью остановить полет дротиков. Но при прохождении через поверхность защиты они хотя бы замедлялись, давая нам возможность отскочить. Мрак был со мной, он проник в мое сознание, впитывая злость и ненависть, утяжеляясь от них, разливая по всему телу могучую силу, от которой бешенство только возрастало. Руки начали сплетать в воздухе сложный рисунок. Я забыл обо всем, не помнил, кто я, лишь вплетал и вплетал в контур таинственного заклятия все новые нити. Огонь! Стихия откликнулась и послушно легла на готовую фигуру. Неведомо откуда пришедшие слова готовы были сорваться с губ, когда я ощутил, что Дрианн усиливает формулу своей энергией. В какой—то момент наши сознания соприкоснулись, и я ощутил мертвенный холод, исходящий от сущности мага и ледяной струйкой сочащийся в заклятие. Я мимоходом удивился такому проявлению, но размышлять об этом было некогда. Заорав: – Ложись! – я снял Темный зонт и, произнеся сложную фразу на языке мрака, отпустил заклятие.

Мы с Дрианном тоже рухнули на траву, прикрывая головы руками. И вовремя. Волшба, оторвавшись от моих пальцев, образовала черный, бешено вращающийся диск холодного пламени, который молниеносно разрастался в воздухе на высоте человеческого роста.

– Что это? – прокряхтел я, обращаясь к Дрианну.

– Не знаю, – ответил тот.

Вокруг раздавались полные боли и ужаса крики: чары достали наших врагов. Немного приподняв голову, я сотворил Черный кокон, накрыв им ребят, в надежде, что эта защита спасет нас от бушующего над головами холодного черного кошмара. Не знаю, сколько времени продолжалось это буйство магии, но наступил момент, когда пламя рассеялось, оставив после себя около двух десятков обгоревших тел. Остальные нападавшие куда—то исчезли. Я поднялся на ноги и потряс все еще вжимавшегося в землю Дрианна.

– Вот это вы колданули! – как в былые времена восхитился Добб. – Того, этого, всех пожгли, к демонской матери!

Капрал подошел к трупам, осмотрел их:

– Странно, тут такое творилось, я думал, от них только пепел останется!

Я собрался было тоже подойти к месту побоища, но меня остановил крик Дрианна:

– Давин! Рик, помогите!

Подбежав к капралу, которого маг держал за плечи, я тут же понял, что в помощи он уже не нуждается. Из его груди торчало древко короткого копья. Видимо, в тот момент, когда я снял щит, кто—то из дикарей успел метнуть его в Давина. И пробил прочную кольчугу.

Глаза Дрианна заблестели. Он тихо отошел от мертвого воина, склонился над Саймом и кончиками пальцев дотронулся до его шеи. Немного послушал, потом воскликнул:

– Он еще жив!

Я подошел к Сайму: действительно, тот дышал, хотя и с трудом, но не мог пошевелиться. Лишь глаза, полные муки и боли, продолжали жить на его обездвиженном лице. Флиннел находился в похожем состоянии, но мог говорить. Яд, попав в ногу, еще не успел распространиться по всему телу.

– Больно… – заплетающимся языком выговорил он. – И тело не слушается…

Дрианн принялся рыться в своем мешке, одну за другой вытаскивая из него склянки с лечебными зельями, которые набрал у Марьяны.

– Вот! – воскликнул он, показывая мне маленький пузырек, наполненный синей жидкостью. – Магическое противоядие! Марьяна говорила, оно помогает от любой отравы!

Хотелось надеяться, конечно, но, похоже, и яды здесь были такие, каких в нашем мире не встречается. Парнишка принялся вливать противоядие в искривленный параличом рот Сайма. Ему взялся помогать мастер Триммлер.

– Погоди, погоди—ка, – рассудительно говорил гном. – Ты ему голову закинь вот так вот да капни. Зелье само зальется.

Кое—как оказав помощь Сайму, Дрианн перешел к Флиннелу. Здесь дело пошло легче: капрал сам сумел проглотить лекарство.

– И когда оно должно подействовать? – спросил я.

– Не знаю, теперь только ждать, – пожал плечами маг.

Лютый, до этого хладнокровно ходивший среди мертвецов и собиравший болты, произнес:

– Надо отсюда убираться как можно быстрее.

– Почему? – спросил Дрианн.

– Посчитайте, сколько здесь трупов.

– Десятка два…

– А сколько было дикарей? Десятков пять, не меньше. Так куда делись остальные?

Выходило, что убийственные по силе чары подействовали только на тех, кто был ближе. Остальные либо успели убежать, либо каким—то образом сумели защититься.

– Мы должны похоронить Давина, – тихо сказал Дрианн.

– Только быстрее, – бросил Ом, настороженно оглядываясь.

Капралы набрали каких—то веток и уложили на них тело Давина. Мы с магом встали плечом к плечу, направив на кострище совместное огненное заклятие. И я снова ощутил какой—то холод, прикасающийся к моему сознанию. Несмотря на горестный момент и мою искреннюю скорбь по павшему товарищу, во мне проснулось любопытство. Я решил внимательнее исследовать сущность Дрианна, благо, во время совместного плетения сознание того, кто вторым присоединился к готовящемуся заклятию, становится читаемым. Но меня ждало странное открытие: мальчишка был закрыт, полностью. От его разума веяло все тем же мертвым холодом и больше ничем. Я не сумел ощутить ни одного его чувства. Возможно, Дрианн специально защитил свою сущность от исследования? Но зачем? И кто его этому научил? Когда тело Давина превратилось в пепел, я опустил руки и посмотрел на мага. Тот вел себя как обычно, только лицо стало заметно бледнее, да глаза словно выцвели. Но это же естественно, уговаривал я себя. Как он, интересно, должен выглядеть после всех событий сегодняшнего дня? Так и не придумав, чем можно объяснить произошедшее, я решил вечером на привале исследовать ауру Дрианна. А еще можно будет проконсультироваться с Артфаалом…

– Уходим, – нетерпеливо бросил Лютый.

– Чего ты боишься? – спросил Йок.

Ом криво ухмыльнулся:

– Не боюсь. Опасаюсь. Если большая часть дикарей ушла, то они вполне могут вернуться с подкреплением. А учитывая ограниченные возможности наших магов…

Мы с Дрианном не возражали. Действительно, получалось, что наши с ним заклятия действуют весьма посредственно.

– По тропе больше не идем, – распорядился Лютый, углубляясь в заросли.

Все молча двинулись за ним. Шли очень медленно, дело осложнялось тем, что нам пришлось тащить Сайма и Флиннела на плащах. Каждого из раненых несли двое, оставшиеся двое держали наготове арбалеты. Ом мечом прорубал нам дорогу, подолгу разглядывая землю и траву под ногами, прежде чем сделать шаг.

– Да чего ты там возишься? – поддел его мастер Триммлер. – Если боишься, давай я вперед пойду.

Лютый в ответ лишь пожал плечами и продолжал чутко исследовать прокладываемый путь. Он даже вырубил себе нечто вроде посоха и ворошил им высокую траву и попадающиеся кусты. Именно это и спасло нас от верной гибели. В очередной раз воткнув палку в безобидные на вид заросли, Ом вдруг резко отпрянул назад, крикнув нам:

– Стоять!

Из кустов поднялось что—то коричневое, огромное, напоминающее мешок. Мы попятились, не сводя глаз с непонятного предмета или, возможно, существа. Вскоре стало ясно, что эта штука – часть растения, разбуженная тычком посоха. Бутон, если можно так выразиться. Он медленно раскрылся, и в воздухе разлился чарующий аромат. Мне подумалось, что за обладание такими духами любая придворная дама отдала бы огромные деньги. Запах чудовищного цветка завораживал, притягивал к себе, хотелось остаться здесь навечно, вдыхая его снова и снова. Сзади меня сильно толкнули, я обернулся и увидел Йока, который рвался вперед. Его с трудом удерживал мастер Триммлер, приговаривавший:

– Стой, стой же, дурачина! Нельзя туда!

– Пусти меня! – рычал капрал Мелли, выворачиваясь из крепких гномьих объятий.

Дрианн тоже заволновался и принялся пробираться к цветку. Я хлопнул его по плечу, потом схватил за локоть, не подпуская к растению, которое начало медленно, гипнотизирующе раскачиваться на стебле, как голова змеи, завораживающей свою жертву. Сам я тоже ощущал морок, похоже, никто из воинов, кроме мастера Триммлера и Лютого, не остался равнодушен к аромату. Даже раненые, брошенные товарищами на траву, застонали и попытались подползти поближе. Мы втроем еле удерживали капралов и мага, желающих припасть к источнику аромата, причем я и сам чувствовал, как моя выдержка иссякает, превращаясь в жгучее желание подобраться поближе к цветку. Вдруг перед растением выскочило какое—то животное, по виду напоминавшее волка. Крупный черный зверь, не обращая на нас никакого внимания, устремился к раскачивающемуся бутону, из которого навстречу ему выскочило толстое зеленое щупальце и, обвившись вокруг мускулистого тела, потянуло животное к себе. Притянув блаженно поскуливающего волка в середину, цветок сомкнул края, снова превратившись в подобие мешка. Аромат исчез, зато из бутона донеслись душераздирающие вопли. А мне вспомнился давным—давно виденный рисунок на перилах императорского дворца. Там было изображено нечто подобное, только цветок, выполненный резчиком, был еще вооружен острыми зубами. Я содрогнулся.

– Того, этого, – потрясенно выговорил пришедший в себя Добб, – где зверь—то?

Мешок опустело обвис, издав звук, напоминающий сытую отрыжку. Вслед за этим на траву упали обглоданные кости и клоки черной шерсти.

– Пошли! – сказал Лютый, торопливо обходя кусты опасного растения.

– И чего вас туда потянуло? – возмущался по дороге мастер Триммлер. – Воняло же невыносимо!

– Нет, я ощущал великолепный аромат! – заспорил Дрианн.

– Тухлой рыбой пахло, – поддержал гнома Лютый.

Я обернулся к растению, которое осталось в десятке шагов позади, и на миг вышел в астрал, чтобы увидеть ауру цветка. Ничего нового, такое же яркое сияние, как и над самим Зеленым сердцем. Я перевел взгляд на другие кусты, потом на ближайшее дерево, взглянул вверх, потом под ноги. Абсолютно все было окутано той же сверкающей белой дымкой. Здесь не было частей, отдельных растений и, подозреваю, животных. Джунгли были единым магическим организмом, и этот организм протестовал против чужеродного вторжения. Словно доказывая эту мою мысль, Лютый опять крикнул:

– Назад! – и тут же вознесся куда—то ввысь, повиснув в воздухе вниз головой.

Я ошарашенно вгляделся, пытаясь понять, что же держит его за ногу, заставляя болтаться в паре локтей над землей. Ожидал увидеть веревку, лиану или еще что—то подобное. Но ничего такого не было, казалось, Ома схватил какой—то невидимка и, взлетев, раскачивает его беспомощное тело. Призвав на помощь мрак, я увидел, как вокруг ног Лютого мерцают какие—то странные нити, похожие на обрывки заклятия. И еще его тело облепили то ли блестящие мошки, то ли просто точки света, неразличимые для обычного человеческого зрения.

– Поторопись, лейтенант, – морщась, сказал Ом. – Жрет меня кто—то…

На коже его выступили красные точки, стремительно соединяющиеся в кровавые полосы. Я быстро сотворил Огненную стрелу и метнул ее чуть выше ступней Лютого, надеясь обрезать неведомые нити. Безуспешно. Большой ком пламени тоже не помог. Лицо Ома превращалось в кровавую маску, словно невидимые существа откусывали от него мельчайшие кусочки. Я отчаянно метал в нити заклятие за заклятием, но они были бессильны перед удерживающей Лютого волшбой. Как уничтожить эти неведомые существа, не задев при этом его самого, я придумать не мог.

– Дай—ка попробую, – пробормотал сзади Дрианн.

Он встал рядом со мной, встряхнул руками и вдруг с каким—то тоскливым выкриком словно бы отправил что—то в сторону Ома. Удивительно, но при этом он не делал никаких плетений.

– Спасибо, так легче, – резюмировал Лютый, все еще продолжая парить в воздухе. – Теперь хоть не кусает никто.

Измененное зрение услужливо показало, что мерцающие мошки исчезли. Взгляд случайно упал вниз, и я увидел на траве жалкую кучку угасающих магических точек. Выяснять, как Дрианн их уничтожил, было некогда. Следовало вытаскивать Ома из ловушки. Я погрузился в астрал и подлетел к нитям, выглядевшим теперь так, будто они были выдернуты из ауры Зеленого сердца. Наверное, так оно и было. Я осторожно прикоснулся к ним и попытался разорвать стягивающие Лютого путы. Поначалу мне это не удавалось, но потом, вложив всю доступную мне энергию, я сумел добиться того, чтобы нити расползлись. Ом тяжело рухнул вниз, а я поспешил вернуться в свое тело.

– Как вы? – Дрианн принялся осматривать капрала.

– Да ничего, – пробормотал тот, – только такое чувство, словно на меня стая слепней налетела.

Маг обрабатывал лицо, шею и руки Лютого, которые пострадали больше всего. А я подводил неутешительные итоги: освобождение Ома стоило мне большей части магических сил, да и физические изрядно пострадали. Я чувствовал себя беспомощным и слабым. Итак, из девяти оставшихся в живых двое парализованы, один помят кошкой, один покусан неизвестными тварями, и еще неясно, как это отразится на его состоянии, и один – я – полностью опустошен. Остаются четверо. Замечательно…

– А не остановиться ли нам на привал, лейтенант? – спросил мастер Триммлер, видимо, тоже оценив обстановку.