Текст книги "Любимые дети, или Моя чужая семья"

Автор книги: Диана Чемберлен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

13. Сара

Энджел Уингс

1990

В первый же год, когда я стала нянчить Мэгги, началась моя двойная жизнь. Она подкрадывалась ко мне постепенно, но я не успела опомниться, как она взяла меня за горло. К тому времени было уже слишком поздно что-то предпринимать.

Я не прекращала попытки помочь Лорел, несмотря на то, что меня так грубо вышибли из дома в тот первый раз. Но, по правде говоря, я, скорее, пыталась помочь Джейми. Покупала продукты для Локвудов, когда ходила в военный магазин, и иногда приносила еду. Лорел терпела меня. Я почти всегда заставала ее лежащей на диване перед телевизором. Если со мной была Мэгги, Лорел едва ее замечала. Иногда я чувствовала матерью девочки себя, а не Лорел.

В начале января отца Джейми положили в больницу с пневмонией. Поскольку Стив изучал арабский в Монтерее, штат Калифорния, я унесла Мэгги в наш маленький съемный домик за пределами Кэмп-Лежен, а Джейми почти все время проводил в уилмингтонской больнице. Он часто звонил под предлогом того, что хочет узнать, как Мэгги, но разговор постепенно стал касаться и других тем. Он говорил, как боится, что отец может умереть. Я потеряла отца в шестнадцать лет, и мне легко было сочувствовать Джейми.

– С Лорел ни о чем таком я говорить не могу, – сказал он в конце одной из наших телефонных бесед. – Я… это не ее вина. Она любит моего отца, и знаю, что тревожится за него, но сейчас она никого не видит, кроме себя. Похоже, она больше не в силах ничего мне дать.

И поколебавшись, добавил:

– Или Мэгги. Или кому-то еще.

– Знаю.

Я сидела в плетеной качалке в третьей крохотной спальне моего дома. Комнате, которая стала здесь детской Мэгги. Джейми принес сюда колыбельку, качалку и стол для пеленания.

– Должно быть, тебе трудно приходится, – сказала я.

– Я все время напоминаю себе, что она больна. Будь у нее физическая болезнь, я бы заботился о ней, так что, в принципе, разницы быть не должно. Но ты права. Это трудно. Я иногда чувствую себя так, словно теряю способность общаться с людьми.

– О нет, Джейми, – возразила я. – Я вижу, что происходит в церкви по воскресеньям.

Люди шли в крошечное пятиугольное здание, тихо переговариваясь, и атмосфера перетекала в более высокую плоскость. Я видела, как меняются их лица. Чувствовала, как это происходит со мной.

– Подумай, скольких жизней ты можешь коснуться там.

– Да. Жизней незнакомых людей.

Судя по голосу, он был раздражен на себя.

– И все же Маркус доводит меня до точки, а теперь я боюсь охлаждения между мной и Лорел. Она не следит за собой. Мы… у нас больше нет физических отношений. Иногда я смотрю на нее и не понимаю, кто передо мной.

Я решила довериться ему. Точно так же, как он доверился мне.

– У нас со Стивом тоже не все ладно.

Джейми поколебался.

– Я почти не знаю Стива, – сказал он, наконец. – Но вы двое не кажетесь парой. Ты – теплая, дружелюбная, позитивная, а он… очень сдержанный.

Это еще мягко сказано.

– Не уверена, что я когда-то была в него влюблена.

– Но вышла за него, – возразил Джейми. – Наверное, что-то все-таки было.

Я оглянулась на колыбельку, где спала Мэгги.

– Был ребенок, – выдавила я, наконец.

– Ребенок…

– Все вышло так глупо. Я забеременела на втором свидании. Мы почти не знали друг друга. Я была очень наивной. – «И девственницей», – подумала я, но и так уже сказала слишком много. – Я позволила нашим отношениям зайти слишком далеко, а потом уже было поздно его останавливать.

– Никогда не поздно остановиться, – запротестовал Джейми.

– Я позволила всему этому зайти слишком далеко, – повторила я, вспомнив внезапное давление пениса Стива на мою девственную плеву. – Я просила его остановиться, но он… сам понимаешь. Он уже был в таком состоянии, что не слышал меня.

– Он слышал тебя. Не ищи для него извинений.

– Он сказал, что не слышал. Я поверила. Он был….

– Тебя изнасиловали на обычном свидании.

– Нет!

Это чересчур страшное описание того, что произошло тогда.

– Во всем виновата я.

Джейми снова поколебался.

– Но что… что случилось с малышом?

Я стиснула телефон и стала плакать теми слезами, которые всегда скрывала от Стива.

– Он умер. Родился в тридцать недель. Прожил всего несколько часов.

Я помнила форму ногтей и узкую переносицу крохотного носика так ясно, словно родила его минуту назад.

– Сара, – тихо сказал Джейми, – мне так жаль. Почему ты мне не рассказала? А еще ухаживаешь за Мэгги. Знай я все это, никогда бы тебя не попросил.

– Присмотр за Мэгги мне очень помог.

Я вытерла слезы, думая, что так бывает, когда облегчишь душу. Я даже не знала, что такое возможно.

– Но, по крайней мере, Стив женился на тебе. Взял на себя ответственность. Многие мужчины не сделали бы этого после столь короткого знакомства. Вы двое были, по сути, чужими людьми.

– Ты прав. Но мне пришлось выйти за него.

Джейми долго молчал.

– Тебе необязательно оставаться его женой, – выговорил он, наконец.

Я прикусила губу:

– А тебе необязательно оставаться мужем Лорел.

– Обязательно. Все так, как я сказал, Сара. Она больна. Это совершенно другое дело.

Мои телефонные разговоры со Стивом очень отличались от телефонных бесед с Джейми. Стив звонил из Монтерея почти каждый день. Рассказывал о других парнях в своей группе. О том, как много приходится работать. Вечно твердил об идиотах и болванах. И никогда – о своих чувствах.

– Надеюсь, к тому времени, как я вернусь, ребенка в нашем доме не будет? – спросил он как-то раз, когда услышал плач Мэгги.

– А тебя будет очень раздражать ее присутствие?

Может, оно будет напоминать ему о Сэме? Хотя я была совершенно уверена, что Стив уже выбросил Сэма из головы. Я представила, каким бы отцом он был. Во всяком случае, не таким, как Джейми. Джейми был открытым, безмерно любящим дочь. Стив наверняка отделывался бы механическими ласками и не обращал бы на Сэма внимания. Джейми вечно таскал Мэгги на руках, прижимая к себе. Ворковал, укачивал, твердил, что любит ее, тогда как Стив не говорил бы ничего подобного.

– Это как-то странно, – произнес Стив. – Можно подумать, что он отдал ребенка тебе и позволил растить, как своего. Мне это не нравится.

– Но это на время. Пока отец Джейми в больнице, – оправдывалась я.

– А что стряслось с его женой?

– Они… из-за ребенка у них очень напряженные отношения. Особенно это повлияло на Лорел. Она в депрессии и слишком глубоко ушла в себя.

– Эй! – резко воскликнул Стив. – Если они расстались, кто-то из них может снять нашу маленькую комнату. За дополнительную плату они могут даже приносить сюда ребенка. Он практически живет с нами бесплатно.

Он вечно толковал о необходимости сдать комнату одному из парней в его подразделении. Нам были нужны деньги. Но чтобы Лорел и Джейми разошлись? Я и представить такое не могла.

На следующий день после этого разговора Джейми пришел ко мне, Мэгги в тот момент спала. У него были красные глаза. И я сразу поняла, что его отец умер. Ни о чем не думая, я обняла его, пока он плакал у меня на плече. Он льнул ко мне, и я чувствовала уютную тяжесть его тела. Я хотела унять его боль, хотя знала, что такие раны никогда не заживают до конца. Я была рада, что он пришел ко мне. Лорел не обладала способностью утешить его так, как он в этом нуждался.

Через несколько минут я отстранилась.

– Хочешь поесть? Вчера я потушила говядину. Могу подогреть.

Он потянулся к моей руке. Сел за кухонный стол.

– Только посиди со мной немного. Хорошо?

Я села напротив него и слушала, как он рассказывает мне об отце. Каким умным он был. Терпеливым и добросердечным. Люди, даже не члены семьи, называли его «Папаша Л.». Джейми жалел, что я его не знала. Он был очень проницательным и скупал недвижимость на острове Топсейл, когда она была совсем дешевой. И заработал столько денег, чтобы хватило на многие поколения Локвудов.

Мы еще долго сидели на кухне. Джейми все время держал мою руку. Я сосредоточилась на ощущении его кожи на моей, чтобы точно запомнить, какое оно. И вот в этот момент началась моя двойная жизнь.

Я делала вид, что переживаю за Лорел, хочу, чтобы ей стало лучше ради мужа и дочери. И в то же время надеялась, что ей станет хуже, чтобы моя роль при Джейми и Мэгги продолжалась. Без них моя жизнь будет невыносимо пустой.

Я потрясенно осознала, что желаю смерти Стиву и Лорел. Довольно легко было представить смерть Лорел. Она может уморить себя голодом. Или покончить с собой. А на Ближнем Востоке разгорается вся эта пакость с Ираном и Ираком, и, может, Стива пошлют на войну. И там убьют. Тогда мы с Джейми постепенно будем становиться все ближе и наконец поймем, что созданы друг для друга. Поженимся, и я удочерю Мэгги. Может, у нас еще будут дети.

Фантазии сопровождались ужасными, выворачивавшими наизнанку угрызениями совести, но их было трудно контролировать. Я могла сидеть со Стивом в гостиной, пока тот готовился к экзамену, вязать шарф и одновременно мысленно убивать мужа.

И тут все изменилось. Однажды, когда Мэгги была в церкви вместе с Джейми, я отнесла кое-какие продукты на Си-Тендер. Постучала в дверь и, не получив ответа, вошла. Лорел сидела на кухонном полу. Было так неожиданно видеть ее не на диване, что я уронила пакеты на стойку и поспешила к ней.

Она подняла глаза. В руке была электродрель.

– Что ты делаешь?

– Закрываю все шкафы и розетки, – засмеялась Лорел. – Через пару месяцев Мэгги начнет ползать, и не хотелось бы, чтобы она залезла в шкафчики под раковиной и в ванной.

Я увидела в ее руке маленькую пластиковую защелку. Она пытается защитить дочь!

Та хрупкая часть моего сердца, которую я приберегала для Лорел, рассыпалась, как разбитое стекло.

Я уселась рядом.

– Могу я чем-то помочь?

Лорел уставилась на дрель:

– По-моему, я все сделала неправильно. Эта штука не подходит к двери.

– Дай взглянуть.

Я проверила пластиковую петлю, которую она привинтила к двери. Чуть-чуть не на месте. Но в этой пластиковой защелке, в маленькой петле и в громоздкой дрели я увидела материнскую любовь.

Любовь, которую упрямое выражение лица, упрямая душевная болезнь Лорел не могли погасить.

Мои глаза вдруг наполнились слезами.

– Все будет в порядке. Нужно только немного передвинуть ее вправо, – заверила я.

Я хотела взять дрель у Лорел и сама просверлить дыру в двери, но лучше, если это сделает она. Я карандашом отметила то место, где нужно сверлить. И придерживала дверь, пока Лорел, сосредоточенно прикусив губу, сверлила дырку. Привинтив пластиковую петлю на место, она устало вздохнула. Словно проплыла несколько раз всю длину бассейна.

– Прекрасно, Лорел! – воскликнула я.

Лорел закрыла дверь шкафа и задвинула задвижку. Отодвинула. Снова задвинула.

– Вот это да, – прошептала она и положила дрель на пол. – Завтра все сделаю в ванной. А тебе спасибо. Ты много для нас делаешь. Не думай, что я этого не знаю. И я тебя ни разу не поблагодарила.

– А сейчас?

Я механически обняла ее, хотя это казалось странным. И еще более странным было то, что Лорел положила голову мне на плечо. Волосы пахли плесенью. Ее летаргия была почти ощутимой, и я вдруг устала сама, словно заразилась от Лорел.

– Я рада, что помогаю. Я люблю заботиться о Мэгги. Она просто чудо.

– А со мной всегда плачет.

– Может, чувствует… чувствует твою печаль? Знаю, ты не хочешь думать об этом. Но тебе может понадобиться профессиональная помощь, чтобы выбраться из всего этого.

Тело Лорел оцепенело под моими руками. Она схватилась за стойку и встала. Похоже, чары над нами развеялись.

– Я принесла продукты, – сказала я, тоже поднимаясь. – Может, приготовить тебе ланч?

Лорел направилась к дивану.

– Я не голодна, – бросила она.

Она так худа. Я увидела длинные выступы ее лопаток под майкой. Словно там начинают расти крылья ангела, и я поняла: что бы ни случилось, с этого дня я не смогу желать ей смерти.

14. Мэгги

Дядя Маркус был на работе, так что за ужином нас будет четверо. Мама, Энди, Кимми и я. Мне хотелось познакомиться с девочкой, по которой сходил с ума Энди. Я все еще никак не могла представить его с подружкой.

Ма попросила меня поджарить курицу на гриле, пока она приготовит картофельное пюре и молодую стручковую фасоль. Но я не хотела выходить на крыльцо. У дома все еще стояли новостные фургоны, да и кто-нибудь сидящий в лодке может увидеть меня с залива.

Я становилась параноиком. И уже попала в сегодняшние новости. Когда я вернулась домой от психотерапевта, ма сказала, что они показали эпизод, в котором я мчалась по дорожке задним ходом. Как маньячка.

– Почему ты это сделала, милая? – допрашивала она. – Испугалась?

– Да, полагаю, – кивнула я.

Она обняла меня, и я снова расплакалась. Сегодня я совершенно расклеилась и злилась на себя за то, что дала идиотам-репортерам прекрасную возможность снова говорить обо мне. И я не спущусь с крыльца, чтобы дать им еще один повод выставить меня сумасшедшей.

Ма поняла и сама поджарила курицу, пока я готовила пюре и фасоль, а Энди – салат. В отдельной миске я сделала для ма пюре без масла. В этом она ничуть не изменилась. По-прежнему была помешана на здоровом питании. По утрам бегала и принимала дюжину витаминных таблеток, а также следила за каждой крошкой трансгенных жиров, которую отправляла в рот.

Но в остальном она стала другой. Я могу честно сказать, что раньше никогда не знала, каково это – иметь настоящую мать. Теперь я это знаю. Все равно что сетка безопасности, свитая из самовосстанавливающегося волокна, которая всегда будет рядом, как только мне понадобится. Полагаю, я всегда любила ее. Но до сих пор не чувствовала, что она меня любит. До этого года. Абсурдно. Стоило совершить преступление, как у меня появилась мать.

Отец Кимми подвез к нам гостью, как раз когда ма заканчивала жарить курицу. О боже! Я поняла, почему Энди потерял голову от этой девочки! Наяву Кимми выглядит еще более интригующей, чем на фото, которое показал мне Энди. Густые темные волосы свисали почти до талии, а эти зеленые глаза были прекрасны, хотя на фоне темной кожи смотрелись почти жутко. Раньше я никогда ничего подобного не видела. Кимми сильно хромала, о чем я мгновенно забыла, едва увидев ее широкую белозубую улыбку. Ее характер тоже не был обычным. Я любила брата всем сердцем. Но никогда не считала, что какая-то девочка тоже может его полюбить. Кимми любила. Я была в этом уверена. Когда они с Энди вошли на кухню, я увидела, как она на него смотрит. Она едва смогла оторвать от него глаза, чтобы взглянуть на меня. Я всегда считала Энди красивым. Еще бы, с его вьющимися каштановыми волосами и большими темными глазами. И вдруг я поняла, что могла увидеть в нем его ровесница. Да. Он коротышка. Но такой симпатичный. Созданная для него девушка могла даже посчитать его крутым.

– Я делаю салат, – сказал он Кимми после того, как, наконец, догадался представить ее мне. И показал на разделочную доску. – Режу зеленый перец.

– А я порежу помидоры, – сказала она, вынимая ножик из блока с ножами у плиты.

Я наблюдала за ними, прикрывая миски с пюре алюминиевой фольгой, чтобы не остыло. Кимми руководила резкой овощей, и складывалось ощущение, что она наполовину его подружка, наполовину – мать. Именно такая девушка и нужна ему в жизни.

Когда мы расселись за кухонным столом, Кимми прочитала молитву, с которой мы не заморачивались, хотя я была уверена, что при жизни папы мы обязательно читали молитву перед едой.

– Благодарим Тебя, Отец Небесный, за эту прекрасную пищу и за то, что привел Мэгги, сестру Энди, домой, живой и невредимой. Аминь.

– Аминь, – сказали хором ма и Энди. Очевидно, они уже знали о новой для меня привычке Кимми. Что же касается меня, я не была уверена, что из-за кома в горле смогу проглотить хоть немного этой «прекрасной пищи».

– Спасибо, Кимми, – выдавила я. – Это было так мило с твоей стороны.

Мы стали передавать друг другу тарелки и миски.

– Послушай, – сказала Кимми, когда мы немного поели, – не пойму, почему ты должен был смотреть на все эти коробки?

Энди вспомнил, что, прежде чем ответить, нужно проглотить.

– Потому что мисс Сара пропала, а у нее была коробка, – пояснил он.

Кимми закатила глаза:

– Какое отношение к ее исчезновению имеет коробка? Это бессмысленно.

Мне хотелось защитить Энди. Мне не нравилось, когда кто-то унижает моего брата. Я уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но ма повелительно подняла руку.

– Нет, это имеет смысл, – возразил Энди.

– Тогда объясни получше. Я знаю, что миссис Уэстон пропала. Где у нее была коробка?

– В трейлере.

Кимми ждала. На ее месте я задала бы другой вопрос. Например, когда у нее была коробка? Что она с ней делала? Именно так ма, я и дядя Маркус общались с Энди. Но у Кимми был свой способ. И хотя я буквально чесалась от дискомфорта, считая, что она все делает не так, ма, очевидно, не хотела, чтобы я вмешивалась.

– Я проснулся, а она несла коробку с кастрюлей на ней, – сказал Энди. – Из дома. По-моему, она несла ее из дома. Но в магазине я запутался.

– Теперь понимаю. Полиция хотела узнать у тебя, видел ли ты такую же коробку в магазине?

– Верно.

Энди взглянул на меня.

– Кимми очень умная.

– Все успевают в одних вещах и не успевают в других, – философски заметила Кимми.

– Вроде меня! Я хорошо плаваю. Хотя не так хорошо, как раньше, – кивнул Энди.

– Ты – классный пловец, – заверила Кимми и, взглянув на меня, добавила: – Мой отец говорит, что я – мозги, а Энди – мускулы. А вместе мы – идеальный человек.

О, вот это да! Ком снова встал в горле. Что это со мной? То, что она сказала, – это так чудесно. Однако мне все время хотелось сжать ее запястье и сказать:

– Не смей никогда, никогда причинять ему боль!

Я пыталась понять ее. Она далеко не гений и все же куда умнее Энди. Возможно, у нее вполне обычный IQ, но у нее не было проблем с умственным развитием. Не было его «конкретного мышления», как называла это ма. На Кимми такое бремя не лежало. Плюс, в отличие от Энди, она вполне умела общаться с людьми.

– Энди сказал, что на общественные работы вы будете ходить в школу, – сказала она мне, как мог сказать взрослый человек, желая начать разговор.

– Не в его школе. В начальной. Рядом с его школой.

Я начну с понедельника. Слишком скоро. Жаль, что у меня нет в запасе хотя бы недели, а еще лучше – месяца до того, как придется выйти на люди.

– Почему ты не хочешь общественно работать в моей школе? – спросил Энди.

– Ходить на общественные работы, – поправила ма.

– Потому что ма уже договорилась о моей работе в «Дуглас Элиментери», тем более что сама работает там.

Энди воткнул вилку в кусочек зеленого перца.

– Туда ходит сестра моего друга Макса, – сообщил он. – А его отец не хочет, чтобы ты была там. Поэтому тебе лучше прийти в мою школу.

Моя рука, подносившая ко рту стакан с водой, замерла на полдороге, и я уставилась на мать.

– Начнутся проблемы?

– Я так не думаю, – покачала головой ма. – Особенно если мисс Террел и миссис Хедли дали зеленый свет.

– После обеда можно посмотреть кино, – сказал Энди Кимми, словно совсем забыв, что мы говорили об общественных работах.

– Тебе еще нужно сделать уроки, Энди, – напомнила ма.

– Я помогу тебе с заданиями. А потом можем посмотреть кино, – решила Кимми.

– Только ничего не делай за него, – предупредила ма.

Кимми закатила глаза:

– Я никогда так не поступаю, мисс Лорел.

После ухода Энди и Кимми я принялась убирать со стола.

– Она такая умница, – сказала я ма.

– Думаю, она хорошо на него влияет.

Ма открыла посудомоечную машину:

– Но это странно.

– Что именно?

Я попыталась найти слова:

– Видеть, как кто-то говорит с ним, словно родственник.

– Ну, это не сразу. Ты просто не видела, как развивались их отношения.

Я соскребла в пластиковый контейнер остатки пюре. Сколько я всего пропустила за этот год! Не видела, как развиваются отношения между дядей Маркусом и ма, например. Столько всего изменилось. И больше всего – я.

Я закрыла крышку контейнера.

– Физические отношения?

Ма, загружавшая посудомоечную машину, остановилась:

– Имеешь в виду сексуальные?

– Как бы там ни было.

Я не могла себе такого представить.

– О, пожалуйста, даже не думай! – рассмеялась ма. – Мы с Маркусом говорили с ним насчет… ты знаешь… не допускать большой близости. Мы наблюдаем за ними, и правило такое: когда они в его комнате или в комнате Кимми, дверь должна быть открыта. Ее родители тоже так считают. Но когда мы сегодня были в «Уол-Марте», Энди признался, что они несколько раз обнимались. Насколько я понимаю, если он так спокойно говорит об этом, значит, все нормально. Я видела, как они держались за руки, но это все.

– Важно то, что они делают, когда мы их не видим, – заметила я.

– Ты говоришь, как Маркус.

– Но, мама! Ты думала о том, чем я занимаюсь, когда это делала я?

Ма не ответила. И продолжала загружать посуду. Сказанное мной повисло в воздухе.

– Ты не рассказала о встрече с психотерапевтом, – сказала ма, когда я отдала ей сполоснутую тарелку. – Не хочу вмешиваться, но ты довольна? Она похожа на человека, с которым тебе хотелось бы говорить по душам?

Я рассмеялась:

– Прежде всего, Мэрион Джейкс – мужчина. Он стар и весит около четырехсот фунтов.

– Нет.

– Честное слово. Ну, по крайней мере, триста.

Она взяла из-под раковины моющий раствор для посудомоечной машины и налила в чашку.

Я подумала о том, как рыдала в офисе Джейкса. Стыдно вспомнить.

– Все нормально, – сказала я вслух. – Но думаю, что это зряшная трата времени. У меня был целый год, чтобы подумать о том, как все произошло с Беном, пожаром и всем остальным. Однако мне нужно туда ходить. Значит, буду ходить.

– По-моему, это важно, Мэгги, – сказала ма, закрывая дверцу посудомойки. – Существует большая разница между тем, что случилось с тобой, и беседами с психотерапевтом.

– Полагаю, что так.

Лучше просто соглашаться.

Телефон зазвонил, и я вытерла руки, после чего проверила номер звонившего.

– Это дядя Маркус, – сказала я, нажимая кнопку «разговор». – Привет.

– Привет, Мэгги. Как хорошо, что именно ты взяла трубку. Я так рад, что ты дома.

– Я тоже. Ты даже не представляешь. Хочешь поговорить с ма?

– Скажу тебе первой. Только что слышал от Флипа, что примерно час назад был анонимный звонок на горячую линию «Остановить преступление».

– Правда? И что?

– Звонивший сообщил, что он или она, не знаю точно, видел, как в понедельник утром в лес за «Фуд Лайон» в Хэмпстеде ушли двое, мужчина и женщина. Звонивший не разглядел их хорошенько. Но описание женщины подходит под описание Сары.

– О нет!

Я повторила сказанное матери. Она прижала руку ко рту.

– Больше ничего не сказали?

– Мужчина шел очень близко к женщине, так что, возможно, вел ее силой.

– О нет, – повторила я.

– Что? – спросила ма.

Я отдала ей трубку. Вся история с исчезновением Сары вдруг показалась мне такой реальной. До этого момента вся моя работа – составление профиля в Интернете, переговоры с женщиной на сайте «ProjectJackson», упомянутом офицером Гейтсом, изготовление листовок и все остальное – казалась только обязанностью, и до меня попросту не доходило, что с ней действительно могло случиться что-то ужасное. Я не могла вынести мысли о том, что ее насильно увел в лес какой-то мужчина, и уж точно – о том, что могло случиться с ней после этого. Бедный Кит.

Я снова вспомнила, как он обозлился во время вчерашней встречи. И еще вспомнила, что сказала мне Летиша после того, как Ящерица избила меня во второй раз.

– Ее гнев порожден страхом, – сказала она. – Помни это.

Тогда я не поняла. Ящерица боится? Я так не думала. Но сейчас до меня дошло. Дошло, что Кит злится, потому что испуган. Да и кто бы не испугался, когда исчезла твоя мать?

Я села за стол, глядя в обеспокоенное лицо матери, пока она слушала дядю Маркуса. Она была бледна как полотно, когда положила трубку.

– Он сказал, что это, возможно, ложный след.

Ма прислонилась к стойке и прижала руку к щеке.

– Он сказал, что есть люди, которым доставляет удовольствие наводить полицию на ложный след, как, скорее всего, в этом случае.

– Но не могут же они это проигнорировать, – сказала я.

– Не могут. Завтра утром начнут обыскивать лес за «Фуд Лайон». С собаками. Офицер Гейтс спросил, сможем ли мы с Дон собрать волонтеров.

Она открыла дверцу шкафа, где лежал список телефонных номеров друзей и соседей. После чего потянулась к телефону.

Я наблюдала за ней, испуганная и пристыженная, поскольку знала, что мне предстоит стать одним из волонтеров. Но я не могу находиться среди людей. Я сделаю все, чтобы помочь, только из безопасного укрытия. Из своего дома. Но я не готова выйти на люди. Ни ради моего единокровного брата. Ни ради Сары.

Ни ради кого бы то ни было.