Текст книги "Папина дочка, или Исповедь хорошего отца"

Автор книги: Диана Чемберлен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 14 Робин

– Итак, полагаю, мы посадим Делани за седьмой столик, а Беккеров – за восьмой.

Молли развернула свою схему на большом столе в столовой, и она закрыла почти треть его поверхности. Дейл и я сидели рядом, зачарованно глядя на десятки кружочков, означавших места для гостей на свадебном завтраке, и длинный четырехугольник – места для небольшой группы близких. Алиса, конечно, будет моей первой подружкой невесты, а моя приятельница Джой, недавно переехавшая в Шарлотт, еще одной подружкой. Приятель Дейла, с которым он учился в колледже, живший где-то на севере, будет шафером, а один из его собратьев по профессии – дружкой. Близких друзей у меня было немного. Во время моей длительной болезни у меня не было возможности ими обзавестись. Джой я любила как сестру, но даже с ней мы разошлись с тех пор, как она переселилась в Шарлотт. А может быть, это произошло не из-за ее переезда, а потому, что семья Хендриксов полностью поглотила меня, сжав в крепких объятиях.

Дейл, зевая, отвернулся от стола.

– Ну что, покончили мы с этим? – спросил он мать, которая даже не вслушалась в его слова.

– На любом приеме, – продолжала она, обращаясь ко мне, – старайся сажать людей разговорчивых и молчаливых рядом. Разговорчивые будут поддерживать общую беседу, а молчаливые таким образом не будут испытывать неловкости.

Я кивнула. Поскольку процентов девяносто из приглашенных я никогда раньше не встречала, то понятия не имела, кто из них – болтуны, а кто – молчуны, а кто не входил ни в одну из перечисленных категорий. Поэтому я целиком полагалась на Молли.

Только одно обстоятельство в связи со свадебной церемонией огорчало меня: там не будет моего отца. Ему было бы так приятно повести меня к алтарю и увидеть наше с Дейлом бракосочетание. Я старалась не зацикливаться на этом, но в каждой книге о свадьбах, которые Молли совала мне в руки, много говорилось о роли родителей невесты в церемонии. Мамы не было давно – с этой потерей трудно свыкнуться, но боль почти утихла. Читая об обязанностях матери, я не испытывала страданий, которые причиняло мне каждое упоминание об отце. В одной из книг говорилось, что танец отца с дочерью на свадьбе – «один из самых драгоценных моментов в жизни каждой женщины». Я читала эту фразу снова и снова. Мне мучительно не хватало отца. Мы не всегда с ним ладили, но он был единственным, кто любил меня больше себя самого. Он умер от воспаления легких всего десять месяцев назад. Смерть его была неожиданной и страшно меня поразила. Единственное, что помогло мне пережить это время, – это сочувствие и понимание, которые проявили Дейл и его семья.

Джеймс сказал, что он может повести меня к алтарю, но мне это показалось странным и неестественным. Я не знала, что ответить на это его предложение, но Дейл уловил мою неловкость и смущение и предложил просто пойти рука об руку. Сначала Молли шокировала такая идея, но потом она смирилась. «Вы оба вполне взрослые, – сказала она. – Полагаю, вы можете делать все, как хотите». Я была благодарна Дейлу. Время от времени он делал что-нибудь волшебное, дававшее мне понять, что он знает меня лучше, чем я думаю.

Молли могла бы провести над своей схемой весь вечер, но я услышала плач и ухватилась за этот предлог, чтобы устроить перерыв.

– Пойду посмотрю, не нужна ли Алисе моя помощь, – сказала я, отодвигая стул.

Дейл улыбнулся мне с благодарностью за этот способ избавления от обсуждения свадебных планов. Он тоже встал и, наклонившись, поцеловал мать в щеку.

– Спасибо за труды, мама, – сказал он.

– Что ж, надо же кому-то этим заниматься, – сказала она, как будто вовсе не наслаждалась каждой минутой таких обсуждений.

Дейл быстро поцеловал меня в губы.

– Позвони мне, когда вернешься домой, – сказал он. И я поняла, что он собирается провести ночь со мной.

– Хорошо, – кивнула я. – Попозже.

Ханна громко плакала, когда я постучала в закрытую дверь спальни Алисы.

– Это я, Эли. Тебе нужна помощь?

– Одну секунду! – На фоне детского плача мне послышался мужской голос. Телевизор у нее включен, что ли? Я услышала, как что-то небольшое упало на пол. – Черт! – сказала Алиса.

Я чуть-чуть приоткрыла дверь.

– Все нормально? – спросила я. – Можно войти?

Она наклонилась над клавиатурой, держа на одной руке ребенка, а в другой – компьютерную мышь. На мониторе я увидела молодого белокурого парня и поняла, что она беседует с кем-то в скайпе.

– В чем дело? – спросил парень. – Тебе надо…

Алиса щелкнула мышкой, и он исчез с экрана. Я подошла, чтобы взять у нее Ханну. Алиса повернулась ко мне. Лицо у нее сильно покраснело. Она закусила губу.

– Не говори никому!

– Это был Уилл? – спросила я, прижимая Ханну к плечу. – Ш-ш-ш! – шептала я в ее теплое маленькое ушко.

– Обещай мне! – умоляла Алиса. – Прошу тебя, пожалуйста, Робин!

Памперс Ханы налился тяжестью.

– Она мокрая! – воскликнула я, отходя к пеленальному столику. – Сейчас переодену. Я ее переодену.

– Вот черт! – Алиса села на краешек постели. – Пожалуйста, Робин! Если ты скажешь Дейлу, он…

– Они все равно узнают, что ты с ним говорила, скажу я им об этом или нет. – Ханна плакала так, что все ее тельце билось в конвульсиях. – Они отслеживают все страницы Интернета на твоем компьютере и проверяют историю.

– Это был один-единственный раз, – сказала она. – Он имеет право видеть свою дочь.

– Памперс у нее промок насквозь. – Я злилась на Алису. Не столько за разговор с Уиллом, сколько за пренебрежение потребностями ребенка.

– Как раз собиралась его сменить, – огрызнулась она.

– Он так давно промок, что сейчас он даже холодный.

– Я люблю его, – призналась Алиса.

Я взглянула на нее.

– Ах, Алиса, – сказала я скорее себе, чем ей. Я даже не знала, слышит ли она меня, так громко заливался плачем ребенок. Повозившись с памперсом, снова взяла Ханну на руки. Она мгновенно успокоилась. – Малышка не выносит мокрые памперсы, – сказала я. – Тебе бы это тоже не понравилось.

Я села в качалку, похлопывая Ханну по спинке. Неужели от всех детей так хорошо пахнет? Я коснулась щекой ее пушистых волосиков.

Алиса кусала губы.

– Прошу тебя, пожалуйста, не говори никому! – умоляла она.

– Не скажу. – Гнев остыл. Я хотела, чтобы Алиса говорила со мной откровенно, а потому не стоило восстанавливать ее против себя.

– Я ненавижу свою семью, – сказала она. – Всех, кроме тебя. Все они такие старые. Брат мне в отцы годится. Он меня совсем не понимает. А мои родители! Ты же знаешь, какие они, Робин. Все, что им дорого, – это деньги и власть.

– Неправда, – возразила я. – Они очень любят тебя и Ханну. И заботятся о твоем счастье, о твоем будущем. Они не хотят, чтобы ты потратила себя на кого-то, кто тебя не стоит. – Я сама не верила тому, что говорила. В моих словах звучала мораль Хендриксов. Разве отец не говорил мне то же самое о Тревисе? Неужели я настолько похожа на своего отца? Я содрогнулась, теснее прижимая к себе Ханну.

– Единственная причина, по которой вы думаете, что он недостоин меня, это то, что у него нет денег и власти, так ведь? Разве нет?

– Тебе известны все причины, Эли. Допустим, твои родители не во всем справедливы и их поведение во многом продиктовано заботой твоего отца о своем имидже. Но ведь Уилл не сделал ничего, чтобы побороть их предрассудки. Он проводил с тобой время. Сделал тебе ребенка. У них есть основания не одобрять его.

– Робин, не говори им, я умоляю тебя, не говори! Это было только один раз, и я хотела, чтобы он увидел…

– Я уже пообещала тебе, что не скажу. Но это не значит, что у меня нет собственного мнения, которое хочу тебе высказать. Я люблю тебя, Эли. Я знаю, как тяжело тебе быть отрезанной от своих друзей. И ты держалась очень мужественно. Я думаю, ты тоскуешь по Уиллу, потому что находишься в изоляции. Все станет лучше, когда ты вернешься в школу.

– Не станет. – Она покачала головой. Глаза ее наполнились слезами. – У меня не осталось друзей. Они все отдалились от меня. И это неправда, что я только скучаю об Уилле. Я люблю его. Он – отец Ханны, и несправедливо, что ему не дают возможности даже увидеть ее.

Я встала и положила Ханну в кроватку. Потом села на постель рядом с Алисой и обняла ее, а она приникла ко мне.

– Не злись на меня, – прошептала она. – Не могу жить спокойно, когда ты на меня злишься.

– Ну что ты, я понимаю твои чувства. Можешь говорить со мной обо всем. Вместе нам будет легче разобраться.

Я подумала о молодом человеке, практически о мальчике, чье лицо я видела на мониторе. Передо мной встало лицо Тревиса. Они были совсем не похожи, но в моем воображении это не имело никакого значения. С тех пор как я увидела Тревиса в глазах Дейла, его образ настойчиво рвался в мою память. Не думаю, чтобы я могла не пускать его. Даже не уверена, что я этого хочу.

Я вернулась в пансионат, вспоминая о происшедшем между Тревисом и мной. Прежние обиды вернулись и разбередили душу: как это было неправильно со стороны моего отца – разлучить нас. Теперь, казалось, судьба предоставила шанс исправить причиненное мне зло, выручив Алису из беды. Мне снова вспомнился облик Уилла на экране. Что я увидела в его лице? Искренность? Любовь? Я поговорю об этом с Дейлом. Это может исправить ужасную ошибку.

На следующее утро Дейл подвез меня к кардиологу на плановый осмотр. Приемная находилась недалеко от пансионата, и я обычно ходила туда пешком. Поездка с ним, однако, давала мне возможность поговорить об Алисе. Но когда мы уже выезжали, я вдруг засомневалась. Чего я боялась? Его раздражения? Его неодобрения?

Я очень нервничала: после объявления о нашей помолвке меня стала одолевать пресса. Каждая газета, каждый журнал на востоке Северной Каролины брали у меня интервью. Дважды меня приглашали на телевидение. Меня ужасно беспокоило, что я могла помешать карьере Дейла, поскольку была не из его богатого и привилегированного мира. Джеймс даже просил меня не употреблять такие слова, как «круто» и «обалденно». Когда перед первым интервью я поделилась своими опасениями с Дейлом, он провел со мной ободряющую беседу.

– Ты для меня только в плюс, Робин, – настаивал он. – У тебя такая трогательная история – невинная юная девушка, проведшая годы вне общества своих сверстников из-за болезни, в борьбе за жизнь. Никаких бойфрендов. Близость смерти. В последний момент, благодаря щедрости чужих людей, новое сердце.

Он был прав насчет того, что я была ему «в плюс». Казалось, все в Боуфорте любили меня и мою биографию. Меня фотографировали так часто и много, что узнавали на улице чаще, чем Дейла.

По дороге я вспомнила его слова: «такая милая», «никаких бойфрендов», «невинная юная девушка». Пару недель назад такое описание меня вполне устраивало и даже нравилось, но пару недель назад меня не преследовали воспоминания о Тревисе и о моем ребенке.

– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спросил он, когда мы свернули на Крейвен-стрит.

– Это быстро. Ничего важного, – сказала я.

Раз-другой я позволила ему пойти на прием со мной, но в его присутствии я снова чувствовала себя ребенком, безотрывно сопровождаемым повсюду своим отцом.

Мы помолчали. Я старалась набраться смелости, чтобы заговорить об Алисе. Наконец, глубоко вздохнув, решилась.

– Я думаю, Алиса по-прежнему влюблена в Уилла.

Он рассмеялся.

– Глупости, дорогая! С этим давно покончено.

– Мне кажется, в этом причина ее подавленного состояния. – Я не осмелилась упомянуть, что застала ее за разговором с Уиллом. – Она скучает по нему.

– У моей сестренки послеродовая депрессия, – сказал он. – К тому же я не думаю, что она вообще когда-либо была в него по-настоящему влюблена. Это было выражение протеста. – Он взглянул на меня. – Я люблю свою сестренку, но она просто вредничает. Нарочно выбрала парня, который никак не мог понравиться родителям. Парня с отцом-уголовником и матерью-дрянью.

– Это жестоко, – сказала я. – Уилл за своих родителей не ответчик.

Он нахмурился.

– Робин, – сказал он, – зачем снова заводить об этом речь? У меня впереди выборы, ты же знаешь. Мне меньше всего нужно, чтобы сейчас откуда-то выполз ничтожный бывший дружок моей сестры.

– Неужели политика для тебя все? – спросила я, чувствуя, что холодею. Мы с Дейлом никогда не спорили. Впрочем, я никогда ни с кем не спорила. Эта мантра «мир и покой» по-прежнему жила в моем подсознании. Но, кажется, пришло время сразиться с ним.

– Брось, – сказал он. – Как ты можешь спрашивать такое?

– Ты всегда говоришь о моей «трогательной истории». Будто женитьба на мне даст тебе лишние голоса.

На этот раз я зашла слишком далеко. Мне хотелось говорить ему гадости. Да что это со мной такое? Не верю своим ушам! На лице Дейла выступила краска, и он стиснул руль.

– Я влюбился в тебя, – сказал он резко. – Не в твою так называемую историю или в то, что она может принести мне.

Я вспомнила, какие подробности своей истории я опустила во время собеседования. Тревис и мой ребенок. Часть моего существования, которую я стерла из памяти. Обнаружить эти подробности значило бы положить конец моим надеждам на будущее с Дейлом, моей работе в пансионате и той прекрасной жизни, какую я планировала для себя в Боуфорте. Я была уверена, что, если бы Дейл с самого начала узнал о ребенке, он никогда не стал бы приглашать меня на свидания, не говоря уже о предложении жениться. Я бы так же пала в его глазах, как и Алиса, даже ниже. Я обманула его, скрыв эти подробности так же, как Дебра скрыла от него свой первый брак. Это бы так уязвило его! Раньше мне не казалось, что, похоронив этот факт из своего прошлого, я поступала дурно. Теперь мысли о ребенке, которого я не видела, и о парне, с которым когда-то была близка, не выходили у меня из головы ни днем, ни ночью. Я жила во лжи. Внезапно я ощутила словно петлю у себя на шее.

– А что, если она все-таки любит его?

– Ей семнадцать. Как-нибудь переживет. – Он завернул за угол. – Не создавай проблемы на пустом месте, Робби. Есть вещи, которых ты не знаешь, и тебе не стоит вмешиваться, так что поверь мне и забудь об этом.

Меня это на минуту заставило замолчать. Что он от меня скрывает? И как он смеет? Конечно, я тоже не все ему открыла о своей жизни.

– Не обходись со мной как с ребенком, – сказала я. – Что это значит – «мне не нужно знать»?

– Неважно, – сказал он. – И что это с тобой сегодня? У Алисы с ним все кончено. Так что не внушай ей ничего подобного. Романтические идеи появились у тебя ввиду предстоящей свадьбы. Уилл здесь ни при чем. Мои родители, ты и я поможем ей воспитать Ханну. В конце концов она найдет какого-нибудь приличного молодого человека, который полюбит ее и ребенка, и все устроится. Согласна?

Молчание было ему ответом. Я снова выглянула в окно. Мы проезжали прибрежный район Боуфорта, застроенный небольшими уютными коттеджами, один из которых мы планировали купить.

– Ты и правда думаешь, что у нее до сих пор есть к нему какие-то чувства? – Голос Дейла смягчился. – Это она тебе сказала?

– Нет… я догадалась по ее поведению.

– Если ты серьезно думаешь, что она все еще питает к нему какие-то чувства, помоги ей разобраться, что к чему. Ты к ней ближе, чем кто-либо из нас. Ты имеешь на нее больше влияния, так помоги ей забыть о нем, ладно?

– Хорошо, – согласилась я.

Нет, это не хорошо. Интересно, знал ли Уилл, что его имя не стоит в свидетельстве о рождении Ханны? Волновало ли его это?

– Он может попытаться получить отцовство, – сказала я.

Я никак не могла отойти от этой темы.

Дейл посмотрел на меня как на сумасшедшую.

– Этот вопрос мы уладили, – сказал он. – Он не имеет к этому никакого отношения, и с этим все в порядке. Алиса может спокойно жить дальше. Я смотрела в окно прямо перед собой. Мне показалось, я подвела Алису тем, как подошла к этому вопросу, и мне внезапно захотелось заплакать. Я коснулась рукой шеи, где затягивалась петля. Никогда еще не чувствовала себя в такой ловушке. Даже живя с больным сердцем, я не испытывала таких ощущений.

На приеме все сошло благополучно. Кардиолог обняла меня, когда я выходила из кабинета, и мне показалось, что при встрече она сразу почувствовала мой стресс, хотя я и сказала ей, что у меня все идет отлично. «Наслаждайтесь этим периодом, – сказала она, задержав руки у меня на плечах. – Ведь замуж выходишь один только раз. – Она слегка сжала мои плечи. – Во всяком случае, надо на это надеяться». Я вышла из приемной и направилась к набережной. Повсюду бродили туристы, ели мороженое, фотографировали. Через улицу я увидела гостей из пансионата и помахала им. А потом я вдруг увидела двух мужчин, похожих на Тревиса. По крайней мере, мне так показалось. В моем воображении их черты изменились так, что парни стали походить на него. Мне так хотелось, чтобы один из них был он. Хотелось до боли. Я схожу с ума. Я знала, что нахожусь в плену своих фантазий, так же как и всего остального, что меня окружало.

Глава 15 Эрин

Потягивая кофе в своем кожаном кресле в «ДжампСтарте», я писала очередной текст для группы «Отец Харли», когда айпад дал знать, что мне пришло письмо. Оно было из аптеки, от моего начальника Джека: «Мы ждем тебя через неделю, в понедельник». Как я поняла, это был его не слишком тонкий способ напомнить мне о служебных обязанностях. Я боялась возвращения на работу, но теперь все дело упиралось в деньги, а также в то, что Джудит называла «необходимостью восстановить связи с реальным миром». Мой подлинный «реальный мир» – это «Отец Харли с друзьями», сказала я ей. Никто не мог быть реальнее людей, верно понимавших мои чувства.

Я по-прежнему побаивалась повторить ту же ошибку, которую сделала, пытаясь в прошлый раз вернуться на работу. В голове прояснилось. И я уже не была такая отупевшая, как вначале. Но меня утомляла одна мысль о воссоединении с «реальным миром».

«Хорошо, – ответила я Джеку. – До встречи». Я читала пост, вывешенный самим отцом Харли, когда краем глаза увидела мужчину с маленькой девочкой, выходивших из туалета и направлявшихся к стойке. Я выпрямилась. Кэролайн?! Нет, конечно, нет. Она нисколько не была похожа на Кэролайн, но какой-то иррациональной частью моего мозга я ухитрялась видеть Кэролайн в любой маленькой девочке. Кэролайн была блондинкой, а эта девочка – шатенка. По дороге к стойке она держалась за руку мужчины. Ему было лет двадцать с небольшим. На нем висели мешком старые синие джинсы и серая рубашка. Некогда белая матерчатая сумка болталась, ее ремень был брошен через плечо. Странно было видеть в кофейне, особенно с утра, в будний день мужчину с ребенком. Самым странным мне показалось то, что они вместе вышли из мужского туалета, хотя Майкл много раз брал туда с собой Кэролайн. И все же, уж не похитил ли ее этот парень? Может быть, я должна прийти ей на помощь?

«Прекрати», – одернула я себя. Девочка вела себя абсолютно спокойно, держала парня за руку, прислонилась к его ноге, пока он заказывал что-то, чего я не расслышала. Волосы ее были в беспорядке, и челка свисала на глаза. На ней были голубые шорты, красные туфли и рубашка в белую и голубую полоску. Даже со своего места я могла разглядеть пятна на рубашке. На руке у девочки висела маленькая розовая сумочка, и этой же рукой она прижимала к груди мягкую игрушку. Она была такая милая! Я не хотела на нее смотреть. Мои собственные чувства пугали меня. Вид любой маленькой девочки, живой и здоровой, наполнял меня почти невыносимым желанием, а эта, с ее торчащими в разные стороны волосами и грязной рубашкой, выглядела так, словно нуждалась в большей заботе. Она выглядела так, словно ей нужна была мать.

Я с трудом оторвалась от созерцания ребенка и начала новый пост в моем айпаде. «Я сижу в кофейне, – писала я. – Сюда только что вошла маленькая девочка с мужчиной (ее отцом?), и, хотя она вовсе не похожа на Кэролайн, мне показалось, что это она. Думаю, я начинаю сходить с ума от своего горя!» Я знала, что через несколько минут начну получать ответы. Я даже могла предсказать их содержание. Другие родители станут рассказывать о подобных случаях. О подобных переживаниях. И я стану казаться себе не такой уж безумной. Не такой одинокой.

Я подняла взгляд. Мужчина с маленькой девочкой шли в направлении моего столика. Мужчина сел на диван, девочка вскарабкалась с ним рядом. Он улыбнулся мне, а девочка, склонив головку слегка набок, смотрела на меня из-под своих длинных волос. Глаза у нее были серые и огромные. Такие же, как у него, только у него они были опушены длинными темными ресницами. Он был красив, но выглядел усталым, и девочка была прехорошенькая. Отец и дочь, без всякого сомнения.

– Как поживаете? – Он скинул сумку с плеча и положил ее рядом с собой. – Здесь всегда так тихо?

Я дышала с трудом. Чувствовала себя так, как когда-то давно, в детстве, когда впервые увидела лошадь. Я смотрела на нее как завороженная и в то же время боялась. Я хотела подойти поближе, но боялась, что она может меня лягнуть. Сейчас я боялась саму себя, своих чувств к этой незнакомой девочке. Поэтому я поспешила отвести взгляд, прежде чем ответить.

– Утром здесь оживленнее, – голос предательски дрогнул. – И во время ланча народу больше.

Я заглянула в мой айпад. Ответа от «Отца Харли» не было.

– Мы здесь новенькие, – сказал мужчина. – Я – Тревис, а это – Белла.

– А я – Эрин. – Мне следовало бы сказать, что я работаю. Отключиться от них так же, как я отключалась от других посетителей. Даже Нандо редко пытался со мной заговаривать, разве что говорил: «Доброе утро». Я полагаю, он считал меня очень замкнутой. Но маленькая девочка – Белла – притягивала меня как магнит, как ни старалась, я не могла отвести от нее взгляд. Она гипнотизировала меня этими огромными серыми глазами.

– Это ваша дочь? – спросила я.

– Да, мэм. – Тревис разломил купленный им маффин пополам и протянул одну половину Белле. Почти изящным жестом она поднесла маффин ко рту и откусила маленький кусочек.

Я подождала, пока она проглотила его, и снова наклонилась вперед.

– Сколько тебе лет, Белла? – Я улыбнулась ей, и улыбка получилась бледной и неуверенной.

Она не ответила. Лишь застенчиво прижалась к отцовской руке. Кожа у нее под носиком слегка покраснела, как это бывало у Кэролайн при аллергии.

– Отвечай же мисс Эрин, – подбодрил Беллу отец. – Скажи ей, сколько тебе лет.

Белла подняла четыре пальца. К одному из них пристала крошка маффина.

– Четыре, – сказала Белла. Заметив крошку, она слизнула ее с пальца. Если бы Кэролайн была жива, ей было бы сейчас четыре года. Белла выглядела маленькой для четырех лет. Маленькой и сиротливой.

– Ей исполнилось четыре пару недель назад, – сказал Тревис. Если бы не темные круги под глазами, он был бы очень хорош собой. Будь я на десять лет моложе, не замужем и не такая несчастная, я бы им увлеклась. Вместо этого я попала под обаяние его дочери.

– Особого праздника у нас не было, – добавил Тревис. – Дела у нас сейчас идут не очень. Но мы будем праздновать по-настоящему, когда ей исполнится четыре с половиной, правда, Белла?

Она взглянула на него и кивнула. Мне стало жаль, что она не улыбнулась. Вообще она не выглядела очень счастливым ребенком.

– Она не выспалась, – сказал Тревис. – Мы вчера долго ехали и плохо спали эту ночь.

– Откуда вы приехали? – спросила я.

– Из Каролина-Бич. Там нет работы, и нам не оставалось ничего другого, кроме как переехать в Роли. – Он поморщился, и я поняла, что переезд его не порадовал. – Но здесь у меня намечается работа. Завтра у меня собеседование с одним парнем.

– Надеюсь, вы получите эту работу.

– О да. Уже есть договоренность. Это собеседование – пустая формальность. Мне его устроила одна знакомая. – Он взял со стола чашку воды и подал ее Белле. – А у вас есть дети?

Я покачала головой и почувствовала, что Кэролайн где-то здесь, рядом со мной, обиженная и преданная.

– Значит, вы не знаете, где можно найти кого-нибудь присмотреть за ребенком, пока я буду на работе?

Я снова покачала головой. Это была правда. Я не знала никаких детских учреждений в Брир-Крик.

– А ваша жена? Она не с вами?

– Жены нет, – сказал он. Достав из кармана джинсов бумажный носовой платок, он явно привычным жестом вытер им носик Беллы. – Мы только вдвоем, Белла и я.

А была ли жена, подумала я. Они развелись? Она умерла?

– Здесь хорошие места? – спросил он. – Мы с Беллой привыкли к пляжу, правда, Белла? Мы не привыкли к деревьям и большим домам.

– Здесь неплохо, – сказала я. Я вспомнила все интересные места, куда мы водили Кэролайн. Детский музей и парк, но я не могла о них говорить. Я не могла впустить в свое сознание образ Кэролайн на детской железной дороге в парке. – Я надеюсь, что работа у вас будет хорошая.

– Я тоже. Нам нужна передышка.

Да, по нему это было заметно. Похоже, оба они прошли через нелегкий период и нуждались в передышке.

– Извините, мисс Эрин, пришло время почитать.

Он достал из сумки книжку с картинками. «Кот в сапогах». Все эти волшебные сказки мы с Майклом много раз читали Кэролайн. У меня было такое впечатление, что Тревис тоже читал их Белле много раз, потому что обложка оказалась сильно потрепанная. Я смотрела, как Белла влезла к нему на колени, когда он открыл книгу. Вспомнила, как это приятно – держать на руках маленькую девочку. Чувствовать ее прижавшуюся спинку. Я снова ощутила несправедливость всего происшедшего. Все бы отдала, лишь бы вернуть своего ребенка.

Я опустила глаза в айпад и порадовалась, что внимание Тревиса сосредоточено на книжке, а не на мне, потому что выражение моего лица в этот момент лучше никому не видеть. Экран айпада помутнел в моих глазах, и мне пришлось несколько раз мигнуть, чтобы прочитать первый ответ на мой пост.

«Кэролайн всегда с вами, – писал отец Харли. – Она в этой маленькой девочке, и в ее отце, и в воздухе, которым вы дышите. Помните это».

Да, подумала я. Я взглянула на Беллу и Тревиса, поглощенных книжкой, и почувствовала, как Кэролайн словно окутала нас троих теплой волной.