Текст книги "Очарованный (ЛП)"

Автор книги: Дейзи Прескотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Мэдисон Брэдбури не интересуют заклинания или магия, или что-то еще, связанное с фокусами, хоть она и потомок настоящих салемских ведьм. Ее жизнь в коллежде Готорна скучна. Хотя и идеальна. Пока в ее классе не появился Эндрю Уайлдс – тихий задумчивый герой, словно сошедший со страницз ее любимых романов.

            Когда местная ведьма уговаривает Мэдисон использовать любовное заклинание на том, кто ей симпатичен, случившееся может выйти за пределы магии.

            Симпатия. Любовное заклинание. Что же может пойти не так?

Глава 1

– Эстер Прайн была шлюхой.

– Нет. Ты – балда первобытная! – мой стул скрипнул по потертому деревянному полу, я встала и закричала. Да. Заричала. Я кричала на семинаре новой английской литературы, который вел мужчина в твидовом пиджаке с заплатками на локтях. Да что со мной такое?

– Мисс Брэдбури, прошу, сядьте, – возмутился профессор Филипс, сидя за длинным отполированным столом из красного дерева.

Я скрестила руки и пыталась совладать с собой, пока смотрела на тролля, известного как Люк Гамильтон, самопровозглашенного «Важного человека в университете», золотого мальчика.

– Профессор Филипс, как вы можете позволять ему нести эту… чушь об Эстер Прайн? Она не давала религиозной клятвы и не занималась сексом сама с собой.

– Это было бы сексуально, – фыркнул Гамильтон, сидевший на пару сидений в стороне. Его светлые ухоженные волосы свисали на его лоб, он бездумно рисовал грудь с «А» на полях учебника.

Отвратительно. Я не понимала, что он здесь делает. Чтение ему явно не подходило. Его интересовали лишь груди, вечеринки с выпивкой и он сам.

Я продолжала возмущаться:

– Это касается только двоих людей. Двоих. Гамильтон и его рука за двоих не считаются. Агх! – я вскинула руки в неловком танце орангутанга.

Ручка застучала по столу, привлекая мое внимание, и мое недовольство рассеялось. Это был Эндрю Уайлдс, постоянно задумчивый, тихий, серьезный, красивый, немного опасный и загадочный. Или, может, просто тихий. Что-то в нем восхищало меня, он словно был темным героем одного из романов сестер Бронтэ. Покраснев, я села на стул, поправила карточки и копию «Алой буквы». Профессор Филипс запрещал ноутбуки в классе, заставляя переписывать, потому что считал, что так развивается память.

– Хотите что-то добавить к спору, мистер Уайлдс? – спросил профессор Филипс, глядя на другой конец стола.

Эндрю смотрел на свои пальцы, постукивающие по столу в облачке пыли, танцующей в свете сентябрьского солнца. Другие части его тела оставались скрыты в тени, и его густые темные волосы и бледная кожа от этого только сильнее контрастировали. Его линялая черная футболка только добавляла ему задумчивости. Он никогда не говорил в классе, пока профессор Филипс сам не вызывал его, и его ответы часто были такими странными, что многие студенты его игнорировали. Это должно быть интересным.

– Мэдисон права. Готорн не винил Эстер. Это были пуритане. Готорна больше интересовал грех и знание, страх неизвестного. Это как мы, пишущие о викторианской эпохе. Пуритане были для него древней историей. И я думаю, что он высмеивал их.

Я раскрыла рот. Эндрю защищал меня. Он двумя предложениями вступился за меня в споре. Я думала, что он и не знает о моем существовании, хотя здесь нас было всего двенадцать.

– Хорошо сказано, Эндрю, – похвалил его Филипс. – Вы с мисс Брэдбури правильно мыслите.

Гамильтон фыркнул и откинулся на спинку стула, так что передние ножки поднялись в воздух на пару дюймов. Он едва слышно проворчал:

– Шлюха.

Эндрю повернул голову в нашу сторону. Его спрятанные за очками карие глаза взглянули в мои, а потом он перевел взгляд на самодовольное лицо Люка.

Я хотела стереть эту наглую ухмылку с лица Гамильтона. Пальцы сжались, я боролась с желанием бросить в него книгой. Я бы хотела увидеть, как он упадет, пока выпендривается. Я сморщила нос и прищурилась, представляя, как он падает на пол. Облака закрыли солнце, затмив единственный источник света в комнате. Стул Люка отклонился еще сильнее, уже едва удерживая равновесие , но он не замечал, пока не стало слишком поздно. Его руки затрепыхались, пытаясь предотвратить неизбежное. С громким стуком Люк и его стул рухнули на пол.

– Ха! – я оглянулась, чтобы посмотреть, кто услышал мой возглас. Большинство пытались подавить свой смех, все смотрели на пустое место за столом, где сидел Люк. Я взглянула на Эндрю. Он склонил голову и подвинул очки на носу длинным тонким пальцем, но его губы изогнулись, тень ямочки проступила на его щеке.

– Ой, похоже, я ударился головой, – стонал на полу Люк.

– Мистер Гамильтон, встаньте с пола, чтобы мы продолжили занятие, – седая борода профессора Филипса дрожала от раздражения.

Люк ворчал и выдохнул несколько изощренных ругательств, пока возвращался за стол. Я прикусила щеку изнутри, чтобы удержаться от хохота.

Занятие продолжилось, все блуждали в своих мыслях о пуританах и сексе. Я же думала о падении Люка и не знала, было ли мое желание, чтобы это случилось, достаточно сильным для такого. Если из-за меня упал Люк, что еще я могу, хорошенько пожелав?

Все же мы были в Салеме. Здесь убивали тех, кого называли ведьмами, но теперь улицы были заполнены магазинами с магическими зельями, котлами и книгами на языке ведьм для современных колдуний и туристов. Не сказать, что я верила в ведьм. Или магию. Все эти фокусы не были настоящими. Мне нравилась романтика, но я видела подделку. И пока все ждали письмо из Хогвартса, я знала без сомнений, что я – магл.

Филипс встал и собрал вещи.

– На следующей неделе будем обсуждать «Суровое испытание», взгляд Артура Миллера на ведьм, из-за которых прославился Салем, или пострадал.

Я пропустила оставшуюся часть занятия.

– Отлично, еще больше шлюх, – проворчал Люк.

Я взглянула на него.

– Серьезно?

Он посмотрел в мои глаза, зловещая улыбка медленно расплылась на его толстом от пива лице.

– Чего улыбаешься? – оскалилась я.

– Шлюхи. Это занятие может подойти и тебе.

– Заткнись, Гамильтон, – я обошла его и направилась к двери.

– Если имена подойдут.

Я показала ему через плечо средний палец, не оборачиваясь.

 – Оу, не злись. Хотя, погоди, у тебя и выбора нет, – окликнул меня он, смеясь над глупой шуткой о моем имени[1].

Я спустилась в холл. За стеклянными дверями по кирпичной дороге стучали крупные капли дождя.

– Этот день может быть еще хуже? – сказала я вслух. То кричала на занятии, теперь говорила с погодой.

Бледная рука с длинными знакомыми пальцами держала в поле зрения один из маленьких хрупких зонтов.

– Вот.

Не знаю, могло ли быть хуже, но день смог стать более неловким.

Я взглянула в темные глаза Эндрю. Его худая фигура возвышалась надо мной. Судя по его черным конверсам и почти черным волосам, он был хипстером, но он был слишком странным и крутым, чтобы быть модником. Может, дело было в очках, толстые черные ободки нельзя было назвать стильными. Его взлохмаченные волосы напоминали не намеренный беспорядок, а забывчивость после сна. Он выглядел умным, если это можно было понять по лицу. Слишком умный для своего же блага.

Эндрю кашлянул. Я пялилась на него. Еще больше смутившись. Я пыталась придумать, что умного можно сказать.

– О, спасибо. У меня есть капюшон, – я потянулась за голову, чтобы натянуть серый капюшон на волосы и доказать свои слова. – Я не промокну.

– Ладно, – он выдержал мой взгляд, спрятал зонт в рюкзак. – Нет проблем.

Он больше ничего не сказал. Я решила молчать, чтобы не смущаться еще сильнее. А еще что-то в нем заставляло меня трепетать. Он волновал меня, и я не знала, хорошо это или плохо. Я замешкалась, потом улыбнулась ему и поспешила к дверям.

Дождь принес туман, из-за которого не было видно ничего на несколько ярдов[2] впереди, я натянула капюшон сильнее. Может, день изменится. Улыбаясь, я поискала Эндрю в дверях или на ступеньках позади меня, но он исчез.

Глава вторая

В кафе университета за своим привычным столом сидела Сэм. Сегодня ее длинные светлые волосы были заплетены в две косы, короной обрамлявшие ее голову. Она напоминала доярку с фигурой немецкой разносчицы пива. Она – светлый инь к моему темному янь. Высокая она, и низкая я. Веселая она, и серьезная я. Вкусное арахисовое масло к моему сладкому варенью.

– Я купила тебе твой любимый пряный тыквенный латте, – она указала на белую чашку перед моим стулом.

Я вдохнула пар от своей чашки.

– Спасибо. То, что надо, – в дождливый день хотелось осеннего тепла в чашке. Я сбросила мокрый капюшон и провела пальцами по только недавно подстриженным под каре волосам.

– Тяжелый день с пуританами? – спросила она.

– Тяжелый день с Гамильтоном.

– Он – горелая поганка, – Сэм никогда не использовала обычные ругательства, но намерения были те же.

– Точно.

– И что этот тритон натворил?

Я рассказала о его комментариях, мы посмеялись над кармой, что заставила его упасть.

– Может, это вовсе и не карма. Ты пожелала, чтобы он заткнулся, и это исполнилось.

Я взглянула в ее сторону.

– Сэм.

– Мэдди.

– Я не ведьма. Никакой магии, – я помахала пальцами перед ее лицом.

– Ты не можешь этого знать. Ты не пробовала.

– Может, мои предки и были из Салема, но все мы знаем, что те ведьмы не были настоящими.

– Может, не те невиновные, которых убили, но это не означает, что магии здесь нет.

Я закатила глаза.

– Ты слишком много времени провела в магазинах для туристов.

Сэм скопировала то, как я закатила глаза.

– Ох и скептик. Где твое воображение?

– Потеряла, когда перестала смотреть фильмы Диснея с принцессами.

– Мама мне их никогда не давала смотреть.

– Ах, это все объясняет. Больше Белоснежки и меньше ведьм пошло бы тебе на пользу.

– Кстати, о ведьмах, сходишь со мной в «Чарующий В» после занятий? Мне нужно купить новый набор карт Таро.

– А что с теми, что у тебя есть?

– Думаю, плохая энергия Люси разрушила их моджо.

– Люси-Люси? – я уставилась на соседку по комнате с потрясением.

– Знаю, знаю. Да, та Люси, но  она заплатила мне за сеанс двадцать баксов.

Люси – девушка Гамильтона. Она из того же пруда, что и он, и, поверьте, они друг друга стоят. Я нахмурилась от мысли о них, делающих новых несносных людей.

– И у нее все ужасно, чтобы ты знала.

– Это немного успокаивает.

– Мэдди, ты все еще хочешь встречаться с Гамильтоном? – дразнила она.

Я поежилась.

– Мы никогда не встречались. Я бы не называла то, что было на первом курсе, свиданиями. Чем я думала? – я не встречалась с Гамильтоном, но мы пару раз зависали вместе, пока я не поняла, какая он поганка.

– Нет. Ты была рогатым новичком, – смех Сэм напоминал звон колокольчиков на ветру, пока она не фыркнула. – Я все еще поверить не могу, что ты ударила его коленом между ног посреди зала в общежитии.

– Он схватил меня за грудь перед всеми, – я скрестила руки, чтобы защитить грудь от воспоминаний.

– Все еще не понимаю, что ты в нем увидела. Он даже ширинку не застегивает.

– Как и я. Ой, – я прикусила язык. – Спишем это на гормоны. Мы можем поговорить о чем-то, кроме Языкастого Гамильтона?

– Может, тебе нужно очищение. Можем очистить тебя дымом! Или поискать тебе любовное заклинание! – она вскинула брови.

– Дымом? – скептицизм только рос во мне.

– С шалфеем. Можно купить в городе.

– Угу, – я нахмурилась. – И я буду пахнуть как жареный цыпленок? Уверена, это привлечет всех парней. По крайней мере, голодных.

– Некоторые из них милые. И что ты теряешь?

Ничего. Год только начался, подходящих бакалавров видно не было. Я вздохнула. Парни нынче тощие, хуже супермоделей. У приличных уже есть девушки, в противном случае они – геи. Даже у неприличных, как Гамильтон, были пары. В сознании вспыхнули карие глаза за черной оправой, и мне тут же стало интересно, есть ли девушка у Эндрю. Она могла быть хорошим математиком или разбираться в эзотерической французской поэзии, что требовало бы увлечения  сигаретами и красной помады на губах. Может, у него есть парень. Я не помнила, видела ли его хоть раз с кем-нибудь в университете. Я вообще не помнила его до этого семестра. Может, он перевелся.

Подавленная, но решительная, я сказала:

– Точно, я могу потерять только достоинство.

– Так ты пойдешь со мной? Дождь уже кончился. Не отмажешься.

– Дождь меня не остановил бы. Я не таю под дождем. Разве это не доказывает, что я не ведьма?

– Только в Оз, – она схватила свою сумку, сунула книги и тетради со стола в нее, захватив и ложку. Она увидела, что я заметила эту кражу. – Не вини. Из нашей комнаты исчезают все мои ложки.

– Может, они находят путь в свои дома.

– Или кто-то их крадет.

– Разве в этом нет иронии? – я ткнула ее локтем, мы вышли из кафе. А тучи еще угрожали пролиться дождем.

* * *

 Нить с колокольчиками на дверной ручке звякнула, когда мы вошли в «Чарующий В», любимый ведьмовской магазин Сэм. Запах благовоний и сухих трав заполнял тесное помещение. Полки искривились от веса склянок, свеч и книг, усеивающих стены рядами. Я прижала свою полную сумку ближе к себе, боясь надписи: «Разобьете, и ваша карма за это заплатит» – на двери.

Сэм пошла в конец, бормоча про шалфей и карты Таро.

– Чем могу помочь?

Я повернулась на голос и столкнулась с ясными – почти бесцветными – голубыми глазами на лице дамы средних лет с темным пучком, удерживаемым красными палочками. Она была в шуршащем разноцветном одеянии и напоминала матушку-землю, а не ведьму.

– О, эм, нет. Я не ведьма, – запуталась в словах я. – Не ведьма, то есть. Нет ничего плохого в том, чтобы быть ведьмой. Только не в семнадцатом веке. И не здесь, – лепетала я, пока мягкая рука не коснулась моего запястья.

– Уверена? – ее улыбка была доброй, почти знакомой, но пронзительной, словно она видела меня насквозь и понимала.

– Простите. Нет. Просто изучаю раннюю Англию. Вели жаркие споры об Эстер Прайн, а теперь будем изучать ведьм, – залепетала я снова.

– Ах, так ты из колледжа Готорна? – спросила она и повела меня к стойке, где были ступки, пестики и чистые склянки на поверхности.

– Да, – я уставилась на ярлычок на одной из склянок. «Вечерняя примула». Звучит безобидно.

– Ходишь к профессору Филипсу? Его занятия в мое время были популярны.

– Вы тоже были в Готорне? – голос получился удивленнее, чем я хотела.

– Он и тогда был старым. Древняя история. Он как-то не стареет. И все еще с заплатами на локтях?

Я рассмеялась, прогоняя страх, что был со мной при входе в магазин.

– Точно!

Она открыла склянки, добавила разные травы в сито над синей глиняной чашей с пентаграммой на боку. Когда она залила смесь горячей водой, запахло мятой и чем-то земляным.

– Вот, выпей.

– Что? – я отпрянула от стойки. Сумка ударила миску с камешками, и они застучали по неровному деревянному полу. Я склонилась, чтобы поднять их.

Она осторожно отодвинула меня.

– Стой. Дай прочитаю их для тебя, – она склонилась над камнями. – Интересно, очень интересно, – ее элегантный палец постукивал подбородок. – Смотри-ка, такого я не видела годами.

Я взглянула на камешки на полу – на некоторых были отметки, похожие на руны, что Сэм хранила в бархатном мешочке на столе. Я стояла, не зная, куда деть руки, пока она разглядывала их, бормоча под нос. Наконец, она встала и уставилась на меня.

Надолго.

Почти на час.

Или так казалось из-за напряжения.

Мое лицо стало горячим, лоб болел. Я огляделась, не в силах и дальше выдерживать ее взгляд, стряхнула пылинку, которой не было, над бровью.

Она, наконец, перестала сверлить меня взглядом.

– Твой чай остывает.

– Чай?

– Да, я заварила тебе мятный чай. А ты что подумала?

– Ну, – я скользнула взглядом по магазину, пожав плечами.

Ее смех напоминал колокольчики на двери, легкий и неземной.

– Ты думала, что это зелье?

Я кивнула, чувствуя себя глупо. Я сделала глоток, жар успокоил нервы.

– О, милая. Нет. Я не дала бы тебе зелье, пока ты не попросила бы, – она снова посмотрела на меня. – Хочешь одно? Может, для концентрации, чтобы оценки были лучше? Хотя оно тебе вряд ли нужно. Хмм… Может, любовь?

Я взглянула на нее и покраснела.

– Ах, любовь.

– Нет, нет. Пока ничего такого нет.

Она посмотрела на пол, опустилась на колени и подняла камни.

– Уверена?

Я подумала об отсутствии любви в моей жизни. Я не хотела снова встречаться с кем-то вроде Гамильтона, но все было мрачно. Мрачнее мрачного. По ночам субботы я была одна, порой бывала на университетских вечеринках, но довольствовалась лишь чашкой дешевого пива. Черт, две недели назад меня поцеловал Пол Учелло. И его фамилия на итальянском сленге означала пенис. Я никогда не смогу быть с мужчиной с такой фамилией. Странно, но пахло от него жареной курицей. Может, перед вечеринкой друг окурил его. Или он ел очень много трав и специй.

– Видишь руну возле своей ноги? – она подняла ее и вложила в мою ладонь.

– Похоже на В, – я прочертила силуэт пальцем.

– Это символ нового начала и любви.

Я вскинула брови.

– Может, тебя кто-то тайно любит.

Я покачала головой.

– Ему кажется.

Она нахмурилась, глядя мне в лицо.

– Столько сомнений.

Сэм подошла к стойке с коробочкой карт и связкой шалфея.

– Эй, тебе читали? Круто!

– Не совсем. Я сбила сумкой миску с камнями.

– Случайностей не бывает, – хором сказали они. Я закатила глаза.

– Она не верит, да? – спросила продавщица.

Сэм разочарованно вздохнула.

– Да, хоть ее предки из Салема. Как в семнадцатом веке.

– Сэм, я же говорила, это ничего не значит. Десять поколений не было ведьм, – я сверлила подругу взглядом.

– Какая у тебя фамилия? – спросила дама.

– Брэдбури.

– Да? Это объясняет чтение.

Я посмотрела на руну в ладони. Сэм тоже ее заметила.

– Видишь? Я говорила, что у тебя все меняется. Еще и Мабон за углом! – она от радости чуть не прыгала.

– Мабон? – спросила я.

– Осеннее равноденствие для тебя, – объяснила Сэм. – Равные день и ночь. Равновесие света и тьмы. После субботы еще неделя.

Продавщица кивнула.

– Пора принять тьму.

От ее слов по спине пробежал холодок, я поежилась, хотя температура в комнате не менялась.

– Тебя нужно будет окурить. Поскорее. И точно до Самайна, – в ответ на мое растерянное выражение Сэм пояснила. – Хэллоуин для тебя. О, займемся в эти выходные, – она согласно кивнула.

Я потерла руки, чтобы согреться. Кожу знакомо покалывало, я повернула голову и увидела бесцветные глаза.

– Когда будешь готова, вернись сюда. Кстати, я – Сара, – она протянула руку.

– Мэдисон, – когда я коснулась ее руки, мне показалось, что меня снова читают.

Мы попрощались и ушли, я буквально вытолкала Сэм за дверь. Она рассказывала про интуицию, пока дверь не закрылась.

Мы шли по кривым улочкам к общежитию, и Сэм рассказывала, как круто, что Сара почитала мне, какая она сильная ведьма, глава местного ковена, известная заклинаниями и интуицией.

Я сунула руки в карманы толстовки, пока делала вид, что слушаю. Пальцы обхватили что-то гладкое.

– Черт, – я вытащила камешек из кармана. – Я украла ее руну!

Сэм рассмеялась, качая головой.

– Летающие обезьяны! За кражу у ведьмы пять лет несчастья.

Я выпучила глаза. Мы с моей кармой обречены.

– Шучу, – она толкнула меня плечом. – Идем, вернем и объясним, что ты не хотела красть, попросим прощения и все такое.

Но я отослала Сэм в университет и вернулась одна. Ветерок зловеще шелестел сухой листвой на улице, когда я прошла статую Роджера Конанта. Был он основателем Салема или нет, но статуя напоминала ведьму в шляпе и развевающейся накидке. Он страшный. И мне всегда казалось, что его глаза следят за мной, когда я проходила мимо.

Звякнули колокольчики, я открыла дверь магазина Сары.

– Так скоро? – спросила она, не подняв головы.

Я в объяснение показала руну.

Она посмотрела на мою руку.

– Я не виню тебя за кражу.

– Простите. Я не хотела ее забирать, – я смотрела на свои потертые балетки.

– Может, это что-то для тебя значит? Задело за живое? – она вернула руну в миску.

– Хотелось бы. Спасибо за ваш оптимизм, но мне это не светит, – я попыталась стряхнуть депрессию из-за несуществующей любви, словно это было неважно.

– Никогда не знаешь. Любовь случается, когда ее не ждешь, еще и с тем, с кем ты этого не представляешь, – ее ледяные глаза не вязались с добрым видом. Она прошла к стойке и схватила что-то в конце полки. – Раз ты не веришь, это не навредит. Считай это подарком.

Я посмотрела на сверток, что она дала мне. На ярлыке значилось: «Любовные чары» – красивым курсивом на розовом листке. Внутри были свеча, флакон с жидкостью, кулон-сердечко и розовые зернышки перца, так они выглядели. Возможно, во флаконе были слезы несчастной женщины. Ох, как жалко.

– Да? – удивилась я. – Перец?

Она вскинула плечо.

– Не навредит. Да? – она подмигнула мне.

– Ладно, – я сунула сверток в сумку, уже планируя его выкинуть. – Спасибо.

– Скажи, если сработает, Мэдисон Брэдбури.

Полное имя пронзило меня. Весь прошедший час был странным. Я кивнула в ответ, но не посмотрела ей в глаза. Тишина воцарилась в магазине, и только половицы скрипели, пока я шла к двери.

– Каштановая Брэдбури ко мне пришла, а я давно уж думала, что надежда умерла, – бормотала Сара, когда я пересекла порог. Вроде бы она так сказала. Слова затерялись за звоном колокольчиков.

Глава третья

– А ты не можешь использовать магию для чего-то полезного? Или смешного? Коктейли со льдом? – я недовольно посмотрела на сломанный блендер.

Сэм вздохнула.

– Это не практическая магия, – проворчала она, пытаясь найти в столе спички. Пучок шалфея лежал на моей кровати и ждал огонь.

– Ты не можешь зажечь мысленно?

– Жаль, но нет, – она закрыла выдвижной ящик и открыла следующий.

– Из-за дыма не сработает пожарная сигнализация? – я понюхала траву. – Может, мы отключимся из-за дыма? Думаю, стоит открыть окно.

– Хорошая идея, – она приоткрыла окно нашей комнаты.

– Отлично. Теперь все в общежитии будут думать, что мы курим травку.

– Хватит ворчать. Мы делаем это по той причине, чтобы убрать от тебя темное облако негатива, – она взяла коробку спичек. – Готова?

– Нет. И я не хочу пахнуть как индейка на день Благодарения всю оставшуюся ночь.

– Можешь принять душ перед вечеринкой.

Вечер субботы означал вечеринку и много пива.

– Еще вечеринка? А нам не хватило пыток в этом семестре? – я подвинулась на кровати, чтобы прижаться спиной к стене.

– Да, еще одна. Занятия едва начались. А тебе нужно избавиться от страха свиданий. Найти милого парня. Поцеловаться за углом. Дать ему коснуться твоей груди. Или задницы.

– Напоминает второй курс. И задница странного парня звучит приятно, – я сморщила нос. – Начнем уже?

– Хватит сарказма. Молчи и не двигайся, – Сэм подожгла шалфей и подула на огонь, чтобы он разгорелся.

Я закашлялась, махая рукой перед лицом.

– Что теперь?

– Встань.

Я посмотрела на нее, но встала, пока она помахивала шалфеем вокруг меня. От дыма щипало глаза, и я закрыла их.

– Думай о хорошем. Или представь идеального парня. Это поможет.

Я вспомнила о любовных чарах в моей сумке. Сара сказала, что настоящая любовь придет, когда ее меньше всего ждешь, значит, я не должна на этом сосредотачиваться, чтобы это случилось? Или стоит представить идеального парня? Магия такая странная.

Глубоко вдохнув и закашлявшись, я попыталась перечислить то, что хочу видеть в парне.

«Умный.

Смешной.

Благородный.

Что? Мистер Дарси горяч.

Отлично, теперь я думаю о Колине Фирсе, а он возраста моего отца. Не так. Мэдисон, сосредоточься».

Сэм бормотала что-то, развернула меня, чтобы поработать с моей спиной.

«На чем я остановилась? Точно…

Милый, но не нарцисс. Тот, кто не думает, что он – божественный дар для женщин, но по-своему прекрасный.

А что мне внешность?

Добрый.

Любящий животных. Это всегда хороший знак».

Я вдохнула и закашлялась снова.

«Подтянутый, но не повернутый на спорте. Может, игрок в лакросс или футбол. Или занимается греблей. У нас вообще есть такая команда?

Одиночка, а не часть стаи или братства, но не без друзей, потому что тогда он будет слишком странным и необщительным.

Загадочный».

Выдохнув, я открыла глаза:

– Я влюбилась в Эндрю Уайлдса,– я поняла, что описала его. Но не про спорт. И, может, он не любит котов. Или котят. И у него должны быть недостатки. Например, девушка.

– Да?

Черт, я сказала это вслух.

– Странный парень с занятий?

– Он не странный, просто не очень нормальный.

Сэм закатила глаза и подошла к умывальнику, чтобы потушить шалфей.

– Ты очищена.

– Не чувствую разницы, – я понюхала свои волосы. – Хотя пахну иначе, да.

– Займет время…

Четыре быстрых стука перебили ее.

Мы переглянулись.

– Кто это? – почти беззвучно спросила у нее я.

Она пожала плечами и показала, что понятия не имеет.

– Да? – спросила она, подойдя к двери, но не открыв ее.

– Можете открыть дверь? – спросил знакомый мужской голос.

Я вскочила на кровать, схватила свою подушку и принялась махать, надеясь прогнать оставшийся дым.

Сэм открыла дверь, и Эндрю Уайлдс оказался на пороге во всей мрачной красе. Я на кровати махала розовой подушкой, как безумная. Смутившись, я спрыгнула на пол и бросила подушку на кровать.

– Простите, что побеспокоил, но я шел мимо и учуял дым, – он взглянул на меня. – Привет, Мэдисон.

– Привет, Эндрю, – я смущенно помахала ему.

Сэм улыбнулась и посмотрела на него с невинной улыбкой.

– Да? Странно. Может, мы делали попкорн в микроволновке и сожгли его.

– Да? – Эндрю оглядел нашу комнату и снова взглянул на меня. – Не вижу микроволновки.

– О, точно. Смешно, – она захихикала.

Он шагнул в комнату и скрестил руки.

– Пахнет жареным цыпленком.

Я рассмеялась, но замолчала на смешке.

– Ябеда? – спросила она.

– Нет, но я слежу за порядком.

– В этом общежитии? – спросила я. Ни разу не видела его в здании.

– Я в Эмерсон.

– И здесь твоя власть не работает? – пошутила Сэм. Он на миг взглянул на нее, а затем на меня.

– Моя власть работает везде. Это касается микроволновок, сигарет и прочего для курения. Но вряд ли правила запрещают дымить шалфеем, – он подошел к умывальнику и поднял букетик обгоревшего шалфея.

– Если ты знал, что это шалфей, зачем спросил? – уточнила Сэм.

 – Просто проверял, знаете ли вы, – он покрутил шалфей между длинных пальцев и положил на тумбочку. – И кого окуривали?

Я точно не могла говорить, пока Эндрю смотрел на меня, поэтому я молчала.

– Я окуривала Мэдисон, – призналась Сэм, прикрывшись мной.

Его темно-карие глаза осмотрели меня, задержавшись на пятне на моей щеке. Я отметила, что он был без очков, и его длинные ресницы задевали щеки, когда он моргал. Я и не замечала этого раньше. Они были очень длинными. И это было не честно. Эндрю был из тех парней, на которых вряд ли посмотришь дважды, но если приглядишься, то за очками и мраком можно заметить его красоту.

– Похоже, перестаралась, – он коснулся моей щеки, и я ощутила жар от его пальца, вспыхивающий под моей кожей. Он поднес палец к моим глазам, чтобы я увидела темный след угля.

Я потерла кожу, надеясь убрать возможные пятна. От смущения пылало лицо. Тот, в кого я влюбилась, стоял в моей комнате, а я была чумазой и пахла, как индейка. Шалфей явно мне помогать не собирался.

Он поднял руку, словно хотел снова коснуться моей щеки. Я задержала дыхание, готовясь. Но он тряхнул головой, спрятав руку в карман черной толстовки.

– Простите, что помешал. Многим любопытна магия ведьм. Элисон на первом этаже чуть не сожгла одеяло зачарованной свечой, – он фыркнул. – Лучше избегать открытого огня в общежитии.

Он не сводил с меня взгляда, пока говорил. Меня словно изучали и оценивали, но я не знала, был ли положительным вердикт, или он решил, что это очередная глупая студентка. Его было невозможно прочитать.

Пока мы с Эндрю смотрели друг на друга, Сэм кашлянула.

– Что делаешь вечером, Эндрю?

Не отводя взгляда, он сказал:

– Не знаю. Я шел наверх, но учуял дым. Я к другу.

К другу? Или подруге?

– Знаете Тейта? Следит за порядком на третьем этаже? – спросил он.

Мы с Сэм кивнули. Все знали Тейта Винтропа. Даже не будь он из рода Винтроп, его бы все знали. В общежитии было не так и много белых высоких парней с дредами, спадающими на спину. Сэм он нравился с прошлого года. Потому мы все еще жили в комнате вдвоем, как первокурсники. Я не могла представить Тейта и Эндрю друзьями. Эндрю был слишком тихим для этого.

Глаза Сэм хитро заблестели.

– Можете приходить с Тейтом на вечеринку в Эль Карт ночью. Если вам можно туда ходить.

– Не можем, если там есть алкоголь. Впрочем, только если при этом не всем есть двадцать один год, – он улыбнулся Сэм. – Вы уже совершеннолетние? – спросил он у меня.

– Да. Обе, – соврала Сэм. Мой день рождения в ноябре, ее – в январе.

Он мог проверить это, попросив наши документы, но он не стал.

– Ладно, может, увидимся. Но больше не дымите, леди, – он не уходил. Мы стояли в неловкой тишине. Мне было неловко. Сэм радовалась новой связи с Тейтом.

Я разрывалась между желанием, чтобы он ушел, и желанием бросить его на кровать. Я снова не могла говорить. Я так очаровательна, даже странно, что я одна.

– Ладно, – смогла все же выдавить я. С попугаями говорить интереснее. – Буду в углу с кружкой.

– Возьми Тейта! – крикнула Сэм, дверь за ним закрылась.

Да. Неловко.

Глава четвертая

Если бы Эндрю все-таки пришел на вечеринку, он бы нашел меня в углу с бутылкой сидра. Вряд ли он узнал бы меня без красной чашки.

Сэм скрывала недовольство из-за отсутствия Тейта, общаясь с каждым парнем, который не лип в тот момент к девушке. Или парню. Из-за нее через мой угол проходил парад лягушек. Не настоящих лягушек. Или жаб. Хотя у одного были выпученные глаза, и пахло от него прудом, так что он мог быть переодетой лягушкой. Я вспомнила слова бабушки:

«Придется перецеловать много жаб, чтобы найти своего принца».

И это говорила женщина, что встретила парня и вышла замуж в семнадцать. Сколько жаб она перецеловала в западном Массачусетсе? У ее города даже не было таблички.

Большую часть парней-жаб звали на Э: Этан, Эли, Эв, а еще Эдди и Эдгар, которому не нравилось, когда его спрашивали, назвали ли его в честь По.

Из-за громкой музыки По звучало странно и неприятно.

Никакой принц не спасет меня вечером. Мне лучше вернуться в комнату и сесть за книги. Я допила сидр и выглянула Сэм. Я увидела ее с низким тощим парнем у бара. Он рассказывал ей о костюме ниндзя на Хэллоуин.

– Я думаю над  когтями для рук и ног.

– Когтями? – изображала интерес Сэм.

– Чтобы лазать по зданиям, – он почти фыркнул.

– Точно. Смотри, это Мэдисон! – она обняла меня и шепнула. – Помоги.

Пока мы обнимались, ниндзя ушел рассказывать о костюме девушке слева.

– Идем, – попросила я.

– Они еще могут прийти.

– Почти час ночи. Они не придут. Принца не будет.

– А ты его ждала? Хэллоуин через пару недель. Рано еще приходить мужчинам в одежде в обтяжку.

Я рассмеялась.

– Ага. Пару недель, и город будет ими заполнен.