Текст книги "Герой!"

Автор книги: Дэйв Дункан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

По-прежнему взволнованная, Фейрн повернула голову, будто бы собралась что-то сказать лейтенанту Клинку, но он, разумеется, все еще пребывал в состоянии остановленного героя мультфильма в ожидании адмиральского волеизъявления. Когда Фейрн повернулась к Вауну, она была еще более встревожена, чем прежде. Ее пальцы были ледяными.

Тень подозрения затмила солнечный свет. Ваун осмотрел террасу с цветами, кустами и резными скамейками. Он не увидел ничего, что могло бы встревожить Фейрн или его самого. Большие окна и стеклянные двери были затенены от солнца, огромный дом заселен исключительно машинами. Ближайший вход вел в его апартаменты, соседние с ее Жемчужным Люксом. На вид все было нормально.

– Все кажется до жути новым, – сказала она. Ее смех прозвучал чуть ли не визгом. – Но это не важно. Я пошла на работу лишь потому, что мне стало скучно, когда Клинок уехал в Доггоц, а Пелти – мамин друг, и я подумала, что это было бы забавно. Я не весть какой работник, понимаешь? У меня не выходит получать нужные ответы, потому что я смущаюсь, когда мне возражают…

– Ну, мы вместе спланируем вопросы, – сказал он, подумав, что есть много других вещей, которые ему бы хотелось проделать с ней вместе. – Начнем с Q-кораблей вообще…

– О, не надо ничего скучного, адмирал! Уверена, что вы дали в сотни раз больше интервью, чем я взяла, и знаете все классные вещи, которые я могла бы у вас спросить. Жизнь всемирно известной фигуры… любимый вид спорта и…

Либо эта маленькая мисс была буйно помешанной, либо она пыталась его отвлечь – но зачем? Из-за Клинка?

– Скажите мне лучше вы, Фейрн, какой у вас любимый вид спорта. У нас здесь есть все – охота, рыбалка, дельтапланеризм, серфинг, лыжи, стрельба из лука, прыжки на банги, соколиная охота, шахматы, коньки, гольф, бридж для двоих, чехарда…

Сработало. По мере перечисления ее улыбка становилась все шире, пока она не рассмеялась, и ее смех был открытой радостью любви и детства, музыки и поэзии, и самой жизни.

– О, я вряд ли знаю хоть что-нибудь одно из этого! Вы меня научите.

Он помолчал минуту, а затем сказал:

– Буду счастлив тебя учить. Она закрыла глаза и сказала:

– О да! – с нескрываемым облегчением. Теперь он был окончательно сбит с толку. Она посылала совершенно противоречащие друг другу сигналы.

Вауну нужно было время на размышление, и он обратил свое внимание на застывшего лейтенанта Клинка, который, отдав честь, не повел с тех пор и бровью. Его розовато-лиловые глаза говорили о том, что среди его предков были умбарианцы, но они смотрели с костлявого лица, неподвижного, как стекло. Ваун Клинка осмотрел и не нашел в его внешнем виде предмета для критики. Он неохотно признал, что этот выдержал бы инспекцию самого вредного младшего офицера в Доггоце. Даже в День Адмиральского Парада.

– Вольно, лейтенант, – сказал Ваун, стараясь придать своему голосу вину за забывчивость.

Клинок изменил позу, но по-прежнему камень показался бы рядом с ним дряблым – типичный робот доггоцевского производства.

– Расслабься, парень! Мы здесь не на церемонии.

– Спасибо, сэр, – вежливо ответил Клинок и впервые встретился глазами с Вауном, но ниже шеи он не двинул ничем. Очевидно, его спина была всегда несгибаемой, как трость, и было сложно вообразить хотя бы след улыбки на этом напряженном лице.

– Моим гостям не обязательно называть меня «сэр».

Розовато-лиловые глаза нервно блеснули.

– Допустимо ли «адмирал»?

– Почему бы не «Ваун»? – спросил Ваун, но это было все равно что истязать гриб. Он подумал, сколько нужно времени, чтобы лейтенанта Клинка откомандировали на какую-нибудь льдодобывающую станцию в Облаке Оорта. Скорее всего, пока придут распоряжения, пройдет часа четыре, что кажется слишком долгим временем в данных обстоятельствах.

– При всем уважении, сэ… – Казалось, что чистосердечие льется из розовато-голубых глаз через край. – При всем уважении, я так восхищался вами всю свою жизнь, что я не чувствую себя достойным обращаться к вам, как к равному, адмирал.

Если это намеренная наглость, то она исполнена блестяще. А если это искренне, то еще противнее. Ваун вспомнил ядовитую неприязнь к лейтенанту Клинку со стороны Мэви, и теперь она показалась ему в высшей степени понятной.

«Всю свою жизнь?» Сколько лет… месяцев… этому долговязому выскочке?

– Когда вы покинули Доггоц, Клинок?

– Десять недель назад, адмирал. Ваун обернулся к Фейрн и был раздражен удовольствием в ее бриллиантово-голубых глазах.

– За такой срок большинство людей уже начинают выказывать признаки выздоровления, – заметил он.

Огонек исчез, и Фейрн бросила еще один беспокойный взгляд на окна.

– Я попросила Клинка привезти меня сюда, Ваун, – сказала она. – Он собирался уехать, но…

– Фейрн, – сказал Клинок.

– Но? – потребовал Ваун, и шипы подозрения вернулись, еще более острые.

Выражение лица Клинка было непогрешимо чисто и невинно, но девчонка поняла посланное им сообщение, и ее тревога вернулась к ней.

– У Клинка есть давнишняя мечта поохотиться на стрилеров, – быстро сказала она, – а Вэлхэл, конечно, одно из немногих мест…

– Конечно! Ничего нет проще, но тебе нужно заняться этим до еды, парень.

Обслуга!

Мгновенно вырисовался неотесанный Дживс.

– Адмирал?

– Лейтенант Клинок желает пойти погарпунить стрилеров. Они все еще нерестятся?

– Да, адмирал. – Сим задумчиво скривил нижнюю губу. – Сейчас в заливе есть небольшой косяк. Кроме того, есть гаспоны.

Гнусавый кайлбранский акцент делал голос похожим на звучание струны арфы.

Робкое хихиканье со стороны Фейрн показывало, что она поняла, с кого сделана карикатура. Клинок то понял, ибо чуть-чуть помрачнел – первая выказанная им эмоция.

Ваун проигнорировал эту реакцию.

– Тогда полный вперед, лейтенант! Вы раньше катались на гаспоне?

– Нет, адмирал, – холодно сказал Клинок. Ваун повернулся к симу.

– Найди для него подходящий наряд, покажи путь к пристани и убедись, что он знаком с техникой спасения на тот случай, если его унесет в открытое море.

– Да, адмирал! – Дживс превращается в двух одинаковых Дживсов.

– Пойдемте со мной, сэр, – говорит один из них. Вауну нравились парни, которые понимали, когда проигрывают. Если Клинок и почувствовал злобу или возмущение, он их не выказал. Если он и в самом деле мечтал попробовать самый крутой, самый трудный вид спорта на Ульте, то он не выказал и этого.

– Это невероятно мило с вашей стороны, адмирал, – сказал он искренне. С почти неуловимым кивком, который чем-то напоминал резкий армейский салют, он развернулся и зашагал вслед за симом, размахивая руками.

Ваун обратился к другому симу:

– Подбери самого смирного гаспона и дай мне знать, прежде чем пустишь паром.

Сим с легкой ухмылкой исчез.

Фейрн смотрела на Клинка. Потом она ощутила на себе взгляд Вауна и с озадаченной усмешкой, стилетом вины воткнувшейся под его ребра, повернулась к нему.

– Я надеюсь, он умеет плавать? – спросил он.

– Как угорь.

– Тогда он в безопасности.

Впрочем, не совсем.

Она понимающе улыбнулась.

– Он всегда в безопасности, кроме опасности спровоцировать свое убийство.

Он многих людей заставил скрежетать зубами.

– А тебя… – спросил Ваун, не успев вовремя остановиться. Фейрн быстро посмотрела на дом.

– Я доверяю ему, – мягко сказала она. Но это было намного меньше, чем чуть раньше успели сказать ее глаза, и Ваун снова почувствовал себя сраженным этой желанной озорницей. Среди женщин-рэндомов не являлось редкостью стравливать между собою конкурентов-любовников и наблюдать за конфликтом, но выставлять лейтенанта против адмирала было абсурдно. Что же у нее на уме?

– А ты, Фейрн? Чего ты хочешь? На самом деле.

– Сначала мне, правда, хотелось бы посмотреть картины, наверное, и…

– Хватит! – он схватил ее за плечи, затрепетал от холодной гладкости ее кожи. – Не унижай нас обоих притворством. Я знаю, что мне нужно от тебя, и я не пытался это скрыть. Ты обязана самой себе и мне быть столь же честной.

Он увидел, как заволокло опять веснушки малиновым багрянцем, и желание забилось в нем, словно лихорадка.

Она долго рассматривала его широко раскрытыми голубыми глазами.

– Я слышала, что Вэлхэл нуждается в хозяйке, – прошептала она.

Значит, Дживс был прав!

– Да?

– Всю свою жизнь я мечтала стать хозяйкой в Вэлхэле для адмирала Вауна.

Это мечта моей жизни? Я понимаю, что я молода, но…

Теперь он понял свои глупые поползновения на оборону.

– Фейрн! Сколько тебе лет?

– Почти семнадцать, – прошептала она, опустив глаза, потом подняла их, пытаясь набраться уверенности. – Но я училась изо всех сил! Мама научила меня всему! Я знаю, как разговаривать с епископом, как судить о вине, как менять тему, когда разговор касается опасных вещей и…

Шестнадцать! Но достаточно взрослая! Он сжал ее плечи сильнее, соображая, может ли она почувствовать, что у него потные ладони. Он понимал, что и сам покраснел. Дрожащее неопытное дитя, мечтающее стать утехой вселенского героя…

Всего шестнадцать – почему его так взволновала эта новость?

– Дай мне шанс попробовать! – сказала она. – Как ты считаешь, я смогла бы стать хорошей хозяйкой?

Я считаю, что было бы действительно сладко тебя трахнуть, – подумал он.

Управлять поместьем всемирно известной знаменитости в шестнадцать лет? Нелепо.

– Быть хозяйкой – это немного больше, чем уметь трепаться, – хрипло сказал он.

Она помолчала долю секунды, а потом кивнула с торжественным согласием.

– Разумеется!

Лейтенант Клинок вернется не очень скоро.

– Теперь! – потребовал Ваун, крепче прижимая ее к себе. Девяносто девять процентов увеличиваются до ста…

Она обхватила руками его шею. Она была теплой, живой и громоподобно возбуждающей.

Он попытался ее поцеловать. Она увильнула от поцелуя и прижалась щекой к его щеке. Он, скорее, почувствовал, нежели услышал ее шепот в своем ухе:

– У вас гости.

Его парализовало шоком. Она из-за этого все время волновалась? Она пыталась сказать ему, а Клинок ее заткнул… Им, конечно, было приказано не говорить.

Никто не мог проникнуть в Вэлхэл без ведома Вауна – кроме высших чинов Патруля, которые могли перепрыгнуть через его службу безопасности.

Отважиться на это был способен только один.

Вожделение сменилось яростью.

Уверенность пришла холодным дыханием надвигающейся лавины – плюс инсайт, судя по которому Ваун подсознательно этого ждал.

Истерия повторяется. Как уже было однажды, адмирал Рокер собственной персоной пришел вербовать Вауна, чтобы выслать его на бой с Братством.

***

Сезон дождей в Доггоце – лето, потому что все остальное время идет снег.

Хотя бы один раз за лето учеников посылают совершить восхождение на Бладрактор и установить на вершине флаги. Беспрестанный ураган мгновенно срывает эти флаги, но главное, по словам инструкторов, – дух. Предполагается, что на дорогу туда и обратно должно уйти пять дней, но меньше десяти не бывает никогда, что означает скудное питание по дороге туда и никакого – на пути обратно. Как правило, это роли не играет.

Ваун уже совершал восхождение восемь раз, а стало быть, видел вершину Бладрактора больше раз, чем кто-либо на планете. Девятый поход проходил не хуже, чем все предыдущие. Фактически, неистовство ночи снаружи по Доггоцевским стандартам. – чуть ли не удовольствие, и значит, есть вероятность, что палатку не сорвет до утра, парень может выбежать на несколько минут наружу, и его не разобьет градом всмятку. От этого в палатке приятнее, чем когда-либо, ведь это очень маленькая палатка для восьми взрослых с полной экипировкой, семь из которых больны дизентерией.

Он лежит в темноте на спине в промокшей одежде и слушает, как бурчат семь животов и стонут трое мальчиков. Четыре девочки по определенным причинам ни разу даже не пискнули. Он думает, что это восхождение на Бладрактор будет последним. На следующее лето он покинет Доггоц живым или мертвым. Приближается Q-корабль.

Все, кроме новичков, знают, что для прогулок на Бладрактор в пищу что-то подмешивают, но правила запрещают ее выбрасывать, да и немногие люди способны отказаться от еды после двух или трех дней напряженной деятельности на голодный желудок. Бладракторская Рысь, как ее называют, святая доггоцевская традиция.

Стоит заразиться одному в палатке – заражаются все.

Кроме слизняка. Он – никогда, поскольку его желудок, похоже, имеет иммунитет к самым ужасным инфекциям, которые только способны напустить гномы из лабораторий. Это все потому, что он вырос в Дельте. Повезло.

Ваун не уверен, чего ему больше хочется в этой палатке – быть больным или здоровым. Его ближайший сосед мечется в полубреду, а кто-то другой борется, пытаясь перелезть через двоих или троих и добраться до выхода, пока не поздно.

Потом в завывании шторма слышится шум мотора, и девчонка, сражающаяся с пологом палатки, говорит:

– Что за дерьмо?

Через несколько минут резкий свет прорывается в дверной проем, и мужской голос ревет:

– О Джошуаль К. Кранц! Скот вы мерзкий, вот вы кто! Матрос Ваун?

Ваун садится, сердце колотится от волнения.

– Сэр!

– Выволакивайся отсюда, мистер. Тебя ждут на базе.

– Сэр!

Ваун принимается собирать вещи. Остальные стонут от зависти. Вот оно!

Испытание закончено, и он покинет Доггоц. Живым или мертвым.

Когда он добирается до торча, его помещают в пластиковый мешок и завязывают вокруг шеи так, что торчит одна голова. Он не пытается объяснять, что является безопасным грузом – от него пахнет, как от палатки, и этого достаточно. Его вволакивают в кабину и швыряют на пол. Торч взмывает в мрачное безумство ночи.

Пять лет.

***

Теперь ему двадцать два, и в анналах Доггоца нет ничего о ком-либо, прожившем в Доггоце так долго, как он. Он понял, что увидели Тэм и Йецер в предложении Рокера, за первые же три дня. В Доггоце он стал пленником самой надежной на Ульте тюрьмы. В Доггоце гномы имели к нему свободный доступ, чтобы изучить все, что возможно, о биологии Братства, а инструкторам определенно дали задание выяснить пределы его возможностей. Благодаря Вауну начальство Патруля теперь знает, с чем им предстоит бороться. Он надеется, что эти сведения сделали их всех счастливыми.

Однако он все-таки учился. Он поднаторел во всех видах патрульных операций – связь, навигация, контроль сингулярностей… во всех. Он – весь экипаж Q-корабля в одном лице. И из учебных курсов, и из слухов он узнал достаточно, чтобы определить свое место в общей схеме. Он знает, что в настоящее время к Ульту приближаются три Q-корабля, и один из них – с Авалона.

Об этом Рокер знал с самого начала, но молчал. А корабль прибудет через несколько коротких недель.

У Вауна больше нет времени размышлять о своем будущем. На дорогу сюда ушло четыре дня, четыре дня смертоносного трудного пути по щебню и топям, а торч привозит его обратно за несколько минут… Еще несколько минут – и он, содрогаясь, вбегает внутрь, насквозь мокрый и полуослепший от яркого света.

Офицеры со всех сторон орут ему приказания с неистовым нетерпением. С плеча на бегу стаскивают сумку и ружье, двери распахиваются сами собой, последний дверной проем обрамлен двумя вооруженными гигантами, которые не задают вопросов. Он проносится мимо них в еще более жаркий и ослепительный свет.

Он замирает по стойке «смирно» и отдает честь, а двери захлопываются за его спиной. Он сдерживает дыхание в соответствии с нормативами, смотрит прямо перед собой на осыпающуюся с бетонной стены краску и думает, кому достанется честь убирать с пола то, что натворили его ботинки. Но не смотрит на сидящего перед ним за столом Рокера – самого Рокера при полном параде, с двумя типами столь же головокружительных званий по бокам. Эти двое громко вздыхают от изумления, узнав лицо пришедшего. Тот, кто закрыл за его спиной дверь, остался возле нее.

Рокер еще несколько минут продолжает изучать бумаги. Потом он поднимает злые глаза и откатывается в кресле назад.

– Фью! Я так понял, что к Бладракторской Рыси у тебя иммунитет, матрос?

– Да, сэр.

– А у твоих товарищей по палатке его не было. Грубость Рокера вызывает уважительные пофыркивания двух его компаньонов. Ваун изучает отколупывающуюся краску на стене. Она зеленая, под ней слой побледнее, старая тень того же зеленого цвета.

– Ты изменился с тех пор, как мы познакомились в моем саду, матрос.

– Сэр.

А Рокер нет. Боковым зрением Ваун видит те же золотые брови, длинный нос, унылую ухмылку. Тот же гнусавый кайлбранский акцент.

– Тогда ты был совершенно обалдевшим крестьянским мальчиком. Теперь ты самый квалифицированный мужчина в Патруле, по крайней мере на бумаге.

– Спасибо, сэр.

Шел бы ты к черту, сэр!

– Мм, – задумчиво говорит Рокер. – У тебя даже исчез путрийский акцент.

Знаешь, сколько ты набрал в тестах Ай-Кью?

– Нет, сэр.

– Но я уверен, что теперь ты понимаешь, зачем я послал тебя в Доггоц?

– Думаю, да, сэр.

Отшелушивается и ползет маленький кусочек старой краски, обнаруживая под собою голубой.

– Тогда мы обязаны ввести тебя в курс дела. Что ты слышал о коммодоре Приоре за последние несколько лет, а?

Опасно!

– Я так понял, что он все еще в Патруле, сэр.

– Больше нет. Два дня назад он был взят под стражу в Хай порте. Молчание.

В конце концов Ваун говорит:

– Сэр.

– И трое его кукушат. Мы полагаем, что это Тонг, Радж и Прози, а Дайса мы пока не нашли. Точно мы не знаем, они не говорят, но я полагаю, что это не важно. Они взаимозаменяемы, как газетные вырезки.

Ваун рассматривает голубую краску. Пусть его жгут на огне целую вечность, если он бровью шевельнет ради Рокера.

– Вольно, матрос.

Теперь Ваун встречается с бледным ненавидящим взором.

– Ваун, это потрясающе! Ни один из нас до сих пор не читал такого отчета.

– Спасибо, сэр.

Ни один из вас никогда не прочитает ничего на моем лице.

Адмирал прищуривается.

– Я помню доггоцевскую систему добычи информации, и у тебя было достаточно времени, чтобы в ней разобраться. Помнишь тот день, когда мы встретились? Мы размышляли о стратегии Братства, а? Ну, что ты думаешь о ней сейчас?

Доггоцевская информационная система очень эффективна. Ваун знает, что Тэма повысили в звание коммодора, а также начкома четыре с половиной года назад.

Офицер безопасности Йецер теперь капитан Йецер. Он знает также, что адмиралиссимусу Фрисд далеко за триста, что в верхних эшелонах считают дни, когда же она самоустранится, и что одним из основных претендентов на ее пост является адмирал Астин Линк Рокер Нев Спурц. В Патруле кипят политические страсти. Но ни о чем этом он упоминать не собирается.

– Я подозреваю, что у них есть несколько альтернативных планов, сэр.

– Продолжай. Мне нужны твои мысли об этом. Значит, матрос второго класса будет читать лекцию трем адмиралам, так что ли? Матрос второго класса будет делать то, что ему сказали. Матрос второго класса предупрежден о том, что искусственные конструкты типа него посажены в данный момент за решетку, и если он хочет, чтобы для него сделали исключение, то это случится, только если он сможет правильно себя вести.

– Сэр. Основной целью является построить здесь на Ульте улей и произвести еще братьев. Я допускаю, что на Авалоне – до отъезда Приора, сэр – они не могли быть уверены, что это будет возможно, но это для них – самый простой путь.

Второй…

– Самый простой путь к чему? – спрашивает тот, что слева.

Ваун в первый раз смотрит на него и видит еще одного кайлбранца-блондина, миниатюрную версию Рокера, но все-таки превышающую размерами Вауна.

– Захватить планету, сэр.

Слушатели обмениваются взглядами. Рокер кривит от отвращения губу, но говорит третий, тот, что справа. Темноволосый, он выглядит проницательным и сведущим. У Рокера была репутация искусного собирателя хороших помощников и эксплуататора их способностей.

– Ты не упомянул об этой цели во время задержания, матрос. Кто-нибудь из двоих кукушат говорил тебе, что это – их конечная цель?

Ваун обращается к Рокеру.

– Нет, сэр. Я подозреваю, что они и сами не знали, сэр. Может быть, Приор им не объяснял. Но сейчас я уверен, сэр.

– Почему ты уверен? – спрашивает адмирал справа.

– Я докладывал, как они называют… нормальных людей, сэр?

Рокер трясет головой.

– Они называют вас «дикая раса», сэр. Снова обмен взглядами. Ярость и напряжение усиливаются.

– Продолжай! – рявкает Рокер. – Кстати, пока ты прав. Они пытались. Именно там мы подобрали трех кукушат… на заброшенной фабрике краски, набитой биооборудованием. И конечно, битва на Авалоне наверняка – атака на подобный секретный улей. Второе?

– Во-вторых, они выслали в качестве подкрепления Q-корабль.

Ваун размышляет, до какой степени ему нужно объяснять. В некоторых местах электромагнитного спектра Q-корабль ярче звезды. Каждый Q-корабль обнаруживается и по прибытии изучается вплоть до бактерии. Всеми шаттлами распоряжается Патруль. Корабль, набитый одинаковыми людьми, не может прибыть на Ульт, не взбудоражив охрану. Межзвездные вторжения и войны – фантазии общественного кома, абсолютно невозможные в реальности. Это-то, конечно, очевидно? Даже тупой человек-мускул должен это понимать.

– В том случае, если Приор понимает, что он не способен в одиночку организовать улей, его вторым заданием становится проникновение в Патруль.

– До какой степени? – рычит Рокер.

– Я представляю себе, что он надеется организовать все так, чтобы по достижении кораблем орбиты он бы командовал пилотируемым судном.

Он явно попал в десятку. Адмирал слева бормочет еле уловимые проклятия.

Рокер оценивает реакцию компаньонов, после кивает.

– Отличная работа, мистер. Ты прекрасно подтвердил данные официального анализа. Теперь… Да, Малгров?

Маленький кайлбранец изучает лицо Вауна.

– Думаю, у матроса Вауна есть еще кое-какие соображения, которыми он мог бы поделиться, сэр.

– В-третьих? – уточняет Ваун. Они правда, что ли, такие тупые? Они не понимают, как пользоваться компьютерами?

– В-третьих? – лает Рокер.

– Они могли бы привезти на Q-корабле шаттлы, сэр.

– Матерь звездная, – говорит тот, кого назвали Малгровом.

– Как на исследовательском корабле? – ухмыляется Рокер. – Уэджери?

Сведущий адмирал откашливается.

– Для перевозки хотя бы одного атмосферного летательного аппарата, защищенного от радиации, необходимы глобальные изменения стандартного дизайна.

Туннельный эффект таких масштабов значительно ослабляет прочность материалов и невероятно увеличивает стоимость.

Да, они именно такие тупые. Кого волнует стоимость, когда на карту поставлены планеты? Эти спейсеры не способны мыслить, как братья! Может быть, Ваун способен? Его мысли – единственная монета, на которую он может купить себе выход из Доггоца, а когда он выплатит все до последнего гроша, Рокер, вероятно, заберет все себе, скажет, что этого мало и ничего не даст взамен. Но если Ваун хоть что-нибудь скроет, он будет объявлен врагом. Это война без пощады.

Он предлагает еще одну монетку из своего тощего кошелька.

– Защита от радиации им не требуется, сэр. Глаза Рокера отсылают это замечание сведущему Уэджери, тот вспыхивает.

– После пятнадцати лет обстрелов шаровыми молниями, матрос, этот летательный аппарат будет приговорен.

Ваун молчит. Матросы с адмиралами не спорят. Рокер полуулыбается, полускалится.

– Ну, чего мы не понимаем?

– Братья репродуцируются химическим путем, Сэр, а не за счет тканей собственных тел. Радиация намного менее вредна для них. – Дерьмо Кранцево! говорит блондин Малгров и хихикает. – А ведь он прав! Многие из них, наверное, умрут от рака через несколько лет, но это вряд ли значит для них так много, как значило бы для нас. Матерь Всемогущая, он, видимо, прав!

– Они набросятся на нас, как рой саранчи! – мычит Уэджери.

Рокер злобно смотрит из-под косматых золотых бровей.

Ваун много раз пересматривал свое мнение о Космическом Патруле с тех пор. как ошеломленным подростком попал в Доггоц пять лет назад, и каждый раз оно становилось все хуже. Эти адмиралы с куриными мозгами сейчас не сделали ничего, чтобы его улучшить.

Рокер некоторое время барабанит пальцами по столу.

– Есть ли «в-четвертых»?

– Да, сэр.

– Расскажи нам.

– Если в выпущенном навстречу корабле будет не коммодор Приор, они уничтожат экипаж.

– Мы думали об этом, – замечает Малгров. Его, похоже, беседа забавляет, а вот Уэджери явно злится. – Они смогут убить шестерых или десятерых, а мы-таки разнесем их в клочья.

Ваун не стал бы закладывать на это судьбу планеты.

Очевидно, Рокер тоже не стал бы.

– Шести или семи квалифицированных техников было бы достаточно. – Он не сводит с Вауна бледно-голубых глаз. – Плюс необходимое оборудование. Мы боремся с инфекцией, с заразой. Дай ей внедриться, и она распространится, как копытная гниль. Продолжай.

– Что, если кукушата спрятали где-то топливо для шаттла, сэр?

Шаттл может самостоятельно вернуться на орбиту, без помощи пусковых устройств Хайпорта. Они сконструированы так на тот случай, если вдруг потребуется совершить непредвиденную посадку… Но это адмиралам известно.

Рокер скатывает губу, обнажая клыки.

– Значит, «в-четвертых» состоит в этом? Именно так бы поступил Ваун, если бы он этим занимался.

– Есть ли «в-пятых»?

– Нет, сэр. Хмык.

– Отлично, матрос. Отличная работа! Спасибо. – Удивительны не только слова – в интонациях чуть ли не любезность. Потом огромный человек обнажает в улыбке огромные зубы. – Я принял мудрое решение, завербовав тебя, Ваун. Патрулю нужны такие ребята, как ты. Я намерен дать тебе место в моем кабинете.

Ваун не хочет, чтобы Рокер исправился. Он хочет ненавидеть его всей душой, без малейших колебаний. Когда-нибудь он убьет Рокера за то, что тот похоронил его на пять лет в этом аду, но сейчас он не хочет об этом думать, чтобы эмоции не замутили разум. Он ему нужен чистым… и вот следующий удар.

– Пять лет назад я спросил гражданина Вауна, чему он предан. Теперь я спрашиваю тебя, спейсер. Ваун коченеет.

– Империи и Патрулю, сэр, в соответствии с моей присягой.

Любой другой ответ – и его бросят в соседнюю с Приором клетку.

На этот раз кажется, что взгляд Рокера длится целый ледниковый период. В конце концов он говорит:

– Предатель Приор не был так склонен с сотрудничеству. Мы серьезно подумывали об одной вещи – о выкачке мозгов. Ты слышал этот термин?

– Сэр.

Выкачка мозгов – это что-то типа крайнего средства для получения информации, а больше Ваун ничего не знает. Что бы это собой ни представляло, это – единственный шанс выбраться из Доггоца и не попасть в тюрьму.

– Это срабатывает лучше, когда донор и реципиент генетически совместимы. В твоем случае это должно быть впечатляюще эффективно.

А в случае любого другого – безнадежно, если в качестве жертвы выбран Приор, ибо брат и рэндом несовместимы настолько, насколько это в принципе возможно. Ваун впервые начинает обретать надежду. Он им нужен!

Рокер продолжает:

– Это будет неприятно, но безвредно – для тебя. Ты согласен сделать это для нас? Какой у Вауна выбор? Он говорит лишь:

– Сэр!

Рокер делает паузу, чтобы подумать:

– Ну, джентльмены?

Эти двое поспешно соглашаются.

– Очень хорошо, Ваун. А теперь тебе присвоено звание, лейтенант Ваун. И ты на первом рубеже спасения человечества на этой планете.

Если он ждал благодарственной речи, он ошибался.

– Сэр!

Адмирал снова скручивает губу, показывая зубы.

– Это по-прежнему совершенно секретно. Штаб я организовал в Вэлхэле, так что мы перевезем тебя туда, для начала по-крайней мере. Но то, что ты непробиваем для Бладракторской Рыси, не означает, что остальные, тоже. Доложись доктору Цоанди в медицинском отделе.

Ваун щелкает каблуками, отдает честь и разворачивается. Быстро выходит парень, распахивающий перед ним дверь, – это Тэм в форме коммодора. Он бросает приветственную улыбку, когда Ваун проходит мимо него.

У него пистолет.

Что случилось?

– Фейрн отстраняется от Вауна и отступает на шаг, она выглядит обеспокоенной. Он дрожит от ярости.

– Так не получится! – бормочет он. Его язык распух. Он поворачивается, облокачивается о балюстраду и устремляет взор в сторону невидимого залива. Он чувствует себя изнасилованным. Рокер проник в его дом и обманул охрану – и с отъявленной наглостью приказал законным гостям не говорить о его присутствии.

Возможно, если бы Ваун прошел через главный вход, он бы встретил незваных гостей… Но Рокер должен знать, что он здесь, и оставаться в укрытии. Свинья!

– Что не получится, Ваун? Она встала рядом с ним, касаясь своим плечом его плеча.

– Служба безопасности слышала твои слова. Обнаруживается даже шепот в любом месте на острове, он отделяется от звуков животного происхождения, волн и листьев.

– Ой.

– Но спасибо тебе. Мило с твоей стороны. Она немного помолчала и сказала:

– Он не любит тебя?

– Взаимно. Ты не знала, что он приедет, да?

– Кто? Рокер? Нет, конечно, нет! – Она тихонько хихикнула. – Он сюда нечасто приезжает, да?

– Нет, не часто.

– По-моему, его твои симы не порадовали.

– Надеюсь!

Свинья! Что теперь? И тут Ваун нашел ответ. Он выпрямился и развернулся, а Рокер появился на террасе впереди – в полном обмундировании, дополненном мечом, физиономия искажена гневом. За его спиной открылась дверь в спальню Вауна и выпустила полдюжины охранников, злобнее команды Ваун еще не видел. Они заняли позиции со всех сторон, все были вооружены.

Это не визит вежливости.

Рокер остановился в двух шагах, совершая губами жевательные движения.

Молчание.

– Добрый день, адмирал! – сказал он в конце концов.

Даже с такого расстояния он был достаточно высок, чтобы смотреть на Вауна сверху вниз – бегемот с мощными мышцами. Медали и нашивки поблескивали в свете солнца. Если он ждал приглашения, он бы состарился в ожидании. Немного погодя он, кажется, это понял, ибо его гигантская челюсть напряглась. Галактическая Империя была пусть общепринятой выдумкой, но адмиралиссимус был императором планеты де-факто.

– Я вижу, ты тут кое-что переделал.

– Усовершенствования, сэр.

Адмиралиссимус показал зубы. Бледные глаза повернулись к Фейрн.

Подозревая, что он сейчас ее прогонит, Ваун потянулся и подтащил ее ближе. Для наслаждения близостью, столь волнующей несколько минут назад, он был слишком взбешен, но он почувствовал, что она тоже обвила его рукой.

– Насколько я мог понять, вы знакомы с гражданкой Фейрн? – голос Вауна прозвучал вполне спокойно, но это требовало усилий.

– Ты собрался дать интервью для этой скандальной передачи на общественном коме – это правда?

– Сэр.

Теперь появилась предсказуемая улыбка.

– Раскрыть секретную информацию! Секреты, которые ты выбалтывал и на вечеринке прошлой ночью.

– Я этого не знал.

– Тебе непременно надо было болтать про Q-корабль?

Ваун кивнул.

– Это не тайна.

Лицо Рокера будто бы покраснело еще сильнее.

– Это, несомненно, тайна, поскольку главнокомандование объявило о чрезвычайном положении.

Вауна не информировали, но смысла говорить об очевидном не было, да и документы могут не согласиться с его воспоминаниями – Патруль считал историю скорее искусством, нежели наукой.