Текст книги "Хитрый бизнес"

Автор книги: Дэйв Барри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Зачем нужно жить в коробке из-под холодильника? – спросил Джок и потянулся к Теду за косяком.

– Не буквально, – ответил Уолли. – Як тому, что у них ни черта не было.

– На Гавайях я бы и в коробке из-под холодильника с удовольствием пожил, – заметил Джок и затянулся.

– Они не живут на Гавайях, – сказал Тед.

– Уолли же сказал про Гавайи. Джонни взял косяк у Джока.

– Ну да, – сказал Тед. – Но они просто привозят их на Гавайи, и все думают: ну, надо же, на этих операциях с недвижимостью можно разбогатеть и поехать на Гавайи.

– Если у них столько денег, – сказал Джок, – почему они живут в коробке из-под холодильника?

– Послушай, – сказал Уолли, потянувшись к Джонни за косяком, – забудь про эту коробку из-под холодильника, о'кей? Нет никакой коробки из-под холодильника. Я эту гребаную коробку просто так придумал.

– Но ведь они на Гавайях? – сказал Джок.

– Да, – ответил Тед, – но они там не живут.

– Откуда ты знаешь? – спросил Джонни. – Могут и жить.

– Может, он и прав. – Уолли передал косяк Теду. – Некоторые могут жить на Гавайях. Я имею в виду, время от времени.

– Блядь, – возмутился Тед. – Я на твоей стороне спорю, а ты теперь с ними соглашаешься.

– Я же не с коробкой из-под холодильника соглашаюсь, – сказал Уолли. – Я с жизнью на Гавайях, да и то не полностью.

– Погоди-ка, – заинтересовался Джок. – Ты же сказал, что нету никакой коробки из-под холодильника.

– Боже, – сказал Уолли.

– Ну и что вышло? – спросил Тед, передавая косяк Джоку.

– Вышло куда? – сказал Уолли.

– Что вышло, когда ты набрал номер?

– Какой номер? – спросил Джок.

– Номер из рекламного ролика, – ответил Тед.

– Какого рекламного ролика?

– Про который мы разговариваем, тормоз, – сказал Тед.

– Мы про рекламный ролик разговариваем? – удивился Джок. Он повернулся к Джонни. – Ты в курсе?

– Ага, – сказал Джонни, – только про Гавайи они гонят.

– Боже, – сказал Уолли.

– Этот – все, – сказал Джок, сунув бычок в рот.

– Ну так и что вышло? – повторил Тед.

– Ну, – сказал Уолли, – я звоню, и эта женщина спрашивает номер моей кредитки, чтобы снять со счета пятьдесят девять девяносто пять за пленки. Я говорю, типа, у меня на карточке ничего нет. А она, типа, пожалуйста, можете послать чек или денежный перевод на пятьдесят девять девяносто пять. А я, типа, послушайте, у меня нет пятидесяти девяти девяносто пяти, именно поэтому я и полез в эту недвижимость, так что давайте вы мне бесплатно пришлете пленки, а я заплачу, когда разбогатею на недвижимости. Она, типа, нет, так нельзя. А я, типа, почему нет? Система что, не работает? В смысле, этот тип из рекламы говорит, она безошибочная, разве не так? А она, типа, ничего про это не знаю, сэр. А я ей, можно поговорить с тем, кто про это знает? А она, типа, ну, можете поговорить с моим начальником. Я говорю, хорошо, начальник-то мне может прислать пленки? А она мне, думаю, нет, сэр, если не заплатите пятьдесят девять девяносто пять. Я, типа, тогда объясните, мне, пожалуйста, каким образом предполагается, что я могу купить целый сраный дом, если вы мне даже сраные пленки прислать не можете? А она, типа, сэр, пожалуйста, не выражайтесь, и повесила трубку.

– Похоже, ты на пути к финансовой независимости, – заметил Тед.

– Несомненно, – сказал Уолли. – Я сделал первый, самый трудный шаг. Есть еще косяк?

– Вот он, – сказал Джок и, раскурив, затянулся. В машине умолкли все, кроме Мадди Уотерса.

Мой волшебный талисман пред тобой лишь спасовал…

– Спорим, сегодня никого на корабле не будет, – сказал Тед, глядя на дождь за окнами.

– Играть все равно придется, – сказал Уолли.

– Зато крупье и официантки расслабятся.

– Видали, кстати, новую официантку? – сказал Джонни.

– Это какую? – спросил Джок, выдыхая.

– Ну, как там ее. С длинными волосами и длинными ногами, – ответил Джонни.

– Ага. – Джок передал косяк Джонни. – Как ее звать?

– Фэй, – сказал Уолли.

– А ты откуда знаешь? – удивился Тед.

– Я с ней разговаривал, – ответил Уолли. Он пытался завязать с ней разговор, который состоял из того, что он сказал: привет, я – Уолли, – а она сказала: я – Фэй, – потом он сказал: я из группы, – а она сказала без особого восторга: а-а, – потом неловкая пауза, потом он сказал: ты на корабле работаешь, – а она: нет, просто нравится носить эту идиотскую форму, чулки в сеточку и неудобные туфли, – а он попытался придумать что-нибудь остроумное в ответ, но ничего не придумал, так и стоял, ухмыляясь, как придурок, и она сказала: мне надо идти. Он надеялся поговорить с ней как-нибудь еще, но случай не подворачивался, поскольку она работала на второй палубе, а они играли на третьей, а когда во время перерыва он спускался вниз, она всегда без передышки носила напитки среди шума и дыма, а, кроме того, он никак не мог придумать, чтобы ей сказать, чтобы не выглядеть глупо, а, кроме того, этой привлекательной женщине вряд ли будет интересен такой парень, как он, даже если бы он не был последним ебаным неудачником.

Мадди Уотерс пел:

Так тебя хочу любить, что не знаю, как мне быть…

– Ну так и что с ней? – сказал Джонни, передавая косяк Уолли. – Она замужем?

– Не знаю, – сказал Уолли. Он точно не хотел, чтобы она была замужем.

– Классная штучка, это точно, – сказал Джок. Уолли это не понравилось, поскольку Джок, хотя и был тупой, как кувалда, умел подъезжать к женщинам, и его, кажется, никогда, не обламывали. Если твой конкурент Джок – ты в пролете, так говорил опыт Уолли.

– Как насчет этой, за рулеткой? – спросил он Джока. – Тина. Мне казалось, вы встречались.

Тина была крупье, бывшая стриптизерша, блондинка, рост шесть футов, фигура – как у мультипликационных героинь. Она зарабатывала большие чаевые. Ей давали на чай даже те, кто не играл в рулетку. Джок захватил эту цель с точностью ракеты «Сайдуайндер».[34]34
  «Сайдуайндер» – управляемая ракета класса «воздух – воздух» малого радиуса действия.


[Закрыть]

– Это да, – ответил Джок. – Я встречался с Тиной. Момент благоговейной тишины, в течение которой все четверо думали мужеские мысли о том, каково встречаться с Тиной.

– А они настоящие? – спросил Джонни. – Эти штуки не похожи на настоящие.

Джок задумался.

– Не на сто процентов, – сказал он, – но прикольные.

– Не пойму я этой темы с искусственными сиськами, – заявил Тед. – Это ведь все равно что тискать мешок пластмассы. В чем кайф?

– Я тебе объясню в чем, – ответил Джонни. – Давай, ты будешь тискать мешок пластмассы, а я сиськи Тины, и посмотрим, кто получит больше кайфа.

– Так тебе еще нравится Тина? – сказал Уолли, передавая косяк Теду.

– А что? – Джок повернулся боком и посмотрел на Уолли. – Она тебе нравится?

– Нет-нет, – ответил Уолли, которому нравилась Фэй и поэтому хотелось, чтобы Джоку продолжала нравиться Тина. – Просто интересно.

– Если честно, – заметил Джок, забирая косяк у Теда, – она немного странная. Из этих, как они там называются, которые почти ничего не едят.

– Вегетарианка? – подсказал Тед.

– Нет, еще хуже. Типа даже яйца не ест.

– Яйца – не овощи, – заметил Джонни.

– Я не говорил, что они овощи, – сказал Джок, передавая ему косяк.

– Ас рыбой как? – спросил Тед.

– Рыба тоже не овощ, – сказал Джонни.

– А рыбьи яйца? – спросил Тед.

– Блядь, рыбьи яйца я бы тоже не стал есть, – заявил Джок.

– Я думаю, стал бы, – сказал Джонни, возвращая косяк Уолли. – Ты же ешь тапиоку? Это и есть рыбьи яйца.

– Да ну? – удивился Джок.

– Ни хуя не рыбьи яйца, – сказал Тед.

– Ну а что это, если не рыбьи яйца? – спросил Джонни.

– Не знаю, – ответил Тед, принимая косяку Уолли. – Но не рыбьи яйца.

– Ну и зачем говоришь, если не знаешь? – сказал Джонни.

– Потому что если бы это были рыбьи яйца, была бы тогда рыба-тапиока. – Тед передал косяк Джоку. – Ты когда-нибудь видел такое в меню? Рыба-тапиока?

– Я в меню видел тапиоковый пудинг, – сказал Джонни.

– Так то пудинг, – ответил Тед.

– И что? – сказал Джонни. – Он мог быть из рыбы. Типа как тунцовый салат, который из тунца делают.

– А тапиокового салата не бывает, – заметил Тед.

В машине на секунду повисло молчание, пока Джонни подыскивал подходящий контраргумент. Мадди Уотерс все тосковал:

Не знаю, как ей угодить, как эту девочку мне развеселить…

– Так что, Джок, – спросил Уолли, – хочешь сказать, тебе больше Тина не нравится?

– Хочу сказать, она пердит.

– Все пердят, – заметил Тед.

– Но она много пердит, – сказал Джок. – Думаю, это из-за продуктов, которыми она питается. Ест эту странную пищу. Какие-то сопли.

– Громко пердит? – спросил Джонни.

– Нет, – сказал Джок. – В этом и подстава. Ничего не слышно. Без всякого предупреждения. Все идет отлично, я уже подбираюсь туда, и вдруг, раз, пахнет, будто прорвало канализацию. Этот все.

Он сунул в рот бычок.

– Почему тебе всегда достается бычок? – удивился Джонни.

– Почему ему всегда достаются женщины? – спросил Тед.

– Когда ты сказал, что уже подбирался туда, – сказал Уолли, – ты имел в виду, что, типа…

– Я имел в виду, что я как раз был там, – сказал Джок. – Думал, у меня глаза расплавятся.

В машине снова стало тихо, пока Уолли, Тед и Джонни переваривали новые сведения о Тине.

– Так что, она тебе больше не нравится? – спросил Уолли.

– Не знаю, – ответил Джок. – В смысле, выглядит-то она хорошо, но не брать же каждый раз противогаз в постель, согласись?

– Блядь, – сказал Джонни, – я бы и противогаз взял в постель, если бы там была Тина.

– Может, попробую подвалить к этой официантке с ногами, – сказал Джок. – Как ее там? Джейн?

– Фэй, – тихо ответил Уолли.

– Фэй, – кивнул Джок.

– Приехали, – сказал Джонни, въезжая на парковку бара и ресторана «Кетовый садок».

За зданием на пристани виднелись очертания «Феерии Морей», огни сияли сквозь вихри ночного дождя. Пару секунд они посидели внутри, ни у кого не было желания выходить из теплой и сухой машины.

Мадди Уотерс пел:

 
Только не печалься, милая,
Когда твой парень уйдет к другой
 

– Хотел бы я знать, – сказал Джонни, – какой мудак в такую погоду захочет выходить в море и играть?

– Люди вроде нас, – ответил Уолли. – Полные неудачники.

5

Вечер в Центре Пердящих Занудств и Подыха Маразматиков. В общем зале послеобеденное развлечение: миссис Бен-докер, убийственная исполнительница песенок из мюзиклов пронзительно завывает попурри из номеров «Южной Пасифики».[35]35
  «South Pacific» – мюзикл Ричарда Роджерса и Оскара Хаммерстайна II, впервые поставленный на Бродвее в 1949 г.


[Закрыть] Ее аудитория состояла главным образом из людей с нарушенным слухом – от исполнения «Бали Хай» хрусталь разлетелся бы вдребезги. Большинство жильцов расползлись по комнатам – подальше от грохота.

Арни и Фил были эскортированы в жилую зону лично Декстером Хапрвеллом, который приказал охраннику проследить, чтобы они не покидали комнат. Фил жил в номере 326, примерно в середине длинного коридора. Арни жил в 317-м, на противоположной стороне и ближе к охраннику, который сидел за столом в конце.

Через несколько минут после ухода Харпвелла Арни высунул голову за дверь. Охранник листал журнал «Дойки», поглощая, как обычно, пончики «Хрусткие Сливки» и отложив напоследок свой любимый – с черникой. Он нехотя оторвался от разворота с фотографией «Королевы молочниц» и бросил взгляд на Арни. Арни помахал рукой и вернулся в комнату. Поднял трубку и позвонил в комнату Филу.

Фил, сидевший в ожидании на кровати, схватил трубку, уронил ее на пол и снова поднял.

– Алло, – сказал он.

– Готов? – сказал Арни.

– Даже не знаю, Арни.

– Все получится. Доверься мне.

– Почему я должен тебе довериться?

– Я тебя старше. Ты многих знаешь, кто может этим похвастаться?

– Верно.

– Взял телефонную книгу?

– Угу. Под рукой.

– Хорошо, – сказал Арни. – Я беру комнаты с 300-й по 325-ю. Ты – с 327-й по 350-ю. Запомнил? Выдаются пончики и бесплатный подарок. Не забудь это сказать. Бесплатный подарок.

– Бесплатный подарок, – повторил Фил.

– Хорошо, – сказал Арни. – За дело. – Он повесил трубку, скосил глаза в телефонную книгу, лежавшую у него на коленях, набрал номер, дождался ответа и заговорил.

– Алло, мистер Куртц? Это… Алло? Алло? АЛЛО, ЭТО МИСТЕР КУРТЦ? ЭТО МИСТЕР ДЕКСТЕР ХАРПВЕЛЛ. ДЕКСТЕР ХАРПВЕЛЛ. МИСТЕР КУРТЦ, У НАС СЕЙЧАС СБОР РЯДОМ СО СТОЛОМ ОХРАННИКА, ВСЕМ ВЫДАЮТ ПОНЧИКИ И БЕСПЛАТНЫЙ ПОДАРОК. ДА, БЕСПЛАТНЫЙ. И ПОНЧИКИ. ДА. БЕСПЛАТНО. АГА? ПОТОРОПИТЕСЬ, А ТО НЕ УСПЕЕТЕ ПОЛУЧИТЬ БЕСПЛАТНЫЙ ПОДАРОК.

Арни повесил трубку, набрал другой номер.

– Алло, мистер Парис? Это Декстер Харпвелл… Нет, Декстер Харпвелл… Нет, Декстер… Неважно. Я вам звоню, потому что выдают пончики и бесплатный подарок рядом… точно, бесплатный. Бесплатный. Но нужно скорее подойти к столу охранника, потому что кто успел, тот и съел. Да, бесплатный.

В комнате 326 Фил тоже разносил весть.

– … правильно, подарок. Бесплатный. Да. Бесплатный подарок, но вы поторопитесь, может закончиться. И пончики. Именно так. Передайте товарищам. Бесплатный. Правильно.

Минуты две спустя охранник, которого звали Альберт Фентон, услышал скрип двери в коридоре. Мужчина в халате и с тростью вышел из комнаты справа. Почти тут же открылась дверь слева и вышла женщина на ходунках. Оба они медленно, но верно направились в его сторону. Через несколько секунд открылась еще одна дверь, потом другая, потом еще. Теперь уже пятеро, трое из них в халатах, надвигались на Фентона.

Первым подошел мужчина с тростью.

– Где оно? – сказал он.

– Где чего? – спросил Фентон.

– Чего?

– ГДЕ ЧЕГО?

– Бесплатный подарок, – ответил мужчина. – Пончики.

– Вы о чем? – сказал Фентон.

– Чего? – сказал мужчина.

За его спиной продолжали открываться двери, и людей в халатах становилось все больше и больше.

– Я СПРОСИЛ, ВЫ О ЧЕМ? – сказал Фентон.

– Бесплатные подарки, – ответил мужчина. – Пончики.

– Я НЕ ПОНИМАЮ, О ЧЕМ ВЫ ГОВОРИТЕ.

– Так вот же пончики, – заметил мужчина и потянулся к «Хрустким Сливкам».

– Это МОЕ! – сказал Фентон, одной рукой выхватив пончик, другой – хлопнув «Дойками» по руке мужчины.

Мужчина, который успел первым, и был, черт возьми, уверен, что он по праву первый и съест, огрел Фентона по руке тростью.

– АЙ! – сказал Фентон и выронил пончик, который откатился на край стола, где его с неожиданным проворством подхватила женщина на ходунках, только что прибывшая на место действия. Мужчина с тростью, защищая свою собственность, замахнулся на нее, но промазал. Женщина подняла ходунки и одним концом наступила ему на правую ногу. Тот заорал, выронил трость и обеими руками схватил руку женщины, в которой был пончик. Они сцепились в драке, и каждый тянул пончик на себя. Фентон пошел в обход стола, чтобы разнять их, но тут заметил, что еще двое новоприбывших нацелились на его пончики. Он повернулся и потянулся к коробке, но в этот момент наступил на трость, та выскользнула у него из-под ног, он потерял равновесие и, падая, ударился головой об стол. Секунду он лежал ошеломленный. Кто-то наступил на правую руку, что-то острое вонзилось в ногу. Фентон попытался встать, но у него закружилась голова. Он перевернулся и сгруппировался, в голове пульсировало. Скосив взгляд, он увидел лес мертвенно-бледных, тощих ног, которые шаркали в его сторону, и еще ноги, и еще. На мгновение это напомнило ему фильм, который он когда-то видел, – «Ночь живых мертвецов».[36]36
  «Night of the Living Dead» – фильм ужасов американского режиссера Джорджа Ромеро (США, 1968).


[Закрыть] Сверху доносилось мычание и шум драки. Перед ним на пол упал стэплер; стол, очевидно, подвергался обыску. Спланировала страница, вырванная из «Доек» – «Молочная дорога». Он поймал ее, затем почувствовал, как что-то липкое и холодное упало на лицо. Он зацепил пальцем и облизал: черника. Вот сволочи. Он потянулся к ремню, отцепил рацию, поднес ее ко рту, нажал кнопку выхода на связь и закричал слово, которого радиосистема Центра Искусств еще никогда не передавала: «СОС!»

Арни с Филом спокойно обошли толпу и двинулись по коридору к общей зоне. По дороге им встретился охранник, который несся на гвалт.

– Что там происходит? – спросил он.

– Сам не знаю, – ответил Арни.

Они остановились в конце коридора и заглянули в общую зону. Миссис Бендокер сидела за роялем, продолжая пронзительно выпевать номера из «Южной Пасифики» перед немногочисленной публикой, большая часть которой спала. Впереди за стеклянными дверьми вестибюля они увидели фургон Центра Искусств. За рулем должен был сидеть Нестор, готовый везти их на корабль.

– Охо-хо, – сказал Арни.

– Что? – спросил Фил.

– Гаденыш этот, – ответил Арни, показывая направо. В дальнем конце комнате, спиной к ним, Декстер Харпвелл разговаривал с подчиненным.

– Надо двигать, – сказал Арни. – Пока он не повернулся.

И они как могли быстро двинули через общую зону. Получалось медленно. На полпути к дверям, когда они почти добрались до рояля, Арни глянул вправо. Харпвелл, похоже, заканчивал разговор.

– Давай двигай, – прошипел Арни.

– Быстрее не мо… О боже, – сказал Фил. Он наткнулся на миссис Крюгерман – ту самую, влюбленную в него женщину. Она скрывалась в засаде за роялем, а сейчас сделала выпад ходунками, преградив Филу путь.

– Может быть, однажды, вечером волшебным, – вопила миссис Бендокер, – встретишь незнакомку ты посреди толпы…?[37]37
  Перевод Н. Карповой.


[Закрыть]

– Привет, незнакомец, – произнесла миссис Крюгерман, схватив Фила за запястье. – Куда это ты запропастился?

– Мне нужно идти, – сказал Фил. Он попытался освободить руку, но миссис Крюгерман занималась в группе «Тай-бо для пожилых» и была сильнее его.

– Отпусти меня, – сказал Фил, пытаясь вырваться.

– Да ты ведь только пришел! – сказала миссис Крюгерман, усиливая хватку. Эта женщина была настоящим питоном.

– Давай живей, – сказал Арни. Харпвелл закончил разговор и теперь просматривал какие-то бумаги, одновременно поворачиваясь в их сторону.

– Она меня не отпускает! – сказал Фил. – Иди без меня.

Арни посмотрел на Харпвелла. Тот все еще смотрел в бумаги, но медленно направлялся в их сторону. В любой момент он мог поднять глаза, увидеть их, и все кончено. Арни оглянулся на ожидающий за дверьми вестибюля фургон. Он сделал шаг в прежнем направлении, потом оглянулся и посмотрел в глаза Фила, глаза его единственного оставшегося в этом мире друга, и он понял, что нужно делать.

… И сразу поймешь…

Арни подошел к миссис Крюгерман, приблизился к ней вплотную – его тело уперлось в ходунки – обнял ее и сказал:

– Ты обо мне мечтаешь, дорогая.

Он повернул к себе ее лицо и поцеловал в губы – настоящим поцелуем, всем ртом и даже немного языком – он первый раз целовал так кого-то, кроме жены, с 1946 года. Миссис Крюгерман, которую так не целовал ни один мужчина, даже покойный муж, с которым она прожила сорок шесть лет, обмякла и, обмякнув, отпустила запястье Фила. Арни оторвал губы от миссис Крюгерман, положил руки ей на плечи, посмотрел в глаза и сказал:

– Мне пора, дорогая моя. Жди меня.

Он отпустил ее и отошел, и только ходунки помешали ей упасть в восторженный обморок.

Арни взглянул на Харпвелла, все еще смотревшего в бумаги, но уже в нескольких ярдах от них.

… Встретив подругу, не прощайся с ней…

– Давай, давай, давай. – шипел Арни, подталкивая Фила к дверям, которые автоматически открылись и пропустили их. Когда они закрывались, Харпвелл оторвал взгляд от бумаг. Его глаза отметили две удалявшиеся фигуры, и было в них то, что вызвало где-то у него в мозгу какое-то слабое шевеление, то, что он почти уже начал вспоминать. Но прежде чем он смог это сделать, все мысли из его головы выдуло взлетевшим на новую высоту воплем миссис Бендокер, храбро, но безуспешно попытавшейся взять финальные ноты…

… не… про… щай… ся… с не… ЕЕЕЕЕЕЕЙ.

На улице сидевший за рулем фургона Нестор спросил:

– Это что за ужас?

– Миссис Бендокер, – сказал Арни, забираясь на заднее сиденье.

– Будто человека приносят в жертву, – заметил Нестор.

– Я не думаю, что она человек, – заметил Арни. Фил влез следом за Арни.

– Господи, еле вырвались, – сказал он. – Послушай, Арни, то, что ты там сделал, это, господи, я хочу сказать, спасибо.

– Ладно, проехали, – сказал Арни.

– А что он сделал? – спросил Нестор.

– Я же сказал, проехали, – сказал Арни. У него на губах все еще был вкус миссис Крюгерман. Вкус не был неприятным. Это был вкус «Фиксодента». Арни не признался бы в этом Филу – он даже себе не хотел признаваться – но ему, кажется, понравилась миссис Крюгерман на вкус. Может, он даже как-нибудь ее навестит и выяснит, играет ли она в пинокль.

– Ну хорошо, – сказал Нестор, и, отжав сцепление, съехал с крытой дорожки. – Но я все-таки думаю, что вы, ребята, чокнутые, если собрались выходить в море в такую погоду.

– Да, – промолвил Фил, наблюдая, как крупные капли разбиваются о ветровое стекло. – Будет скверно.

– Эй, – сказал Арни, – после того, через что мы прошли, разве может быть хуже?

– Будет хреново, – сказал Эдди Смит, глядя на залив с мостика «Феерии морей».

Эдди Смит был капитаном «Феерии». Отличный моряк, прирожденный капитан. Начало его морской карьеры было многообещающим, и он не думал, что однажды дойдет до такого – станет водить кругами это уродливое корыто, облепленное неоном, никуда не направляясь.

В восьмидесятые он был большим человеком в круизном бизнесе, быстро рос в звании, плавая на больших судах, которые отходили из порта Майами, до планшира загруженные тучными жителями Среднего Запада в спортивных костюмах и ослепительно белых кедах. Эта публика была готова целую неделю развлекаться на море и еще больше тучнеть.

В те дни Эдди был ладно скроен. Он отлично смотрелся в белой офицерской форме, напоминая Кевина Костнера.[38]38
  Кевин Костнер (р. 1955) – американский киноактер и режиссер.


[Закрыть] Он был высок и худощав, подернутые легкой сединой волосы говорили о солидности, которая уравновешивалась легкой улыбкой, намекавшей о желании с кем-нибудь переспать.

Что он часто и делал. Одинокие женщины шли на все, чтобы оказаться в пределах его досягаемости. Замужние тоже. Это и стало бедой Эдди: замужние женщины. Вообще-то ему больше нравилось, когда они замужем. Он испытывал приятное возбуждение, планируя встречу с ними на палубе, озираясь, чтобы убедиться, что их никто не видит, забираясь в спасательную шлюпку, в которой было припрятано одеяло. А иногда, если мужья уходили в казино, Эдди даже забирался в их каюты – их чертовы каюты – и опасность быть пойманным делала секс еще лучше.

Так что какое-то время Эдди был довольным жизнью морским офицером. Но, как и большинство мужчин, у которых член заменяет мозги, он не все продумывал, как следует.

Представь, что ты работаешь водителем автофургона, развозящего закуски. Каждый долбаный день – дождь ли, солнце, жара или холод – продираешься сквозь пробки, надрывая спину, загружаешь в торговые автоматы чипсы, сникерсы, все это дерьмо, которым питаются офисные работники. Тебя постоянно донимают обитатели канцелярских закутков, заявляющие, что автомат сожрал их доллар, они ведут себя так, будто ты должен им выдать доллар из своего кармана, эти люди, что зарабатывают больше тебя, целый день протирая штаны на своих раздавшихся от «сникерсов» задницах. Тебе не нравится эта работа, но ты занимаешься ею уже двенадцать лет, и, вероятно, будешь заниматься еще двадцать пять, поскольку у тебя есть жена и двое детей, и нет диплома колледжа, и такое вот у тебя дело.

Теперь представь, что жена уговорила тебя поехать в круиз, который ты на самом деле не можешь себе позволить, но, послушай, вы не отдыхали вместе с медового месяца, проведенного в Атлантик-сити, да и тогда оба дня шел дождь. Так что ладно, решил ты, подумаешь, еще две штуки долга на «визе», все равно никогда к чертям собачьим не расплатишься.

И вот вы вдвоем отправляетесь в круиз, все действительно мило – боже, еда-то какая – ты прекрасно проводишь время, даже немного выигрываешь в автоматах. И вот на третий вечер к вам за столик подсаживается этот офицер, высокий, улыбчивый, зубы сверкают, и ты видишь, что он сознает, как офигенно выглядит в своей форме. Женщины, включая твою жену – особенно твоя жена, – смотрят на него, как на кинозвезду. Ты даже слышишь, как твоя жена говорит чьей-то еще жене, что он вылитый Кевин Костнер, которого она обожает. Этот тип разглагольствует об управлении таким большим кораблем, о том, какое это непростое дело, и твоя жена развесила уши, а ты думаешь, что посмотрел бы, как этот красавчик управлял грузовиком в пробках, через которые ты продираешься каждый день без помощи команды из 97 человек, но не говоришь ничего, а только заказываешь еще пива.

После обеда хочешь еще раз зайти в казино, может, сыграть вечером в блэкджек, но жена говорит, что слишком устала, пройдется по верхней палубе и, наверное, ляжет пораньше, а ты говоришь, да как хочешь, поскольку, если честно, она тебя все равно немного раздражает. Когда ты возвращаешься в каюту, она делает вид, что спит, но видно, что притворяется. Ложишься в постель и немного погодя слышишь, как она плачет. Спрашиваешь, что не так, отвечает: ничего. Говоришь, хорошо, почему тогда плачешь? Она встает с постели, идет в ванную, закрывает дверь и торчит там, бог знает чем занимаясь, а ты засыпаешь.

До конца круиза она странно себя ведет, как будто в прострации. Еще пару раз слышишь, как она плачет в постели, но в чем дело, не говорит. Ты думаешь, наверное, критические дни.

Но и после возвращения домой, даже неделю спустя, она продолжает вести себя странно. А потом однажды вечером, когда дети уже спят, ты заходишь в спальню, а она сидит на полу, прислонившись к стене, и рыдает, как ребенок, а когда спрашиваешь, в чем дело, говорит она только: прости меня, – снова и снова, – прости меня прости меня прости меня прости меня, – ты садишься рядом, крепко ее обнимаешь, от чего она рыдает еще громче, но в конце концов поворачивается к тебе и рассказывает о той ночи на корабле, как он обманул ее, напоил чем-то, она не понимала, что происходит, все было как в тумане, а после она была так напугана, что не могла ничего рассказать. Ты смутно подозреваешь, что все было не совсем так, но ты ей веришь, потому что хочешь верить.

Так закончилась карьера Эдди Смита на круизных кораблях. Круизные компании сильно зависят от постоянной клиентуры и патологически одержимы стремлением удовлетворить пассажиров. Последнее, что хотел бы услышать администратор круизов, взяв телефонную трубку, – вопли клиента о том, что он обратится в полицию, обратится к адвокату, обратится на телевидение, что он не затем платил его компании две чертовы тысячи долларов, чтобы ее сотрудник трахал его жену.

Корабль Эдди был в море, когда раздался звонок. За ним выслали вертолет. Настолько велико было их желание снять его с борта, вернуть в Майами и уволить.

В конце концов окружной прокурор не стал предъявлять обвинение, поскольку всем, кроме мужа, было ясно, что действительно произошло. Но компании пришлось заплатить пятьдесят тысяч долларов, чтобы эта пара заткнулась, и компания совершенно не собиралась снова нанимать Эдди. Ни в одной из крупных круизных компаний с ним не стали бы даже разговаривать. Он был словно прокаженный. Он поплатился карьерой за примерно восемь минут секса. Секс, надо сказать, был так себе.

Деньги у Эдди быстро закончились, и он устроился помощником капитана на рыболовный катер, выходивший на день от причала рынков Бейсайд – подносить удочки парням, которые самостоятельно не поймают рыбу, даже если она запрыгнет им в штаны. Он насаживал им на крючок наживку, менял леску, говорил, когда клюет, советовал, как водить рыбу, и в половине случаев сам же эту чертову рыбу вытаскивал. На обратном пути он открывал им пиво, зажигал сигары, слушал ахинею, которую те несли, делал вид. что смеется над их дебильными шутками, напрашивался на чаевые.

Он теперь много пил, на носу проступила сеточка сосудов. Он начал лысеть, перестал заботиться о зубах, и больше не напоминал Кевина Костнера. Он открыл для себя кокаин, что было несложно в Майами восьмидесятых, когда тот был повсюду, буквально с неба валился. Сперва нюхал понемногу, потом пристрастился, и довольно скоро ему стало не хватать денег на эту привычку. И тогда его поставщик поинтересовался, не хотел бы он сам заняться снабжением.

Так началась новая морская карьера Эдди. Он жил на Багамах и на 38-футовом быстроходном катере, с двигателями в пятьсот лошадиных сил и двойным турбонаддувом, с погашенными огнями пересекал глухой ночью Гольфстрим на скорости шестьдесят, семьдесят, иногда восемьдесят миль в час, швартовался к посредническому судну неподалеку от берега США, выгружал товар, и к чертям сматывался.

Зарабатывал он весьма прилично и мог бы через некоторое время уйти на пенсию, если бы откладывал деньги, вместо того чтобы втягивать их носом и оставлять тысячедолларовые чаевые барменшам, чтобы как-то привлечь их внимание. Иногда он наведывался в одно из больших казино во Фрипорте с пятнадцатью штуками баксов в кармане, а через три дня просыпался ни с чем, не помня даже, куда все ушло, и не переживал, поскольку мог заработать еще. Он рассчитывал со временем завязать с этим, может, в ближайшие месяцы, но время вышло однажды ночью у маяка Фауи-Рокс. в десяти милях от Майами. Эдди только что пришвартовался и собирался выгрузить тысячу четыреста фунтов кокаина и шестьсот фунтов травы, как – вот дерьмо – над головой загудел вертолет Береговой охраны, слепя прожекторами и превращая в день полчетвертого ночи.

Эдди тут же отдал швартовы, бросив на посредническом судне свою команду, кричавшую: эй, что за хуйня, – и на полном газу помчался на восток, но развернулся, заметив два катера Береговой охраны, направлявшиеся в ту же сторону, – это была ловушка – и, поскольку выбора не было, устремился к берегу Флориды.

Он шел быстрее катеров Береговой охраны, но не чертова вертолета – эта штука так и висела над ним всю дорогу, стараясь его ослепить, но он не останавливался, надеясь добраться до Майами, вылезти как-то на берег и затеряться в городе.

Он проревел по отмели в районе свайного поселка Стилтсвилль с такой скоростью, с какой ни одному здравомыслящему человеку не пришло бы в голову, повернул в сторону больших домов в районе Кокосовой Рощи, рванул по каналу в сторону пристани Диннер-Ки, на секунду ушел от света прожектора, дернул рычаги на себя, чтобы притормозить катер и, выпрыгнув, не убиться, потом отжал их, и одновременно нырнул в воду, которая на скорости 30 миль в час показалась ему бетоном.

Он вынырнул, быстро огляделся, увидел яхту, стоящую на якоре в двадцати ярдах от него, набрал воздуха и снова ушел под воду. Когда всплыл, чтобы сделать вдох, услышал громкий удар, снова нырнул и за пару вдохов добрался до яхты. Он ухватил причальный конец, задыхаясь, повис на нем, повернул голову к пристани и увидел, прямо как в кино, огненный шар в том месте, где его лодка врезалась в дальний правый конец причала. Он поплыл налево, но – вот дерьмо – над ним снова была эта вертушка, и он оказался в середине яркого белого круга, который следовал за ним, пока он греб к берегу, где был встречен всеми силами органов правопорядка – и местными, и штата, и федералами.