Текст книги "Непреодолимое искушение"

Автор книги: Дэй Леклер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 7

Эмма сидела в одной из комнат женского приюта, выделенной для собеседований. С тех пор как она сказала отцу о своей беременности, прошло три дня. Все это время они с Чейзом работали над сделкой ее отца и Рейфа. Она собиралась встретиться с Чейзом после того, как закончит дела в приюте, и не могла дождаться этой встречи, когда он снова обнимет ее, поцелует, когда они снова смогут остаться наедине. Усилием воли Эмма заставила себя сосредоточиться на работе.

– Вот и все, Лэйси, – сказала она, улыбаясь. – Ты отлично держишься. Нет, не опускай глаза. Основная трудность в том, что тебе придется пожать собеседнику руку. Я постараюсь сделать так, чтобы собеседование вела женщина, но не знаю, получится ли. Не теряйся, если это будет мужчина.

– Хорошо, Эмма. – Лэйси подняла голову и сказала спокойно и твердо, как учила ее Эмма: – Рада познакомиться.

– Отлично. – Эмма очень гордилась собой и своей подопечной. – Месяцы тяжелого труда уже окупают себя. Собеседование в понедельник, в два. Я уверена, что ты получишь эту работу.

– Все благодаря тебе.

Эмма покачала головой:

– Это целиком и полностью твоя заслуга. Ты изменилась, не я. Я просто дала тебе возможность измениться, и вот что получилось.

Женщины обнялись, и Лэйси пошла к двери. К восторгу Эммы, она вся сияла. В ней невозможно было узнать женщину, которая однажды появилась на пороге приюта вся в синяках, неспособная смотреть людям в глаза и говорить в полный голос. Эмма посмотрела в глубь комнаты, где стояла делегация из Лос-Анджелеса. С разрешения Лэйси женщины наблюдали за подготовкой к собеседованию. Эмма подошла к ним, приветливо улыбаясь, ей навстречу вышла невысокая темноволосая женщина за пятьдесят.

Остальные потянулись к выходу.

– Большое спасибо, что позволили поприсутствовать, – сказала она, протягивая руку.

– Не за что. Это было полезно?

– Конечно.

Эмма указала рукой в сторону дверей, ведущих в глубь приюта:

– Вам показали дом?

– Наверное, пора признаться, что я не вхожу в состав делегации. Мне просто очень хотелось увидеть, как вы работаете. – На лице Эммы, очевидно, отразилось замешательство, и женщина смущенно улыбнулась. – Простите, я не представилась. Пенни Кэмерон, мать Чейза.

– О боже, – пробормотала Эмма, собираясь с мыслями. – То есть очень приятно познакомиться.

Это прозвучало очень похоже на Лэйси. Пенни рассмеялась и сжала ее руку.

– На вашем месте мне тоже было бы неловко. – Ее темные глаза весело блеснули. – Хотя лет тридцать назад я была на вашем месте, когда обнаружила, что беременна.

Эмма закрыла глаза:

– Все лучше и лучше.

– Чейз не предупредил вас, что рассказал мне о вашей беременности?

– Даже не намекнул, – слабым голосом призналась Эмма.

– Не волнуйтесь, – с чувством сказала Пенни, – мы с Бобом приехали вовсе не для того, чтобы смутить вас еще сильнее. Я ни за что так не поступила бы.

– Отец Рейфа тоже здесь? – ужаснулась Эмма.

Пенни похлопала ее по руке:

– Не переживайте из-за него. У Рейфа с отцом всего только общего, что фамилия, любовь и уважение друг к другу.

Через некоторое время они встретились с Чейзом и Бобом у кафе, в котором несколько дней назад сидели Эмма и Чейз. Эмма вспомнила рассказ Чейза о том, что ее отец уволил родителей Рейфа в самый важный момент их жизни. Ненавидит ли ее Боб так же сильно, как он должен ненавидеть ее отца? Любопытство еще больше взвинтило ее нервы, пока они представлялись друг другу. Эмма искала в Бобе знакомые черты, но почти ничего не находила. К ее облегчению, Боб был совсем не похож на своего жесткого, безжалостного сына – ни внешне, ни внутренне. И в том и в другом был твердый стержень, но Боб был добрее и мягче и куда больше нравился Эмме. Если он и имел что-то против нее, то никак это не выказывал. Он был высок, с хорошей фигурой; волосы с проседью ничуть не поредели, и он смотрел на Эмму пронзительными глазами приятного орехового оттенка. Его веселый смех и живое чувство юмора позволили Эмме расслабиться всего через несколько минут после знакомства, а то, как нежно он обращался с женой, умилило ее до слез. «Рейф, должно быть, пошел в мать», – решила Эмма.

– Почему бы нам не сходить на ярмарку? – предложила Пенни, глядя на Чейза. – Помнишь, как я водила тебя туда, когда ты был маленький?

Возвышающийся над матерью Чейз обнял ее за плечи. Эмма вдруг заметила, что он в джинсах и свободной рубашке: она не видела его так небрежно одетым с того самого рокового утра.

– Я любил ярмарки почти так же, как тебя. – Он подмигнул Эмме. – Она особенно любит палатки с угощениями.

– О Чейз, все не так плохо!

– Именно так, – подтвердил он. – Вот увидишь, не пропустит ни одной.

Хотя Пенни со смехом открестилась от обвинения, так и оказалось: впрочем, она называла это «я только попробую кусочек». Эмма была в восторге от отношений в этой семье, так не похожих на ее отношения с отцом. Весь город звал ее Принцессой Уорт, но дома она была такой, только пока оставалась в рамках, которые он установил для нее, и помоги ей Господь, если она зашла слишком далеко. Ее авантюра кончилась тем, что она беременна и не замужем. Пожалуй, это было классическим проявлением подросткового бунта, хотя она совсем не хотела ничего подобного.

Чейз помахал рукой перед ее лицом:

– Эй, ты здесь?

Эмма удивленно моргнула и улыбнулась:

– Извини, я задумалась. – Она взяла Чейза под руку. – Мне нравится твоя мама, она…

– Живая?

– Да, именно. Живая, милая, сочувствующая. Идеальная мать.

– Я тоже так думаю. – Он кивнул в сторону Боба. – А мой отчим?

Она помедлила, подбирая слова:

– Он не похож на Рейфа, правда?

– Что-то общее есть.

– Но Боб не злопамятен.

– На твоем месте я бы не стал проверять.

Она остановилась перед палаткой, торгующей медом и домашним мармеладом, и взяла одну баночку.

– Что ты имеешь в виду?

Чейз сложил руки на груди. Тонкая ткань рубашки обтянула его каменные мускулы.

– Я что-то не припомню праздничных ужинов, на которых Уорты, Кэмероны, Ларсоны и Бэрроны сидели бы за одним столом, как большая дружная семья. И вряд ли такое случится.

Эмма с трудом оторвала взгляд от плеч Чейза. Он прав, как это ни печально. Их ребенок будет расти в атмосфере семейного разлада.

– И что нам делать? – Она говорила тихо, не скрывая тревоги. – Мы не можем позволить дрязгам наших семей отразиться на ребенке.

Чейз сказал так же тихо:

– Не волнуйся, дорогая, я никому не позволю использовать нашего сына в своих меркантильных целях. – Он быстро пожал плечами. – Или нашу дочь.

Ей очень нравилось то, как спокойно он говорит, она верила ему безоговорочно, и у нее остался всего один вопрос:

– Как ты намереваешься сделать это?

– Легко. Если им нужен кто-то из нас, им придется сотрудничать.

– Даже твоему брату?

Чейз помрачнел:

– Особенно моему брату.

– Интересно будет посмотреть.

– Не переживай, Эмма. Ты и наши дети всегда будете на первом месте для меня.

– Наши дети? Дети?

Вместо ответа, он быстро поцеловал ее в макушку, и она не смогла устоять и прижалась к нему. Если бы вокруг было меньше народу, она не постеснялась бы продолжить. Его обещание наполнило ее тоской по чему-то большему, прочному, постоянному, по их общему дому, в котором будет звучать смех детей и который будет согрет любовью, и не просто любовью, а любовью Чейза. Ей хотелось создать настоящую семью.

– Эмма! – Пенни поманила ее к палатке, на прилавке которой сияло золото и серебро. – Посмотри-ка.

Эмма улыбнулась Чейзу – обещающе и с ноткой сожаления – и присоединилась к его матери. Пенни показала на стойку с браслетами.

– Что думаешь?

Эмма наклонилась, внимательно разглядывая стойку. Браслеты состояли из бусинок, камешков и медных обрезков интересной формы.

– Я не часто ношу украшения, но эти мне очень нравятся. Интересные и забавные. А вот этот похож на хищника и напоминает мне о Чейзе.

Пенни понимающе кивнула:

– Глаза из глазури и отличная форма.

– По-моему, я должен обидеться, – пробормотал Чейз и посмотрел на Боба: – Я должен обидеться на то, что меня сравнивают с браслетом?

– Определенно.

– В таком случае я обиделся.

Эмма взмахом руки велела ему замолчать и продолжила обсуждать украшения с Пенни.

– Они не должны мне нравиться, но нравятся.

– Почему не должны? Слишком простенькие для Уорт?

Эмма хихикнула и сказала так надменно, как только могла:

– Разумеется. Уорты носят только золото и бриллианты. – Она взяла один из браслетов. – Нет, просто я думаю, что не смогу носить их правильно, чтобы было видно их красоту. Но они очень нравятся мне.

– По-моему, вот этот тебе очень пойдет, – настойчиво сказала Пенни, – и носить его ты очень даже сможешь.

– Вы меня убедили. – Эмма достала кошелек. – Я возьму.

– Убери деньги, я хочу подарить его тебе.

– Нет-нет, я не могу…

– Ты носишь моего внука или внучку, – мягко сказала Пенни. – Пожалуйста, позволь мне сделать тебе подарок. Он не слишком дорогой, а мне будет очень приятно.

Эмма сдалась:

– Конечно. Спасибо. – Она надела браслет и вытянула руку, любуясь им. – Великолепно.

– Разумеется. Уверена, что думала о тебе, когда делала его, просто не осознавала этого до нашей встречи.

Эмма замерла:

– Что?

Пенни засмеялась:

– Боюсь, я тебя провела. На досуге я делаю такие браслеты, а мой друг продает их на ярмарках. Вот, смотри! – Она развернула руку Эммы и показала на медную монетку, вплетенную в браслет. – Пенни – это моя подпись.

– Ох, – тихо сказала Эмма, – как хорошо, что мне понравились ваши браслеты.

Пенни пожала плечами:

– Если бы они тебе не понравились, я ни за что не призналась бы, что это моих рук дело. – Она тепло улыбнулась. – Но я чувствовала, что тебе понравится. А тот, что теперь твой, я делала, думая и о Чейзе.

– Потрясающе, что я выбрала именно его. – Эмма крепко обняла Пенни. – Спасибо. Я буду ценить его еще больше, зная, что вы сделали его.

Они пошли дальше. Чейз взглянул на Эмму и взял ее за руку:

– Все в порядке?

– Все хорошо, хотя у меня такое чувство, будто я только что удачно прошла по минному полю.

– Это ни к чему. Мама не обиделась бы, даже если бы ты плохо отозвалась о браслете, она очень отходчивая. – Он поднял бровь. – Тебе он правда понравился или ты просто была вежлива?

– Очень понравился, – совершенно искренне ответила она. – Но я боялась, что не смогу достойно носить его.

– Милая, ты достойно смотрелась бы даже в костюме Тарзана.

Она усмехнулась:

– Тарзана? Не Джейн?

– Именно Тарзана – и этот браслет. – Он бросил на нее голодный взгляд. – А может, только браслет.

Час спустя четверка разбилась на пары: Боб сказал, что им предстоит долгая дорога домой.

– Сюда мы ехали вдоль побережья, – сообщила Пенни и ткнула Чейза локтем. – Я заметила одно местечко севернее Арестантской Скалы. Вам с Эммой надо туда съездить. Помнишь нашу игру?

– Конечно. Как только появится время, мы с Эммой воспользуемся твоим предложением.

Эмма подождала, пока уйдут его родители, и вопросительно подняла бровь:

– Это было предложение найти дом и съехаться или она правда имела в виду игру?

– Второе.

Занятно.

– И как же в нее играть?

Он остановился у палатки на краю ярмарки и купил им по рожку мороженого. Эмма видела, что он пытается подобрать слова.

– У нас тогда было не очень много денег, – признался он наконец. – Мама отказывалась от финансовой помощи отца. Поэтому по воскресеньям, возвращаясь из церкви в праздничных костюмах, мы иногда заходили в дома, выставленные на продажу, и притворялись.

– Притворялись? – Она непонимающе нахмурилась. – Что ты имеешь в виду?

– Мы притворялись, что можем позволить себе купить этот дом, обсуждали, куда какую мебель поставить, какие изменения внести. – Он улыбнулся. – Целый час мы воображали, каково это – жить в большом красивом доме.

– Это не всегда так хорошо, как кажется, – пробормотала Эмма.

Чейз наклонился и слизнул капельку мороженого с ее подбородка.

– Разумеется, но эти игры давали мне силы двигаться дальше.

– И делать фантазию реальной?

– Именно.

Она внимательно посмотрела на него:

– Ты делал это для себя или для матери?

– Мне нравилось, что я могу обеспечить ее всем необходимым. Одно время мы с Рейфом даже соревновались, кто преподнесет самый роскошный подарок родителям.

– Готова поспорить, Боб быстро отменил эту практику.

– В конце концов они сказали, что самый желанный подарок от нас – посвятить им немного нашего времени.

– Как это мило. – Эмма изучала свое мороженое, обдумывая следующий вопрос. – Ты думаешь, ходить по домам и притворятся сейчас, когда ты можешь купить любой дом, будет так же весело, как в детстве?

– Не знаю, но хочу выяснить.

Она изумленно уставилась на него:

– Выяснить?

– У тебя какие-то другие планы?

– Нет. – Эмма задумалась, потом кивнула. Почему бы и нет? – Звучит довольно весело.

Переступив порог дома, Эмма подумала, что «весело» – неудачное слово. От этого вскипал мозг, пожалуй, лопались глаза – более подходящие определения. Как будто какой-то безумный декоратор взял отлично построенный, элегантно обставленный дом и приложил все усилия, чтобы обезобразить его самой пошлой обстановкой и кричащими цветами, какие Эмме только доводилось видеть.

– Это не укладывается у меня в голове, – прошептала она. – Я не могу на это смотреть.

– Я, к несчастью, могу, и у меня сейчас взорвется голова.

– Однако в этом есть что-то… – Она пошла к гостиной и остановилась на пороге. Кто-то напихал слишком много слишком крупногабаритной мебели в слишком маленькую комнатку. – Что-то очень знакомое, я только не могу понять что.

– Ты бывала в борделе? – вежливо спросил Чейз.

Она постаралась сдержать смех, не желая привлекать к себе внимание. Самое точное определение для красно-золотых обоев с бархатными черными лилиями.

– Могу я вам помочь? – К ним подошла, приветливо улыбаясь, пожилая женщина. – Я миссис Стрикленд, хозяйка дома.

Чейз протянул ей руку:

– Очень приятно. Мы с моей невестой только что говорили, что никогда ничего подобного не видели.

Женщина солнечно улыбнулась:

– О, я старалась.

Эмма почувствовала, как все внутри ее сжалось. Это уже не казалось веселым. Она озабоченно посмотрела на Чейза, надеясь, что он не скажет ничего неразумного. Он заметил ее тревогу и кивнул, показывая, что понял ее.

– Вы сами обставили дом?

– Да, хотя не могу претендовать на авторство идеи: я взяла за основу фотографии интерьеров поместья Уортов. – Женщина удовлетворенно оглядела гостиную. – Все, что вы видите здесь, – точная копия обстановки их особняка, так что, если вы купите дом, будете окружены такой же роскошью, как и Уорты.

– О… – Эмма в ужасе замерла. – О боже! Вы правы.

– Вы видели фотографии? Вы, должно быть, были совсем юной, тому журналу много лет… – Женщина любовно провела рукой по спинке дивана. – Точно такой же диван есть у Уортов, как и вся остальная мебель, я только убрала некоторые несовершенства.

– Несовершенства?

– Покойная миссис Уорт любила нейтральные цвета, это странно для художницы. Я решила выбрать цвет поярче. – Она наклонилась к Эмме и доверительно сообщила: – И стало намного лучше, если хотите знать.

Они позволили миссис Стрикленд провести их по всему дому, слушая ее хвастливые пояснения о нововведениях и улучшениях. Когда она утолила свой экскурсоводческий голод, они вернулись к машине.

– Все прошло не так, как я ожидал, – заметил Чейз.

Все еще не пришедшая в себя Эмма села в машину.

– Совершенно не так.

– Мебель действительно такая же, как у вас.

– У нас было так, пока была жива мама. Теперь все по-другому, слава богу.

Он встревоженно посмотрел на нее:

– Ты в порядке?

Она сделала глубокий вдох.

– Честно говоря, не знаю, плакать или смеяться.

– Тебе повезло, что она не узнала тебя.

– Еще как. Впрочем, я стараюсь как можно реже попадать в объективы, наверное, это меня и спасло.

Он взял ее за руку:

– Прости, милая. Я думал, будет весело, а оказалось – жутко.

Эмма махнула рукой:

– Ерунда. Мне просто жаль эту бедную женщину.

– Почему? – удивился Чейз. – Она обожает свой дом. Мне кажется, она не хочет его продавать: все это время она прожила в доме, не уступающем по роскоши особняку Уортов.

– Даже превосходящем, – поправила его Эмма.

– Да, это же улучшенная версия.

Они посмотрели друг на друга и расхохотались. Она положила голову ему на плечо и усмехнулась. Чудесно было просто расслабиться и немного подурачиться. За последние месяцы случилось столько всего, в том числе и печального, что она почти забыла, что значит развлекаться, пока в ее жизни не появился Чейз. Несмотря на свой статус, он умел развлекаться. Она заметила это в первый же день знакомства, когда весь Нью-Йорк воспринимался ими как большая игровая площадка. Его взгляд был острым и пронизывающим, у него был волевой подбородок, и смешливые морщинки, лучиками расходящиеся от уголков глаз, и губы, легко складывающиеся в улыбку. Его нетрудно было рассмешить, и в то же время от него веяло надежностью и чувством долга. Эта комбинация казалась Эмме сногсшибательной.

– Что?

Он заметил, что она смотрит на него.

– Пытаюсь разгадать тебя.

– И как, получается?

– Пока не знаю… – Она помедлила. – Ты был так добр с миссис Стрикленд.

– А ты ожидала чего-то другого?

– Нет, но она превратила дом в кошмар. Она выбрала совершенно неподходящую мебель, усугубила ситуацию, добавив жуткие цвета, и это чтобы создать иллюзию дома моего отца. Я этого не понимаю, особенно учитывая, что ее представление о нас очень далеко от реальности. И все-таки она счастлива, что живет в этом доме.

– На вкус и цвет товарищей нет.

– Верно. Она любит образ, который создало ее воображение. И все-таки это не отменяет моего удивления тем, что ты был так вежлив, хотя мог бы быть саркастичен. Она не поняла бы иронии.

– Я не такой.

– Да, – пробормотала Эмма. – Я вижу.

Чейз поднял бровь:

– А ты думала, что я не упущу возможности поиздеваться над кем-то?

– Не совсем… – Она пристегнулась и удовлетворенно улыбнулась. – Сегодня ты доказал, что ты не такой.

Он завел двигатель, и они поехали к той части города, где дома сменялись поместьями с огромными земельными участками. Когда они проезжали мимо еще одного выставленного на продажу дома, украшенного шариками, Эмма указала на него:

– Остановись здесь. Давай заглянем?

– Ты что, мазохистка?

– Я бы сказала, что хочу заесть предыдущий печальный опыт.

– Ладно. Но многого не жди.

Войдя и увидев, насколько этот дом отличается от предыдущего, они оба не сдержали облегченного вздоха и рассмеялись над своей одинаковой реакцией.

– А теперь смотри, как это делается, – прошептал Чейз.

– Ты главный.

Он обнял ее за плечи и притянул к себе, и она вдруг вспомнила, что он еще ни разу не поцеловал ее сегодня, и поняла, что скучает по его поцелуям так сильно, что это удивляло ее саму.

Должно быть, он прочел что-то по ее лицу: в его глазах вспыхнула страсть.

– Сегодня ночью, – сказал он, и она не поняла, что это было – обещание или угроза.

Агент по торговле недвижимостью поприветствовал их и вручил брошюры, подробно рассказывающие о доме:

– Пожалуйста, осмотритесь. Я показываю дом другим потенциальным покупателям, но если возникнут вопросы, я рядом.

Они начали с гостиной.

– Отличная комната, – заметил Чейз. – Наша мебель будет прекрасно здесь смотреться.

Эмма моргнула:

– Правда? – Он легонько толкнул ее в бедро, и она улыбнулась. – Ах да, конечно. Ты совершенно прав.

– Мне нравится камин. Если поставить перед ним кресла, мы могли бы читать при свете огня.

Эмма покачала головой:

– Сюда надо поставить диванчик на двоих, чтобы мы могли уютно устроиться на нем с бокалом вина и хорошей книгой.

Он чмокнул ее в щеку.

– Видишь? У тебя это в крови.

Вообще-то она говорила серьезно.

– Почему бы нам не осмотреть кухню? Нильда убила кучу времени, пытаясь научить меня готовить, и я хочу, чтобы в моем доме у меня была возможность использовать эти навыки.

– Меня волнует только, есть ли там холодильник.

Эмма рассмеялась:

– О Чейз, в этой кухне есть все: гриль, духовка, вытяжка над плитой, даже шкаф для вин.

– И огромный холодильник, – удовлетворенно кивнул Чейз. – Мое пиво всегда будет холодным.

– Посмотри на этот терракотовый фартук за раковиной. Он вполне современный, но в то же время придает кухне живописность домика итальянского фермера, тебе так не кажется?

– У тебя получается даже лучше, чем у мамы, – пробормотал Чейз.

Он все еще думал, что она играет. Эмма вздохнула:

– Здесь неплохая столовая, мне нравится вид из окна.

Она махнула рукой в ту сторону.

– Не хочешь подняться наверх?

– Очень хочу.

Она шла за ним по лестнице, восхищаясь искусной резьбой по дереву. Все в этом доме очень ей нравилось. В нем сочетались красота и легкость, которой ей так не хватало, и был шик, как в нью-йоркском доме Чейза. Она сама не смогла бы придумать лучшее смешение их вкусов.

– Посмотри-ка, Эмма.

Она обернулась. Чейз стоял в конце длинного коридора перед одной из комнат. Она подошла и ахнула:

– Его и ее кабинеты.

Две комнаты были абсолютно одинаковы и соединялись балкончиком. Друг от друга их отделяли двери с красивой гравировкой. Столы бывших хозяев стояли напротив двери: ее – изящный и легкий, его – более основательный.

– Они сидели лицом друг к другу, – прошептал Чейз.

– И могли видеть друг друга, пока работали. – На глаза вдруг навернулись слезы, и Эмма пошла к балкончику, пытаясь восстановить душевное равновесие. – Смотри, балкон соединяет только эти комнаты. Они отделены от остального дома.

– Ты заметила стол и стулья? – Он тоже вышел на балкон и положил руки ей на плечи. – Наверное, они завтракали там вдвоем.

Она прижалась к нему.

– Или пили вино и любовались закатом. – Она вздохнула. – Интересно, почему они продают такой чудесный дом?

Он указал на стоящую в углу трость:

– Может быть, кому-то из них стало тяжело подниматься по лестнице. Но ты права, очень жаль. Дом замечательный.

Дом, в котором она хотела бы жить.

– Почему ты все еще живешь с отцом?

Он словно прочитал ее мысли.

Она пожала плечами, надеясь, что он не почувствует, как напряглось ее тело.

– Это непрактично. Поместье и для нас двоих велико.

– А может, ты просто не хочешь оставлять отца одного?

– Разве что совсем чуть-чуть, – призналась она.

– Рано или поздно это произойдет, Эмма, и скорее рано.

– Ты слишком много на себя берешь. – Эмма высвободилась из его объятия. – Я еще не дала тебе согласия, и если мы не поженимся, для меня и ребенка будет лучше жить в доме, в котором я выросла.

– Ничего подобного.

Она резко обернулась:

– Почему? Это разумно.

– Нет, разумно будет пожениться и жить втроем, как нормальная семья.

– В твоем нью-йоркском доме? Он милый, но я бы не стала растить там детей.

Он поколебался:

– Твой взгляд на вещи изменится, если я скажу, что могу перебраться сюда?

Некоторое время она молчала.

– Ты правда можешь? – спросила она странным голосом.

– Да, правда. Я не хочу быть отцом на расстоянии. Если ты тверда в своем намерении остаться здесь, мне ничего не остается, кроме как присоединиться к тебе.

Она помедлила, а потом подошла к нему и обняла:

– Я не знаю, что между нами происходит… – Она помолчала, пытаясь облечь бурю эмоций в слова. – Может быть, это не просто общий ребенок.

– Так и есть.

– Может быть. Но я хочу узнать это. – Пора было поговорить начистоту, хватит попусту обнадеживать его. – Я не готова выйти за тебя, Чейз, даже если это обеспечит нашему ребенку прочное положение в обществе. Я не выйду за тебя только из-за этого. Но то, что ты готов переехать сюда ради нашего ребенка…

– И ради тебя.

Улыбка озарила ее лицо.

– Мне бы очень хотелось этого, Чейз.

Он наклонился, касаясь губами ее губ:

– Почему бы нам не оформить это как полагается?

Она положила руку ему на грудь, удерживая дистанцию. Мускулы под ее пальцами напряглись.

– Ты все свои дела обставляешь вот так?

– Только с тобой, дорогая.

И он поцеловал ее.