Текст книги "Поцелуй или смерть"

Автор книги: Дей Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Глава 3

Худой человек лет пятидесяти, который, видимо, дорожил своим английским твидом и босалинским табаком, грел замерзшие руки у радиатора под окном. Это был инспектор Карлтон из уголовной бригады. Он приехал сюда лет тридцать назад и уже двадцать пять работал в чикагской полиции. Но в душе он оставался мятежником – зимний дождь в Чикаго являлся его личным врагом. Правда, существовало кое-что, что он ненавидел сейчас еще больше. Это был парень, которому некоторая известность и определенная сумма денег бросились в голову, вместо того чтобы согреть ему сердце.

– Хорошо, Барни, поговорим об этом, – сказал инспектор, даже не повернувшись. – Вы привели девушку в вашу комнату, чтобы немного поразвлечься. Она разделась в ванной, потом передумала, а вы потеряли голову и ухлопали ее. Это так произошло?

– Нет, мистер, – ответил Менделл.

Карлтон повернулся и распахнул полы пальто, чтобы согреть у радиатора свои худые ноги.

– Но тогда как же все произошло?

– Не знаю.

– Вы хотите сказать, что опьянели до такой степени, что ничего не помните?

– Нет, мистер.

– Как же тогда вы объясните все это?

– Я хочу сказать, – Менделл заерзал на своем месте, – что не знаю, как это случилось. Я пошел в ванную принять душ, а она была там...

– О, несчастье! – простонал Карлтон.

Джой Мерсер из "Сан Таймс" вышел, пятясь, из ванной.

– Надо признать, вы умеете их выбирать, Барни.

Карлтон посмотрел на лейтенанта Роя.

– Как он сказал ее зовут?

– Он утверждает, что не знает ее имени.

– Боже мой! – воскликнул Карлтон. – Как ее зовут, Барни?

– Не знаю.

– Мне-то незачем повторять это!

– Раз я говорю, что не знаю ее имени, значит, не знаю, – Менделл подавил в себе ярость.

Он пошарил в кармане, ища сигарету, и Грацианс дал ему прикурить от своей. Лейтенант Рой, будучи в противоположность худому инспектору Карлтону человеком чересчур толстым, с обманчивой улыбкой Будды, поднял глаза от удостоверения личности, которое нашел в зеленой сумочке под пальто из верблюжьей шерсти.

– Ее фамилия Марвин. Вирджиния Марвин. Она работала натурщицей и жила в Транфильд-Арм-отеле.

– Самая лучшая, Барни, а? – настаивал Джой Мерсер с усмешкой.

Помощник инспектора вышел из ванной, вытирая руки полотенцем.

– Это началось у нее, вероятно, с детства. Я хочу сказать, что она потеряла свою девственность не вчера.

– Он спал с ней? – спросил Карлтон.

– Во всяком случае, она с кем-то спала.

– А когда наступила смерть?

– По внешним признакам, четыре-пять часов назад.

Помощник инспектора положил полотенце на шкафчик и надел пальто и шляпу.

– Она из тех, которые будут вашими, если вам нужно хорошо провести время.

– Барни, где вы повстречались с ней? – спросил Карлтон.

– У Джонни в баре.

– Я считал, что вы женаты на Галь Эбблинг.

– Точно.

– Тогда почему вы подобрали эту девицу?

Менделл хотел ему объяснить и не смог. Как он опишет свои страдания? Как можно рассказать о своих чувствах после двухлетней разлуки? Галь обещала ждать его в отеле и не выполнила своего обещания!

– Итак? – повторил вопрос Карлтон.

Менделл смотрел на свои руки. Они так дрожали, что не держали сигареты, которой его угостил Грацианс.

– Ради бога, покончим с этим! – Барни встал. – Уведите меня, заприте меня! Решим, что я ее убил. Ничего я не знаю и не помню, что у меня с ней было!

– Тоже скажешь! – насмешливо усмехнулся Джой Мерсер.

Менделл ошеломленно посмотрел на него.

– А ты, Джой, оставь меня в покое. Да, я вышел из бара Джонни вместе с ней, но, насколько я помню, потом я послал ее к черту на, углу Дорберн-стрит.

Никто не засмеялся, никто даже не улыбнулся.

– С какого времени вы пили, Барни? – спросил Карлтон.

– С того времени, как открылись бары.

– Почему?

– Потому что моей жены не было тут, потому что она не ждала меня, как обещала.

– Вы только что вышли из больницы, Барни?

– Да, инспектор, сегодня утром.

– Почему вы там оказались?

– Меня туда никто не отправлял, я пошел туда добровольно.

– Почему?

– Потому что я видел и слышал разные вещи.

– Какие вещи вы видели и слышали?

Над этим вопросом Менделл задумался. Он этого никогда и никому не рассказывал, за исключением психиатра, которого ему рекомендовал отец Галь, и врачей клиники.

– Я бы предпочел не говорить об этом.

Инспектор Карлтон оказался терпелив. На время он отложил этот разговор и повернулся к Грациансу.

– Вы видели, как он входил в отель с девушкой?

– Нет. Все время, что я его видел, Менделл был один. Но это, естественно, не имеет никакого значения. Они редко приходят вместе. Парень сообщает девке свой номер в отеле, и она приходит сама. Это классический прием. А я не могу проводить время, карауля шлюх.

Лейтенант Рой толкнул Барни на стул.

– Сиди и держи себя в руках, старик. Мы еще успеем поехать в нашу контору. – Он прошел через комнату, чтобы побеседовать с инспектором Карлтоном.

Пока они говорили, Джой Мерсер присел около Менделла.

– Сенсационная история, а, Барни? Как это случилось, что твоя девочка Эбблинг не приехала к тебе? Твоя богатая супруга просто бросила тебя или что?

Менделл смотрел на кончик своей сигареты, а Мерсер не унимался.

– Не очень-то приятное ощущение, когда кто-то, кем ты очень дорожишь, хладнокровно бросает тебя. Я рад, что ты получил по заслугам, ты, подонок!

Менделл так сильно ему врезал, что репортер покатился прямо на полицейского в форме. Но Мерсер быстро, как кошка, поднялся на ноги, схватил стул и замахнулся им над головой Барни.

– Ты заплатишь мне за это!

Полицейский и два детектива схватили репортера и увели его в угол комнаты.

– Достаточно, Джой. Что случилось? – сухо поинтересовался Карлтон.

С трудом переводя дух, Мерсер отряхнул свой плащ и подобрал с пола шляпу.

– Барни Менделл мне больше не друг. И если вы позволите себе поверить в его вспышку сумасшествия, тс вы все шляпы. Он, может, и на пределе, но отлично знает, что делает, что произошло, а что нет, И если он так вел себя, то только потому, что ему так хотелось.

Менделл сел, потирая руки. Что бы только он ни отдал, чтобы оказаться девушкой! Они ведь могут плакать, эти девушки!

Барни был ошеломлен словами Джоя в не меньшей степени, чем находкой мертвой девушки. Они оба выросли на задворках одних домов. Если нападали на одного из них, другой считал, что побили и его. Однажды он, Пат, Джой и Джон целый месяц сражались с другим кварталом. И вот теперь Джой поносит его без всякого основания. Он не сделал Джою ничего плохого.

Грацианс положил ему руку на плечо.

– Пошли, пошли, старина.

От слов Грацианса Барни почувствовал себя больным. Детектив отеля обращался с ним, словно сиделка в больнице.

– Вернемся к нашему разговору, Барни, – бросил Карлтон, окончив беседу с Роем. – Этот человек, о котором вы нам сообщили и который ждал вас, когда вы вернулись в номер... Вы можете его описать?

– Нет, в номере было темно.

– Что он вам сказал?

– Он приказал, чтобы я выложил содержимое своих карманов на кровать. Я спросил зачем, а он обозвал меня сумасшедшим и оглушил рукояткой пистолета.

– И когда вы пришли в себя, ваш бумажник исчез?

– Да, инспектор.

– Сколько там было?

– Точно не помню. Вероятно, что-то около шестисот долларов.

– Шестьсот долларов! – воскликнул Мерсер. – Он не помнит о шестистах долларах!

Инспектор Карлтон отступил к радиатору и снова распахнул пальто.

– Вы заявили администрации отеля, что вас ограбили?

– Нет.

– Вы не заявили, что у вас украли шестьсот долларов?

– Нет, – снова повторил Менделл.

Ему очень хотелось курить. Если он на пороге сумасшествия, то предпочел бы стать одним из тех парней, которых он видел в секторе В. Ему хотелось окончательно потерять разум. Мнение Карлтона ему ясно. В ванной была убита девушка. Перед тем как ее убили, она спала с мужчиной. И Карлтон считает, что он придумал неизвестного, чтобы отвести от себя подозрение.

– Понимаю, – сказал Карлтон. – При ваших возможностях, конечно. Большинство людей не позволит себе не заявить немедленно о краже шестисот долларов. Я, например, перевернул бы землю и небо. И дальше, что означает идентичность духов? Вы до моего прихода заявили лейтенанту Рою, что погибшая девушка душилась теми же духами, что и ваша жена.

– Да, инспектор, совершенно верно.

– И именно это привлекло в ней вас?

– Нет, – отшатнулся Менделл. – Она сама подошла ко мне. В баре мы с ней просто поговорили, просто так, чтобы убить время. И когда она узнала, что я – Барни Менделл, она предложила мне осуществить ее мечту – переспать с боксером-тяжеловесом и спросила, почему бы мне не повести ее в свой номер.

– Сказано – сделано. Вы поднялись в номер, переспали с ней, а потом у вас возникла пьяная драка, и, прежде чем вы успели подумать, вы так сильно ударили ее, что сломали ей шейный позвонок.

Менделлу снова стало не хватать воздуха.

– Я этого не помню.

Карлтон потерял терпение. Он пересек комнату и дал Менделлу пощечину.

– Боже мой! Хватит врать! Вы убили ее или нет?! Воротничок душил Менделла. Он запустил палец за воротник и рванул его, оторвав пуговицу.

– Не знаю, – ответил Барни. – Не думаю, что я убил ее. Как бы ни был пьян человек, такие вещи он запоминает. – Он вытер свое покрасневшее лицо обшлагом рукава и продолжал: – Не помню даже, чтобы я ее вообще видел после того, как послал ее подальше на углу Дорберн-стрит и Рандольф и попросил оставить меня в покое.

– Ну все, хватит! Идите вы!.. – бросил Мерсер и отправился в редакцию писать статью, оставив другого парня из "Сан Таймс" послушать конец допроса.

Лейтенант Рой и инспектор Карлтон принялись о чем-то беседовать. Потом Рой сел на кровать и отечески положил руку на колено Менделла.

– Почему вы надели один чулок на ногу девушки?

– Я хотел одеть ее и спрятать тело.

– И почему вы этого не сделали?

– Я понял, что это сумасшедшая мысль.

– А вы не сумасшедший?

– Достаточно, Рой! – бурно вмешался Грацианс. – Чего вы добиваетесь? Собираетесь отправить парня на электрический стул?

Зазвонил телефон. По-прежнему улыбаясь, Рой снял трубку, потом посмотрел на инспектора Карлтона.

– Вызов из провинции Эггл-Риверс. Вызывают Менделла. Это летняя резиденция Эбблинга?

Карлтон подошел к стулу, на котором сидел Менделл.

– Передайте ему трубку.

– Говорите! – лейтенант протянул трубку Менделлу.

– Алло! Барни Менделл слушает.

– Барни, мой мальчик! – Голос судьи Эбблинга с его гарвардским выговором казался далеким и сухим, будто плохо работала связь. – Часами не могу дозвониться до вас. Не могу не выразить удовольствия, которое доставляет мне звук вашего голоса.

– Мне тоже приятно вас слышать, – ответил Менделл.

– Как вы знаете, – осторожно произнес Эбблинг, – радостная весть о вашей выписке из больницы застала Галь на Бермудах. Она вернулась со всей возможной быстротой. Я могу поговорить с ней, Барни?

– Галь здесь нет, – ответил Менделл.

– Нет? – в голосе Эбблинга прозвучало беспокойство. – А, ну конечно, как глупо с моей стороны! Галь мне утром звонила, что все самолеты, вылетающие сегодня утром с Бермуд, переполнены и что она собирается нанять частный самолет в Майами, чтобы обязательно прилететь в Чикаго сегодня днем.

Плечи Менделла содрогнулись, потом дрожь пробежала по всему его телу. Он хотел говорить и не мог. Галь любила его! Галь летела самолетом, чтобы быть с ним! А он во второй раз усомнился в ней! Как он мог сделать это?! Трубка выпала из его рук, но лейтенант Рой поймал ее. Голос судьи Эбблинга снова послышался в аппарате, на этот раз громче и пронзительней.

– Что там происходит, Барни? Почему вы мне не отвечаете? Что-нибудь случилось?

Менделл закрыл лицо руками. Мужчина не может плакать, но он имеет право смеяться. Барни начал хохотать и никак не мог остановиться. Его смех заполнил комнату, а потом и коридор. Барни все еще смеялся, когда инспектор Карлтон и лейтенант Рой по просьбе Грацианса вывели его через служебный вход отеля и посадили в полицейскую машину.

Да, мистер Эбблинг, безусловно, что-то шло не так, как надо!

Глава 4

Все эти переживания окончательно опустошили Менделла. Было такое ощущение, будто звонок судьи Эбблинга и весть о том, что Галь наняла самолет, чтобы побыстрее встретиться с ним, и что она в это время уже, наверное, в Чикаго, парализовали его мышцы. Барни казалось, что он утратил все чувства, и что у него осталась одна лишь зубная боль.

Его камера в отделении полиции была очень маленькой, меньше, чем палата в больнице, где он находился, пока доктора не решили, что он выздоровел. Барни не мог сказать, утро сейчас или вечер. После того как дежурный сержант оформил его задержание, лейтенант Рой отобрал у него часы, галстук и шнурки от ботинок ради его собственной безопасности. Менделл сел, опершись на спинку кровати, и принялся читать статью Джоя Мерсера в последнем выпуске "Сан Таймс". Заголовок гласил:

"БОКСЕР ОБВИНЕН В УБИЙСТВЕ МАНЕКЕНЩИЦЫ ПОСЛЕ ОРГИИ В ОТЕЛЕ!"

Статья была так же отвратительна, как и заголовок. В ней Менделл представлялся грубым парнем, который отлично знал, что делает, и которого совершенно развратили успехи на ринге и женитьба на богатой девушке. Он стал эгоистом и хвастуном и вообразил, что может нарушать законы.

Менделл подошел к решетке и попросил у дежурного сигарету. Тот сунул ее ему в рот и дал прикурить. Убедившись, что уже можно затянуться, Менделл сел на кровать и снова взял газету. Бог знает, почему Джой решил его уничтожить. В статье указывалось:

"Джой Мерсер надеется, что еще существует правосудие, что Менделлу придется отвечать за свои деяния, хотя он и провел два года в психиатрической больнице. Даже если выступления на ринге и повлияли на его умственные способности, даже если он и не был в полном рассудке, он все равно отлично понимал разницу между добром и злом..."

Таково было мнение репортера. Он считал, что Менделл, находясь в полном рассудке, пригласил Вирджинию Марвин пойти с ним в отель, а потом убил ее одним из своих знаменитых ударов, которые сорок два раза приносили ему победу нокаутом. Менделл спросил дежурного, что тот думает о статье.

– Что ж, скажу, – ответил дежурный, почесывая свой живот, выпирающий над поясом. – Я считаю, что Мерсер немного загнул. Я знаю, как обычно происходит с этими куклами, со мной это уже случалось. Они с вами заигрывают в машине, а потом, когда являются в комнату и раздеваются, у них в последнюю минуту пропадает желание. Они хотят вернуться домой к маме... – Пот стекал по его жирному лицу. – Ну, сознайтесь, вы не насиловали ее, Барни?

Одна эта мысль сделала Менделла больным. Голос дежурного довлел над ним, как какой-то кошмар.

– Ведь мне вы можете рассказать, Барни? Какой она была? Милой? – продолжал допытываться дежурный.

– Не знаю, – ответил Барни.

Он растянулся на постели и закрыл лицо газетой. Ему так хотелось сейчас, чтобы он родился с меньшим количеством мускулов, но с большим количеством извилин в мозгу!

Внезапно высокие каблучки застучали по бетонному полу и сторож объявил:

– К вам девочка, Менделл!

Барни сразу вскочил. Он надеялся, что это Галь, но это оказалась не она. Это пришла Розмари. Ока отдала дежурному сумку, которую принесла с собой.

– Немного чистого белья для Барни с разрешения инспектора Карлтона. – Она подошла к решетке и сжала его руки. – Привет, Барни!

Менделл держал ее ладони в своих и сознавал, что она очень красива в белом платье больничной сиделки и в синем с красным плаще. Это был верный друг, маленькая девчонка из соседнего дома. Никаких упреков, никаких слез, никаких вопросов типа "почему ты это сделал?"... Ей даже не нужно говорить, что она рада видеть его. Это читалось на ее лице.

– Как ма? – спросил Барни.

– Хорошо, – ответила Розмари, – очень хорошо. Но ты должен был повидать ее сразу же, как вышел из больницы.

– Да, – ответил Менделл, – я хотел пойти. Потом все это случилось... Но больница – слишком хорошее слово для того места, где я находился, куда меня заточили. Мы с тобой прекрасно знаем, что это такое. Я был таким же жалким, как старый Джованни, когда меня туда отвезли.

– Я ничему не верю, – возразила Розмари. – Я не верю, что ты убил эту девушку, не верю, что ты сумасшедший. Вот почему я здесь. Почему ты позволил себя запереть, Барни?

– Потому что я получил слишком сильный удар, понимаешь? – попытался объяснить ей Барни. – И это отразилось на моих мозгах. Я вел себя, как ненормальный, видел и слышал вещи, которые существовали только в моем воображении.

– Как это? В чем выражалась твоя ненормальность? – Розмари протянула ему сигарету и дала ему прикурить.

Менделл глубоко затянулся и проговорил:

– Мне посреди ночи слышались голоса и звон колоколов. Я воображал, что горячая вода пойдет из холодного крана. – Он смущенно улыбнулся. – Я принимал свою бритву за кубик льда и клал ее в холодильник, вместо того чтобы положить ее в ящичек в ванной. Потом эта история с попугаем...

Розмари прижалась своим тонким телом к решетке.

– Какая история с попугаем?

– Я только тогда по-настоящему ощутил опасность, когда свернул шею любимому попугаю Галь.

– А почему Галь любила его?

Менделл немного поколебался, прежде чем ответить. Но Розмари, безусловно, поймет. Она ведь не просто соседка. Она знала, на что способно больное воображение.

– Потому что ненормальный, каким я был, вообразил себе, что Галь его обманывает, – тихо промолвил Барни. – Я представил, что захватил ее в кровати с другим парнем, что нанес ужасные удары им обоим... Но это было лишь воображение, понимаешь? Галь разъяснила мне это именно тогда, когда я ночью махал руками. Она мне сказала, что никого постороннего нет, что это лишь попугай, его-то я и услышал. И когда я проснулся на следующий день и узнал, что ночью свернул шею попугаю, я понял, что настало время принять решение. Тогда я посоветовался с Галь, с ее отцом и с одним специалистом по заболеваниям мозга, хорошо известным мистеру Эбблингу, который и рекомендовал мне его. И мы все вчетвером решили, что мне нужно лечение.

– Как зовут психиатра?

– Орин Гаррис.

– А ты помнишь какие-нибудь фамилии врачей в больнице?

Менделл назвал, и Розмари их записала. После этого Барни спросил ее, который час.

– Половина пятого. – Она положила свои записи в карман. – Я закончила работу в одиннадцать и уже пять часов стучусь во все двери.

– Как это они пустили тебя ко мне?

– С фамилией Дойл? – рассмеялась Розмари. – С дядей-инспектором, тремя кузинами и двумя братьями в полиции? – Она продолжала смеяться, прикрыв рот рукавом халата. – Я заставила их пошевелиться.

– Ты – прелесть, Розмари! – Менделл сжал ее маленькую руку, просунутую сквозь решетку.

Кончиками пальцев она погладила его по лицу – сперва шрам под глазом, потом поломанный нос, потом губы...

– Ты тоже хороший, Барни... – Она прижала его руку к своей груди. – Мне наплевать на то, что говорят Пат и Джон, мне наплевать на то, что думает Джой Мерсер! Ты хороший и симпатичный парень, вот и все! Но ты и самый глупый парень в Чикаго!

Когда она ушла, дежурный открыл дверь и сунул Барни сумку. В ней оказались белье, носки, чистая рубашка и один из его дорогих костюмов, которые он оставил висеть в квартире матери за Саут-Сайд.

– Одевайтесь, – приказал дежурный. – Они хотят вас видеть.

Переодеваясь, Менделл размышлял, почему Розмари, такая красивая и элегантная, стала медсестрой, вместо того чтобы выйти замуж.

Лицо инспектора Карлтона было таким же ледяным, как и его ягодицы. За исключением министра юстиции Соединенных Штатов Америки, Менделл не знал никого из присутствующих в кабинете. Один из них, с тихим голосом и волосами цвета пламени, казалось, председательствовал.

– Садитесь, Менделл, – указал он на стул.

Барни сел. Вид у всех был усталый. Инспектор Карлтон и министр выглядели рассерженными. Некоторое время никто не шевелился, потом человек с седыми волосами и носом, похожим на ключ, отложил сигару, которую курил, и встал перед Менделлом.

– Как вы считаете, Менделл, виновны вы или нет?

– Что это, трибунал? – спросил Менделл. – Вы будете судить меня в пять часов?

– Скажем, это предварительное следствие, Барни, – произнес человек с рыжими волосами. – И не беспокойтесь о ваших правах – они будут надежно защищены.

– Кто вы такой?

– Меня зовут Куртис.

– Это вы звонили мне в отель и предупредили, что позвоните еще?

– Да.

Со сложенными за спиной руками судья апелляционного суда Хирам Клейн раскачивался на ногах.

– Послушайте меня немного, Менделл. Если бы это был уголовный суд и я был судья, что бы вы ответили – убили вы или нет Вирджинию Марвин?

Дежурный предложил Менделлу, чтобы он взял с собой шляпу и плащ, и теперь Барни сидел со сложенным плащом на коленях. Он взглянул на красный цветок в петлице, потом посмотрел на человека с седыми волосами.

– Сколько раз я должен повторять одно и то же, мистер? Я не знаю.

– А как насчет того человека, который, кажется, ждал вас, когда вы вернулись вечером в отель?

– Что вы хотите этим сказать?

– Кто-то действительно был?

– Да, – кивнул Менделл. – Он оглушил меня из-за шестисот долларов. Я об этом не заявил, так как не хотел, чтобы репортеры появились в отеле раньше моей жены или прежде, чем я узнаю, где моя жена.

– Ваша жена – дочь судьи Эбблинга?

– Да, мистер.

Человек с седыми волосами вернулся к столу за сигарой, и Менделя проводил его взглядом.

– Итак? – спросил Куртис.

Судья Клейн закурил.

– Я считаю, – заявил он между двумя затяжками, – можно верить, что Менделл говорит правду. А как вы думаете, Джой?

– Возможно, – с сомнением проговорил тот, – но из-за шума, который подняли вокруг этого дела, у нас нет выбора. – Он повернулся к Карлтону. – У вас есть показания работавшего днем бармена, из бара Джонни?

– То же самое, что было с самого начала, – с горечью ответил Карлтон. – Рой и я терзали его всю ночь и все с тем же успехом. Он твердо придерживается своих показаний. Он утверждает, что Менделл вернулся в бар около двух часов, самое позднее – в половине третьего, и что он не слезал со своего табурета даже для того, чтобы пройти в туалет. Барни сидел там до тех пор, пока около пяти часов бармен не отказался наливать ему виски.

– Это то, что дает Менделлу алиби на полтора часа до четырех часов и приблизительно на такое же время после четырех.

– В данный момент, да, – ответил Карлтон. Но тем не менее, я готов поклясться, что Менделл был с этой мышкой и что он убил ее.

Министр подергал себя за свисающие кончики усов.

– Это проблема, господа. – Он посмотрел на Куртиса. – Мне кажется, что нужно сдаться. Правда газеты тут же обрушатся на нас, если обнаружат, что мы отпустили под залог человека, обвиняемого в убийстве.

За этими словами последовало молчание. Менделл оставался очень спокойным. Ему хотелось знать, что все это означает. По его мнению, здесь находилось слишком много людей, и притом довольно значительных. Он внезапно почувствовал себя совсем маленьким и невзрачным, будто выступал с боксером не своего веса. Потом он что-то вспомнил и засмеялся.

– Что вас рассмешило? – спросил инспектор Карлтон.

– Вы считаете меня ненормальным, да? Но если бы у меня были те бумаги, которые отобрал лейтенант Рой при моем аресте, я смог бы доказать вам то, во что пока никто из вас не в состоянии поверить.

– Что же это?

– Доказательство того, что я в полном рассудке, – ответил Менделл. – Прежде чем выпустить меня из больницы, мне выдали документ, который удостоверяет это.