Текст книги "Дикое шоссе (ЛП)"
Автор книги: Девни Перри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Глава 12
Истон
– Уф, – проворчала Джемма.
Я высунул голову из-за двери стойла, чтобы посмотреть, что происходит. Она подняла тюк за бечевку и пыталась поднести его к кормушке Спрайт.
– Нужна помощь?
– Нет. – Она бросила на меня предупреждающий взгляд. – Я могу сделать это сама.
Я поднял руки, посмеиваясь, когда она зашаркала по полу.
Месяц назад она едва могла поднять тюки на дюйм. Те квадратные тюки были маленькими по сравнению с теми, что мы использовали для скота. Мы держали их на чердаке для лошадей, когда они не были на пастбище. Они весили около семидесяти пяти фунтов (прим. ред.: примерно 34 кг.), и таскать их за тонкую красную бечевку было нелегко. Но она каждые выходные работала со мной в конюшне и постепенно наловчилась.
Руки Джеммы окрепли, как и ноги, и весь ее организм. Я знал это, потому что видел, как напряглись ее мускулы в те ночи, которые я проводил в ее постели в хижине.
Когда она уложила тюк, на ее лице появилась гордая улыбка, она достала из кармана «Лезерман», который я одолжил ей сегодня утром, и разрезала бечевку. Затем она положила сено в кормушку для Спрайт, прежде чем отнести часть в пустое стойло Пепси.
Я позволил ей покормить лошадей, а сам наводил порядок в стойлах, чего не делал уже много лет, потому что нанял для этого рабочих. Но сегодня утром я отпустил Рори с кем-то из парней и вместо того, чтобы работать в конюшне он помогал готовиться к дневной поездке в фургоне.
За последний месяц он провел много субботних дней с другими сотрудниками. Не только потому, что это давало ему больше возможностей для выполнения других задач, но и потому, что это давало мне возможность поработать наедине с Джеммой.
Если бы время, проведенное с ней, означало разгребать завалы, я бы назвал это победой.
Приближался День благодарения, и курорт был заполнен до отказа. В основном мы обслуживали сборища охотников, но были и гости, приехавшие сюда на недельный отдых. Мы организовали поездки на фургонах, чтобы они могли полюбоваться пейзажами Монтаны, попивая какао или сидр с шипучкой. Вскоре к нам должны были прилететь семьи, которые собирались провести здесь каникулы, наслаждаясь коттеджами и шале, а также блюдами, приготовленными известным шеф-поваром.
Тем временем, по традиции, моя семья собиралась поужинать у бабушки с дедушкой.
И мы с Джеммой, как и в течение всего месяца, делали вид, что мы коллеги и, в лучшем случае, друзья.
Если моя семья и догадывалась, что я несколько раз в неделю приезжаю к Джемме, никто об этом не упоминал, а значит, они не знали. За исключением моей матери, Гриры не отличались тактичностью.
Так что мы с Джеммой соблюдали приличия, когда встречались в лодже в течение недели. Я не останавливался, чтобы поговорить с ней на стойке регистрации. А по субботам, когда все остальные были дома, у нас была своя рутина. В пятницу вечером мы устраивали семейный ужин, ограничиваясь разговорами и делая вид, что не замечаем друг друга. Затем я уходил первым, но вместо того, чтобы идти домой, отправлялся в хижину. К приходу Джеммы у меня уже вовсю горел камин, и я обычно лежал голый в постели, ожидая, когда она присоединится ко мне. По утрам в субботу мы вместе пили кофе, а потом я придумывал несколько заданий, которыми мы могли бы заняться вместе.
– Ладно, я закончила. – Джемма появилась в дверях стойла, вытирая перчатки о джинсы.
На улице было холодно, воздух пронизывал мороз, а земля была покрыта пушистым слоем свежего снега. Но от усердной работы на лбу у нее появился легкий румянец, а щеки раскраснелись.
Она сняла свою темно-синюю зимнюю куртку, которую заказала несколько недель назад, после того как я в течение часа без устали читал ей лекцию о зимах в Монтане. Поверх черной футболки с длинными рукавами она накинула одну из моих фланелевых рубашек, чтобы не слишком испачкать одежду.
Ее волосы были собраны в беспорядочный узел, потому что она не помыла их утром, когда мы вместе принимали душ. На ней не было ни капли косметики, а к ботинкам прилипло несколько соломинок – еще одна покупка, на которую я ее уговорил.
Стоя там, свежая и расслабленная, Джемма остановила мое сердце. Черт возьми, она была прекрасна.
– Ты когда-нибудь думал о том, чтобы заменить складское помещение в конце конюшни на то, что находится посередине? – спросила она. – Это сэкономило бы количество подходов.
– Э-э… нет. – Это стойло в конце конюшни всегда использовалось как кладовка. И теперь я не мог понять, по какой причине оно всегда было там. – Но я так и сделаю.
– Просто идея.
Джемма весь месяц подбрасывала идеи. В том, как она это делала, всегда было больше любопытства, чем назойливости. Но она смотрела на вещи так, как не смотрели остальные. И до сих пор я принимал каждую идею, которую она предлагала.
– Что дальше? – спросила она.
– Это. – Я схватил ее за фланель и затащил в пустое стойло, прижавшись губами к ее губам и прижав ее к стене.
Она застонала, ее руки в перчатках скользнули вверх и обхватили мою шею, когда она открыла рот, чтобы впустить меня внутрь.
Мой язык скользнул по ее языку и стал лизать длинными, плавными движениями. Я наклонился к ней, мой член набух, когда она схватила меня за задницу и притянула ближе.
– Истон, – голос моей матери эхом разнесся по огромному пространству.
Я мгновенно оторвался от Джеммы, втянул в себя воздух и вытер губы.
Джемма поджала губы, чтобы скрыть улыбку, приложила палец к губам и прислонилась к стене. Спряталась.
Меня тошнило от этих гребаных секретов.
– Истон?
– Да, – отозвался я, хмуро глядя на Джемму, пока та пряталась в стойле. – Привет, мам.
– Привет. – Она лучезарно улыбнулась. – Как ты сегодня?
– Хорошо. – Секунду назад мне было лучше. – Что случилось?
– Да так, ничего. Я забрасывала на кухню еще несколько яиц и увидела твой грузовик, вот и решила зайти поздороваться.
– Рад, что ты зашла. Доброе утро. – Я подставил локоть, чтобы она могла взять меня под руку. Затем я повел ее по центральному проходу. – Что ты задумала?
– Ничего. Я…
– Привет!
Мы с мамой обернулись на голос Кэт и увидели, как она заходит внутрь, помахав нам рукой.
С каких это пор конюшни стали таким популярным субботним местом? Обычно я был единственным, кто работал по выходным, не считая Кэтрин. Но она обычно оставалась в офисе. Все остальные, кто вышел на пенсию, работали с понедельника по пятницу.
Мама тут же отпустила мою руку, чтобы обнять Кэтрин.
– Доброе утро, милая.
Кэтрин поцеловала маму в щеку.
– Я как раз направлялась к тебе, но увидела твой джип. Вчера, когда я ездила в город, у них была специальная акция на цветы, поэтому я захватила для тебя пару букетов. Твои любимые персиковые розы.
– Ха. – Мама рассмеялась. – Великие умы. Сегодня утром я первым делом отправилась в магазин и купила этот красивый букет из роз, который, как я думала, тебе понравится.
Пока они смеялись и говорили о цветах, я взглянул в стойло, где пряталась Джемма. Она могла выйти. Могла притвориться, что работала. Но она оставалась в тени.
– Мы сто лет не катались вместе, – сказала мама Кэт. – Давай запланируем поездку на этой неделе.
– Я бы с удовольствием.
– Ты не могла бы зайти ненадолго? – спросила ее мама, и она кивнула, когда они вместе направились к двери.
Если бы я их знал, а я знал, они проведут остаток дня у мамы дома. Она заманивала Кэт к себе, обещая угостить кофе с печеньем, а затем уговаривала остаться и помочь испечь пирог или поработать над каким-нибудь проектом. Это был день матери и дочери, ведь мама удочерила Кэт, так как всегда мечтала о дочери.
Я стоял и смотрел им вслед, пока они не скрылись за дверью.
– Все чисто.
Джемма вышла из стойла, и ее яркая улыбка погасла. Она перевела взгляд на дверь, откуда доносился звук хлопающих дверей машины Кэтрин и мамы. Когда она посмотрела на улицу, выражение ее лица стало отсутствующим.
Вот только, я целый месяц изучал лицо Джеммы. Она изо всех сил старалась отгородиться от своих мыслей, и, возможно, другие этого не заметили бы, но я видел, какую боль она скрывала.
– Ты в порядке?
Она кивнула и выдавила улыбку.
– Отлично.
Это была абсолютная ложь. Но если я давил, она полностью закрывалась от меня, поэтому я ждал, пока она не будет готова заговорить.
– Пазлу нужна тренировка. Давай прокатимся.
– Вообще-то, я, пожалуй, пойду…
– Прокатись. Со мной. – Я мотнул подбородком в сторону стойла Спрайт. – Причеши ее гребнем карри. А потом я хочу, чтобы ты оседлала ее сегодня.
– Что, если я не хочу кататься? – Она уперла руки в бока.
– Очень жаль. – Я подошел ближе и, взяв ее за подбородок, на мгновение задержал на ней взгляд.
В этой женщине было так много невероятного. Она была умной и целеустремленной. Она была красивой и любящей. Но, черт возьми, она была слепой.
Увидит ли она когда-нибудь, что находится перед ней?
Все, чего она хотела, все, в чем она нуждалась, было прямо здесь. Дом. Семья.
Я.
За последний месяц я перестал врать самому себе. Мое сердце принадлежало ей – с того самого момента, как она чуть не сбила меня с ног на крыльце лоджа. Я перестал притворяться, что мои чувства к ней не так реальны, как дыхание в моих легких или биение пульса в венах.
Я перестал обманывать себя, что ее уход не уничтожит меня.
Потому что я верил, что она уйдет.
И не собирался умолять ее остаться.
– Крикни, когда причешешь Спрайт. – Я наклонился и поцеловал ее в лоб.
– Хорошо. – Она не стала спорить, потому что в глубине души, я думаю, ей так же, как и мне, хотелось подышать свежим воздухом и прокатиться верхом.
Нам не потребовалось много времени, чтобы подготовить лошадей. Джемма смогла оседлать Спрайт без особой помощи, запомнив большинство шагов из нашего первого урока. Обычно мне нужно было показать ей что-то только один раз, а в следующий раз она справлялась с этим самостоятельно. Она помнила детали, которые большинство не замечало.
Неудивительно, что она добилась такого успеха в Бостоне.
Эта женщина была великолепна, и ее решимость добиться успеха не имела себе равных.
Когда мы выехали на заснеженный луг, лошади нервничали и были рады прогулке, Джемма смотрела прямо перед собой. Ее куртка была застегнута до шеи, и она натянула шапочку с широкими полями.
– Ослабь поводья, – сказал я. – Спрайт не собирается тебя пугать. Просто расслабься.
Джемма глубоко вздохнула, выполняя мои указания.
– Вот так. А теперь давай поговорим. Что случилось, дорогая?
Она молчала целых две минуты – я считал секунды, – но потом посмотрела на меня и пожала плечами.
– Я ревную.
– Ревнуешь? Кого?
– Кэтрин. Она нашла мать. Твою. И я очень, очень рада за нее. Но я ревную. И злюсь на себя за то, что ревную.
Ей не нужно было ревновать. У нее могли быть такие же отношения. Джемма понятия не имела, сколько любви могла дать ей моя мать. Ее любовь была бесконечна. Она втянула бы Джемму в свою жизнь и никогда бы не отпустила.
Я открыл рот, не зная, что сказать, но Джемма заговорила первой.
– Моя мать была сумасшедшей.
Я закрыл рот, наблюдая за ее профилем, в то время как она не отрывала взгляда от дороги впереди. Это был не первый раз, когда она намекала на проблемы своей матери, и, в отличие от других ее упоминаний, я надеялся, что сегодняшняя история на этом не закончится. Я надеялся, что она продолжит говорить и, наконец, вынесет часть этого дерьма на всеобщее обозрение. Выпустит его на волю и позволит ветру унести его прочь.
– Она была не просто дикой и безумной, – пояснила она. – Она была сумасшедшей. После того, как я ушла, мне потребовалось много времени, чтобы понять, что с ней что-то в корне не так. С ее сознанием что-то было не так.
– Что случилось? Почему ты убежала?
– Чтобы остаться в здравом уме. Все было… невыносимо. С возрастом ситуация продолжала ухудшаться. Пока я не поняла, что если останусь, то сойду с ума. Покончу с этим, прежде чем стану такой, как она.
Воздух исчез из моих легких. Боль в груди была невыносимой. Джемма была жестокой и сильной. Раз она думала покончить с этим… Все было гораздо хуже, чем я мог себе представить.
Я придвинул Пазла поближе и протянул руку с раскрытой ладонью.
Джемма положила свою ладонь на мою, и я сжал ее так крепко, что ей пришлось бы вырвать ее.
– Моя мама была красавицей, – сказала она. – Я смотрю в зеркало каждое утро, и она смотрит на меня в ответ. Я ненавижу, что похожа на нее.
– Мне жаль.
– В Бостоне я чуть не сделала пластику носа, чтобы не быть прежней. Но потом я нашла замечательного психотерапевта, и он помог мне понять, что моя внешность – это то, что мне нужно. Но иногда я все равно хочу сделать пластическую операцию. Возможно, из-за своей слабости.
– В тебе нет ни черта слабого. Я понимаю. – И, если бы она захотела изменить свой нос, подбородок или щеки, я бы отвез ее к хирургу.
– Я хочу возненавидеть ее, – прошептала Джемма, но ее слова были едва слышны из-за топота лошадей и дуновения ветерка, гуляющего по лугу. – Это бы все намного упростило, но я этого не делаю. Мне жаль ее. Ее отец, мой дед, насиловал ее с тех пор, как ей исполнилось двенадцать. Это сломило ее рассудок.
Я стиснул зубы и затаил дыхание, чтобы не взорваться от нахлынувшего на меня гнева. Блять. Блять. Блять. Изнасилована… одним из родителей? Это было немыслимо.
– Как ты можешь себе представить, у нее никогда не ладилось с мужчинами. – Джемма покачала головой. – К счастью, у этого ублюдка случился сердечный приступ, когда она была на шестом месяце беременности.
Мое сердце остановилось. Джемма никогда не упоминала о своем отце. Была ли она…
– Нет, – ответила она на вопрос, который я не мог озвучить даже в мыслях, не говоря уже о том, чтобы произнести вслух. – Когда моей маме исполнилось восемнадцать, мой дедушка больше к ней не прикасался. Она была ему недостаточно интересна. Моим отцом был парень, с которым мама познакомилась в баре и трахнулась в туалете. Она была довольно… откровенна в своих сексуальных похождениях. Всегда рассказывала мне все до мельчайших подробностей. Другим девочкам читали сказки на ночь. Моя мама подробно рассказывала мне о своих любовниках.
Джемма действительно жила в аду.
– Мама работала в продуктовом магазине, – сказала она. – У меня была крыша над головой, и я никогда не голодала. Она покупала мне красивую одежду в «Кеймарт» (прим. ред.: Кеймарт – сеть розничных магазинов в США). Я помню, как она смеялась и щекотала меня, когда я была маленькой. Мне трудно точно определить, когда я поняла, что она сумасшедшая, и я была слишком мала, чтобы заметить это сразу. Мы были бедны, но не были несчастны. Потом все изменилось.
– Что изменилось? – спросил я.
– Я. Я стала старше. Я уже не была так наивна по отношению к парням, которых мама всегда приглашала к нам домой. Она выставляла меня напоказ перед ними и говорила что-то вроде: «Разве она не хорошенькая?» или «Ты можешь потрогать ее волосы».
У меня скрутило живот. Я не был уверен, что смогу продолжать это слушать, но я взял ее за руку и позволил ей говорить, потому что она делала это не для меня. Она делала это для себя. Возможно, она рассказала об этом психотерапевту, но ей нужно было высказаться.
Она крепче сжала мою руку.
– Большинство мужчин, которые приходили ко мне, никогда не возвращались. Они либо получали от нее то, что хотели, либо видели, что мама сошла с ума, и уходили.
– Гребаные трусы, – выплюнул я. – Они уходили. Но оставляли там тебя.
Неужели никто не вызвал полицию? Неужели никто из этих ублюдков не видел, что девочка в опасности?
– Было хорошо, когда они просто уходили, – сказала она. – Некоторые были хуже, чем трусы.
– Джем, неужели ты… неужели они… – Господи. Я не мог вымолвить ни слова.
– Меня никогда не насиловали. Но случались вещи, о которых я никогда больше не буду говорить.
И я бы не стал заставлять ее переживать то время заново, особенно сейчас, когда я терял контроль над собой.
– Хорошо.
– Моя мать не заслуживала меня.
– Это чертовски мягко сказано, – пробормотал я.
– Дом, в котором я выросла, был домом детства моей матери. Она жила там даже после того, что сделал мой дедушка, и после его смерти.
– Это безумие.
– Как я уже сказала, она была сумасшедшей. И я хочу ее возненавидеть, – повторила Джемма. – Я очень хочу ее возненавидеть.
Я сделал несколько глубоких вдохов, пока Джемма молчала, устремив взгляд вперед. Пазл фыркнул, и их шаги громко застучали по мерзлой земле. Она высвободила руку, и я отпустил ее, но остался рядом.
Мир вокруг нас казался таким безмятежным. Снег покрывал все вокруг, а в воздухе витал аромат теплых дров в камине. Все казалось таким простым. Моя жизнь казалась такой простой. Легкой. Благословенной.
Джемма была воином. Она каждый день боролась за выживание, и я так гордился ею. Я гордился тем, что она разорвала этот порочный круг.
– После того, как ты сбежала, ты когда-нибудь видела ее снова? Свою мать?
Джемма кивнула.
– Она всегда знала, где я нахожусь. Я никому не рассказывала, но примерно раз в месяц я приходила домой и проверяла, как она.
У меня отвисла челюсть.
– Она знала, что ты живешь на свалке, и ничего не предпринимала по этому поводу?
Джемма грустно улыбнулась мне.
– Предпринимала. Она не заставляла меня возвращаться домой.
Может быть, в ее матери все-таки была хоть капля здравомыслия.
– Я не знаю, что сказать.
– А тут и нечего говорить. Но теперь ты знаешь. Когда я вижу, как твоя мама обнимает Кэтрин и покупает ей цветы, потому что знает, как сильно Кэтрин любит розы, я начинаю ревновать. Но Кэтрин этого заслуживает. Она заслуживает матери.
– А что насчет тебя? Ты нет?
– У меня есть мать. Она живет в том же доме, в котором прожила всю свою жизнь. Я купила его пять лет назад, чтобы ей не пришлось работать или переезжать.
– Что? – Мои глаза вылезли из орбит. – Ты все еще… ты что?
Она поддерживала связь со своей матерью все эти годы. Она обеспечивала ее. Финансировала ее жизнь.
Она хотела ненавидеть свою мать. Она хотела изменить свою внешность, чтобы сбежать от матери.
Но она приковала себя к этой женщине.
Боже, она была сильной. Я никогда не встречал никого с такой силой и стойкостью, как у Джеммы.
– Я убежала, – сказала Джемма. – Но не отворачивалась от нее.
– А Кэт знает?
– Никто не знает, – в ее тоне слышалось предостережение.
Джемма давным-давно приняла решение заботиться о своей матери. И ни одна душа на свете не смогла бы заставить ее передумать, даже я.
Она крепче сжала поводья Спрайт и прищелкнула языком, ускоряя шаг и заканчивая разговор.
Я погнал Пазла вперед и догнал ее, храня молчание и позволяя ей самой выбирать маршрут поездки. Ее история снова и снова прокручивалась у меня в голове, и, хотя у меня были вопросы, я держал их при себе.
К чему мы с Джеммой придем после этого? Сблизит ли нас это признание? Или теперь, когда я узнал правду, это даст Джемме повод, который она искала, чтобы сбежать?
Или она поймет, что открылась мне, потому что наконец-то нашла свое место?
Глава 13
Джемма
– Счастливого Дня благодарения. – Я улыбнулась в трубку, услышав воркование ребенка на заднем плане.
– Счастливого Дня благодарения, – сказала Лондин. – Как дела?
– Холодно. Здесь очень холодно. Как у тебя дела?
– Хм… интересно.
Моя улыбка погасла.
– Все в порядке?
– Я беременна.
– Что? – Я прижала руку к сердцу. – В самом деле? Поздравляю.
– Спасибо. – Лондин рассмеялась. – Это было не совсем то, что мы планировали, но, Боже мой, Джем, ты бы видела Брукса. Он так взволнован.
И она тоже.
– Я так рада за тебя, Лонни.
– Я тоже. Итак, что ты сегодня делаешь? Обедаешь с Грирами?
– Я сижу возле дома Кэрол и Джейка, пока мы разговариваем.
– Как поживает «Кадиллак» на снегу? – спросила она.
– Не так уж плохо. Хотя, я думаю, он будет рад снова увидеть теплую погоду. – Истон предложил мне ездить на грузовике для ранчо, но я отказалась. Пока что «Кадиллак» прекрасно справлялся с дорогами, которые они постоянно расчищали. И если это изменится, я возьму грузовик.
– Ты все еще думаешь, что уедешь после Рождества?
– Если только дороги не будут плохими. – Мысль об отъезде причиняла мне боль, но, в конце концов, мое пребывание здесь подходило к концу.
Это должно было закончиться.
– Спешить некуда, – повторила Лондин в сотый раз с тех пор, как я покинула Западную Вирджинию. Каждый раз, когда мы разговаривали, она напоминала мне, что нужно уделить немного времени себе.
– Я знаю, но все это пребывание в Монтане было просто отдыхом, – солгала я. – Пора двигаться дальше.
Куда, я не была уверена. После того, как я доставлю «Кадиллак» Карсону, я понятия не имела, куда ехать дальше. Но у меня было тысяча двести миль, чтобы разобраться в этом.
На заднем плане раздался вопль.
– У-у-у.
– Она устала. – Лондин вздохнула. – Слишком много волнений сегодня, и она борется со сном.
– Я отпущу тебя. Пока. – Я повесила трубку, но не стала выходить из машины.
На подъездной дорожке был только мой джип, не считая джипа Лидди, и, хотя Истона внутри не было, я хотела немного подготовиться к сегодняшнему вечеру.
За последние две недели между нами все изменилось – стало неуютно и отчужденно, и это во многом было связано с моим прошлым.
Мне следовало молчать во время той прогулки верхом. Мне не следовало рассказывать ему о своей матери.
Истон приходил несколько раз в неделю, и мы вместе ужинали. Мы занимались сексом. Но между нами была дистанция, даже когда мы засыпали в одной постели. Чаще всего я замечала, что он выжидающе смотрит на меня, и в моменты затишья он смотрел на меня так, словно ожидал, что я что-то решу.
Хотя что тут было решать? Я не собиралась оставлять свою мать. Независимо от того, как сильно я боролась с ней как с матерью, и от того, что она сделала со мной, у нее не было никого в мире, кроме меня. Если он хочет, чтобы я отреклась от нее, он будет разочарован.
О чем, черт возьми, я думала, рассказывая ему все? Почему я просто не могла держать рот на замке?
И теперь мне предстояло пережить еще одно семейное торжество в качестве единственного человека, не являющегося членом семьи. Я буду притворятся, что все в порядке. Я буду притворяться счастливой.
И, что не влюблена в Истона.
Дни становились все тяжелее и тяжелее. Каждый час мне приходилось напоминать себе, что это временно. И чем дольше я буду оставаться, тем больнее будет уезжать.
Истон не просил меня остаться. Он бы и не попросил. Все это было просто так. Ради забавы. Он, конечно, не настаивал на том, чтобы мы перестали скрывать наши отношения от его семьи.
Но что, если бы мы это сделали? Что, если бы мы сказали им, что мы вместе? Что, если бы я вернулась после поездки на «Кадиллаке» в Калифорнию?
Захочет ли он, чтобы я вернулась?
– Ты зайдешь в дом? – крикнула Кэрол от входной двери.
Я кивнула, толкнула дверцу «Кадиллака», вышла на улицу и поспешила к входу. Шел легкий снежок, и я смахнула снежинки с плеч и волос, прежде чем войти внутрь.
– Счастливого Дня благодарения.
– Тебе тоже. – Кэрол взяла у меня из рук подарочный пакет и заглянула внутрь, пока я снимала куртку. – О, ты такая милая. Они великолепны. Спасибо тебе.
– Не за что. – Я улыбнулась, когда она достала разделочную доску, которую я нашла в сувенирном магазине в Миссуле на прошлых выходных. Я пропустила две последние субботы с Истоном, под предлогом покупок подарков в Миссуле.
Отъезд с ранчо пошел мне на пользу. Это было напоминанием о том, что передо мной целый мир, который я могу исследовать, и с моим располагаемым доходом я могу отправиться, куда захочу. В мире было нечто большее, чем Ранчо «Грир».
Месяц назад эта идея приводила меня в восторг. Сейчас у меня от нее скрутило живот.
– Ты в порядке? – спросила Кэрол. – Выглядишь рассеянной.
– Да, у меня все отлично, – солгала я. – Могу я чем-нибудь помочь?
– Конечно, нет. Ты наш гость, так что можешь присесть и расслабиться.
Верно. Я была гостем.
Кухонный стол был уставлен закусками. Там был соус со шпинатом и рулеты из бри. Крекеры. Оливки. Креветки. На столе стояли три открытые бутылки вина и четыре бутылки виски разных сортов, а также несколько бокалов.
Воздух наполнился запахом готовящейся индейки, а Лидди стояла у раковины и чистила картошку.
– Привет, Джем.
– Привет. – Мне нравилось, что она назвала меня Джем. Так делали только те, кого я любила. – Выглядит потрясающе.
– Угощайся. – Кэрол протянула мне бокал вина. – Я надеюсь, ты ничего не ела весь день. Мы никогда не покончим со всем этим.
В тот момент, когда она отправила в рот оливку, раздался звонок в дверь.
– Я открою. – Прежде чем она успела возразить и напомнить мне еще раз, что я гость, я поставила свое вино и поспешила к двери, ожидая увидеть Кэтрин. Кроме меня, она была единственной, кто звонил в дверь. Но на крыльце стояла не моя подруга.
Это была барменша из города. Лиз – забавная Лиз.
– Привет всем. – Она улыбнулась, делая шаг вперед, чтобы переступить порог.
– П-привет. – Я вышла из оцепенения и отошла в сторону, придерживая для нее дверь. Потом вспомнила о хороших манерах. – Я Джемма.
Она повесила куртку, когда я закрыла дверь, и протянула руку.
– Лиз. Приятно официально познакомиться с тобой.
– Мне тоже. – Обычно я бы поддержала вежливую беседу, но в голове у меня было пусто.
На Лиз было приталенное платье-свитер. Платье с длинными рукавами и высоким воротом было далеко не скандальным, но в сочетании с сапогами до колен она выглядела красиво и сексуально. Ее волосы были собраны в красивый узел, а макияж был элегантным.
На мне были черные джинсы и простой свитер, в которых не было ничего сексуального. Я даже не надела туфли на каблуках.
– Лиз, добро пожаловать. – Кэрол пронеслась мимо меня и заключила Лиз в объятия. – Что ты будешь пить сегодня вечером?
– Вино, пожалуйста. Спасибо, что пригласили меня.
– Всегда пожалуйста. Я просто рада, что Джей Эр встретил тебя вчера в магазине.
– Я тоже. – Лиз рассмеялась. – Это намного вкуснее, чем пирог с курицей в горшочках, который можно приготовить дома в одиночестве.
Итак, она была здесь, такой же гостьей, оставшейся бы в одиночестве на День благодарения, как и я, если бы Гриры не пришли ей на помощь.
Дверь позади нас открылась, и мы все оказались внутри, когда вошел Кэш, а следом за ним Кэтрин.
Они обменялись объятиями и приветствиями, когда Джейк и Джей Эр вернулись из кабинета, где играли в бильярд. У каждого в руке было по стакану виски.
Если не было еще гостей, все были в сборе, кроме Истона. Остальные едва успели снять куртки, когда дверь открылась и он вошел внутрь.
Его глаза тут же встретились с моими, и во мне расцвела надежда, что сегодня вечером он будет другим. Но затем его взгляд метнулся прямо к Лиз, и на его красивом лице появилась широкая улыбка.
– Привет, Лиз. Рад, что ты смогла прийти.
Подожди, он знал, что она приедет? И не сказал мне об этом?
Мило.
Компания направилась на кухню, все принялись собирать напитки и пробовать шведский стол перед ужином. Я держалась поближе к Кэтрин и, не теряя времени, осушила свой первый бокал вина.
Истон был так любезен, что налил вина Лиз.
Я снова наполнила свой.
– Твои родители добрались до Техаса? – спросил Джей Эр у Лиз.
– Добрались. И уже завалили мой телефон фотографиями ребенка. – Она достала телефон и выбрала одну из фотографий, чем заслужила вздох Кэтрин и Лидди, когда они увидели розовый сверток.
– Это моя новая племянница, – сказала мне Лиз. – Мой брат живет в Остине, и в понедельник у них с женой родился ребенок. Мои родители полетели, чтобы провести с ними неделю.
Оставив ее здесь одну на День благодарения.
– Она красивая, – честно призналась я. Было что-то такое в надутых губках ребенка, что всегда трогало мое сердце.
Я не была уверена, что стану матерью. При тех темпах, которыми я двигалась, это было маловероятно, но я была бы хорошей тетей. Дочь Лондин, Элли, будет безмерно любима.
– Я тоже хотела поехать, – Лиз отложила телефон в сторону, – но кто-то должен был быть здесь, чтобы управлять баром.
– Сколько лет семья Лиз владеет баром в Клир Ривере? – спросил ее Джей Эр. – Тридцать лет?
Она кивнула.
– Начал мой дедушка.
– Мы с ним вместе ходили в школу, – добавил Джейк. – Чертовски давно.
– Помнишь, как твой дедушка пришел сюда и попытался украсть мою лошадь? – усмехнулся Джей Эр. – Клялся и божился, что я был так пьян за покерным столом прошлой ночью, что забыл, что ставил на свою лошадь, и он выиграл.
Она хихикнула.
– Он был таким дурачком.
Час спустя я уже сбилась со счета, сколько историй рассказала группа о семье Лиз или о том, что происходило в ее баре. Она так хорошо вписалась в общую компанию, что с каждой новой историей мой статус гостя становился все более очевидным.
Лиз была подружкой Кэша на их выпускном вечере. Лиз устраивала вечеринку по случаю двадцать первого дня рождения Кэтрин. Несколько лет назад Лиз каталась на лыжах с Истоном и вернулась домой со сломанным носом, благодаря ветке дерева.
Лиз. Лиз. Лиз.
Она была милой. Она была забавной и обаятельной.
И она была без ума от мужчины, который делил со мной постель.
Она улыбнулась ему едва заметной улыбкой девушки, которая научилась хорошо скрывать свою давнюю страсть. Если не приглядываться – а я приглядывалась, – то могло показаться, что это крепкая дружба. Но она слишком часто смотрела на него. Когда он смеялся, ее щеки вспыхивали. Она встала рядом с ним, небрежно переминаясь с ноги на ногу при каждом его движении.
И больше всего я ненавидела то, что ему было бы лучше с такой, как она.
К тому времени, как мы сели за обеденный стол, у меня пропал аппетит. От трех выпитых бокалов вина у меня разболелась голова.
Истон отодвинул стул Лиз и сел рядом с ней, как распорядилась Кэрол.
Меня подвели к стулу прямо напротив них, предоставив мне идеальное место, чтобы понаблюдать за тем, как они предаются воспоминаниям.
Но он ни разу не взглянул на меня. Истон выполнял свою часть сделки, притворяясь, что я была не более чем мимолетным гостем.
Даже если бы мы не притворялись, какой вклад я могла внести в это путешествие по закоулкам памяти? Я не знала о том времени в колледже, когда он привел свою девушку-вегетарианку домой, на скотоводческую ферму, только для того, чтобы она бросила его неделю спустя. Я не знала, как звали его собаку, которая умерла в восьмом классе, или какой грузовик он водил в старших классах.
Я мало что знала о прошлом Истона, потому что он никогда особо не распространялся.
Нет, я была тем больным на голову, которого мы обычно осматривали. Я должна была отдать ему должное. Истон слушал так, будто ему было не все равно, но на самом деле я сомневалась, что он хотел знать ужасные подробности.
Но это не помешало мне продолжать болтать, не так ли? Боже, я была такой глупой.
