Текст книги "The Beatles"

Автор книги: Дэвис Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

16. Брайен подписывает контракт с «Битлз»

Знаменитая справочная система Брайена на этот раз не сработала. Все эти симпатичные бечевочки не помогли. Брайен Эпстайн вынужден был признать, что никогда не слышал о пластинке «My Bonnie» и о группе «Битлз». Между тем Брайену могло быть известно название группы. В конце концов, вот уже несколько месяцев он рекламировал свои товары и вел колонку в газете «Мерси бит». Слово «Битлз» не раз могло привлечь к себе его внимание. Впрочем, не надо забывать, что им руководили чисто профессиональные интересы коммерсанта, торгующего пластинками.

Брайен обращал внимание только на те группы, которые записывались на пластинки. Но ни одна из ливерпульских групп, упоминавшихся в газете «Мерси бит», этого не удостаивалась, поэтому естественно, что он просто не заметил каких-то «Битлз».

Разумеется, Брайен прекрасно знал, что в Ливерпуле полным-полно бит-групп и клубов. Но его это мало трогало, они не входили в круг его интересов. В двадцать семь лет он уже давно вышел из того возраста, когда околачиваются в кофейных барах и увлекаются бит-группами. Вот уже пять лет, как он всецело посвящал себя делу, и у него не оставалось времени для отдыха и развлечений, если не считать театра.

Однако Брайена задел за живое тот факт, что он понятия не имеет о пластинке, которую спросил парнишка, зашедший в его магазин. В конце концов, если эта группа, неважно какая и откуда, выпустила пластинку, он обязан об этом знать. И поэтому он твердо обещал Раймонду Джонсу достать для него пластинку и пометил в свой записной книжке: «My Bonnie», «Битлз». Проверить в понедельник».

Раймонд Джонс упомянул о том, что пластинка выпущена в ФРГ. Это уже облегчало задачу. Брайен позвонил в несколько магазинов, которые торговали иностранными пластинками. Но о «Битлз» никто и слыхом не слыхал.

– Я мог бы остановиться на этом, но с давних пор для меня существовало только одно правило, которому я неукоснительно подчинялся: покупателю отказывать нельзя. Да и мое самолюбие было уязвлено: за каких-то два дня у меня трижды попросили совершенно неизвестную мне пластинку. В понедельник утром, еще до того, как я начал заниматься заказами, пожаловали две девицы и снова попросили пластинку.

Брайен связался со своими многочисленными ливерпульскими знакомыми и, к великому своему удивлению, выяснил, что «Битлз» – это не просто британская, а не немецкая, группа, но ливерпульская!

Он спросил продавщиц в своем магазине, что они знают о «Битлз». «О, это сказка!» Затем последовал новый сюрприз: Брайен узнал, что эти парни даже бывали у него в магазине. Он, без всяких сомнений, неоднократно видел их во второй половине дня, не имея даже представления о том, кто они такие.

– Одна из продавщиц сказала мне, что это именно те парни, которые раздражали меня тем, что битый день толкались у прилавков, слушали пластинки, но ничего не покупали. Такая нечесаная кодла в коже. Но поскольку девушки утверждали, что они очень симпатичные, я их не выгнал. Как бы то ни было, в послеобеденное время они были завсегдатаями магазина.

Брайен решил сам отправиться в «Кэверн» и разузнать подробности о «Битлз» и их пластинке. Коль скоро покупатели проявляли к ним такой интерес и учитывая, что это местная группа, ему, как толковому бизнесмену, следовало бы самому озаботиться их пластинками.

– Я, разумеется, не был членом клуба «Кэверн» и страшно стеснялся идти в молодежный клуб. Я боялся, что меня не пропустят. Поэтому я обратился за помощью в «Мерси бит». Они позвонили в «Кэверн», сказали им, кто я такой, и попросили, чтобы меня пропустили.

Впервые Брайен пришел в «Кэверн» на дневной концерт 9 ноября 1961 года.

– Темень, сырость, вонища, – я сразу же пожалел о своем порыве. Шум стоял оглушительный, из усилителей неслись в основном американские хиты. Помню, что, слушая шлягеры, которые они наяривали, я подумал: «Может быть, существует какая-то связь между «Кэверн» и моей «Двадцаткой лучших»?» Потом вышли «Битлз», и я впервые увидел их воочию. Весьма неопрятные и не очень чистые. Во время выступления они курили, ели, болтали друг с другом и в шутку обменивались тумаками. Они то поворачивались спиной к публике, то орали на слушателей и хохотали над собственными остротами. Но они, совершенно очевидно, вызывали колоссальное возбуждение. Казалось, от них исходит какой-то магнетизм. Я был покорен.

Особенно очаровал его парень, который больще всех орал и скакал по сцене. Брайен, поначалу не ведавший, кто есть кто, лишь впоследствии узнал, что парнем, от которого он не мог оторвать глаз, был Джон.

Но Брайен Эпстайн пришел сюда не для того, чтобы смотреть. Он пришел заключить сделку. Диск-жокей Боб Вулер объявил в микрофон, что в зале присутствует мистер Эпстайн из «НЕМС»: «Давайте поаплодируем ему как следует».

Объявление возымело действие, и Брайен сумел пробраться поближе к сцене, откуда уже можно было докричаться до «Битлз».

– А вас каким ветром сюда занесло, мистер Эпстайн? – не без сарказма осведомился Джордж. Брайен объяснил, что у него спрашивают их немецкую пластинку, а он не знает, какая фирма ее выпустила. Не назовут ли они эту фирму? Джордж ответил, что компания называется «Полидор». Правда, теперь Джордж совершенно забыл, что разговаривал об этом с Брайеном. Остальные – Пол, Джон и Пит Бест – вовсе не помнят свою первую встречу с ним.

Чтобы более уверенно чувствовать себя в обществе подростков, Брайен стал брать с собой за компанию в «Кэверн» помощников, и среди них ближайшего – Алистера Тейлора, который днем стоял за прилавком в «НЕМС». (Брайен очень любил, чтобы в жизни магазина присутствовал обряд настоящего управляющего: к примеру, немногочисленному персоналу, который запросто разместился бы в телефонной будке, он рассылал записки.)

Брайену потребовалось некоторое время, чтобы привести в порядок свои мысли.

– Меня интересовала вроде бы только продажа пластинок. Но вскоре я обнаружил, что все чаще и чаще хожу в «Кэверн» просто для того, чтобы послушать и посмотреть. Потом вдруг поймал себя на том, что все чаще и чаще спрашиваю своих коллег, что значит быть менеджером группы. Как ими становятся? Как заключить с группой контракт, если предположить – я подчеркиваю, всего лишь предположить, – что хочешь стать ее менеджером?

Коллеги Брайена не были специалистами в этих вопросах. Они занимались не производством пластинок, а их розничной продажей.

Но во время поездки в Лондон по торговым делам Брайен больше, чем обычно, общался с такими людьми, как генеральный директор фирмы «ХМВ» [«ХМВ» – аббревиатура, обозначающая название фирмы грамзаписи «His Master’s Voice»] на Оксфорд-стрит или управляющий магазина Кита Прауса; при этом Брайен старался запомнить все, что может ему пригодиться.

Он связался также с немецкой компанией грамзаписи и заказал 200 экземпляров «My Bonnie».

– Я был настолько околдован «Битлз», что не побоялся рискнуть, я был уверен, что пластинки разойдутся. Думаю, что ко всему этому примешалось еще и то обстоятельство, что мне стало скучно заниматься только продажей пластинок. Я жаждал нового увлечения. Группе «Битлз», хотя не только я, но и они сами об этом не подозревали, тоже наскучил Ливерпуль. Им хотелось вырваться оттуда, хотелось новых впечатлений. Я начал разговаривать с ними во время дневных концертов. «Жаль, что вас не было вчера вечером, – как-то сказал мне Пол. – Мы давали автографы, и я расписался у одной девушки прямо на руке». Я почему-то всегда упускал самое интересное в их жизни.

Брайен выяснил, как обстоят у группы дела с менеджером. Оказывается, Алан Уильямc одно время работал с ними и организовал их первую поездку в Гамбург. «Я пошел к нему, и Алан сказал: «Это чудесные парни, но они все время будут вас подводить».

3 декабря 1961 года Брайен пригласил ребят в свой офис в магазине на Уайтчепел. Он сказал, что пока просто хочет с ними поболтать, поскольку не все еще продумал.

Прежде чем позвать «Битлз» к себе, Брайен наблюдал за ними уже немалое время, однако сами ребята по-прежнему почти не замечали его. Кто-то там маячил на отшибе, но до той встречи с Брайеном «Битлз» смутно помнят общение с ним.

– Ловкий и богатый, вот и все, что я заметил, – говорит Джон. По словам Джорджа, это был типичный бизнесмен. На Пола огромное впечатление произвел автомобиль Брайена – «зодиак». Они решили попытать с ним счастья.

На первую официальную встречу «Битлз» захватили с собой Боба Вулера, просто чтобы показать, что они не совсем одиноки в этом мире. Джон представил Боба как своего отца. Прошло много времени, прежде чем Брайен узнал, что Боб вовсе не отец Джона. И еще больше, пока он выяснил что Джон вообще понятия не имеет, чем занимается его отец и где он.

Джон и Боб Вулер пришли на место минута в минуту, как договорились – ровно в половине пятого. Вовремя появились Джордж и Пит Бест. Пола не было. Спустя полчаса Брайен, уже порядком раздраженный, попросил Джорджа позвонить Полу. Джордж вернулся и сообщил, что Пол принимает ванну. «Безобразие, – возмутился Брайен, – быть таким неточным!» «Неточным, но чистым», – парировал Джордж.

Наконец явился Пол, и они стали обсуждать планы «Битлз» на будущее, – что они хотят, какие условия их устроили бы. Никто из присутствующих не знал, как заключают контракты, поскольку никогда их не заключали.

Они договорились увидеться снова в будущую среду. К тому времени Брайен уже навестил своего друга адвоката Рекса Мейкина. Брайен жаждал участия не меньше, чем совета. И услышал: «Поздравляю, еще одна эпстайновская идея. Сколько понадобится времени, чтобы вы к ней остыли?»

Наступила среда, «Битлз» встретились с Брайеном, и тот заявил, что хочет стать их менеджером. 25% сборов отчисляются в его пользу. «Устраивает?» – спросил Брайен. «А 20% не хотите?» – услышал он в ответ. Брайен объяснил, что 5% ему необходимы на покрытие тех больших расходов, которые предстоят в ближайшие несколько месяцев.

Контракт был подписан в следующее воскресенье в клубе «Касба», где жил Пит Бест и располагался штаб «Битлз». Каждый из «Битлз» подписал бумагу в присутствии Алистера Тейлора. Брайен своей подписи не поставил.

– Бред какой-то, – говорит Алистер. – Я расписался как свидетель подписи Брайена. Выглядел из-за него дурак дураком. Брайен так и не подписал этот контракт. – Я дал слово, и этого достаточно, я точно выполнял все, что обещал, и никому ни разу не пришлось беспокоиться по поводу моей подписи.

Брайен подтверждает, что «Битлз» охотно согласились работать с ним как с менеджером, потому что он им понравился.

– У меня были деньги, машина, магазин грампластинок. Думаю, все это сыграло не последнюю роль. Да и я им понравился. Для меня же самым привлекательным в «Битлз» было явное наличие у каждого из них яркой индивидуальности – это были личности, и личности невероятного обаяния.

Родители Брайена почувствовали – сын затевает что-то новое. После недели, проведенной в Лондоне, они, вернувшись, застали Брайена в ожидании «Битлз».

– Брайен попросил нас послушать их пластинку, – рассказывает его мать, – «My Bonnie». Он предупредил, чтобы мы не обращали внимания на пение, а слушали сопровождение. «Их ждет грандиозный успех, – уверял Брайен, – и я буду их менеджером».

Не дав отцу перебить себя, Брайен поторопился добавить, что не собирается отдавать группе все свое время, но не станет же отец возражать, если он чуть-чуть укоротит свой рабочий день?

Нельзя сказать, чтобы отец пришел в восторг: Брайен снова взялся за что-то новое, хорошо хоть, что на этот раз он останется в Ливерпуле. Брайен решил создать новую компанию, занимающуюся делами «Битлз», и назвал ее «НЕМС Энтерпрайзиз» [«Предприятие НЕМС» (англ.)] – в честь магазина пластинок.

– Очень удачное решение. Конечно, я мог бы руководить ими просто под названием «НЕМС», без «Энтерпрайзиз». Но через несколько лет, когда мы продали магазин «НЕМС», это могло бы оказаться поводом для больших осложнений.

Клайв, брат Брайена, стал его партнером в «НЕМС Энтерпрайзиз».

– Отчасти я решился на это потому, что мне нужны были деньги, но не только: я надеялся заинтересовать Клайва, сделав его своим помощником, – объяснял Брайен. Следующая, третья поездка «Битлз» в Гамбург была запланирована задолго до появления Брайена Эпстайна. Прежде чем группа уехала оттуда в последний раз, Питер Экхорн из «Топ Тен» и несколько других менеджеров отправились в Ливерпуль в поисках талантов.

«Битлз» обещали Питеру Экхорну снова выступить в его клубе, но, когда тот приехал в Ливерпуль, чтобы обсудить с ними детали будущих гастролей и заодно поискать новые группы, он обнаружил, что делами «Битлз» ведает теперь Брайен Эпстайн.

– Брайен запросил гораздо больший гонорар, чем было договорено, – говорит Питер Экхорн. – Я попытался получить группу «Джерри энд Пейсмейкерз», но и тут ничего не вышло.

В результате Питер Экхорн возвратился в Гамбург с ударником – это было все, чего он смог добиться. Ударник, Ринго Старр, предназначался для участия в концертах Тони Шеридана.

Шло время, и новые владельцы гамбургских клубов стали делать «Битлз» более выгодные предложения. Одно из них, исходящее от Манфреда Вайслидера, открывшего в Гамбурге клуб «Стар», Брайен принял. Этот новый клуб должен был стать и больше, и лучше всех остальных. Вайслидер предлагал ребятам по 400 марок в неделю на каждого, то есть примерно по 40 фунтов. «Топ Тен» давал около 300 марок еженедельно.

Это были прекрасные условия, но несколькими месяцами ранее Брайен уже отстаивал еще более выгодную сделку, непосредственно в Ливерпуле. Как только Эпстайн стал менеджером «Битлз», он сразу же постановил, что группа будет играть не меньше чем за 15 фунтов в вечер.

Однако самая большая заслуга Брайена состоит в том, с какой молниеносной быстротой преобразились под его руководством «Битлз», как они научились вести себя на сцене, подавать свою музыку. От Брайена они впервые узнали, что такое дисциплина.

Брайен забрал у Пита Беста все ангажементы и поставил их на твердую организационную основу. Он добился того, что каждый член группы твердо знал, когда и где он играет.

– Брайен аккуратнейшим образом расписал, что мы должны были делать, и от этого все показалось более реальным, – рассказывает Джон. – Пока не появился Брайен, мы жили как во сне. Толком не знали, что мы делаем, где согласились играть. Когда мы увидели все это на бумаге, наша деятельность приобрела смысл официальной работы.

Инструкции Брайена были великолепно отпечатаны на машинке, чаще всего на листах с его собственным вензелем, изящно выполненным типографским способом из двух букв – Б. и Э. Он ненавязчиво учил их модно, со вкусом одеваться, во время выступления не курить, не жевать резинку и не есть.

– Брайен пытался подчистить наш имидж, – говорит Джон. – Он заявил, что вид у нас неподобающий, что в порядочный дом нас на порог не пустят. Мы привыкли одеваться одинаково – и на сцене, и дома. Брайен уговорил нас надеть концертные костюмы.

Брайен научил группу, как надо выходить на сцену. Они привыкли появляться перед публикой как Бог на душу положит.

– Он сказал, что мы должны поработать над нашей программой и каждый раз во время выступления исполнять наши лучшие номера, а не то, что нам в голову взбредет, – вспоминает Пит Бест. – Объяснил, что нет смысла острить и обмениваться хохмами с ребятами, которые сидят в первых рядах, потому что сидящие сзади представления не имеют, что происходит впереди, – ведь в зале сидит не меньше 700-800 человек. Программу мы теперь строго разрабатывали, безо всякого дуракаваляния.

Изменилось решительно все, произошел поворот на 180 градусов. Впоследствии Джон слегка сожалел о том, что их подлакировали, поскольку чувствовал, что в какой-то мере они перестали быть самими собой, во всяком случае он, Джон. Тем не менее группа со всем соглашалась. В то время Джон понимал, что другого выхода нет, – придется менять обличье.

– Конечно, мы должны были показать себя наилучшим образом, – говорит Джон. – Нужно было понравиться репортерам, даже тем, которые задирали нос, притвориться, что они делают нам большое одолжение. Мы подыгрывали им – ах, как мило, что они согласны с нами поговорить. Лицемерили вовсю. Ради паблисити мы разыгрывали целые спектакли: устраивали засады перед редакциями местных газет, музыкальных издательств.

Хотя между собой «Битлз» посмеивались, ехидничали и издевались над всеми, кто и знать их не хотел, в глубине души они очень болезненно реагировали на неприятие и предубеждение, царившие по отношению к ним.

– В то время мы только и слышали: «Вы откуда? Ах, из Ливерпуля? – вспоминает Пол. – Да вы там ничего не деретесь. Слишком далеко. Если хотите чего-нибудь достичь, придется прокатиться в Лондон. Ливерпуль – это пустой номер». Годами только это мы и слышали.

Но Брайен выбрал правильный путь для того, чтобы привести группу в соответствие со столичной системой ценностей.

– Я ведь не изменил их. Я просто сконцентрировал то, что уже было в них заложено. Выявил личности. На сцене от них шли флюиды, которые не поддаются определению. Но эти флюиды испарялись из-за того, что они ели, курили, жевали и болтали с первыми рядами. Решившись стать менеджером «Битлз», Брайен встретился с их родителями. Брайен, конечно, в противоположность прежним знакомцам их сыновей произвел впечатление манерами и бросающимся в глаза достатком.

Колебалась разве что тетушка Мими, хотя именно на нее-то воспитание и прочие достоинства Брайена должны были повлиять самым благоприятным образом. Но все, что было так или иначе связано с бит-группами, раз и навсегда для нее не существовало.

– Когда я впервые услышала о Брайене Эпстайне, у меня сразу появились сомнения. Не то чтобы я имела что-то против него лично. Но он был слишком уж богат. Для него группа могла стать просто новой игрушкой, и ему, конечно же, было совершенно безразлично, утонут они или выплывут. Ему-то все равно, а они попадали в полную зависимость. Спору нет, Брайен оказался очень обаятельным. Но сомнения у меня оставались. Я подумала: «Всему этому придет конец. Он бросит их через два месяца, и все дела. А Джон и остальные не успеют даже ахнуть».

17. «Декка» и Пит Бест

Будучи владельцем лучшего на севере страны магазина грампластинок, Брайен Эпстайн мог позволить себе иной раз прибегнуть к своим связям, и они срабатывали. Не осталась равнодушной к нему и фирма «Декка».

В сфере торговли пластинками Брайен всегда был тесно связан с «Деккой». Он настойчиво склонял на свою сторону один отдел фирмы за другим, пока в конце концов не добился обещания от звукорежиссера приехать в Ливерпуль и посмотреть, чем это он так отчаянно хвастается.

К концу декабря 1961 года из фирмы «Декка» прибыл Майк Смит. И сразу успех. Брайен в экстазе. «Фантастическая удaчa! Звукopeжиccep в «Kэвepн»

На Майка Смита «Битлз» произвели сильное впечатление. Ему понравилось их звучание, и он обещал обеспечить им приезд в Лондон для прослушивания на студии. Во время прослушиваний идет проверка звучания, проверка исполнителей – их умения записываться. Конечно, такое студийное знакомство не бог весть что – в принципе подобные прослушивания ничего не решают. Но Брайен Эпстайн добился такого приглашения для группы «Битлз» из Ливерпуля.

Прослушивание было назначено на 1 января 1962 года. Брайен поехал в Лондон поездом. А «Битлз» – Джон, Пол, Джордж и Пит Бест – со своим администратором Нилом Аспиналом выехали на автобусе в канун Нового года.

– Я специально нанял огромный фургон. В Лондоне мне до сих пор бывать не приходилось, я и не мечтал об этом. На дорогу ушло десять часов, потому что возле Вулверхэмптона мы заблудились. В десять часов вечера мы приехали в Лондон, прямо в нашу гостиницу «Ройял» рядом с Рассел-сквер. И сразу отправились куда-нибудь перекусить. Сунулись в какую-то харчевню на Чаринг-Кросс-роуд. Вошли туда – настоящая шайка, – сели. А у них тарелка супа – 6 шиллингов! «Да вы шутите», – сказали мы. Тамошний вышибала велел нам тогда убираться. Мы и убрались. Пошли на Трафалгар-сквер, там по случаю Нового года было полным-полно пьяных и они падали в фонтан. Потом мы встретили на Шефтсбери-авеню двух накурившихся до одурения ребят, правда мы этого не поняли. А они как выяснили, что у нас есть фургон, так сразу стали проситься туда, чтобы покурить в фургоне свой гашиш. Мы заорали – нет, нет, нет! Совсем зеленые еще были. Испугались дико.

На следующее утро Брайен явился в студию «Декка» первым, минута в минуту.

– Представители фирмы опоздали, и я очень разозлился. Не потому, что нам не терпелось записать свои песни, – просто опоздание означало, что нас принимают как людей второго сорта.

Наконец настала очередь «Битлз». Ребята достали свои старые, видавшие виды усилители, но им сразу же велели положить их на место. «В гробу они видали нашу технику, – говорит Нил. – Пришлось работать с их аппаратурой, так что зря мы волокли наши усилители аж из самого Ливерпуля».

Началась запись, и Джордж сдавленным голосом, зажавшись, пропел «The Sheik of Araby». Пол нервно выдал «Red Sails in the Sunset» и «Like Dreamers Do». Хотя они захватили с собой ноты собственных песен, но свои сочинения петь не стали. Брайен советовал им не высовываться.

– Ребята порядком перепугались, – вспоминает Нил. – Одну песню Пол так и не мог спеть. У него все время срывался голос. Ребятам мешал красный свет. «А выключить его нельзя?» – поинтересовался я. «Если выключить красный свет, в студию начнут заходить люди», – ответили нам. Что-что? Мы даже не поняли, о чем идет речь.

Они кончили записываться около двух часов, и все как будто остались совершенно довольны.

– Майк Смит сказал, что запись получилась потрясающая, – говорит Пит Бест. – Мы решили, что дело в шляпе. В тот вечер Брайен пригласил нас на ужин в какой-то «Свисс Коттедж». Он даже заказал вина, но его почему-то так и не принесли.

Неделя шла за неделей, однако никаких новостей не было. «Битлз» по-прежнему выступали в Мерсисайде, ожидая, что вот-вот объявится «Декка», превознесет их до небес и они прорвутся на большую эстраду. Наконец в марте Брайен с трудом выяснил через Дика Pay, хозяина Майка Смита в «Декке», что пластинку «Битлз» фирма выпускать не собирается. «Дик сказал мне, что там не понравилось, как они звучат. К тому же гитарные группы постепенно выходят из моды. Я ответил, что абсолютно убежден в том, что эти ребята станут куда более крупным явлением, чем даже Элвис Пресли».

Брайену вежливо посоветовали вернуться к тому, что получается у него лучше всего: к продаже пластинок в Ливерпуле. Другой совет касался способа грамзаписи – ведь он может, например, за сотню фунтов получить студию и нанять звукорежиссера. День-другой ушел на размышления. Но к нему выкaзывали такое, на его взгляд, открытое пренебрежение, что, видимо, это была бы совершенно пустая трата денег.

– Я думаю, – говорит Джон, – что «Декка» ожидала услышать сложившуюся группу. Мы же записывали пробу. Им бы надо было угадать наши возможности.

Засим последовали долгие, безнадежные скитания по всем крупным фирмам грамзаписи. И каждая по очереди – «Пай», «Коламбиа», «ХМВ» и «ЭМИ» – отказывала им. Компании помельче тоже говорили твердое «нет».

– Я последним узнал о том, что «Декка» нам отказала, – говорит Пит Бест. – Гораздо позже Джона, Пола и Джорджа. Из случайно оброненной фразы я понял, что им это стало известно уже несколько недель тому назад. «Почему же вы мне не сказали?» – спросил я. «Не хотели тебя огорчать», – ответили они.

Ребятами попеременно овладевали то полное разочарование, то беспочвенный оптимизм, то надежда, что в конце концов все образуется.

– Несколько раз мы ссорились с Брайеном, – рассказывает Джордж, – упрекали его в бездействии, – он, мол, ничего не делает, все взвалил на нас. Это, конечно, ерунда. Мы прекрасно понимали, как он выкладывается. Просто мы стояли против них.

– Обычно мы поджидали Брайена на Лайм-стрит, – вспоминает Пол. – Он звонил нам, и мьл каждый раз надеялись, что услышим от него какие-нибудь хорошие новости. Но Брайен приходил с туго набитым бумагами портфелем, и когда мы заходили в «Панч энд Джуди», чтобы выпить по чашечке кофе, то узнавали, как «Пай», «Филипс» или еще кто-нибудь послали нас подальше.

– И все-таки мы по-прежнему верили, что прорвемся и станем первыми, – продолжает Джордж. – Когда все шло совсем погано и ровно ничего нам не светило, мы справляли особый ритуал. Джон кричал: «Парни, куда мы идем?» Мы вопили в ответ: «На верх, Джонни, на самый верх!» – «На самый верх чего?» – «На самую верхушку самой макушки, Джонни!»

Алистер Тейлор, помощник Брайена в «НЕМС», говорил, что нескончаемые путешествия Брайена по фирмам грамзаписи доводили его порой чуть не до слез. «Он давил на фирмы изо всех сил, но ведь существовало еще 10 000 групп, которые тоже давили как могли. У Брайена ничего не получалось».

В декабре 1961 года газета «Мерси бит» объявила конкурс на самую популярную группу. У Джона и Пола до сих пор хранятся несколько экземпляров этого номера с вырезанными для заполнения анкетами. Под вымышленными фамилиями они заполнили дюжины таких анкет и везде на первое место поставили «Битлз», а на последнее «Джерри энд Пейсмейкерз». Они совершенно искренне боялись, что победит эта группа. Все, конечно, голосовали за себя, поэтому попытки схитрить взаимоуничтожались. Так или иначе, «Битлз» победили с огромным преимуществом.

Из этой победы Брайен выжал все возможное. На афише их выступления 24 марта громадными буквами было напечатано: «ПОБЕДИТЕЛИ КОНКУРСА «МЕРСИ БИТ»! ЗАПИСАННЫЕ НА ФИРМЕ «ПОЛИДОР»! НАКАНУНЕ ЕВРОПЕЙСКОГО ТУРНЕ!» Их концерт состоялся в женском институте «Барнстон» – весьма скромная сцена для столь великих артистов.

Европейское турне, канун которого так рекламировался, представляло собой, разумеется, третью поездку «Битлз» в Гамбург. Они отправились туда ровно через неделю, в апреле 1962 года.

«Битлз» прилетели в ФРГ на самолете – впервые в жизни. «Это Брайен заставил нас лететь. По дороге всех выворачивало наизнанку», – признается Пит Бест.

На этот раз им предстояло играть в клубе «Стар», самом большом гамбургском заведении подобного рода. «Там даже занавес висел», – говорит Джордж. Астрид, горевавшая по Стю, сначала не бывала на их концертах, но ребята превзошли себя, чтобы заставить ее встретиться с ними, принесли ей подарки и обласкали ее. Астрид признается, что если у нее когда-то и возникали легкие подозрения по поводу их жестокосердия, то теперь они исчезли навсегда. «Никогда не думала, что они такие добрые», – говорит Астрид.

Тем временем в Великобритании Брайен предпринимал последние попытки хоть кого-то заинтересовать группой. Он решил в последний раз выложить для этого деньги.

Обычно он приносил в фирмы грамзаписи пленки, которые были в свое время сделаны специально для январского прослушивания в «Декке». Брайен считал, что если из записей «Битлз» удастся сделать пластинку, то это, с одной стороны, произведет большее впечатление, с другой – ее легче будет носить и показывать.

Отца Брайена все больше раздражала та пустая трата времени, которой он считал возню сына с «Битлз». «Я сказал отцу, что хочу отвезти мои записи в Лондон и попытаться в последний раз – пан или пропал». Отец согласился, считая, что это не потребует больше одного-двух дней.

Брайен отправился на Оксфорд-стрит, в фирму грамзаписи «ХМВ», представляющую собой обычный магазин, хотя и огромных размеров, один из филиалов обширной империи звукозаписывающей фирмы ЭМИ». Брайен поговорил со своим знакомым и посоветовался, как сделать из его пленок пластинку.

– Звукоинженер, осуществивший перепись, сказал мне, что получилось совсем недурно. Он даже решил подняться на этаж выше и замолвить словечко музыкальному издателю, Сиду Колману. Колман страшно разволновался, заявил, что хотел бы издать их, что он обязательно поговорит об этом со своим другом из «Парлофона» Джорджем Мартином.

Договорились, что на следующий день Джордж Мартин придет в «ЭМИ». «Парлофон», один из филиалов «ЭМИ», однажды уже отверг «Битлз». Джордж Мартин послушал пластинку и сказал, что ему нравится, как поет Пол и играет на гитаре Джордж. Это были два основных замечания. Мартину к тому же очень понравилось, как Джон спел «Hello Little Girl», а Пол – «Till There Was You»

Джордж Мартин обстоятельно и спокойно обсудил с Брайеном все вопросы и наконец сказал, что это очень «интересно». Достаточно интересно для того, чтобы устроить группе прослушивание.

Шел май 1962 года. «Битлз» были в Гамбурге. Брайен пулей вылетел из «ЭМИ» и отправил им телеграмму с доброй вестью.

– Мы еще валялись в постели. У нас шел за почтой тот, кто вставал первым. В этот день первым поднялся Джордж, он принес телеграмму: «Поздравляю мальчики «ЭМИ» предлагает сеанс записи. Пожалуйста отрепетируйте новый материал».

– Мы чуть с ума не сошли от радости. Джон и Пол начали срочно сочинять новую песню. Брайен приехал взглянуть на нас, заключил с нами новый контракт, кажется по 85 фунтов на каждого в неделю. Он считал, что «Love Me Do» очень подойдет для записи.

Клаус отмечает, что встреча с Брайеном Эпстайном в Гамбурге вызвала в нем разочарование. «Он мне совершенно не понравился. Робкий, стеснительный… Какая там сильная личность! Я представлял его себе совершенно иначе и, увидев Брайена, просто пал духом. Он произвел на меня удручающее впечатление. У меня сложилось свое представление о будущем менеджере «Битлз». Это должен был быть крупный босс, в высшей степени динамичный, а не какой-то неуверенный в себе новичок».

Но «Битлз» были наверху блаженства. Клаус вспоминает, в какой восторг они пришли от новостей из «ЭМИ», как побежали показывать свои контракты в «Полидор», – ведь там использовали их всего лишь как сопровождающую группу, а не как солистов.

– Однажды я отправился пройтись по набережной с Полом и Джорджем, и Джордж пустился в рассуждения по поводу денег. У него их будет куча, уверенно заявлял Джордж, он это чувствует. Он купит дом с плавательным бассейном, а потом еще и автобус для отца – ведь тот работал шофером, – вспоминал Клаус.

Ребята вернулись из Гамбурга в начале июня 1962 года. 6 июня в присутствии Джорджа Мартина состоялось их прослушивание в студии «ЭМИ» в Сент-Джонс-Вуд.

Расторопный Брайен заранее послал Джорджу Мартину красиво отпечатанный на фирменной бумаге список номеров, которые «Битлз» исполнят для него, если, конечно, мистер Мартин не возражает. Список включал несколько оригинальных сочинений: «Love Me Do», «P.S. I Love You», «Ask Me Why» и «Hello Little Girl». Но основу его составляли шлягеры типа «Besame Mucho».