Текст книги "Акулы-людоеды"

Автор книги: Дэвид Уэбстер

Дэвид Уэбстер
Акулы-людоеды

(факты и легенды)

^{Серия основана в 1994 году}

^{David Kenyon Webster}

^{MYTH AND MAN EATER}

^{The story of shark}

^{Иллюстрации E. Шелкун}

^{В книге использованы фотографии и рисунки из американского издания 1963 года}

Предисловие

О моем супруге, Дэвиде Кэньоне Уэбстере, и о том, как он пришел к мысли написать эту книгу

Когда я познакомилась с Дэйвом, первое, что бросилось мне в глаза, была его неистребимая любовь к морю. Он восхищался красотой безбрежной стихии, а тайны моря поглощали все его внимание. Круглый год мы проводили на побережье океана, на самом океане или в его глубинах. Купаясь, Дэйв носился по волнам на доске, бродил по лужам, оставшимся после отлива, или же нырял за моллюсками. Он знал бездну вещей о приливах, отливах и морских течениях, о жизни моря и о кораблях (он признавал лишь суда, которыми движут ветер и парус, но не машины). Он говорил, думал и грезил лишь о море и бороздящих волны парусниках; без устали читал и перечитывал Конрада, Мелвилла, Вилльерса, Карсона, Кусто, Хейердала и Макфи.

Море было у него в крови. Его прадед строил корабли на Клайде. Дед перебрался с семьей в Сан-Франциско в 1876 году, обогнув на парусном судне мыс Горн. Отец большую часть жизни провел на верхнем этаже конторы на Уолл-стрит, 120, с морским биноклем в руках, отмечая прибытие и отправление судов. Мальчиком Дэйви вместе с отцом пережил немало счастливых минут в Индийском Доме – клубе иностранных моряков в Нью-Йорке, где рассматривал в музее реликвии мирового судостроения. Летние месяцы протекали на побережье Новой Англии; там Дэйв увидел старые китобойные вельботы. В Нью-Бедфорде<sup>[1]1
  Нью-Бедфорд – портовый город в Новой Англии (США), крупный центр китобойного промысла в XVIII и XIX веках. – Примеч. перев.


[Закрыть]</sup> и в Уикфорд-Пойнт мальчик научился морскому делу. Он жадно слушал рассказы старых моряков и никогда не упускал случая осмотреть судно в полной оснастке, стоящее под парусами. Он фотографировал его, а затем по снимкам мастерил точную модель. В повышенной тяге ко всему, что в той или иной мере было связано с морем, немалую роль сыграли соседи Дэйва, принадлежавшие к семье потомственных строителей китобойных шхун. Дэйв собрал целую библиотеку по парусному флоту и завел альбом газетных вырезок, куда вклеивал все, что удавалось прочесть о море. Море владело всем его существом. Но ни с чем не сравнимой была его страсть к акулам. Еще ребенком он побывал с родителями в дальневосточных морях и как зачарованный следил за акулами, кружившимися вокруг их парохода в бухте Манилы. Немало историй об акулах довелось ему услышать от бывалых мореходов, а позднее от рыбаков и жителей Южной Калифорнии. Акулы стали для Дэйва символом всего, что есть загадочного и жестокого в море. Ни одна из книг, сколько бы он их ни читал, не удовлетворила его жажды узнать как можно больше об этих зловещих созданиях. И тогда он начал собирать материал для книги, которую решил написать сам. На это потребовались долгие годы. Он вел обширную переписку с ихтиологами, спортсменами и моряками рыболовного флота всего мира, изучал акул в полном смысле слова «собственноручно», в их стихии, плавая бок о бок с ними, и немало выловил их на уду со своего трехметрового парусного ялика. Он назвал его «Тузиталой», именем, которым некогда таитяне называли Роберта Льюиса Стивенсона и которое означает «Рассказчик историй».

Дэйв надеялся, что сведения, накопленные им, представят интерес и принесут пользу ученым, рыбакам, мореходам и просто купальщикам.

9 сентября 1961 года в десять часов утра Дэйв отчалил от пирса Санта-Моники на своей «Тузитале», взяв с собой моллюсков для наживки, прочную лесу и крючок для лова акул. Вечером я пришла к пирсу, чтобы помочь ему вытащить лодку на берег. Он не возвращался. Я сообщила об этом начальнику порта, который высказал предположение, что Дэйв просто ждет попутного ветра и поэтому не стоит беспокоиться. Но в тот вечер он так и не вернулся. На следующее утро суда и самолеты береговой охраны начали поиски. Наконец рыболовецкое судно обнаружило «Тузиталу», покачивающуюся на волнах в 8 километрах от берега. В лодке не было одного весла, румпеля, не было и Дэйва.

Санта-Моника, Калифорния

Барбара С. Уэбстер

Дэвид Кэньон Уэбстер, автор книги, признанный специалист по акулам, не вернувшийся из своей последней экспедиции

Есть нечто кошмарное в самом контрасте между ужасающей внешностью и ленивой грацией их движений в хрустальной воде. Их подобные взрыву переходы от безмятежного покоя к активным действиям еще ужаснее. Само воплощение дьявола движется под вами, плавно, спокойно, небрежно, будто в полусне, навеянном ленивой истомой. В следующее мгновение стремительный рывок – и чудовище торпедой устремляется в атаку.

Артур Гримбл. «Грядою островов»

Введение

Памяти Конрада Лимбафа, утонувшего в марте 1960 года во время исследования одной из подземных рек Франции

По какой-то непонятной причине человек, безжалостно охотящийся на все живое, считает отвратительными чудовищами тех немногих тварей, которые платят ему той же монетой. Он испытывает не только величайший страх, но и жестокую ненависть к так называемым людоедам. На первом месте среди них стоят акулы-людоеды – тигровая, белая и молот-рыба (если перечислять лишь самых «выдающихся» из них). Впрочем, примерно из 225–250 известных науке видов акул опасными, очевидно, следует считать не более 20. Но в сознании большинства людей именно эти немногие виды и являются единственными, – их хорошо знают, значит, с них и весь спрос; все остальные – нечто смутное и туманное. И все же вряд ли можно считать серьезным разговор об акулах, если не рассматривать их всех как единое целое. Акулы – это захватывающая тема, полная драматизма, противоречий и загадок.

Несмотря на всю предубежденность и отвращение, какое испытывают к ним люди, акулы неизменно привлекают их внимание. Ведь они принадлежат к древнейшим группам живых существ в современном мире. Некоторые виды акул существуют почти без изменений по крайней мере в течение 250 миллионов лет! И все-таки до сих пор мы знаем о них очень мало. Мифы, легенды и откровенные небылицы заполняют том за томом, а достоверные факты – редкость, да и те сплошь и рядом весьма спорны. Промысел акул никогда не сулил корпорациям больших прибылей, чтобы стоило заняться их изучением. К тому же трудности, связанные с проведением непосредственных наблюдений, совершенно очевидны. Ведь невозможно же поместить кинооператора на целые месяцы под воду с тем, чтобы день за днем запечатлевать жизнь и поведение акул, как это делает, скажем, Уолт Дисней на суше с медведями или бобрами. А мертвая рыба, как и мертвый человек, мало что может рассказать. Уединенный образ жизни, характерный для многих видов акул, также усложняет исследования, так как акулы очень редко собираются в косяки для питания или миграций, во всяком случае не с таким постоянством, как это делают более стайные рыбы, например сельди или лососи.

Кое-какие данные были получены в аквариумах, но они относились только к мелким и наиболее смирным видам. Что же касается огромных пелагических акул, привыкших скитаться по бескрайним просторам океана, то они переносят неволю ничуть не лучше, чем индейцы с Великих Равнин. Правда, акул повсюду вылавливают рыбаки; ученые и любители подводного спорта накапливают все больше сведений, наблюдая их в естественных условиях. Однако многое и многое об акулах еще только предстоит узнать! Поэтому любые обобщения следует делать в высшей степени осторожно.

Что же мы знаем об акулах? То, что они самые крупные рыбы, причем наиболее опасные и прожорливые; что они встречаются в огромной акватории – от ледовых вод Гренландии до Антарктики; что они обитают и охотятся на освещенных солнцем отмелях на глубине всего тридцать сантиметров и в вечной ночи морских пучин, в двух километрах от поверхности и более; что они нападают на людей в соленых, пресных и солоноватых водах, днем и ночью, в штормовую погоду и в штиль.

Будучи истинными «космополитами», акулы, как правило, подвержены меньшей географической изменчивости, чем другие рыбы. Некоторые атлантические акулы, например, столь похожи на представителей того же рода, обитающих в Тихом и Индийском океанах, что их могут различать только опытные специалисты. Молот-рыба, голубая и белая акулы распространены во всех океанах и повсюду представлены теми же видами, в то время как атлантическая серо-голубая акула, или мако, имеет в тропических водах Тихого океана тезку-близнеца, еще более свирепого и более крупного<sup>[2]2
  Серо-голубые акулы (род Isurus) представлены в Атлантическом океане видом I. oxyrhinchus, а в Тихом – I. glaucus. Эти сходные по большинству признаков виды образуют близкородственную («близнецовую») пару, причем в последнее время некоторые исследователи высказывают даже предположение об их полной идентичности.


[Закрыть]</sup>. Различия между многочисленными колючими<sup>[3]3
  Колючие акулы (род Squalus) – одна из широко распространенных групп сравнительно мелких акул. В российских водах весьма распространена обыкновенная колючая акула, встречающаяся в Черном море (где ее называют катраном), в Баренцевом море (местное название «нокотница») и в водах Дальнего Востока. Эта акула употребляется в пищу и имеет существенное промысловое значение как в России, так и в других странах (Япония, Китай, Англия, Норвегия и др.).


[Закрыть]</sup> акулами сплошь и рядом удается установить лишь после тщательного исследования зубов, которые незначительно различаются у видов, обитающих в районах, находящихся на большом удалении друг от друга.

Размеры акул колеблются: от мелких (менее 30 сантиметров в длину) до двенадцатиметровых гигантов, а вес – от 500 граммов и менее до пятнадцатитонных громадин. Наиболее обычная окраска – белая снизу и голубая, серая или коричневая со спины. Чаще всего (но опять-таки не без исключений) акулы питаются рыбой.

Служитель океанария «Маринленд» (Флорида) «приводит в чувство» акулу длиной 2,5 метра. В его обязанности входит «прогуливать» всех вновь поступающих акул до полного восстановления деятельности их жаберных щелей. Подобная процедура длится около двух часов.

Акулы обитают и охотятся у поверхности моря, в толще воды и вблизи дна. Некоторые виды ведут придонную жизнь, но на кормежку поднимаются наверх, в то время как другие поступают как раз наоборот или же постоянно встречаются и у дна, и в водной толще. Они питаются в любое время суток, хотя, по-видимому, предпочитают сумерки, и поедают любых представителей морской фауны – от микроскопического планктона до мертвых китов и живых моржей. Продолжительность их жизни, характер миграций и многое, многое другое нам почти неизвестно. Короче говоря, в любом разговоре об акулах догадки и тайны по-прежнему играют не меньшую роль, чем реальные факты.

Правда, ученые пытаются восполнить пробелы в знаниях об акулах, но до сих пор их успехи весьма скромны. Поэтому рыбакам и охотникам не хватает полезных сведений, которые позволили бы им увеличить добычу. Научные данные до смешного мизерны и несовершенны, а за отсутствие истинных представлений мы до сих пор продолжаем расплачиваться человеческими жизнями.

Справедливости ради следует отметить, что размеры акул не способствуют их изучению. Обмен коллекционными экземплярами между музеями и лабораториями – дело трудное, а порой и просто невозможное. Даже те акулы, которые уже находятся в музейных цилиндрах, не всегда пригодны для исследования, так как многие из них в результате слишком долгого хранения пересыхают настолько, что по ним практически очень трудно судить о величине, форме, окраске и пропорциях тела этих рыб. Окраска после смерти меняется, тело со временем усыхает, тем более при изготовлении чучел. Кроме того, многие особи, измеренные для составления характеристики вида, представляют собой слишком мелких, неполовозрелых акул, которые не могут считаться типичными представителями данного вида<sup>[4]4
  Внешние признаки многих акул сильно меняются с ростом, так что нередко мелкие экземпляры довольно сильно отличаются от взрослых рыб того же вида. В некоторых случаях это приводило к тому, что разные возрастные стадии описывались в качестве самостоятельных видов. Серая шелковая акула, например, сначала была описана по неполовозрелому экземпляру под названием Carcharhinus fatciformes, а 100 лет спустя по взрослой особи под названием C. floridanus.


[Закрыть]</sup>.

К тому же ученые, которые считают это набитое соломой старье за основу основ в науке, слишком далеки от практики; они пренебрегают наблюдениями рыбаков и любителей. Мнения многих специалистов очень часто основаны скорее на кабинетных исследованиях, нежели на наблюдениях, произведенных в естественных условиях. Нигде это не проявилось с большей очевидностью, чем в спорах о гигантской белой акуле (Carcharodon carcharias) и тигровой акуле (Galeocerdo cuvier). Американские естествоиспытатели продолжают считать белую акулу, ведущую уединенный образ жизни и сравнительно редкую, людоедом номер один, тогда как жители тропиков отдают пальму первенства более распространенной тигровой акуле.

Еще больше неясностей существует в вопросе о том, какую опасность представляют акулы. В одной из публикаций ВВС США отмечается, что «сведения о поведении акул по отношению к человеку, находящемуся в воде или пользующемуся индивидуальными плавучими средствами, в значительной степени носят чисто умозрительный, теоретический характер, и литература по данному вопросу, как научно-популярная, так и специальная, полна противоречивых сведений и оценок».

В настоящей книге мы попытались разобраться во всех этих противоречиях. Для этого мы отобрали самую свежую, точную и наиболее интересную информацию об акулах и случаях их нападений на человека, изложив это в форме, доступной для читателя-непрофессионала. Сюда по большей части вошли материалы, полученные нами от отдельных лиц и организаций из различных уголков земного шара. На основе этих фактов сделаны соответствующие выводы в надежде, что они помогут лучше узнать акул – эту интереснейшую, в высшей степени опасную и наименее известную нам группу животных.

Часть первая
Акула и человек

Отрада психиатра

В природе очень немногие живые существа связаны с человеком столь необычными узами, как акулы. Душевное волнение, физические ощущения, а порой даже эмоции, вызываемые в человеке акулами, – поистине неограниченное поле деятельности для психиатра. Ненависть и страх, любопытство и благоговейный трепет, откровенная зависть и восхищение – можно сказать, что у акул много общего с человеком.

То обстоятельство, что отношения человека и акулы определяются непримиримой враждой, теснее всего связывает этих двух величайших хищников. Правда, в арктических водах с акулами иногда расправляются косатки; случается (хотя и редко), что их насмерть таранят бурые дельфины (впрочем, не исключено, что это относится только к области фольклора). Но в общем можно с полным основанием утверждать, что у акул почти нет врагов в природе, кроме собственных сородичей. Крупные акулы охотятся не только на менее крупных, но и друг на друга. Сплошь и рядом они бросаются на представителей собственного вида при малейшем проявлении слабости с их стороны либо же тогда, когда те получают увечья, и разрывают их на части. Бывает, что акулы даже пожирают самих себя: известны случаи, когда раненые чудовища извивались в окровавленной воде и хватали собственные внутренности, вывалившиеся из распоротого брюха; некоторые акулы попадали на крючки, наживленные кусками акульей же печени. Разумеется, даже одно упоминание об этом производит отталкивающее впечатление на людей, но следует отметить, что подобное поведение акул диктуется голодом, а не какими-то садистскими побуждениями, и если в акулах оно внушает ужас, то человеку стоит задуматься и обратиться к собственной истории.

Какое другое живое существо убивает себе подобных в таком невероятном количестве, как человек, в обстоятельствах столь подлых, как война, и по таким незначительным причинам? Уж если говорить об акуле, то она по крайней мере убивает, повинуясь инстинкту самозащиты или чтобы насытиться, ну и, может быть, в борьбе за пару. А человек? Человек нередко убивает из удовольствия, для этого ему подчас достаточно ничтожнейших причин! И тем не менее с высокомерием, столь характерным для него при суждении о других живых существах, он называет акулу воплощением подлости!

Что может быть ниже ростовщика, перекупщика заложенного имущества, маклера, производящего продажу с молотка, или карточного шулера? По нашим понятиям, все они акулы: и ростовщик – акула, и шулер – акула. Нередко акулами называют и адвокатов.

Почти все мы употребляем этот эпитет, когда речь идет об алчном человеке, не гнушающемся обмана, вымогательства и шантажа. Сэмюель Джонсон, например, называл акулами и убийцами всех тех, кто путем грязного обмана набивает себе карманы. «Акула» в его устах было бранным словом.

В XVIII и XIX веках кличку «акулы» получили таможенники, а моряки называли так вербовщиков, которые набирали добровольцев в королевский флот. Глагол to shark (буквально «акулить», вести себя по-акульи) происходит от существительного shark – акула (а также: вымогатель, мошенник, шулер; в американском сленге «блестящий знаток». – Перев.) и имеет значение «добиваться цели с помощью коварства, обмана и хитрости, мошенничать или жульничать». В XVIII веке этот глагол значил также «прислуживать кому-либо за пропитание».

Другое архаичное значение этого глагола – «поспешно или тайком нахватать, набрать». Именно в этом смысле глагол to shark употреблен в трагедии Шекспира «Гамлет»:

 
…И вот, незрелой кипя отвагой, младший
                                Фортинбрас
Набрал себе с норвежских побережий
Ватагу беззаконных удальцов
За корм и харч для некоего дела,
Где нужен зуб…
 

(Перев. М. Лозинского, акт I)

Различные теории относительно происхождения этого слова весьма противоречивы. Как полагают специалисты, эта хищная, жадная рыба получила свое название в честь людей, которых она напоминает своим поведением, а те в свою очередь получили его от немецкого слова Schurke (что означает «подлец», «негодяй»). Другие же утверждают, что, напротив, люди, отличающиеся алчностью и коварством, получили свое прозвище от рыбы. Естественно, возникает вопрос: кто же первым так назвал рыбу? Как полагают, слово shark может быть искажением глагола to shirk («увиливать», «уклоняться») – вывод, основанный на том, что акула – рыба подлая и ленивая. Наконец, по утверждению одного лексикографа, впервые это слово появилось в английском языке после того, как в 1569 году моряки из экспедиции Джона Хоукинса привезли в Лондон чучело акулы. Правда, откуда они заимствовали это название, он не указывает.

Произвол человека в отношении акул с еще большей очевидностью проявился в промысловых наименованиях видов. Многие из них (в буквальном переводе с английского) весьма колоритны: кот, нянька, сонуля, вертлюг, рогатая, голубая собака, гладкая собака, напильник, корова, миляга Уильям, балда, колючая, остронос, щуконосая и даже гладкая гончая<sup>[5]5
  Русские названия акул, многие из которых образованы искусственно, часто путем перевода соответствующего латинского или английского названия, также достаточно причудливы: молот, пилонос, морская лисица, морской ангел, плащеносная, рогатая, бычья, лимонная и т. п.


[Закрыть]</sup>.

Поскольку акулы символизируют силу и мощь, то наиболее крупным видам часто присваивается прилагательное «гигантская». Существуют гигантская белая акула, гигантская голубая акула, гигантская молот-рыба и исполинская китовая акула. Следует добавить, что ни одно из этих местных названий не является точным обозначением вида. Поэтому в нашей книге, помимо этих названий, в каждом отдельном случае будут приводиться строго научные названия акул<sup>[6]6
  Под «научным названием» понимается латинское название, принятое в зоологической литературе со времени выхода в свет «Системы природы» Карла Линнея в 1758 году. В соответствии с правилами номенклатуры каждый вид имеет вполне определенное, присвоенное только ему название. Это название состоит из двух слов, первое из которых обозначает род, а второе – вид (так называемая «биноминальная номенклатура»). Использование научных наименований вместо многочисленных местных названий позволяет избавиться от неизбежной при употреблении последних путаницы и сразу понять, о каком животном идет речь.


[Закрыть]</sup>. Кроме того, неразбериха, царящая в местных названиях акул, усугубляется еще и тем, что эти названия различны, скажем, в Атлантике и в северо-западной части Тихого океана, а также на Гавайских островах. Подобная путаница существует и в отношении широко распространенных видов тунцов, марлинов и других пелагических рыб.

Эта карибская акула-нянька, неожиданно появившись на «съемочной площадке», переполошила кинооператоров, снимавших фильм «20 000 лье под водой». Обычно в кино или на телевидении снимают либо уже убитых, либо одурманенных или сделанных из резины акул

Одно и то же название в разных странах часто применяют к совершенно различным видам. Акула-нянька представляет наиболее яркий пример. В Австралии так называют Carcharias arenarius – крупную свирепую рыбу-людоеда с длинными острыми зубами, пользующуюся крайне дурной репутацией. В отличие от нее карибская акула-нянька (Ginglymostoma cirratum) – совершенно безобидное существо. По величине она почти не уступает своей австралийской тезке и нередко достигает 4 метров в длину, но имеет маленький, сложенный в обиженную гримасу ротик с мелкими зубами и усиками, придающими ей сходство с этаким подводным профессором. Рот карибской няньки настолько мал, что у двухметровых экземпляров он едва достигает 10 сантиметров в ширину. Если австралийская акула-нянька, пасть которой чуть ли не вдвое шире, питается рыбой, тюленями, а при случае нападает и на людей, то карибская акула предпочитает крабов, креветок, омаров, морских ежей, головоногих моллюсков и мелкую рыбешку. Она обитает на мелководье, где часто можно видеть, как группы из трех-четырех акул отдыхают на дне, трогательно положив головы друг другу на спину. Карибская акула-нянька охотно заходит в заболоченные заводи, где ее можно ловить руками. Об этом всему западному миру сообщил еще в 1675 году исследователь Уильям Дампьер (1652–1715). В своей книге «Первое путешествие в страну Кампече» он описывал, как эти странные акулы буквально кишели вокруг его судна, севшего на мель у Юкатана.

(Между прочим, название «нянька» не связано ни с внешностью акулы, ни с ее темпераментом, просто это древнее обозначение любой крупной рыбы.)

Отношение человека к акулам лучше всего иллюстрирует калифорниец Говард Мэтисен, который занимался спортивной охотой на акул в проливе Сан-Педро, между бухтой Лос-Анджелес и островом Каталина (в этом месте ширина пролива свыше 40 километров). Мэтисен стрелял в них из лука с носа своего прогулочного катера. Таким способом он убил свыше сотни акул; самой крупной оказалась трехметровая голубая акула (Prionace glauca). По словам Мэтисена, он ненавидит акул «за их хищническую натуру».

Несмотря на почти всеобщую неприязнь, которую испытывает человек к акулам, они отнюдь не всегда выглядят столь несимпатично на различного рода эмблемах-символах, а также в легендах, примитивных религиях и обычаях. Даже в наши дни военные моряки нередко рисуют акульи челюсти на форштевнях боевых кораблей, а летчики – на фюзеляжах самолетов, яхтсмены приколачивают спинные плавники акул к бушприту – «на счастье». Малайские рыбаки до сих пор почитают акулу в качестве младшего божества; она занимает центральное место в народных сказаниях, передаваемых из поколения в поколение. Индейцы Центральной Америки, живущие вокруг озера Никарагуа, исповедуют культ, в котором акулы выступают в качестве добрых гениев. На другом конце мира корабельщики Восточной Африки смазывают тимберсы вновь построенного доу<sup>[7]7
  Доу, или баггала – традиционный тип арабского морского судна, обычно двухмачтового с косыми (латинскими) парусами. Такие суда до сих пор совершают каботажные плавания в Аравийском море.


[Закрыть]</sup> жиром молот-рыбы, что якобы приносит судну попутные ветры и дарует счастливое плавание. А еще дальше на восток полинезийцы молятся каждый своему акульему богу, когда их постигает беда в открытом море.

С другой стороны, японцы убеждены, что акулы – это воплощение дьявола, и считают дурной приметой, если акула пересекает человеческую тень. Рыбаки же Средиземноморья конкретизируют: по их мнению, только морская лисица является посланником дьявола.

И примитивные, и цивилизованные народы долго верили, будто акулы способны чуять чужую смерть. Сотни лет моряки утверждали, что акулы идут в кильватере корабля, на котором умер человек, и рыщут вокруг в белой пене волн, пока не кончится отпевание и тело не предадут морю. Это поверье даже укрепилось во время Второй мировой войны. Те, кому посчастливилось спастись на плотах, утверждали, что акулы неизменно появлялись вскоре после того, как умирал человек.

Среди ныряльщиков и рыбаков, промышляющих в тропиках, до сих пор сохранились многочисленные обычаи и предрассудки. Например, в Красном море ныряльщики обращаются к акулам как к сверхъестественным существам, стараясь подчеркнуто дружеским разговором умилостивить таинственных духов, воплотившихся в акулах. Ловцы жемчуга на атолле Тонгарева (Пенрин) в южной части Тихого океана верят, будто акулы нападают только на человека лживого, склонного к дурным поступкам; порядочным людям они не причиняют вреда. Но чтобы все-таки застраховать себя от встречи с акулами, ныряльщики перед работой не едят, а их старшина молится о безопасности и подает находящимся под водой сигнал тревоги, похожий на рычание. Цейлонские ловцы жемчуга охраняют себя от нападения акул магическими заклинаниями, которые специально для этой цели составляют профессиональные заклинатели акул, общающиеся с этими чудовищами каким-то особым, только им ведомым способом. Заклинатели акул, впервые описанные Марко Поло еще в XIV веке, до сих пор поражают воображение путешественников. Магическая сила обычно передается от отца к сыну, причем профессия заклинателя акул не имеет ровно никакого отношения к его официальному вероисповеданию: достаточно сказать, что в 30-е годы прошлого столетия знаменитым заклинателем акул был человек, принадлежавший к Римско-католической Церкви!

Промысел акул был (и остается) важнейшей статьей в экономике островитян Тихого океана, поэтому охота на них до сих пор связана с проявлением самых невероятных суеверий и мистических церемоний. Так, некогда в Новой Зеландии лов колючей акулы, или капеты, сопровождался церемонией, строго регламентированной правилами магии. Руководил ловлей главный жрец с ближайшей к берегу скалы. В охоте, которая велась с больших пирог, принимало участие около тысячи человек.

У маорийцев залива Пленти (Новая Зеландия) ловле акул посвящалось ежегодное празднество, отмечаемое по лунному календарю. За два выхода в море иногда удавалось поймать в общей сложности до 7 тысяч акул. Их добивали дубинками либо челюстями лошадей или быков. Промысел велся с точным соблюдением магического ритуала.

Древних обычаев и теперь придерживаются ловцы акул и во многих других районах Тихого океана. Так, у берегов Ваувау, одного из группы островов Тонга (Дружбы), капитан, или таутаи, всякий раз, начиная охоту на банке Матахины, обращается с мольбой об удаче к духу Хины – молодой девушки, утонувшей здесь в незапамятные времена и ставшей покровительницей акульего промысла. Место, где она утонула, до сих пор кишит акулами.

Обычаи, связанные с промыслом акул на островах Тонга, – прекрасная иллюстрация того, как островитяне пытаются заручиться поддержкой духов. В ночь накануне промысла рыбаки соблюдают полное воздержание, каждый из них должен покаяться вождю во всех злоумышлениях и простить соседям нанесенные ему обиды. Пока мужчины находятся в море, оставшиеся жители деревни соблюдают абсолютную тишину, не допускаются веселье и споры. Жена вождя не выходит из хижины и следит за тем, чтобы дым из очага не проник наружу, а жены рыбаков в это время готовят пищу к возвращению мужей и думают о тех, кто находится в море.

С другой стороны, сами охотники за акулами не должны бросать за борт ни крошки, чтобы не восстановить против себя акул. По прибытии на место они пускают на воду венки из цветов и тихо призывают акул, убеждая их привести своих друзей, чтобы посмотреть новую лодку («с мотором»!) и вместе с рыбаками принять участие в великом празднестве. Акул сзывают также барабанным боем, трубят в раковины и постукивают погремушками из кокосовых орехов то над самой водой, то чуть выше; некоторые рыбаки даже прыгают за борт и шумно плещутся в воде, стремясь привлечь акул к лодке. Полезно также заручиться помощью чаек, так как чайки дружат с акулами: и те и другие кормятся косяками мелкой рыбы – чайки гонят рыбешку вглубь, к акулам, а акулы заставляют ее подниматься обратно на поверхность, к чайкам.

На островах Фиджи некогда был распространен обычай (вполне возможно, что он сохранился и в наши дни) – «умерщвление акул слабым ударом». Всякий раз, когда рыбак добывал мелкую акулу, он поднимал ее за хвост и слегка ударял по туловищу, что, как утверждают, вызывало ее мгновенную смерть.

Подробности этого обряда до сих пор не выяснены, но, возможно, столь странный обычай имеет то же объяснение, что и принятое у рыбаков умерщвление мелкой рыбы прокусыванием затылка, в результате чего повреждается спинной мозг.

На островах Фиджи, как и во многих других местах, акулам поклоняются с незапамятных времен. Новозеландские маорийцы включили акул в пантеон своих богов; даже стропилам своих домов они придавали сходство с молот-рыбой, которую называют мангопаре и считают существом, дарующим благополучие. Островитяне Тихого океана сложили множество сказаний об акулах. Во многих странах мира считают, что в акул часто перевоплощаются души умерших. Легенды об этом бытуют и у далеких северных берегов.

Давным-давно, повествует одна ирландская легенда, в акулу, появившуюся у берегов графства Уэксфорд, вселился дух одного местного жителя, умершего после совершенного им страшного злодеяния. В качестве епитимьи ему было назначено принять образ акулы и семь долгих лет скитаться вдоль побережья. Жители Дункормака утверждали, будто бы всякий раз перед сильным штормом им доводилось видеть его неподалеку от берега. Высоко выступающий над водой спинной плавник этой «потерянной души», брошенной в соленое чистилище, служил для жителей сигналом сгребать под навес сено и закрывать ставни.

К числу излюбленных фольклорных персонажей относится акула, принимающая человеческий облик, как правило, чтобы досадить прибрежным жителям. Гавайцы, например, в старину знавали немало такого рода оборотней, которых они называли мано канака – «акульи люди». А маорийцы в заливе Пленти, как уверяет молва, однажды даже завязали знакомство с акулами, которые выходили на берег в образе человека. Аналогичные персонажи действуют и в сказаниях других народов, жизнь которых тесно связана с морем.

У многих народов в древности был распространен обычай приносить акулам человеческие жертвы, и немало людей приняло эту ужасную смерть. В давнее время племена, жившие на востоке африканского побережья, несколько раз в году приносили в жертву акуле джоу-джоу коз и цыплят, а раз в год, в знак особого уважения, – десятилетнего ребенка. Во время отлива жертву привязывали к столбу на песчаной косе, уходящей в море; когда вода поднималась, ребенок становился добычей акул.

Русский мореплаватель О. Е. Коцебу (1787–1846) отмечал, что на реке Пирл-Ривер, протекающей неподалеку от места, где расположен современный Гонолулу, гибнет множество людей, которых приносят в жертву акулам. Ему довелось видеть обширный коралловый садок (в районе современного Пирл-Харбора) с огромными акулами-людоедами, которым скармливали специально отобранных для этой цели взрослых и детей. А более ранние исследователи утверждали даже, будто бы жители Гавайских островов наживляли крючки для ловли акул человеческим мясом.

Сорок лет назад круглые жертвенники из коралловых глыб еще стояли на Соломоновых островах Мала, Улава и Сан-Кристобаль. На этих жертвенниках люди, предназначенные на съедение акулам, подвергались удушению, а затем через сквозное отверстие в центре алтаря трупы сбрасывались в воду прямо в пасть поджидавших внизу акул.

Скармливание людей акулам практиковал также кубинский диктатор Херардо Мачадо, по прозвищу Палач (1925–1933). Как утверждают, именно таким чудовищным способом он расправлялся с оппозицией.

До колонизации на островах Гилберта господствовала высокая нравственность, и всякого, кто был замечен в предосудительном отношении к молодой девушке, приговаривали к смерти через удушение или же привязывали к бревну и пускали в открытое море на съедение акулам.