Текст книги "Король горы"

Автор книги: Дэвид Томпсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА 16

В следующие две недели жизнь Кингов ни разу не подвергалась опасности.

Изекиэль держал курс на северо-запад. Он вел Натаниэля в горы по берегам рек. Казалось, ему точно известно местоположение каждого ручья или крошечной речушки по дороге к Скалистым горам. Дичи было маловато, так что мясо, которое Изекиэль срезал с туши убитого бизона и высушил, пришлось как нельзя кстати.

Натаниэль не уставал расспрашивать дядю о животных и растениях прерии и Скалистых гор, о населяющих этот край индейских племенах. Когда Кинги останавливались, чтобы поесть или дать передышку лошадям, Нат упражнялся в стрельбе из карабина. Скоро он научился с приличного расстояния попадать в небольшие мишени: комья земли и ветки кустов.

Постоянные тренировки хорошо сказались на его охотничьей сноровке.

Зик очень хвалил племянника, когда тот метким выстрелом убил антилопу с большого расстояния.

Три раза Кинги находили следы, оставленные индейцами.

Зик каждый раз тщательно осматривал землю и сообщал, сколько дней назад прошли дикари. Он учил Ната, как определить вес человека или зверя по глубине следа, как узнать, когда был оставлен след, по уровню выветривания почвы и по ее плотности.

На восьмую ночь после памятной гонки за бизонами произошел странный случай, который Натаниэль почти сразу же выкинул из головы, посчитав незначительным. Впоследствии ему пришлось об этом горько пожалеть.

Кинги грелись у костра; рассказывая племяннику о красоте индианок из разных племен, Изекиэль вдруг замер на полуслове, насторожился:

– Ты это слышал?

– Что? – Рука Ната инстинктивно сжала карабин.

– Не знаю. Звук какой-то. Будто сучок сломался.

– Я ничего не слышал.

Изекиэль поднялся, всмотрелся в сумрачную прерию:

– Но я точно слышал!

Нат подхватил карабин и встал, оглядываясь по сторонам.

Дядины слова показались ему странными. Прерия не замолкала ни днем, ни ночью. Щебетали мелкие птицы, в небе звучал клокот охотящегося ястреба; рычали хищники – гризли и кугуары, лаяли койоты, выли волки; свистели и цокали суслики и сурки, время от времени издалека доносился боевой клич индейца. Если день был ветреный, то в многоголосье прерии вплетались неумолчный шелест трав и сухой шорох перекати-поля.

Почему же Зик так беспокоится из-за какого-то хруста?

– Наверное, старею, стал какой-то нервный. – Неуверенно рассмеявшись, дядя сел к костру.

Натаниэлю очень хотелось узнать от Зика побольше об индейских женщинах, поэтому, усевшись с ним рядом, он напрочь забыл о странном звуке.

На следующий день Нат заметил, что Зик все время посматривает на юго-восток, будто ждет, что там покажется нечто необычное. Но поскольку Зик при этом не выказывал ни малейших признаков беспокойства, Натаниэль выбросил ночной эпизод из головы.

Спустя несколько дней юношу ожидало одно из самых волнующих переживаний за все путешествие.

На горизонте показались Скалистые горы.

Зик заметил их первым и махнул рукой:

– Вот они, племянник. Вершина мира.

Натаниэль приложил руку козырьком ко лбу, чтобы солнце не било в глаза, и обратил взор к западу. Горы вдали, едва различимые, окутанные нежной сиреневой дымкой, можно было сначала принять за неподвижно стоящие над горизонтом облака. Но по мере того как Кинги продвигались на запад, горная цепь росла, заслоняя собой небо; очертания ее становились все отчетливее, и вскоре Натаниэль уже различал отдельные вершины и пики, своеобразные, не похожие ни друг на друга, ни на что-либо из того, что ему приходилось видеть. Изекиэль торопился. Добравшись до небольшой речушки, Кинги поехали вдоль русла. Преодолев последний участок прерии, они очутились в предгорьях Скалистых.

Нат и не представлял, что горы окажутся такими громадными.

Они возносились в небо на тысячи футов. Вершины были покрыты сверкающими снежными шапками и опоясаны льдом. Одна из гор была много выше других.

Ее царственная, величавая вершина была увенчана громадной, сверкающей, как бриллиант, короной из снега и льда. Склоны поражали причудливым нагромождением утесов и расщелин. Рядом с «царицей» возвышалась другая гора, поменьше.

– Я и не думал, что такое бывает, – восхищенно выдохнул Нат.

Зик кивнул:

– Красота, правда?

– Да. А у той вон, самой высокой, есть название?

– Многие трапперы и торговцы зовут ее пик Лонга честь того ненормального, который возглавлял экспедицию в Иеллоустон.

Имя вызвало целую цепочку воспоминаний. Натаниэль вспомнил, как еще школьником читал про экспедицию в Иеллоустон 1819—1820 годов.

Во главе экспедиции был майор Стефан Лонг. Экспедиция привлекла повышенное внимание прессы. В газетах подробно писали о наблюдениях Лонга и его выводах о природе прерии.

– Почему «ненормального»?

– Я слышал, этот идиот заявлял, что в прерии нельзя жить, и назвал край, через который мы с тобой проехали, Большой американской пустыней.

Натаниэль кивнул:

– Я видел это название на карте.

– Этот парень, видно, не соображал, что говорит.

– Надо признать, фермерам в прерии было бы трудновато. Земля слишком бедна для земледелия.

Кинги углубились в предгорья. Местность изобиловала дичью – особенно много встречалось оленей и лосей. Вначале ехать было легко, но склон становился все круче и круче. Огибая высокие скалы и пробираясь по краям отвесных утесов, после долгого изнурительного восхождения они достигли наконец лежащей к северо-востоку от пика Лонга широкой горной расщелины. За ней открылась глубокая, поросшая лесом, украшенная голубыми лентами рек и ручейков долина.

Она сияла в кольце гор и холмов, как самоцвет в серебряной оправе.

– Насколько мне известно, племянник, ни один белый, кроме тебя, меня и Шекспира, никогда не ступал в эту долину. – Зик сказал это с гордостью человека, нашедшего драгоценность, которую другие проглядели.

– Твоя хижина здесь, в этой долине? – спросил Натаниэль.

Зик погнал лошадь вниз по склону.

– На западном берегу озера.

– А здесь что, есть озеро?

– Сейчас ты его увидишь.

Они спустились в долину. Вскоре лес поредел. Как только они оказались на открытом пространстве, Натаниэль увидел огромное чистое горное озеро. Водную гладь пестрым ковром покрывали утки, казарки, гуси, чайки; их было так много, что казалось, взлетая, они задевают друг друга крыльями. На южном берегу паслась стая чернохвостых оленей. В небе над озером парили два орла и кружили ястребы.

– Это же рай земной! – выдохнул Нат. Изекиэль пристально посмотрел на племянника:

– Я знал, что тебе понравится.

– А Шекспир тоже здесь живет?

Зик покачал головой:

– Он мой ближайший сосед, его хижина в двадцати пяти милях к северу отсюда.

– А индейцы?

– Шайенов ты уже знаешь. Они кочуют по прерии за бизонами. Помимо них ты обязательно встретишь арапахо, Поедающих Собак. Они обитают на равнине, но нередко охотятся в предгорьях. Их территория к северу от угодий шайенов. Эти два племени – не разлей вода. У них альянс. Восстановишь против себя шайенов – арапахо также станут твоими врагами, – объяснил Зик. Он нахмурился: – Но шайены и арапахо тебя не тронут. Племя юта, вот кто по-настоящему опасен.

– Они живут на западных отрогах?

Зик кивнул:

– Да, а также и в центральных областях Скалистых. Попомни мои слова – никогда не доверяй индейцу юта. Если увидишь его, сначала стреляй, а потом любуйся бахромой у него на ноговицах. Юта сразу, не раздумывая, убивают всех белых, которых встречают на своем пути. А еще они десятилетиями воюют с шайенами и арапахо. Сомневаюсь, что этот народ вообще может жить в мире – не только с белыми, а вообще хоть с кем-то, кто от них отличается.

– А у тебя с ними были столкновения?

– Мне пришлось убить их около пятнадцати.

Брови Натаниэля поползли вверх.

– Пятнадцать?

– Потому-то они меня и не трогают. Несколько лет назад они послали на расправу со мной целый отряд. Мне повезло, тогда как раз приехал Шекспир. В бедро мне попала стрела, он втащил меня в дом. Негодяи перепробовали все, чтобы нас выманить, даже подожгли хижину, но наши ружья им быстро разъяснили, что к чему. – Зик невесело усмехнулся: – С тех пор они мне на глаза не попадались.

– Когда-нибудь юта вернутся, – предсказал Натаниэль.

– Вот как, мистер эксперт по индейцам?

– А ты бы на их месте так все и оставил?

Изекиэль посмотрел на племянника с задумчивой улыбкой:

– Ты растешь, Нат. Станешь известным охотником.

– Через год я уже буду в городе, забыл? Вряд ли хоть кто-то узнает, что я вообще был здесь.

Зик ничего не ответил. Он поджал губы и с задумчивым видом поехал по южному берегу озера.

– А почему ты назвал арапахо Поедающими Собак? – с любопытством спросил Нат.

– Потому что они едят собак, племянник. Считают их мясо настоящим деликатесом. Откармливают, пока те не станут толстыми, как свиньи, потом режут и едят.

Натаниэль скривился:

– Ты ел собачатину?

– Пару раз. Если поедешь в лагерь арапахо, они наверняка тебе предложат собачье мясо. Придется есть, ведь, отказавшись, ты нанесешь племени страшное оскорбление.

– Напомни мне, чтобы я носу не совал в лагерь арапахо.

Зик рассмеялся:

– Если пробудешь здесь подольше, перестанешь так привередничать.

– Ну не знаю.

– Только человечину не ешь. Такое ведь тоже бывает.

– Да ладно, ты меня разыгрываешь.

– Вовсе нет. Некоторые считают, что человеческое мясо – самая вкусная еда. Будь настороже, если встретишься со Старым Биллом.

– Кто он?

– Старый Билл Уильяме. Он чудак. Живет один, в самом сердце Скалистых, но иногда спускается с гор, чтобы пообщаться с людьми. Возможно, ты увидишь его на встрече.

– И он ест людей?

– Говорят, что да.

– Но ты ведь не веришь в эти россказни, правда?

– Я бы первый над ними посмеялся, если бы не одно «но».

– В смысле?

– Два года назад я говорил со Старым Биллом и спросил его прямо, правда ли то, что о нем говорят. Ну что он неравнодушен к человечине.

Натаниэль весь обратился в слух. Он не мог понять, говорит Зик серьезно или это очередной дикий розыгрыш.

– Что он сказал?

– Ничего. Посмотрел мне в глаза, почмокал губами и захохотал. Помню, я тогда подумал, что на самом деле Билл давно сошел с ума. Я верю в то, что о нем говорят, и тебе советую прислушаться.

Каннибализм! Натаниэль замотал головой, содрогаясь от этой мысли.

Подняв глаза, Нат увидел дядину хижину, небольшую бревенчатую постройку, стоявшую на западном берегу озера, футах в сорока от воды. К северу от хижины журчала река. Она несла свои воды с западных отрогов Скалистых, питая озеро.

– Ну вот мы и дома.

– Ты давно живешь в этой хижине?

– Я построил ее лет пять назад.

– Ты здесь… один?

– Хм… Помнишь, я тебе рассказывал об индейских женщинах?

– Конечно.

– Так вот, три из них – мои жены. Они жили со мной в хижине по сезону, по два.

– У тебя три жены? – изумленно воскликнул Нат.

– Сейчас уже нет, раньше было. Не одновременно, конечно. Я ведь пока еще не превратился в индейца, – фыркнул Зик и продолжил: – Обычно я покупаю жену на встрече, живу с ней год, а потом, когда она мне надоедает, отвожу и продаю обратно в племя.

Натаниэль чуть не свалился с лошади.

– Ты покупаешь женщин, а потом от них избавляешься?

– Разумеется. Зачем связывать себя на всю жизнь, когда можно пожить с женщиной, пока она тебе в радость, а потом расстаться.

– Представить себе не могу, как это – купить женщину.

– Это просто. На встречу прибывает немало индейцев. Многие из них счастливы продать женщин своего племени тому, кто пожелает за них заплатить. Дурнушки обходятся подешевле, а вот за хорошеньких приходится выложить немало – пару лошадей, ружье с запасом пороха, полдюжины фунтов бобов или много виски. Я знаю одного парня, который заплатил за индианку две тысячи долларов бобровыми шкурами. Она, правда, была не из простых – дочь вождя. А люди еще жалуются на высокие цены! – хмыкнул дядя.

Натаниэль был ошеломлен. У него в голове не укладывалось, что можно заплатить за женщину. Купить ее, как корову или лошадь, как тех рабов, которых он видел по дороге в Сент-Луис. Все его существо бунтовало при одной мысли о такой торговле. Нат посмотрел на Изекиэля, не в первый раз удивляясь необыкновенным переменам, происшедшим в дяде с тех пор, как они вместе покинули Сент-Луис. Взгляд на жизнь, обращение и даже речь дяди все это время менялись, будто Сент-Луис временно придал Изекиэлю Кингу налет цивилизованности, но теперь дикие просторы, которым он был предан всей душой, вновь заявили на него права.

– Ну вот мы и дома, – провозгласил Зик, останавливаясь возле хижины. Дверь была приоткрыта. – Странно. Помню, что закрывал. Надеюсь, Серебряное Пятнышко не добрался до моих припасов.

– Серебряное Пятнышко?

– Гризли, живет тут неподалеку. Я пару раз хотел убить его, но старикана голыми руками не возьмешь, слишком уж он хитер. – Спешившись, Зик направился к хижине.

– А как он взломал замок?

– Какой замок! Племянник, ты не в Нью-Йорке. Здесь воров нет, запираться не от кого…

Внезапно дядя замер, уставившись прямо перед собой. Натаниэль тоже увидел это. В дверном косяке торчал томагавк.

– Юта! – выпалил Зик.

ГЛАВА 17

Натаниэль быстро спрыгнул с лошади и огляделся по сторонам:

– Они тут, поблизости?

Зик покачал головой:

– Свежих следов не видно. Меня не было несколько месяцев. Скорее всего они пришли за моим скальпом, а когда поняли, что я уехал, оставили это сообщение. – Он подошел к хижине, прислонил ружье к стене и выдернул из косяка томагавк.

– Сообщение?

– У всех племен разное оружие, – процедил Зик, осматривая томагавк. – Это, без сомнения, юта. Они хотели показать мне, что были здесь. Ткнуть меня в это носом. Дать понять, что не боятся меня и скоро придут снова.

– А почему они не сожгли хижину?

– Этим собакам жуть как хочется украсить жилище своего вождя моей седой шевелюрой. Вероятно, юта решили, если они сожгут мой дом, я уйду и меня будет не найти. – Толкнув тяжелую дверь хижины, он осторожно заглянул внутрь: – Проклятье!

– Какой разгром, – заметил Натаниэль. Большая часть вещей была сломана или изуродована. Простыни разорваны на мелкие клочки, горшки и миски разбиты, мебель разрублена в щепки.

– Они за это заплатят, – мрачно пообещал Зик. Шагнув внутрь, он со злостью пнул сломанное кресло: – Я его сам делал!

– Мы все исправим, – утешал Нат. Изекиэль криво усмехнулся:

– Наплевать на мебель, я сколочу новую, еще лучше. Плохо то, что эта шайка забрала все вяленое мясо.

– Что будем делать?

– Привяжи лошадей. Мы тут все вычистим, распакуем вещи и пойдем на озеро ловить рыбу. Лосось тут просто объедение. Ручаюсь, ты в жизни не ел такой вкуснятины.

Кивнув, Натаниэль шагнул к двери, и тут его пронзила страшная мысль.

– А сокровище?! – выдохнул он.

– Что «сокровище»? – устало осведомился Зик. Он опустился на корточки и вертел в руках изрубленную ножку стола.

– Вдруг юта его забрали!

– Не забрали.

– Но ты же не проверил!

– Оно не здесь, – заверил дядя. – Я знаю, они его не нашли.

– А когда ты мне его покажешь?

– Скоро. Давай займись лошадьми.

Натаниэль пошел к лошадям, поражаясь дядиной беспечности.

Если бы у него было поблизости спрятано золото, он бы первым делом побежал проверять, а не возился бы с мебелью.

На елке затрещала молодая белка. Нат остановился, невольно залюбовавшись прекрасной картиной, открывавшейся с берега озера.

Это тебе не Нью-Йорк. Натаниэлю вспомнились толпы народу, грязные улицы, оседающая на лицах копоть. Он покачал головой. Возможно, дядя прав. Откроешь душу чистой красоте девственной природы, и городская жизнь кажется дешевой подделкой, а люди города – злобными безумцами. Сбившись в кучу, они отравляют воздух дымом и копотью, заваливают землю дерьмом. Дядя прав, города плодят крыс, и не только четвероногих. То ли дело здесь! Натаниэль глубоко вдохнул свежий, бодрящий воздух долины и бросил взгляд на заснеженные вершины в отдалении. Да, человеку несложно привыкнуть к такой красоте. Неудивительно, что дядя так и не вернулся в город. Как не прав был отец, осуждая Зика за его стремление жить в гармонии с природой. Где, в конце концов, жить естественнее? В тесном, грязном, перегороженном стенами и заборами закутке, где подними глаза – и взгляд упрется в серый потолок, где вдыхаешь ядовитый воздух и жуешь неизвестно что? Или здесь, на бескрайних просторах Дикого Запада, где над головой у тебя – синее небо, где кроватью тебе служит мягкая трава, а стенами – кедры, где ешь парную оленину и дышишь воздухом, прозрачным, как в первый день творения? Натаниэль улыбнулся и ухватил лошадь за поводья. Он почувствовал, что начинает привыкать к жизни траппера и скоро может пропасть для цивилизации, прямо как дядя… Подумав так, Нат усмехнулся.

Прибравшись в хижине и стащив припасы в кладовую, Кинги отправились на рыбалку. Зик смастерил из веток две удочки. Через полчаса на берегу лежали семь больших лососей.

– Завтра пойдем охотиться на лося, – сказал Зик по дороге в хижину. – Наедимся до отвала и навялим мяса к встрече.

– Когда ты покажешь мне сокровище? – спросил Натаниэль.

Карабин он нес на плече, в левой руке тащил леску с нанизанными на ней рыбинами.

Изекиэль покосился на племянника:

– Ты что, только о сокровище и думаешь?

– А ты бы на моем месте думал о другом?

– Сдается мне, что да, – сказал Зик. По его лицу пробежала тень. – Ну хорошо. Я покажу его тебе завтра утром.

Натаниэль просиял. Ура! Наконец-то у него будут деньги, чтобы жениться на Аделине! Нат посмотрел на дядину хижину. Скоро, совсем скоро он распростится с жизнью траппера, вернется в Нью-Йорк, поселится с Аделиной в огромном красивом доме…

Раздался странный звук, похожий на свист, потом глухой удар, слабый хрип. Натаниэль обернулся. В груди у Зика торчало копье.

Дядя недоуменно опустил глаза.

– Проклятье! – простонал он. Плечи его слабо дрогнули. Пошатнувшись, он рухнул на колени. Самодельные удочки упали в траву.

– Дядя! – вскрикнул Нат. Бросив рыбу, он кинулся к дяде и подхватил его под руки.

– В хижину, быстро, – выдохнул Зик.

Натаниэль кинул взгляд по сторонам. Кусты неподалеку от хижины еле заметно дрожали. Что-то темнело в переплетении ветвей. Нат вскинул карабин и выстрелил по кустам. Смутный силуэт растаял как дым.

– В хижину, – слабо повторил Зик, – в хижину, скорее.

Натаниэль проворно потащил дядю к хижине.

Зик тяжело дышал, казалось, он вот-вот потеряет сознание. Нат взмок от напряжения. Озираясь по сторонам, каждую секунду ожидая, что из леса на них посыплются копья и стрелы, юноша боролся с острым желанием немедленно кинуться под прикрытие толстых бревен. Втащив Зика в хижину и усадив на полу, Натаниэль тут же бросился к двери, захлопнул ее и тогда только сумел перевести дух.

– Не везет мне сегодня, – усмехнулся Зик. Копье навылет пробило ему грудь, вошло между ребрами и вышло из поясницы.

Натаниэль встал на колени рядом с дядей:

– Наверное, эти подлые юта тебя ждали.

– Это не юта.

– А кто же?

Губы Зика дрогнули.

– Это не юта. Копье другое.

– Тогда кто… – начал Нат.

– Это копье кайова.

– Но ты говорил, кайова не забираются так далеко на запад! – воскликнул Нат, осматривая рану. Он вспомнил, как Белый Орел тогда вытащил стрелу, и потянулся к древку копья, собираясь проделать то же самое.

– Оставь это, – сказал Зик.

– Что значит «оставь»? Надо его вытащить!

– Лучше проверь окно, – посоветовал Зик. Натаниэль прислонил карабин к стене и взял в руки дядин «хоукен».

В хижине было только одно окно, прорубленное с торца, справа от двери.

Стекла не было, вместо него к раме крепился большой кусок оленьей кожи – его можно было опускать или натягивать на раму, чтобы в хижину не проникали холод и ветер. Прижавшись щекой к стене, Натаниэль скосил глаза и посмотрел наружу.

Озеро. Деревья. Птицы. Тишина.

– Никого, – прошептал Нат.

– Он играет с нами.

– Ты что, его знаешь?

– Да. Как и ты, впрочем. Это Всадник Грома.

– Ты хочешь сказать, он все это время сидел у нас на хвосте?

– Сдается мне, что так, племянник.

– Но за ним тогда погнались Белый Орел и другие шайены…

– Выходит, он сумел уйти от погони.

Натаниэль все еще не мог поверить, что воин кайова следил за ними так долго.

– Мы бы его заметили!

– Он индеец, Нат, а не белый увалень вроде Ганта и его дружков.

Натаниэль отошел от окна и сел рядом с дядей.

– Зачем он ждал так долго? Почему не напал на нас раньше?

– Не знаю. Наверное, в прерии ему было к нам не подобраться. А может, он хотел узнать, куда мы едем, – сказал Зик. – Всадник Грома жаждет мести. Мы опозорили его, и он не сможет спать спокойно, пока не повесит наши скальпы в своем жилище.

Натаниэль в немом ужасе наблюдал, как по рубашке Зика расползается темное пятно.

– Как вытащить из тебя эту дрянь?

– Никак.

– Что значит «никак»? Надо что-то делать!

Изекиэль посмотрел племяннику в глаза.

– Нет, племянник, – еле слышно проговорил он. – Уже не надо.

– Что ты имеешь в виду? – прошептал Нат.

В глубине души он уже знал ответ и боялся, что страшная догадка подтвердится.

– Я умираю, племянник.

Нат отказывался верить. Он посмотрел на дядю с мольбой:

– Ты не можешь умереть!

– Это, племянник, может каждый, – слабо улыбнулся Зик.

– Откуда ты знаешь, что умрешь? Может, если я вытащу копье и перевяжу рану, все будет в порядке!

– Я знаю точно, Нат. Я чувствую. Мне конец. Все внутри порвано. Кровь льется, как из дырявой кастрюли.

– Неправда! – закричал Натаниэль.

– Правда. Я чувствую смерть в себе. Это как заноза, только внутри. И ее не вытащить. Никак не вытащить.

Натаниэль с трудом сглотнул. В горле стоял ком. Глаза застилали слезы.

– Ты не имеешь права! Я… я тебе запрещаю! – Натаниэль с безумным видом огляделся по сторонам. – Ну что-то же можно сделать!

– Да.

– Что? – выкрикнул Нат, в отчаянии подавшись к дяде. – Я все сделаю, только ты живи. Что, что мне сделать?

– Добудь скальп Всадника Грома.

Натаниэль отшатнулся:

– Ты хочешь его скальп?

– Да. Я хочу его скальп. Тебе придется убить сукина сына. Это будет сложно, он же не хочет умирать. – Зик усмехнулся, потом его начал сотрясать мучительный кашель, и он прикрыл рот рукой. Приступ прошел, дядя отнял ладонь ото рта. Пальцы были густо измазаны кровью.

– О господи! – простонал Нат. – Как же это, дядя, этого просто не может быть!

– Держи себя в руках, Убивающий Гризли, – сказал Зик. – Жизнь – это борьба за выживание, забыл? Или ты прикончишь кайова, или он тебя.

– Я тебя не оставлю.

– У тебя нет выбора. Послушай, Нат. Всадник Грома был предводителем отряда. Когда воин ведет отряд в боевой поход и возвращается с богатой добычей, племя оказывает ему великие почести. Ну а если он ничего не принес, а вдобавок еще и потерял людей… Всадник Грома обязан отомстить за воинов, которых мы убили. Он должен добыть для племени наши скальпы, иначе ему никогда не смыть позора.

– Скорее уж он умоется кровью, – мрачно пообещал Нат.

– Узнаю дух Кингов! – сказал Зик; за этим последовал новый приступ кашля, еще хуже предыдущего. Зик начал задыхаться, изо рта потекла кровь.

Натаниэль с ужасом понял, что теряет дядю. Он положил руку на плечо Зика. Если б он только мог как-то облегчить дядины страдания!

– Пожалуйста, не умирай, – прошептал он. Окно на мгновение закрыла тень.

Натаниэль сжался. Взяв в руки карабин, он медленно подкрался к окну. Надо действовать очень осторожно. Где-то там, снаружи, затаился враг, он воспользуется малейшим промахом Ната, чтобы нанести смертельный удар. Нужно держать в голове все, чему его учил дядя, и как можно скорее расправиться с Всадником Грома. Чем раньше умрет проклятый кайова, тем быстрее Натаниэль сможет вернуться к умирающему дяде.

Нат выглянул в окно. Никого.

Был только один способ с этим покончить.

Зик лежал с закрытыми глазами, дыхание с трудом прорывалось сквозь стиснутые в агонии зубы. Поглядев на дядю, Натаниэль шагнул к двери. Если он не выйдет, враг останется сторожить снаружи или подожжет хижину. Нужно выйти, выманить индейца из засады и – убить.

– Нат, мальчик мой, – не открывая глаз, прохрипел Зик.

– Я здесь.

С обагренных кровью губ сорвался протяжный вздох.

– Мне… мне так жаль…

– Не трать силы понапрасну! – крикнул Натаниэль. – Дыши глубже, я скоро вернусь! – Он поднял взгляд на дверь, за которой его ждала судьба. Вздохнул. Расправил плечи. Взялся за дверную ручку.

– Прости… – прошептал Зик.

Натаниэль распахнул дверь.

Стоя в проеме, он быстро оглядел пространство перед хижиной. Где прячется Всадник Грома? Скорее всего за деревьями, решил Нат. Есть ли у индейца еще одно копье или лук? Натаниэлю хотелось верить, что нет.

Послышался тихий скребущий звук. Нат застыл на месте. Что это такое?

Звук тут же прекратился.

– Не думал я, что все так… обернется… – пробормотал Зик.

Собрав волю в кулак, Натаниэль шагнул наружу и прижался к бревенчатой стене хижины. С озера повеяло холодом и влагой, и юноша осознал, что по его лицу ручьями льется пот. Нат огляделся, поднял карабин и начал медленно продвигаться к юго-восточному углу постройки.

В лесу выводил веселые трели певчий дрозд.

В озере беззаботно плескались утки и гуси.

На берегу щипал травку одинокий красавец олень.

Тихая, спокойная картина. Кто бы мог подумать, что за деревьями прячется смерть…

Натаниэль нахмурился. Думать нельзя. Чтобы выжить, ему надо полностью освободить сознание, забыть обо всем, кроме того, что происходит здесь и сейчас, в этом месте, в это мгновение. В последней, решающей схватке разум ему не подмога. Как зверя, его поведут глаза и уши.

Где же ты прячешься, Всадник Грома?

Натаниэль вгляделся в переплетение ветвей. Индейский воин мог притаиться за деревом или большим валуном. Что если у него есть ружье? Вряд ли, понял Нат. Будь у кайова огнестрельное оружие, ему незачем было бы метать копье. Удостоверившись, что с этой стороны дома никого нет, Натаниэль крадучись двинулся вдоль стены. Заглянул за угол. Индейца не было и там.

Из хижины донесся протяжный стон.

Нахмурившись, Нат шагнул обратно к двери. Нельзя допустить, чтобы дядя умер в одиночестве. Юношу охватила мучительная неуверенность. Что делать? Искать Всадника Грома? Или вернуться к дяде? Задумавшись, Натаниэль не заметил, как на плечи ему просыпались какие-то чешуйки – то ли сухая грязь, то ли кора. Когда одна из чешуек шмякнулась Нату на нос и он наконец-то посмотрел вверх, было уже поздно.

Натаниэль нашел Всадника Грома.

Сжимая в правой руке нож, воин племени кайова с пронзительным воплем прыгнул на Ната с крыши.