Текст книги "Охотник на лис"

Автор книги: Дэвид Томас

Соавторы: Марк Шульц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Честно говоря, я нуждался в любом преимуществе, какое мог получить, поскольку меня преследовали воспоминания о чемпионате Национальной ассоциации студенческого спорта, проходившем тогда, когда я был первокурсником Калифорнийского университета Лос-Анджелеса. Майк Лэнд был старшекурсником Университета штата Айова и защищал свой титул национального чемпиона. В финале чемпионата 1979 года Лэнд встречался с первокурсником из Университета Лейаха по имени Дэррил Бёрли. Лэнд, одержавший 84 победы подряд, проиграл свой последний поединок в студенческих соревнованиях первокурснику.

Теперь на месте Лэнда был я, старшекурсник, защищающий свой титул в финальном поединке с первокурсником. Все ожидали, что этот поединок будет выигран мной.

Этих размышлений было достаточно для того, чтобы потерять сон.

За пару часов до начала финала я сидел в своем номере отеля с Клинтоном Бёрком, нашим борцом в категории до 134 фунтов и единственным другим студентом Университета Оклахомы, которому предстояло бороться за чемпионский титул. В дверь постучали, и Клинтон открыл ее. Мы находились в получасе езды от Нормана, и в нашу комнату устремились все друзья-приятели Клинтона. Они смеялись, пили и курили.

Я сидел на кровати, думая: «Эти люди собираются нас прикончить психологически».

Праздновать было слишком рано. Рано было даже радоваться. Ощущение счастья могло разрушить мой настрой перед матчем. Клинтон, по-видимому, не собирался просить своих друзей уйти, поэтому я сгреб свою форму и отправился на арену гораздо раньше, чем хотел.

В спорткомплексе бродил комментатор World Wide of Sports, который брал интервью у всех финалистов. По мне, для разговоров было не время. Я односложно ответил на три первые вопроса журналиста. Заметно раздраженный, этот малый сказал: «Это невозможно. Я не могу из этого сделать материал». Я поднялся и ушел, чтобы остаться в одиночестве, которое я предпочитал.

Кажется, до Клинтона трудность борьбы в финале дошла только перед самым первым финалом. Я видел, что в зале для разогрева он был очень возбужден. Не уверен, но он, похоже, плакал. К нему подошел Андре и велел ему прекратить истерику. Я не мог участвовать в этой сцене и держался от них на расстоянии. Свой поединок Клинтон проиграл, уступив противнику два очка. Его проигрыш сделал меня единственной надеждой Университета Оклахомы на завоевание чемпионского титула в 1983 году.

Тренеры Абел и Хамфри предупредили меня об опасности пассивного ведения поединка. Они сказали, что судьи считают: во время турнира я слишком часто уклонялся от схваток. Судьи собрались и решили, что в финале не станут проявлять ко мне снисхождения. Потом, перед самым выходом на ковер, и Дэйв предупредил меня о том, что судьи будут следить за мной очень внимательно, фиксируя уклонения от схваток, и не дадут мне никаких поблажек, если я буду пассивен.

Господи, кто еще на арене хотел предупредить меня об уклонении от схваток?

С момента, когда Голдман и я встретились на ковре, я мог почувствовать, что он решил: предположительно, я должен одержать победу. Выразить словами это трудно, но в его глазах и в телодвижениях было нечто, выдававшее его мысли и чувства.

Попытки уклонения, которые пытался совершить Голдман, казались каким-то вялыми, и повалить его было легче, чем тех, через поединки с которыми я вышел в финал. Единственное, о чем я беспокоился, были все эти предупреждения о пассивности. Я получил три предупреждения: первое без штрафного очка, а за два других с меня сняли по очку. Не думаю, чтобы Голдман получил бы очки в противном случае, но ведя схватку на равных и зная, что судьи следят за мной с особым вниманием, я опасался повторения полуфинальной схватки с Потокаром. Впрочем, этого не случилось. Я четыре минуты контролировал Голдмана сверху и победил со счетом 4:2, третий год подряд одержав победу над «соколом» из Айовы и став чемпионом Национальной ассоциации студенческого спорта.

Через год после того, как я принял участие в самом волнующем соревновании в истории борьбы среди студентов, я одержал победу в самом скучном финале года. Но мне было наплевать на это, поскольку я победил. Как борец, я совершил величайший побег – побег от давления и ожиданий, которые целый год давили мне на грудь.

Я стоял на помосте, раскинув руки, как птица. Наконец-то я почувствовал себя свободным, избавившимся от всех обременявших меня грузов, готовым взлететь и оставить за спиной весь тот накопившийся мусор, который превратил мой последний сезон в студенческой борьбе в настоящий ад.

И тогда я сделал то, что редко делал в тот сезон: я улыбнулся.

Я все время благодарил Господа.

Перед соревнованиями и завоеванием второго чемпионского титула я молил Бога убить меня, если я проиграю. Теперь, через год, и всего лишь через шесть лет после того, как я начал заниматься борьбой, я стоял на ковре и купался в лучах славы. Меня приветствовали как троекратного чемпиона Национальной ассоциации студенческого спорта.

Господь мог лишить меня жизни там и тогда, если на то была его воля, но я умер бы счастливым человеком. В моей жизни было немного моментов, когда я мог сказать такое.

Глава 08
Братья-олимпийцы

Есть старая поговорка о свете в конце туннеля. Но почему никто не говорит о том, что происходит, когда выезжаешь из туннеля?

Моим туннелем был последний год учебы в университете. Чтобы преодолеть туннель, я постоянно говорил себе: в конце туннеля будет свет. Если я выеду из туннеля троекратным чемпионом Национальной ассоциации студенческого спорта, думал я, уйду из борьбы и буду счастлив до конца жизни. Я был бы счастлив, если б последний курс университета стал последней главой, закончив которую я отправил бы эту книгу в печать.

Но у Дэйва были другие планы для нас обоих.

Дэйв выиграл титул чемпиона на последнем курсе и завоевывал титул чемпиона Америки в течение всех трех сезонов, в которых он мог выступать. Но его не слишком интересовала борьба на студенческом уровне. Он лучше выступал в вольной борьбе. Народная или студенческая борьба требовала более контролируемого, строгого стиля. Эта борьба создавала более благоприятные условия для отлично подготовленных спортсменов с сильными телами, которые позволяли им удерживать противников на лопатках до фолов и набирать время, в течение которого они держали противников под контролем. К тому же вариант, при котором борцы оказывались под контролем, снизу, давал выгоды борцам, которые могли вести борьбу в таком положении и выходить из него.

Однако в вольной борьбе не было положения снизу и баллов за выход из такого положения и за время обладания контролем над соперником. В вольной борьбе большее значение имела борьба в стойке, и эта борьба благоприятствовала борцам, которые лучше бросали соперников на ковер из положения стоя, лучше проводили броски и повороты. Во всех этих трех движениях Дэйв был одним из лучших в мире.

На Открытом чемпионате по вольной борьбе 1983 года Дэйва, боровшегося в весе 163 фунта, выбрали Выдающимся Борцом после того, как он закончил все девять схваток туше. Все борцы, которых он победил в полуфинале и финалах, были троекратными чемпионами Национальной ассоциации студенческого спорта. Всего за свою спортивную карьеру Дэйв победил на восьми чемпионатах по вольной борьбе (и два чемпионата по греко-римской борьбе), и его четыре раза называли Выдающимся Борцом. По своему телосложению и стилю ведения борьбы Дэйв идеально подходил для вольной борьбы.

Дэйв пытался уговорить меня участвовать в Открытом чемпионате США, но я был настолько выгоревшим после последнего сезона университетской борьбы, что не имел ни малейшего желания участвовать в любых соревнованиях. В то время я и вообразить не мог, чтобы в таком физическом и эмоциональном состоянии снова участвовать в соревнованиях, но Дэйв продолжал меня подначивать. Он не собирался позволять мне бросить борьбу и убедил меня поехать тем летом на тренировки Мировой команды США, которые проходили в Айова-Сити. Я поехал, хотя и не был уверен, что делаю то, что хочу делать. Мы оба вошли в команду, причем для того, чтобы завоевать место в команде, мне пришлось одержать победу над Дюэйном Голдманом.

Мы с Дэйвом окончили Университет Оклахомы, получив степени по науке тренировок. Не знаю, как обстоят дела в большинстве высших учебных заведений теперь, но в те времена словосочетание «научные тренировки» было более академичным названием физкультуры. Обычно я говорил, что на самом деле моя основная научная дисциплина – физическая подготовка.

Если б мы выбрали астрофизику и выучили намного больше того, чем изучили, мы бы не стали такими хорошими борцами. Но причиной нашего появления в Университете Оклахомы было не образование, а борьба. Хотя после университета мы как астрофизики получали бы больше.

У бывших борцов-студентов, желавших продолжить карьеру в вольной борьбе, было немного вариантов. Общим путем для них были попытки пристроиться помощником тренера в каком-нибудь колледже. За такую работу платили мало, но, по крайней мере, у борцов было место для тренировок и спарринг-партнеры.

Возможности пристроиться помощниками тренера в Оклахоме у нас не было. Тренер Абел сказал, что не возьмет нас потому, что мы – не командные игроки. Он был прав, по меньшей мере в отношении меня. Да интервью, которое я дал телевидению, не способствовало нашим перспективам получить работу у Абела.

Впрочем, Крис Хорпел сделал нам предложение поработать с ним в Стэнфорде тренерами.

У меня не было никакой привязанности к Университету Оклахомы и уж тем более не было причин оставаться там. Я раздал другим борцам все мои пожитки, кроме одежды, которую можно было уместить в одной сумке, сел на мотоцикл «Хонда-400» и уехал.

Примерно в полумиле к западу от Оклахома-Сити я съехал на обочину Сороковой межштатной автострады, заглушил мотор мотоцикла и оглянулся на лежавший на горизонте город. Я простоял там минут двадцать, размышляя о времени, которое я провел в этом штате, о моем обязательстве отдать борьбе, если потребуется, жизнь. Умереть, пытаясь что-то сделать, – более приемлемый вариант, чем неудача.

«Сделай или сдохни», не так ли?

Четырьмя годами позже я еще выступал, причем все три года становился чемпионом. 44 финальные схватки я выиграл, будучи студентом Университета Оклахомы. Одержав в моем последнем сезоне 27 побед и не потерпев ни одного поражения, я, весь в университетских цветах – малиновом и белом – побил рекорд университета, добившись больше всего побед без единого поражения, и этот рекорд продержался 17 лет. В родных стенах я никогда не терпел поражения и брал реванш за все поражения, которые мне наносили выдающиеся противники.

Довольный тем, что все мои демоны изгнаны, я снова сел на мотоцикл и направился домой.

* * *

Нам с Дэйвом удалось найти домовладельца, который сдал нам комнаты по отличной цене. Это был наш отец. И его дом. Дэйв с женой заняли одну комнату наверху, я занял другую. Было здорово снова оказаться под одной крышей с братом.

Когда чиновники Союза любительского спорта, время которого как организации, управляющей борьбой в США, подходило к концу, разместили меня в одном номере с Дэйвом и его женой на чемпионате мира по борьбе 1983 года в Киеве, СССР, эти условия не показались нам удобными.

Мне пришлось уйти, когда за несколько месяцев до поездки в Россию утром в день финалов чемпионата Национальной ассоциации студенческого спорта наш номер заполонили приятели Клинтона, но в Киеве я был лишен и такого варианта. Мне надо было жить или в отдельном номере, иди делить номер с борцом, с которым не приехала жена или подружка. Это был чемпионат мира, а мы были членами сборной США, а не сборной какой-то заштатной маленькой страны, которые были счастливы уже потому, что попали в Киев. Будь у меня деньги, я бы заплатил за собственный номер в течение всего чемпионата.

Мне был нужен спокойный, тихий номер, нужна была комната, в которой можно было устраивать полный мрак, комната, где я бы мог валяться на кровати перед схватками и консервировать энергию, готовясь к поединкам. Комната, где я бы мог вволю отдыхать между схватками.

Мне не дали того, что мне было нужно.

Таймураз Дзгоев из Советского Союза, который, в конце концов, стал чемпионом мира, одолел меня с ничтожным преимуществом в два очка. В Киеве я одержал две победы и потерпел два поражения, заняв седьмое место.

Удрученный проигрышем, я задавался вопросом, будет ли у меня еще шанс завоевать титул чемпиона мира. Я только начал заниматься вольной борьбой и не мог предположить, что войду в состав другой сборной, отправляющейся на чемпионат мира или на Олимпийские игры.

Дэйв вышел в финал в своем весе и поначалу проигрывал Тараму Магомадову со счетом 4:0. В течение первой половины поединка я желал Дэйву поражения – из-за того, что нас неудачно разместили в гостинице. Но во время схватки во мне что-то щелкнуло, и я поменял мнение на противоположное: я стал желать Дэйву победы. Зная, что Дэйв лучше его русского противника, вскочил со своего места, подбежал к краю ковра и закричал Дэйву: «Прикончи его!» Возможно, это было простым совпадением, но в тот самый момент в схватке произошел перелом в пользу Дэйва, и он начал побеждать, закончив поединок со счетом 7:4.

Я радовался за Дэйва, но очень жалел о своем проигрыше. Позднее я сказал Дэйву: то, что меня сунули в один номер с ним и его женой, было несправедливо. Я обезумел, был подавлен, и у меня было чувство, что меня слегка предали.

* * *

Хотя Хорпел и дал работу мне и Дэйву, я никогда не понимал отношения Хорпела ко мне. У меня было сильное ощущение того, что он пытался поставить меня ниже Дэйва. После Мирового чемпионата 1983 года я почувствовал, что Крис смотрит на меня как «на младшего и менее успешного брата Дэйва». Мне это страшно не нравилось. Ведь я был троекратным чемпионом Национальной ассоциации студенческого спорта. А Дэйв завоевал такой титул лишь однажды. Но Дэйв был чемпионом мира, и Крис, очевидно, придавал этому больше значения, поскольку он представлял Дэйва людям как чемпиона мира, но ни слова не говорил о моих титулах, заработанных на студенческих соревнованиях.

Как-то наша команда Стэнфордского университета поехала на турнир в Вашингтон. Мы играли в мяч у бассейна в доме одного бывшего питомца Стэнфорда, и я пропустил легкий мяч. Крис сделал какое-то замечание, в конце которого назвал меня «пока еще борцом». Крис ни разу не завоевывал титул чемпиона Национальной ассоциации студенческого спорта, а потому я быстро ответил: «Лучше быть пока еще борцом-чемпионом, чем борцом, который никогда чемпионом не был».

Возможно, Хорпел пытался подхлестнуть меня, дать мне стимул. Не знаю. Я просто старался не думать о моем восприятии отношения Криса ко мне. Я не хотел разрешать кому-то лезть ко мне делами или словами. Моя философия сводилась к формуле «Прости всем грехи их». Необязательно ради них, а потому, что я не хотел, чтобы разные тяготы, которые я не должен был нести, тянули меня вниз. Одни уже соревнования были достаточно тягостными.

На следующий год мы поехали на Открытый чемпионат США в Стилуотер, штат Оклахома, где Дэйв и я завоевали титулы чемпионов по вольной борьбе. Я вел арендованную машину в аэропорт Оклахома-Сити. Хорпел сидел на пассажирском месте, а Дэйв – на заднем сиденье.

Крис спросил меня: «Так что испытывает победитель национального чемпионата?»

Я собирался было сказать: «Облегчение», но прежде, чем ответить, я задался вопросом: «А какого ответа ожидает от меня Крис?»

Ожидает ли Крис, что я скажу: я счастлив? Ну да, я был счастлив. Но если бы я сказал Крису об этом, он мог подумать, что я и не рассчитывал на победу. А если я не рассчитывал на победу, я бы не участвовал в турнире. Я не соревновался на турнире. Я поехал на открытый чемпионат США для того, чтобы одержать там победу. В Стэнфорде моим основным партнером по тренировкам и спаррингам был Дэйв. В пересчете на фунт веса он был величайшим борцом в мире, и мы были примерно равны в то время. Моя победа в чемпионате не должна была быть неожиданной. Я не был удивлен тем, что победил. Меня удивило бы поражение, потому что я рассчитывал на победу. Потом до меня дошло, как надо ответить на вопрос Криса.

Как я ощущал себя чемпионом?

Я ответил: «Ощущаю себя естественно».

Крис расхохотался. По его лицу было видно, что он не ожидал от меня такого, так что я думаю, что нашел наилучший ответ.

* * *

В те времена квалификация в олимпийскую сборную США была сложнее, чем в более позднее время. Чтобы попасть в сборную, мне было необходимо пройти через 13 поединков. Как бы странно это ни звучало, но для того, чтобы принять участие в квалификационном турнире, надо было пройти квалификационные соревнования. Открытый чемпионат США по борьбе считался квалификационным турниром, и мы с Дэйвом заслужили право участвовать в квалификационном турнире за места в олимпийской сборной. Мы оба одержали победу и на том турнире. Наградой для шести борцов, занявших шесть первых мест в каждой весовой категории, был кусок дерева, на котором было выведено слово «Участник». Таков был мой приз за победу в одном из самых напряженных национальных турниров в моей жизни.

Если не говорить о награде, то победа поставила Дэйва и меня на вершину лестницы, ведущей к квалификационным соревнованиям за место в сборной, которая должна была представлять США на Олимпийских играх 1984 года в Лос-Анджелесе. В «лестничной» системе борцы, посеянные четвертыми, пятыми и шестыми, принимали участие в мини-турнире, по итогам которого определялось, кто займет четвертое место в команде. Посеянный третьим борец встречался с двумя лучшими борцами мини-турнира и в случае победы над ними получал право на три схватки с борцом, посеянным под вторым номером. Я, посеянный, как и Дэйв, под первым номером, должен был ждать того, кто побеждал в серии предварительных схваток, и потом проводить с ним три поединка за место в олимпийской сборной.

В категории Дэйва в финал вышел троекратный чемпион мира Ли Кемп. Дэйв одолел его в двух встречах. В течение одного года Дэйв одержал победу над Кемпом на Открытом чемпионате США и квалификационном турнире. Не могу сказать, что был удивлен: Дэйв отлично выступал в вольной борьбе, но все же это было впечатляющим достижением.

Моим противником в финале был Дон Шулер. Схватка с ним тоже была повторной: я уже побеждал его в финалах Открытого чемпионата США и квалификационных соревнований. Первую схватку я выиграл со счетом 7:2. Но во второй схватке победил уже Дон – с таким же счетом. В третьем (и решающем) поединке я одержал победу за счетом 4:2, заслужив место в олимпийской сборной США рядом с братом.

В мае, за три месяца до Олимпийских игр, советские чиновники объявили о том, что СССР будет бойкотировать игры в Лос-Анджелесе. В течение нескольких следующих дней к бойкоту присоединились еще 13 стран восточного блока. В качестве причин решения о бойкоте в СССР называли озабоченность безопасностью своих спортсменов в США.

Все в мире знали, что подлинной причиной советского бойкота было возмездие за решение президента Джимми Картера возглавить бойкот Олимпийских игр 1980 года в Москве в знак протеста против советского вторжения в Афганистан (в том бойкоте участвовали 62 страны).

Борьба была одним из видов спорта, на котором объявленный странами восточного блока бойкот сказался сильнее всего, поскольку русские и болгары, которые тоже решили бойкотировать игры в Лос-Анджелесе, всегда выставляли мощные команды борцов.

Наш вид спорта – один из тех, на которые многие болельщики обращают внимание раз в четыре года, когда проходят Олимпийские игры. Из-за бойкота публика считала, что команда США должна одержать победу в вольной борьбе с огромным преимуществом. Но большинство не понимало того, что хотя бойкот определенно понизил уровень соревнований в целом, напряженность борьбы между всеми командами отнюдь не снизилась.

В весовых категориях, в которых выступали я и Дэйв, а также в весовой категории 125,5 фунтов, в которой выступал Барри Дэвис, собрались достойные борцы. В категории Барри выступал двукратный чемпион мира японец Хидеяки Томияма. Единственной категорией, в которой, как я думал, было еще больше сильных борцов, чем в категории Барри, была категория Дэйва – 163 фунта. Ему предстояло бороться с Мартином Кноспом, чемпионом мира 1981 года из Западной Германии. Весовая категория Дэйва была настолько же законной, как и все прочие олимпийские весовые категории. В моем весе 180,5 фунтов[18]18
  Современные весовые категории отличаются от тех, что были приняты во времена братьев Шульцев. На Олимпиаде в США Дэйв боролся в категории до 74 кг (полусредний вес), Марк – в среднем весе (до 82 кг). – Прим. ред.


[Закрыть] должен был выступать действующий чемпион Европы турок Решит Карабаджак. По оценкам, в моем весе должна была развернуться третья по напряженности борьба.

Возможно, конкуренция и не была такой острой, какой она обычно бывает на Олимпийских играх, но в тех трех категориях, в которых боролись Дэйв, я и Барри, состязания были очень суровыми, самыми суровыми на тех играх. Несмотря на то что уровень конкуренции во всех десяти весовых категориях был разным, от американских борцов ожидали одинаковых успехов во всех категориях.

Что касается моего веса, то в нем вызванное бойкотом снижение уровня борцов было минимальным, а побед от нас требовали безусловно. Никаких гарантий моей победы над Карабаджаком, разумеется, не было, но поражение на Олимпийских играх 1984 года было бы более унизительным, чем поражение на любых других Олимпийских играх.

Для меня ситуацию усложнила проблема, возникшая в тренировочном лагере олимпийской сборной. Я попросил мою подружку Терри пожить со мной в лагере. Поначалу все шло хорошо: присутствие Терри успокаивало меня. Откровенно говоря, Терри была горячей штучкой, настолько ошеломляюще роскошной, что другие парни были обворожены ею. По-видимому, женам некоторых борцов не нравилось, что Терри живет в лагере, и они пожаловались администраторам из Американской ассоциации борьбы, которая управляла борьбой в США. Жены настаивали на том, что в лагере могут проживать только законные супруги, а не невесты и подружки.

Администраторы собрались на неформальное заседание, на которое были приглашены борцы, их жены и тренеры. В повестке дня стоял единственный вопрос: следует ли Терри разрешить остаться в лагере? Наш главный тренер Дэн Гэбл начал собрание обращенными ко мне словами: «Поступили жалобы на то, что ты и Терри не являетесь мужем и женой».

Я подумал: «Да кого это касается?»

– Мы решили, что если ты и Терри неженаты, – продолжил Дэн, – ей следует покинуть лагерь.

– Чудно. Просто замечательно, – сказал я. – Но мы женаты.

– Вот оно как, – откликнулся Дэн.

На том собрание и закончилось. Терри осталась в лагере.

Испытывая растущее давление вызванных бойкотом ожиданий и связанного с Терри раздражения во время моего приближения к высшей точке тренировок, я чувствовал себя так, словно против меня сговорились все силы вселенной.