Текст книги "Честь королевы"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

Глава 14

На тесном мостике эсминца «Мадригал» адмиральский скафандр выглядел не к месту – эсминцы никогда не проектировались как флагманские корабли. Помощника астрогатора отселили от лейтенанта Мейкома, чтобы предоставить Курвуазье кресло и дисплей. Коммандера Альвареса все это, похоже, ничуть не беспокоило, но всех остальных высочайшее присутствие слегка смущало.

Но не лейтенант-коммандера Мерседес Брайэм. У старпома «Мадригала» другое было на уме, когда она изучала экраны из-за плеча главного тактика. Курвуазье был здесь, а не где-нибудь еще именно из-за этих экранов – они выдавали информацию куда лучше, чем на любом другом корабле их небольшого флота, на всех парах удалявшегося от Грейсона.

Адмирал откинулся назад, опираясь одной рукой на подлокотник кресла, и посмотрел на свои собственные данные. Его небольшой экран транслировал менее подробную информацию, чем тот, который напряженно изучали Брайэм и лейтенант Юнц, но он показывал грейсонские корабли, окружившие «Мадригал» защитным кольцом. Они потеряли полчаса «свободного времени», на которое рассчитывали, потому что один масадский эсминец по какой-то причине задержался позади остальных. В остальном все шло точно по расписанию. Два грейсонских эсминца на полторы световых секунды опережали «Мадригал», находясь в поле зрения его приборов и в то же время между ним и любой опасностью. Вряд ли эта опасность появится, конечно, пока «Мадригал» прикрывает их сзади, но охраняли его грейсонцы по-королевски.

Странно это, подумал Курвуазье. У мантикорских эсминцев были отличные приборы для наблюдения, но на супердредноуты они вряд ли тянули. А сейчас «Мадригал» играл именно такую роль. Он был просто крошкой по сравнению с «Бесстрашным» Хонор, не говоря уже о линейном крейсере или линкоре, но флагман Янакова был больше всего на двенадцать тысяч тонн, а по своим возможностям и огневой мощи мантикорский корабль намного превосходил все, что могли выставить грейсонцы.

Впрочем, после того как первые колонисты Грейсона сожгли за собой мосты, удивительно, что их потомки смогли самостоятельно столько восстановить и вообще выжить. Но техническая база у них была шаткая. Когда их снова нашли, они отставали от остальной галактики на полторы тысячи лет, но потомки ненавидевших технику последователей Остина Грейсона проявили удивительный талант приспосабливать уже имевшиеся у них знания к любому попавшему им в руки клочку технологии.

Ни Эндикотт, ни Ельцин не смогли добиться значительной внешней помощи, пока не оказались в центре конфликта между Хевеном и Мантикорой. Обе системы были чудовищно бедны; никто в своем уме не эмигрировал бы добровольно в такую среду, как Грейсон, а тоталитарная теократия Масады и не желала посторонних. При таких обстоятельствах грейсонцы добились феноменального прогресса за два столетия с тех пор, как галактика их вновь обнаружила, но провалы все еще были, и некоторые из них буквально зияли.

Грейсонские термоядерные реакторы были в четыре раза крупнее современных той же мощности, их военная техника тоже устарела – они до сих пор использовали печатные схемы, чудовищной массы и с мизерным сроком службы по современным меркам, – но были в их технологии свои сюрпризы. Например, тридцать стандартных лет назад флот Грейсона буквально изобрел свой собственный инерционный компенсатор, поскольку некому было объяснить им, как это делается. Он был громоздок и неуклюж из-за компонентов, которыми им пришлось воспользоваться, но, судя по данным, которые видел Курвуазье, работал он заметно эффективнее мантикорского.

Но при всем при том их энергетическое оружие по современным стандартам было просто жалким, а противоракеты еще хуже. Они были на реактивной тяге! Курвуазье был в шоке, пока не выяснил, что самая маленькая местная импеллерная ракета весит больше ста двадцати тонн – то есть в полтора раза тяжелее, чем мантикорская противокорабельная ракета большой дальности. Поэтому грейсонцам приходилось мириться с тем, что их противоракеты ближнего боя имели маленькую мощность боеголовок – по крайней мере, они были достаточно компактны, чтобы нести на борту большое их количество. Все было не так плохо – отчасти потому, что ракеты, против которых они действовали, были точно так же ограничены в своих возможностях. Здешние ракеты были медленными, близорукими, имели слишком маленькую дальность полета, и хуже того, они требовали прямых попаданий. Активная защита «Мадригала» щелкала бы их как орешки: эсминец легко мог сразиться лицом к лицу с любыми тремя грейсонскими – или масадскими – легкими крейсерами и выйти победителем.

Может, скоро именно это и придется сделать, подумал он мрачно. Что-то во всей схеме действий масадцев его все еще беспокоило. Слишком она была предсказуемой, слишком… глупой. Конечно, подходить к Орбите-Четыре на три миллиона километров перед открытием огня тоже на гениальность не тянуло, но в прошлую войну грейсонцы и масадцы использовали ракеты на химическом горючем и вообще не имели инерционных компенсаторов. За последние тридцать пять лет они продвинулись вперед на восемь столетий, так что, возможно, они подошли так близко просто из-за отсутствия опыта обращения с новым вооружением.

Грейсонцы бы так не поступили, снова засомневался он. Янаков позаботился, чтобы его люди точно знали, на что способны новые системы. Но Янаков был во многом человеком необыкновенным, не только как офицер. Курвуазье жалел о том, что его жизнь будет так коротка, что она уже подходит к концу после каких-нибудь шестидесяти лет. Он жалел об этом не меньше, чем об отсутствии «Бесстрашного».

Адмирал фыркнул. Может, и не стоило применять стандарты Янакова к противнику, но он никогда не встречал масадцев. Может быть, в этом корень проблемы. Может, он их переоценивает, потому что грейсонцы так хороши – несмотря на свою грубую технику. Может, противник и вправду так плох, как показывает схема его операций.

Он пожал плечами. Рано или поздно он выяснит, в чем дело, и…

– Мэм, у нас…

– Я вижу, Мей-Линь. – Брайэм легко коснулась плеча помощника старшего тактика и взглянула на Альвареса. – Они у нас на гравитационных датчиках, сэр, подходят с три-пять-два на ноль-ноль-восемь. Расстояние девятнадцать и один световой минуты, скорость три-ноль-восемь-восемь-девять километров в секунду, ускорение четыре и девять километра в секунду за секунду. – Она наклонилась ближе к экрану, изучая данные, потом кивнула. – Все тут, сэр, и направляются к Орбите-Семь.

– Когда подойдут? – спросил Альварес.

– Они пересекут наш путь от левого борта к правому и войдут в зону стрельбы через двадцать три и два-два-девять минуты, сэр, – ответила лейтенант Юнц. – При нынешнем ускорении мы достигнем точки пересечения через девяносто семь и шесть минут.

– Спасибо, Джейнис. – И Альварес перевел взгляд на помощника старшего тактика.

Энсин Мей-Линь Джексон, миниатюрная молодая женщина, во многом напоминала Курвуазье доктора Алисон Харрингтон, и он уже заметил, что вышестоящие офицеры полагаются на ее суждения, особенно в том, что касается возможностей грейсонских систем.

– Скоро их датчики нас заметят, Мей-Линь?

– Если предположить, что и они, и мы сохраним нынешнее ускорение, то… двадцать и девять десятых минуты, сэр.

– Спасибо. – Альварес повернулся к Курвуазье. – Адмирал?

– У адмирала Янакова будут данные из БИЦ[13]Note13
  Боевой информационный центр


[Закрыть], – сказал Курвуазье, – но лучше на всякий случай проверить.

– Есть, сэр, – ответил Альварес, и лейтенант Каммингс занялся делом.

– Флагман подтверждает получение наших данных, шкипер, – сказал он вскоре. – «Грейсон» передает нам данные об изменении курса флота.

– Понял. У вас они есть, астрогатор?

– Так точно, сэр, уже поступают. – Лейтенант Мейком взглянул на свой экран. – Изменение курса на один-пять-один два-четыре-семь точно, отключение импеллеров через девятнадцать минут, сэр.

– Выполняйте, – ответил Альварес, и Юнц начала вводить приказы.

– Мы пересечем их проектируемый курс через сто двенадцать минут, – доложила она. – Если предположить, что их ускорение не изменится, расстояние при пересечении будет четыре и один-один-шесть световых минут, но если они сохранят направление и ускорение, то достигнут точки возврата по своему обратному курсу через девять минут после того, как мы выключим двигатели, сэр.

Альварес кивнул, и Курвуазье мысленно тоже удовлетворенно кивнул. Возможно, Янакову придется выключить двигатели чуть раньше, но лучше проявить осторожность.

Он быстро произвел подсчеты на своем калькуляторе и хищно улыбнулся, увидев ответ. Если их группа будет дрейфовать тринадцать минут, а потом наберет максимальное ускорение по направлению перехвата, то масадцам придется либо вступить в бой, либо скрыться на максимальной гиперскорости, как только они заметят импеллерные следы грейсонцев. Если они сбегут, то Янаков их никогда не догонит, но если он прав и у них там действительно корабли поддержки, то побег оставит их на милость грейсонцев. А это, в свою очередь, равнозначно провалу их операции.

И вряд ли командир масадцев решит бежать, подумал он с еще более хищной улыбкой. Может, он и потерял легкий крейсер, но у него все равно девять кораблей, а у Янакова – семь, и Янаков еще оставил «Славу» на орбите Грейсона. Это был самый старый и маломощный крейсер, и он как раз проходил техосмотр, когда начались эти события. Ему понадобится двадцать часов, чтобы вернуться в строй, но его отсутствие оставило дыру в боевом строю Янакова, которую заполнил «Мадригал». Если повезет, то масадцы вступят в бой с врагом, которого они превышают численностью, и не заметят, что третий «крейсер» грейсонцев на самом деле – мантикорский эсминец. Ну разве плохой сюрприз?

* * *

Гранд-адмирал Янаков сидел на собственном мостике и тихо завидовал россыпям дисплеев вокруг капитанского кресла на мантикорских кораблях. Все основные данные ему были доступны, но он не мог ими манипулировать, как мантикорские капитаны.

И тем не менее сейчас ситуация была достаточно ясна благодаря зоркости «Мадригала». Он чувствовал странную богоподобную отстраненность, видя каждое движение масадцев, которые даже не догадывались, что он за ними наблюдает. Их корабли двигались вперед, все глубже заходя в ловушку, и Янаков улыбнулся.

* * *

– Да где же их ЛАКи? – снова занервничал Меч Истинных Саймондс, глядя в голографическую сферу «Гнева Господня», и капитан Ю едва подавил желание огрызнуться.

Черт, и этот тип считается офицером флота! Ему следовало бы знать, что ни один план, особенно такой сложный, не выдерживает встречи с врагом. Никто не мог учесть все переменные, и именно поэтому «Иерихон» был просчитан с большим запасом. Только идиоты надеются на планы, в которых все должно пройти идеально. Кроме того, уничтожение ЛАКов вовсе не было обязательным.

Вообще-то и вся ловушка была не нужна. Сам по себе Ю предпочел бы прямую лобовую атаку, рассчитывая на то, что ракетные батареи «Гнева» уничтожат любых защитников планеты прежде, чем те окажутся способны открыть огонь. Но сколько бы масадские так называемые штабисты ни заявляли о своей богоизбранности и безупречности, грейсонских вооруженных сил они боялись до истерики. Они, казалось, не осознавали, какое превосходство дал им «Гнев». Все они были всего лишь младшими офицерами во время последней попытки Масады завоевать звезду Ельцина. Это была катастрофа такого уровня, о которой не любят вспоминать даже самые компетентные военные… И большинству старших офицеров, которые спланировали ту операцию и не погибли на Грейсоне, воздала должное церковь, которую они «предали» своей неудачей. Последствия для морали и подготовки флота были вполне предсказуемые, и Ю должен был признать, что современный флот Грейсона был как минимум в полтора раза эффективнее его союзников.

Масадцы отказывались это признать, но в то же время настаивали, чтобы флот Грейсона был уничтожен или по крайней мере искалечен прежде, чем о присутствии «Гнева» станет известно. Возможное вмешательство мантикорского корабля сделало их требования еще настойчивее. Несмотря на все возможности «Гнева Господня», Масаду больше всего волновали грейсонцы со своим примитивным вооружением. Идиотизм, но так им и сказать было бы недипломатично.

– Они явно не взяли их с собой, сэр, – сказал он с поистине ангельским терпением. – Если учитывать имевшиеся у них данные, то это наилучшее возможное решение. ЛАКи сократили бы ускорение их флота на двадцать пять процентов, и сами они куда более хрупки, чем космические корабли.

– Ну да, и они им не нужны, так ведь? – Тревога заставила вопрос Саймондса прозвучать ядовито, и он указал на отдельный световой значок. – Вот вам и ваше мнение о том, что мантикорский корабль скорее всего пересидит эту операцию на планете, капитан!

– Его возможное вмешательство всегда учитывалось, сэр. Как я в свое время и сказал, – улыбнулся Ю, не пояснив, что, вопреки тому, что он сказал Совету Старейших, он с самого начала считал, что мантикорцы скорее всего не удержатся в стороне. Если бы он им это сказал, то флот Масады просто попрятался бы по углам и наложил в скафандры вместо того, чтобы запустить «Иерихон». – И отметьте, сэр, – добавил он, – это всего лишь эсминец. Неприятный сюрприз для вас, но «Владычество» и «Гнев Господень» он не остановит.

– Но они подходят не по тому вектору, который нам нужен, – злился Саймондс.

Несколько человек из экипажа оглянулись на Меча, потом быстро вернулись к делу, встретив холодный взгляд капитана, но Саймондс этого даже не заметил. Он уставился на Ю, будто приглашая капитана поспорить с его замечанием, но Ю ничего не сказал. Смысла не было.

Как только их силы засекли, невозможно было предсказать точный курс, по которому пойдет противник. В данном случае Ю даже порадовался тому, насколько точно подтвердились его предположения. У «Гнева Господня» хватало возможностей слежения, чтобы навести масадские корабли на нужный вектор, даже при коммуникациях на скорости света, и командир грейсонцев выбрал почти точно ту перемену курса, которую предположил Ю. Только идиот – или кто-то, перепуганный не меньше Меча Саймондса, – не учел бы, насколько широко поле для маневра. Ю был бы доволен, если хотя бы один его корабль оказался в зоне огня, а сейчас, хоть и с натяжкой, возможность стрелять была у обоих.

– Они попадут в вашу зону обстрела больше чем за шестьсот тысяч километров отсюда на почти половине скорости света! – продолжал Саймондс. – И посмотрите на этот вектор! Нам никак не выстрелить внутрь их клинов, а значит, энергетическое вооружение «Гнева» будет бесполезно!

– Сэр, – сказал Ю еще более терпеливо, – никогда нельзя рассчитывать, что враг добровольно расставит все точки над i. А если нам придется стрелять сбоку, так у наших ракет есть лазерные[14]Note14
  Уже упоминавшиеся в первом романе рентгеновские лазеры с накачкой посредством ядерного взрыва, которые используются в качестве боеголовок противокорабельных ракет. (Примеч. ред.)


[Закрыть] головки.

– Но…

– Может, они подходят и не точно по тому вектору, которого хотели мы, но в момент их наибольшего приближения время полета до них будет составлять сорок секунд. Ракетам «Владычества» лететь дольше, это верно, но они даже не узнают, что мы здесь, пока мы не выстрелим, и никак не сумеют локализовать нас, чтобы ответить огнем.

Ю и сам бы порадовался, если бы цели вышли прямо на них, но Саймондсу он этого говорить не собирался. Если бы они шли по-другому, он мог бы выстрелить прямо в открытые жерла их клиньев. Более того, он смог бы использовать бортовые лазеры и гразеры против незащищенных целей.

А так энергетическое вооружение «Гнева Господня» ни за что не пробьет боковые стены целей даже с самого близкого расстояния. А расстояние будет неблизким – чтобы захватить их во время прохода, придется стрелять больше чем с трех миллионов километров, а у «Владычества» положение было еще менее удобным. Ему придется развести корабли на большое расстояние, чтобы охватить зону, по которой могут пройти грейсонцы, а значит, эсминцу стрелять придется с восьми миллионов. Но даже для «Владычества» время полета займет меньше минуты, и залпы обоих кораблей долетят до цели с разницей в двадцать секунд.

Конечно, у «Гнева» будет время только на один эффективный выстрел, тогда как «Владычество» скорее всего успеет сделать два. Даже при беглом огне их лучшее время перезарядки чуть больше пятнадцати секунд, а скорость грейсонцев при пересечении будет почти вдвое больше стартовой скорости его ракет. Таким образом, физически невозможно осуществить больше одного выстрела из каждого орудия, прежде чем грейсонский флот проскользнет мимо его зоны обстрела на скорости, которую его ракетам ни за что не превысить. Но это был почти классический сценарий засады, и коммандер Тейсман уже раскручивал свой корабль вокруг центральной оси. «Гнев» был слишком близко и недостаточно маневренным, но Тейсман в свое окно стрельбы мог уложить два выстрела. Первый залп он сделает, запрограммировав двигатели ракет на замедленную активацию, а второй – как только первый выйдет на цель, и таким образом он сведет оба залпа вместе и выпустит почти столько же ракет, сколько и «Гнев».

И, пожалуй, Ю был даже рад, что ему не придется использовать энергетическое оружие. Глушение и другие меры предосторожности должны сделать его обнаружение практически невозможным даже для мантикорцев, если он будет использовать только ракеты, но энергетические выстрелы можно было проследить до точки выхода с большой точностью, а поскольку он прятался, то его корабли выключили двигатели и защитных стен не имели. Кроме того, «Владычество» относился к новому классу эсминцев – энергетическое вооружение у него было слабовато, но ракетной мощности могли позавидовать даже легкие крейсера.

– Мне не нравится расстояние, – снова пробормотал Саймондс, уже тише, но все так же упрямо. – После запуска у них будет слишком много времени, чтобы заметить наши ракеты и попытаться уклониться. Если они достаточно быстро среагируют, то смогут осуществить перекат и подставить под выстрелы пояса защиты на днищах.

– Расстояние больше, чем мне бы хотелось, сэр, – убедительным тоном произнес Ю, – но им придется заметить наши ракеты, понять, что это, а потом еще отреагировать. Это займет время, и даже если они сумеют защититься клиньями, то у наших ракет еще останется ресурс двигателя, чтобы выйти к их бортам. И, в отличие от вашего оружия, нашим ракетам не обязательно добиваться прямого попадания. У грейсонских систем обороны будет очень мало шансов остановить их на достаточном расстоянии, и если мы уничтожим только мантикорский корабль и оба крейсера, то остальным не уйти от адмирала Фрэнкса.

– Это если уничтожим, – сказал Саймондс, все еще нервничая, потом отвернулся от голосферы – и Ю испустил безмолвный вздох облегчения. На секунду он подумал, что масадец отменит всю операцию из-за одного несчастного эсминца.

– Предлагаю перейти на мостик, сэр, – сказал он. – Пора начинать.

* * *

Двигатель «Остина Грейсона» был выключен на двенадцать минут, пока его враги шли своим курсом, и адмирал Янаков снова проверил расчеты. Флот Масады давно прошел точку возврата; они уже не могли вернуться к тому, что было там так важно, миновав его. Им оставалось только позорно сбежать или вступить в бой.

Он провел рукой по подлокотнику командирского кресла, гадая, сбежит командир масадцев или будет сражаться. Он надеялся на последнее, но в этот момент и первое сгодилось бы.

Он повернул голову и кивнул коммандеру Харрису.

* * *

– Сигнал от флагмана, сэр, – внезапно сказал лейтенант Каммингс. – Возобновить максимальное ускорение на ноль-восемь-пять и ноль-ноль-три через двадцать секунд.

– Подтвердите получение сообщения, – сказал Альварес, а потом, через двадцать секунд, добавил: – Выполняйте.

Курвуазье напрягся, почувствовав, как выдвинулись фиксаторы и сомкнулись вокруг него. Он уже тридцать стандартных лет не был в бою, и после стольких лет выброс адреналина его встряхнул.

Теперь масадские корабли их видели, но уже поздно было что-то предпринимать. Грейсонский флот и корабль Ее Величества «Мадригал» развернули свой вектор движения так, чтобы отрезать врагам путь к бегству.

* * *

– Точно по расписанию, сэр, – тихо сказал капитан Ю, когда корабли адмирала Фрэнкса резко изменили курс. Они повернули прочь от грейсонцев, явно пытаясь сбежать, и грейсонский командир сделал именно то, что и должен был сделать любой адмирал, не зря заслуживший свой чин: он пустился в погоню на максимальном ускорении – именно по тому вектору, который рассчитал Ю.

Он посмотрел на экран и почувствовал прилив жалости. Основываясь на имевшейся у него информации, грейсонец все сделал правильно. Но он не знал о «Гневе Господнем» и поэтому вел свой флот в смертельную ловушку.

* * *

Адмирал Курвуазье снова проверил данные и нахмурился. Маневры масадцев его озадачивали. Они явно пытались уйти от боя, но на их нынешнем курсе грейсонцы догонят их задолго до того, как те наберут 0,8 скорости света – лететь быстрее не позволяла защита против космической пыли и газа. Это значило, что в нормальном пространстве им от Янакова не сбежать. Но они тем не менее уже набрали 0,46 скорости света, а для альфа-перехода это было слишком быстро. Если они продолжат в таком же духе, то грейсонцы их быстро нагонят, как только они уменьшат скорость для перехода. Все это означало, что, несмотря на отчаянные попытки избежать боя, масадцы загоняли себя в угол так, что бой был неизбежен.

– Капитан, у меня на активных системах какая-то мистика, – сказала энсин Джексон.

– В каком смысле мистика?

– Не знаю, сэр. – Энсин тщательно отрегулировала системы. – Впереди в поясе астероидов что-то вроде снега.

– Переведите на мой дисплей, – решил Альварес.

Джексон заодно вывела те же данные и для Курвуазье, и адмирал нахмурился. Он был плохо знаком с особенностями системы Ельцина, но два сгустка радарных отражений выглядели странно. Они достаточно далеко отстояли друг от друга, и ни один из них не был чрезмерно велик, но отражения были такими плотными, что «Мадригал» не мог через них пробиться. Он нахмурился сильнее. Скопления микрометеоров? Непохоже. Больше там не было видно никаких откатов энергии, ничего из ряда вон выходящего, и они были слишком далеко от курса группы, чтобы при уровне масадского вооружения представлять угрозу, но нелогичность действовала ему на нервы, и он связался с Янаковым.

– Берни?

– Да, Рауль?

– На наших активных системах что-то стра…

– Ракетный след! – внезапно воскликнула лейтенант Юнц, и Курвуазье оглянулся на нее. Ракеты? Они были за миллионы километров от зоны обстрела масадцев! Даже внезапно впавший в панику командир не станет зря тратить ракеты на таком расстоянии!

– Множественные ракетные следы на ноль-четыре-два ноль-один-девять. – Юнц перешла на монотонную профессиональную скороговорку. – Ускорение восемь-три-три километра в секунду в квадрате. Проецируемый контакт через тридцать одну секунду – отсчет!

Курвуазье побледнел. Восемьсот тридцать три километра в секунду в квадрате – это же восемьдесят пять тысяч g !

На мгновение его мозг оцепенел от невозможности происходящего, но потом он увидел, откуда взялись ракеты. Они шли от тех чертовых «скоплений»!

– Нас обставили, Берни! – крикнул он в микрофон. – Поворачивай корабли – это современные ракеты!

– Замечен второй пуск ракет, – частила Юнц. На панелях перед Курвуазье и Альваресом вспыхнули огни.

– Контакт второго залпа через сорок семь секунд – отсчет!

Альварес повернул корабль набок по отношению к направлению атаки, а Янаков скомандовал то же самое остальным кораблям, не успел Курвуазье договорить. Но передовые эсминцы были на две световые секунды перед флагманом, и все сейчас требовало времени. Времени на то, чтобы передать сообщение. Времени на то, чтобы ошеломленные капитаны оторвались от ясно видимых перед ними масадских кораблей. Времени на то, чтобы они отдали свои приказы, а рулевые их исполнили.

У многих грейсонцев этого времени больше не было.

Эсминцы «Арарат» и «Иуда» исчезли в ярких вспышках. Они шли на флангах, ближе всего к огню. Он настиг их на тринадцать секунд быстрее, чем «Мадригал», и шансов у них не было. Когда ракеты взорвались, они едва начали переориентировать клинья для перехвата. У ракет были лазерные головки, которым, в отличие от грейсонских ракет, не обязательно было прямое попадание, а все примитивные системы защиты на эсминцах были направлены в другую сторону.

Как и на «Мадригале».

Ошеломленные мантикорцы пытались угнаться за своими компьютерами, а их оружие сработало самостоятельно. Экипаж «Мадригала» сверхчеловеческими способностями не отличался, но кибернетические рефлексы – и большая доза везения – спасли его от разрушения во время первого залпа. На него были направлены девять ракет, но навстречу им с ускорением почти в тысячу километров в секунду за секунду вылетели противоракетные снаряды, и со спокойной эффективностью начали работать защитные лазеры. С десяток рентгеновских пучков ударили в непроницаемый пояс на днище, не причинив вреда, а две лазерные головки, которые могли бы пробить боковые стены, оборона уничтожила перед самым взрывом.

Но просто выжить было недостаточно, и Курвуазье начал яростно, но беззвучно ругаться. Их наверняка атаковали из этих скоплений, и чтобы спрятаться, нападавшим надо было отключить свои импеллеры и защитные стены. Это значит, что как цели они были не только неподвижны, но и совершенно беззащитны. Но хотя эти скопления были малы по сравнению с солнечной системой, они были слишком велики для зонального огня. «Мадригалу» нужна была цель, а цели не было!

– Перевести оборону на прикрытие боевой группы! – скомандовал он Альваресу.

– Выполняйте! – велел коммандер лейтенанту Юнц. Она подтвердила получение приказа и начала вводить его в компьютер. – Это сильно ослабит нас самих, сэр.

– Ничего не поделаешь, – ответил Курвуазье, не поднимая головы от собственного дисплея. – Кто бы в нас ни стрелял, на такой скорости больше одного-двух залпов им не успеть. Если мы проведем грейсонцев через них…

– Понятно, сэр, – сказал Альварес, потом развернулся обратно к Юнц. – Можете дать мне хоть какую-нибудь цель? – резко поинтересовался он.

– Нам их даже не найти, шкипер! – В голосе тактического офицера слышалось больше раздражения, чем страха… но страх, подумал Курвуазье, все равно придет, не важно, будет он заметен или нет. – Они наверняка в этих штуках, но радары сквозь них не видят. Это наверняка какие-то рефлекторы, и… – На мгновение она прервалась, и голос ее лишился всякого выражения. – Теперь они меня еще и глушат, шкипер. Мне их ни за что не локализовать.

Альварес выругался, но Курвуазье заставил себя отвлечься от коммандера и тактического офицера и посмотрел на собственный экран. Грейсонский эсминец «Давид» тащил за собой хвост – утечку атмосферы, – но он все еще был в строю и лежал на боку, подставляя уже мчавшемуся на них второму залпу только непроницаемое дно своего импеллерного клина.

С другой стороны строя эсминец «Савл» был, похоже, цел, но оба легких крейсера подбиты. «Ковингтон» держался на курсе, таща за собой струю воздуха, но других признаков повреждений у него заметно не было. Его примитивные защитные лазеры продолжали стрелять по уже пролетевшим ракетам. Ему их было уже не достать, да если бы и задел, значения это уже не имело, но мощность огня показывала, что корабль поврежден не так уж сильно.

С «Остином Грейсоном» все обстояло по-другому. За ним тянулись обломки и атмосферный след, и он явно был плохо управляем. Перекат корабль выполнил, но продолжал перекатываться дальше, будто потерял рулевое управление, а импеллерный клин мигнул прямо на глазах у Курвуазье.

– Берни? – Ответа не было. – Берни! – Опять ничего.

– Второй залп приблизится к «Давиду» через семнадцать секунд, – доложила Юнц, но Курвуазье едва слышал ее.

– Тактика, дайте мне статус флагмана, – резко потребовал он.

– Его ударили несколько раз, сэр, – голос энсина Джексон дрожал, но ответила она быстро. – Не знаю, насколько сильно, но как минимум один удар пришелся в задние импеллеры. Ускорение у них уже всего четыреста двадцать один g и продолжает падать.

Курвуазье задумался, а «Мадригал» снова выстрелил противоракетными снарядами. На этот раз не только компьютеры, но и экипаж знал, что происходит; огонь должен быть эффективнее, но задача усложнилась. Корабль пытался защитить не только себя, но и своих спутников. В этом залпе было почти столько же ракет, а целей для них было уже меньше, и, кто бы ни вел стрельбу, они знали, что представляет собой «Мадригал». Схема стрельбы была классическая – двойной бортовой залп какого-то мощного корабля, скорее всего легкого крейсера, и шесть ракет в этом втором залпе были направлены на «Мадригал». И уже не важно было, намеревались они подбить корабль или просто заставить его сосредоточиться на самозащите.

Все это пронеслось в голове у Курвуазье, но он никак не мог оторвать глаза от молчащего значка, изображавшего «Остин Грейсон». А потом…

– Рауль? – Голос у Янакова был измученный, он тяжело дышал, и Курвуазье прикусил губу. Изображения не было, но тяжелое дыхание показывало, что его друг пострадал, и сильно, а Курвуазье ничем не мог ему помочь.

– Да, Берни?

Пока Курвуазье отвечал, две ракеты врезались в поврежденный «Давид». Одну из них сбила устаревшая защита эсминца. Вторая пробилась к правому борту на скорости меньше пятисот километров в секунду. Бока импеллерного клина были защищены сфокусированными гравитационными полями стенок. Они были куда более уязвимы, чем верх и низ клина, но достаточно мощны, чтобы ослабить самое мощное энергетическое оружие при любой ситуации, кроме выстрела в упор. Но лазерная головка взорвалась рядом, пучки ударили именно в упор, а по современным стандартам стенки у грейсонцев были слабоваты…

Полдюжины пучков ударили по стенке «Давида». Она преломила и ослабила их, радиационная защита внутри клина приглушила их еще больше, но все же недостаточно.

Три луча вошли внутрь, и из эсминца вырвался воздух. Его импеллерный клин вспыхнул и отключился, и корабль переломило пополам. Передняя часть исчезла в до боли ярком взрыве термоядерного реактора, а задняя бешено завертелась позади мчавшихся прочь остальных кораблей.

Не меньше четырех ракет ударили в «Савл», но он снова чудом уцелел. Примитивные противоракетные снаряды были бесполезны, но на этот раз были готовы стрелки. Даже своими устаревшими орудиями они сумели сбить две ракеты. Третью подбил «Мадригал», а последняя пропущенная лазерная головка ударила в верхний импеллерный пояс и не причинила никакого вреда.

Ракеты мчались сквозь то, что осталось от флота Грейсона, и следующим был «Ковингтон». На него пошли три ракеты, но две сбил «Мадригал» как раз перед взрывом. Третья прорвалась, и крейсер опять подбили, но он отмахнулся от повреждения и продолжил движение.