Текст книги "Оружие возмездия. Баллистические ракеты Третьего рейха – британская и немецкая точки зрения"

Автор книги: Дэвид Ирвинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 3
Операция «Гидра»

1

Рано утром 17 августа 1943 года Бомбардировочное командование связалось с группами бомбардировщиков и предупредило, что в ближайшее время следует ожидать приказов о начале боевой операции.

В 9 часов 40 минут утра сэр Артур Харрис отдал приказ о начале операций «Гидра» и «Малёк» – атаки, соответственно, на Пенемюнде и Берлин.

План атаки был составлен еще несколько недель назад. Первоначально Харрис выступал за то, чтобы атаковать лишь два огромных здания цехов. Мистер Сэндис во время своего визита к командованию бомбардировочной авиации убеждал, что атака должна быть направлена также и против ученых, работавших в Пенемюнде, поэтому для воздушного налета было намечено три цели: точка F – группа домов, где жили ученые, должна была быть атакована первой; второй целью стала точка B – два огромных цеха; и, наконец, в последнюю очередь нужно было уничтожить точку Е – экспериментальный завод. Эллиптический испытательный стенд VII в план воздушного налета включен не был.

Операцию решили начать через пятнадцать минут после полуночи. Часом раньше группа самолетов наведения должна была совершить отвлекающий воздушный налет на Берлин.

За день до операции полковник авиации Джон Сирби был вызван для специального инструктажа. Ему поручили возглавить группу бомбардировщиков, которая совершит налет на Пенемюнде. Он и два его помощника узнали, что атака будет проходить в три этапа. Осветительные ракеты озарят район налета, а затем наводимые на цель с помощью радиолокационной станции самолеты поочередно пустят цветные «осветительные ракеты» над тремя точками прицеливания.

Все три точки прицеливания находились на одной линии с крошечным островом Рюген в трех милях севернее Пенемюнде. Временной отсчет расстояния от этого острова должен был обеспечить точность атак.

Весь воздушный налет должен был длиться сорок пять минут. Первая волна бомбардировщиков уничтожит городок персонала, спустя четыре минуты после запуска над второй точкой прицеливания осветительных ракет будет осуществлена вторая атака на здания цехов. И наконец, ракеты будут выпущены над третьей целью, экспериментальным заводом.

В назначенный день в два часа пятьдесят минут сэр Артур Харрис издал последний приказ.

Для воздушного налета на Пенемюнде было выделено 433 «стирлинга», «галифакса» и «ланкастера». Осветительные ракеты над точками прицеливания готовились выпустить 65 самолетов наведения. Восемь самолетов «москито» должны были нанести отвлекающий удар по Берлину, призванный деморализовать противника. Каждый самолет «москито» был снабжен сигнальными осветительными ракетами и минимальным запасом бомб. Они должны были включить свою радио-аппаратуру, чтобы навести противника на ложный след.

4000 летчиков узнали, что, если эта ночная атака на таинственный «исследовательский центр» провалится, они вынуждены будут возвращаться в Пенемюнде ночь за ночью, пока цель воздушного налета не будет достигнута. Им сообщили, что в Пенемюнде развернуты работы над «новым типом радиолокационного оборудования», которое призвано было увеличить эффективность вылетов германских ночных истребителей: «С целью задержки выпуска оборудования для повышения эффективности ударов бомбардировщиков необходимо уничтожить как экспериментальный центр, так и заводские цеха, а также ликвидировать или вывести из строя научных и технических экспертов, работающих в Пенемюнде…»

Полковник авиации Сирби собрал своих летчиков для последнего инструктажа. Над Северным морем бомбардировщики должны были лететь на предельно низкой высоте, чтобы не попасть в зону действия немецких радиолокационных станций. При подлете к Дании вся армада должна была быстро набрать высоту 7000 футов и с этой высоты атаковать цели.

В девять часов, когда первый самолет уже готовился к взлету, в небе появилась ослепительная луна.

2

К началу вечера все соединения истребителей Германии были приведены в боевую готовность: около четырех часов дня станция радиоперехвата Seerauberустановила, что цель английских пилотов находится скорее в Северной, чем в Южной Германии. Разгадав несложный шифр Бомбардировочного командования, немцы сумели прочитать предупреждение оборонительным сооружениям в Кромере о том, что британские бомбардировщики совершат вылет из этого места и вернутся туда же.

Первые сообщения о приближающихся бомбардировщиках получил от постов береговой охраны на побережье Дании майор Херманн. Из своего командного пункта в Бонн-Хангелар он обсудил создавшуюся ситуацию с генерал-полковником Хубертом Вайзом, находившимся в Берлине, и пришел к выводу, что именно Берлин станет целью воздушного налета.

Вскоре после десяти часов вечера восемь «москито» из 139-й эскадрильи быстро пронеслись над Данией, миновали побережье к западу от Пенемюнде и повернули на юг, к Берлину.

В десять часов двадцать пять минут в Пенемюнде раздался сигнал тревоги.

К тому времени, как «мессершмиты» и «дорнье» достигли высоты, на которой должны были находиться самолеты противника, «москито» уже и след простыл.

По всей Германии в воздух по тревоге поднимались эскадрильи истребителей. Более 200 самолетов, невиданный доселе рекорд, дежурили в воздухе. С интервалом в одну минуту в теплый вечерний воздух поднялись тринадцать «Me-110» из 2-й группы NJG в Сент-Тронде.

А «москито» уже были на подлете к Берлину. В десять часов сорок две минуты зазвучали все сирены немецкой столицы. Когда к этому вою добавились сигналы радаров и гул сотен бомбардировщиков, берлинцы решили, что им угрожает участь Гамбурга.

Без четырех минут одиннадцать первый «москито» уже был над Берлином, его освещали сотни прожекторов. С громким ревом берлинские зенитные батареи открыли огонь. Четыре миллиона берлинцев со всех ног кинулись в бомбоубежища. Небо озарилось сотнями вспышек, в городе начали взрываться бомбы. К Берлину были стянуты все эскадрильи соединения «Вепрь» Херманна.

Через одиннадцать минут после начала атаки берлинской зенитной артиллерии было приказано снизить линию огня до 22 000 футов. Группа Херманна должна была действовать за пределами этой смертельной черты.

Генерал Каммхубер, пытавшийся руководить сражением из своего бункера в Арнеме, обнаружил, что связь прервана. 4-я истребительная дивизия, которой руководил из своего бункера в Меце (Северная Франция) генерал Юнк, приняла на себя командование воздушным сражением, которое в конечном счете развернулось над Северной Германией.

В половине двенадцатого ночи Юнк подал сигнал: «Все ночные истребители на Берлин!»

Одномоторные и двухмоторные истребители со всей Германии устремились к столице, где зенитная артиллерия и «москито» вели свой «разговор».

В офицерской столовой в Пенемюнде фон Браун и Дорнбергер были погружены в беседу со знаменитой Ханной Рейч, летчиком-испытателем. Вечер был наполнен смехом и оживленными голосами. В 370 милях от Пенемюнде лодка Ганса Йешоннека, начальника штаба ВВС, мирно рассекала залитые лунным светом воды озера Голдап в Восточной Пруссии. Ганс Йешоннек рассказывал своему адъютанту о крайне неприятном разговоре, что состоялся у него в тот день с фюрером. Это был последний вечер в жизни Йешоннека. Сам Гитлер только что закончил совещание с фельдмаршалом Кейтелем и Йодлем и теперь отдыхал за чашкой чая.

В Берлине Йозеф Геббельс, который часом ранее выступил в министерстве пропаганды с докладом о мерах, принятых с целью «ослабления последствий британских бомбежек», находился в своем бункере, ожидая окончания сигнала отбоя, а полковник Занссен, представитель Пенемюнде в военном ведомстве, прогуливался по балкону в апартаментах Дорнбергера в Шарлоттенбурге и восхищался эффективностью противовоздушной обороны Берлина.

3

Выдержка из дневника личного секретаря фон Брауна освещает последние часы того идиллического существования, которое вели ученые в этом балтийском раю:

«После многих дней, наконец, выглянуло солнце, по которому мы так стосковались. Оно не пышет зноем, но как же приятно снова видеть столь любимое мною море в лучах заката. Приближается вечер, и толпы людей покидают цеха. Теперь я могу вернуться и без помех поработать в канцелярии, чтобы к утру закончить всю работу для профессора.

Кажется, сегодня вечером в Четвертом блоке ни души – меня окружает абсолютная тишина. Незадолго до одиннадцати я закрываю стальной сейф и выхожу из здания.

Вокруг пейзаж, залитый молочно-белым лунным светом. Погруженная в свои мысли, я медленно иду по короткой тропинке, петляющей между высокими соснами и зарослями кустарника, мимо теннисного корта и поднимающейся вверх к конструкторскому бюро Шлемппа.

В этот момент раздается вой сирен, предупреждающих о воздушном налете. Я не спеша иду в свою комнату. К чему суетиться? Прежде уже не раз бывало, что все ограничивалось воем сирены. Моя соседка по комнате все еще там, она в спешке укладывает свои вещи. Я смеюсь ей в лицо, беру книгу и накидываю на плечи шаль на случай, если похолодает.

Мы выходим. У Третьего блока стоит группка представителей Западных заводов [ведомство германских ВВС]. Они смотрят в ясное небо и обмениваются шутками. Они смеются над чемоданами, которые тащит моя соседка! Бункер перед Четвертым блоком почти пуст, рядом с ним столпились люди. Большинство из них собираются вернуться в свои постели, так как, по всей вероятности, ничего не случится. Я присаживаюсь на скамейку и открываю свою книгу. Я полностью погружаюсь в нее и не поднимаю головы даже тогда, когда в отдалении раздается низкий рев, переходящий в гул. С того момента, когда прозвучали сирены, прошел уже целый час…»

Полковнику Джону Сирби район Пенемюнде показался безжизненным и безликим, когда его «ланкастер» пролетал над ним. Четыре «роллс– ройсовских» двигателя разрывали пелену облаков, и их рев эхом разносился по пустынному заводскому кварталу. Впереди всходила полная луна.

Зенитные орудия молчали, вдоль побережья и по периметру аэродрома клубился туман, размывая четкие очертания заводских сооружений и плотной пеленой накрывая берега озера. Сирби включил свой радиопередатчик.

Погода в районе Пенемюнде отличалась от той, что обещал прогноз: неустойчивая видимость обманула некоторые экипажи самолетов наведения. Каменистый островок Рюген не слишком хорошо был виден на радарах «H2S». Некоторым самолетам наведения удалось отметить точки прицеливания, другие выпустили свои маркеры в море или слишком близко к береговой линии.

Это обстоятельство скомкало начало операции и стоило жизни нескольким сотням иностранных рабочих, которые находились в своем лагере в двух милях к югу от самой южной из точек прицеливания.

Хотя участники операции пока не выбились из графика, беспорядочно сброшенные маркеры поставили под угрозу успех первого удара. Большинство из красных осветительных ракет упали, как уже было сказано, в двух милях южнее точки прицеливания F. Некоторые из экипажей самолетов наведения, введенные в заблуждение неясными показаниями своих радаров «H2S», попытались, вопреки приказу, определить место сброса индикаторов визуально. Атака, несомненно, началась с верной точки прицеливания, безошибочно отмеченной единственным желтым индикатором, сброшенным подполковником авиации Джоном Уайтом из 156-й эскадрильи самолетов наведения.

Его поддержал полковник Сирби, вместе с четырьмя или пятью другими летчиками сбросивший свои желтые индикаторы как можно ближе к первому, чтобы выделить точку прицеливания.

В пятнадцать минут первого, время начала атаки, Сирби увидел, как три самолета наведения сбросили еще несколько индикаторов возле точки прицеливания. Их зеленые индикаторы аккуратно легли рядом с желтыми.

Схема бомбардировки Пенемюнде

Эта схема бомбометания была составлена командованием британской бомбардировочной авиации после воздушного налета на Пенемюнде в августе 1943 года

В 12 часов 17 минут он приказал основному соединению начать бомбардировку, ориентируясь на зеленые индикаторы.

Более двум третям из 227 бомбардировщиков удалось безошибочно поразить точку прицеливания. Остальных ввела в заблуждение ошибочная маркировка.

Когда в 1 час 27 минут последний самолет из первой волны удалился, немецкие самолеты еще даже не появились над Пенемюнде.

Планом предусматривалось привлечение еще одной группы самолетов наведения. Они должны были сбросить свои сигнальные маркеры в центр зеленых индикаторов, еще видных после первой атаки. Таким образом, маркировка второй цели, точки В, во многом зависела от аккуратности, с которой была обозначена первая точка прицеливания.

Случилось так, что в результате предыдущего промаха самолеты снова сбросили маркеры справа от жилой зоны.

Только один пилот правильно сбросил свой красный маркер на точку прицеливания В, заводские цеха Пенемюнде. Девять самолетов поддержки должны были сбросить свои зеленые индикаторы на эту новую цель. Естественно, они предпочли крупное скопление красных маркеров, и один-единственный верный индикатор был проигнорирован.

Только присутствие головного бомбардировщика наведения спасло атаку от промаха: полковник Сирби тут же передал по радио предупреждение, что самолеты поддержки промахнулись. Затем он дважды передал приказ бомбардировщикам игнорировать зеленые маркеры на юге и бомбить только те, что легли на севере.

В эту вторую волну, которая заняла восемь минут, в атаке участвовали 113 «ланкастеров», самые мощные из бомбардировщиков.

К этому времени в воздухе уже находилось не менее 158 немецких ночных истребителей. Они направлялись к Берлину, находящемуся в 120 милях в стороне от Пенемюнде. Кроме того, Херманн поднял в воздух 55 дневных истребителей, и они также устремились к столице рейха.

В небе над Берлином творился сущий хаос: дневные истребители совершали дерзкие атаки на каждый самолет, который оказывался в поле их видимости. Расчеты зенитных батарей, предупрежденные о появлении над столицей сотен самолетов, открывали огонь по всему, что находилось в пределах их досягаемости, а ночные истребители решили, что зенитки вряд ли открыли бы огонь, не будь в небе самолетов противника.

Фельдмаршал Мильх потрясенно наблюдал за беспорядочно и безостановочно мигавшими опознавательными сигналами истребителей, которые зенитки просто не замечали. Представитель командования ночных истребителей в смятении позвонил Мильху и умолял его предпринять что-нибудь, прежде чем ночные истребители один за другим будут сбиты берлинской зенитной артиллерией.

Мильх связался по телефону с Герингом, а затем со штаб-квартирой фюрера в Восточной Пруссии, прося приказа о прекращении огня.

Геринг немедленно дал согласие, однако из штаб– квартиры фюрера последовал решительный отказ. Тем временем Берлин продолжал держать оборону. В течение двух часов грохот, издаваемый 89 зенитными батареями, успокаивал перепуганных берлинцев.

Когда Херманн, пилотировавший «FW-190» в небе над Берлином, увидел яркие маркеры, выпускаемые британскими самолетами наведения над Пенемюнде, он понял, что его провели. Однако в баках его самолета топлива оставалось всего на пятнадцать минут полета, и он вынужден был уйти на посадку. Остальные самолеты из его эскадрильи вскоре последовали за ним.

Внезапную вспышку вблизи залива Свинемюнде, более чем в ста милях к северу, увидели экипажи всех истребителей. Большинство из них уже начали подозревать, что вся берлинская заваруха была всего лишь колоссальной мистификацией. Британские самолеты вовсе не собирались бомбить прекрасно защищенный город при свете полной луны. Офицер наземного поста наблюдения, который все еще не мог связаться с генералом Каммхубером в Голландии, передал приказ истребителям по-прежнему патрулировать небо над Берлином.

Фридрих-Карл Мюллер, заместитель Херманна, прибыл в Берлин как раз вовремя для того, чтобы услышать, как один из пилотов сообщает о том, что ему удалось сбить один из британских «москито». Когда Мюллер заметил активность британских самолетов в районе севернее Берлина, он поспешил туда и с удивлением увидел, как самолеты наведения выпускают сигнальные ракеты над пустынным побережьем. Он тут же попросил вызвать подкрепление из расположенных рядом датских эскадрилий.

Многие другие ночные истребители, подобно Мюллеру, также устремились к Пенемюнде. Тщетно искали они бомбардировщики на обычной для бомбежек высоте.

Более опытные летчики скоро поняли, что бомбежка производилась с малой высоты. Из тринадцати экипажей 2-й группы NJG-1 пять направились прямо в Пенемюнде, прибыли туда примерно через тридцать пять минут после полуночи и нанесли удар по бомбардировщикам: лейтенант Муссет сбил пять британских самолетов между 12.44 и часом ночи, прежде чем был сбит сам. Когда он и его радист выпрыгнули с парашютами вблизи Гюстрова, он при приземлении сломал себе обе ноги. Два других пилота из его эскадрильи – Барте и Шеллват – записали на свой счет по два бомбардировщика каждый, а их командир, майор Эхле, сбил три самолета противника.

Тем временем истребители, которые поднялись в воздух из Копенгагена, обнаружили британские бомбардировщики, возвращавшиеся из Пенемюнде. «Me-110» провели две успешные атаки. Многие бомбардировщики пали жертвой этих истребителей из 3-й группы NJG-1 через десять минут, около часа ночи. Прежде чем британские бомбардировщики закончили бомбить Пенемюнде, из Пархема прибыли истребители 2-й группы NJG-5. Ими было сбито еще три бомбардировщика.

Полковник авиации Сирби теперь готовил третью волну атаки. Его «ланкастер» продолжал кружить над Пенемюнде, то уносясь в море от неистово пылающего исследовательского центра, то снова заходя с севера. Каждый раз он видел новые вспышки и огромный массив воспламенившегося, как спичка, леса.

Весь район был затянут пеленой дыма, но, к счастью, командование предвидело, что третья точка прицеливания, точка Е (экспериментальный завод), будет видна неясно.

Бомбардировщикам, участвующим в третьей волне, была дана инструкция ориентироваться на отсчет времени от острова Рюген, в конце которого они должны были прицелиться на ближайший зеленый индикатор, уже сброшенный самолетами наведения.

Однако все пошло не так. В 00.37 самолеты наведения начали маркировать цели для третьей волны: шесть новых самолетов наведения заревели в небе над Пенемюнде на высоте и курсе, который для них заранее определили эксперты по бомбометанию. Пять из них впоследствии доставили опознавательные фотоснимки: три были сняты между точками прицеливания В и Е, а два других – около точки F, к югу от самой южной точки прицеливания.

Две минуты спустя прибыли три самолета поддержки и сбросили свои зеленые маркеры на три красных маркера, которые упали между точками Е и В. Когда 126 «ланкастеров» и 54 «галифакса» из третьей волны прибыли на место, неверно сброшенные зеленые индикаторы горели так ярко, что многие экипажи игнорировали отсчет времени от острова Рюген и пролетели на двадцать или даже на тридцать секунд дольше, чтобы поразить маркеры самолетов наведения.

Только без двенадцати час зеленые светящие бомбы были сброшены самолетом поддержки в самое сердце экспериментального завода. Оставшиеся несколько самолетов бомбили этот единственный верный индикатор, причинив особенно серьезный ущерб важнейшим лабораториям и административным зданиям.

Делая круг за кругом над районом Пенемюнде, Сирби видел воздушные бои, кипевшие вокруг него. Небо вокруг, казалось, представляло собой «дождь из обломков подбитых самолетов». Его охватило жгучее желание повернуть домой, но он взял себя в руки. Он в последний раз вышел на связь с бомбардировщиками, убеждая их «как можно аккуратнее проводить бомбежку и обращать внимание на зеленые маркеры». Затем он повернул свой «ланкастер» и пристроился к основному потоку самолетов, направлявшихся домой.

Так закончилась битва за Пенемюнде.

Бомбардировочное командование потеряло 41 самолет, включая сбитый над Берлином «москито». Из первой волны бомбардировщиков было выбито шесть самолетов, то есть около 2,5 процента от общего количества самолетов, участвовавших в налете. Вторая волна лишилась трех самолетов, или 2,7 процента. Однако во время финальной атаки было сбито не меньше 21 самолета, то есть 16,1 процента.

Самой большой победой той ночи был, несомненно, успех берлинской стратегии сэра Артура Харриса: судя по немецким документам, не менее 203 ночных и дневных истребителей, которые в противном случае поджидали бы бомбардировщики над Пенемюнде, были направлены «защищать» Берлин.

Только треть из них впоследствии направились в Пенемюнде. Но даже тогда офицеры наземных постов наблюдения отправляли истребителей со всей Северной Германии в Росток, Свинемюнде и Штеттин.

Проведя в воздухе три часа сорок минут, Фридрих Карл Мюллер повернул на аэродром в Бранденбург-Брист. Со взлетно-посадочной полосы поднимался столб дыма. Более 100 истребителей из Берлина, в отсутствие четких приказов со стороны Каммхубера, решили сесть в Бранденбурге и превратили взлетно-посадочную полосу в свалку битых машин. Постоянно горели красные сигнальные огни, предупреждавшие остальные самолеты. Мюллер приземлился, невзирая на эти сигналы. Его самолет совершал крутые виражи, выруливая мимо груд покореженных истребителей. На первый взгляд с ходу можно было списывать около тридцати самолетов. Здесь Мюллер встретил своего командира, самого майора Херманна. Его лицо было чернее тучи. Оба согласились, что, если бы немецкие истребители отложили свой взлет хотя бы на час, британские ВВС потеряли бы над Пенемюнде более 200 самолетов. В Голландии генерал Каммхубер все еще пытался восстановить связь с Германией. Ему казалось чрезвычайно прискорбным, что связь оборвалась именно в ту ночь, когда противник был обречен на поражение. После войны британские офицеры сообщили ему, что два офицера, работавшие в его командном пункте, были британскими агентами. Им было поручено сделать все, чтобы подорвать оборону Пенемюнде в ту знаменательную ночь. Это, однако, всего лишь предположение.

Тридцать летчиков-истребителей, которые достигли Пенемюнде, заявили, что сбили 42 самолета, на два больше, чем на самом деле потеряло Бомбардировочное командование. Восемь «моски– то» не только оттянули 203 немецких ночных истребителя к Берлину, но также вынесли настоящий шквал из выпущенных по ним 11 774 зенитных снарядов.

Двое отважных летчиков, круживших в берлинском небе на своих обшитых фанерой и лишенных вооружения самолетах, намеренно бросая вызов немцам, не вернулись домой.

Как много сотен их товарищей обязаны этим двоим – старшему лейтенанту авиации Куку и его радисту сержанту Диксону – спасенными жизнями?